Чьи-то руки схватили его и затрясли, голос завопил в самое ухо, испуганный и знакомый. Крик был громкий, нестерпимый, он зацепил Брана, как крючком, рванул — и выдернул из темноты.
Толком не очнувшись, Бран сел. Он дрожал и задыхался, мир летел кувырком перед незрячими глазами. Ледяные руки гладили его лицо, и Уллин голос говорил:
— Милый, что ты? Что с тобой? Очнись... очнись, слышишь?
Он судорожно вздохнул, глаза широко открылись. Вздох, еще вздох, и еще... Взгляд наконец пробился сквозь густую тьму, и первым, что он увидел, была Улла.
Она испуганно смотрела на него.
— Что, что такое? — она убрала ему волосы со лба. — Тебе плохо? Ты заболел?
Бран не смог ответить. Он дышал тяжело и загнанно, сердце колотилось о ребра, болела правая рука. Он трясся, будто в лихорадке, стуча зубами. Он сам себе казался обожженным изнутри. Мир вдруг стал шершавым, как наждак, колючим, резким, острым. Брану стало больно на него смотреть: все, чего касался его взгляд, было словно утыкано гвоздями.
— Что с тобой? — спросила Улла.
Бран глотнул.
— Я... в порядке, — услыхал он свой хриплый голос. — Уже ничего.
Прохладная ладошка легла ему на лоб.
— Вроде не горячий, — произнесла девушка. — Это, наверное, лихорадка. Сейчас, я принесу тебе воды, — она встала и скользнула в темноту. Бран перевел дыхание. Правая рука болела все сильнее, ее палило, как огнем. Опустив глаза, он лишь теперь заметил, что рубаха на нем мокрая, что она противно липнет к телу, и правый рукав почти сгорел.
Бран повернул руку. На коже багровел огромный ожог.
— Ты едва не сгорел, — подсев поближе, Улла подала Брану ковш. Он принял — и чуть не уронил. Улла помогла ему напиться.
— Я что, упал в костер? — Бран вытер рукавом лицо.
— Да. Ты уже загорелся, когда я пришла, — Уллины глаза расширились лишь от одного воспоминания. — Ох, боги, еще бы чуть-чуть, и... — она провела ладошкой по его щеке.
— Ну, ничего, — сказала она, — ничего. Сейчас пойдем к дяде, с лихорадкой тебе никак нельзя тут оставаться. Идем, милый, я тебе помогу, — она хотела встать, но Бран удержал ее за руку:
— Нет, искорка, постой, это... это не лихорадка.
Она непонимающе смотрела на него:
— А что же? Не пугай меня, скажи!
— Просто я нашел одну вещь, ну, и решил ее проверить. Узнать, чья она. Ты понимаешь?
— Вот оно что, — секунду Улла сидела неподвижно. Потом подобралась к нему и, обняв, укутала плащом.
— Бедный мой, — шепнула девушка. — Бедненький. Прости, я не знала, не поняла. А то бы не стала тебя дергать. Прости меня, пожалуйста.
— Ничего, я в порядке, — Бран уткнулся лбом девушке в плечо, бессильный и трясущийся, как дряхлый дед. Уллина ладонь опустилась на его затылок.
— Эх, я, кажется... ее потерял, — Бран всей тяжестью налег на Уллу. Если бы она не держала, он бы рухнул наземь.
— Кого, миленький?
— Эту штуку, медальон.
— Утром поищем, не пропадет.
— Обычно я не... — Бран говорил, как будто бредил. — Обычно со мной такого не бывает, но... но... это было очень сильно... просто как... как...
— Ш-ш-ш, — Улла гладила его по голове. — Лучше тебе сейчас не разговаривать. Я знаю, что ты чувствуешь, знаю. Отдохни, отдохни, любимый мой.
— Да я... ничего.
Они умолкли. В тишине было слышно Браново тяжелое дыханье.
— Холодно здесь, — сказала Улла, — а ты весь промок. Сними рубаху, я высушу. Слышишь, милый?
— Да... да, — Бран еле шевелился. Улла помогла ему раздеться.
— Ложись, поспи, — промолвила она.
Бран упал на шкуру. Улла укрыла его плащом, а сверху набросила попону. Села рядом и поцеловала в лоб.
— Знаешь... он умер, — сказал Бран.
— Кто, родной?
— Серый.
Она не ответила. На ее лице он видел удивление.
