— Брысь, гадёныш!
Он, не смущаясь, отползает дальше и, развернувшись задницей ко мне, встаёт на колени и разводит ягодицы, а у меня в глазах темнеет... Учитывая то, что на мне доспех, возбуждённая часть тела ведёт себя... ага теперь я понимаю, что ощущал Варг с моим подарком — поясом верности — и почему он бурно врывался в мою спальню по утрам!.. Я зверею и, еле сдерживаясь, чтобы не сорвать доспехи, через мучительную боль и томление в паху хватаю беленький пушистый тапок-заяц и метко попадаю им в мишень. Засранец взвывает, скорее от обиды, чем от боли, а я вторым в него кидаю. Обиженно, он стрелой летит к порталу, а я вздыхаю, наконец, свободней, но возбуждение, блин, ещё не проходит. Приходится лечь, расслабиться и глубоко дышать. Считаю до пятидесяти... и вдруг портал опять мерцает...
Из него выходят четыре тени. Это люди, ставшие невидимыми с помощью магии, но 'Око жизни' показывает их светящиеся красным фигуры. Они идут ко мне с обнажённым оружием в руках...
Глава 35
'Вот, чёрт!' — я понимаю, что здорово влип, ведь эти парни профессиональные убийцы. Смотреть за плавными, несущими угрозу движениями и наблюдать слаженность охоты — одно сплошное удовольствие, но... не когда ты сам являешься целью. Я потягиваюсь на кровати, разминая мышцы, и мгновением позже выхватываю и бросаю несколько сюрикенов. Они веером рассыпаются в воздухе, но лишь один убийца падает замертво, другого только цепляет, а двое, уйдя от оружия, атакуют в прыжке, пытаясь нанести удары мне. Я перекатываюсь, поймав чувствительный пинок по рёбрам, хотя и вскользь, резко бросаюсь влево, уходя с кровати, зажав в руке короткий меч... блокирую удар клинка одного из противников, закрывшись левым наручем, и кувырком уйдя в сторону двери, сбиваю с ног и перерезаю горло тому, кто уже ранен сюрикеном. Почти сразу же чувствую несколько ударов в спину... Чёрт, в меня попали, скорее всего, метательным оружием. Это болезненно и неприятно, но меня спасает надетая броня. Проходит всего лишь несколько мгновений, а атакующие меня убийцы уже рядом. Я резко разворачиваюсь всем телом, чётко бью в лицо косами с запрятанными в бантиках металлическими шарами с иглами того, кто успел подойти ко мне с правой стороны, и еле успеваю поймать мечом клинок четвёртого убийцы. Последний выживший — стремительный и ловкий, наносит вновь удар. Уклоняясь, я делаю ложный выпад и вроде бы случайно открываю левый бок, он тут же кидается на меня, метясь в грудь. Блокирую, левым наручем зажав лезвие шипами, резко поворачиваюсь, выбивая оружие из его руки и, не давая времени на размышление, бью в лицо кулаком с зажатым в нём эфесом своего клинка. Но звука нет...
Мир взрывается яркой болью, туманной тишиной, и наваливается такая тяжесть, что я, не выдержав собственного веса, оседаю на пол, теряя силы вместе с жизнью. Всё тело становится неподвижным и каменеет. Тошнит... шум в голове... клонит в сон. Жжёт на щеке надрез. Убийца успел достать меня отравленным оружием. Я из последних сил дотягиваюсь и выпиваю зелье противоядия, а потом безвольно растягиваюсь на полу и через стиснутые зубы, преодолевая болезненные судороги, использую зелье жизни и восстановления силы. Медленно, томительно проходит отравление, отступает холод, и нагревающееся тело пронизывает яркой вспышкой сильной боли, после которой мой организм полностью восстанавливается в течение нескольких минут. Даже подумать страшно, ещё чуть-чуть и были бы очередные похороны нового главы... Но размышлять об этом некогда. Нужно выяснить, кто стоит за всем этим. Осматриваю убитых. За пазухой у одного из них письмо с гербовой печатью: 'То, что сделал предъявитель сего письма, выполнено по приказу мэрии города Дорока'.
