Конфедерация

В его кабинете пятна крови, обломки мебели, дырки от пуль. Капли крови на полу в коридоре. Просто ужас какой-то! У самого Серёжи — ссадина и огромный синяк на скуле. Правую кисть руки время от времени левой ладонью перехватывает...

Он тоже скоро куда-то уехал, и до конца дня так в Горадминистрации и не появился. Только уже после шести прислал за мной машину. Водитель хотел у меня узнать, что у нас произошло, а я и сама толком не знаю...

Сергей вернулся домой часов в одиннадцать вечера. Злой, как чёрт. Я после ужина, во время которого он либо молчал, либо односложно мне что-нибудь рявкал, хотела приласкать его, чтобы успокоить, а он меня оттолкнул и достал из бара литровую бутылку виски.

Я никогда не видела, чтобы он так быстро напивался. Просто глотал один стакан и следом наливал следующий. Без закуски. Несколько злых матерных фраз в адрес гостей из Порогов, Крылова и его вояк, своих охранников и даже меня. Минут двадцать, и в бутылке осталось граммов четыреста.

Я очень обиделась, когда Сергей обматерил меня за то, что я пряталась на унитазе, и даже попыталась оправдаться, а он...

— Заткнись, дура! — заорал он и так врезал мне ладонью по щеке, что я упала.

И ушёл спать. Без меня. Оставив меня плакать одну. И ведь уснул, гад, сразу уснул! Я, когда шла в ванную умываться, слышала его храп.

Не знаю, сколько времени я плакала. А потом взяла огромный фужер, вылила в него остатки виски, и выпила всё залпом. Только лучше от этого не стало. Стало ещё хуже. Я же для него — никто. Подстилка, как меня за глаза в городе называют. Чуть потеряю свежесть, и он меня сменит на какую-нибудь другую девчушку, которых в Усть-Катаве и Симе полным-полно. Голодных, готовых ради того, чтобы жить припеваючи, на всё, что угодно. Если даже охранники Погожина каждую неделю новую малолетку себе находят, то уж к нему сразу же очередь выстроится, только он свистнет. А меня вышвырнет на помойку или пустит по своим охранникам. Некоторые из них давно на меня глазеют, как голодная собака на кусок мяса. Не лезут только потому, что Сергея боятся.

Плохо ещё стало и от выпитого. Чтобы не заблевать столовую, где я так и сидела после ухода Сергея, вышла на крыльцо. Постояла, снова поплакала. А потом почему-то быстро побежала к воротам, распахнула калитку и бросилась прочь, на тёмную улицу, в сторону дороги, ведущей к трассе.

— Гузелька! Стой! — заорал мне вслед кто-то из охранников, и я услышала у себя за спиной его торопливые шаги.

Упала, вскочила, не обращая внимания на боль в коленках и локтях, побежала дальше.

Охранник Чуня поймал меня за руку.

— Куда, сучка! Я тебе сказал — стой!

— Пусти! Пусти, гад! — заорала я и принялась колотить его кулаком по руке, которой он держал меня.

— Ты чё, бл*дь, ох*ела? — зарычал он и сжал меня своими ручищами так, что мне стало больно.

— Пусти!.. Помогите! — заорала я, даже спьяну понимая, что никто мне не поможет.

Кто же захочет связываться с охранниками самого Погожина, пытающимися угомонить погожинскую подстилку?

— Эй, герой! Отпусти-ка девушку, — послышался где-то рядом грубый мужской голос.

— Пошёл вон, козёл! — рявкнул в ответ Чуня. — Не лезь не в своё дело, и живым останешься.

— Невежливы вы, молодой человек, — совсем не изменился тон говорившего. — А хамов — тем более, обижающих женщин — я привык наказывать.

Чуня выпустил меня из своих ручищ, но продолжал крепко сжимать руку чуть ниже локтя. В свете почти полной луны, склонившейся к закату, сверкнула сталь пистолета.

После рывка охранника я почувствовала, что падаю. Немного в стороне грохнулась в грязь и его туша. А кто-то такой же крупный, как и сам Чуня, тут же оседлал его сверху. Звук удара, и мой мучитель затих.

— Ты как? — начал поднимать меня на ноги другой человек. — В порядке?

