Язычница

Шаман с улыбкой посмотрел на выглядывающую из сумки собачку. Умилительное существо. Черные любопытные глазки-пуговки, стоящие торчком уши, хитрая вытянутая морда. Крошечный лисенок — под стать своей загадочной хозяйке. Даже в лодке, несмотря на свою "морскую болезнь", вел себя неожиданно спокойно. И почему Герман так категорично настроен против него?

* * *

Янка стремительно удалялась от берега, в надежде побыстрее скрыться от посторонних глаз в чахлой рощице. В голове чугунным молотом по наковальне билось одно единственное слово: "Сирота". Насмешливое. Обидное. Бескомпромиссное. Сирота. Зачем она ему сказала? Почему не отшутилась как всегда?

Почему позволила этому мерзкому слову снова ворваться в ее жизнь? Теперь, когда она наконец смогла захлопнуть дверь в прошлое, оставив позади всех тех, от кого годами слышала колкие издевки в адрес себя и бабушки... Именно теперь, когда ей удалось прочно закрепить за собой репутацию "Мисс Катастрофы" вместо унизительного "неудачница"...

Убедившись, что ее не видно с берега, Янка села на мшистый бугорок под деревом и закурила. Крадучись, словно школьница. Знала, что не от кого таиться, а все равно не смогла побороть выработанную годами привычку.

Затянулась. В легкие хлынул терпкий сигаретный дым, затуманивая мысли мягкой пеленой и наполняя тело приятной истомой. Выдохнула, окутываясь едким сизым маревом. Покрутила в тонких пальцах тлеющую сигарету, равнодушно наблюдая, как с ее кончика устремляются к небу рваные струйки дыма и неспешно рассеиваются в раскаленном воздухе.

Катька бы ужаснулась. Обязательно приплела какой-нибудь бред про загрязнение атмосферы, защиту окружающей среды и тому подобную чушь.

Вспомнив о подруге, Янка мрачно усмехнулась. Катька... бедняжка явно поступила не на тот факультет. Вероятно, ей стоило выбрать профессию эколога, например, а вовсе не историка. Каким ветром ее занесло на истфак? Ясное дело по блату, но стоило ли оно того?

Вот училась бы она где-нибудь в другом месте, тогда бы они и не познакомились, и не поехали бы ни в какую экспедицию, не оказались бы в одной дырявой лодке посреди Костромского разлива... и не винила бы Катька во всех своих несчастьях лучшую подругу... Теперь уже, вероятно, бывшую...

Янка инстинктивно прислушалась к доносившимся из-за деревьев песням под гитару, пытаясь вникнуть в слова.

...Пьяных боги берегут, берегут,

Истина святая.

Видно боги с нами пьют, с нами пьют,

Только мы не знаем.

Пей, гуляй, пока живешь, пока живешь,

Веселись по пьяни,

Все равно конец найдешь

Во степном бурьяне...

— Забавная песенка, — буркнула себе под нос девушка, надеясь, что оставленная без присмотра Катька внемлет задорным строкам и опустошит бутылку с "успокоительным", пока ее не отобрали обратно. Правда была вероятность того, что подруга накинется на музыкантов с кулаками за воспевания аморального образа жизни. Что ни говори, а особа она непредсказуемая.

Девушка снова затянулась и, прикрыв веки, сняла очки, подставив лицо струившимся сквозь листву солнечным лучам. Прислушалась к шорохам вокруг. Тишина. Неестественная, напряженная. Будто природа замерла в ожидании чего-то. С берега по-прежнему доносились песни однокурсников, в отдалении плескалась вода, но в остальном — ни звука. Ни комариного писка, ни шелеста листвы. Даже птицы, и те примолкли, затаивших на ветвях. Янка настороженно задержала дыхание.

Глаза рефлекторно распахнулись и тут же, подвергшись яростной атаке дневного света, оказались во власти обжигающей тьмы. Мышцы свело судорогой. Лоб покрылся холодной испариной. Тело, словно пустой сосуд, наполнялось жидким огнем. Янка знала, что за этим последует, но сопротивляться мощному энергетическому потоку, устремившемуся по венам и артериям, уже не могла.

