06. Дом с Мавританской башней

4. По Via Alba

Убийцы и архитекторы всегда возвращаются на место преступления.

Питер Устинов

Утро оказалось погожим, это Вирджиния почувствовала еще не раскрывая глаз. Теплый солнечный луч скользил по ее лицу. Вирджиния потянулась и открыла наконец глаза, не в силах сдержать улыбку. Не смотря на вчерашние страхи, она прекрасно выспалась в Мавританской башне. Полог кровати был откинут, шторы раздернуты, и ковер заливал яркий золотой свет. Спустив ноги на нагретый солнцем ворс, Вирджиния нашарила под кроватью пантуфли и наткнулась на томик Шекспира.

— Вот ты где! А я тебя вчера искала.

Положив книгу на тумбочку, Вирджиния начала одеваться. Хорошее настроение заставило ее надеть сшитое в добрые времена в Америке нежно-розовое платье с вышивкой мелким жемчугом, а под него пару тонких французских чулок. Это было без сомнения недостойным признаком тщеславия.

Спустившись на второй этаж, Вирджиния столкнулась с экономкой, проверяющей наличие пыли на подоконнике за шторами. Миссис Симпсон смерила девушку враждебным взглядом и указала на лестницу.

— Мистер Лэнгли ждет вас на завтрак в столовой. Это на первом этаже напротив библиотеки.

На этот раз даже первый этаж не показался Вирджинии таким уж мрачным. Да, портреты были темны, и изображались на них уродливые лица. Да, двери были наглухо закрыты. Зато на придверном коврике лежал разноцветный отпечаток витражного окна. Вирджиния дошла до библиотеки и толкнула дверь напротив. Столовая оказалась совершенно викторианской, светлой и уютной. В центре под абажуром, похожим на работы Тиффани, виденные Вирджинией в богатых витринах Нью-Йорка, стоял круглый стол, накрытый к завтраку. Пахло кофе. Мистер Лэнгли сидел у стола, разложив на коленях газету, и грыз тост с тонким ломтиком ветчины.

— Доброе утро, мисс Эттл. Садитесь.

Вирджиния, смутившись, опустилась на стул. Перед мистером Лэнгли она все-таки робела. Подвинув к себе чашку, девушка ее напомнила неожиданно густым напитком из кофейника. Лэнгли протянул ей сливочник, расписанный мелкими розочками.

— Как вы спали, мисс Эттл?

Вирджиния опустила глаза. На скатерти была заломлена голубоватая складка.

— Спасибо, сэр, хорошо.

— Привидение вас не беспокоило? — иронично поинтересовался Лэнгли.

— П-привидение?

— Да. Мэри утверждает, что оно стенает и гремит цепями в Мавританской башне.

— Нет, сэр, никаких приведений, — уверила хозяина Вирджиния.

Лэнгли ухмыльнулся.

— Мэри чудесная девушка, но редкая выдумщица. Имейте это в виду, мисс Эттл. Не хотите прогуляться после завтрака?

— Прогуляться?

Вирджиния прикусила язык. Привычка отвечать вопросом на вопрос оказалась весьма досадна.

— Прогуляться, мисс Эттл. Я хочу сходить к руинам, сверить расшифрованные вами обмеры с действительностью. Боюсь, за последние тридцать лет храм сильно пострадал.

— С удовольствием, сэр, — сказала Вирджиния.

Когда с завтраком было покончено, она оделась потеплее, зашнуровала сапоги и вышла на крыльцо. Лэнгли уже ждал, постукивая по нижней ступени крыльца тростью с тяжелым ониксовым набалдашником. На локте его висел небольшой кожаный футляр, невольно привлекший внимание Вирджинии. Бинокль? В общем и целом мистер Лэнгли напоминал благополучного сельского сквайра в своем коричневом пиджаке и наброшенном на плечи легком клетчатом пальто. Приятный господин, который вышел погулять по окрестностям и полюбоваться в бинокль красотами и купальщицами. Вирджиния едва ни хихикнула и поспешно прикрыла рот рукой.