— Это... был его амулет, — Бран помолчал, чтоб отдышаться. — Я так и думал, что его убили... я чувствовал... это же логично... — его голос оборвался, и он закрыл глаза. Ощутил на лбу прикосновение маленькой ладони.
— Он был в костре, — снова сказал Бран. — Видно, тот, кто убил... решил сжечь вещи.
Ее рука остановилась.
— Кто был в костре? — не без испуга спросила Улла.
— Амулет... амулет был в костре. В сгоревшем доме... еще давно, когда нас с тобой... застукал Хелмунт. Помнишь?
— Помню, — она придвинулась поближе. — Так что же, его все-таки убили?
— Да... убили. И я опять не знаю, кто. Он от меня... все время ускользает. Я его лица не видел... только видел, что он ударил Серого по голове палкой, а потом свет... огонь... костер... и больше ничего. Он бросил в костер его вещи... чтобы все думали, будто он сбежал. Тот костер, в сгоревшем доме... может, там что-нибудь осталось... нужно посмотреть, — Бран начал подыматься, но Улла остановила, удержав за плечи.
— Ну, куда ты, милый? Ну, куда? — она уложила его снова, натянула попону до подбородка. — Куда ты сейчас пойдешь? Темно, не видно ничего. Подожди утра. Ведь не убежит. А утром сходим вместе. Ладно? Хорошо?
— Хорошо, искорка.
Улла прилегла рядом. Опустила голову ему на плечо, обняла и тихо сказала:
— Поспи немножно, ты устал. А я тут побуду, с тобой.
— Замерзнешь...
— Нет, я заберусь под одеяло и не замерзну, — она скользнула под попону, и Бран ощутил тепло ее тела, — я чуть-чуть с тобой побуду, — ее пальцы перебирали ему волосы, тихий голос убаюкивал. Бран закрыл глаза.
— Побуду здесь чуток, потом принесу лекарство, руку твою намажем, там у тебя ожог такой большой... ох, бедненький. Ну, ничего. Все пройдет, болеть перестанет.
Бран слушал ее голос, журчащий, как вода. Она говорила, будто пела колыбельную, слова текли, преливались... Бран больше не вникал в их смысл, осталась только музыка. Все тише, тише, а потом и она умолкла. Свет погас. Накатила темнота, и все исчезло.
Он уснул.
Глава 14
— Ну, я так и знал, — негромко выговорил Бран.
Он стоял среди разрушенного дома. Здесь все засыпал снег. Бран едва пробрался внутрь: во многих местах снег доходил до пояса. О том, чтобы отыскать костер, не было и речи.
— Прекрасно, — Бран огляделся. Горелые балки торчали из сугробов, черный остов дома возносился над головой, подпирая пасмурное небо.
— Нечего было сюда тащиться, только время потерял.
Бран с трудом пробрался через снежные заторы, одолел балку, что преградила ему путь, прыгнул — и очутился по пояс в сугробе. Снег тот час набился под меховую куртку, Бран кожей ощутил его жгучее касание.
— Вот ведь черт!
Пришлось почти плыть, покуда он добрался до тропинки. Когда ноги наконец ступили на твердую землю, Бран принялся ожесточенно отряхивать с одежды снег.
— Черт! Дерьмо! И за каким я сюда только потащился!
Он выпрямился.
Хорошо. И что теперь?
— Теперь? — вслух промолвил он. — Теперь — только одно. Только одно.
То место, где он был.
— Ничего. Скоро все узнаем.
Во дворе у конунга было людно. Бран остановил какого-то раба:
— Слушай, ты сейчас очень занят?
— Как обычно, господин, — раб с опаской отступил на шаг. — А чего?
— Мне нужен помощник. Можешь мне кого-нибудь найти? Кого-нибудь посмелее?
Раб поморгал глазами.
— Щас чего придумаем, — он повернулся и исчез в сарае, пропадал там минут пять и наконец вернулся с невысоким худеньким подростком.
— Вот, — раб ткнул в парнишку пальцем. — Этот те поможет. Все одно бездельничает.
— Спасибо, — сказал Бран.
— Не на чем, слышь, — отойдя шагов на десять, раб обернулся. Мальчишка с любопытством таращился на Брана.
— Как тебя зовут? — спросил Бран.
— Это... Пятно.
— Это чего, имя такое?
— Прозвище.
— Ладно. А по имени как?