'Вот здорово! Просто прелестно! Так влипнуть... ха, у меня, наверное, талант! Я просто неподражаем в своей гениальности попадать в сомнительные истории. Черт!' — такие разные мысли роятся в моей голове, пока я бесцельно рассматриваю злополучный документ. Тихий всхлип привлекает моё внимание, последний убийца ещё жив, я прячу бумагу и подхожу к нему. Его лицо — кровавая маска: сломан нос, выбиты передние зубы... Впрочем, главное, что он жив, а магия заживит все раны, не оставляя следов. Обыскиваю, забирая всё оружие, затем осторожно вливаю в него зелье жизни и наблюдаю, как срастаются кости, затягиваются раны, а через пару минут он уже смотрит на меня вполне осмысленным взглядом. Узнав меня, он делает молниеносный рывок в сторону, пытаясь уйти, но я успеваю схватить его за ногу и резко дёргаю на себя, затем перехватывая за талию. Он молча бьёт меня по ногам, извивается, выкручиваясь, стараясь вывернуться из захвата, наносит удар головой... Продолжая удерживать его одной рукой, второй перехватываю за горло и начинаю душить. Он сопротивляется всё медленнее и слабее, а я, быстро перемещаясь вместе с ним, падаю на кровать, придавливая его своим телом, и даю ему возможность дышать. Он хрипит и жадно хватает воздух и тут же вновь пытается вывернуться из-под меня. Но чёрт! Меня эта возня так возбудила, что я срываю с него одежду и связываю запястья за спиной, туго затягивая их. Он извивается, пытаясь напрячь мышцы на руках, чтобы иметь шанс вывернуться из пут. Я нажимаю на болевую точку возле ключицы, и он, дёргаясь, со стоном невольно расслабляет запястья, давая возможность их жёстко зафиксировать. Смуглая кожа и темные волосы оттеняются пурпурным цветом простыни. Я уже ни о чём не могу больше думать, возбуждение такое, что, кажется, сейчас или мои доспехи взорвутся, или я сойду с ума от боли в паху. Быстро раздеваюсь, подтягивая старающегося уползти от меня парня, хватаю его за бёдра, раздвигаю коленом ноги и использую вместо смазки свою слюну. Он так сильно сжимается, что я не могу войти в него и, смочив два пальца во рту, силой ввожу их в анус. Он дёргается и стонет, а у меня срывает крышу от тесноты и судорожного сокращения мышц. Я пару раз с трудом проворачиваю пальцы, затем выдёргиваю их и резко вхожу... Горячий, узкий, сопротивляющийся. Я не могу остановиться. Становится светло как днём, а мои когти вцепляются ему в бёдра, насаживая его тело так, как только это возможно. Я слышу лишь стук своего сердца и шум в голове, мешающий воспринимать все остальные звуки. Оргазм накрывает меня мощным взрывом разноцветных огней.
Прихожу в себя. Оказывается, я намертво вцепился в истерзанного парня. Столько крови... похоже, я сорвался и стал ящером. Парень слишком маленький для моей боевой формы и очень узкий... Он смотрит прямо перед собой невидящим, застывшим взглядом...
Я злюсь на себя, что не сдержался, но, с другой стороны, мне ещё не хватало его жалеть. Так и просится картинка — 'Джей, успокаивающий своего несостоявшегося убийцу'. В конце концов, он воин, а не девица. Я достаю и надеваю на парня рабский ошейник, мало ли что ему в голову может прийти. Он даже не вздрагивает, лежит как бревно. Развязываю ему запястья и, аккуратно перевернув, усаживаю себе на колени. Жёстко взяв за подбородок, заставляю выпить зелье жизни и восстановления силы. Чувствую, как наливаются его мышцы, и расслабленное ватное тело вновь приобретает упругость и гибкость, только взгляд так и остаётся бессмысленным. Я укладываю его на кровать, на спину, он не двигается — такое ощущение, что он не живой человек, а большая кукла. Впрочем, красивая игрушка, надо сказать. Но в мои планы не входит продолжение 'снятия стресса'. Нужно выяснить всё, что он знает о своём задании — моем убийстве. Однако вряд ли я смогу от него чего-то добиться. Он не здесь, хоть и в сознании: об этом говорят отсутствующий взгляд и отрешенное выражение лица. Я подтягиваю его так, чтобы на кровати осталось только туловище, а ноги находились на полу, и хлёстко отвешиваю ему пощечину. Он дёргается от обжигающего удара, и его взгляд становится осмысленным. Я задаю вопрос:
— Мне нужно знать, кто стоит за этим покушением. Кто вас послал?
