"Game over" общий файл

'Game over'

Автор: Demi (Дарья Деми)

Беты: Denils 1-30; help-mate

Рейтинг: NC-17

Жанры: POV, Дарфик, Экшен, Мистика, Слеш (гей-тематика)

Предупреждения: BDSM, Кинк, Групповой секс, Насилие, Изнасилование, Жестокость

Описание: Мир постапокалипсиса жестокий и беспощадный. Болезни, присущие этому времени, порой требуют денежных средств недоступных большинству людей. Как может измениться твое будущее, если тебе предложат пройти сетевую виртуальную ролёвку, запрещённую законом из-за гибели геймеров...

help-mate, без тебя мне пришлось бы плохо, спасибо, солнце!!!

Sanita, огромное тебе спасибо за предварительный просмотр текста и исправления моих ошибок

Русёна, огромнейшая благодарность тебе за правки)))

* * *

Красный диск солнца медленно опускался на развалины города. Среди разрушенных зданий кое-где вырывались языки пламени, а над землёй стелился чёрный дым. Я опустил ещё горячий ствол супер-бластера и ухмыльнулся. Передо мной в агонии бился последний гигантский ящер. На востоке, где яркими манящими точками светились звёзды, медленно разворачиваясь на весь горизонт, всплыла горящая золотом надпись 'Game over'.

Нажав кнопку на браслете, я выпал в реальный мир. Освободившись от виртуального костюма, прошёл на кухню, чтобы приготовить себе обед. Набрал фильтрованной воды и, поставив её нагреваться, вынул из морозильной камеры упаковку пищевого концентрата с многообещающей надписью 'Сделай жизнь ярче!'. Я высыпал из неё серые неаппетитные ошмётки суррогата в глубокую миску и залил их горячей водой. Оставив настаиваться эту баланду, зашёл в душ и смыл 'рабочий' пот виртуального игрока. Надев свежую одежду, позавтракал. Но не успел отойти от стола, как эта 'яркая жизнь' отозвалась адской болью в желудке, свернув меня пополам и резанув глаза алой вспышкой...

Очнулся я на полу с разбитым лбом. Промыв и заклеив рану специальной плёнкой под цвет кожи, посмотрел на часы — у меня ещё оставался в запасе час с небольшим, — не спеша оделся и вышел из дома.

Глава 1

Когда-то люди боялись ядерной войны, экологической катастрофы, конца света и много чего другого. Однако предотвратить одну из бед, а именно экологическую катастрофу, не смогли, а может, не успели. Кто мог подумать, что она нагрянет быстро и безжалостно, как волна цунами, обрушившаяся на побережье?.. Представители дикой природы сгинули, но человечество сохранилось, выжило, поселившись глубоко под землёй. Задолго до этих ужасных событий люди научились проводить процесс фотосинтеза в 'пробирках', теперь поддерживающий жизнь в подземельях: во-первых, это источник кислорода, а во-вторых, питания. Так как проведение этого процесса было возможно исключительно на крупных предприятиях, то вокруг них сформировались все города и даже, позднее, появилось несколько мегаполисов. Деревень и посёлков, а также одиночных поселений не осталось. Мёртвая поверхность Земли была непригодна для жизни, зато являлась постоянным источником тепло— и электроэнергии.

Я живу в Ласт-Сене. Это один из крупнейших мегаполисов на Земле, вернее сказать — в Земле. Узкие, мрачные, влажные улицы в постоянной тёмной дымке тумана. Огромные, резко уходящие вверх стены массивных, кажущихся тяжеловесными, зданий с маленькими бойницами-окнами, защищающими от проникновения воров и бандитов. Только некоторые фирмы в деловых центрах могут позволить себе широкие окна. Улицы скорее напоминают лабиринт своею запутанностью и гулкостью эха. Серый камень — основа всех жилых зданий. Преступность, жестокость и насилие — основа нашего мира. Средняя продолжительность жизни — до 45 лет. Те, кто выживают в многочисленных потасовках, умирают от болезней, так как лекарства могут себе позволить лишь избранные. К моему глубокому сожалению, я не отношусь к последним.

Был полдень, хотя время суток в городе различалось совсем незначительно, разве что улицы освещались несколько интенсивнее. Узкие дорожки прожекторов терялись в клубящемся тумане. Я шёл не спеша, подняв воротник своего дождевика и оглядываясь по сторонам, чтобы вовремя заметить возможные неприятности и успеть избежать их. Гулкий звук моих шагов иногда перекрывался короткими сигналами сирен. Над головой изредка бесшумно проносились аэробусы. Внезапно промчались, освещая синим мерцающим светом и издавая резкие надрывные звуки, полицейские аэробили. Я вздрогнул.

После того как я вынужден был уйти с работы из-за болезни, использовать транспорт стало непозволительной роскошью. И я успокаивал себя мыслью, что: 'У меня достаточно времени, чтобы позволить себе пешеходную прогулку, а кроме того, из окна аэробуса неразличимы здания, улицы, площади — всё сливается в сплошной серый поток, как будто ты попадаешь в мрачный тоннель и несёшься по нему с огромной скоростью'.

Я подошел к мосту, пересекавшему небольшую речку, а вернее канал с переливающейся бликами тёмной водой. Мне нравится шум воды, и я могу бесконечно долго смотреть в её почти чёрную глубину и бурлящую неспокойную поверхность. Густая частая рябь отсвечивала всеми цветами радуги из-за покрывающей её плёнки каких-то химических отходов. Вода городских рек очень ядовита, но переливающиеся на её поверхности яркие краски выделяются на однотонно-сером фоне набережных. Насмотревшись на пейзаж, открывающийся с середины моста, я пошёл вдоль реки до нужного мне переулка. Вот и небольшая бронированная дверь, я позвонил, и мне сразу же открыли, впуская. Это была частная клиника доктора Базеля. Невысокие цены и качественное обслуживание пациентов делали её весьма привлекательной для многих людей, поэтому здесь всегда кто-то дожидался своей очереди, причём в любое время суток. Я же пришёл по записи, и меня уже ждал сам доктор Базель.

— Ну, входи, входи, голубок.

— Здравствуй, док.

— Садись, рассказывай, как самочувствие.

Честно говоря, в последнее время мне было весьма скверно. Участились жуткие боли в желудке, не раз доводившие до потери сознания. Я уже забыл, когда нормально мог поесть, а за последнее время резко похудел — это при моей-то природной худощавости — так что сейчас являл собой ходячее наглядное анатомическое пособие, а точнее — оживший скелет, стесняющийся своей наготы и поэтому затянутый кожей. При моём маленьком росте — метр шестьдесят пять, я представлял собой то ещё зрелище. Док, выслушав мои жалобы, тяжело вздохнул и сказал:

— Джей, к сожалению, я ничем не могу тебе помочь. Анализы неутешительны. Вылечить тебя смогут, но, как ты понимаешь, для этого нужна астрономическая сумма денег, которой тебе никогда не заработать. Сейчас я мог бы предложить тебе только наркотики, как обезболивающее, но мне не разрешено выдавать на них рецепт — это монополия клиник города...

Да я и сам знал, что мне это сейчас не по карману, так как в такой больнице стоимость приёма врача в два раза выше, чем у Базеля.

Док посмотрел мне в глаза и спросил:

— Джей, только честно, ты играешь в виртуальные игры в сети или нет?

— А разве это может повлиять на моё состояние?

— В какой-то мере, да. Что ты знаешь об игре 'Виртуальный мир III: Особая реальность'?

Я задумался, знакомое название, где-то слышал о ней... затем вспомнил:

— Но она же запрещена, там было много смертей игроков!

— Да, ты прав, но есть один момент — все погибшие буквально светились от счастья, даже те, кто должен был корчиться от боли. И потом, не вся информация попала в прессу — основная часть людей умерла от неизлечимых болезней, хотя, к сожалению, были и те, кто, как наркоманы, слишком долго жили в одном виртуале. Игра запрещена законом, но многие его нарушают, а ассоциация независимых врачей разрешила её использовать тем людям, кому мы действительно не сможем уже помочь. Ты хочешь попробовать?

Я решил, что хуже, чем есть, вряд ли будет. Тем более от какой-то, пусть и смертельно опасной, игры. И согласился. Док открыл сейф и, вытащив чип, вручил его мне.

* * *

Вернувшись домой, я решил сразу попробовать новую игру. Установил чип и надел свой виртуальный костюм...

Начало мало отличалось от обычных ролёвок. Прочитав подробные инструкции с изображениями игрового мира, я выбрал облик и род занятий для своего перса. Кстати, давно замечено, что способности и род занятий взятого героя обычно — если его не просчитывают на 'калькуляторе' как наиболее выгодного — много говорят о владельце. Некромантами становятся те, кто склонен к готизму, магами — умные, но часто физически слабые, гладиаторами или бойцами — те, кто не хочет думать, — в общем, список можно продолжать до бесконечности. Мне лично нравятся святые воины (паладины, если коротко). Их нельзя запугать, точнее, на них не действуют заклинания страха, они обладают врождёнными способностями изгонять нечисть, прекрасные бойцы в ближнем бою, могут носить все доспехи и ремонтировать сами своё вооружение, а кроме того, способны лечить, причём не только себя, но и других персов. Однако наделённые такими способностями паладины должны быть только благородными и положительными героями, т.е. они должны бесплатно или за мизер выполнять поручения (естественно только хорошие дела), желательно даже отказываться от денег — тогда растёт уровень благородства. Но больше всего мне не нравится у паладина, что даже уничтожив нечисть в её обиталище, он найдёт лишь какой-нибудь ржавый ножик и три копейки, в то время как другой персонаж — кучу денег и хорошие артефакты... Товары же стоят для всех одинаково, а самое лучшее вооружение — просто заоблачно. А мне ведь тоже хочется одеть своего перса в лучшую броню. Поэтому я выбрал паладина, рождённого под звездою вора.

Мои друзья по виртуальным играм в сети, однажды узнав, что я играю за паладинов, впали в ступор, но когда поняли, что я паладин-вор, чуть не умерли от смеха. Ну что же, выбрав персонажа, я нажимаю 'начать игру'...

* * *

...Просыпаюсь в каюте на корабле. Страшная качка, меня бросает от стенки к стенке. Еле встаю на ноги, стараясь раскинутыми руками найти опору и, такой раскорякой выбравшись из каюты, пытаюсь подняться наверх. Я взбираюсь на палубу, вцепившись мёртвой хваткой за какой-то выступ, озираюсь по сторонам: серая непроглядная ревущая мгла окружает меня и пытается поглотить с потрохами. Через минуту мне уже кажется, что я ослеп и оглох. Резкий рывок и треск дерева, волною меня сносит за борт, я пытаюсь плыть, но воронка, образовавшаяся вместе с гибелью корабля, затягивает вовнутрь, а затем толща воды просто сходится и давит на меня нестерпимой тяжестью. Перед глазами всплывает надпись 'Game over'. Я рефлекторно снова нажимаю на кнопку и начинаю новую игру.

* * *

...Просыпаюсь опять в такой же каюте, лучик света прыгает по постели, прорвавшись через мутное стекло иллюминатора. Одеваюсь и не спеша поднимаюсь по трапу на палубу. Я застываю в изумлении, и всё моё существо проникается страхом, хочется опять скрыться, свернуться калачиком под одеялом. Дышу глубже, стараюсь побороть негативные эмоции, но это сложно: меня захватывает бесконечная бездна синего неба и необъятное пространство зеленоватой открытой воды. Затем меня начинает трясти, а ноги подкашиваются от непроизвольного ужаса. Паладинам не свойственен страх, но этот вызван не заклинаниями, а отражением моих личных эмоций. Утлое судёнышко, на котором я оказался, болтается в безбрежной сине-зелёной пустоте, как в пасти огромного чудовища. Все ранее пройденные мною игры были подстроены под наше существование подземных городов: тусклое солнце, темное низкое небо, гулкие настилы, замкнутые пространства, а тут вываливаешься в бесконечность и чувствуешь себя песчинкой в этом чужом огромном мире.

А самое неожиданное то, что все ощущения воспринимаются как твои собственные, даже запахи реально ощущаются: спёртый воздух каюты, смолистый аромат переборок, свежесть морского воздуха.

Выравниваю дыхание, мысленно беру себя за шкирку и через силу вытаскиваю свою тушку на палубу, но ноги никак не хотят распрямляться — такое ощущение, что даже центр тяжести сместился куда-то назад. Впрочем, я знаю куда — в некую пятую точку, на которую постоянно находятся приключения. Через некоторое время понимаю, что хоть и боюсь открытого пространства, но уже меньше. Когда спускаюсь в каюту, меня охватывает чувство защищенности и усталости. Похоже, никто не видел моего трусливого выхода. От перенесённых впечатлений клонит в сон, и я с радостью иду ему на встречу. Просыпаюсь, когда за иллюминатором темнота. Ночью же меня не пугает так сильно бесконечная пустота, и я с удовольствием нахожусь на палубе до рассвета.

Рассвет в этом мире потрясающий: небо на востоке пламенеет, облака окрашиваются лучами восходящего солнца в множество красок — от желтых до красных. От созерцания меня отрывает истошный крик матроса: 'Земля! Земля! Земля!'. Он свешивается из корзины на мачте и так жадно протягивает руку в направлении неведомой земли, как будто хочет её ухватить. Я тоже впиваюсь глазами в сторону, указанную вахтенным, но довольно долго ничего не вижу, кроме всё ещё пугающих сине-зелёных бескрайних просторов.

Наконец появляется жёлто-зелёная полоса, частично скрываемая в голубой дымке. Это что, и есть Земля?! Но чем ближе мы подходим к побережью, тем больше и необъятнее становится берег, словно мы летим в пасть огромного дракона, который пожирает пространство и время. Уже заметны скалы, покрытые зеленью, кое-где виднеются песчаные пляжи.

И вот наша посудина заходит в порт. Многочисленные склады на сваях вплотную примыкают к причалам. Шумно. Гортанные выкрики матросов, смачные ругательства, плеск волн, скрип мачт, пронзительный клёкот низко летящих крупных птиц. Хлопают паруса, ветер играет знамёнами. Многолюдно, пестрые одежды, разные расы — от осьминогов до кошек, — все что-то говорят, и это многоголосие тоже служит фоном для портового города. Как же все это не похоже на наш мрачный, спокойный, почти безлюдный мир!

Я сливаюсь с этой толпой, и людской поток несет меня в сторону города. Улицы выложены брусчаткой, как и в моём родном городе, только цвет камня серовато-жёлтый, и кое-где проглядывают маленькие кустики зелёной травы. Вместе с толпой попадаю на небольшую площадь, где полноводная людская река разбивается на мелкие ручейки, растекаясь по узеньким улочкам, оставляя центр почти пустым. Там лишь стоит памятник в виде парусного корабля, похожий на те, которые я сегодня видел в порту. Все постройки, окружающие площадь, из красного камня (позже я выяснил, что это кирпич). Над ними возвышается собор, многочисленные башенки придают ему изысканный вид, а архитектура кажется воздушной. Второе по величине здание — городская управа, массивная и тяжёлая по сравнению с собором. Здесь же находятся дома нескольких гильдий. Я оказываюсь у конторы регистрации приезжих.

Пройдя регистрацию и получив все необходимые документы, отправляюсь искать ближайший кабак. Страх открытого пространства уже прошёл, оставив неясные отголоски в душе. Зато проснулось любопытство, которое, как известно, не порок, а средство добывания информации. Ну а где же его удовлетворить, как не в придорожном кабаке? Он оказывается недалеко от площади. Пахнет вкусно, но я не могу различить блюда и напитки, источающие эти ароматы, так как в моём мире мы ничем, кроме концентратов не питаемся. Я беру меню и делаю вид, что тщательно его изучаю.

— Эй, северянин! — громко зовёт кто-то.

Оглядываюсь, осматриваю других присутствующих и только теперь понимаю, что обращаются именно ко мне — других представителей моей расы здесь нет. Как-то забылось, что сейчас моя внешность сильно отличается от настоящей. Здесь я северянин — высокий, широкоплечий, с рельефной мускулатурой, густой шевелюрой серебристых волос и чуть раскосыми аметистовыми глазами.

Оклик повторяется, и я, наконец, вижу, что меня зовёт небольшого роста, кряжистый, горбатый колдун, сидящий за столиком возле окна. Он некрасив, в его внешности даже есть что-то отталкивающее, но мощь магии чувствую даже я. Так часто бывает в играх: кто хочет достигнуть невероятных сил в своей специальности, должен чем-то пожертвовать. Этот человек выбрал магию за счёт привлекательности. Подхожу и сажусь к нему за столик. Колдун представляется:

— Я Льюн. Мне нужен помощник — собирать ингредиенты для зелий, ну и еще какие мелкие поручения могут быть. Я вижу, что ты только что прибыл, так не хочешь ли подзаработать?

— Условия? — предложение кажется огромной удачей для меня, как начинающего игрока.

— Пока аванс и жилье, дальше видно будет.

В этот момент я даже не задумываюсь, опасна ли эта работа и если да, то насколько, и с радостью соглашаюсь. Он помогает мне с выбором блюд, и мы отмечаем наше знакомство.

Сколько же сюрпризов в этой игре! Еда не только источает ароматы и дарит вкусовые ощущения, но и насыщает, а вино — пьянит. Как это удалось разработчикам, я не знаю. А через полчаса мы уже выезжаем верхом на коренастых лошадках.

* * *

Льюн, как настоящий колдун, живёт в мрачном поместье среди непроходимых болот, куда мы добираемся двое суток, почти не останавливаясь для отдыха. Я, с непривычки к длительным переходам, да к тому же последняя часть дороги шла по лесной извилистой тропе, сильно устаю. Поэтому сразу засыпаю в 'своей' комнате, как только хозяин предлагает мне отдохнуть.

Пробуждение же мое далеко не так радужно, как хотелось бы — еще лишь чуть вынырнув из сна, я ощущаю что-то неладное. Мои руки оказались привязаны к спинке кровати, а шею сдавливает рабский ошейник. Но это же нарушение правил!! Во всех ролёвках действует запрет на порабощение опытным персонажем новичка! И только сейчас вспоминаю, что в этой игре нет таких правил, по крайней мере, я их не видел. 'Чееееееерт! Надо же было так вляпаться!!'

Будущее протянуло мне кулак, показывая средний палец.

Глава 2

— Джей, ты даже представить себе не можешь, какова твоя ценность! Северянина практически невозможно захватить живым и здоровым, это просто редчайшая находка! Поэтому и надел на тебя ошейник, он не даст причинить вред себе, и ты не сможешь сопротивляться мне. Теперь ты мой раб, я могу делать с тобой ВСЁ, что захочу! Запомни ещё: ВСЕ мои приказы должны выполняться немедленно, иначе будешь наказан. А теперь перевернись на живот!

Внезапно я ощущаю острое желание, чтобы Льюн приблизился ко мне — ведь ноги у меня свободны... Но даже не успеваю полностью осознать, чего именно я хочу: защититься или только отомстить за своё унижение, как сильный электрический разряд взрывает моё сознание, и я проваливаюсь в темноту.

Прихожу в себя от дикой боли и ощущаю, что лежу полностью обнажённым на животе, а ноги широко разведены и привязаны. Меня захлестывает чувство абсолютной беспомощности. Болят спина, ягодицы и бёдра. Дышать нечем. Горячий, обжигающий воздух пахнет чем-то горьковато-терпким, в комнате клубится синеватый дым. Я закашливаюсь, пытаюсь вывернуться, но это оборачивается новой пыткой, причиняя сильные страдания.

— Джей, ты уже пришёл в себя? — слышу я самодовольный голос колдуна.

— Пошёл ты... — снова разряд, и я теряю сознание.

* * *

Как вышел из игры — не помню, но очнулся у себя дома, снял виртуальный костюм и отправился завтракать. Мне нужно обдумать, стоит ли продолжать эту игру, понравилась ли она мне...

Да, мир потрясающий. Страшный своей чуждостью, реальностью, и... завораживающий. Что ждёт меня в нём: смерть или вечное рабство? Ведь там гибнут игроки, а просмотрев еще раз инструкции, я был шокирован тем, что по правилам нельзя поменять перса, пока последний жив. Это обескураживало. Но, взвесив всё, я решил, продолжить играть — терять мне всё равно нечего. К тому же я ведь тоже не чайник в ролёвках. Да и интересно с колдуном потягаться — очень хочется избавиться от него самостоятельно. Так что мы ещё поборемся, посмотрим кто кого...

* * *

Ну да, легко сказать — поборемся! Но, что в жизни, что в игре — не всегда удаётся сразу достигнуть намеченной цели...

Очнувшись, я ощущаю, что болит ВСЁ тело. Кожа горит так, как будто один добренький красавчик-колдун полил её керосином, а потом поднёс огонёк, и она вспыхнула ярким факелом. Вздохнуть не могу — такое ощущение, что в лёгкие залили кипяток, и при каждом движении он там расплёскивается. Мне настолько погано, что я не сразу замечаю колдуна, стоящего рядом и с тревогой наблюдающего за мной. И в этот момент понимаю, что свободен от всех верёвок, на меня надет лишь ошейник. Льюн наклоняется и, схватив меня за подбородок, вливает в рот какую-то дрянь с мерзким вкусом и запахом. На сопротивление нет сил, приходится послушно проглатывать это зелье. Однако, спустя некоторое время боль начинает угасать, и я наконец чувствую себя живым.

— Джей, как я рад, что с тобой всё в порядке. Прости, но эти магические татуировки очень болезненны, — он оценивающе смотрит на меня и присаживается рядом.

— Ты говоришь, что просто сделал тату? И поэтому у меня до сих пор такое чувство, словно сожгли заживо, потом разрезали на кусочки, а затем снова собрали, оставив на память все предыдущие ощущения?

— Да, это только татуировка, но я расписал ею почти всё тело. Выдержать её нанесение может далеко не каждый — этот рисунок связан с точками жизни и смерти, поэтому вначале вызывает адские боли. Кроме того, он обладает магическими свойствами... — увлёкшись, он погружается в дебри колдовских терминов и, кажется, даже забывает о моём присутствии. Но пока он рассказывает непонятные вещи, мне не даёт покоя одна-единственная мысль, и я начинаю ёрзать, стараясь незаметно проверить, не болит ли у меня кое-где... внутри. Вдруг Льюн замолкает и смотрит на меня внезапно округлившимися глазами, а затем, видимо поняв мои действия, буквально складывается пополам и сползает с кровати от хохота.

— Ты... ты... думаешь, что тебя поимели? Вот ещё! Я что, извращенец, насиловать человека в бессознательном состоянии? Да и вообще... ты не в моём вкусе, — произносит он, периодически всхлипывая от смеха.

Этот козёл просто издевается надо мной!

— Запомни Джей, у меня много рабов, в том числе и постельных мальчиков, но именно ты станешь моим оружием. Мне повезло, что ты ещё не набрал чистоты паладина, пришлось бы долго возиться с решением этой проблемы...

Я вздрагиваю от понимания, что он сделает из меня тёмного паладина — это как падшие ангелы, у которых нет ни рая, ни ада. Только в отличие от последних, мне предназначено стать карающим мечом в безжалостных руках.

* * *

Льюн вплотную занялся моими тренировками. Я оттачиваю навыки боя, учусь распознавать ингредиенты для зелий, изучаю карты различных районов этого мира. Теперь, благодаря стараниям колдуна, я уже легко ориентируюсь на местности в этой виртуальной реальности. Надо отдать должное, он настолько хороший учитель, что я даже стал забывать о своём положении, о боли, ненависти и предательстве. Единственное, что меня удивляет — во всём поместье нет ни одного зеркала. Возможно, Льюн не хочет видеть своё отражение, поэтому я до сих пор точно не знаю, что же за татуировка у меня на теле. Скорее всего, основная часть рисунка сделана на спине, на груди мне видны лишь лапы с когтями, да огромный змеёй оплетающий талию хвост. Спросить же о татуировке подробности не позволяет гордость и злость. Все детали тату, что мне видны, покрыты изображением чешуи, светящейся перламутром. Когда же я возвращаюсь в свой реальный мир, то в зеркале вижу лишь отражение ходячего мертвеца, так что спустя некоторое время следую примеру колдуна и убираю все зеркала в дальний угол, для надёжности прикрыв их плотной тканью. Но Льюн — счастливчик, его 'красоту' оценить можно лишь в отражении, а о свою я периодически обжигаюсь, наталкиваясь взглядом на изменившиеся из-за болезни конечности и тело... Поэтому я всё больше и больше времени провожу в игре, погружаюсь в этот виртуальный мир, забывая обо всём, не ощущая даже боли.

* * *

Стараниями колдуна и благодаря тренировкам я стал сильным, гибким, опасным для многих противником. Узнал почти всё о различных государствах и их законах, и теперь могу мысленно представить себе карты большинства, в том числе и 'диких', земель этого мира. Конечно, они не особенно подробны, но информации хватает для того, чтобы не заблудиться в этом огромном мире. Однако всё хорошее когда-то заканчивается, и сегодня утром Льюн вызвал меня к себе. Стоило мне войти, как он приказал:

— Следуй за мной!

Мы зачем-то идём в подземелье его резиденции. Долгий спуск по узкой винтовой лестнице уже вызывает плохие предчувствия. Внизу за тяжелой дверью открывается огромный тёмный зал с многочисленными колоннами и высоким, исчезающим в темноте потолком. Он освещается лишь факелами, создающими зловещую игру света и тьмы, порождающую тени, мечущиеся по стенам, что тоже не добавляет энтузиазма. Льюн подталкивает меня к очередной массивной двери, над которой высечен барельеф головы какого-то чудовища, похожего на дракона, и даже при этом плохом освещении от него веет злобой и безжалостностью. Оказывается, это вход в небольшое святилище, посвящённое тёмному божеству.

Огромная статуя в виде монстра занимает большую часть помещения — это олицетворение какого-то тёмного бога, которому здесь поклоняются. Она излучает красноватый свет. По поверхности этой скульптуры медленно стекает тёмная густая жидкость, собирающаяся в довольно большой бассейн у подножья. В помещении стоит острый запах крови, по полу лениво клубится темный туман. Более тщательно осмотреться не удаётся, приказ колдуна толкает меня вперед:

— Подойди к бассейну! Смотри на его поверхность! Всматривайся тщательнее, и ты увидишь свое будущее!

Отказаться я всё равно не могу из-за проклятого ошейника, и даже не имеет смысла говорить, что сквозь этот странный туман вряд ли что-нибудь будет видно, поэтому я просто подхожу к самому краю и делаю вид, что с радостью выполняю его указание. Внезапно налетает порыв ветра. Я не могу понять, откуда он взялся, но статуя светится ярче, а гладь водоёма очищается и начинает блестеть.

— И что же ты видишь там, Джей? — голос за спиной заставляет вздрогнуть.

Я не успеваю ответить, как Льюн вдруг толкает меня в бассейн.

Вязкая горячая жидкость с металлическим привкусом напоминает кровь. Я, мягко говоря, в шоке от этого неожиданного погружения. Я быстро выныриваю на поверхность, а мой желудок содрогается в спазмах, взывая к завтраку об острой необходимости встречи с внешним миром. Еда соглашается, и устремляется вверх... как вдруг я чувствую, что меня хватают, сковывают движения, тянут за волосы, раздевают, срывая одежду, и шарят по обнажённой коже. Ощущения настолько 'приятны', что внутренности вместе со съеденной пищей ухают вниз и категорически отказываются менять свою дислокацию, особенно когда я вижу, ЧТО ИМЕННО прикасается ко мне. Это многочисленные полупрозрачные, покрытые кровью руки, тянущиеся из водоёма. Да, руки с ладонями, пальцами, всё как у людей, но только они постоянно двигаются, то удлиняясь, то укорачиваясь, меняя форму... Даже щупальца вызвали бы меньше отвращения и страха! Я вырываюсь изо всех сил, наверное, кричу, так как сразу же несколько ужасных конечностей закрывают мне рот, оставляя возможность только дышать. Мне разводят ноги, сгибают их в коленях, и тут же я чувствую вторжение туда, куда точно бы никого не пустил. Боли нет, но ощущения неприятные. Я дергаюсь, пытаюсь избавиться от насилия, но только насаживаюсь глубже, а затем вдруг чувствую, что ЭТО уже становится больше и больнее. Кажется, пальцев добавилось, но я не могу обернуться назад или посмотреть вниз, несколько рук держат меня за волосы, тянут голову вверх, не давая пошевелиться.