— По имени? — паренек пожал плечами. — По имени меня отродясь нихто не называл.
— А все же?
— Ну, Коль.
— Вот что, Коль, поможешь мне?
— Знамо дело, как велено.
— Не забоишься?
Глаза мальчишки вспыхнули жадным любопытством:
— А што делать-то? Иль колдовать станешь?
— Может, и стану.
— Ну-у? А ты это, огнем меня не пожгешь, как давеча? — Коль смотрел с опаской. Бран усмехнулся:
— Не пожгу. Я собираюсь кое-кого найти, ты мне для этого и нужен.
— И только-то? — разочарованно протянул паренек. — Я-то думал...
— Погоди, не хорохорься. Дай слово, что не убежишь.
— Даю. Штоб мне провалиться.
— И на помощь звать не будешь, пока я тебе не велю.
— Не буду. А што, што делать-то надобно?
— Покажи мне, где свинарник.
Мальчишка вытаращил глаза, однако промолчал. Поманил Брана за собой. Обогнув дом, они зашагали между сараями. У одной из дверей паренек остановился:
— Туточки. Будешь заходить?
— Буду.
Мальчишка распахнул перед Браном дверь. Глаза так и сверкали. Наклонившись, чтобы не удариться о притолоку, Бран вошел.
В сарае стоял полумрак. Было холодно, и пахло навозом. В загоне копошились и похрюкивали свиньи.
— Так што? — раздался за спиной голос раба. — Колдовать-то щас начнешь?
— Не начну, не бойся.
— Не? Жалко... можно мне тогда зайти?
— Заходи, — Бран посторонился. Паренек скользнул в сарай.
— А кого ищем-то? — услыхал Бран тихий шепот. Не ответил. Сделал шаг вперед, другой, третий. Присев, коснулся пальцами соломы на полу. Зажмурил веки. Земля была холодная. Холод передался его ладони. Он ждал. Холод... темнота... а больше — ничего.
(...не здесь...)
Бран открыл глаза и обернулся:
— Это не здесь.
Мальчишка заморгал ресницами:
— Так ты ж сам велел показать свинарник. Уж не прогневайся.
— Ладно, — Бран встал. — А еще свинарники тут есть?
— Тута? Нету, — Коль развел руками, — откудова ж...
Подумав, Бран спросил:
— Может, есть у Сигурда?
— У Сигурда? Конешно, есть, как не быть. Так тебе Сигурдов надобно?
— Когда бы знать. Хорошо. Веди меня туда.
На выходе со двора они столкнулись с Арнором.
— Привет, — обрадовался тот, — год не видались. Куда путь держим?
— К свиньям, — Бран усмехнулся.
— Тоже хорошее дело. А если серьезно?
— Серьезно. Серьезней не бывает.
Арнор, озадаченный, уставился на Брана.
— К свиньям, говоришь? — наконец промолвил он. — А чего ты у них забыл?
— Там видно будет.
Больше, как ни бился, Арнор не сумел вытянуть из Брана даже слова. Втроем они вошли в Сигурдов двор. Миновав дома, приблизились к сараям.
— Ну, вот здесь, коли не шутишь, — Арнор ткнул пальцем в одно из низких бревенчатых сооружений.
Это была небольшая пристройка, прилипшая к стене дома с подветренной стороны. Сугробы подымались под самую двускатную крышу, из щелей между бревнами выглядывала прелая солома.
Сарай был длинный, темный, ледяной. Когда Бран переступил порог, из-под ног с кудахтаньем метнулись куры. Миновав перегородку, он очутился в узком проходе меж загонами — и тут же замер, будто вкопанный.
Столб света стоял у дальней стены. Острый луч, пройдя сквозь отверстие в крыше, дымился солнечной пылью, а солома на полу была из золота. Сквозь щели между бревнами проросла золотая шерсть.
— Эй, ты чего? — спросил Арнор.
Бран не ответил, ступил в светящийся круг. В лицо плеснуло солнцем. Сощурясь, он поднял голову. Поперечная балка была совсем рядом, если б захотел, Бран мог бы коснуться ее рукой. С потолка нечесаными патлами свисали пучки соломы. Свиньи шуршали в загоне. Огромный кабан замер у самой загородки, ноздри двигались, втягивая воздух, маленькие глазки уперлись в пришельца. Наставив уши, кабан угрожающе зачавкал челюстями.