Его голос был сильным акцентом. Я это поняла даже сквозь звон в ушах, стоящий после выпитого.

— Она пьяная. Очень пьяная! — негромко произнёс он, поддерживая меня рукой под грудью.

— Чуня, ты долго ещё будешь возиться? Бросай эту дуру, на х*й! Протрезвеет — сама приползёт.

А это уже голос второго охранника, Карася. Вон он, стоит в проёме калитки, освещаемый горящей над крылечком лампочкой.

— Пенка! — негромко произнёс кто-то, и после негромкого щелчка Карась рухнул на землю.

— Сколько ещё человек в доме Погодина?

Мне показалось, что человек, только что слезший с неподвижно лежащего Чуни, возвышается надо мной, как гора.

— Ты слышишь меня?

— Слышу, — пьяно пролепетала я. — Я считала...

— Удалось посчитать? — прозвучал смешок в голосе человека-горы.

Я кивнула, но потом до меня дошло, что в темноте он этого не видит.

— Карась, который у калитки валяется, домработница с мужем в гостевом домике, сам Серёжа и я... То есть, я здесь, а он там. Спит. Пьяный, — всхлипнула я. — Он меня ударил...

— Ясно. Поль, ты уж помоги девушке. Остальные — вперёд, за мной. Челяба, Петрович, на вас гостевой домик. Просто контролируйте, если оттуда не возникнет угрозы.

В темноте началось какое-то шевеление, замелькали какие-то тени, но я уже ничего не понимала. Просто висела на шее у человека, который пытался удержать меня на подгибающихся ногах, что-то рассказывала ему. Кажется, жаловалась на свою несчастную судьбу. Потом мимо нас проехал огромный джип с выключенными фарами и остановился возле ворот Погодинского дома. Я каким-то образом оказалась рядом с ним.

— Поль, отведи девушку в дом и уложи где-нибудь.

Это опять голос человека-горы.

Поль. Какое красивое имя. Да и сам он должен быть красивым. Мужчина с таким красивым именем не может быть некрасивым. Высокий, сильный. Это я поняла, пока висела на его руках. И вдруг я почувствовала, как его хочу.

— Не надо меня в дом. Лучше возьми меня с собой. Кем захочешь: хоть женой, хоть любовницей. Я и на то, и на другое согласна... Только мне нужно вещи собрать.

— Вадим, что делять? — растерялся Поль. — Она не хочет в дом, она с нами хочет. И опасно будет оставлять её здесь.

— Не с нами, а с тобой, — прогромыхал голос человека-горы. — Только, думаешь, тащить её в Кропачёво под пули будет менее опасно, чем оставить здесь? Ещё неизвестно, что там нас ждёт: ребят увезли туда, как сказал Погодин.

Он кивнул в сторону Сергея, которого двое проволокли к багажнику огромного джипа и бросили его туда.

— Ненавижу! — прошипела я, наконец-то поняв своё отношение к 'принцу на белом Ленд-Крузере'.

За всё ненавижу. Даже за то, что вынуждена была жить с ним под одной крышей и ложиться в его постель. За подарки, больше похожие на подачки, за шепотки у себя за спиной, за презрительные взгляды людей в мою сторону.

— У тебя есть чем поджечь дом? — трезвея, спросила я Поля.

Саша Варгашова, 'Пенка'

— Просто переться напролом в Кропачёво глупо, — объявил Вадим на небольшом совещании в холле дома усть-катавского 'головы'. — Мы здорово нашумели возле Горадминистрации, и не упейся в зюзьку Погодин, он бы уже удрал под крылышко вояк. Но это не значит, что полковнику Крылову не сообщили о взрыве и стрельбе в центре города. И я бы на его месте уже организовал засаду на подступах к посёлку. Какой у него арсенал, кроме ещё двух БМП, я не знаю, но для нас и одной замаскированной 'коробочки' достаточно. Предлагаю не ломиться по шоссе, а попытаться зайти с какой-нибудь другой стороны. Виталий, есть такая возможность?