Колдун заговорил на незнакомом протяжном языке, и в такт речи меня поднимают и перемещают, скорее всего, к краю бассейна. Я не оставляю тщётных попыток вырваться из этого кошмара. Льюн же издаёт жуткие звуки, держа ритуальный кинжал — в этот миг он похож на неподвижную статую, воплощавшую само зло. Тёмный туман, похоже, собравшийся со всей комнаты, окутывает его фигуру, размывая ее очертания, оставляя свободным лицо. Он смотрит немигающим взглядом так, как будто заглядывает в самую душу. Не останавливаясь, не давая передышки, меня продолжают насиловать руки, скользкие от покрывающей их крови. Они растягивают, вбиваются, причиняют жуткую боль. Время тянется, как бесконечность. Из глаз сплошным потоком льются слёзы, я бы, наверное, в голос орал, если бы мог. Но у меня вырывается только стон сквозь залепленный липкой ладонью рот. Боль непереносима, словно меня пытают раскаленным железом. Пение колдуна постепенно становится быстрее, ритмичнее, затем ещё ускоряется, срываясь на визг. Он вдруг наклоняется и, полоснув по моей шее ножом, подставляет какой-то сосуд и собирает кровь, но я уже мало что понимаю, и эта рана почти не ощущается.

Кажется, всё закончилось. Льюн отходит от меня... Неожиданно моё тело поднимают вверх удлиняющиеся, растущие с неимоверной скоростью руки, но, застыв на какой-то определённой высоте, меня резко опускают вниз, приподнимая верхнюю часть туловища. Через несколько долгих минут я ощущаю, как насильники покидают моё тело, но это не приносит значительного облегчения и освобождения от кошмара, особенно когда я внезапно понимаю, что всё это было лишь прелюдией, подготовкой к... принятию фаллоса СТАТУИ!!! Боль захлестывает сознание, и последним видением становится приближающаяся ко мне морда кошмарного бога, в жертву которому я был принесён...

* * *

Тудум... тудум... тудум... Это стук сердца... кровь... моя добыча...Темно... Тянусь в сторону звука. Туда, где горит огонь жизни. Рывок в сторону жертвы. Удар... ещё один, уже сильнее... Превозмогаю боль в новом броске... Снова боль. Раздражённый голос. Еда... она сопротивляется, но я хочу ЕСТЬ! Пытаюсь поймать, схватить. Ещё рывок. Импульс обжигающей боли и резкий властный крик. Застываю. Темнота раздражает. Меня что-то тянет за собою... ЕДА!! Пытаюсь опять схватить свою жертву... Новая вспышка боли, отрывистый звук и меня резко разворачивают, дёргая, впиваясь в шею... И все исчезает...

Тук-тук-тук-тук... Снова слышу стук сердца. Я чувствую запах страха моей добычи, она испугана. Запах, восхитительный запах крови. Медленно тянусь к горящему пламени жизни. Слышу ласковый голос, знакомые интонации существа, причинявшего мне боль. Оно подбадривает, оно довольно, оно больше не наказывает меня. Выкладываюсь в длинном прыжке, мне ничто не мешает, и я уже возле добычи. Крупная, сильная, вкусная. Чую страх, исходящий от жертвы, она не двигается, хотя и трепещет, как пламя огня. Облизываю её с благодарностью, она не убежала, она покорно ждала. Её страх сменяется ужасом, я впиваюсь зубами и начинаю пить сладкую кровь. По всему телу разливается тепло. Я пью кровь вместе с пламенем жизни, а у пищи огня всё меньше и меньше, он уже лишь мерцает, но я не хочу, что бы он погас. Отстраняюсь и в благодарность за покорность облизываю свою жертву. У неё уже нет страха, тихо бьётся сердце, рваное дыхание, но жизнь не уйдёт, вижу её слабый, но ровный огонь...

* * *

Открываю глаза. Снова моя квартира. Раннее утро, за окном темнота, изредка нарушаемая всполохами света. Я вспоминаю свои последние мысли и ощущения в том мире: будто я там превратился в какое-то животное. У него, точнее, меня обратившегося, не было ни одной связанной мысли — одни сплошные инстинкты! Это пугает. А затем... я не помню, совершенно не помню, как вышел из игры!

От этих размышлений меня отвлекает сильный приступ боли. В моей груди, похоже, уже обосновался кровожадный зверь, который поедает меня заживо. Но надо встать, привести себя в порядок, поесть, наконец. Мысли о еде не вызывают аппетита, но нужно как-то восстанавливать силы, поэтому усилием воли притащил себя на кухню, изготовил какую-то мутную, почти безвкусную жидкость и выпил её через силу.

Когда начинаю думать об игре, мысли разбегаются в разные стороны: что-то не хочется больше участвовать в ней, слишком ярко отражаются на мне все эмоции и боль перса. Хотя, возможно, стоит подумать об этом на более ясную голову. Вспомнил, что док рекомендовал больше гулять на 'свежем' воздухе, а я так давно не выходил! Даже за продуктами, предпочитая заказ через сеть. Одевшись в свой неизменный дождевик, отправился в центральный парк. Хорошо, что он сравнительно недалеко. Я шёл по пустынным тёмным кварталам, утопающим в полупрозрачном тумане. Узкие улицы вызвали сложные ощущения — всё время казалось, что стены домов сомкнуться, заключат тебя в свои смертельные объятия. Меня всегда здесь охватывало острое чувство одиночества и безысходности. Стараясь побороть эти эмоции, вышел, наконец, к городскому парку.

Это самое красивое место в Ласт-Сене. Ажурные очертания искусственных деревьев покрыты разнообразными видами лишайников, газоны же состоят из различных мхов. Лишь немногие виды этих древнейших растений выжили после изменения климата. Большая часть — продукты генной инженерии. Красные, жёлтые и бурые цвета получены с использованием генов различных водорослей. Эти растения не требуют много света, поэтому здесь они хорошо растут, насколько это вообще возможно для данных видов. Фантастически переплетаясь, свисая одиночными плетями или густыми бородами, они придают саду экзотический вид. Несколько водопадиков, небольшое искусственное озеро, узкие песчаные дорожки делают центральный парк неотразимым. Я присел на скамейку возле озерка и стал наслаждаться музыкой бегущей, струящейся и капающей воды.

Отдохнув здесь немного, я понял — даже если брошу игру, то болезнь всё равно не пройдёт, а боль никуда не исчезнет. Она будет преследовать, постепенно разрастаясь и лишая возможности прийти даже сюда, в этот маленький сад. Что ждёт меня: жуткая смерть в темноте, одиночестве, страдании или 'Виртуальный мир III: Особая реальность', который тоже несёт боль и рабство? Но зато там есть шанс бороться! Пусть и проигрывать, но жить! Даже если и ненастоящей, то полной впечатлений, эмоций и не одинокой жизнью. Есть и цель в этом игровом пространстве — выяснить, кем же я являюсь там сейчас...

Глава 3

— Джей, хороший мальчик. Пойдём кушать.

'Это хозяин... он — не еда. Он будет кормить Джея'.

— Джей хочет кушать. Хозяин, Джей идёт за тобой. Джей — хороший мальчик...

— Джей хочет свою игрушку.

Она большая, сильная. Джей играет с ней, она вырывается, старается убежать. Джею нравится его игрушка, он ловит её и играет с ней. Игрушка боится Джея. Ей бывает больно, она всегда становится грязной, но Джей её облизывает. Джей любит свою игрушку. Джей её никому не отдаст. Джей всегда благодарит её...

* * *

Просыпаюсь, крепко прижавшись к чьему-то тёплому телу... ТЕЛУ!!! Я, оказывается, обхватил со спины и цепко держу здоровенного голого МУЖИКА!!! Чёрт, как он сюда попал? Да он раза в полтора крупнее меня, а мускулы... это какая-то машина для убийств! А я, кстати сказать, мало того, что с ним обжимаюсь, так ещё и сам абсолютно голый. Тут меня как холодной водой окатывает, аж всё внутри сжимается. Если он сейчас проснётся... ага... бедный я буду. Хоть хрупкостью и утончённостью не страдаю, но по сравнению с варваром Арказских степей, я, как и любой северянин, выгляжу подростком. Хотя, к счастью, эти степняки обычно за пределы своей территории не высовываются. Нет, ну надо же было нарваться на этого урода. Нуууу, может и не урод он вовсе, но мне страшно за свою многострадальную задницу. Тихо-тихо, затаив дыхание, медленно освобождаю чужое тело от своих цепких лапок с твёрдым намерением незаметно слинять, но, видимо, я родился не под счастливой звездой. Мгновенный стальной захват моего запястья, рывок, и я перелетаю через этого громилу, немедленно оказываясь распластанным под ним.

— Какая сладкая куколка! Вот так подарок!! О, если бы ты оказался в наших степях вместе со мною, то я бы никогда не выпускал тебя из объятий и держал в своём шатре, — он пожирает меня взглядом, и в его тёмно-карих глазах появляется мечтательное выражение, явно передающее желание, заставляющее меня понять, а вернее почти физически ощутить, что я сейчас утону в его похоти.

Но, как известно, спасение утопающего — дело рук самого утопающего, поэтому, пока он смотрит на меня томным взглядом, я изворачиваюсь и врезаю ему коленом между ног. В общем, удар получается чувствительным, но не слишком — места для размаха не хватило. Однако его глаза темнеют, зрачки расширяются... а я понимаю, что мне конец, зажмуриваюсь и изо всех сил бью его головой. Вот здесь добиваюсь более существенного результата, и, пока он мычит и его взгляд наполняется смыслом, я змеёй изворачиваюсь, борясь с ощущением звёздности в глазах, и рвусь прочь. Но... сегодня всё-таки не мой день. В самый последний момент, когда мне уже почти удаётся покинуть столь гостеприимное ложе, он успевает схватить меня за лодыжку, причём с такой силой, что я не могу освободиться, даже отчаянно пинаясь другой ногой. Впрочем, он довольно быстро ловит и её. Я бьюсь в панике, чувствуя, что он затаскивает меня обратно в постель. Страх буквально сковывает моё тело, от напряжения в глазах красная пелена, и я теряю сознание.

Прихожу в себя и вижу, что, оказывается, цепко обхватываю этого мужика со спины, как будто от этого зависит моя жизнь, а он покорно лежит на животе, судорожно сминая простынь в своих ручищах. По его обречённо-покорному виду понимаю, что между нами ничего не произошло, так что я зря так испугался, но еще не отошёл от сильного шока и поэтому решаюсь его попросить:

— Пожалуйста, не пугай меня больше так сильно.

Он шёпотом, не меняя выражения лица и всей позы, начинает тихо материться. Я аж заслушиваюсь — никогда не думал, что в этом направлении народного фольклора у меня такие скудные знания. Он не выражается — он творит! Какие сочетания! Какие фразы! Я настолько поражён, и даже не сразу замечаю, когда он замолкает.

— А почему шёпотом? Тебе что, так плохо? Что с твоим голосом? — засыпаю его вопросами.

— Я с тобой теперь всегда буду говорить только шёпотом и даже ходить только на цыпочках, лишь бы ты не пугался! — тихо прошелестел он.

— Я что, на пугливую барышню похож?!! — мною овладевает праведный гнев.

— Нет, это ты из меня барышню сделал!!! — он возмущается с надрывом, но всё ещё не повышая голоса.

— Кого сделал?!! — я напрочь отказываюсь понимать эту бредовую ситуацию.

— Слушай, может ты, наконец, отпустишь меня и вытащишь СВОЙ ЧЛЕН из МОЕЙ ЗАДНИЦЫ!!! — это он уже шипит с горящими от злобы глазами, глядя на меня через плечо с риском свернуть себе шею.

Видимо, выражение моего лица меняется достаточно красноречиво, потому что он сразу же испуганно опускает глаза, а я действительно ощущаю, что не просто так здесь развалился, и, судя по всему, ещё и успел кончить прямо в него. Самое обидное в этой ситуации то, что, во-первых, я никогда не мечтал переспать с мужиком (мне это даже в голову не приходило), а во-вторых, абсолютно ничего об этом сексе не помню.

— Упс, прости, не хотел, — изрёкаю я потрясающее извинение, но, честно говоря, ничего умного в голову не пришло, пока покидал его тело.

Сажусь рядом с ним и задумываюсь, как такое смогло произойти? Ведь это он хотел меня поиметь, а получилось как раз наоборот, хотя я к этому и не стремился.

— Мне можно сесть? — робко спрашивает он.

Мне уже начинает казаться, что я попал в дом для умалишённых. Однако и этого мужика понять несложно. Если бы меня трахнули от ИСПУГА, то я точно стал бы себя вести тише воды, порхая на крылышках доброй феей, дабы не перепугать столь нервного и горячего субъекта. Сам же в накладе останусь. Но вот же засада, я ведь совсем ничего не помню. Блин! Надо же так! Сам поимел, доказательств — вагон, а как всё произошло, даже не представляю. А тут ещё он с новыми вопросами, и всё шёпотом да шёпотом.

— Ну что, тебе понравилось?! Урод недоделанный!

Ага, это я-то урод, а кто называл меня сладкой куколкой? Так и хочется плюнуть этими словами, но сдерживаюсь. Решаю сказать правду:

— Я НИЧЕГО не помню!

— ЧТОООО? Трахнул, кончил, ещё и не помнит! Сволочь!! Подумай ещё, ответ не принимается!

Я начинаю прислушиваться к воспоминаниям и ощущениям — ничего нет. Наверное, было бы правильным соврать, типа: 'понравилось', 'я в восторге', ну и так далее... но вдруг всплывает одна мысль, точнее ощущения... причём мои собственные по отношению к нему. И я ляпаю правду, совершенно не думая о последствиях:

— Я... испытываю к тебе чувство огромной благодарности!

Вот это выводит его из себя, и, забыв об осторожности, он рыкает так, что мне становится жутко — убьёт ведь:

— БЛАГОДАРНОСТЬ — это всё, что ты можешь сказать?!!

Я так потрясён его гневом, что лепечу на одном дыхании:

— Прости, прости, но у меня же первый раз с мужиком, да и от страха я был невменяемым.

— Первый раз! Первый раз, говоришь? А кто меня уже всю неделю имеет как хочет и когда захочет?! Мразь, убью! Благодарен он!

Его глаза чернеют от гнева, а взгляд сулит долгую смерть. Вот тут я понимаю, что попал. Наверное, он всё же замечает перемену в моём общем состоянии, потому что вдруг сажает меня на колени и гладит по спине, перебирая волосы и укачивая, как ребёнка перед сном, только что колыбельную не поёт, и тихим голосом приговаривает:

— Тихо, тихо. Успокойся, пожалуйста. Родной мой, белоснежка моя, радость моя, счастье моё. Я не трону тебя. Прошу успокойся, отдохни, золотце моё...

Я просто офигел от его словоблудия. Однако взглянув на свои руки, понимаю, что на его месте я бы тоже бисер метал да соловьём заливался, причём неважно перед кем. Мои руки покрылись перламутровой чешуёй, а вместо ногтей выросли длинные чёрные когти. В общем, ничего так, симпатично смотревшееся сочетание, но явно не для слабонервных. И, кстати, очень похожее на рисунок татуировки. А если принять за правду то, что он говорил о наших отношениях, тогда ещё вопрос — кого здесь нужно пожалеть.

Мы с ним, наверное, оооочень колоритно выглядим в этот момент — почти чёрный от загара гигант, с бугрящимися мышцами, иссиня-черной густой шевелюрой, держит на коленях белокожего и мускулистого, но, по сравнению с ним, очень изящного блондина, который в этом положении едва достаёт ему до плеча. Оба обнажены, и со стороны, скорее всего, эта сцена кажется прелюдией к полноценному сексу. Вряд ли кто поверит, что нежно воркующий и поглаживающий меня гигант мечтает только об отсутствии оного.

Вот таким образом состоялось моё знакомство с Варгом — варваром Арказских степей.

* * *

Когда я проходил обучение у Льюна, то узнал, что Арказские степи считаются опасным районом из-за живущих там варварских племён. Эти дикари — самые сильные, самые высокие люди, из этого виртуального мира. Они прекрасно владеют тяжёлыми палицами, огромными топорами и молотами. Мечи, выкованные этим народом, отличаются гигантскими размерами. Эти люди не только сильны, но и обладают поразительной ловкостью, удивительной для их комплекции. Среди них много мастеров кузнечного дела, но только немногие смельчаки из внешнего мира рискуют вести торговлю с племенами Арказаса. Слишком независимые и любвеобильные вожди всегда добиваются власти над людьми, которым 'посчастливилось' привлечь похотливый взгляд одного из властелинов степей, и неважно, кто это будет — женщина или мужчина. Варг не был исключением. К моему счастью он оказался вождём одного из племён, а им мог стать лишь самый достойный, пройдя определённые испытания, и именно поэтому он не стал ни рыдать над своей участью, ни ненавидеть меня за содеянное, а объективно решил, что в сложившейся ситуации никто из нас не виноват, кроме, разумеется, колдуна. Мы быстро смогли наладить дружеские отношения, которые, конечно же, стали раздражать Льюна. Единственно о чём Варг умалчивал — о моём внешнем облике при обращении. А один раз, когда я был слишком настойчив, он просто сказал: 'Знаешь, мне легче думать, что это был ты, чем чувствовать себя зоофилом'. С тех пор я вопросов больше не задавал.

* * *

Прошел уже довольно большой период с того момента, как я вступил в игру. Льюн по-прежнему все еще развивает мои способности — как в обычном моём облике, так и в боевой форме, которую я так еще и не видел. В скором времени он добивается того, что я постепенно начинаю осознавать свою личность при обращении и даже контролировать некоторые животные инстинкты, которые проявляются у меня при этом. Я уже перестаю воспринимать себя в третьем лице, как это делали древние люди, и могу осознавать свои поступки. Кроме того, я вместе с колдуном выхожу из его резиденции для сбора магических компонентов. Это не трудно и не опасно, и дает надежду на дальнейшие путешествия в этом странном мире.

Варг же никогда не покидает этого дома. По-видимому, у колдуна другие планы насчёт него, не зря же он злится, когда варвар попадается ему на глаза. Особенно Льюна раздражают наши дружеские отношения и, в конце концов, он подготавливает для нас серьёзную ловушку, способную разрушить даже крепкую дружбу.

Глава 4

Запасы пресной питьевой воды на Земле всегда были ограничены, а в результате последствий экологической катастрофы они практически исчезли, подвергнувшись химическому загрязнению. Имеющиеся технологии, безусловно, решали эту проблему. Однако стоимость очищенной воды была очень высокой, а количество — недостаточным, чтобы свободно удовлетворить потребности всего населения, лишь отдельные люди могли позволить себе не экономить. В Ласт-Сене, как и в других поселениях на Земле, был богатый район, называемый Верхним городом. Там жили лишь избранные, для которых в основном и производилась такая вода. Для жителей Нижнего города попасть туда было заветной, но несбыточной мечтой. Оба района представляли собою разительный контраст даже в мелких деталях.

В Ласт-Сене Верхний город располагался выше Нижнего на десятки метров, что исключало возможности общения жителей. Климат там был совершенно другой, даже сады и парки резко отличались от наших. Если в Нижнем городе встречались лишь мхи и лишайники, то в Верхнем, кроме низших растений, выращивались бромелиевые — без стеблей, представляющие собой розетку из листьев. Их расцветка изменялась от серебристо-серого до тёмно-красного. Очень много было и пестролистных видов, но цвет листьев всех этих растений сильно уступал их красоте во время цветения. Самые яркие краски, потрясающие сочетания цветов и длительное цветение — всё это, вместе с возможностью их роста в условиях плохого освещения и неплодородной почвы со скудным поливом, делало их незаменимыми для украшения Верхнего города. Среди них выращивались и ананасы, которые использовались в пищу.

Фонтаны и водоёмы там были из пресной воды и в них жили некоторые виды декоративных рыб, полученные с помощью генной инженерии. Климат так же отличался в лучшую сторону. Он был подобран под наиболее комфортное существование человека.

Я родился и вырос в Верхнем городе. До сих пор помню его широкие улицы, вдоль которых разбиты газоны, невысокие, но красивые, с большими окнами дома. Закаты и рассветы, создаваемые неповторимой феерией искусственного света. Яркий день и тёмную ночь с красивой имитацией звёздного неба. В то время я ещё не представлял себе существование Нижнего города, тем более не предполагал, что когда-нибудь лишусь возможности даже просто увидеть свой собственный дом.

* * *

Моя мама умерла очень рано, мне было всего два года, когда она заболела. Отец решил не тратить огромные суммы на лечение, чего я никогда ему не прощу. Кроме того, в нарушение традиций он уже во время похорон привёл в дом любовницу, на которой женился через месяц. Я бы не помнил всех этих подробностей, если бы моя мачеха не смаковала момент своего появления в нашей семье. Она так ненавидела мою маму, что в доме не осталось даже её виртуального фото. Отец не раз говорил, что я похож на неё, хотя я совершенно не помню, как она выглядела.

Мачеха терпеть меня не могла и всегда подчёркивала, что я ей не родной, а отцу было это безразлично. Особенно стало тяжело, когда у меня появились младшие брат и сестра — двойняшки. Они были похожи на отца и стали любимыми в доме детьми. Меня отец попросту не замечал, а мачеха даже вымещала на мне плохое настроение. Я всегда был упрямым и с сильным характером: сколько раз она пыталась меня сломать, но все попытки заканчивались провалом. Возможно, так было потому, что подвергать меня тяжёлым физическим наказаниям она всё же не решалась, а отец никогда не вмешивался в наши отношения. Всё, чего она смогла добиться — это моей ненависти, которая со временем сменилась безразличием и даже презрением ко всей моей семье. Я вырос в полной уверенности, что вся моя дальнейшая жизнь будет зависеть только от меня самого. Поэтому яростно стремился быть лучшим во всём — и в учёбе, и в спорте.

Мне пророчили большое будущее, но иногда судьба вдруг поворачивается задом даже к тем, кто того не заслуживает... Мой отец погиб при ликвидации какой-то аварии на фабрике очистки воды. Всё имущество оказалось оформлено на мачеху и её детей. Мне остался всего год до совершеннолетия, поэтому она становилась опекуншей, но в нашем красивом Верхнем городе были суровые условия выживания. Только один сын мог наследовать всё состояние отца, а других могли либо отдать для брака с мужчиной, либо продать в сексуальное рабство, дочери же выходили замуж за наследников. Второй вариант был выгоднее в денежном отношении, но делал абсолютно бесправным продаваемого человека. Поэтому такое происходило крайне редко и в основном с теми, кто преступил закон или оказался неугодным для общества. Когда кого-то отдавали на торги, это вызывало настоящий ажиотаж и выливалось в крупный аукцион. Понятно, что дальнейшая судьба несчастного пета зависела только от господина.

Я помню, как на моё шестнадцатилетие один из друзей отца привёл своего раба. Он был полностью раздет, не считая чёрного кожаного ошейника, таких же браслетов на руках и ногах и кольца на основании члена, а из зада торчал длинный хвост, стелившийся по земле и, похоже, причинявший ему боль. Голова была всё время опущена, и я не видел выражения его глаз — он стремился находиться всё время возле ног своего хозяина. Я помню, что садился и вставал он с трудом, всем видом выражая покорность. Все веселились, поедая праздничный ужин, а ему не перепало даже маленького кусочка.

Под конец вечера его хозяин сказал поздравительный тост и подарил своего пета для развлечения гостей до полуночи. Я помню, как рванулись к нему жадные руки, легко подавив сопротивление парня. Его имели как вещь, по двое, а затем и по трое. Беспомощность и покорность выгибавшегося тела между другими меня возбудили, и я занял очередь, чтобы им овладеть. Жар и томная тяжесть внизу живота, казалось, меня переполнили. Я стоял рядом с нашим соседом, который вбивался в рот покорного пета. Мой отец подбадривал меня, смеясь, что его сын наконец-то избавится от девственности. Парень выгибался в такт насиловавшим его телам, а из-под опущенных ресниц текли слёзы, но на какой-то миг он распахнул глаза и в них отразились боль, отчаяние, обречённая покорность, желание умереть. Я не смог, меня как током ударило, хотелось раскидать всех насильников... Как можно делать ТАКОЕ с живым ЧЕЛОВЕКОМ! Я трус, я просто ушёл, последнее, что я помню — это презрительный и негодующий взгляд отца, надежд которого я не оправдал.

С той поры я стал замечать покорные взгляды зависимых и бесправных людей. Тогда же я узнал и о Нижнем городе, изгнание в который считалось хуже рабства. Из тех, кого сослали туда, никто и никогда не возвращался. В Нижний город могли отправить только за серьёзное преступление. Говорили, что там царят дикие законы и живут нелюди.

После похорон отца и вступления моей мачехи в наследство, моя жизнь мало изменилась, я предпочитал не замечать своих родственничков, несмотря на то, что каждую нашу встречу они хотели показать мне своё превосходство. Но однажды я пришёл раньше со школы и случайно услышал, как мачеха расхваливала меня невидимому собеседнику. Я был заинтригован и решил подслушать весь разговор. Оказалось, меня выставят на... торги!! Мачеха договорилась с клиентом, что завтра днём она напоит меня чаем со снотворным, затем приедет машина, в которой меня и отвезут для продажи. От этого сообщения мне стало плохо, рухнула вся моя жизнь, надежды на будущее. Я долго приходил в себя, наверное, целую вечность. Здесь, в Верхнем городе, негде было укрыться, тем более, владелец торгов уже отдал солидный задаток, а значит, теперь я уже несвободен. Я почти раб, но это только с завтра, а пока ещё есть время сделать свой выбор. У меня есть шанс, пусть маленький, но всё же он есть.

* * *

Я сидел на скамейке в парке теперь уже давно родного мне Нижнего города, наслаждаясь спокойствием и звуками воды в тишине. Воспоминания, они бывают горькими, вот как сейчас. Ведь, кажется, это было только вчера... Да, я свободен... умираю свободным. Правильно ли я поступил тогда? До сих пор не могу ответить на этот вопрос. Быть бесправной игрушкой в чужих руках или решить самому, как подохнуть? Даже не представляю... если бы я знал, что выбирая побег в Нижний город, буду обречен на страдания от тяжёлой болезни, а моя жизнь станет такой короткой, то смог бы уйти тогда... или всё же остался бы?..

Сырость, влажность, постоянный туман Нижнего города, рвущие мглу прожектора, надрывные звуки сирен, узкие, давящие своей глубиной, извилистые тёмные улицы. Одиночество и боль — мои верные спутники.

С другой стороны, у меня есть виртуальная жизнь, и там я даже нашёл друга, пусть и встретились мы как-то по-идиотски. Ему от меня досталось конкретно. Не знаю, смог бы я так стойко переносить такого пугливого сексуального маньяка, который, когда его домогается, и выглядит-то не человеком. Как вспомню его, лежащего на животе и тихим шёпотом виртуозно матерящегося, так смех разбирает. Нет, всё же я рад, что док подкинул мне эту игру, такое разнообразие в серости будней. А еще интересное решение в этой ролёвке — все ощущения как настоящие. Любая игра может затягивать, но у меня так впервые, хотя, скорее всего, я просто цепляюсь за возможность жить, пусть и виртуально, в своём подсознании. Ну что же, пора возвращаться домой... и в привычный уже игровой мир.

* * *

Я впервые отправился выполнять задание самостоятельно: нужно добыть щупальца плотоядного пустынного растения — орнивы. Оно встречается лишь в горной пустыне на Плато Смерти.

