Язычница

Посреди площадки отчетливо угадывались остатки прошлогоднего кострища в окружении нескольких бревен. От него лучами уходили три узкие тропки. Первая — ведущая к полевой кухне, вторая — та, по которой только что прибежала сама Янка, и третья — уходящая вдоль берега в противоположный конец острова.

Обнаружив, что комаров здесь значительно меньше, чем в зарослях — по крайней мере, не по три штуки на квадратный сантиметр воздушного пространства — Янка решительно шагнула к одному из бревен и села. Убежище, конечно, весьма сомнительное, так как, судя по сваленным чуть поодаль веткам, скоро здесь соберутся едва ли не все обитатели лагеря на обещанную "приветственную вечеринку у костра", но пока вокруг ни души, а это уже хоть что-то. Более подходящего места, чтобы привести мысли в относительный порядок все равно в радиусе километра не наблюдалось.

Тем для размышления за прошедшие сутки наметилось бесчисленное множество. И как ни странно в свете последних событий, даже поведение собственной бабушки выглядело более чем странно. А ведь сперва Янка не придала ее словам практически никакого значения...

— Бабуль, — прикрыв за собой массивную входную дверь, позвала Янка. Навстречу, радостно повизгивая, кинулся крошечный Геродотик и, энергично виляя хвостом, закружил у хозяйкиных ног.

— Я на кухне, детка. Как экзамен? — донесся из темных недр длинного коридора бабушкин голос.

Янка надеялась оттянуть момент признания своего провала, но бабушка сразу взяла быка за рога, даже не дожидаясь пока внучка разуется. На самом деле к такому положению вещей пора бы уже привыкнуть, только едва ли не экстрасенсорные способности бабушки по-прежнему не переставали удивлять Янку. Казалось, та всегда все знает наперед и даже вопросы задает лишь, чтобы убедиться в собственной правоте. Вопросы пусть и простые, но до странности своевременные, затрагивающие как раз то, о чем хотелось хотя бы на время умолчать. Вот и сейчас то же самое.

Спрашивается, почему четыре дня назад, когда тот же самый Герман осчастливил Янку тройкой по Истории Древнего Мира, бабушка даже не поинтересовалась результатами экзамена? И что изменилось теперь? Не так дверь хлопнула, или шаги слишком осторожные? Непонятно...

— Провал, бабуль... полный и бескомпромисный. Бездарь у тебя внучка, — остановившись на пороге кухни, мрачно усмехнулась Янка.

Бабушка закрутила кран и, вытерев руки о кухонное полотенце, неспеша повернулась к внучке. Мягко улыбнулась и, поправив выбившуюся из строгой прически прядь седых волос, вкрадчиво произнесла:

— Не правда. Просто ты наперекор себе идешь. Вот и бьешься лбом в замурованную дверь, вообразив, что за ней сокрыта Янтарная комната... А нету ее там, Яна, нету...

— Ба! — отмахнулась Янка. — Не начинай, а? Германа со всего курса тринадцать человек сдали всего. И нет в этом никакого предзнаменования свыше. Просто он старый маразматик, который за наш счет самоутверждается.

— Нельзя так, детка, о человеке говорить...

— О Германе можно, — припечатала Янка и, сняв очки, плюхнулась на кухонную табуретку. — Теперь придется из-за него тащиться на целый месяц в какие-то Вёжи! Как с работы отпрашиваться не знаю... Точно уволят...

— Вёжи?— оставив без внимания последнюю часть гневной тирады внучки, дрогнувшим голосом переспросила бабушка. Не выпуская из рук полотенце, пересекла кухню и села напротив Янки.

— Что-то типа того. Где-то под Костромой. Да без разницы. Хоть под Колымой... мне это работы не сохранит!

— Значит, Вёжи... — задумчиво глядя на внучку, снова пробормотала бабушка. — Нашла, значит...

— Ага, нашла... Приключения себе на ягодную точку. Что же с работой делать, а?

— Это теперь не так уж и важно, — криво усмехнулась бабушка. — Вот, значит, кто тебя надоумил в историки пойти. А я-то старая не поняла сперва.