— Пошёл ты...
— О, если в задницу, то я только что там был, и знаешь, мне понравилось! — ехидничаю я, а он срывается и орёт:
— На х*й! Иди на х
* * *
й!!
Наконец-то хоть какая-то реакция — все лучше, чем её полное отсутствие. Его начинает трясти. Я жду несколько минут, а потом разочаровано тяну:
— Знаешь, мне некогда тебя утешать. Ждать, пока ты придёшь в себя. Если не хочешь говорить, то настаивать не буду... Отдам в гильдию воров, пусть сами разбираются...
Он вскидывается:
— Что?!! При чём тут они?
— Там профессионалы работают. Поверь, они смогут заставить тебя поделиться всем, что ты знаешь.
— Не сомневаюсь. Только тебе это ничего не даст, — он расплывается в ехидно-мстительной усмешке.
— Что ж, посмотрим. — Пожимаю плечами и быстро одеваюсь, собрав разбросанную по полу одежду. Затем оглядываюсь на до сих пор сидящего на постели парня, прямо искрящегося от злости и бессилия. И не удержавшись, даю ему возможность выбора:
— Ну что, так пойдёшь или всё же оденешься.
Он что-то шипит в ответ, а потом дёргается, видимо получив удар током от ошейника, и рыкнув, быстро одевается. Мы шагаем в портал.
Я выхожу первым и успеваю заметить потрясённые взгляды караула и летящий в меня огненный шар, выпущенный офицером. Если бы не мои зачарованные доспехи, то быть мне сейчас кучкой пепла, но хоть я и получил довольно жгучую боль от ожога, ничего страшного не произошло, а брошенные мной сюрикены поставили жирную точку на должности этого мага. Остальные оказываются догадливее, а может просто не в курсе происходящей интриги, и заверяют меня в своей лояльности. Я приказываю немедленно найти и арестовать регента. Конечно, глупо предполагать, что указания такого выскочки, каковым я здесь являюсь, будут с готовностью выполнены, но терять мне тут всё равно нечего. Я скорее заплутаю в этом особняке, чем самостоятельно найду своего врага, да и один свидетель у меня уже есть...
Маги-гвардейцы возвращаются довольно быстро, неся тушку регента под руки. Он представляет собой довольно интересное зрелище: всклокоченные рыжие волосы, ещё мутные ото сна глаза, белая, почти до пят, ночная сорочка и такого же цвета колпак. Он невысокий, по сравнению со стражниками, и, находясь в прочном захвате их рук, висит, перебирая в воздухе босыми ногами и только изредка касаясь пола большими пальцами. Живописная группа быстро приближаются, и, наконец, пленник замечает меня. Окончательно проснувшись, дёргается, пытаясь вырваться, издавая какие-то жалобные звуки, но всё бесполезно. Я быстро подхожу к ним и надеваю регенту рабский ошейник. Теперь вся власть в гильдии магов действительно переходит ко мне.
Требую провести меня в рабочий кабинет и заставляю показать все документы гильдии Дорока. В разных финансовых документах указываются несовпадающие цифры. Существенные различия находятся и в коллекционных каталогах магических веществ. Каждый год в дни траура списывались поистине астрономические суммы и жертвовались населению различные, в том числе и редкие, артефакты. Однако здесь существовал двойной учёт. По другим бумагам, спрятанным в тайниках, выходили весьма скромные цифры. Что ж, остаётся теперь найти, куда уходили эти огромные средства и ценные магические вещи. Регент бледен от страха, его трясёт, а убийца взирает на сложившуюся ситуацию спокойно, не дергаясь.