Весь путь пролегает через государство Экстонов. Я добираюсь туда почти неделю, впервые побывав в нескольких городах и посёлках этого виртуального мира. Надо сказать, здесь всё пропитано духом собственности. Как только кто-то замечает на мне полоску рабского ошейника, так сразу же приходится показывать сопроводительное письмо моего хозяина-колдуна. Конечно же, это не простая записка, а официальная бумага, скреплённая магической печатью, которая при проверке определенным образом взаимодействует с ошейником. Уже после посещения первого города у меня появляется горячее желание прикрепить этот документ себе на лоб или нести его в качестве знамени, чтобы не нарываться на постоянные требования показать документы. Блюстители закона мне просто прохода не дают, постоянно сверяя их подлинность.

Оказывается, в этом мире, как и в моем, есть люди, зарабатывающие на поимке беглых рабов. По-видимому, я считаюсь хорошей добычей, так как постоянно чувствую жадные взгляды, сменяющиеся разочарованием, когда выясняется, что я не в бегах.

Подъём на Плато Смерти оказывается легче, чем я предполагал, но открывшийся пейзаж, мягко говоря, не радует глаз. Тёмно-серое бескрайнее пространство с низким, закрытым тяжёлыми облаками, небом. Теоретически я, конечно, знал, что пустыня относительно небольшая, но за счёт почти ровной поверхности гор, понижающейся в сторону горизонта, и прозрачности воздуха между нею и плотными тучами — создаётся оптический эффект мрачной бесконечности, и это впечатляет. Я сверяю маршрут с картой и начинаю покорение ненаселённой равнины. Поражает кажущаяся абсолютная безжизненность — здесь очень редко встречаются растения, приспособленные к экстремальным условиям жизни, и всего несколько видов мелких животных. Хотя моей целью являются орнивы, я не надеюсь их легко заметить. Основная часть этих странных организмов находится под землёй, а свет, используемый для фотосинтеза, проникает сквозь прозрачные окошки, образованные из толстой оболочки самих же листьев, которые чуть выглядывают из-под земли. Такое строение позволяет экономить воду и спасает их от перегрева. Здесь, на Плато Смерти, слишком суровый климат, и только эти растения смогли приспособиться. Они ещё и плотоядные. Любой человек или неосторожное животное становится их добычей, которую они ловят и обездвиживают с помощью специальных щупалец, иногда достигающих до пяти метров в длину.

Я морально готов к встрече с ними, но меня подводит отсутствие опыта. Первое тонкое, сильное и прочное щупальце внезапно обхватывает мою руку, резкая боль и жжение от его прикосновения заставляют меня судорожно дёрнуться, но тут же второе сковывает ногу, затем третье... всё происходит мгновенно, они оплетают, обжигая кожу, подтягивают к центру 'зарослей' растений. Я задыхаюсь от тех, что сдавливают горло, не могу даже пошевельнуться, так крепко они меня спеленали. Мысленно я начинаю прощаться с жизнью, как вдруг происходит моя трансформация. Боль отступает, я вскакиваю на ноги и начинаю рвать своего растительного противника. Когда, наконец, успокаиваюсь и прихожу в себя, возвращаясь в человеческий облик, вижу лежащие вокруг разорванные на куски щупальца, которые остаётся лишь собрать.

Домой я возвращаюсь без приключений, воспользовавшись заклинанием возврата.

Первым делом хочу встретиться с Варгом, но его нигде нет. Оставляю собранные ингредиенты в лаборатории, уже на выходе из неё сталкиваюсь с Льюном.

— А, вот ты уже и вернулся, мой мальчик! Хорошо, что я встретил тебя! Пойдём, тебя ждёт небольшой подарок! — с этими словами он разворачивается и начинает спускаться вниз, опять в подземелье.

Сердце вдруг замирает и словно сдавливает ледяной рукой от дурного предчувствия. Но не идти я всё равно не могу. Он подводит меня в этот раз к другой двери, распахивает её, и я вижу обнажённого Варга, подвешенного на ремнях за руки. Гигант висит, вытянувшись в струнку, не касаясь пола, его ноги широко разведены в стороны и тоже зафиксированы ремнями. Но на нём нет ОШЕЙНИКА! Рядом с ним в такой же позе привязан хорошенький котик. Перед ними стоит невысокий стол с различными плётками и игрушками, а в центре одиноко лежит расстёгнутый рабский ошейник.

Глава 5

Увидев беспомощного Варга, я зверею так, что даже в глазах темнеет. Напрочь забыв про своё положение, кидаюсь на колдуна — убить, придушить — других мыслей нет. Мощный разряд электричества, яркая вспышка, и я проваливаюсь в темноту.

— Ну вот, Джей, наконец-то ты пришёл в себя. Горячий, дикий. Нет, чтобы выслушать, так он сразу в бой.

Льюн откровенно насмехается надо мной, пока я собираю по частям свою тушку с пола. Наконец я привожу свои мысли в порядок и вопросительно смотрю на него.

— Джей, плохой мальчик, мне следовало бы наказать тебя, но я добрый хозяин, а ты — моя любимая игрушка. Поэтому я не только не накажу, но и сделаю Джею подарок — как обещал.

Меня бесит, когда он так говорит, но в тоже время где-то глубоко в сознании возникает чувство... БЛАГОДАРНОСТИ! Я понимаю, что эти слова приятны моей форме, в которую я обращаюсь, и о которой все упрямо молчат. Особенно Варг, ну что ему стоит сказать? Нет же, не хочет же он, чтобы я умер от любопытства. Стоп! Варг!! Резко вскакиваю на ноги и почти сразу же оседаю на пол от слабости и головокружения. Когда, наконец, взгляд фокусируется, Льюн уже надевает мне на шею какой-то амулет, затем гладит меня по голове.

'Как котёнка, блин. Ещё бы за ушком почесал'.

— Вот так, Джей. Теперь ты не сможешь принять свою боевую форму, и снять это украшение тоже. Пришло время поговорить о подарке: у меня есть два ненужных раба, одного из них я могу отдать тебе, но только при условии, что ты его возьмешь для постельных утех...

С этими словами он делает широкий жест в сторону висящих на ремнях пленников.

Я вздрагиваю, Варга в качестве постельной игрушки я не могу себе представить. Нет, конечно, я помню нашу первую встречу, но тогда я был явно не в себе, так сказать, в той самой боевой форме, которой меня сейчас лишили.

— Да, я вижу, ты догадываешься, почему я не позволю тебе обернуться. Ты должен выбрать одного из них, второго же я продам. У тебя есть время до утра, можешь подумать, но когда выберешь кого-то из них, надень на него ошейник и получи то удовольствие, для которого я делаю тебе подарок, а я, кстати, обязательно проверю, оценил ли ты мой дар... Но если попытаешься обмануть, продам их обоих завтра же, а тебя накажу.

Чёрт, как он это... проверит? Я, что, должен сразу поиметь Варга, да ещё и кончить в него?! Но я не могу сделать этого с ним на трезвую голову. Тем более, после знакомства он старательно не провоцировал меня, и у нас больше ничего не было. Нет, я, конечно, не возражаю против таких отношений, но, во-первых — не с Варгом, меня он совсем не привлекает в качестве сексуальной игрушки, и во-вторых, он мой друг, а с друзьями я не могу... С другой стороны, его продадут, и мы больше не увидимся. Да и колдун что-то темнит, зачем он всё это подстроил?! Он явно хочет нас разлучить, ведь понимает, что в этом случае мы вряд ли сможем остаться друзьями.

Недолго думая, я выплёвываю ему в лицо:

— Зачем мне в подарок раб, если я один из них?!

— Вот именно, ты тоже раб, но ты особенный, и время от времени тебе нужна небольшая разрядка. Однако, как ты сам понимаешь, свои игрушки я тебе давать не могу, поэтому и решил сделать подарок. Вот глянь на котика, он всему обучен... Его единственное желание — доставить тебе наслаждение.

И правда, парень с кошачьими ушками, красивым красным с чёрными полосами хвостом и такого же цвета лапками, с ладной фигуркой и глазами, излучающими страсть и удовольствие, очаровывает меня. Да наверное, никто бы не остался равнодушным. Шелковистая шёрстка у него только на ушках, хвостике и лапках, остальное же тельце гладенькое, наверное даже бархатистое на ощупь, в общем, я даже завёлся и уже в мыслях начинаю мять его коричневатые сосочки и трогать плотные маленькие ягодицы, причём он явно хочет того же. Мне в этот момент даже в голову не пришло, что я мечтаю о сексе с ПАРНЕМ! Поддавшись воображению, я уже делаю шаг в сторону соблазнительного котёныша, как вдруг оглянувшись на Варга, вижу в его глазах тёмное отчаяние. Это действует на меня, как ушат холодной воды, всё моё желание исчезает, помахав на прощание лапкой. Я потрясённо делаю шаг в сторону друга.

— Неужели ты еще не решил?! Никак не пойму, такой эротичный котёнок и волосатый гигант... ты что, выбрать не можешь, или ты извращенец?! А может, ты вообще мазохист? Или предпочитаешь быть снизу? Так я могу и обоих проверить! Только ты не забудь — ОДИН и только ОДИН раб с доказательствами! — Льюн издевается по полной.

Впрочем, что касается Варга, он полностью прав. Если котёнка хочется защитить, такой он нежный, невинный, послушный, да и на девочку похож, то мой друг мало того, что сам огромен — я ему, блин, до плеча не достаю — так ещё и мышцы буграми ходят, у него вон ручища какая... Его внешность навевает мысли совсем о другом, например, как бы он смотрелся с двуручным мечом, рассекая воздух единым движением. Мдяяя, и что же теперь делать? Да, кстати, насчёт волос-то колдун тоже прав, Варг, как истинный мужик, кое-где жёсткой растительностью обзавёлся, ну, не только на заднице, но и бёдрах, груди... Правда сказать, что для мужика это плохо, я не могу — сам такой же, наверное (без зеркал-то себя везде не рассмотришь). Но у него ещё и шкура небось, как у слона, сухая и жёсткая на ощупь... В общем, стоит только подумать о сексе с ним, так весь энтузиазм пропадает. Чёрт!! О, а Варг, похоже, изменился, как увидел, что я к нему шагнул. Ох, если бы ситуация была другой, не такой драматичной, я бы, наверное, сдох от смеха, увидев сейчас моего друга. Я как-то себе даже представить не мог громилу с преданно-умоляющими щенячьими глазками и таким же выражением лица, мне кажется, что если бы у него был хвост, то он бы им активно вилял. Я делаю ещё шаг в сторону Варга. Его глаза начинают светиться от радости. В этот момент я вдруг понимаю, что вся эта пантомима меня до чёртиков достала. Мы так и будем тут все в молчанку играть? Ну, Льюн со своими издевками, конечно, глушит весь эфир, но хоть пару слов-то по-человечески можно сказать? Вспыхнув от возмущения, я разворачиваюсь и шагаю в сторону котика... и чуть не взвываю от этого дурдома — тот тоже не издаёт ни звука, изображая на своей наглой морде торжество страсти, радости и похоти. И весь прямо-таки светится от счастья, и, кроме того, ВИЛЯЕТ ХВОСТОМ!!! Мои нервы не выдерживают этого цирка, и я рявкаю:

— Льюн, объясни, наконец, какого чёрта здесь все, кроме тебя, в молчанку играют!!

— Ого, Джей, какой ты грубый и бестактный. Похоже, ты начал наглеть, раз позволяешь себе говорить со мной в таком тоне!

Я пожимаю плечами, но в воздухе явно запахло зимним холодом. Приходится извиняться, ссылаясь на нервы. Когда неприятный момент исчерпан, колдун объясняет, что наложил заклятие тишины, чтобы уравнять шансы обоих на выбор. Его необходимо сделать до утра.

— Джей, ты не имеешь права развязать и отпустить этих рабов, но если не хочешь, чтобы они висели всю ночь, то можешь опустить их на пол, ослабив ремни, — с этими словами Льюн уходит, хлопая дверью.

Но легче от этого не становится, в комнате воцаряется гробовая тишина. Снова взглянув на обоих, вижу радостного котяру и безразличный пустой взгляд своего друга. Сердце сжимается от боли. Господи, да я на костёр за него пойду, жизнь отдам, но то, что от меня требуют, ну НЕ МОГУУУ!! Не могу я этого сделать! Не властен я над желанием своего тела! Как же теперь объяснить, как заставить поверить?! В смятении иду к столу, беру ошейник и решительно подхожу к Варгу. Он улыбается, пытается что-то сказать, а мне выть хочется. Броситься отсюда со всех ног, не видеть ничего, не помнить. Дрожащими руками застёгиваю ошейник, ослабляю ремни, опускаю своего друга вниз, сам сажусь на колени возле него и закрываю лицо руками. Я в отчаянии, я знаю, что не смогу его тронуть, а утром... утром буду расплачиваться... за то, что не смог управлять желаниями своего тела... за всё, чего не смогу сделать...

* * *

Снова выбор. Почему я никак не могу этого избежать? Как и тогда, когда неверяще смотрел в пустоту, узнав, что продают как преступника, как домашнее животное, без права голоса, без права выбора.

Уже не помню, как прошёл тот вечер, я пытался выглядеть как обычно, чтобы никто не догадался о моём страшном открытии. Время тянулось очень медленно, словно растягивая меня на дыбе страха и злости. Боль поруганной чести, растоптанного достоинства мешала нормально дышать. Мне приходилось старательно избегать насмешек брата, презрения мачехи, казалось, ещё одно слово, ещё один взгляд, и я просто вцеплюсь им в глотки, разорву на части... Но нельзя, нельзя, потому что всё равно ничем не поможешь, ничего не доведёшь до конца. А если поймут, что знаю о торгах, то просто свяжут и скинут в подвал до завтра. Что я могу сделать один против троих дюжих охранников, которые сейчас маются от безделья?

С огромным трудом дождался ночи. Тихо, в доме все спят. Я взял только самое необходимое и тенью пробрался в зал. Там, за картиной, находился сейф. Никто не знал, что отец научил меня открывать его. Он был уверен, что я хотел без его помощи добиться чего-то в этой жизни. Я ни разу не брал оттуда деньги, поэтому надеялся, что код не меняли. Ввёл код и медленно повернул ручку сейфа, если бы шифр сменили, то раздался бы вой сирены...

Ждал, казалось, целую вечность. Тишина аж звенела. Наконец, открыв, забрал всё, абсолютно всё — и тот залог, который внесли за меня. Положив туда свой старый носок, закрыл, сменив код замка, и тихо ушёл в черноту ночи.

Глава 6

Я шёл, наслаждаясь ночной прохладой, в небе сияли россыпи звёзд, со мной играл слабый ветер. Этот мир, оказался слишком жесток. Мог ли я здесь остаться? Да. Но безвольным рабом, жизнь, которого зависит от милости господина. Это и жизнью назвать нельзя — просто существование, полное повиновение без мыслей, без чувств. Угадывать чужие желания, подстраиваться под настроение хозяина. Если он захочет, то сможет продать или просто сломать, а когда игрушка больше никому не будет нужна, её выбросят. Её последнее пристанище то же, что и у серьёзных преступников — Нижний город. Возврата нет, не существует пути, чтобы начать всё сначала.

Я тоже теперь один из них. Правда ещё слишком ценен, никто не выкинет такую игрушку, зато найдутся любители ломать, просто ломать или склеивать заново — это уже как повезёт.

Моя цель на окраине города — серый бункер. Там обрываются все дороги, меняются судьбы. О нём упоминают шёпотом, боясь накликать беду.

Я уже был у цели. В Верхнем городе всё сделано так, чтобы никто не смог проникнуть сюда из Нижнего, но выход отсюда свободный. Невозможно поверить, что кто-то САМ добровольно захочет уйти. Если даже мне до сих пор это кажется бредом. Я открыл герметично закрытый люк, вспыхнули лампы вдоль длинного коридора, освещая в конце новую дверь. Здесь было жарко, а может быть, меня от страха бросило в пот. Оставалось только шагнуть внутрь. Мне было страшно. Обратной дороги нет. Сейчас захлопнется люк и мне не вернуться. Что-то давило, болело в груди, в горле стоял ком, слезились глаза. Я собрал всю волю в кулак и сделал этот проклятый шаг... раздался хлопок, щелчок замка... Всё, теперь была только одна дорога, только Нижний город. Ещё шаг, затем ещё. Дышать постепенно становилось легче, я судорожно сглатывал и продолжал идти. Гулкое эхо моих шагов металось в этом пространстве, но я уже не боялся, страшно было только вначале. Открыл вторую дверь — ещё один коридор, похожий на этот. Но я уже не оглядывался, просто шёл навстречу своей судьбе, какой бы она ни была.

Я, наконец, толкнул последнюю дверь и попал в большое помещение с высокими стенами в виде сферы. Здесь ничего не было. Эта дверь закрылась с надрывным шипением. Пол пришёл в движение, и под ним медленно открылась пустота, погас свет. Меня выбросило наружу мощным потоком воздуха, вернее засосало вниз в какую-то трубу, покрытую длинными иглами, сдерживавшими моё падение, но не дававшими подняться наверх. Ветер внезапно стих, и я вдруг получил удовольствие от нескольких минут свободного скольжения в новый неизведанный мир. Приземление вышло достаточно мягким, иглы сильно замедлили скорость спуска. Стало тяжело дышать. Воздух здесь был горячим и каким-то липким. Я мгновенно покрылся потом, но не от страха, а из-за этой странной атмосферы...

Огляделся по сторонам и заметил приближающихся ко мне парней. Скорее всего, они здесь меня ожидали. Человек десять. Они смеялись, показывая на меня пальцами. Ну да, я мелкий — всего метр шестьдесят пять — и щуплый. Но что тут смешного? Интуиция мне подсказала, что тут будет жарко. Хотя против такой толпы ничего не сделать, я всё же не собирался так просто сдаваться.

* * *

Нужно что-то есть, но нет аппетита. Поплёлся на кухню, осмотрел свои запасы. Мда, остались такие, что аппетита не вызовут и у здорового человека, не то что с моим зверем, засевшем в желудке, да тошнотой. Зато выбирать-то особенно не надо. Всё, что осталось, можно отсортировать, как в том кабаке из старинных заметок: на первое поросёнок с хреном, на второе поросёнок без хрена, на третье хрен без поросёнка...

Так и с моим меню — остались одни концентраты: белок с добавлением разных веществ. Проглотив завтрак, вернулся к игре и перечитал инструкцию для 'Виртуального мира, особая реальность — III'. Оказалось, перс после гибели может быть восстановлен лишь в том храме, где побывал в последний раз. Поэтому меня Льюн и таскает в свое подземное святилище чуть ли не каждый день — не хочет, если что, заново проводить тренировки. Вот засада, это значило, что если со мной что-то случится, то есть только два варианта — начать новую игру или продолжить снова у колдуна. Я ещё раз внимательно изучил эти правила и неожиданно нашёл пояснения, сделанные мелким шрифтом: 'Пока не снят рабский ошейник, начать новую игру невозможно'.

Странно, такого не может быть! Я проверил даты добавлений и изменений инструкций. Они созданы пять лет назад, все основные изменения внесены в течение года, а последний пункт всего полгода назад. Но я слышал, что тот, кто написал прогу этой игры и проверил все её недостатки, был первым, кто умер, находясь в виртуале. Произошло это четыре года назад. Официально больше никто не редактировал эту версию, так как спустя полгода после гибели разработчика игру запретили. Я стал тщательнее проверять все даты и выяснил, что хотя рабство и существовало в игре пять лет назад, оно было основано на добровольных началах, по согласию игроков. Однако три года назад неожиданно правила были сильно откорректированы. В это же время появились и модифицированные рабские ошейники. В последние три года дополнений было немного, но они были направлены на расслоение общества в этой игре, усиление прав сильных, подчинение слабых. Естественно возникает вопрос: 'Кто переделал этот мир и для чего?'.

* * *

Варг рядом со мной, а я не знаю что делать, глупое тело не подчиняется приказам. Жаль. Похоже, я подвёл нас обоих. Кто-то ко мне прикасается.

— Варг, прости я не смогу...

Снова касание. Убираю руки. Варг, извиваясь змеёй на полу (это при его-то комплекции), опять дотрагивается до моей ноги. Увидев, что я на него смотрю, улыбается, не разделяя моего паскудного настроения. Затем вновь делает щенячьи глазки и кивает головой в сторону столика, где лежат плётки и куча игрушек, откуда я взял и ошейник.

— Варг, ты хочешь, чтобы я подошёл к столу?

Кивок и счастливая улыбка.

— Я должен взять что-то из игрушек?

Отрицательно мотнул головой.

— Плеть?

Кивок и щенячьи глазки.

'Чёрт! Зачем она ему? Я что, должен бить его?'

Подхожу, раскладываю плётки на полу перед Варгом, он выбирает одну. А потом показывает на себя, мотнув головой, и встаёт на четвереньки, опираясь на локти и стряхнув волосы с плеч. Я, честно, долго не могу решиться, но Варг начинает всем своим видом выражать нетерпение. В конце концов, я ударяю его по спине, сначала несильно. Мускулы волной сокращаются, затем снова расслабляются — это красиво. Затем ударил сильнее. Я завороженно смотрю на покорного Варга, его тело отзывается на каждый удар. Красные полосы на смуглой коже, на буграх выступающих мышц меня заводят всё больше и больше. Кое-где выступают капельки крови, её вид, её запах, её вкус сводят меня с ума. Я слизываю их и так возбуждаюсь, что только в последний момент вспоминаю про масло. Буквально вгрызаюсь в это жаркое, тесное, покорное тело, слизываю кровь со спины, мну его соски, массирую тело и крайнюю плоть, даря наслаждение и ему, а сам завожусь ещё сильнее. В тот момент, когда Варг вздрагивает и сильно сжимается, я вцепляюсь ему под лопатку зубами, и меня вместе с кровью захлестывает яркая вспышка оргазма.

Когда ко мне возвращается способность мыслить, картина перед глазами вызывает резкую боль в груди. Варг весь в крови лежит ничком на полу, беспомощно раскинув ноги. Он без сознания. Меня начинает трясти. Мне хотелось добиться свободы, а сам так легко упивался покорностью друга... бывшего друга... такое ведь не прощают. Я бы не простил, никогда не простил. Кровь уже не течёт, но внизу она смешалась со спермой, а я не могу найти в себе силы даже коснуться его. Если бы я мог вернуть всё назад! Я вылетаю, как сумасшедший, из подземелья по старой деревянной лестнице, вьющейся вдоль стен, образующих башню. Останавливаюсь только когда бежать уже некуда. На самом верху падаю, как подкошенный, на засыпанный сеном пол, внезапно лишившись сил, с дикой болью в груди. Я решаю уйти из игры. Зачем делать то, отчего сам убегал? Разве этого я искал, разве такого хотел?

Глава 7

Так получилось, что я совершенно забыл о своём навыке паладина — лечении, что впрочем, неудивительно, ведь с самого начала игры я ни разу его не использовал, — и, убежав, испугавшись странных ощущений, так и не помог Варгу. И теперь сижу наверху, занимаясь самобичеванием и желая покинуть игру... но и не хочу этого. Боюсь собственных чувств, внезапно возникших при виде покорности и беспомощности Варга. Мне так больно и стыдно. Это не любовь или желание нравиться, это просто безумие, которое пьянит, уничтожая все другие чувства, испытываемые людьми симпатизирующими друг другу, и имя ему ВЛАСТЬ. Стремление унизить, обладать, растоптать... я сам не верю себе, я не могу этого испытывать. Как, откуда оно возникло? Оно словно появляется из тёмных закоулков души, захватывает мой разум и держит его в неведении, пока я внезапно не прозреваю. И в тот же миг я падаю в своих собственных глазах так низко, что, наверное, мало кому приходилось такое испытывать, по крайней мере мне так кажется...

Погрузившись в мрачные размышления, я забываю о времени, оно будто застывает вместе со мной. Из этого состояния меня выводят звуки надрывного скрипа лестницы под тяжелыми шагами, а затем скрежет открывающейся двери. В тёмном проёме показывается массивная фигура Варга. Я опускаю голову на сомкнутые колени, завесившись своей гривой от взгляда теперь уже бывшего друга. Варг нерешительно топчется у входа, словно раздумывая, а потом, решившись, шагает и молча направляется прямо ко мне. Подойдя, нависает надо мною в немом укоре, вздыхает и неожиданно садится рядом.

— Извини, не думал, что тебе будет так больно, — произносит он через некоторое время, прерывая наше молчание.

От этой фразы меня аж подбрасывает на месте. Тон и смысл её звучит так, будто не я, а меня только что изнасиловали, получая извращённое удовольствие.

— Ты спятил, что ли? — шиплю я. — Кто из нас и у кого должен просить прощения?!

— Я это придумал, значит, я и должен, — упрямо настаивает Варг. — В конце концов, это моя идея, но я не мог себе представить, что ты так заведешься, а потом из-за этого будешь страдать... Хотя последнее совершенно лишнее. Ты даже представить себе не можешь, как я рад, что всё получилось... вопреки желанию колдуна.

— Ты! Тебя... это РАДУЕТ?!

— Да! И прекрати орать на всю вселенную. Я тебя и так хорошо слышу. Между прочим, если хочешь знать, ты мне ЭТИМ спас жизнь. Так что успокойся и прими всё как есть. Надеюсь, ты не разрушишь нашу дружбу из-за такого пустяка.

Моя было начавшаяся истерика тихо испаряется, уступая место разрастающемуся любопытству.

— И каким же это образом мы можем остаться друзьями после того, что произошло между нами.

— Радость моя, ты точно блондинка — белоснежка, я ведь только что сказал: 'ты спас мне жизнь'. Ну а то, что ты меня поимел, так я совсем не против, настолько не против, что мы даже можем повторить и поменяться ролями, чтобы ты глупостями тут не страдал! — с этими словами он неожиданно щиплет меня за задницу, и я мгновенно подскакиваю, совершенно забывая о своём самоедстве.

— Ну уж нет! Я лично — против!!!

— Ага. А впрочем, я был в этом уверен. Садись, наконец, и давай поговорим спокойно обо всём, что тут произошло, а то ты так вылетел из подвала, словно за тобой гналась стая голодных волков, даже котёнка висеть на растяжке оставил. Он там так и маялся до прихода колдуна.

Только сейчас я начинаю нормально воспринимать произошедшее и могу здраво оценивать обстановку.

— Льюн тебя осматривал? Это он тебя отпустил?

— Конечно, меня осматривал этот козел. Похоже, он не верил своим глазам. Кто бы мог подумать, что ты откажешься от котёнка и предпочтёшь меня. Льюн же полон ненависти и хочет, чтобы ты отказался от дружбы со мной... особенно от дружбы, — Варг замолкает, задумавшись.

— Варг, за что он тебя ненавидит?

— Это старая и неприятная история. Но, если хочешь, я расскажу её тебе...

* * *

Однажды Варг с небольшой группой воинов, объезжая границы земель своего племени, увидел, как несколько рыцарей с громким хохотом избивают распростёртого на земле человека. Подъехав ближе, узнал, что неопытный слабый колдун был обманом пойман вояками, решившими поразвлечься с беспомощным человеком. Варг со своими людьми вмешался и отбил уже обезумевшего от боли и унижения Льюна. Оказав ему первую помощь, привезли на свою стоянку. Все надеялись, что колдун согласится стать лекарем племени, необходимость которого каждый раз ощущалась после стычек с соседями. Он быстро поправился, но оставался замкнутым и нелюдимым, несмотря на хорошее к нему отношение. Он ни с кем не разговаривал, отвечал односложно и вёл одинокий образ жизни. Некоторые воины пытались с ним заговорить, но неизменно наталкивались на холодный презрительный взгляд внешне неказистого, физически слабого человека.