На кухне воцарилось долгое молчание, прерываемое лишь возмущенным посапыванием Янки. Даже Геродотик притих, выжидательно поглядывая на хозяйку. Но та отказывалась замечать что-то вокруг себя, прожигая яростным взглядом столешницу. Слова бабушки на фоне происходящего казались совершенной нелепицей, и вникать в их смысл не было ни сил, ни тем более желания. Зря...

— Да, может, оно и к лучшему... — погладив внучку по щеке, наконец, пробормотала бабушка и приподняла двумя пальцами ее подбородок, заставляя посмотреть себе в глаза.

Янка упрямо тряхнула головой.

— Ба! — взвыла она, сжимая ладонями виски. — Ну, какое к лучшему? Где я еще такую работу найду? Женька балбес. Так меня подставил!

— Так и Женя, значит, едет в Вёжи? — заметно приободрилась бабушка.

— Едет... — буркнула девушка, не поднимая глаз. — И Катька еще.

— А вот это хорошо. Они тебя в обиду не дадут.. Ты, главное, от местных подальше держись... Может, и обойдется. Может, и к лучшему оно... так. Иди-ка руки мой. Ужинать будем.

На следующее утро бабушка развила бурную деятельность по подготовке внучки к экспедиции. Тщательно изучила список необходимых продуктов и, достав с антресолей старую клетчатую сумку-тележку, ринулась на оптовый рынок. Самой Янке предстояло не менее ответственное, а главное творческое дело — вместе с Катькой обзавестись походным снаряжением. Ближайший магазин для охотников и рыболовов, куда порекомендовал заглянуть Женька, разочаровал однообразием ассортимента. Почти все здесь было совершенно скучного болотно-зеленого или черного цвета. В крайнем случае, темно-синего. И это категорически не устраивало девушек. Пришлось устроить рейд по Москве, но оно того стоило. К вечеру были найдены и почти уникальные походные рюкзаки — розовый и голубой, и лимонно-желтые с ромашками спальные мешки под цвет палатки, а заодно и салатовые рабочие перчатки с розовыми пупырышками на ладонях. Жизнь, несомненно, налаживалась, и месяц в походных условиях теперь уже не выглядел настолько безрадостной перспективой.

Но по возвращению домой хорошее настроение Янки дало крупногабаритную трещину, едва она увидела на кухонном столе все то, что ей предстояло утрамбовать в рюкзак помимо собственных вещей. Закупленные едва ли не в промышленных масштабах макароны, гречка, рис, тушенка и сгущенка — незначительные мелочи лишь в надиктованном Германом списке. А на факте все это придется везти в экспедицию на собственном горбу.

Уже через час Янка с бабушкой стояли посреди гостиной, растерянно глядя то на забитый до отказа рюкзак, то друг на друга. Кажется, даже лица предков, всегда равнодушно взиравших на деяния своих потомков с многочисленных масленых холстов на стенах, наполнились скептисом. Поместиться то все поместилось — Янке даже удалось найти место для трех пар любимых босоножек — но поднять ношу с пола и дотащить хотя бы до дивана ни Янке, ни бабушке было не под силу.

— Ничего страшного, детка, — неуверенно произнесла бабушка. — Женечка тебе поможет.

— Бабуль, так ведь у него всего один хребет, а вовсе не три. Давай-ка еще разок попробуем. Я присяду, руки в лямки продену, а ты мне потом из такого положения подняться поможешь.

Эксперимент не удался. Принять вертикальное положение с рюкзаком за спиной у Янки не получалось категорически. Но, к счастью, проблема с транспортировкой багажа решилась сама собой, благодаря разгильдяйству все того же Жени, о чем он не замедлил сообщить Янке по телефону тем же вечером.

— Ян, ты только не кричи, ладно? Я Галагана завалил. Договорился о пересдаче вместе со второй группой на двадцать пятое. Так что придется вам с Катюхой в Вёжах пару дней без меня перекантоваться.

— Ну, ты и свинья, Севасьянов! На такой пи... ну, ты понял... меня подписал! А сам дёру?

— Почему дёру? Приеду я! Только на пару дней позже! Я уже билет на двадцать шестое поменял.

— А палатку нам с Катькой кто ставить будет?

— Ребята поставят, чего ты?