— А почему нет-то? — пожал плечами Ярулин. — Через посёлки Радио и Яхъя выйдем к перекрёстку с таким же блок-постом, как и возле Минки. А уже после этого рванём прямо к станции. Вряд ли Крылов захочет затевать бой на ней: это гарантия того, что пострадает какая-нибудь цистерна с топливом, и тогда вообще половина вагонов сгорит.

— А как будем брать блок-пост? — задал вопрос Томилин. — Если Крылову известно про взрыв и стрельбу в Усть-Катаве, то такого раз... долбайства, как в Минке, на нём уже не будет.

— Подползём, осмотримся, а там уже и решим, — успокоил Вадим.

Дальше ехали уже четырьмя машинами: Картаж всё-таки настоял на том, чтобы взять с собой пьяную девицу, и 'оседлал' Погодинский 'Крузак'.

Девица, несмотря на то, что была перепачканной в грязи и зарёванной, с расплывшимся макияжем, оказалась симпатичной. Понимаю Поля: точёная фигурка, стройные ножки, высокая грудь размера, наверное, второго... Он усадил её на заднее сиденье (вперёд сел раненый парень из Сатки), и она тут же вырубилась.

Просёлками, так и не выехав на трассу, Ярулин вёл нас долго, пока мы не проехали мимо поворота на какой-то карьер (судя по указателю). После этого выключили фары и тащились ещё минут десять. А потом — ноги в руки, автоматы, гранатомёт, снайперскую винтовку, на плечи, и вперёд. В темноте (луна вот-вот скроется за горизонтом) по грязное дороге.

В один момент Виталик остановился, осмотрелся и жестом приказал нам свернуть с дороги в сторону кустов, темнеющих слева от неё. Скоро закончились и кусты, зато стали заметны силуэты опор линии электропередач. Вдоль них мы потихоньку и побрели. А потом и поползли.

На блок-посту ни огонёчка. Только в прибор ночного видения и мой ночной прицел видно, что двигатель бронированной машины, замаскированной в кустах возле перекрёстка, ещё не совсем остыл.

— Ездили, что ли, куда-то? — шёпотом спросила я мужа.

— Скорее, аккумуляторы подзаряжали, — ответил он.

Но блок-пост не пустует. Время от времени с его стороны на грани восприятия ухом доносятся голоса.

— Тимоха, сможешь положить термобарическую гранату в окошко блок-поста? — переполз Вадим к Малкову.

— С такого расстояния — нет. Метров с пятидесяти, наверное, смогу. Да только меня тогда из БМП на раз накроют.

— За БМП не беспокойся. Из него я экипаж 'вронючкой' выкурю.

Очень крепко въелись в речь Скуфеева все эти украинские обороты: 'за' вместо 'про' и 'по', 'до' вместо 'к'. Буквально час назад было: 'Я за ребятами очень беспокоюсь'. Он привык, а мне слух режет.

В общем, договорились: как только экипаж БМП начинает выскакивать наружу из-за действия самодельной шашки с раздражающим слизистые оболочки дымом (Алла, наш химик, постаралась!), я отстреливаю его, а Челяба лепит из гранатомёта в бетонную коробку, сложенную из фундаментных блоков. В 'ночники' хорошо видно, что люк в башне боевой машины открыт, в него Вадим и будет бросать 'вонючку'.

Луна уже окончательно скрылась за горизонт, скоро светать начнёт, так что неплохо бы и поторопиться. Да только нельзя: поторопишься — нашумишь, выдашь себя.

Вадим уже возле самой БМП...

И тут на выходе из блок-поста вспыхнул фонарик. Кто-то, подсвечивая себе путь, идёт к 'броне'. Я даже обмерла, когда луч фонарика скользнул по траве всего в полуметре от моего мужа.

Человек постучал чем-то металлическим по бронекорпусу.

— Не спите?

В открытом люке показалась голова, а потом 'обитатель' БМП и вовсе уселся, свесив внутрь машины только ноги.

— Не спим. Новенькое что-то передали?

Тишина стоит такая, что мне за пятьдесят метров каждое слово слышно.

— Да не особо. Просто ещё раз требуют, чтобы мы проверили бдительность наблюдателей. Нормально всё у вас?

— Нормально. А на втором посту как?

— Тоже тишина. Из Усть-Катава сообщили, что там что-то взрывалось, кто-то стрелял.