Так прошло несколько недель, и Варг предложил колдуну выбор: стать лекарем или покинуть их стойбище, так как кормить и заботиться о бесполезном чужеземце не в обычаях племени. Льюн попросил ещё две недели, заверив, что мечтает стать лекарем, но ему ещё нужно время, чтобы здесь осмотреться. Варг согласился. Но через несколько дней внезапно пропал Нок — один из сильнейших воинов, — затем Рысь и Дар. Их неустанно искали, и неожиданно подозрение пало на колдуна. Сложно было поверить, что такой хлипкий человек мог быть причастен к исчезновению сильнейших воинов племени. Однако их всё же нашли. Точнее, нашли обратившимися — мёртвыми воинами. Они стали рабами колдуна. Жизнь в них теплилась лишь для того, чтобы пустая оболочка могла служить своему хозяину. Если бы Льюн успел записать точку возврата этого состояния в каком-либо тёмном святилище, то было бы сложно вернуть воинам прежний вид. Но колдуну в этот раз не повезло, их нашли раньше. Варг сам убил мёртвых воинов, которые снова возродились членами племени. Но подлость не прощается, и колдуна схватили, связали и пустили по кругу... Когда он прошёл пару раз через всех, кто-то из молодых принёс мёд и мешок, набитый мелкими перьями. Идея понравилась, и обмазанного мёдом колдуна вываляли в перьях и, посадив на осла, выгнали прочь.

С тех пор в Арказских степях никто никогда не видел колдуна Льюна, но слухи о его могуществе и чёрном сердце туда доходили.

* * *

— Вот так произошло наше знакомство с Льюном. После того случая он задался целью превратить меня в мёртвого воина. И, в общем-то, сегодня смог бы сделать задуманное, если бы ты выбрал не меня, а котёнка, — тяжело вздохнув, Варг замолкает.

Я потрясён этой историей, но всё же не понимаю, как Варг оказался во власти этого опасного и злопамятного врага, и почему он до сих пор остался в живых, если тот планировал сделать из него умертвие.

— Я случайно попался, Льюн меня обманом поймал, — продолжил Варг. — Мы приехали в город продавать степных скакунов, а уже под конец торговли я заметил красавицу, не сводившую с меня взгляда. Где я тогда оставил свои мозги?! Пошёл за ней в гостиницу. Там выпили с ней вина, ну а потом я очнулся в каком-то подвале, привязанный между столбами. Через некоторое время зашёл Льюн и выпустил ящера или дракона, который пытался сначала напасть на него, но потом, учуяв мой запах, рванулся ко мне. Я до сих пор помню его голодный взгляд, его язык, облизывающий пасть, а потом и меня, как бы пробуя на вкус. Колдун рассчитывал, что ящер убьёт меня, но не ожидал, что я стану его любимой игрушкой. Ведь Льюн задумал в конечном итоге сделать мёртвого воина, а тот смешал все его планы...

— Постой, ты сказал это про меня?! Я был ящером?!!

— Я этого не говорил... но впрочем, ты всё равно рано или поздно об этом узнаешь. Да, ты был ящером с перламутровой чешуёй, отливавшей при свете факелов оранжево-красными всполохами, немигающими аметистовыми глазами с вертикальным зрачком... и очень голодным взглядом. Не поверишь, но когда ты подошёл, стало страшно настолько, что замерло сердце, и казалось, сама смерть посетила меня. Я могу признаться в этой слабости только тебе, как самому близкому другу и человеку, которого люблю...

Глаза Варга излучают надежду и искренность, но, к сожалению, я не могу ответить на его чувства, он дорог мне только как друг. Скорее всего, он это замечает, потому что вдруг опускает голову, явно расстроившись, но затем, снова глядя мне прямо в глаза, произносит:

— Я буду ждать Джей, я буду ждать... столько, сколько понадобится...

Глава 8

Со смехом и резкими шутками парни приближались, сжимая вокруг меня кольцо. Я понимал, что если буду стоять, дожидаясь их, то останется только сдаться. Может быть, я бы так и поступил, но их недружелюбный вид не внушал доверия — это явно были охотники, а мне отводилась роль жертвы. Времени на раздумья не было, я резко сорвался с места с намерением проскочить эту живую цепь, пока она не сомкнулась.

Кто-то прыгнул наперерез, но я увернулся, одновременно поставив блок правой рукой от удара другого, перескочил через подставленную ногу, нырнул под чью-то руку, уходя от захвата, отхватил чувствительный удар по спине — пришедшийся вскользь и поэтому не сбивший меня с ног, — кому-то врезал, попав куда-то по корпусу, костяшками пальцев задев металлическую пряжку. Ещё пропустил удар по лицу, правда успел, заметив движение, отклониться и, похоже, отделался только синяком. Опять поднырнул, уходя от следующего прямого удара в лицо. Прыжок, затем кувырок, и я уже вырвался из оцепления. Я выложился на старте, сделав мощный рывок. Возможно, это забег ценою в жизнь. Кто-то всё же ухватил меня за одежду в последний момент, но вскользь — вырваться получилось, однако темп бега был сбит. Снова рывок, размышлять было некогда, всё делал на автомате. Шум за спиной стих. Не может быть! Они не преследуют меня!! Я слышал только своё дыхание и звук своего же бега. Ещё чуть-чуть и я смог бы завернуть за угол. Плечо внезапно пронзило резкой болью, сменившейся онемением... всё поплыло перед глазами... ноги не слушались... Из-за угла появились какие-то тени... они приближались...

* * *

Болела голова... слабость, я не мог пошевелиться. Уши были заложены, словно забиты ватой. С трудом открыл глаза. Всё расплывалось, не было чётких контуров. Какая-то тень нависала надо мной. Я снова провалился в темноту...

Пришёл в себя, чувствуя чей-то пристальный взгляд. Открыл глаза. Незнакомая комната. Какой-то парень стоял возле меня, бесцеремонно разглядывая. Стоп! Я же голый! Почувствовав под собою какую-то ткань, первое что я сделал — мгновенно в неё завернулся. Раздался заливистый смех. Этот козёл смеялся!

— Вот уж действительно спящая красавица — продрыхла двое суток, а первая мысль после сна — как бы срам свой прикрыть! — изрёк этот придурок с придыханием, давясь от хохота.

— Сам извращенец — стоишь и пялишься на меня. У тебя что, зеркала нет? Может подарить? И вообще, у тебя что, повылазило? Где ты видишь девчонку, идиот! — У меня просто крышу рвало от его наглости.

— Ого, прынцесса ещё и грубит своему рыцарю, который спас её от Кощея Бессмертного да Змея Горыныча!

— Скотина! — уже рычал я. — Разуй глаза, я парень!

— А это никак не меняет дела, хоть парень, хоть девка — ты продан в бордель, где твоё дело теперь ублажать мужчин.

Вот этого я уже не смог стерпеть и, напрочь забыв о чувстве самосохранения, и о том, что раздет, ринулся на него с кулаками, сцепив от ярости зубы. Но, конечно же, оказался слабее. Впрочем, это было видно и невооружённым глазом — он меня мгновенно скрутил и, удерживая одной рукой в болевом захвате и развернув к себе спиной, другой рукой начал гладить точно кошку. Сначала, перебирая волосы, спустился на плечи, потом провёл по спине... Я шипел от боли и бессилия, извивался всем телом, стараясь уйти от его прикосновений, но делал только хуже — правую руку, удерживаемую его стальным захватом, пронзало болью.

— Успокойся котёнок, я тебе ничего не сделаю, по крайней мере, сейчас. Я просто хочу поговорить с тобой в спокойной обстановке. Впрочем, можешь и повырываться, хотя вряд ли осознаёшь, что когда шипишь и сопротивляешься — ты очень милый!

Я аж замер от такого заявления!

— Мииилый!!! — У меня окончательно снесло крышу. Кровь бросилась в голову, затопив остатки разумных мыслей. Я вконец озверел. Что было потом — не помню, причём совсем не помню.

Когда пришёл в себя, двигаться уже не мог, был спеленат как мумия в Древнем Египте. С той лишь разницей, что при бальзамировании у неё доставали внутренности, впрочем, выпотрошенным я тоже себя чувствовал — болело всё, даже дышать, и то было больно... А эта скотина, не обращая на меня никакого внимания, со смаком курила сигару, расслабленно откинувшись на спинку кресла. К слову сказать, такие сигары делались только в Верхнем городе из листьев генетически изменённого ананаса и стоили они целое состояние для жителей Нижнего, но, конечно, тогда я об этом даже не догадывался.

— Ооо, прынцесса снова со мной. Какая же ты горячая, я вот даже обжёгся о твой темперамент, — засмеялся он, потирая скулу, на которой был едва заметен, но выглядел многообещающим, зарождавшийся синяк.

Самое же обидное заключалось в том, что я не помнил момент, поспособствовавший его появлению.

— Я пошутил... — сказал он, на мгновение вперившись в меня хищным взглядом — ...на счёт борделя, хотя это довольно близко к истине. Все, кто попадает сюда из Верхнего города, должны обслуживать нас, отрабатывая своё прежнее благополучие.

— Значит это не слухи, что сломанных петов выбрасывают в Нижний город.

— Да, это правда. Мы их получаем, но редко. Почему тебя это интересует? Из-за чего ты здесь оказался, ведь ты не раб, я угадал?

— Почти... Меня уже заявили как товар на аукционе, внесли залог, но я сбежал.

— Ого, выходит, здесь ты оказался добровольно?!.. Вот значит, почему ты отличаешься от тех, кого я видел раньше — парализованных от страха. Они были сломанными, абсолютно безразличными ко всему происходящему рабами. Но всё равно, ты не исключение. Скажу прямо, ты принадлежишь мне по закону уже сейчас, но я хочу большего, чем твоё тело, хочу, чтобы ты был моим весь, без остатка. Я мог бы тебя сломать, подчинить, но это не интересно, тогда ты не будешь отличаться от остальных... — он сделал особенно выразительную затяжку и выпустил кольца дыма. — Я поставлю тебе клеймо и зашью чип с моими данными, по ним любой определит, чьей собственностью ты являешься. Так что весь город будет знать, кому ты принадлежишь.

— Клеймо?! Ты спятил?! Я не раб!!

— Скажи спасибо, что только это... я мог бы лишить тебя и свободы передвижения. Кстати, ты слишком грубишь своему хозяину, тебе не кажется? Впрочем, можешь утешиться тем, что без этих знаков принадлежности тут же найдётся кто-то другой, кто вполне может отправить тебя в бордель. Ведь в Нижнем городе никто не рождается с такой внешностью.

Он замолчал, наслаждаясь очередной затяжкой сигары, а у меня появилась возможность спокойно обдумать эти слова.

* * *

— Варг, я боюсь, что ты этого не дождёшься.

— Всё может быть, но я попробую, я терпеливый.

Он встаёт, такой гибкий и сильный, как крупная хищная кошка. Тусклый свет, струящийся из бойницы башни, подчёркивает его накаченные мышцы, играющие под тёмной кожей. Он смахивает скорее на демона-искусителя, чем на жертву изнасилования, которой я его видел в том злополучном подвале. Широкоплечий, мощный, с тонкой талией, плоским животом, рельефной мускулатурой и одновременно подвижный, гибкий.

— Что Джей, неужели ты решил здесь поселиться? Может, всё-таки пойдём вниз? Или ещё переживаешь о том, что произошло?

— Наверное, уже нет, — говорю я, поднимаясь. — Но знаешь, я больше всего боялся, что не смогу смотреть тебе в глаза после всего, что сделал...

— Забей! Всё не так страшно, как ты себе напридумывал, тем более я уже выпил зелье здоровья — видишь, даже шрамов, и тех уже нет.

— Чёрт, а ведь я мог бы сразу вылечить тебя, я же паладин...

Варг аж присвистнул.

— Ааа, вот почему тебя мучают угрызения совести, все паладины этим страдают... Ну хочешь, я тебе облегчу душу, так и быть, сделаю одолжение — твоя задница мне очень нравится!

Он снова щиплет меня и после этого неожиданно, с громким улюлюканьем срывается с места и мчится на выход и вниз по лестнице. Я рву за ним, издавая охотничий, протяжный клич.

Мы летим по старой деревянной лестнице, перепрыгивая через ступеньки, выбивая из них столетнюю пыль, взвивающуюся из-под ног тёмными облаками. Наши вопли бьются о стены башни и мечутся гулким эхом. Все эмоции захлестывает азарт этого странного бега, даже лестница, похоже, забывает скрипеть и только тихо постанывает при каждом прыжке. Мы несёмся разгорячённые, голые, блестящие от пота и, кажется, нет конца у этого пути...

Но, достигнув самого низа, Варг вдруг резко тормозит, и я с разбегу влетаю в его окаменевшую спину. Выглядывая из-за неё и вижу причину, заставившую его так резко остановиться — конечно же, это Льюн. Он — воплощение злобы, смешанной с потрясением и частично брезгливостью.

Застыв на какое-то время, мы являем собою довольно странный дуэт, но пытаться что-то изменить в нашем потрясающем (и в прямом смысле тоже) спуске по лестнице, уже невозможно. Нам ничего больше не остаётся, как продолжить это безумие: вытягиваемся в струнку, расправляем плечи и, сделав глубокий вдох, одновременно берём... ррравнение на колдуна, и двигаемся строевым, чеканя шаг, прижимая руки к корпусу и отдавая честь полувозбуждёнными... нууу, в общем, понятно чем. Челюсть колдуна медленно, безвольно, но неотвратимо начинает поддаваться силе притяжения Земли, а глаза принимают необычно круглую и выпуклую форму, совсем как у рыбы-телескопа. После того как мы невозмутимо прошагали мимо него, Льюн приходит в себя от увиденного и вдруг смачно сплёвывает на пол и тихо шипит: 'Брачные игры варваров... мать вашу...'.

Глава 9

С трудом уговариваю Льюна отпустить Варга со мной для выполнения нового задания. Колдун долго не соглашается, но так как теперь я знаю историю их отношений, то не могу больше рисковать, оставляя здесь своего друга. Убедить удаётся лишь сказав, что он жизненно необходим для удовлетворения моих сексуальных потребностей. Мне приходится изображать из себя секс-гиганта, что вызывает у Льюна ехидную усмешку. Должен признать, колдун обладает недюжинной выдержкой и ничем не показывает своего отношения к Варгу. Но предупреждает, что если я отпущу его — теперь уже моего личного раба, — то сильно пожалею об этом, причём всё это говорится сразу нам двоим, чтобы даже став свободным Варг не ушёл, оставив меня одного.

Мы выезжаем ранним утром на коренастых степных конях. Нам надо принести цветы папоротника, встречающегося только в Сумеречном лесу. Последний славится своей непроходимостью и опасностью. Папоротники, растущие там на небольшом острове, окружённом практически непроходимыми топями, больше нигде не встречаются. Цветут они только летом и в полную фазу луны, в это же самое время набирают силу самые кровожадные ночные твари, живущие в чаще леса и на болотах.

Дорога тянется на юго-восток, извиваясь меж холмов, спускаясь в низины, пробегая сквозь небольшие рощицы. Мы уже в пути целый день, иногда останавливаемся для отдыха и только к вечеру подъезжаем к городу Станроку, где решаем остановиться на ночлег. Этот небольшой городок, окружённый высокими крепостными стенами из белого камня, имеющими узкие бойницы, находится в долине. Он окружён глубоким рвом, частично наполненным затхлой водой. Деревянные откидные мосты ещё не подняли, и мы беспрепятственно подъезжаем к воротам. Здесь, как и во всех человеческих поселениях в этом мире, у нас тщательно проверяют документы. Только после этого пропускают за крепостную стену. Узкие, вымощенные серым камнем улицы извиваются причудливыми узорами, но попав в город, мы сразу же видим небольшой трактир, там и останавливаемся. Мы снимаем небольшую комнату на втором этаже, единственное окно которой выходит на боковую улицу, где спокойнее и тише, в отличие от других. Две кровати, небольшой стол, пара стульев и крючки для одежды составляют весь интерьер. Я выбираю место ближе к окну и после ужина сразу же ложусь и засыпаю.

Сон так ярок и ощутим, как будто всё происходит наяву:

'Я вхожу в подвал, где находится связанный, подвешенный между столбами котёнок. Я глажу его бархатистую шкурку, целую в шею, тереблю горошины сосков. Его упругое податливое тело такое чувствительное. Он полностью в моей власти. Он принадлежит мне. Я делаю с ним всё что хочу, всё, что подсказывают мне мои желания. Беспомощный и сексуальный, он заводит меня. Я чувствую жар и тесноту его тела...'

Внезапно просыпаюсь. Тяжёлое частое дыхание, стук моего сердца и ужас от того, что я смог возбудиться от таких видений, пробуждают меня, действуя, как ушат холодной воды. Я в шоке. Мне снился ПАРЕНЬ! Почему? За что? Я хочу ДЕВУШКУ!! А возбуждаюсь, видя во сне сексуального ПАРНЯ!! Стоп, я подумал... СЕКСУАЛЬНОГО?!.. Это как понимать? С чего вдруг?!

Я встаю, хожу из угла в угол, пытаясь успокоиться. Конечно, можно предположить, что это муки совести, но я ведь точно знаю, что Льюн сам отпустил котёнка из комнаты и вопреки обещаниям о продаже снова вернул его к себе. Немного успокоившись и объяснив свои видения влиянием моей нечистой совести, наконец, снова ложусь спать. Однако стоит мне заснуть, как я опять попадаю в подвал к колдуну.

На этот раз в растяжке находится прекрасный юный эльф с шелковистой кожей и я, не удержавшись от соблазна, снова перехожу к активным действиям, внезапно заканчивающимися пробуждением и очередными муками совести. Вот тут-то и закрадывается подозрение, что на меня наложено заклятие... Впрочем, автора я быстро вычисляю — это Льюн, тут и к гадалке ходить не нужно. Теперь видение не вызывает такого сильного неприятия, но вот сон ни сил, ни здоровья уже не восстанавливает. Наоборот, после просмотра этого шоу у меня заметно падает их уровень. Вздохнув, сажусь на стул возле окна и начинаю смотреть на ночное небо. Задумавшись, не слышу, как тихо подходит Варг, и понимаю это только тогда, когда он кладёт руки на мои плечи. Я вздрагиваю, но затем расслабляюсь, позволяя ему обнять себя. Так мы и сидим вместе в маленькой тёмной комнате, встречая рассвет, наблюдая за далёкими звёздами.

Утром, расспросив дорогу, снова отправляемся в путь. К середине дня пейзаж постепенно изменяется на горный. Дорога то петляет по ущельям, то обвивает горы, то перекидывается мостами через бурлящие горные реки. Наш путь проходит сквозь Тален. Когда-то это был процветающий торговый город, но триста лет назад здесь что-то произошло, и теперь путники, проезжая по этой дороге, назад уже никогда не возвращаются. Ходит слух, что там обитает огромное чудовище, но большего никто не знает. Другая же дорога — на Сумеречный лес — проходит равнинами, но она длиннее и занимает лишнюю неделю пути. Мы с Варгом решаем поехать по короткой дороге и к вечеру прибываем в Тален.

Он расположен на высокой горе и со всех сторон окружён ущельем. Высокие узкие башни смотрятся как ощерившиеся зубы, что подчёркивается зубчатыми стенами. Сам город виден плохо из-за странного клубящегося голубовато-серого тумана, больше напоминающего дым от большого костра. Плотный и почти непрозрачный внизу он становится редким на высоте двух метров. Стены и башни выложены тёмным, почти чёрным камнем, просвечивающим сквозь завесу тумана, придающего ему угрожающий вид. Дорога, скорее всего, проходит через город, но видимость настолько плохая, что уже на расстоянии десяти метров ничего не видно. Мы медленно проезжаем мост через ущелье и оказываемся перед воротами. Внезапный порыв ветра распахивает их створки, нарушая тишину жутким визгом несмазанных петель. Мы выхватываем серебряные магические мечи, которые наносят не только физический урон, но и повреждения пламенем, и, сойдя с лошадей, проходим в Тален.

Нашему изумлению нет предела. Безжизненные стены и башни резко контрастируют с оживлёнными улицами города. Скрип колёс, стук копыт, лай собак, человеческая речь, плачь ребёнка, шорох платьев и звуки шагов наполняют этот скрытый туманом город. Перед нами мелькают тени людей и животных, горят уличные масляные фонари, струится свет из окон домов. Не увидев угрозы, мы прячем мечи в ножны и, влившись в толпу прохожих, направляемся в центр. Кажется, на нас совсем не обращают внимания. На центральной площади высится огромный собор. В нём есть что-то зловещее, вызывающее ощущение, словно через протянутые в тумане невидимые щупальца вытягивает душу. Оглянувшись, мы замечаем, что людской поток обходит стороной это место. Как будто его окружает невидимый барьер.

Внезапно раздаётся звон колоколов. Они, глухо бухая, перекрывают все звуки, и почти мгновенно стекает туман, как водный поток, оставляя неприкрытыми городские улицы. Теперь уже чётко видны даже мелкие детали — лица людей, фигурные флюгера, украшенные резьбой коньки крыш, кольца дыма, выходящие из печных кухонных труб, декоративная резьба на каменных зданиях.

Несмотря на хорошую видимость, люди так и не пересекают черту храмовой площади. Мы обходим здание, и перед нами открывается центральный вход в храм, а с правой стороны от него стоит странная скульптура: четыре столба и возле каждого — фигура женщины. Всё сделано из странного угольно-черного камня. Наверное, художник, создававший эту группу, был сумасшедшим. Женщины выглядят живыми, и они абсолютно разные. Одна совсем молодая, почти ребёнок, в мольбе протягивает руки, словно прося её отпустить; другая, постарше, откинув голову назад, зашлась в странном беззвучном смехе. Третья, примерно ровесница первой, кричит от ужаса, а самая старшая, — её взгляд страшен, похоже, проклинает невидимых зрителей. Странная скульптура как магнитом притягивает взгляд, вызывая различные чувства... Кто смог создать столь безумный квартет? Зачем его поместили возле собора? Ответов на эти вопросы у нас пока нет. Только одно не вызывает сомнения — это изображение казни. Мы уходим с соборной площади и, найдя первый же постоялый двор, решаем остановиться в нём на ночлег.

Хозяин нас приветливо встречает, спрашивает последние новости и за скромную плату выделяет комнату наверху.

— Завтра будет большой праздник — День Урожая, — говорит он.

— Но сейчас же начало лета, до сбора урожая ещё далеко, — возражаю я.

— Нет, вы ошибаетесь, странники. Завтра будет день середины осени, когда мы празднуем окончание всех сельских работ.

— Мы выехали только сегодня утром из Станрока, и было начало лета.

— В этой деревне живут одни лодыри, им лишь бы найти причину не работать. Но я никогда не думал, что они способны назвать осень началом лета, — презрительно хмыкает он.

— Но это не деревня, а город...

— О каком городе вы говорите?!.. Станрок это нищая деревня, с живущими в ней безбожниками и голодранцами. — Внезапно он кричит: — Аркась! Ты приехал сегодня? Твой путь проходил через Станрок?

— Да, его не минуешь, — басит широкоплечий темноволосый человек, по внешнему виду купец.

— Представь, эти двое утверждают, что Станрок — это город!

Дружный хохот посетителей служит ответом на это восклицание.

— Го-го-город! Когда такая деревня успела стать городом?!

Смех настолько искренний, что мы теряемся и не находим, что ответить. Но доказывать ничего не хочется, поэтому мы просто отправляемся в свою комнату.

Однако стоит только сомкнуть глаза, как я тут же оказываюсь в проклятом подвале с очередным нежным мальчиком. Я вскакиваю, ещё толком не успев проснуться, и понимаю, что снова потерял силы.

'Вот Льюн... Вот же зараза!! Он точно наложил на меня какое-то заклятье, наверное, отыгрался за секс-гиганта!'

Я встаю с кровати и подхожу к окну. В темноте город светится алыми всполохами, красиво играющими на чёрном камне зданий. Я некоторое время любуюсь этой картиной, но вдруг понимаю — город ГОРИТ!!! Зарево пожара взвивается вверх, как огромный дракон, разбрызгивая искры и темнея от стелящегося дыма. Теперь я уже ясно слышу пронзительные крики людей, а яростное пламя с огромной скоростью мчится в нашу сторону, всё больше и больше разгораясь, с жадностью пожирая то, что попадается ему на пути...

Глава 10

Меня будит солнечный свет. Сегодня выходной день и поэтому никуда не нужно спешить. Я тянусь в кровати, разминая мышцы. Вставать не хочется, но не будешь же лежать целый день. Тем более я не один. Одеваюсь, затем спускаюсь в столовую, где меня уже ждут жена и дети.

— Дорогой, ты сегодня что-то поздно проснулся. — Мари кладёт кашу в тарелку и ставит её передо мной.

Я буркаю что-то невразумительное и с энтузиазмом набрасываюсь на еду, но с первой же ложки он, в смысле энтузиазм, несколько стихает — мало того, что каша оказалась несъедобной, так ещё и глаза моей ненаглядной впиваются в меня, как два буравчика. Я всё никак не могу понять повышенного внимания к моей драгоценной персоне. Однако долго Мари молчать не собиралась и с обидой, перемешанной с азартом и радостью, выдаёт мне причину своего недовольства, от которой я едва не давлюсь.

— Ты забыл, что сегодня, наконец, казнят этих ведьм?! Мы же собирались пойти пораньше и занять лучшие места!

— Мари, неужели тебе доставляет радость видеть чью-то смерть?

— Да, я посмотрю с удовольствием! Эта проклятая ведьма Данка посмела назвать меня коровой!!

— Боже, ты готова из-за обидного слова обречь человека на смерть?! Где были мои глаза, когда я женился на тебе?

— Рой, ты забываешься! Отец дал за меня большое приданное, и ты готов был лизать его ноги, а сейчас смеешь говорить мне такие вещи!!

— Мари, прекрати орать, у меня уже уши заложило! — Я встаю из-за стола, настроение явно испорчено, причём я, честно говоря, не помню о своих попытках подлизываться для того, чтобы кому-то понравиться — тем более отцу своей жены. Да и про приданое, по-моему, первый раз слышу. Кроме того, у меня появляется какое-то смутное ощущение беспокойства. Что-то не так. Хотя вполне возможно я себя просто накручиваю. Нервно провожу рукой по собственной шее и замираю... на меня, похоже, надето что-то вроде ошейника. Не может такого быть! Я же не собака, чтобы носить подобные украшения! Я вскакиваю и немедленно подхожу к зеркалу — так и есть, это действительно настоящий ошейник! Но откуда он? Почему я ничего о нём не помню?!

— Мари, что это такое?! Почему на мне эта дрянь?!!

— Ты что, уже забыл, как сам гордился этой теперь уже 'дрянью'? Я тебе говорила его не надевать, но ты САМ его нацепил! А теперь меня же и обвиняешь?!

— Мари, давай не будем ссориться, ты можешь снять его? — показываю рукой на шею.

— Нет! Ты говорил, что эта вещь не снимается! Соберись, наконец, и пошли, а то придём последними и ничего не увидим!!!

Наша перепалка грозит вылиться в настоящий скандал, поэтому больше ни слова не говоря, я плетусь к себе в комнату переодеться.

Поднявшись к себе, почему-то выбираю дорожную одежду вместо праздничной. Уже уходя, замечаю меч, висящий на стене, и пристегиваю его к поясу. Мари, увидев меня в таком наряде, пытается снова закатить скандал, но я её быстро осаживаю предложением пойти смотреть казнь без меня, взяв только детей.

'Дети какие-то подозрительные, как механические куклы, совсем без эмоций', — мелькает мысль и тут же исчезает.

* * *

Вместе с нарядно одетыми горожанами, предвкушающими редкое зрелище, мы всей семьей идем к храму. Многие обсуждают предстоящее действо, весело переговариваясь, смакуя это событие так, будто жечь на костре будут бездушных кукол, а не живых людей.