Застилавшая взгляд темная пелена постепенно рассеивалась. Янка не в силах пошевелиться безвольно взирала, как над деревьями, словно раздуваемые ветром обугленные листки бумаги, тревожно взметнулись черные птицы, наполняя округу пронзительными криками. Парализующая боль нарастала с каждой секундой, грозясь вскоре достичь кульминации и, наконец, взорваться на миллиарды осколков. И лишь тогда наступит облегчение... скорее бы...

Тело пронзил электрический разряд, раздирая в клочья сердце, сознание, и в тот же миг все вокруг, будто хрупкий стеклянный шар, покрылось множеством змеистых трещин. Еще доля секунды — и словно в замедленной съемке мир начал рассыпаться на крупицы, оставляя за собой зияющую чернотой пустошь. Янка выгнулась дугой и тут же обессилено рухнула на землю, погрузившись во мглу. Уютную, мягкую, обволакивающую сознание, словно шелковый кокон... Где нет ни чудовищной боли, ни адского звона в ушах, ни проблем, ни обид, ни даже экспедиции. Ничего...

* * *

Янка очнулась оттого, что кто-то настойчиво тряс ее, требуя немедленно открыть глаза. Приятный мужской голос с легкой хрипотцой решительно пробил иллюзорные барьеры, ограждающие ее сознание от внешнего мира, и явно не собирался сдавать занятые позиции. Шевелиться категорически не хотелось, а уж открывать глаза тем более. Особенно, когда доподлинно известно, чем это непременно обернется. Но чьи-то непрекращающиеся попытки вырвать ее из царства безмятежности и покоя начинали утомлять.

— Ммм! Ну, кому там неймется? — наконец, пробормотала она, изображая сонливость и недовольство, и попыталась нащупать рядом с собой очки. Безуспешно.

— Фуф, — послышался облегченный вздох... — Что тут произошло?

— Ничего, — буркнула девушка и тут же яростно перешла в атаку: — Куда, черт возьми, делись мои очки?

Послышался короткий смешок, и в это же мгновение Янка почувствовала, что ей на нос осторожно водружают пропажу. Шершавые пальцы мягко коснулись ее щеки. Девушка опасливо приоткрыла глаза и тут же столкнулась с пристальным взглядом склонившегося над ней Шамана.

— Так что тут произошло? — потребовал ответа мужчина.

— Ничего! — неохотно приподнимаясь на локте, отчеканила она. — По крайней мере, пока кому-то не пришла в голову гениальная идея вытрясти душу из спящего человека.

— Спящего? — изумленно воззрился на девушку Шаман.

— Именно! Я Вам что яблоня, чтобы так меня трясти? С ума сошли? А если бы я заикой осталась по Вашей милости?

— Хочешь сказать, что спала, — с сомнением в голосе снова переспросил он.

— А Вы что не заметили? — съязвила Янка, надеясь, что ей удалось ввести мужчину в заблуждение.

— И чего это ты решила вздремнуть?

— Не выспалась! Кстати, куда Вы дели Геродотика?

— Оставил на попечение твоей подружки, — равнодушно пожал плечами Шаман, кивнув в сторону берега.

Янка встрепенулась и резко вскочила.

— Да Вы в своем уме? — испуганно выкрикнула она. — Она и за собой-то сейчас присмотреть не может, а Вы... Вы ей Геродотика доверили!

Девушка, превозмогая слабость в ногах, рванула к берегу. Шаман по пятам следовал за ней, не выпуская из поля зрения, и едва не впечатался Янке в спину, когда та резко остановилась на опушке. Оба недоверчиво воззрились на открывшуюся картину.

Катька, то и дело отпивая из горла бутылки "успокоительное", что-то настойчиво доказывала Геродотику, сопровождая свою пламенную речь активной жестикуляцией. А тем временем крошечный песик, выбравшись из сумки, с интересом наблюдал за разыгравшимся перед ним действом, склонив голову на бок, и даже время от времени кивая, будто бы в знак согласия.

— Наверное, убеждает Геродотика держаться от меня подальше, — угрюмо прокомментировала увиденное Янка.