— Идемте, мисс Эттл, — скомандовал Лэнгли. — Возьмите эту сумку, там планшет, блокнот и автоматическое перо. Будете делать заметки и фиксировать обмеры.

— Да, сэр, — кивнула Вирджиния.

При ярком солнечном свете Белая Дорога ей понравилось. Она была явно искусственного происхождения, вымощенная аккуратными гладкими белыми плитами. Покрытие было сделано столь искусно, что ни одна травинка не пробивалась в крошечные щели между камнями. Сразу же вспомнилось все, что преподобный Том, проявляющий искреннюю заботу о приюте, рассказывал о римлянах и их постройках. Время не касалось Белой Дороги, предпочитая обходить ее стороной. По обеим обочинам росли похожие на свечки тополя, и тени от их беспокойных листьев метались по белым известняковым плитам. Впечатлительная особа, решила Вирджиния, вполне могла бы в сумерках принять это за пятна. Подобные вещи накрепко заседают в памяти у впечатлительных дам, а потом им снятся дрянные сны. За полосой тополей теснились уже облетевшие почти рощицы, вдалеке курился дымок деревни и виден был шпиль какой-то церкви. Вполне возможно, идя достаточно долго, можно было достигнуть Бата. Дорога была прямой, как стрела. Наконец на горизонте показались очертания каких-то пронзительно белых руин. Лэнгли прибавил шагу, так что Вирджиния поспешила за ним.

Когда-то на небольшом холме (вполне возможно, он тогда холмом не был, решила Вирджиния, вспомнив рассказы преподобного Тома об археологии) высился величественный храм. Сейчас от него остались только нижние части колонн, стоящих изящным разомкнутым кругом, обломки плит и капителей и достаточно прилично сохранившийся алтарь в центре. Подобного описания руин в дневниках старого Лэнгли пока не встретилось, алтарь заинтересовал ее, так что Вирджиния приблизилась. Он был сложен из камня, чуть белее, чем колонны, казалось, полупрозрачного и больше похожего на кварц. Солнце, отражающееся от всех обломков этого прекрасного храма, казалось тонуло в таинственных глубинах молочного-белого камня.

— Надо же, — сказал Лэнгли, осторожно касаясь гладкой плиты. — Какая великолепная сохранность. Мисс Эттл, опишите в тетради как можно подробнее, что вы видите. Меня интересует алтарь. Если бы вы могли его зарисовать, было бы вообще чудесно.

В сумке, которую тащила все это время Вирджиния, обнаружился помимо планшета и толстой тетради в коленкоровой обложке плотный плед веселой расцветки-шотландки. Расстелив его на одном из камней, Вирджиния приготовилась писать, пока Лэнгли занимался замерами, чиркая что-то в блокноте, извлеченном из нагрудного кармана пиджака.

Алтарь был восьмигранной формы, наполовину вросший в землю, по крайней мере так смело предположила Вирджиния. Сложен он был из сравнительно небольших плит очень гладкого молочно-белого камня. Можно было предположить, что это мелкозернистый мрамор, хотя больше походило на кварц. К тому же, подобного мрамора Вирджиния не видела не то, что в Англии, но даже в музеях, где во множестве стояли прекрасные античные статуи. Четыре из восьми сторон алтаря покрывали рельефы. Вскочив на ноги, Вирджиния обошла все сооружение по кругу, но распознать и описать сумела только одну плиту. На ней мужчина в львиной шкуре и с палицей (Геркулес, вероятно) тащил за собой на веревке крупного трехголового пса. Остальные рельефы представляли нечто невообразимое: смешение персонажей, похожих на орнамент и орнамента, среди которого вполне могли скрываться люди. Кроме того два из них были изрядно потерты, часть рельефа была сколота. На вершине же алтаря был поставлен потрясающей красоты треножник из темной, едва тронутой патиной бронзы. Ножки были сделаны в виде трех женских фигур, в весьма расслабленных позах прислонившихся друг к другу. На их склоненные на груди головы была поставлена неглубокая плоская чаша, украшенная почти стершейся неразличимой гравировкой. Точно такие же чаши были в руках у каждой фигуры, женщины словно всматривались в их дно. Вирджиния изумилась, как это такая восхитительная вещь оказалась здесь, в глуши, почему ее не увезли еще в музей, хотя бы того же Бата. И, конечно, каким образом она столь хорошо сохранилась.