На храмовой площади стоят четыре столба и у каждого небольшой постамент, обложенный дровами и хворостом. Люди толпятся, близко не приближаясь, и явно томятся ожиданием. Шум голосов отдалённо напоминает рокот волн. Вдруг толпа замолкает, и стража выводит из храма четырёх женщин — две совсем юные, одна среднего возраста и одна уже пожилая. Пока их привязывают к столбам, зрители тихо шепчутся.

— Наконец-то наш город очистится от скверны.

— Молодухи-то как дрожат — боятся.

— Правильно, пусть боятся, ведьмам не место здесь.

— Смерть нечистым.

— Околдовала она моего сыночка.

Женщины у столбов для казни огнём худые, грязные, покрытые синяками и ранами, одетые в лохмотья. Приговоренные и пришедшая насладиться редким зрелищем толпа застывают в ожидании инквизитора с приговором. Он, правда, не заставляет себя долго ждать и является на место казни со свитком в руке. Поднявшийся было рокот в разношёрстной толпе зрителей мгновенно стихает, повинуясь взмаху его руки. Свиток с тихим шорохом разворачивается. В наступившей гробовой тишине этот звук, кажется, слышен на весь город. Слегка прокашлявшись, обвинитель речитативом зачитывает перечень преступлений колдуний.

— От её взгляда... скисло молоко... плакал всю ночь ребёнок... заболел простудой мэр города... перестали продаваться продукты в мясной лавке...

Перечень очень длинный, похоже, все неудачи, пропажи, болезни, смерти в Талене приписываются эти четырём женщинам. Я потрясён, что за такие бездоказательные обвинения человека могут приговорить к смертной казни, но люди, пришедшие сюда, слушают с явным интересом, и иногда этот список дополняется выкриками из толпы. Все довольны и счастливы, что всё плохое, происходившее в их жизнях, сейчас сгорит в очищающем пламене. Но жестокость не всегда имеет поклонников. Как только инквизитор озвучивает меру наказания, на площадь вырывается, раскидывая обывателей и размахивая мечом, высокий сильный варвар и требует прекратить этот балаган. Он красив в своём гневе и безумии в одиночку защищать несчастных женщин. Его глаза полыхают от ярости, а меч горит в лучах солнечного света. Странно, но он кажется мне знакомым. Вооружённая стража набрасывается на него, и завязывается бой. Я не выдерживаю, выхватываю меч и кидаюсь ему на подмогу. Бой жесток, но нападающие на нас плохо владеют оружием, и вскоре мы, стоя спиной к спине, взмыленные, перемазанные в чужой и своей крови, остаёмся вдвоём, а выжившие противники позорно бегут с поля битвы. Не сговариваясь, мы быстро освобождаем несчастных, однако инквизитор, про которого все забыли, кидается с коротким мечом на варвара. Тот отражает удар, нанесённый исподтишка, и, защищаясь, наносит служителю храма смертельную рану. Страшный вой прокатывается по площади, налетает ураганный ветер, срывая черепицу с крыш домов, поднимая мусор и камни с улиц, нанося ранения и увечья пришедшим сюда зрителям. Храмовник же вдруг изменяется, превращаясь в огненное чудовище, и накидывается на... Варга.

'Варг?! Как я мог забыть про него?! Я же не Рой!! Я не женат... меня зовут Джей!! Мы здесь проездом!' — эти мысли мелькают, как в калейдоскопе, но придаваться раздумьям некогда — Варг явно уступает в схватке с демоном, в которого обратился инквизитор. Я бросаюсь к ним... и опаздываю на мгновение... моего друга рассекают надвое ледяным мечом. Я взвываю от боли и ярости и, сделав гигантский прыжок, вцепляюсь в горло противника... Последнее, что я помню — адскую боль в животе, которая скручивает меня, заставляя сильнее стиснуть зубы, и хруст костей своего врага.

* * *

— Белоснежка моя, ящерка моя, блондиночка... — под эти причитания я прихожу в себя, но их смысл доходит с трудом. Первое что я вижу — мою игрушку, она такая соблазнительная и вкусно пахнущая, что я лижу языком её ароматную и солёную кожу. Игрушка настороженно застывает, но она же МОЯ! Я что хочу, то и делаю с ней, а сейчас хочу и сделаю её грязной. Я делаю рывок в её сторону, но она уворачивается и с громкими воплями, петляя, мчится прочь от меня. Я зол. Я хочу её, она будет моей!

— Кретин! Динозавр! Животное! Джей, стань человеком, идиот! Блондинка чёртова!

Что-то знакомое чудится в этих фразах, которые как птицы разлетаются от моей прекрасной игрушки, и это, кажется, не похоже на похвалу или радость. Наконец! Я поймал, поймал свою игрушку, она такая сладкая, горячая, тесная! Я делаю её грязной, а потом долго мою языком, чтобы очистить. Затем прижимаю к себе так, чтобы она не смогла вырваться и всегда была со мной, и засыпаю.

* * *

Просыпаюсь, крепко прижимаясь к чьему-то тёплому телу... боже мой, это же Варг!

— Очнулся, наконец! — раздаётся раздражённое восклицание.

— Варг?! Прости, я, кажется, был не в себе!

— Ты блондинко — придурок. — Эта фраза уже менее раздражённая. — Знаешь, я всё же не зоофил и не хотел бы им быть. Если хочешь меня — так будь в образе человека, а не этого... динозавра. Но, если бы ты признался мне в любви... я бы тебя в любом облике выдержал. А ты из-за своего непроходимого эгоизма делаешь только так, как нравится тебе.

— Извини, я действительно ещё не могу управлять своей боевой формой.

— А я, как дурак, рыдал над тобой, ящером, боялся, что ты умер, говорил ласковые слова, пытался оживить. И оживил на свою голову!

— Варг, ну прости, я действительно не смог остановиться...

— Надеюсь, ты хоть в этот раз запомнил что-то ещё, кроме чувства благодарности?

— Да, ты не поверишь Варг, но мне страшно не хватало твоих слов...

— Каких именно? — с подозрением спрашивает он.

— Мне стыдно признаться, но я так бы хотел их услышать от тебя!

— Что-то не верится, Джей, неужели ты хотел бы услышать моё признание в любви именно в тот момент, когда был в облике ящера?

— Нет, не то... что-то другое... Постой, я вспомнил! Да! Именно эти слова мне очень, очень хотелось услышать!! — Я мечтательно смотрю на друга. И после короткой паузы выдаю: 'Джей хороший мальчик'!

Глава 11

Варг сидит обиженный, демонстративно отвернувшись от меня.

Мы находимся в каком-то странном месте — высоком здании, архитектура которого настолько величественна, что я чувствую себя потерянной песчинкой, среди обветшавших и покрытых пылью и паутиной стен. Струящийся из узких окон-бойниц свет подчёркивается танцем бесконечно подвижных пылинок. Заброшенность и запустение царят в этом пространстве. Я осматриваюсь и внезапно понимаю, что мы в соборе! Но здесь нет ничего, что бы указывало на святое место: ни икон, ни распятия, ни каких-либо следов живых людей, хотя наших с Варгом тут предостаточно. Мне становится не по себе и хочется сделать хотя бы глоток свежего воздуха.

— Варг, давай уйдём отсюда, мне здесь не нравится.

— Ты посмотри, какая... Цаца — не нравится ей здесь! И чем же это интересно?

— Я не знаю, но... давай лучше уйдём отсюда...

Варг с глубоким вздохом встаёт и направляется к выходу не глядя на меня, мне стыдно смотреть ему в глаза после всего произошедшего.

* * *

Пейзаж, открывающийся за дверью собора, потрясает нас до глубины души — города не существует! Ни зданий, ни людей, ни животных, хотя две лошади тут есть — те самые, на которых мы сюда приехали. Они мирно пасутся среди руин бывшего города, заросших высокой травой. Постояв некоторое время на крыльце, мы спускаемся вниз, и идём к нашим четвероногим спутникам, но вдруг я замечаю странную призрачную фигуру, по очертаниям похожую на человека. Она неподвижна и, кажется, ожидает кого-то. Мы с Варгом, не сговариваясь, подходим к ней.

'Странники. Спасибо вам за наше освобождение...' — звучит тихим шелестом её голос. Потрясающе — это женщина, скульптуру которой мы видели на соборной площади, та, что застыла, проклиная.

— Честно говоря, я так и не понял, что здесь произошло. — Я смотрю на Варга. — А ты что скажешь об этом?

Варг в замешательстве пожимает плечами.

— Я хотел бы знать, каким образом превратился в совершенно другого человека, почему не наступил следующий день, ведь в таверне сказали, что праздник урожая должен был быть завтра, т.е. в воскресенье, а проснулся я снова в субботу, да ещё и с чужими воспоминаниями...

Когда Варг произносит эти слова, я тоже вспоминаю про праздник. Действительно, как получилось, что мы вернулись на день назад? Причём чувствовали себя другими людьми!

— Да, мы хотели бы узнать все подробности, чтобы не оставаться в неведении, — поддерживаю я.

'Хорошо, тогда приготовьтесь услышать длинную историю', — снова тихо шелестит её голос.

* * *

Лет триста назад Тален был богатым городом. Он находился на торговом тракте. Большие караваны останавливались здесь: кто с ночлегом, кто для запаса продовольствия и воды. Город процветал. Его гордостью был красивейший храм, стоявший на центральной площади, куда по выходным и в праздники приходили на службу горожане.

Однажды в город проникла страшная загадочная болезнь, лекарства от которой никто не знал. Люди умирали в домах и на улицах, но болели не все. Страх смерти витал над живыми. Зарождалась паника, и когда вдруг умер священник, жители стали покидать Тален. Они бросали нажитое и спешили уйти практически налегке, но болезнь не щадила тех, кто пытался сбежать, и дорога была усеяна трупами. Это испугало многих, и тогда люди стали запираться в своих домах, боясь выходить на улицы. Но некоторые жители стали устраивать массовые гуляния, где царили разврат, обжорство, жестокость, насилие и другие непристойные вещи, как будто они решили прожить оставшиеся дни ни в чём себе не отказывая. Это сумасшествие, замешанное на страхе перед мучительной смертью, ещё больше усиливало ужас перед завтрашним днём. Так продолжалось довольно долго, пока однажды в наш проклятый город не пришел странный человек, назвавшийся священником. Он объявил о том, что на горожан наложена порча, и предложил сжечь ведьм, которых и обвинил в этом кошмаре. К тому времени все, кому было куда уйти, уже покинули свои дома, заболевшие умерли, и остались лишь те, кому некуда было деваться, негде было укрыться. Влияние священника или страх перед неизвестной болезнью, обречённость или нищета — что-то сыграло свою роль, и многие жители согласились открыть охоту на ведьм и колдунов. Странное дело, но болезнь отступила с того самого дня, как было принято это решение. С тех пор стоило кого-то обвинить, и человека подвергали пыткам и сжигали на костре в очищающем пламене. Со временем эти ритуальные убийства вылились в общегородские празднования. Некоторые люди стали приходить в себя, они отказывались участвовать в этих безумствах и высказывали своё неприятие ритуальным убийствам. Правда тот, кто позволял себе такое, вскоре тоже оказывался на костре.

Я и моя семья оказались последними в этой череде нелепых и ужасных событий. Нет, мы никому ничего не говорили, мы просто не пошли на очередную казнь, а кто-то из соседей об этом сообщил. Пытки были страшными, но самой ужасной была казнь. Моя дочь и две внучки были со мной на этом костре, и я, не выдержав, в сердцах прокляла этот город и его равнодушных жителей. Я не знаю, что произошло, но проклятие сработало, отразившись и на нас. Ведь не зря говорят, что всё плохое, что ты желаешь людям, может обернуться против тебя же. Так и вышло: город стал жить всего одним днём, той самой субботой, днём нашей казни и днём моего проклятия. Каждый день оглашались наши 'преступления', и мы сгорали заживо на площади у храма, а ночью вырывалось адское пламя, уничтожавшее город и всех живых существ в нём. Никто не мог спастись бегством... вы тоже погибли в ту ночь. Но на утро город стоял по-прежнему, а у людей была стёрта память о вчерашних событиях. У тех, кто просто остановился на ночлег, она переписывалась заново... Вот почему исчезали люди — они оставались здесь. Все ждали праздник урожая, который так и не наступал. Я не могу сказать, почему один из вас решил защитить нас, может у варваров невозможно полностью стереть память и посеять в душе равнодушие к убийству женщины, может быть это какая-то ошибка программы, но, изменив этот день, вы сняли проклятие, хоть и ценой своих жизней. Священник оказался демоном, скорее всего, он сам и создал эту болезнь, а в схватке он убил вас обоих. Но странный ящер-оборотень, в которого превратился ты, северянин, успел перекусить шею этой нечисти прежде, чем погиб сам. Проклятие снято, и наш город наконец-то умер вместе со всеми живыми существами, находившимися в нём. А вы возродились, как до этого дня, в нашем осквернённом, как я сейчас понимаю, храме. Я вспомнила многие события, происходившие здесь, поэтому и рассказала вам всё, что смогла.

Единственная просьба к вам, если сможете, зайдите в долину Цветов, что находится за Грозовым Перевалом, там болеет ребёнок. Прочтите один из свитков изгнания бесов, этим вы спасёте ему жизнь. Только запомните, не отказывайтесь от предложенного вознаграждения, каким бы странным оно вам не показалось. А в этой котомке я оставляю вам несколько вещей, которые могут пригодиться в пути. Только торопитесь, у вас мало времени: Грозовой Перевал очень опасен, тропу, что ведёт через него, не зря называют дорогой смерти. И запомните главное: если гора окутана тучами — лучше переждите. Езжайте только тогда, когда нет облаков над вершиной, и гоните коней не останавливаясь там на привал.

* * *

Странный образ женщины тает в воздухе, а на траве остается небольшая котомка. Мы с Варгом переглядываемся, потом я подхватываю дар странного призрака, и, вскочив на коней, мы отправляемся в сторону Грозового Перевала. Как только мы минуем городской мост через ущелье, он, вместе с уцелевшим до этого храмом, бесшумно превращается в руины. Обратной дороги уже нет.

Наши кони, потряхивая гривами, семенят по горным тропам навстречу дороге смерти. Мы едем молча, и только ветер играет с нами в прятки, то налетая внезапно, то вновь исчезая.

* * *

Я вышел из игры и набрал поиск: 'ловушки в играх, оставляющие перса живым'. По поиску вышло 46 232 500 позиций. Все пересматривать было лень, и я добавил слово 'первые'. Одно из названий меня заинтересовало — это была игра, разработанная ещё в ХХ веке — 'Chasm: The Rift': там одной из ловушек служила пустота в пирамиде, где героя замуровывали заживо. Выходом было либо начать заново, либо воспользоваться предыдущей сохранкой. Интересно и окончание этой игры, где было необходимо запрыгнуть в пасть инопланетному захватчику и изнутри выстрелить в его сердце, что приводило к гибели как чудовища, так и перса. Но это не давало ответов на мои вопросы.

Затем я набрал 'Виртуальный мир III: Особая реальность' — ловушки, оставляющие перса живым'. Но их там не было! Выходит, все, кто попадает в такую ловушку, не возвращаются?!

Я снова и снова заходил в игру, проверяя даты добавления и изменения инструкций. Оказалось, что такие ловушки появились всего три года назад, как и рабство. Одна из них была в Талене. Опять загадка. А другая — появление живых мертвецов. Вполне возможно, они связаны друг с другом. Кому это выгодно? Кто внёс изменения, и какова судьба игроков попавших в этот город? Опять возникла куча вопросов, и все пока оставались без ответов.

Я решил освежиться, с трудом выбравшись из виртуального костюма. Еле передвигаясь от боли, забрался в душевую кабинку. Тёплые струи воды вернули меня в реальность. Вот уже пять лет я в этом жестоком мире. Там, где тебя не считают человеком.

Нижний город служил как конденсатор для получения технической воды. Горячий, насыщенный влагой воздух, попадая на прохладные стены, образовывал капли воды, стекавшие в специальные резервуары. Собранная таким образом вода потом использовалась для всех нужд Нижнего города, и как техническая — в Верхнем. Если пойти в обычной одежде на улицу, то она сразу пропитается влагой, и только специальный дождевик не даёт промокнуть. На моём дождевике стоит знак принадлежности моему Хозяину, как и клеймо на теле. Вначале я пытался сопротивляться, но потом решил, что если чувствовать себя рабом, то скоро им станешь, а если свободным, то и клеймо не помеха. Я о нём, как правило, и не вспоминал. Страйк редко вызывал меня к себе, и каждый раз выполнял своё обещание лишь водить на приёмы, демонстрируя как свою собственность, но ни разу даже не прикоснулся ко мне. А так как я был формально его рабом, то никто не пытался завязать со мной какие-либо отношения, да и на работу я устроился без проблем. Страйк уехал год назад в другие мегаполисы улаживать какие-то свои дела, и пока от него не было никаких известий, но думаю, у него всё в порядке, иначе бы мне пришлось сменить хозяина. Я раньше часто чувствовал на себе жадные взгляды, но два месяца назад заболел и сильно изменился. Теперь ни у кого не было желания смотреть на меня — кому интересен живой скелет? Выключив душ, я поплёлся на кухню, надо же хоть изредка есть...

Глава 12

Пока наши кони идут друг за другом, я бездумно смотрю на широкую, блестящую от пота спину Варга. Не знаю, о чём он думает, а мне не даёт покоя мысль о странных эротических снах, посещающих меня после отъезда из поместья Льюна. Они вызывают какое-то смутное беспокойство. Такое ощущение, что кто-то хочет, чтобы я сделал выбор и оставил Варга, но ведь у Варга МОЙ ошейник, и если я его сниму, то какие могут быть проблемы — ну, разумеется, кроме злости самого колдуна. Я думаю об этом довольно долго, как вдруг знакомый голос шелестит у меня за спиной:

— Не пугайся и не говори ничего, только слушай внимательно...

Ага, легко сказать, я от неожиданности чуть вместе с лошадью в пропасть не падаю!

Но, меня тут же предупреждают:

— Я хочу поговорить с тобой так, чтобы твой друг об этом не догадался. На тебе лежит заклятие сна-отказа. Наложивший его ждёт, что ты выберешь кого-то из своих видений, отказавшись от друга. Не думай, что это безопасно для него. На нём ошейник двух владельцев. Посмотри, он не жёлтыми бликами отливает, а багровыми. Это означает, что в тот же момент, как ты решишь выбрать кого-то другого, твой друг не станет свободным, но будет принадлежать уже не тебе. Снять ошейник ты тоже не можешь — когда попытаешься расстегнуть его, он снова защёлкнется, только теперь для другого хозяина. Единственное место, где ты можешь избавить его от ошейника, сразу за Грозовым Перевалом — там будет мост через бурную реку. Именно в этом месте, как и на самом перевале, ошейник не сможет переключиться на другого хозяина. Тебе решать, но помни — ни в коем случае не останавливайтесь на дороге Смерти, иначе оба погибнете, а возродитесь снова в рабстве, и тогда ты потеряешь своего друга окончательно. Сейчас сны тебя не будут беспокоить, так как они были стёрты в Талене, но когда вернёшься обратно в дом к хозяину, всё повторится. Теперь прощай, и не забудь всё то, что я сказала...

Когда я оборачиваюсь назад, там никого нет. Только ветер взъерошивает мои волосы, как будто кто-то проводит по ним рукой...

* * *

Узкая горная тропа змеится по угрюмым скалам. Вечереет. Кажется, жизнь покинула горы, и лишь изредка раздаётся стрекотание ночных солистов, смолкающее при нашем приближении и разгорающееся вновь за нашими спинами. Мы так спешим, что пропускаем несколько удобных мест для ночлега, и теперь вынужденно едем по этой тропе под всё сгущающимися вечерними тенями. Ночью в горах опасно передвигаться, но остановиться нам негде. Когда солнце уже клонится к закату, окрашивая рубиновым светом полнеба, мы выезжаем на небольшое плато, где возвышается небольшой, по-видимому, охотничий домик. На фоне багрового отсвета его выбитые окна-глазницы кажутся зловещими, а из ощерившейся открытой двери так и веет каким-то злом, притаившемся в темноте. Но, конечно же, мы не проходим его стороной, а решаем заночевать здесь. Ну не под открытым же небом, в самом деле!

Внутри дом оказывается совершенно пустым, если не считать пары обожравшихся пауков и кучи мух, мирно сидящих на стенах в темноте. Мне что-то чудится знакомым в такой обстановке, и, подумав, я решаю, что именно так должны выглядеть неприятности.

Пол здесь каменный, по нему в беспорядке разбросаны несколько старых циновок. Честно говоря, мне совсем расхотелось тут ночевать, но признаться в этом Варгу я не решаюсь. Надоело получать комплименты, я их и так уже за сегодняшний день нахватался: от блондинки до Цацы — весь такой закомплиментованный стал, поэтому решаю промолчать. Расстелив плащ и, украдкой взглянув на друга, заваливаюсь спать. Впрочем, как я успел заметить, Варгу тоже не айс, но он из вредности не признаётся...

Я просыпаюсь от влажных и холодных объятий. Кто-то совсем не живой, судя по запаху и ощущениям, пытается заломить мне руки за спину. Я с воплем злости и раздражения вырываюсь и тут же падаю, споткнувшись о чьё-то неподвижное тело. Страх охватывает всё моё существо, Варг — он не двигается!!! Но... тогда он навечно останется рабом колдуна!

Боль и страх за Варга перерастают в ярость и ненависть к убийцам, кажется всё перемешивается в этом адском коктейле чувств и захлестывает меня. Яростный, жуткий рёв взрывает тишину этого места. Я даже не сразу понимаю, что это мой вопль, и я его издал, уже обратившись в ящера. Все мысли кроме убийства, похоже, покидают моё сознание, и, накинувшись на врагов, я кромсаю всё на своём пути.

Такое ощущение, что весь дом заполнен телами умерших, по какой-то неведомой причине восставших из своих гробов, и они всё продолжают прибывать. Я уничтожаю одних, а их место занимают другие, и им нет числа. Их руки пытаются меня схватить, но скользят лишь по упругой броне. Некоторые стараются вцепиться зубами, но моя чешуя этого не позволяет, слишком прочна, а вот мои выпады достигают цели и наносят ощутимый урон. Уничтоженные мертвецы растворяются в воздухе, не оставляя никаких следов.

Наконец, дом освобождается от этих смердящих уродов, а в левом углу, почти возле стены, находящейся напротив двери, откуда они появлялись, я замечаю земляной лаз, ведущий куда-то вниз. Не задумываясь, кидаюсь в него (впрочем, в таком состоянии я вовсе не отличаюсь способностью мыслить).

Внезапно расширяясь, эта нора выводит в подземный тоннель: узкий и длинный проход, освещенный редкими, чадящими факелами. Но я хорошо вижу в темноте, и слабый свет не мешает мне ускользать от расставленных ловушек. Впереди виднеется деревянная, окованная железом дверь, я бегу к ней и, не снижая скорости, распахиваю, налетев всей своей тушей...

Ворвавшись, оказываюсь в тёмном подземном зале, в центре которого находится странного вида жертвенник, и возле него стоит ко мне спиной высокий человек, бормочущий непонятные слова, — скорее всего, заклинания. Он резко оглядывается через плечо, и в его глазах полыхает ужас. Но мне уже всё равно, кажется, ничто не может остановить меня от возмездия. Мои мысли бьются как птицы: 'Варг! Варг умер!!'

Я злобно рычу, собираясь убить эту тварь:

— Варррррррг, умерррррр!!!

При звуках, раздающихся из моей глотки, высокая фигура мгновенно исчезает за алтарём, оглушая своими воплями:

— Он жив!!! Жив!!! Он живой!!!

Я останавливаюсь и прислушиваюсь. Возможно, это придает храбрости моему противнику, и он выглядывает из-за своего убежища.

— Пожалуйста, только не убивай меня, твой спутник отравлен, но не смертельно, он всего лишь без сознания.

Только сейчас до меня доходит, что я понимаю человеческую речь.

— Не веррррррю! — рокочет мой голос, я зверею ещё больше.

— Правда-правда!!! Живой он! Жи-воооой!!! Хочешь, пойдём вместе, и я дам ему противоядие, тогда он очнётся. Только обещай, что не тронешь меня!

— Хоррррошо, иди вперрррёд. Быстрррей.

Он мгновенно юркает к выходу из подземелья, держа в руке бутылочку, наполненную какой-то жидкостью. Впрочем, убежать бы он не смог всё равно, я намного быстрее.

Поднявшись наверх, он присаживается на корточки рядом с Варгом и, приподняв его голову, начинает осторожно вливать ему зелье. Через некоторое время я слышу мерное дыхание Варга, бессознательное состояние которого перешло в сон.

— Рррразбуди!! — рявкаю я.

— Подожди, не нужно спешить, пусть спит! Он проснётся под утро уже абсолютно здоровым, сейчас нет необходимости его тормошить. Лучше перенеси его на кровать, там внизу есть гостиная, где можно переночевать с комфортом, а не на холодном, жёстком полу...

Я приближаюсь к нему вплотную и заглядываю прямо в глаза высокому незнакомцу. В них видны и страх, и восхищение, смешанное с любопытством... Он не опускает голову и не пытается отвести взгляда, поэтому я верю ему. Подхватываю Варга передними лапами, стараясь не поранить его своими когтями, и иду за хозяином дома, прижимая к себе спящего друга. Он расслаблен и выглядит беззащитным и хрупким. Я смотрю на него, и где-то как сквозь туман пробивается: 'Моя игрушка... Сделать грязной... Помыть её...', — но тут же чётко всплывает: 'Это Варг — он не игрушка, он мой друг!'

Пока я занят этими противоречивыми чувствами, мы подходим к большой подземной комнате, по-видимому, той самой гостиной. Даже будучи ящером, я потрясён открывающимся видом из большого окна на яркое море цветущих тюльпанов, раскрасившее необъятные просторы степи... но на самом деле это оказались лишь пейзажные обои с особой подсветкой, вызывающей такую реалистичную иллюзию. Возле них стоит широкий угловой диван, на который я осторожно укладываю спящего Варга. Он так и не проснулся, но дыхание у него ровное, а его беспомощный вид меня просто завораживает...

От этого зрелища меня отвлекает прикосновение к моей чешуе нахальной руки, владельцу которой я дарю яростный взгляд, но он даже не отшатывается, а продолжает внимательно изучать мою кожу. Я отталкиваю его и тихо, но с уверенностью изрекаю:

— Отверррнись!

Как только он отворачивается, я тут же перекидываюсь человеком и сразу одеваюсь, не забыв об оружии. С удивлением отмечаю, что первый раз за всё время помню всё, ну или почти всё, что произошло, пока я был этой рептилией. Оглядываюсь на спящего безмятежным сном Варга и снова смотрю на некроманта. Да, только сейчас я понимаю по цвету ауры, что высокий незнакомец, устроивший покушение на нас, является именно некромантом.

— Я бы очень хотел узнать, чем именно обусловлен такой радушный и жаркий приём гостей в этом доме? — наконец я могу задать вопрос, который у меня не получалось высказать до этого момента.

— Извини, что доставил столько неудобств, но представляться не буду, так как вижу, что ты раб сильного колдуна, и знание моего имени даст ему преимущество в магии. Я не думал о том, чтобы нападать на вас, но только до тех пор, пока не понял, что ты собственность Льюна, и поэтому решил, что он послал за мной. Я испугался, но видимо зря, иначе ты бы меня уже или убил, или захватил в рабство... Если хочешь узнать подробности, то давай не будем мешать спящему и пройдём в мой кабинет.

Я соглашаюсь, и через несколько минут некромант уже рассказывает свою историю знакомства с колдуном, сидя в глубоком кожаном кресле и периодически смачивая горло, делая судорожные глотки воды из высокого стакана. Он сильно взволнован, но это заметно лишь по его мелко дрожащим рукам.