— Не бери в голову.

Девушка недоверчиво покосилась на стоявшего рядом мужчину, но промолчала. Зачем что-то говорить, когда доподлинно известно, что знай он ее чуть подольше, то и сам бы предпочел отойти на безопасное расстояние. Пока все, что ему успели поведать о ней, для него всего лишь слова, но скоро он на собственном опыте убедится в их справедливости. А ей самой остается лишь одно — придать тому, что может произойти, форму шутки.

Девушка устало улыбнулась и направилась к подруге, но в тот же момент Шаман поймал ее за руку, удержав рядом с собой.

— Подожди, дай ей выговориться. Скоро она придет в себя и поймет абсурдность своих обвинений.

— Катька? — Янка скептически скривилась.

— Вы же подруги. Она обязательно поймет, что была неправа.

— Да откуда Вам знать, кто из нас прав, а кто виноват! Вы нас сегодня на вокзале первый раз в жизни увидели! Посмеялись — флаг Вам в руки, барабан на шею и палочки в жо... зубы! А корчить из себя дельфийского оракула не надо!

— Давай пройдемся, — спокойно предложил в ответ на Янкину гневную отповедь Шаман.

Янка неловко повела плечом и, еще раз взглянув на Катьку с Геродотиком, неуверенно кивнула.

— Ну, если Вы такой отважный...

— Звучит как угроза.

— Да? А я надеялась, что как восхищение Вашей храбростью, — проворковала девушка и, сунув руки в узкие карманы шорт, медленно побрела в сторону села.

* * *

Шаман шел позади Янки, вперив тревожный взгляд ей в спину. Глаза то и дело неосознанно опускались ниже — на соблазнительные изгибы бесстыдно выглядывающих из-под коротких джинсовых шорт ягодиц. А девушка, будто чувствуя, какая именно часть тела приковывает в данный момент внимание мужчины, старательно виляла бедрами при ходьбе.

— Вы знаете, а я ведь никогда еще не жила в походных условиях, — не оборачиваясь, вдруг поведала она Шаману.

— И почему я не удивлен? — мрачно усмехнулся он.

— Вам лучше знать почему, — равнодушно пожала плечами девушка.

— И тебе совсем не интересно узнать ход моих мыслей?

— Нет.

— Тогда расскажи мне о своих.

— Зачем Вам?

— Считай это праздным любопытством.

— В таком случае считайте, что у меня в голове пусто.

— Другими словами, не суйте свой нос куда не следует?

— Другими словами, я сейчас не в настроении вести светские беседы.

— Значит, будем молчать?

— Ладно, расскажите мне что-нибудь, — неохотно протянула Янка, резко повернувшись лицом к Шаману. — Развлеките девушку. А то я что-то заскучала в последние десять минут. Катька над ухом не истерит, лодка ко дну не идет, дамба тоже уже пройдена. Скука смертная.

— Ну, что ж. Желание дамы для меня закон. Пошли, я тебе колокольню покажу.

— Валяйте.

Шаман взял девушку под руку, помогая ей подняться вверх по крутому холму, и начал рассказ:

— Знаешь, а ведь раньше, до создания Горьковского водохранилища, все здесь выглядело совсем иначе.

— Ясное дело. Вы совсем за идиотку меня не принимайте. Конечно, до затопления тут что-то еще было кроме воды и разрушенной колокольни.

— Да, уникальные места. Обширная низина со множеством озер и рек. Помнишь как у Некрасова?

Янка многозначительно хмыкнула и, ехидно скривив губы, протянула:

— Ну, конечно, наизусть полное собрание сочинений. "Мой дядя самых честных правил..."

— Эх, неуч, — снисходительно усмехнулся Шаман, решив не развивать эту тему, чтобы не нервировать Янку излишними поучениями, но, заметив, что губы девушки расплылись в самодовольной улыбке, заподозрил, что она намеренно пытается выглядеть в его глазах глупее, чем есть на самом деле.

— Ну, ладно-ладно. Что там у Некрасова?

— "В августе около Малых Вежей

С старым Мазаем я бил дупелей.

...Я по неделе гощу у него.