Поставив точку в пространном и весьма вдохновенном описании алтаря, Вирджиния убрала блокнот в сумку и еще раз подошла к треножнику, обошла его по кругу. Жаль, не видно гравировку. Насколько же она была, наверное, прекрасна!

Лэнгли как раз закончил замеры, бросил рулетку в ту же сумку и раскрыл свой футляр. На свет он извлек то, что к изумлению Вирджинии походило на фотокамеру, только очень маленькую.

— Камера Лейца, — пояснил Лэнгли, слегка потешаясь над изумлением девушки. — Портативная. Экспериментальный образец, чудом удалось его раздобыть. Если эта малышка будет пользоваться спросом, а я уверен, она будет, года через два появится на рынке.*

Вирджиния никогда не испытывала интереса к разного рода техническим штучкам, и тем не менее в этой фотокамере было что-то очаровательное. Лэнгли ловко с ней управлялся, и девушка ходила за ним по пятам, привстав на цыпочки и заглядывая через плечо. Утомившись, она вернулась к пледу, села, вытянув ноги, и стала разглядывать обломки колонн, напоминающие острые белые клыки.

— Кажется, время обеда, — практично заметил Лэнгли, убирая камеру в кожаный футляр.

Вирджиния представила себе угрюмый коттедж, а главное — бог с ним, с коттеджем — невыносимую миссис Симпсон, преисполненную величественного презрения. Кроме того, она еще не чувствовала голода.

— С вашего позволения, я бы еще посидела здесь, сэр. К тому же, я описала только один рельеф.

Лэнгли посмотрел на нее с сомнением.

— Я не заблужусь, — заверила его Вирджиния. — Здесь же всего одна дорога, к тому же прямая.

Мистер Лэнгли пожал плечами и махнул в конце-концов рукой.

— Как пожелаете, мисс Эттл. Надеюсь, вы поспеете в чаю, раз уж пропускаете ланч. И помните, сейчас рано темнеет.

Он удалился, помахивая своей тростью. Вирджиния еще некоторое время нежилась на солнышке, потом поднялась и принялась за внимательнейшее изучение рельефов. Можно было приложить к ним лист бумаги и попытаться перевести изображение при помощи карандаша. Порывшись в сумке, Вирджиния нашла несколько грифелей, лист же она вырвала из тетради, по размеру он более или менее подходил. Приложив лист одной рукой, другой она начала яростно водить по нему карандашом. Ветер, вроде бы слабый, совсем сквозняк, так и норовил помешать ей. Будь плиты горизонтальными, дело пошло бы проще и быстрее. А так Вирджиния немалое время потратила на две только стороны алтаря.

Темнело. Солнце опустилось к самому горизонту и дразнило теперь яркими красками, обещая на завтра такой же погожий день. С некоторым сожалением Вирджиния решила, что на сегодня хватит. Часов у нее не было, но можно было предположить, что уже около четырех. Не менее получаса уйдет на дорогу до коттеджа, и столько же на переодевание. Таким образом она как раз поспеет к чаю. Собрав все вещи в сумку, Вирджиния неспешно вышла на дорогу.

Темнело быстрее, чем она могла это предположить. Вечера в ноябре коварны, сумерки мутны и туманны. К счастью, дорога была ровной и гладкой, лишенной выбоин и камней, о которые можно было бы споткнуться. Тени от беспокойных тополей, как теперь находила Вирджиния, и вправду напоминали пятна крови. Это навевало беспокойство и легкий страх, но Вирджиния сумела убедить себя в собственной излишней впечатлительности. Тем не менее, убедить не до конца: поднявшись на крыльцо Лемондропа, она испытала огромное облегчение. Толкнув дверь, Вирджиния стянула боты, повесила пальто на крюк и направилась к кухне, чтобы поговорить с миссис Симпсон. Под ногами у нее оказалось что-то скользкое, так что она упала прямо рядом с дверью в библиотеку. На шум дверь распахнулась и на пороге возник мистер Лэнгли в винно-красном домашнем халате и почему-то с тростью.