* * *

'Когда-то этот мир завораживал своей реалистичностью и свободой. Каждый мог выбирать себе занятие по вкусу и жить так, как ему хотелось. Реальная жизнь слишком жестока, а здесь можно было найти свою мечту. В этом мире было всё: и кровавые схватки, и торговля, и жизнь без войны. Здесь было и рабство, но рабы и их хозяева заключали договор по взаимному согласию. Однако так продолжалось недолго. Сначала у подпольных торговцев появились различные вещи для незаконного рабства, а затем и для различного вида насилия, а вскоре ими оказались заполнены и остальные торговые точки. Как результат появившегося спроса, тут же развернулась продажа рабов, вначале подпольно, но постепенно эта торговля легализовалась. Часть таких рабов стала использоваться для нужд хозяев, в том числе и для постельных утех, часть покупалась для сражений на аренах, работ на шахтах, в мастерских и даже для храмов. Открылись специальные заведения для обучения и дрессировки рабов. Правительства изменили законы, и этот мир стал даже более жесток, чем настоящий. Только сильнейшие здесь могут быть свободными, но и на них находится управа в виде наёмных убийц, однако эта мера применяется только для неугодных верхним кругам. Жестокость и бесправие здесь только поощряются. Есть, правда, и нейтральные поселения, но с каждым годом их всё меньше и меньше...

Когда такие изменения только начались, никто не мог даже предположить, кто за всем этим стоит. Но затем волна отчаяния и бандитизма захлестнула весь наш мир, и оказалось, что это война только двоих — тёмного колдуна Льюна и мага-вампира Рейнара. До сих пор не понятно из-за чего они поссорились, ведь когда-то они были лучшими друзьями, а сейчас пытаются править миром, и каждый из них создаёт свои армии, в том числе из бесправных рабов. Льюн из живых мертвецов, а Рейнар из вампиров. Я хоть и некромант, но никого не убиваю для своих заклинаний, в то время как эти двое насильно обращают других.

Мне пришлось побывать в плену у Льюна, но повезло, что я не подошёл ему как воин и избежал этой страшной участи. Там меня подвергали пыткам и унижениям. Я смог бежать, когда случайно сломался ошейник. Честно говоря, это было очень давно, и насколько я знаю, это был единственный случай неисправности.

Потом долго скитался, пока не нашёл это место, а сколько я уже здесь, тоже не знаю. Могу только сказать, что по каким-то причинам выйти из этой игры или начать её заново у меня не получается...'

* * *

Некромант грустно смотрит на меня и вздыхает.

-Если ты скажешь свой настоящий адрес, то я могу попробовать связаться с твоими родственниками, чтобы узнать, как тебе можно помочь... — начинаю я.

— Нет-нет... спасибо, не надо! Я не хочу ничего узнавать! Да и тебе не доверяю. Может ты пришёл сюда случайно, а может и что-то узнать. Я некромант, и паладины, пусть даже тёмные, являются моими врагами. Поэтому доверия они у меня не вызывают. Я думаю, мы достаточно поговорили, а в качестве компенсации возьми вот это заклинание увеличения скорости передвижения отряда, вдруг пригодится. А теперь всё, пора спать, и не ищите меня утром, не хочу больше вас видеть... — с этими словами он встаёт и, пропустив меня вперёд, выходит из кабинета.

Я иду к Варгу, а он — дальше по коридору, но куда... я не смотрю за ним больше и думаю в этот момент, что вряд ли когда-то ещё увижу его.

* * *

На следующий день мы без приключений добираемся до Грозового Перевала. Мы ни о чём не говорим, да и Варг, скорее всего, ничего не помнит о прошедшей ночи, хотя видно, что его с утра мучают вопросы о том, как он оказался на диване в гостиной, находящейся под землёй. Он не спрашивает, и я тоже молчу. Молчу до тех пор, пока нам не открывается вид Хребта Дождей и знаменитого Грозового Перевала. Это зрелище настолько завораживает и пугает одновременно, что мы запросто начинаем обсуждать, нужно ли нам ждать лучшей погоды или всё же стоит рискнуть проехать сейчас, словно между нами и не было никаких разногласий.

Глава 13

Тёмные, почти чёрные горы Хребта Дождей похожи на неприступную крепость, их склоны отвесны и непроходимы для путника. Слои темно-серого камня накладываются друг на друга так плотно, что только кое-где образовываются небольшие терраски, покрытые похожими на высокие пальмы древовидными папоротниками. Вершины гор скрыты клубящимися сизыми грозовыми тучами, а постоянные дожди, увлажняя скалы, вызывают бурный рост мхов, папоротников и лишайников, растекающихся разноцветными пятнами по поверхности. Грозовой Перевал разрывает эту природную мрачную гармонию. Он проходит через красно-бурого цвета породу. Пологий, лежащий на небольшой высоте, он абсолютно лишён растительности и покрыт различными по размерам камнями. Возможно, он бы выглядел здесь нелепо, абсурдно, если бы не тянущиеся от него сетью, пронизывающие весь хребет, слои той же породы красно-бурого цвета. Поэтому кажется, что Грозовой Перевал — сердце Хребта Дождей, а скалы пронизаны сосудами, несущими кровь.

Сейчас он укутан лёгким туманом, но плотные зловещие тёмные тучи опасно нависают над ним. Кажется, они просто зацепились за скалы, сползая к нему, и в любой момент могут сорваться, укутав всё чёрной мглой. Закрывая вершины гор хребта, они выглядят неопасными, спокойными, но возле Грозового перевала их прошивают бесчисленные яркие молнии, стремящиеся попасть в поверхность странной красно-бурой горы.

Немного поспорив и всё же решив, что надо спешить, мы пришпориваем своих лошадей.

* * *

Тропа, по которой мчатся наши кони, довольно широка и даже комфортна, если не считать, что вдоль неё, то тут, то там белеют кости различных животных, нашедших свой конец на этом странном пути. Уже, наверное, четверть пути Варг летит впереди на два корпуса, пригнувшись к шее коня. Затем я отстаю всё больше и больше — во мне внезапно пробуждается исследователь. Ну как же можно не изучить такое интересное явление, как этот Грозовой Перевал? Во мне просыпается охотник за знаниями и с такой тягой... к этому знанию, что через некоторое время мне уже становится до лампочки — опасно здесь или нет, так как я понимаю, что ДОЛЖЕН выяснить, чем эта гора отличается от других. Постепенно мой конь переходит на шаг, а потом я и вовсе останавливаю его и, соскочив, веду за собой в поводу к большому скоплению кусков этой породы. Камни на вид небольшие, но оказываются такими тяжёлыми, что я даже не могу поднять тот, что сразу наметил. Я не геолог, но навыками кузнечного дела владею, как и все паладины, поэтому понимаю, что это... железная руда!

Открытое месторождение!! В этом мире тот, кто нашёл заброшенную шахту или новое месторождение, становится его владельцем. Только есть одно НО! Раб не может иметь своих источников дохода — всё принадлежит его хозяину. Правда у меня есть возможность оставить эту находку себе. Во-первых, Льюн меня не за рудой послал, а за цветами папоротника; а во-вторых, эта находка заинтересует гномов, которые никогда не признаются, чьё это месторождение, особенно если им выгодно его разрабатывать, а тут столько железной руды, что можно не жадничать... В общем, пока я выбираю камушек, да прикидываю, как не потерять такой источник доходов (ну не всё же время мне в рабах ходить, когда-то, надеюсь, стану свободным), теряю счёт времени.

Наконец-то отыскиваю подходящий, и тут, как по заказу, обрушивается ливень. Кажется, что прямо возле меня бьёт в землю первая молния, и воздух взрывается грохотом. Мой конь рвёт повод из руки и с остекленевшими от страха глазами несётся прочь, оставляя меня одного. Только сейчас я понимаю всю глубину моего исследовательского идиотизма. Спрятав выбранный кусочек руды, я мчусь во весь дух по скользкой, покрытой бегущими потоками мутной воды тропе. Спотыкаясь, поскальзываясь и периодически падая, мокрый и грязный, я представляю собой жалкое зрелище, но запоздалый страх потери Варга подхлёстывает меня бежать и бежать по нескончаемой горной тропе. Ливень стоит густой стеной, вспышки молний освещают весь перевал — от грохота закладывает уши, но я бегу, иду, ползу, подгоняемый мыслями о возможной потере друга. Как мне хочется повернуть время вспять... Я боюсь, что Варг вернётся сюда за мной. Запоздалое раскаяние грызёт мою душу. Лучше бы он бросил меня здесь, не подвергая опасности свою жизнь и свободу. Но эти мои мечты оказываются несбыточными.

Когда я поднимаюсь после очередного падения, какая-то сила подхватывает меня за шкирку, как нашкодившего щенка, и, подняв в воздух и чуть не свернув мне шею, швыряет поперёк седла тем же макаром, как девицу при похищении (мне не хватает только чадры или покрывала для достоверности). Хотя я и так почти ничего не вижу. Глаза застилает какая-то мгла из-за попавшей воды и грязи, уши словно заложены ватой, но... даже сквозь грохот и шум грозы с бесчисленными молниями я слышу такой родной, такой близкий, такой темпераментный голос, что даже не возникает сомнения, кто именно меня подхватил.

Варг матерится... Пожалуй ТАК он не матерился даже в первую нашу встречу. Тогда, как мне помнится, он меня потряс своим знанием ЭТОГО направления народного творчества, но в тот первый раз он говорил всё шёпотом, сейчас же его голос перекрывает даже стихию. Я снова чувствую себя посредственностью перед его потрясающим талантом творить различные неповторимые образы всего из нескольких слов. А его источник вдохновения, то есть я, висит задницей кверху, даже не пытаясь сменить положение, раскачиваясь в такт галопу коня. Брызги воды и грязи, мелкие камни, летящие из-под копыт, попадают мне в лицо, путаются в длинных волосах и тут же смываются бесконечными потоками воды, обрушивающимися с небес. Я вспоминаю про заклинание увеличение скорости передвижения отряда и, извернувшись в немыслимой позе, достаю его. Возвращаю себе зрение с помощью заклинания лечения и читаю свиток. Окружающий мир словно сходит с ума, превращаясь в густую серую мглу, издающую мерный рокот. Создаётся такое впечатление, что мы попали в особую реальность, где продвигаемся с огромным усилием через плотную водянистую среду. Я не могу смотреть вниз, всё сливается в единый поток. Но, к счастью, внезапно мгла обрывается, и мы оказываемся на небольшой залитой солнцем поляне, где Варг резко натягивает поводья, ставя коня на дыбы. Я тряпичной куклой сползаю вниз в такую душистую, такую нежданную зелень густой и высокой травы. Меня мутит после бешеной скачки, да и способ передвижения не был комфортным. В общем, мне хочется лечь и тихо умереть в этом цветущем раю... Однако у Варга совсем другие планы.

Прекращая материться, он оставляет меня одного.

Я начинаю засыпать прямо здесь. Веки наливаются свинцом, упрямо смыкаясь, и я, наконец, поддаюсь искушению. Сознание становится расплывчатым, а я погружаюсь всё глубже и глубже в сон.

Будит меня Варг. Он бесцеремонно закидывает меня на плечо и несёт к большущему плоскому камню, на котором уже расстелена шкура. Варг ставит меня на ноги, при этом не отпуская, и садится поудобнее на это импровизированное сиденье. Затем, ни слова не говоря, резко сдёргивает с меня штаны и мгновенно перекидывает мою многострадальную тушку через свою ногу, зажимая таким образом, что я свечу своей пятой точкой, чувствуя беспомощность и сгорая от стыда.

— Ботаник х**в!!! — рыкает Варг и на последнем слове с силой дикого буйвола лупит меня по голой заднице своей широкой тяжелой ладонью.

Я взвываю. Меня, чёрт возьми, оживили. Это непередаваемо больно!!! Я рвусь в попытке удрать, но он держит так крепко, что даже пошевелиться толком не получается — только поёрзать. Молчать я, конечно же, не собираюсь и с возмущением, подогретым горящим задом, выкрикиваю на удивительно высоких нотах:

— Я не цветочки, я камни собирал!!!

— Коллекционер х**в!!! — снова смачный шлепок ожигает мой нежный зад, и я кричу уже в голос:

— Я не коллекцию, я образец хотел взять, узнать, что это за камни!!!

— Исследователь х**в!!! — опять его тяжёлая рука обрушивается с оглушающей болью.

— Это железо! Железная рудаааа! — вою я.

— Геолог х**в!!! — удар приходится по пострадавшему месту, и я взвиваюсь с воплем:

— Это же сокровище, клааад!!!

— Кладоискатель х**в!!! — он вновь прикладывается от души, а я безрезультатно пытаюсь увернуться от жутких шлепков, зря стараясь потушить это адское пламя жжения, боли и унижения.

— Ты как попугай, где твоё красноречие!!! — воплю я отчаянно, потому что Варг с безупречной чёткостью разит мой тыл именно на втором слове, а от этого становится ещё хуже, чем если бы он выполнял экзекуцию молча.

— Философ х**в!!!

Я понимаю, что если не остановить разъярённого Варга, мне придёт конец!

— А как же про белоснежку... — это я уже хриплю.

— Белоснежка х... — шлепка не следует, и мой палач явно погружается в раздумья, да тааак увлёкается, что ослабляет железную хватку, и я мигом дёргаюсь прочь.

Я бегу вперёд, подальше от этих чёртовых гор, туда, где слышится шум бурлящей воды. Резкими вспышками боли взрывается мой многострадальный зад, мешают движению и спущенные почти до колен штаны. Я подхватываю их руками, пытаясь натянуть на себя, но задница после порки горит так, что жёсткие от пропитавшей их влаги складки кожи, из которой сшиты брюки, попадая на места экзекуции, вызывают дополнительные мучения. Поэтому убегая от Варга, я сверкаю своим неприкрытым тылом, передвигаясь рваными скачками и петляя по поляне. Так олень или заяц светят белым пятном под хвостом в минуты поспешного бегства, правда, здесь, как я полагаю, преобладает красный цвет. Впрочем, я может и снял бы эти штаны, но для этого надо как минимум остановиться, снять сапоги, и только потом настала бы их очередь, но позволить себе такую роскошь я не могу, поэтому и продолжаю поддерживать их руками во время этого забега. Когда я нахожусь уже почти у реки, замечаю деревянный мост, а оглянувшись назад, вижу Варга, стоящего на том же самом месте, где он меня так знатно отшлёпал. Этот гад улыбается и явно с интересом наблюдает за мной.

— Эстет х**в!!! — вырывается у меня, и я мчусь к единственной переправе. Однако не успеваю пробежать и трети моста, как снова пойман подоспевшим Варгом.

'Какой быстрый', — успеваю подумать я, а вслух неожиданно выдаю:

— Спринтер х**в!!!

— Ошибаешься, спринтер из меня то, что надо! — И он затыкает мне рот поцелуем. Его губы чуть горьковаты, а от кожи пахнет полынью. Он возбуждён, и, как оказалось, я тоже, и поэтому так охотно откликаюсь, отдаваясь этому поцелую, что даже на время забываю о предшествующей экзекуции. Обхватив Варга за шею руками, пытаюсь прижаться к нему теснее и закинуть ноги на талию, но... эти проклятые штаны становятся настоящим препятствием. Варг тоже понимает причину, мешающую сблизиться нашим телам и не находит ничего лучшего, как просто разрезать их на две части ножом. 'Блин, как чулки на ногах, причём основательно сползшие, но сейчас не до них', — мелькает и испаряется мысль под горячим напором следующего поцелуя. Я так завожусь, что резко прогнувшись в спине, с силой обвиваю ногами Варга за талию.

Он взвывает и вдруг пытается меня стряхнуть, но не тут-то было, меня не в капусте нашли, и я ещё теснее его обхватываю ногами и вцепляюсь мёртвой хваткой. Он шипит, теряя голос, а из глаз текут слёзы.

— Ш... ш... ш... шп... шп... — он явно пытается что-то сказать, все мышцы его каменеют и даже возбуждение куда-то уходит. Впрочем, у меня тоже. Ослабив объятия, я смотрю в его покрасневшие глаза и на застывшую на лице маску.

— Что случилось?! В чём дело?! Я что, так тебе неприятен?! Какого чёрта ты творишь!!!

— Шшш... шпоры... шпоры!!! Шпоры, придурок!!!

— Опа!!! — глубокомысленно изрекаю я. А шпоры-то действительно не снял, как и сапоги со штанами.

— Тише едешь, дальше будешь... — философски отмечаю я, пытаясь вытащить свои шпоры из Варга. Но, похоже, им что-то нравится, то ли одежда, то ли тело — покидать завоёванные позиции они не спешат. При каждой попытке добыть их оттуда раздаётся полувсхлип-полустон моего теперь уже бывшего палача. Возможно, я бы сильнее на нём отыгрался за ту порку, что он мне устроил, но висеть неудобно, да и конечности начинают затекать. Не знаю, сколько я там провозился, но наконец, освобождаюсь от Варга и, развернувшись, иду на стоянку, разбитую им же на этой поляне. Он с мрачным видом плетётся за мной. Уставшие и измотанные впечатлениями этого дня мы быстро засыпаем под шум ревущей горной реки и звуки бушующей стихии на Грозовом Перевале.

* * *

Я внезапно просыпаюсь, ещё совсем темно. Варг спит, какой-то взъерошенный и беззащитный. Я встаю, стараясь не издать даже шороха, и тихо подкрадываюсь к нему. Аккуратно открываю замок на ошейнике и медленно-медленно снимаю его. А потом, стараясь не шуметь, бегу к мосту, откуда и кидаю в горную реку проклятый ошейник.

— Всё! Варг свободен!!!

Как же мне хочется и свой отправить туда... Я задумываюсь... а ведь здесь ошейник не действует, иначе меня не смог бы выпороть Варг! Затем пытаюсь мысленно угрожать Льюну...

Получается! В другом каком-либо месте я бы за такое отхватил нехилый электрический удар, а здесь... здесь НИЧЕГО!!! Но радость моя оказывается преждевременной, замок открыть нельзя — каждая попытка снять наказывается, как и прежде.

Вернувшись, обречённо ложусь спать рядом с Варгом, его тепло согревает и успокаивает меня...

* * *

Как мне хочется познакомиться в жизни с тем, чьим персом является Варг. Я ведь даже имени его настоящего не знаю. С другой стороны, вдруг он окажется старым или наоборот — пацаном? Он может быть толстым, а может и тощим, лысым или носить шевелюру до пояса. Он может быть даже девушкой... Девушкой!!! — вот этот вариант меня бы очень устроил, но... сейчас даже девушка ничего не даст мне кроме жалости. И именно этого я совсем не хочу. У меня никогда не было друзей. В Верхнем городе действуют жёсткие законы. Каждый сам за себя. Меня никто не любил, отцу было всё равно, а мачеха ненавидела и третировала постоянно. Не знаю, как бы сложилась моя жизнь и судьба, если бы была жива моя мама, которую я совершенно не помню.

Варг стал моим первым и пока единственным другом в игре, да и в жизни тоже. Я настолько ему доверяю, что даже в ящера не превратился, пока он шлёпал меня. К сожалению, нам скоро придётся расстаться, а мне очень хочется выяснить, кем он является в реальном мире. НО... мне страшно, я боюсь разочароваться... Хотя... я, скорее всего, отпугну его своим внешним видом.

* * *

Мне, наконец, пришли деньги — расчёт с места работы, компенсация по болезни и страховка. Наконец-то не надо экономить на обезболивающих, да и питание можно теперь позволить получше, а главное — я смогу заказать автономную систему жизнеобеспечения и практически не выходить из игры неделями. Только нужно теперь всё рассчитать, чтобы хватило до конца моей жизни. Я хочу её провести не беспомощным и страдающим, а полным сил и здоровья, пусть и в виртуале. Я хочу бороться за свою и Варга свободу, хочу отомстить колдуну и этому магу-вампиру. Я хочу... ну, в общем, я ещё много чего хочу в этой виртуальной реальности, и у меня наконец-то появился хороший шанс пореже выходить из игры и мучиться от этой бесконечной боли...

Глава 14

Утро начинается под девизом: 'Почувствуй себя старой перечницей!' Старой, потому что после вчерашних событий я чувствую себя настолько уставшим и разбитым, что нет сил даже открыть глаза. Как бы сейчас пригодилось зелье выносливости и восстановления сил, причём эксклюзивное! А вот перечницей... меня так трясут, как будто хотят насыпать упомянутую приправу в вожделенное блюдо, но безуспешно.

Хотя, скорее всего, если бы это происходило в полной тишине, возможно, я бы и смирился с таким положением, но все эти действия сопровождает противный громкий рёв, постепенно оформившийся в отдельные фразы, смысл которых можно выразить одним предложением:

— Вставай, засранец!

Тот, кто вызывает шквал этого негатива, настолько настойчив, что мне всё же приходится просыпаться, а кааак же этого не хочется.

Конечно же, такой заряд утренней бодрости может давать только один человек, который сейчас скорее напоминает доведённого до бешенства быка. Мелькает в голове ещё один девиз: 'Почувствуй себя тореадором!' Заманчивая мысль, но только я больше похожу на его младшего подмастерья. Почему именно младшего... если логически мыслить, то должны быть и старшие, и просто ученики, ну а потом уже младшие. Хотя я точно не знаю, были ли вообще такие подразделения в структуре обучения в подобных школах, да и существовали ли последние на самом деле. Но особенно поразмышлять мне не дают. К этому моменту я уже понимаю, что является причиной столь ранней и полной оптимизма побудки. Варг, не обнаружив своего ошейника, недолго думая, решил разобраться с причиной его исчезновения — то есть, со мной. Надо как-то спасаться из этого бедственного положения. Я нахожусь в том состоянии, когда поднять-то подняли, а разбудить забыли. И чтобы прекратить это безобразие я неожиданно чувственно, проникновенно и от всей души выдаю потрясающую своей гениальностью фразу, от которой сам же мгновенно просыпаюсь, а моё стихийное бедствие просто остолбевает:

— Вааарг, уйдиии, протииивный!

К слову сказать, повторения вчерашней экзекуции совсем не хочется, поэтому воспользовавшись временным замешательством противника, я мчусь прочь с этой злополучной поляны. Придя в себя от такой наглости жертвы, мой палач кидается было за мной, но вот чудо! Сегодняшний забег ему так просто уже не даётся. Он, прихрамывая, явно проигрывает в скорости. Ух, как же это отрадно, что вчера пострадала не только моя задница, причём сейчас я думаю, что моей всё же повезло больше, несмотря на длительность экзекуции. И уже мысленно потираю в злорадстве руки. Но Варг вдруг бросает эту безуспешную попытку игры в догонялки и поворачивает обратно в наш временный лагерь. Он выражает собой сплошное несчастье. Огромная гора мускулов и вид обиженного ребёнка. Я почему-то чувствую себя извергом. Но просить прощения не собираюсь, в мои планы это совершенно не входит. Поэтому я просто решаю дождаться его за мостом, надеясь, что к нашей встрече он уже немного остынет.

Пока я томлюсь от полного безделья, мелькает мысль, что неплохо бы найти какое-нибудь святилище для сохранения статуса свободного человека у Варга, а то мало ли что может произойти в пути. Пока размышляю над сложившейся ситуацией, предмет этих дум материализовывается уже верхом на коне, ведя моего в поводу. Последнее, надо сказать, меня сильно радует, уж очень не хочется тащиться пешком. Да и денег на покупку другой лошади и даже мула у нас нет. Северный же варвар, да ещё паладин, хоть и тёмный, восседающий на осле... — мне этот образ как-то не кажется заманчивым, я скорее пешком пойду, чем верхом на упрямом ушастом животном.

Однако Варг неожиданно проезжает мимо меня, не останавливаясь и не смотря в мою сторону, что вводит меня в замешательство, рисуя яркие, образные картины пешей жизни. Отъехав на некоторое расстояние, он бросает поводья и, соскочив с коня, направляется ко мне с явно немирными намерениями, хоть и кажется внешне спокойным.

— Может, всё-таки поговорим, куколка?

'Блииин, с каким выражением он это сказал, как будто два ведра лимонов съел — и кисло, и подташнивает, и потерять жалко...'

— О чём же ты хочешь узнать? — решаю я прикинуться шлангом.

— Об ошейнике, моя радость, — буквально выплёвывает он в раздражении. — Мне бы ооочень хотелось узнать, каким местом ты думала, блондиночка, когда снимала его. Или твоя память настолько короткая, что угрозы Льюна уже позабылись, или ты меня за дурака держишь, что я вот так тебя брошу одного отдуваться...

— А может ты мне уже надоел? — застенчиво и очень вежливо предлагаю я.

— Потрясающе! Твоя логика обезоруживает! — он неожиданно улыбается, правда от его радостного оскала мне становится очень неуютно, остро хочется взять где-нибудь мааааленькую сапёрную лопатку, быстро-быстро закопаться под землю и провести там некоторое время, не высовываясь. — Мне только одно не понятно, солнышко — когда это я успел надоесть? Может, объяснишь?

— А тебе не кажется, что ты хамишь? Мало того, что устроил мне вчера эту дурацкую порку, так ещё сейчас нарываешься на ласковое слово, — перехожу я в нападение.

— Джей, если ты думаешь, что легко избавишься от меня, то сильно ошибаешься. Сняв ошейник, ты просто дал мне возможность выбора: я останусь с тобой, что бы ни случилось...

Что можно ответить на это, я не знаю... у меня не находится таких слов. Горечь от сознания того, что всё уже не будет по-прежнему. Как объяснить, чем он рискует? Да и будет ли Варг это слушать. Не зря говорят, что любовь ослепляет, а влюблённым не быть друзьями. Ему не понять, что испытываю я, теряя его как друга, а мне не понять его страданий, ведь я ещё никого не любил и сам не был любим. Наверное, я не способен на это чувство...

* * *

До вечера мы едем без приключений, разглядывая открывающиеся нам горные пейзажи, постепенно сменяющиеся холмистой местностью.

Здесь ощутимо прохладнее, чем по ту сторону гор. Да и периодически дует северный ветер, заставляющий нас заворачиваться в плащи. Мы находимся на территории Россов.

Деревня, раскинувшаяся в долине между пятью большими холмами, так и называется — Пять Холмов. Это же название и у придорожной гостиницы, где мы останавливаемся на ночь. Точнее, оставляем наши пожитки и лошадей, а сами отправляемся в небольшой храм, расположенный в центре. Во всех храмах, святилищах и часовнях проводятся записи состояния персов, чтобы в случае гибели их можно было восстановить. Они делятся на тёмные, светлые и нейтральные. Нам повезло — в деревне храм нейтральных богов. Он небольшой, с позолоченным куполом и узкими вертикальными окнами. Внутри он кажется больше за счёт высокого сферического потолка и колонн. Священник выходит навстречу. Мы здороваемся, и он совершает обряд сохранения нашего уровня и статуса. Затем заинтересованно спрашивает:

— Я вижу, вы чужеземцы в этих краях. Что же привело вас сюда, если не секрет?

— Мы ищем долину Цветов, там есть больная девочка. Меня попросили провести обряд изгнания бесов, — говорю я.

— Туда полдня пути, — задумчиво замечает священник. — А не хотите ли вы помочь нашей деревне?

— Мы не против, если это не займёт много времени, — отвечает Варг.

— Тогда прошу, найдите старосту Джорджа, и он вам всё объяснит. Прямо за храмом большой двухэтажный дом из светлого природного камня, с зелёной черепичной крышей.

Потом он читает над нами заклятие удачи и скрывается где-то в глубине за многочисленными статуэтками зверобогов. А мы направляемся к старосте.

Дом приметный, поэтому много времени тратить на поиски нам не приходится. Стучим в дверь и слышим голос хозяина:

— Не заперто, заходите!

Зайдя внутрь, сталкиваемся с ним. Он рослый, широкоплечий, с развитой мускулатурой по сравнению со встреченными нами жителями этого поселения, хоть и невысокий по сравнению с нами. Одет в какие-то темно-синие шаровары, подвязанные широким кушаком, а на ногах у него домашние пушистые рыжие тапочки.

— Проходите, не стойте в дверях! — отзывается он на наше приветствие. И, развернувшись, ведёт нас по длинному коридору в столовую.