Закончив изучение документов, беру наиболее важные из них и заставляю переодеться регента в более приличную одежду. Узнав, что мы направляемся в гильдию воров, спокойствие парня улетучивается, сменившись язвительностью:
— Ну, ну. Посмотрю я на тебя, когда ты там появишься, ведь они тебя и заказали...
'Не может быть', — я невольно вздрагиваю и неожиданно понимаю, что здесь, скорее всего, замешана Дорокская гильдия, но на всякий случай решаю уточнить:
— А кто сказал, что мы посетим местных воротил? Нам в Райну...
Парень и регент почти одновременно дёргаются, но последний падает на пол — жалобно воя, он быстро подползает ко мне и начинает жарко целовать мои ноги, умоляя не отдавать его туда. Убийца бледнеет, но старается изобразить безразличие. Я безуспешно пытаюсь отодрать вцепившегося в меня, потерявшего от страха человеческое обличие мага, но только у двоих дюжих охранников получается оттащить его и вывести за дверь, оставив меня наедине с рабом-убийцей. Подхожу к нему и, заставляя смотреть себе в глаза, жёстко спрашиваю:
— Имя!
— Нок.
— Ты ничего не хочешь мне сказать прежде, чем мы отправимся в гильдию?
Он пристально смотрит на меня. В его взгляде мелькают смятение и неуверенность, но они быстро сменяются безразличием.
— Я не хотел бы попасть им в лапы, — неуверенно, с трудом говорит он. — Они жестоко ломают людей... Если вы согласитесь, я прошу оставить меня себе. Нас учат терпеть боль, унижение, но то, что делает гильдия воров со своими противниками... на это не хватит никакой выдержки.
— Ты понимаешь, в каком качестве я могу оставить тебя?
Он медленно и грациозно опускается на колени и выдыхает:
— Да, хозяин...
А я чувствую себя последней сволочью. У Нока нет выбора, но отпустить его я тоже не могу.
— Пойдём...
Взяв обоих рабов и наложив на них заклятья слепоты и искажения звука, пользуюсь кольцом телепортации, полученным от главы гильдии воров Райны.
* * *
Мы оказываемся в небольшой комнате с зеркальной стеной, где ожидаем некоторое время, а затем в открывшуюся дверь входит человек с закрытым лицом и, протянув два амулета, жестом приказывает надеть их на моих спутников, что я и делаю. Только после этого он произносит:
— Следуйте за мной.
Мы идём по коридорам гостиницы 'Империал', в которой находится штаб-квартира мафии. Остановившись перед одной из многочисленных дверей, наш провожатый стучит в неё и после распахивает, приглашая внутрь.
Это огромный кабинет, утопающий в излишней роскоши: тяжёлые бархатные шторы, пурпурный богатый ковёр на полу, лепной высокий потолок, изящный камин, огромный стол из чёрного дерева, несколько больших кожаных кресел. Освещается всё это многочисленными свечами в позолоченных подсвечниках. В комнате находится только один человек — тот, кто предложил мне вступить в гильдию и дал подписать все бумаги.
Я, не дожидаясь приглашения, нахально падаю в одно из кресел и толкаю обоих спутников, заставляя их сесть на пол возле себя. Они оба, не сопротивляясь, повинуются моей воле и застывают в напряжённых позах. От моего босса не слышно ни звука, и я не вижу даже тени неудовольствия, поэтому заставляю себя расслабиться, закидываю ногу на ногу и только сейчас вижу, как брови главы гильдии воров начинают удивлённо ползти вверх, глаза округляются, и лицо искажает сильная судорога. Я злюсь на его слишком пристальный взгляд, и, пытаясь выглядеть беззаботно, лениво качаю лежащей на бедре ногой... и тут краем глаза замечаю взлетающие... уши тапочка-зайчика, которые, возвращаются в своё исходное положение под гомерический хохот босса мафии.
— Джеееей! — выстанывает он сквозь спазмы захватившего его смеха. — Я, конечно, слышал о 'Танцующем паладине', но мне казалось, что это какая-то ошибка. Мне сложно было представить тебя танцующим на столе... Бой с драконом развеселил, хотя я считал, что его сильно приукрасили... но это... это просто непередаваемо...