— Да ничего! — обреченно пробормотала Янка. — У меня тут проблема... Рюкзак не поднимается...

— Нашла проблему... Дотащу я твой рюкзак до поезда. А там ребята помогут.

— Ну-ну... помогут... Догонят и еще раз помогут...

— Эй, мелкая... Ты чего? Все будет зашибенно. Помнишь, как мы в детстве с тобой мечтали лето вместе провести? Вот теперь и сбудется наша мечта. Может, тебе в Вёжах так понравится, что ты на вторую смену останешься...

— Жень!

— Ладно, не паникуй раньше времени. Завтра в восемь буду у тебя. Провожу до вокзала.

И вот они уже на острове. Рюкзак добрые люди помогли дотащить, палатка благополучно поставлена, спальники расстелены, комары кусаются, а Женьки в этой катавасии жутко не хватает. И даже страшно представить, что может произойти за два дня без него. Без него вообще страшно... А в этом месте и подавно.

* * *

Досадливо поджав губы, Янка вдохнула свежий, с легким запахом тины, воздух. Машинально почесала за ушком задремавшего у нее на коленях Геродотика и подняла глаза к небу — уже почти смолянисто-черному с обильной россыпью звезд, обрамляющих яркий серебристо-белый рогалик молодого месяца.

Дневная жара ослабла, уступив место приятной прохладе. Легкий ветерок тихо шуршал листвой старой ивы, чуть поодаль, в камышах, пронзительно громко квакали лягушки, а рядом, почти у самых Янкиных ног, убаюкивающе плескалась вода, набегая на усыпанный черепками берег. Замечательный летний вечер, плавно перетекающий в ночь.

И в целом, если отбросить кучку произошедших за день недоразумений, комаров, а заодно и невероятно сексуального начальника экспедиции с его насмешками, остров Вёжи в эти минуты казался Янке довольно симпатичным местечком...

С тропинки, ведущей к полевой кухне, послышались приглушенные шаги. Янка, растянув губы в равнодушной улыбке, обернулась на звук, силясь разглядеть в темноте, кто идет. И не без труда узнала силуэт Павла Андреевича.

— Вы меня преследуете? — саркастически поинтересовалась она, когда мужчина оказался в паре метров от нее.

— Угадала, — усмехнулся Шаман, присаживаясь на бревно рядом с ней. — И не только я. Тебя там все уже обыскались.

— Ну, надо же... — скривилась Янка, отодвигаясь подальше. — С чего это вдруг я стала так популярна?

— По лагерю пронесся слух, что в ближайшие часы тебе грозит мучительная смерть от заражения крови.

— И народ в отсутствие телевизора возжелал насладиться созерцанием моих предсмертных мук?

— Ты в своем репертуаре, — с легкой усмешкой покачал головой Шаман. — Дай взгляну, что там у тебя с коленом...

— С ним все в порядке, — резко поднявшись с бревна, отмахнулась Янка. — Царапина.

Шаман не успел что-либо ответить, так как со стороны лагеря послышались приближающиеся голоса, перемежающиеся с шуршанием листвы и хрустом прошлогоднего сухостоя. Отчетливее всего среди общего гомона звучал звонкий, словно колокольчик голос Кати.

— Ребят, ну как вы не понимаете! — доказывала она. — Я где-то слышала, что звери, чувствуя приближающуюся смерть, уползают куда-нибудь, чтобы никто не видел их страданий... Может, и Янка так же!

— От крошечной ссадины еще никто не умирал... — язвительно парировала Верка-металлистка.

— Даже порез на пальце может привести к заражению крови! — настойчиво продолжала гнуть свою линию Катя. — Тем более, откуда нам знать, а вдруг у нее внутренние повреждения.

— Внутренние повреждения у Михиной палатки, после того как Мальцева об нее споткнулась...

— Ну, все, — недовольно буркнула Янка, закатив глаза, и тут же попятилась к полевой кухне. — Пора драпать. Иначе сейчас до смерти залечат.

— Стой! — яростным шепотом скомандовал Шаман.

— Неужели мне ни секунды нельзя побыть одной? — капризно выпятив губу, простонала Янка, но отступление к полевой кухне прекратила.