Джордж радушный хозяин и хороший собеседник. Пока мы пьём ароматный горячий чай, он рассказывает много интересного об окружающей местности, об обычаях, ну и конечно о проблемах, заставивших искать помощников на стороне. Несмотря на кажущееся спокойствие, в этих местах развернулась самая настоящая война. Правда бои проходят пока за пределами деревни, но в любой момент, грозят перерасти в активные действия и в самом посёлке.

* * *

Земли эти населяют не только люди, но и оборотни. Длительное время здесь шла война за раздел территории и власти. Много было погибших с обеих сторон, но часть возрождалась, и приходили новые. Не было покоя, и все осознали, что дальше так продолжаться не может. И люди, и оборотни сели за стол переговоров. Были установлены границы владений, сферы влияния и, конечно же, торговля.

Мир оказался выгодным для обеих сторон. Торговля приносила прибыль. Иногда наиболее сильные и предприимчивые воины объединялись и уходили в поисках приключений и различных артефактов, потом возвращаясь с богатой добычей.

Но где-то полгода назад оборотни уничтожили большое стадо коров и овец, а разозлённые крестьяне, вооружившись, ушли в их поселения, да так и не вернулись. Теперь снова наступил ад. Скотину боятся выпускать на выпас, сено заготавливают чуть ли не всей деревней и с оружием. Охотники часто пропадают бесследно. Шанс на мирные переговоры безнадёжно упущен. Местные боятся и ненавидят, оборотни тоже сюда не приходят...

* * *

— Есть только надежда на то, что кто-то из чужеземцев сможет узнать, в чём же причина этой войны, и возьмет на себя роль миротворца. Если вы согласитесь на эту миссию, то я обещаю вам поддержку со своей стороны. Дам карты, зелья здоровья и всё, что необходимо.

Мы переглядываемся с Варгом, и он незаметно мне кивает. Я соглашаюсь.

— Мы попробуем, только сначала нам надо попасть в долину Цветов...

— Я дам вам проводника. Где вы остановились?

— В гостинице 'Пять Холмов'.

— На рассвете в холле вас будет ждать проводник. У вас хорошие лошади?

— Да, выносливые, хоть и не особенно резвые.

— Так и договоримся.

Попрощавшись, покидаем гостеприимный дом. Усталость берёт своё, и мы отправляемся на ночлег.

Сон буквально сморил меня, даже не помню, как добрался в кровать.

* * *

Хмурое серое утро встречает нас холодным моросящим дождём. Проводник, как и было договорено, дожидается в холле гостиницы. Это молодой, наверное лет восемнадцати-двадцати, невысокий симпатичный парнишка. Он одет по-походному и весьма воодушевлён своей миссией. Мы быстро собираемся и отправляемся в путь.

Дождь, кажется, будет идти вечно, но хоть ветра сегодня нет. Промокшая сырая земля хлюпает под копытами наших лошадей, задерживая передвижение. Возможно, в другое время пейзаж был бы интересным, а сейчас бурая степная трава, свинцовое небо и редкие мрачные холмы навевают не самые лучшие впечатления. Да и дорога с её ухабами, глубокими лужами, да жидкой грязью тоже не вдохновляет, но долг есть долг. Поэтому мы едем молча, стараясь идти бок о бок, чтобы не получать порции иногда вылетающих из-под копыт комьев грязи.

Надо сказать, без проводника наш путь мог бы затянуться надолго. Никогда не видел таких дорог. Кажется, простая лужа, а там и коню по брюхо, кажется, обычная жидкая грязь, а конь там вязнет. Я бы понял, если бы это был какой-то тест на сдачу звания мастера по выживанию, но нет, это ОБЫЧНАЯ для этих мест ДОРОГА. Яр, так зовут нашего проводника, объясняет, что это ещё и не самый страшный вариант. Меня аж встряхивает от этих слов, не дай Бог на плохой тракт попасть. Пожалуй, лучше тогда бездорожье. Но мои практичные мысли тут же разгромлены, не успев как следует оформиться. Яр говорит, что часто на бездорожье вокруг посёлков и временных стоянок для защиты от грозного зверя и лихого люда ставят капканы. Впрочем, это ещё полбеды. Так как здесь довольно холодно, то ставят их вперемежку с сугревом. Что такое сугрев, я так и не понял, только узнал, что он так маскирует капканы, что утром сами хозяева иногда и половины не находят. И вот такие потеряшки, обиженные и брошенные, ждут не дождутся зазевавшегося, а порой и слишком умного путника, чтобы напомнить ему о своей горькой участи.

Долина Цветов даже на фоне бесконечно идущего дождя и тёмного неба представляет собой красочное зрелище. Она оправдывает своё название. Это низина реки, простирающейся синей лентой и контрастирующая со свежим зелёным цветом травы, из которой яркими пятнами выглядывают оранжевые, жёлтые, белые и лиловые цветы и соцветия. Небольшой одинокий домишко выглядит живописно среди всего этого великолепия.

Белые стены и красная черепичная крыша подчёркивают его простоту и практичность. Мы спешиваемся во дворе, куда свободно проехали, так как ворота открыты. Забор, окружающий дом, мне по колено — лошадь перешагнет, не заметит, зато ворота из дерева, высотой метра в два. Солидные, с тяжёлыми створками и резным деревянным навесом над ними. Я таких нигде не встречал. Дверь дома резко распахивается, и на крыльцо быстро выходит пожилая женщина. Мы здороваемся и заходим внутрь.

В маленькой тёмной комнате с небольшими окнами, завешенными плотным войлоком, на кровати лежит девочка. Она очень худая, кожа кажется прозрачной. Длинные тёмные волосы разметались по подушке. Она спит. Её дыхание отрывистое и слабое. Я подхожу к ней и начинаю готовиться к обряду изгнания бесов. Черчу пентаграмму на полу, затем рядом рисую знак Солнца, в середину которого аккуратно кладу ребенка, достаю свиток изгнания бесов и начинаю читать заклинание...

Глава 15

Впрочем, если быть точным, собираюсь прочесть. Достав и развернув свиток изгнания бесов, случайно обращаю внимание, что в самом конце магической бумаги крупными буквами написано: 'Инструкция по применению'.

'Потрясающе!!! Что за чушь?!' — беру себя в руки и мужественно начинаю изучать:

'Пункт первый. Прежде чем читать заклинание тщательно вымойте руки горячей водой с мылом и вытрите насухо*'.

'...?!! Это ещё зачем?!!' — с удивлением думаю я, затем нахожу пояснение, напечатанное мелким шрифтом: '*А неча свиток мацать грязными лапами!' Честно говоря, я даже выпадаю из реальности на некоторое время: нигде и никогда не встречал подобного на магических вещах. Остальные пункты читаю уже на автопилоте, особенно не заостряя внимания. Там говорится что-то про грозу, электроприборы, температуру, открытый огонь и повторное использование... а, да... ещё насчет солнца. Ниже есть пункт, выделенный жирным шрифтом — 'Предупреждения', который меня повергает в ещё больший шок, в частности эта фраза: 'Магический продукт предоставляется заказчику как есть, и если его применение приводит к порче имущества, стихийным бедствиям и другим катаклизмам, то фирма ответственности не несёт...' ???

После такого заявления я уже наивно полагаю, что больше меня ничего не сможет поразить в этом документе, но нет... не тут-то было... Здесь, оказывается, имеется ещё один пункт: 'Во избежание травматизма запрещено для использования магами, не достигшими совершеннолетия, и тёмными паладинами...' Вот это новость! Мне же этот свиток вручили именно для использования!! Впрочем, что с призрака возьмешь, он и читать небось не умеет... Но где такое вообще могли изготовить?! Внимательно просматриваю дальше. Мельчайшими буквами, скромненько так, в уголке написано: 'Мадэ ин Россы, деревня Весёлая Охренеловка, улица Прикольная Обломовка, магическая лавка Большой Авось, спросить дядю Ваню...'

— Чёрт! Чёрт! Чёрт!! — вырывается у меня.

— Чего так орёшь, оглохнуть же можно!! Зачем так чёрта звать, может тебе мелкий бес подойдёт?! — неожиданно раздаётся возмущённый голос.

Я потрясён — это басом говорит та самая девочка, точнее тот, кто в неё вселился.

— Пшёл вон, скотина! — лучшей фразы из цензурных выражений у меня в арсенале не находится.

— Ага, разбежался, счас, только шнурки поглажу! Ты лучше вежливо попроси, это же твоя работа меня изгнать! А то у тебя ничего не выйдет, если я не захочу покинуть это бренное тело!

— А... вежливо! — закипаю я. — Пожалуйста, не будете ли вы так любезны, покинуть пригретое местечко и... — совсем тихо добавляю, — катиться к едрени фени!

— О, уже лучше! Уважение к собеседнику чувствуется... но что я с этого буду иметь?

— Как что?! — не понимаю я этого вопроса.

— Дело в том, что мы, то есть я не могу жить вне тела человека... тогда я не выживуууу... — и, оборвав свой жалобный вой, он тут же расплевывается: — Тьфу, тьфу, тьфу... Эт чтобы не накликать...

— Ну и? — в моём голосе нет ни капли сострадания, только небольшой интерес.

— Я хочу какого-нибудь здоровяка с огромным накачанным телом и тупого настолько, что моё появление он воспринял бы как озарение гениальности... — смакуя каждое слово, произносит это чудовище. — Ну... а пока... временно, я могу вселиться... в тебя.

— ЧТОООООО?!! — нет предела моему возмущению.

— Обещаю ничего плохого не делать! Кроме того, у тебя всё равно нет выбора. Если сейчас откажешься, то к вечеру девочка умрёт, а тебя сожрёт совесть, особенно если я в твоего друга вселюсь, хоть он и не предел моих мечтаний — слишком умный для совместной жизни.

'Чёрт бы побрал этого призрака!' Немного подумав, я отвечаю:

— Ладно, я согласен, иди к... — чуть не выдаю то самое место, куда мечтаю отправить этого м... ну, в общем, не важно. Затем добавляю: — ... ко мне...

— Эк шустрый какой! Для моего перехода ты должен девочку поцеловать, причём не в щёчку, а глубоким чувственным поцелуем с языком...

— У тебя всё в порядке с головой? Может быть, солнышко напекло? С чего это я должен с ней целоваться?

— Ну, не хочешь, как хочешь, тогда я остаюсь, — раздаётся обиженное.

'Вот гад!!! Творит что хочет, так бы и придушил! Но выбора нет, ребёнок действительно плохо выглядит, а вдруг... Нет, я же паладин, значит должен наконец-то доброе дело совершить, да и девочка без сознания, наверное ничего не почувствует... А этому гаду я ведь сделать ничего не могу, слишком тёмная у меня аура. Если бы хоть свиток был нормальным, а не из этой... как там... Прикольной Обломовки, от того... дяди Вани, блииин...'

В конце концов, остаётся лишь согласиться. Я осторожно беру и опускаю девочку на кровать, а затем, прикрыв глаза, накрываю её губы своими и только проникаю в рот языком, как чувствую и воспринимаю такое богатство и разнообразие воздействий, происходящих одновременно, что их даже приходится как-то разделять по ощущениям. Во-первых, одержимая бесом начинает отвечать на этот поцелуй, во-вторых, похоже, что в рот влетает маленький ураган, и я начинаю задыхаться, а в-третьих, злобная сила меня хватает за шкирку и швыряет через всю комнату. Ну, тут и к гадалке не ходи, сразу понятна природа этого полёта, особенно если учитывать оглушающий грозный вопль:

— Ты что себе позволяешь?!! Маньяк!!! Педофил!! Извращенец!!! Убьююю!!! Лекарь х**в!!! — мне даже кажется, что дом пошатнулся. Варга в таком состоянии я ещё ни разу не видел, даже тогда, когда мы были в Талене, и он пытался защитить женщин на Соборной площади. Его глаза чёрны из-за расширившихся зрачков, нервно бьётся жилка на шее, ноздри раздуваются, как будто он пробежал марафон, а лицо превратилось в застывшую маску ярости. Я непроизвольно отползаю от места приземления, подальше от Варга, пока не натыкаюсь на стену. Тишина, воцарившаяся после его выступления в мой адрес, становится такой гнетущей, что физически ощущается, придавливая. И в этот момент вдруг звучит тонкий детский голосок:

— Дяденькаааа, ведь уже я совершеннолетняяяя, не волнуйтесь вы таааак, не нужно расстраиваться!

Варг после этих слов мрачнеет и, сделав шаг в моём направлении, рычит:

— Аааа, даже тааак, прынцесса!!!

Ну всё, нужно попробовать хоть как-то разрядить обстановку. Я неуклюже соскабливаю себя с пола и вдруг с ужасом слышу свой собственный голос:

— Ну, вот так бы и давно, а то ни в морду получить, ни выпить, ни потрахаться нормально не выходит!!!

И издав вопль, что-то вроде: 'Й-й-и-и-а-хо-о-о-у-у-у!' — вприпрыжку мчусь мимо враз остолбеневшего Варга. Выскакивая за дверь, оглядываюсь, внезапно посылаю воздушный поцелуй и с лёгкой хрипотцой произношу:

— Не забудь вознаграждение, мой сладкий!!! — А затем уношусь со скоростью урагана во двор, где вскакиваю на своего коня. Резко разворачиваю его и посылаю в галоп, взорвав тишину этого места протяжным боевым кличем.

Проскакав, наверное, половину пути с такой скоростью, будто за мной гонятся черти из ада, я, наконец, чувствую возможность хоть что-то произнести, чем сходу и пользуюсь:

— Ты что, совсем охренел?!! Ты что творишь, козёл драный?!!

— А что тебе не нравится? У твоего друга было такое лицоооо!!! Да и на хозяйку тоже стоило посмотреть!!!

— Чокнутый придурок, убирайся немедленно!!!

— Куда? Да не блажи ты так, я же тебе обещал — ничего плохого не сделаю!

— Даааа?!! А то, что ты Варгу наговорил... как понимать?!!

— Это я по доброте душевной! Ведь ты посмотри на себя: зажатый, мрачный, скучный зануда!

— Зато теперь таааакой раскованный, как последняя шлюха!

— Нет, там всё путём было, а вот вечером... ммммм...

— Что? Вечером?!!

— Нууу... точно тебе не скажу, но знаешь, я думаю, тебе понравится быть одержимым. Ощущения будут незабываемыми, — он противно хихикает, а я снова не могу управлять своим телом.

Мой конь мчится не по дороге, а по бескрайней равнине, и вольно или невольно я вспоминаю о забытых капканах. Однако то ли бес в курсе, где хранится такое богатство, то ли проводник сочинил, но мой конь благополучно минует все ловушки, и поэтому я добираюсь до гостиницы ещё до заката.

Мне раньше приходилось и в плен попадать, и быть связанным, и находиться под воздействием различных веществ, отнимающих волю и ослабляющих владение собой, но все те ощущения не сравнить с тем, что происходит, когда вселяется такая дрянь. Чувствуешь все, разум ясен, но ты абсолютно безволен, бессилен даже шевельнуться, моргнуть, хоть слово произнести. Как будто наблюдаешь со стороны, а тело живёт своей собственной жизнью. Ты слышишь свой голос, но не владеешь им.

Я многое предполагал, но то, чем занялся — вот это и в голову бы мне не пришло. Вернее, это проклятый бес, управляя моим же телом, начал готовить его к жаркой ночи, да ещё объяснять, что к чему. Когда, наконец, закончились унизительные процедуры, а мне досталась масса знаний, необходимых, наверное, наложнику или главному евнуху, я понимаю, что перемещаюсь в постель. Причём не в свою, а, конечно же, Варга. Укладываюсь, раздевшись, на спину, да ещё подложив подушку под ягодицы. И жду.

Впрочем, жду-то не я! Мой разум мечется, рыдает, обливаясь слезами, сулит этой сволочи муки в Аду... но поменять позу, закрыться хотя бы простынёй не получается, моё тело совсем не слушается.

Но долго страдать мне не приходится, буквально через пару минут слышится громкий топот, грохает дверь, и на пороге возникает злой и расстроенный Варг. Похоже, он собирается, как минимум, наорать и избить. Но так и застывает на пороге, вперившись в меня ошалелыми глазами.

'Ооо! Я бы тоже выглядел так... необычно, когда твоя постоянная головная боль и заноза (хммм... это я так о себе...) вдруг, в чём мать родила, да на твоей же кровати в весьма недвусмысленной позе'.

В этот момент я неожиданно сгибаю ноги в коленях, широко их раздвигаю и, подаваясь на встречу Варгу, простанываю с небольшой хрипотцой:

— Нууу, сколько же тебя можно ждать, мой сладенький! Я весь горюююю...

У моего друга даром что челюсть не отваливается: глаза становятся как чайные блюдца, и весь вид такой, будто его наркотой накачали. Мне тоже хочется заорать в голос, что это всё бред, но естественно этого никто не позволяет, и я, откровенно елозя задом по этой проклятой подушке, снова, но с уже обидой в голосе, ною:

— Варг, мне уйти?!! Ты что меня совсем-совсем... не хочешь?!! — тут я и глазом моргнуть не успеваю, как он уже возле меня, обхватывает моё лицо руками и, глядя прямо в глаза, произносит:

— Куколка моя, у тебя всё в порядке? Какой в тебя бес сегодня вселился?!!

'Как он его раскусил, этого мелкого паршивца!' — с надеждой думаю я, но мой голос выдаёт неумолимое:

— Я так хочууу тебяяяя! Давай же быстрей, роднооой... — и тело выгибается в такую невозможную фигуру, от которой трудно отказаться, а в подтверждение этого действа, срывается чувственный стон!!!

'Б*яяяяяяяя!!! Будь я на месте Варга, то тоже бы ни за что не отказался...' — в этот момент мы сливаемся с ним в глубоком и страстном поцелуе, но где-то глубоко бьётся мысль, что я всё же этого не хочу...

Когда я уже задыхаюсь, Варг отстраняется, а потом снова припадает к моим губам, НО!!! В этот момент я понимаю, что свободен, и со злостью вцепляюсь в его рот зубами. Он взвывает от неожиданной боли, а я внезапно отпускаю его, и снова слышу то, от чего впору впасть в депрессию:

— Не будь эгоистом, не мучай же меняяяя! — И бац... моя рука протягивает МАСЛО!!! Откуда?!! Каким образом оно здесь оказалось?!! Проклятие!!!

Мой друг, хотя скорее теперь уже бывший друг, буквально светится от счастья, несмотря на текущую из прокушенных губ кровь, которую он то и дело слизывает языком. Его энтузиазму нет предела, а я от души проклинаю тот день, когда согласился изгнать беса, понадеявшись на этот чёртов свиток. Я грожу страшными карами неведомому дяде Ване. Я рвусь и мечусь, но всё бесполезно. Это кажется невозможным, но я так беспомощен, а эти двое и моё глупое тело получают взаимное удовольствие.

'Неееееет!!!' — кричит мой разум.

'Дааааа!!! Аааааах!!! Хаааа! Оооо!!!' — издаёт мой голос.

Варг впадает в неистовство, дорвавшись, наконец, до запретного плода: его мышцы бугрятся, на меня капает пот, а глаза светятся от счастья, правда, попыток поцеловать меня больше нет. Его кровь течёт из прокушенных губ, рисуя на моей коже немыслимые узоры.

По-видимому, этот мерзкий бес хочет, чтобы и я подчинился, поддался этой необузданной похоти, этому слиянию тел. Но он обламывается в тот самый момент, когда Варг вовсю увлечён всем этим процессом, а мои руки внезапно получают свободу. Наверное, здесь был тонкий расчёт, что я попытаюсь обхватить ими шею партнёра... ошибочка вышла... Как только мне удаётся сделать выбор, то тут же сжимаю кулак и въезжаю в челюсть... понятно кому. Его вопль становится музыкой для моих ушей, но ненадолго, проклятый бес всё снова портит:

— Вааааарг!!! Сильнеееее!!! Прошу сильнееее, глубжееее!!! Ваааарг, ну же, не останавливааааайся!!!

Варг встряхивает головой, собирая глаза в кучу, а на скуле начинает наливаться багровый синяк.

Это был бешеный секс, когда мой умоляющий голос и податливое ласкам тело просило о большем, страстно и похотливо, но между делом я получал на секунды свободу и... разукрашивал физиономию Варга. Он отстранялся от неожиданной боли, и проклятый бес снова перехватывал инициативу, сглаживая мои гневные выходки.

Мы достигаем оргазма практически одновременно, он оглушает все мои чувства, и я проваливаюсь в глубокий сон.

Утренние лучи солнца, проникая через маленькое окошко, пробуждают меня ласковыми касаниями. Я лежу на кровати в тесных объятиях... Варга!!! События вчерашнего вечера накрывают меня с головой, я дёргаюсь, и ослепительно-резкая боль захватывает сознание.

'Вот так... — с горечью думаю я, — получают удовольствие оба, а расплачивается за всё это тот, кто снизу...'

— Фелосфефка фоя, флонфинофка фоя, — раздаётся невнятное бормотание за моей спиной, — я фак фефя люфлю!

Меня аккуратно переворачивают на спину, и глазам предстаёт зрелище, от которого моё плохое настроение быстро улетучивается — один глаз у Варга заплыл полностью, другой же, как свет далёкой звезды, мерцает где-то в глубине набрякших век, губы отекли и почернели, а лицо покрыто разводами засохшей крови на фоне посиневшей кожи. У меня даже дыхание перехватывает от такой картины.

— Ну и видок у тебя! Возьми эксклюзивное зелье жизни, а то я пошевелиться не могу...

Варг тут же достаёт заветный пузырек, и мы его напополам распиваем.

Вот если бы и в жизни так! Даже самые страшные раны затягиваются на глазах от приёма такого эликсира, что уж говорить о таких мелочах. Едва глотнули, так сразу все неприятные ощущения ушли без следа. Варг первый не выдерживает:

— Джей, я всегда подозревал, что ты — это нечто особенное, правда, не до такой степени. Ты такая горячая штучка, что у меня прямо крышу снесло!

— Ага, закатай губу и двигай за завтраком! Нам сегодня нужно быть в поселении оборотней, если ты не забыл!

Через полчаса мы уже в пути. Сволочной бес же с самого утра не подаёт признаков жизни...

Глава 16

Сумрачное ущелье извилисто, неглубокая, но бурная речка шумит так, что перекрывает все звуки. Крупные обломки породы порой затрудняют её стремительный бег, и тогда образовываются неглубокие тёмные омуты, иногда с небольшими водоворотами, иногда с обманчиво тихой водой. Рваный полупрозрачный туман клубится над нею, нависающие скалы покрыты мхами, папоротниками и какими-то злаками. Дороги здесь нет, скользкие камни довольно опасны для лошадей, и поэтому мы едем медленно. Эхо зловеще рокочет, искажая звуки реки. Кажется, нет конца этому пути, с его оглушающим монотонным шумом и выматывающим бездорожьем. Но к полудню мы неожиданно выезжаем на возвышенность, откуда открывается вид на бескрайние сосновые леса. Наши кони сами прибавляют шаг, и мы оказываемся под сенью лесных великанов. Шелест сосновых игл, смолистый запах... Солнечные зайчики, пробивающиеся сквозь кроны, играют в прятки на золотистой опавшей хвое. Щебетание птиц, стук дятла и далёкий крик кукушки — всё веет покоем и миром, но там, в конце нашего пути, идёт война, пусть пока неоткрытая, но уже собирающая свою дань чужими жизнями.

Через пару часов мы подъезжаем к поселению оборотней — к их главному бастиону, можно даже сказать, столице местного клана. Это настоящая крепость, окружённая рвом, заполненным текущей водой, точнее — небольшой рекой. С двух сторон этого рва сооружено немыслимое по своей конструкции заграждение из сосновых, остро заточенных толстых кольев. За ним возвышаются стены из обработанного камня высотою метра в четыре, окружающие огромную территорию.

Нас встречает несколько вооружённых человек, по крайней мере внешне они выглядят людьми. Проверив наши документы и забрав всё оружие, они подают какой-то знак охране крепости, и через некоторое время бесшумно опускается подъёмный мост и нас под конвоем проводят внутрь.

Город оборотней... я никогда не видел ничего подобного: двух-трёх этажные дома построены из дерева, камня и слюды. Здания так причудливо изогнуты, что кажутся отражениями в фантастическом кривом зеркале, создающем искаженную действительность. Тянутся широкие улицы, с кое-где растущими соснами, чьи высокие, ровные стволы контрастируют со зданиями.

Здесь нет суеты и шума, присущего людским городам, редкие прохожие двигаются практически бесшумно и тихо переговариваются между собой. Даже рынок, хоть и заполнен людьми, поражает своей нереально оглушающей тишиной: ни криков торговцев, ни ругани, ни суеты — как будто кто-то во время просмотра фильма выключил звук или находишься в сюрреальном мире... впрочем, игра — это тоже фантастика.

Оглядываясь по сторонам, ощущаем цепкие взгляды жителей, внешне излучающих полнейшее безразличие к нашим персонам. Наше путешествие заканчивается на небольшой площади в центре, и мы оказываемся перед самым высоким пятиэтажным домом в городе, с многочисленными балконами, украшенными лентами и черепами. Это городская ратуша. Нас провожают в огромный шестиугольный зал, где на троне восседает, как я полагаю, вожак. Мы склоняемся в приветственном поклоне, и сопровождающий конвой застывает, не спуская с нас глаз и контролируя каждое наше движение.

— Что вас привело сюда, чужеземцы?

— Мы ищем мира между людьми и вашими подданными, — начинаю я вести переговоры. Варг не возражает, ведь у паладинов навыки красноречия и убеждения изначально выше, чем у варваров.

— Вот как... Думаю вам уже известно, что злоба, накопившаяся за последнее время между нами, нашла свой выход и затопила умы и сердца обоих народов.

— Да, мы знаем об этом, но так же знаем, что она помешала выяснить причину взаимной ненависти. Мы пришли именно для того, чтобы помочь обрести мир и не допустить большей крови, чем уже пролилась. Ведь жертвы есть с обеих сторон.

— Вы рискуете... только лишь ради мира, или вас ведёт ещё какая-то цель?

— Нам не надо более ничего, лишь выполнить просьбу людей.

— Как далеко вы способны зайти ради достижения своих целей? — Он задумывается на какое-то время, а затем, внезапно пристально глядя на меня, произносит:

— Если я не ошибаюсь, то ты тоже оборотень? Или вампир? Или какой-то мутант этих двух? Но ведь ты ещё и паладин. Как могло возникнуть такое сочетание?

— Хмм, скорее оборотень, чем вампир, хотя одно время, пока развивалась моя боевая форма, я, кажется, пил кровь, но уже давно её не использую. А насчёт достижения целей, мне точно нужно знать, что вы хотите, тогда и поговорим о наших возможностях.

Он окидывает нас оценивающим взглядом, а затем коротко рассказывает, что же всё-таки произошло здесь за последнее время.

* * *

После долгой войны, наступившее мирное время вначале принесло множество перемен в жизнь оборотней. Они перестали скрываться, завязалась торговля. Совместные экспедиции с людьми тоже давали немалую прибыль и знания... Однако полтора года назад стали исчезать молодые оборотни. Все попытки выяснить, что с ними произошло, сначала были напрасными, но потом подозрение пало на проживающего в замке-крепости помещика Дика-Охотника. Обращение за помощью к местным жителям успеха не принесло, уж слишком его боялись. Воевать с ним в полную силу невозможно, его дом неприступен для оборотней. Он защищён магией, кучей ловушек и хитроумными замками. Ворота очень редко открываются, лишь для немногочисленных гостей, а для связи с внешним миром используются кратковременные порталы. Отдельные отряды охотников хорошо вооружены и защищены сильной магией против оборотней. Каким образом заманиваются молодые оборотни на территорию этого помещика неизвестно, но полгода назад пропал единственный сын вождя, причём несовершеннолетний ребёнок, и, от гнева и горя, оборотни уничтожили скот у людей, и с этого момента завязалась негласная война.