Нравится мне деревенька его;

Летом, ее убирая красиво,

Исстари хмель в ней родится на диво.

Вся она тонет в зеленых садах,

Домики в ней на высоких столбах

(Всю эту местность вода заливает,

Так, что деревня весною всплывает,

Словно Венеция). Старый Мазай

Любит до страсти свой низменный край". — процитировал Шаман. — Так что, Яна, нам предстоит жить в гостях у Дедушки Мазая.

— Вот счастье-то привалило, — снова съязвила Янка. — Всю жизнь мечтала побывать в гостях у литературного персонажа. А заодно покопать грядки у него на даче.

— А, между прочим, это ведь был вполне реальный человек. Иван Саввич Мазайхин. И его потомки жили в Вёжах вплоть до затопления. До сих пор в окрестных деревнях можно встретить кого-нибудь по фамилии Мазайхин.

— А Вы-то откуда знаете?

— Доводилось общаться с местными жителями. А память человека — это настоящая сокровищница. Неиссякаемый кладезь информации. Старики еще помнят и то, как на Пасху во время половодья отправлялись на лодках к стоявшей в воде на сваях Преображенской церкви, и как ее закрывали в 1937 году, и потомков деда Мазая тоже помнят. Гордятся своим земляком. Многие могут рассказать о своих бабушках-дедушках вплоть до пятого-шестого колена. Рассказы о былых временах передаются от отца к сыну, от сына к внуку... Вот ты, например, что знаешь о своей семье? — осторожно подвел он девушку к интересующей его теме.

— Я же Вам уже сказала, у меня кроме бабушки никого нет, — резко остановившись на пыльной дороге, повернулась к Шаману девушка.

— Так ведь не в капусте же она тебя нашла и не на базаре купила. Были же у тебя родители.

— Я их не помню. Как я могу помнить тех, кого никогда не знала? Это к вопросу о памяти.

— Но ведь бабушка, должно быть, рассказывала тебе о них, — мягко подбодрил ее мужчина и, чуть склонив голову набок, улыбнулся.

Янка пристально посмотрела на Шамана. Даже сквозь темные стекла очков было видно, как гневно прищурились ее глаза. Лишь чудовищным усилием воли мужчине удалось выдержать этот пылающий яростью взгляд.

— Рассказывала, — наконец буркнула она и недовольно скривила губы. — Хотите послушать?

Шаман удивленно воззрился на девушку, услышав неприкрытую враждебность, которой был пропитан ее вопрос. Нервно сглотнул, не зная как вести себя, чтобы Янка вдруг не пошла на попятный. Просто кивнуть, подтвердив тем самым свой интерес? Не вызовет ли он тем самым подозрения с ее стороны? Промолчать и для усыпления ее бдительности отложить разговор на потом? Но подвернется ли снова такая возможность выудить у нее сведения о семье? Янка, вероятно, заметив его замешательство, криво усмехнулась.

— Праздное любопытство, — приторно сладким голосом протянула она. — Не порок, конечно, но большое свинство. Не считаете? Зачем лезть человеку в душу, если он Вас об этом не просит?

— Всегда считал разговоры о родителях довольно нейтральными, — постарался усыпить бдительность девушки Шаман.

— Вам повезло, — холодно отчеканила она и, резко развернувшись, направилась в сторону колокольни. — Ну что же Вы замолчали? Рассказывайте о церкви. Мы же для этого сюда пришли, или у вас были другие планы на мой счет?

Шаман мысленно выругался и последовал за Янкой. Что с ним происходит сегодня? Почему он — всегда такой проницательный и корректный, умеющий выудить необходимую ему информацию из кого угодно — чувствует себя рядом с этой девушкой, словно несмышленый мальчишка? Теряется, мямлит, нерешительно топчется на месте, не в силах пробить броню ее сарказма и ухмылок. Ведьма? Однозначно. Только это мало что объясняет. И в особенности тот мощный выплеск неконтролируемой солнечной энергии, который он почувствовал поблизости, сидя на берегу. Настоящий смерч, огненным столбом взметнувшийся к безоблачному небу. К счастью, мало кому из людей под силу увидеть такие явления...