— Чего тебе еще, — кабан живо, неприятно напомнил Брану о медведе. И взгляд у него был точь-в-точь такой же: злой, холодный и пронзительный.
Присев на корточки, Бран коснулся сверкающей соломы, шелковистой, как золотые волосы, и закрыл глаза. Яркий свет исчез. Он сидел, не шевелясь, слушал шорохи вокруг, и хрюканье свиней. Ничего не происходило. Он ждал. Постепенно затекали ноги, холод от земляного пола передался руке. Что-то шебуршало и хрустело. (...свиньи...) Холод становился все сильнее, потом вдруг земля надвинулась, и мир заслонила тьма.
Удар. И резкий свет. И снова тьма. Шорох. Движение. Пелена. Не вижу. Только туман. Туман... В тумане — желтое пятно. Колеблется. Разрастается. Что со мной?
(...меня убили...)
Убили? Ах, да... Он убил меня.
Человек выдвигается из тумана, склоняется к самому лицу.
— Сдох, — слышен его голос. Человек доволен. Исчезает в темноте, снова появляется. Что он делает теперь? Не вижу... Я не вижу... Ну же!
Человек склонился над чем-то на полу. Этим чем-то был другой. Он лежал, раскинув руки, голова запрокинулась, кровь заливала лицо, черным пятном расплываясь по мерзлому полу. Длинные волосы слиплись от крови. Бран видел, как второй человек начал грубо сдирать с лежащего одежду. (...я знаю, чего он хочет...)
— Я знаю... чего он хочет, — сказали его губы. — Зна... знаю, чего ты хочешь. Конечно... свиньи... ясно.
Бран застонал. Голова мотнулась, и он хрипло прошептал:
— Никто не догадается... они за ночь его сожрут. Вот только кости... кости-то... они же не...
Снова стон, и снова:
— Ох... не надо... Оставь меня, не надо! Не надо! — Бран выкрикнул последние слова, тело судорожно изогнулось.
— Нет! — крикнул он — и завопил пронзительно, без перерыва, высоким, вибрирующим голосом:
— А-а-а-а!!! Пусти-и!!! Не на-а-а-до!!!
— Бран! — ворвался в его бред крик Арнора, — хватит, Бран! Очнись! Очнись же ты! Давай же!
Бран вскинулся, забился, вырываясь из вцепившихся в него рук. Широко открыл незрячие глаза.
— Нет, — простонал он. — Нет, нет... не надо... ох, не надо... — Бран рывком сел, и Арнор схватил его за плечи. Подняв голову, Бран захлопал ошалелыми глазами. Увидев Арнора, тихо произнес:
— А, привет... ты чего?
— Эх, и ни фига себе, он еще спрашивает! — Арнор криво усмехнулся.
— Я орал, что ли?
— Еще как.
— Проклятье, — Бран зашевелился, высвобождаясь из цепких рук. Тяжело, неловко оперся о землю.
— Я тут чуть не поседел, — сознался Арнор. — Это точно, как у Уллы. Жуть, да и только... Чего это было-то, а?
Бран смотрел в пол. Перед глазами еще мелькали призрачные бредовые картины.
— Слушай, Арнор. Ты вот что...
— Чего?
— Позови отца, пожалуйста. И еще кого-нибудь.
— Это зачем?
— Я хочу, чтобы твой отец был свидетелем, что это не я их сюда подсунул.
— Кого?!
— Кости.
Арнор подозрительно уставился на Брана, потом огляделся:
— Ка... какие кости? Не вижу никаких костей. Ты чего, бредишь, что ли?
— Ничего я не брежу, а только они здесь. Должны быть здесь, понимаешь?
— Не-а, — сознался Арнор. — Ни фига не понимаю. Чего за кости-то?
— Серого.
— Се... — Арнор выпрямился. — То есть, как? Разве же это не его... Разве он — не оборотень?!
— Нет, — Бран вытер мокрый лоб. — Я, по-моему, сто раз говорил, что оборотней не бывает. А Серого убили. Убил... какой-то человек. Ночью, когда отравили Харалда. Серый и отравил, тот человек его заставил. А потом убил, чтоб не проболтался. Вещи сжег, а самого бросил свиньям, — Бран ткнул пальцем через плечо. Там, в загоне, топтался огромный кабан, а рядом с ним — две матки. — Вот только, когда он его бросил, он был... Серый был... — Брана передернуло.