— Можно, только прежде скажи об этом Катерине. Да и рану твою, действительно, не мешало бы промыть.

Янка порывисто метнулась к берегу и плеснула водой на пораненное колено.

— Все, промыла! Довольны?

— Ты ведешь себя неразумно.

— А чего еще можно ждать от такой как я? — усмехнулась Янка.

— Как минимум честности. Катя — твоя подруга. И она волнуется. Целый поисковый отряд собрала. А ты из-за нелепой прихоти прячешься по углам.

— Черт! Как же сложно с вами, правильными, иметь дело, — угрюмо потупившись, вздохнула Янка. — Ладно. — Метнула судорожный взгляд на заросли и громко позвала: — Эй! Народ! Что за кипиш? Здесь я. Жива, здорова.

— Кто бы сомневался... — хохотнул возглавлявший процессию рыжий Мишаня. — Нашу Яну никакая зараза не возьмет.

— Точно, и не надейтесь, товарищи. Так просто вы от меня не избавитесь, — ехидно усмехнулась Янка и села обратно на бревно рядом с Шаманом, скосив на него лукавый взгляд.

Вслед за Мишаней у дерева появились остальные обитатели Новых Гребеней, составившие основной костяк поискового отряда. Увидев начальника экспедиции, Катька ойкнула и виновато посмотрела на подругу, зачем-то пытаясь спрятать за спиной розовую косметичку с медикаментами.

— Кать, что за цирк? — нарочито лениво протянула Янка. — Какое, к черту, заражение крови? Ты умом-то не тронулась часом?

— Ну... я это... ты же пропала... и я подумала... — запинаясь на каждом слове, стала оправдываться Катя, но Янка не дала ей договорить.

— Кать, ты лучше не думай... плохо у тебя это получается. Особенно сегодня.

— Так, архаровцы! — вклинился в разговор Шаман, решительно поднимаясь с бревна. — Хватит прохлаждаться. Вы, я слышал, изъявили желание устроить вечеринку у костра... Думаете, дрова сами себя порубят?

— Эээ... так ведь старики взяли на себя организацию... — возразил Мишаня, с сомнением взглянув на скудную охапку хвороста, лежавшую чуть в стороне от берега.

— Ты их здесь видишь? — многозначительно ухмыльнувшись, поинтересовался Шаман и обвел рукой поляну. — Я — нет. Так что рекомендую во избежание недоразумений взять дело в свои руки. Хотя дело ваше. Видимо, не так вам и нужна эта вечеринка.

— Вы намекаете, что старики нас кинули? — брезгливо скривилась Верка-металлистка.

— Не намекаю, просто особых подвижек с костром не замечаю, — отчеканил Шаман и шагнул к Янке, беря ее за локоть. — А ты, свет очей моих, пойдешь со мной.

— Это еще зачем? — подозрительно прищурилась Янка.

— Будем обрабатывать твои боевые ранения, — вкрадчиво произнес Шаман.

После этих слов Катя моментально воспрянула духом, увидев в начальнике экспедиции своего соратника. Решительно протянула ему розовую косметичку, которую еще долю секунды назад старательно прятала от Янки за спиной.

— Вот. И я о том же, — многозначительно приподняв бровь, заявила она.

Янка недоуменно воззрилась на импровизированную аптечку, которую Шаман без колебаний взял у Кати, и интуитивно погладила Геродотика по холке.

— Вы шутите, да?

— Какие уж тут шутки. Шагай. Не заговаривай мне зубы.

— Товарищ Великий Археолог, давайте я лучше дрова буду рубить, — недовольно скривилась девушка.

— Думаю, сегодня нашему отряду потрясений хватило выше крыши. Поэтому прошу тебя к топору ближе, чем на метр не подходить.

* * *

На голову будто рывком водрузили тяжелый шлем с острыми ранящими шипами внутри. Чудовищная боль сотрясла сознание до самых глубин, полностью парализуя тело. Он мог бы с диким воем пасть на землю и, хватаясь за виски, кататься у ног ошеломленных студентов, кричать, молить о помощи. Но нет... Казалось, кто-то заковал его в тиски, не позволяя пошевелиться и усилием воли лишая дара речи.