— Я в порядке, — сказала Вирджиния, хотя вопроса никакого и не было.

Лэнгли улыбнулся, зловеще и неприятно. Он вообще мало сейчас напоминал того приятного господина, с кем ходила Вирджиния на прогулку.

— Я просил вас не задерживаться до темноты, юная леди, — сказал он, поднимая свою трость.

На нос Вирджинии упало что-то тяжелое и горячее. Девушка подняла руку, чтобы смахнуть это и увидела, что пальцы ее все в крови. Тогда она опустила глаза и увидела лужу крови, на которой и поскользнулась раньше. Она затравленно пискнула и вскинула голову.

— Я просил вас не задерживаться до темноты, — повторил Лэнгли, поднимая трость еще выше.

* Лейка (Leitzsche Camera) действительно впервые появилась в 1923 году, когда было изготовлено 20 экземпляров с целью изучить спрос. В серийное производство камера была запущена в 1925.

5. Семнадцатое марта

Страшен не сон, а его толкование.

Александр Климов

Вирджиния села, прижимая руку ко рту и глуша и не думавший вырваться крик. Было темно. В темноте еще и шелестело, и дробно колотило, и ухало. Дождь, — вяло подумала Вирджиния. И ветер в печной трубе. Она все еще находилась во власти сна настолько реального, что в памяти оставались звуки, запахи, ощущение ветра на коже и липкой крови на пальцах. Вирджиния даже на них посмотрела. Ничего. Конечно же, ничего! Руки были холодными и мокрыми от пота. Так же четко представлялось Вирджинии перекошенное лицо Лэнгли, храм, платье, в которое она была во сне одета.

Ее воспитывали в духе исключительного рационализма. Преподобный Джоффри Том осуждал суеверия в своем приходе, даже посвящал иногда этому вопросу проповеди. Его супруга, взявшая на себя попечение о сиротском приюте, полностью разделяла это мнение. Она даже сказки не особенно любила, считая полными лишних глупостей, забивающих детские головы. Незамужняя сестра викария, преподававшая английский язык и литературу, любила святочные рассказы, но относилась к ним без трепета и с изрядной долей иронии. Если бы не мистер Биггс, служащий в школе истопником и разнорабочим, Вирджиния так бы и выросла в том самом духе рационализма. Старик рассказывал восхитительные и жуткие до дрожи истории о призраках, заброшенных домах, зловещих тенях на полях и о том, что происходит с неосторожными, вышедшими на улицу в Святки или в День Поминовения. Вирджиния в детстве разрывалась между спокойной уверенностью преподавателей, что в подвале не кроется ничего страшнее кровяной колбасы, и вдохновенными историями о служанках, которые за этой колбасой спускались и пропадали бесследно, оставив только белый чепец и нож для мяса на ступенях. Так и сейчас, прекрасно понимая, что послужило причиной сну, Вирджиния не могла избавиться от страха. И уж с Лэнгли она не смогла бы этим утром встретиться ни при каких условиях.

Отдернув полог, Вирджиния выглянула в комнату. За окном — торы, как и во сне, были раздернуты — лил дождь, масляно стекая по стеклу. Комната казалась мрачной и холодной, печь давно остыла. Ежась, Вирджиния спустила ноги на мелкий ворс ковра и нащупала туфли. Пяткой ткнулась во что-то твердое. Опасливо свесившись с кровати, обнаружила томик Шекспира. Совсем как во сне.

— Вот ты где, — пробормотала девушка, подняла книгу и положила на столик.

Оделась она теплее, даже натянула поверх блузы шерстяную кофту с вышитыми розочками. Сейчас бы также не помешали шерстяные носки и вязаные гетры.

Вниз Вирджиния спустилась, ежась от холода и пытаясь натянуть рукава на озябшие ладони. Миссис Симпсон встретила ее на втором этаже, смерила холодным взглядом.