— Ну, ты это ещё в прошлый раз говорил.

— Ну, да. А ещё в доме Погодина кто-то побывал. Одного охранника грохнули, а второму мозги так стрясли, что он ни хрена сказать не может. А сам дом пустой. Кто это был — хрен его знает. Кто-то про какую-то бронетехнику рассказывает, чуть ли не про танки. Ребята говорят, 'полкан' злой, как чёрт, на Погодина. Матерится, орёт на всех. И ещё раз предупредил, что если эти порожские сунутся, то огня по ним не открывать. Если сами палить не начнут. Но и то — только для острастки. И любыми способами добиться, чтобы они согласились на переговоры с ним.

— А чего он их так боится?

— А ты не слышал, что это за люди? Отмороженные на все бошки. Все окрестности своей деревни заминировали, взрывают каждого, кто к ним сунется. Саткинского 'князька' Гусю — и то взорвали. Прямо со зданием, где он сидел. А представь, во что они превратят наши запасы, если пару составов на станции заминируют! Так что, как я понял, 'полкан' собирается с ним договориться, а не воевать.

— Ну, раз 'полкан' хочет договориться, то мы тоже не против.

Человек, вышедший из блок-поста, аж подскочил от неожиданности, когда всего в трёх метрах от него поднялся на ноги Скуфеев. Домой вернёмся — убью, собаку, чтобы больше такое не вытворял. А если бы по нему с перепугу или сдуру стрелять начали?

Виктор Данилов, 'Кипчак'

Вряд ли Погодин изначально задумывал нас грохнуть. Это можно было бы сделать намного раньше, пока мы всей толпой крутились возле 'Тигра' или шли к его кабинету. Похоже, его всё-таки взбесило то, что я посмел возражать против его планов 'бомбануть' башкирские деревни и обещание помочь их защищать.

Обнадёжило то, что полковник даже не дёрнулся на крик 'князя'. И не только тогда. Погодин нажал на кнопку вызова своих горилл, а следом у него в руках оказался пистолет. И не какой-нибудь, а АПБ со скрученным глушителем.

Не знаю как, но Макс уже через мгновение вышиб его из рук городского 'головы', а сам он валялся в углу кабинета, получив удар ногой в скулу. Так что, когда в кабинет ворвались 'секьюрити', Провокатор был уже вооружён. Но перед этим полковник Крылов совершенно спокойно объявил Погодину.

— Их машина тебе тоже не достанется. Они успели передать по рации кодированный сигнал, — кивнул он в мою сторону. — Так что, скорее всего, те, кто остался в машине, уже рвут из города ноги.

Бах, бах! Это по Максиму открыл огонь первый из ворвавшихся в кабинет охранников.

Пистолет Стечкина — прекрасная 'машинка'. Но очень своеобразная. Чтобы из него метко стрелять, нужно регулярно тренироваться. Стрелять именно из него. Много стрелять. Максу, похоже, это приходилось делать, и после его выстрела охранник осел. Второй успел зацепить Шерстнёва, но тоже рухнул, а Максим зажав свободной рукой бок, по которому скользнула пуля, перевёл ствол на полковника. Пока я подбирал упавшие пистолеты охранников. Его бронежилет наверняка выдержал, но бронеплита шарахнула ему по рёбрам неслабо. Да и рукав намок от крови: видимо, рикошетом всё-таки зацепило...

— И всё-таки, мужики, вам лучше сдаться. Сейчас примчатся ещё и мои люди, а у них уже автоматы, а не эти пукалки.

— Чтобы нас пустили в расход за гаражами? — фыркнул я.

— Не стрелять! — рявкнул Крылов, услышав приблизившиеся шаги в приёмной. — Приказываю не стрелять.

— Тварь! — ощетинился сидящий на полу и ощупывающий щёку Погодин. — Я тебя, суку, прикажу вместе с ними кончить!

— Заткнись! — рыкнул на него полковник и повернул голову в нашу сторону. — Сдадите оружие мне — я гарантирую, что вы выйдете отсюда живыми.

— И нас проводят к гаражам? Не устраивает.

— Вас живыми вывезут из города и поместят в безопасном месте. Большего я здесь сказать не могу.