* * *

— Для достижения мира я соглашусь сесть за стол переговоров с людьми, но только в том случае если вы поможете вернуть моего сына и наказать виновных в его исчезновении. Кстати, у этого помещика есть сильный покровитель среди старейших вампиров, и он является одним из любимчиков лорда Рейнара. Возможно, затронув этого Дика-Охотника, вы навлечёте на себя гнев вампиров. Так что у вас есть выбор — оставить всё как есть или рискнуть своими жизнями, — он смолкает, выжидающе глядя на нас.

— Мы согласны рискнуть, но при наличии чётких доказательств виновности этого человека. Для этого нам нужно увидеть всё собственными глазами. Если у вас есть какой-либо предмет, который заинтересует Дика-Охотника и поможет войти в замок под видом торговцев или искателей приключений, то мы можем сейчас же отправиться в гости к помещику. А потом уже вы получите наш ответ.

Соглашение быстро достигнуто, и я переодеваюсь странствующим купцом, а Варг охранником. Приходится маскировать мой ошейник с помощью артефакта (оказывается, и такие имеются!) Оборотни дают мне двух мулов с навьюченным на них разным товаром: от побрякушек до магических амулетов. Внешне теперь мы не отличаемся от обычных торговцев. Не нужно думать, что нас отпускают просто так со своим добром, оборотни берут несколько предметов, пропитанных нашим запахом, и немного крови на случай обмана, этим они страхуются от нашего внезапного исчезновения. А предательство наказывается очень сурово.

До поместья мы добираемся довольно быстро, воспользовавшись свитком портала. Ощущение такое, как будто ныряешь в воду, разбивая сопротивление, задерживая дыхание... и вот, ты уже совсем в другом месте.

Мы у подножья какой-то горной гряды, где невысокие горы перемежаются с отвесными скалами. В целом они выглядят более дружелюбно и ярко, чем Хребет Дождей. На вершине одной из скал находится замок, вернее, кажется, что он парит в воздухе, словно когда-то зацепился за вершину, да так и остался там, готовый по дуновению ветра отправиться в дальнейшее путешествие. Он из белого камня, контрастирующего с окружающим тёмным цветом гор. Это придаёт ему кажущуюся лёгкость и воздушность. Сияющий чистотой фасад вызывает сомнения в том, что владелец замка сволочь, каким его описали оборотни. В играх обычно злые персонажи окружают себя мрачными, вызывающими бессознательный страх или подчёркивающими их тёмную ауру вещами. Под стать себе они выбирают и жильё. Здесь же замок как облако, спустившееся с небес и зовущее своих легкомысленных братьев отдохнуть, прежде чем снова бежать по капризу ветра по синему и бесконечному небосклону. И если говорить об ощущении зла, то больше оно исходило от города оборотней с их странными домами и украшениями в виде выбеленных костей животных и человека...

Путь наверх несложен, вопреки первоначальным ощущениям, и по хорошей дороге мы добираемся до замка довольно быстро. Магические поля, окутывающие и так, казалось бы, неприступную крепость, ощущаются почти физически. Нас впускают почти без осмотра, но при таком наличии вооружённых людей, отслеживающих каждый наш вздох и каждое наше движение, мы не представляем никакой опасности. К тому же, на нас ещё при въезде через ворота наложили заклятие отражения, так что вздумай мы применить какую-либо магию, сразу прочувствуем её последствия на своих шкурах.

Хозяева нисколько не смущаются появлением незнакомцев — они развлекаются. Честно сказать, от такого зрелища кровь застывает в жилах. Во внутреннем дворе этого прекрасного внешне замка располагается настоящая тюрьма, зверинец и пыточная на открытом воздухе. Здесь, незакрытые магией, слышны стоны, всхлипы, изредка раздаются отчаянные крики людей и рёв зверей. Запах крови и страха — вот что находится внутри белоснежного великолепия. Ощущение полной власти и безнаказанности излучается крупными мускулистыми и покрытыми потом человеческими телами, истязающими своих пленников. Среди последних есть и люди, и животные. Я невольно обращаю внимание на мальчика с тёмной кожей и огромными кожистыми, как у демона, крыльями. Его руки связаны за спиной и привязаны к цепи, спускающейся со столба. К ней же толстой проволокой жёстко, разрывая и пронизывая перепонки, прикручены крылья. Он висит на этой цепи, опустив голову вниз, а ноги широко разведены и прикручены к двум небольшим столбам, что даёт полную власть над его телом. Лицо скрыто за длинными спутанными чёрными волосами. По ногам течёт сперма, смешанная с кровью. Любой может подойти и использовать его, не встречая сопротивления.

Подошедший хозяин — Дик-Охотник, проследив за моим взглядом и хохотнув, говорит:

— Это атори, они похожи на демонов, но на самом деле это жители Сумеречного леса. Они редко попадают в рабство и быстро дохнут. Поэтому мы извлекаем максимальную выгоду от его использования. У них высокая регенерация тканей, и он сейчас снова как целочка узенький, несмотря на то, что его уже поимела куча народа. Впрочем, если хочешь, ты можешь его обменять на товары. Это сэкономит нам деньги, подарит тебе удовольствие, а потом его с лёгкостью купит любой алхимик для ингредиентов. Мне просто некогда тащить эту падаль в город, а тебе всё равно в ближайшее время придётся там побывать, ведь в посёлках торговли не сделаешь.

Я задумываюсь. Атори — это гуманоиды, народ, населяющий Сумеречный лес, где растёт этот чёртов папоротник. Выбрать перса из этого народа нельзя. Они умирают по-настоящему. Атори питаются кровью людей и животных, но в отличие от вампиров и другой нечисти, они живые, и стать одним из них невозможно. Также трудно найти с ними общий язык. Сумеречный лес опасен не только своими непроходимыми болотами и дикими животными, но и этим таинственным и странным народом. Если мне повезёт и парень выживет, кто знает, может он поможет добыть нам цветы папоротника. И я соглашаюсь. Хозяева замка набирают разный товар, но в основном это амулеты. Юный раб достаётся мне почти задаром. В него насильно вливают зелье, отнимающее силы, и он теряет сознание, затем я надеваю на него ошейник, как новый хозяин, и мы уходим прочь из этого воздушного замка.

Потрясённый увиденным, я решаю пройтись пешком. Иду, держа в поводу своего коня, несущего на спине купленного раба. Варг тоже не садится в седло и с мрачным, но полным решимости видом на ходу осматривает окрестности. Разговаривать не хочется, всё и так ясно. Этот притон разврата и жестокости необходимо ликвидировать, но вот как это сделать... Пока что в моей голове не зародилось ни одной здравой мысли по этому поводу. Когда мы уже спускаемся вниз, нам на встречу попадается небольшой отряд охотников, как всегда вооружённый до зубов. Один парень идёт чуть в стороне. Он просто огромен по сравнению с другими. Чуть ниже Варга, но настолько накачанный, что даже мой друг на его фоне смотрится тоненьким эльфом, а что тогда обо мне говорить... Внезапно я чувствую, как теряю над собой контроль. Бросив повод коня с неожиданным воплем: 'Любимый мой!!! Как долго я тебяяя искааал!!!' — кидаюсь к нему. Все застывают от моей сумасшедшей выходки, впрочем, я и сам в шоке. Дремавший до сих пор бес, увидел то, что искал. Подбежав к этой застывшей горе мускулов, я начинаю своё восхождение... дааа, по-другому это назвать как-то трудно. Я именно восхожу по его бугристому от налившихся мышц торсу, и как только добираюсь до губ, мгновенно сливаюсь с ним в глубоком и страстном поцелуе...

Однако это длится не долго. Ветер вырывается из глубины моей груди, меня накрывает боль от железной хватки за волосы, и разносится рёв разъярённого Варга — всё сливается в непередаваемый букет ощущений и вызывает у меня бурю эмоций.

— Ах, ты бля... ндинка!!! Бело... шлюшка!!! Шалава!!! — яростные вопли явно направлены на мою особу! Но ведь я совершенно этого не заслуживаю! Я очень разозлился, и как только Варг отрывает меня от этого гиганта и, наконец, опускает на землю, я от души заезжаю ему кулаком прямо в солнечное сплетение, от чего мой нежный и возбудимый друг давится воздухом и с выпученными глазами медленно оседает в дорожную пыль. А этот мелкий коварный бес, завладев желанным партнёром, похоже, радуется такому внезапному окончанию нашей разборки, а зряяяя... Удар с разворотом, да с наскока, да в причинное место... и мускулы не помогли... Он тоже падает в эту самую пыль, глотая воздух, как выброшенный кит на мелководье... Весь отряд зрителей после такой картины как-то подозрительно выдохнул, но никто не сдвинулся с места, чтобы помочь пострадавшим, и все уставились на меня. Нееет, определённо я тут задерживаться не собираюсь, а то эти два танка беспомощно корчащиеся в данный момент на земле, меня задавят своей массой, если захотят отыграться. И я, не раздумывая, вскакиваю на коня и мчусь, оставив их разбираться друг с другом.

Конечно же, Варг довольно быстро догоняет меня на месте стоянки, где я решаю сегодня заночевать. Он зол, и эта злость перешла уже в холодную стадию мести... Первое, что он рычит, просто убивает меня на месте:

— Ты с ним спал?!! Чего молчишь?!! Так спал или нет?!! Отвечай же, засранец!!! Ты просто шлюшка!!! — Он хватает меня за грудки и начинает трясти, словно тростник на ветру.

— Это не я, а ты с ним спал!!! — Надо видеть его глаза! Там столько потрясения, что его разрушительной силы хватило бы на пару мощнейших крепостей!

— ЯЯЯЯЯ!!! Когда это Я, с ним спал!!! И вообще, он не в моём вкусе!!! — Варг меня даже выпускает от изумления.

— Да что ты говоришь! Ты спал с ним всю сегодняшнюю ночь, и заметь, вы ОБА были довольны!!!

— Подожди-ка, ты что, за идиота меня держишь? Я спал только с тобой!!!

— Ага, а тебе не показалось странным, что я вел себя неадекватно и то требовал, чтобы ты любил меня, то награждал тебя тумаками!!! — выпаливаю я на одном дыхании.

— Блондиночка моя, твоё поведение ничем не отличалось от твоего постоянного состояния, так что не нужно тут рассказывать мне о весьма очевидных вещах. Это был ты и никто другой!!!

Вот тут-то я и обижаюсь.

— Да я-то тут причём?! Сам спал с мелким бесом, а я виноват, да ещё и неадекватен!!!

— Не-не, я уже бес средней руки!!! — пророкотавший голос за моей спиной заставляет меня невольно подпрыгнуть, и я мгновенно скрываюсь за спину Варга...

Глава 17

— Нуууу... Джей, в общем-то, прав насчёт нас с тобою... Эта громадина смущённо, не поднимая глаз, ковыряет носком сапога какую-то впадинку на дороге. — Единственно о чём он не сказал — о том, что испытал оргазм всё же он сам! Мне для поднятия уровня нужно было соблазнить паладина... если бы это не удалось, то я так бы и остался мелким бесом, а тааак... я получил столько бонусов...

— Заткнись!!! — рявкаю я. — И чеши отсюда, пока цел!!!

От злости я просто зверею, не хватало еще, чтобы кто-то обсуждал чего и сколько он получил за моё падение! Ну получил... свои бонусы... но ЭТО ни о чём не говорит!

Варг застывает в неподвижности, пожирая злобным взглядом этого наглеца.

— Он бонусы, видите ли, зарабатывал! Мразь!!! — шиплю я. Даже не знаю, что именно вызывает такую бурю эмоций... может, его откровения, а может... он высказал вслух то, в чём я сам себе признаться боюсь... но из-за этих слов... я готов его на месте придушить.

— Подожди-подожди, тебе надо успокоиться!!! Я вам пригожусь!!! — Он глядит на нас преданными глазами.

— Это зачем?! — угрюмо спрашивает Варг и неожиданно сгребает меня в охапку. — Джей мой! И я не намерен делиться!!!

— Не-не, я не претендую на него!! Ни в коем случае!! Он у тебя дикий какой-то. Не знаю, как ты ещё хочешь его после сегодняшней ночи. Но, вообще-то, это не моё дело... сами разбирайтесь. А я просто предлагаю помощь...

Я, конечно, хочу вмешаться в разговор (особенно волнует вопрос про то, что я дикий, это я-то дикий?.. да я очень покладистый!), но Варг меня так схватил, что я и пошевельнуться не могу. 'Вот зараза, синяки точно останутся!' Но самое обидное, что и рот он мне закрывает своей лапищей, и я издаю только неопределённое мычание — другие звуки у меня не получаются. Поэтому и приходится выслушивать весь этот бред.

— ... Как я понимаю, вам нужно будет в эту усадьбу попасть. И необходим маг, чтобы защитное поле снять, ловушки обезвредить, ну а кроме дяди Вани из деревни Весёлой Охренеловки тут вы никого не найдёте.

Меня даже передёргивает при упоминании этого народного умельца.

— Нет, его заклинания работают неплохо, но эффект бывает... несколько неожиданный. Ну, например, вам нужно проникнуть в дом, берёте сонное заклинание и направляете его на владельцев, а они вместо сна приходят в такооое возбуждение, что начинают там трахаться, как кролики после длительного воздержания... но зато и в этом случае на вас внимания никто не обратит. Хуже, когда ваши феромоны, начинают притягивать к себе обитателей. Впрочем, если испускающий привлекательные флюиды быстро бегает, то напарник так же проникнет в дом незамеченным... Ну а если всё же тот, кто отвлекает хозяев, попадётся им в руки, то и это тоже их надолго задержит...

Пока он перечисляет возможные побочные эффекты магических вещей, изготовленных в лавке 'Большой Авось', у меня перед глазами возникает картинка: Варг удирающий со всех ног от Дика-Охотника и его приспешников. Моё разгорячённое воображение рисует их всех голыми, блестящими от пота, с тяжёлым неровным дыханием... Они мчатся, поднимая клубы пыли, и раздаётся топот их ног... У меня аж мурашки по коже пошли, а потом... потом я представляю, что Варг начинает бежать медленнее... ещё медленнее, его догоняют... И тут как молния мысль: 'МОЁ!!! Не дам лапать МОЕГО Варга!!! Порву в клочья первого, кто прикоснётся!!!'

'Мамочка дорогая! Да не может такого быть!!! Я... я... я его ревную?!! Этого бугая, эту сволочь, этого эгоиста?!' — я нервно дёргаюсь в его железных объятиях.

Оказывается, увлекшись яркими динамичными образами, я тону в муках... (ревности?!) и пропускаю всё самое интересное. Успеваю лишь услышать что-то о сделке, где сам буду умолять своего (как я понимаю, теперь уже точно — бывшего) друга... 'О близости?.. Сексе?..' — так и не поняв, о чём они говорят, я проваливаюсь в черноту глубокого сна...

Просыпаюсь я от невероятных ощущений, настолько сильных, что даже не соображаю, где нахожусь, и что со мной происходит. Чуть позже приходит ясность...

Это обычный шатёр, из тех, которые есть у торговцев. Он довольно вместительный, рассчитан на пять-шесть человек. Пол земляной, что позволяет разводить небольшой костёр для обогрева и приготовления пищи. Наверху сквозное отверстие для выхода дыма, но оно может закрываться по желанию владельца. Здесь, где я нахожусь, темно, и только сквозь щели меж висящих одеял, которыми я отгорожен от остального пространства, виден весело потрескивающий огонь. Я лежу на шкуре какого-то животного и такой же укрыт. Странные ощущения возникают при каждом движении и даже вздохе. Тело как будто плотно затянуто сетью с большими узлами. Последние сильно надавливают на соски, область паха, ключиц, шеи, они есть и на ногах, оплетают руки, живот... в общем, перечислить всё невозможно, но каждый из них при малейшем движении вызывает болезненно острые, обдающие жаром, рождающие молниеносные вспышки, странные затягивающие своей необычностью ощущения. Эти томительно-болезненные прикосновения, пронизывающие и вспыхивающие острым возбуждением в паху, отзываются сладострастно-яркими образами. Длинный мех с теплыми, мягкими и шелковистыми ворсинками усиливает моё возбуждение. Всё это воздействует так, что заставляет моё тело двигаться вновь и вновь, получая новые резкие жёсткие импульсы наслаждения, но напряжение, всё возрастающее в паху, не находит разрядки и вызывает сильные сокращения мышц, заставляя сжиматься и снова подвергаться этому странному массажу. Меня бросает то в жар, то в холод, тело дрожит от резкой смены новых острых ощущений, замешанных на резкой боли и потрясающего, сводящего с ума удовольствия. Я издаю стон не в силах выдержать эту пытку, когда загорается огнём каждая клеточка, а потом съёживается, заледенев. Я то погружаюсь в волны эйфории, то задыхаюсь словно рыба, вытащенная из воды.

Стон, нет, скорее жалобный крик, вырывается у меня. Импровизированные плотные шторы раздвигаются, и входит почти обнажённый Варг.

— Блондиночка моя... — начинает было он сладким голосом.

— Мразь!!!! — я дёргаюсь в этом немыслимом корсете, и новая волна сладкой пытки накрывает меня с головой, сопровождаясь жалобным всхлипом.

— Прости, я, наверное, ослышался... Мне показалось, что ты зовёшь меня... — И этот гад скрывается из виду.

— Ваааарг!!! — ору я и снова бьюсь в агонии чувств.

— Что? Ты звал меня? — И в ответ никакого движения.

— Чёёёёёрт!!! Сними с меняяя ЭТОООО!!! — Резь в паху и головокружение, сжатые мышцы, судорогой сведённые челюсти и жалкое мычание.

— Нет, куколка, попроси меня, и я тебе помогу. Ты ведь хочешь меня?

— Ты... ты... сволочь!!! — Я уже корчусь, извиваюсь, трусь всем телом об эти проклятые узлы и мех на шкурах. Не в силах освободиться и прекратить эти сильные, взрывающие сознание красными всполохами боли и удовольствия, ощущения. — Ммммм... В... В... Ваааарг, ну сделай... сделай... наконец... что-нибуууууу...

Яркая вспышка... словно молния пронзает... темнота...

Варг целует меня... гладит...

— Джей... Джей... упрямец чёртов!!! Не смей терять сознание!!! Какой ты чувствительный!!! Любимый мой!!! Да приди ты в себя, засранец!!! Несчастье моё!!!

— Мммм... — мычу я, и он тут же отстраняется от моих губ.

— Боже мой, Джей!!! Потерпи, потерпи ещё немного!!! Я сейчас... сейчас... — бормочет он перемещаясь вниз и устраиваясь между моих раздвинутых ног.

Только в этот момент я понимаю, что шкуры, покрывающей меня, уже нет, и холодный воздух, контрастируя с теплыми прикосновениями меха к моей спине, вызывает ещё более острые ощущения.

'Чёрт!!! Я прямо как на блюдечке с голубой каёмочкой!' — это была, наверное, последняя здравая мысль в моей голове, так как Варг вдруг проводит языком по всей длине моего члена, целует его кончик и неожиданно заглатывает, обволакивая теплом своего рта... скользит мягкими, требовательными губами, то сжимая их, то вновь расслабляя... и я задыхаюсь от удовольствия. Я плавлюсь, растекаюсь и растворяюсь от этих прикосновений. Я мечусь как в бреду, вспыхивая и загораясь от нескончаемого наслаждения. Я, наверное, кричал... не помню... Лавина невозможно острого, мощного оргазма обрушивается на меня, смешивая все цвета и краски...

Когда я открываю глаза, то оказываюсь свободен, сети больше не сковывают меня. Варг сцеловывает мои слёзы... 'СЛЁЗЫ! Я что, РЫДАЛ!!! Не может быть!!!'

— Ваарххх... — хриплю я сорванным голосом.

— Что родной, что... — Он немного отодвигается.

Я тяну к нему руки и крепко обнимаю за шею.

— Ваарххх... тхы...

— Я знаю... не говори ничего... я знаю... да, я скотина... но я... я люблю тебя...

Я ещё крепче обхватываю его и выгибаюсь дугой, прижавшись к его такому горячему, такому родному телу.

— Ты, правда, меня хочешь? Я правильно понял?

— Дааа, — выдыхаю я...

Трудно передать те ощущения, ту страсть, что сжигала нас. Нежность и любовь волнами удовольствия накрывали обоих. Он дарил мне себя, я отдавался ему. Эта была музыка двух сердец, сливавшаяся в одну мелодию. Сплетение двух тел, стремящихся к единению. Страсть, что сжигала нас дотла и снова возрождала к жизни. Он любил, а я просто стремился стать с ним одним целым. Новое чувство разрывало мою грудь, растопило моё сердце, разрушило стены одиночества, подарило яркие краски. Нет, наверное, это не было ещё любовью, но возможно она зарождалась, как мерцающий огонёк свечи, ещё слабый, но уже разгоняющий тьму. Я впервые ощутил себя защищённым. Мне есть на кого положиться, есть тот, кому я нужен, пусть только в игре, пусть ненадолго... но всё же мне повезло испытать...

* * *

Рассвет мы встречаем уже в пути. Варг посадил меня перед собой и придерживает одной рукой, прижимая к своей груди, а бес вместе с атори едут на моём коне. Так мы и возвращаемся в город оборотней — по два седока на лошадь и мулы с нераспроданными товарами. Я расслаблено опираюсь на Варга, а юный раб спит. Кони идут медленно, недовольно потряхивая гривами.

— Варг, как ты попал сюда, в эту игру?

— Я хотел умереть... — Он задумывается.

— Умереть? Почему?!

— Я... я убил свою любовь, предал друга. По-моему, это достаточно веские причины, — с тяжёлым вздохом произносит он. — Но... здесь я встретил тебя. Знаешь, ты вернул меня к жизни. И если... если ты захочешь стать моим... я приеду и заберу тебя к себе, где бы ты ни был, чтобы никогда не отпускать...

— Варг... ты придурок...

— Я знаю...

— Нет, ты даже не догадываешься КАКОЙ придурок!!! Я маленького роста, всего метр с половиной, двести килограмм живого веса, лицо в бородавках. У меня большая блестящая лысина и редкие жирные волосы... и в придачу я старая дева, женщина в возрасте... мне скоро пятьдесят будет...

— Ты шутишь.

— Нет. Как ты думаешь, почему я здесь? Это одиночество... Отсутствие любви. У меня никого нет. Я никому не доверяю.

— Неужели всё так серьёзно?

— Ты себе даже не представляешь... У меня на кончике носа огромная тёмно-коричневая бородавка, покрытая черными жёсткими волосами. — Я выдавливаю слезу. — Она... она мешает мне целоваться... Ещё на веке правого глаза у меня разрослась огромная родинка, и я плохо вижу из-за неё.

Коротко всхлипнув, я продолжаю:

— Кроме того, у меня аллергия на пыль, и постоянно течёт из глаз и... и... ещё из носа. Я сильно потею, мне сложно подобрать одежду, и я почти не могу ходить из-за лишнего веса...

— Мне плевать... Бассейн, тренажёрный зал, здоровое питание, пластические операции... и мне все будут завидовать... Это не главное... главное, какая ты... Взрывная, дикая, свободолюбивая, непредсказуемая. Я влюбился в тебя. Другой мне не надо.

— Варг — это ведь несерьёзно. То, что ты говоришь, потребует целого состояния. Да и зачем тебе такая страшила...

— Я докажу, что люблю, я найду тебя. Да и деньги совсем не проблема. Меня разорить очень сложно. Так что, жди...

— Ты что, хочешь сказать, что можешь найти меня и в Нижнем городе, — резко перебиваю его я, обернувшись и глядя прямо в глаза.

— Нет. Я бы соврал, сказав, что найду тебя там, но ты ведь из Верхнего. Такое оборудование для полноценной игры стоит целого состояния, и позволить себе его могут лишь очень обеспеченные люди...

— Ты прав, — смеюсь я и, крепко прижавшись к нему, говорю: — Ты подарил мне надежду, я буду ждать тебя, Варг... буду ждать...

Я отворачиваюсь, чтобы не выдать своего состояния. Предательская слеза катится вниз по щеке. Так больно в груди. Нет, Варг, ты меня не найдёшь... слишком поздно... Если бы чуть раньше, когда был жив мой отец, то, может быть, я был бы счастливым. А сейчас... я просто завидую той маленькой, толстой, уродливой... у которой есть шанс стать любимой. А ещё в моём сердце зарождается страх... страх из-за того, что когда-нибудь ты сможешь узнать правду... Я ненавижу жалость, боюсь этого чувства. Пусть Варг ищет ту, которую я описал, но только не меня сегодняшнего — больного, немощного, доживающего последние дни.

Я рад, что начал играть в эту ролёвку. Я, кажется, теперь знаю, что такое счастье — его тёплый яркий лучик освещает мою безрадостную жизнь. Надеюсь, он будет меня согревать до последнего моего вздоха... Иди Варг, ищи свою королеву и дай мне умереть рядом с тобой, пока ты думаешь, что сможешь дотянуться до меня...

* * *

К вечеру мы подъезжаем к городу оборотней. Уставшие и измотанные, заваливаемся спать. В ночной темноте я слышу дыхание Варга. Его чёрные волосы разметались по белой подушке. Сильное тело расслабленно. Вот так, просто запомнить... И всё же я не могу осознать и понять, как ты мог кого-то убить, кого-то предать. Может, ты тоже что-то скрываешь? Я не знаю, но всё же мне интересно, кто ты такой... Варг... какой ты на самом деле...

Глава 18

Сегодня я снова был в парке. Мне казалось, что этого уже никогда не произойдёт. Но благодаря дорогим препаратам я снова получил возможность вырваться из замкнутого пространства. Странно, пока ты здоров, то куда-то спешишь, что-то делаешь, не ценишь того, что имеешь, утопая в делах и заботах, но стоит чего-то лишиться, потерять здоровье, и давно знакомые вещи приобретают огромную ценность — даже такая малость, как возможность выйти из дома, может стать большим праздником. Я наслаждался этой свободой. Любовался уже почти позабытым видом. А ещё у меня было время подумать о словах Варга.

Мысли непроизвольно возвращались к его фразе: 'оборудование... стоит целого состояния...'. Я внимательно изучил каталоги различных фирм, и оказалось, что моей модели там нет. Её мне купил Страйк. Как он смог её получить, где смог достать... не знаю. Я выложил за это приобретение большую часть денег, взятых из дома, в том числе внесенный за меня залог... Если бы не они, я бы не смог так долго находиться в виртуале.

Здесь, в Нижнем городе, практически невозможно себя обеспечить. Заработанных денег с трудом хватает лишь на самые необходимые вещи. Лучше живут только те, кто смог попасть в одну из бандитских группировок, опутавших своей властью и разделивших на сферы влияния все населённые пункты нашей планеты. Но... самые большие деньги крутятся только среди таких, как Страйк. Он солидный бизнесмен, видный политик, имеющий влияние среди населения нескольких мегаполисов, правда, оно ограничиваются лишь Нижними городами. Ходят упорные слухи, что он поддерживает дипломатические отношения с главами Верхних, впрочем, наверное, так и есть.

Возвращаясь домой со столь желанной и неожиданно возможной прогулки, стал очевидцем насилия — несколько человек избивали кого-то в одном из плохо освещённых тупиков. Такие вещи здесь часто происходят. Раньше я, возможно, прошёл бы мимо, постаравшись забыть об увиденном, но сейчас... мне бояться и терять уже больше нечего. Я вызвал полицию...

* * *

В Нижнем городе во всех районах находятся специальные панели для экстренного вызова оперативных групп. Этих устройств много в городе. Они защищены от любых повреждений. При их активации подаётся сигнал в наблюдательные пункты и включаются скрытые камеры, помогающие определить как место нахождения преступников, так и саму обстановку для того, чтобы приезд полиции был эффективным. Съёмка ведётся в любое время суток, при плохой видимости камеры автоматически переключаются в различные режимы, в том числе фиксирование инфракрасного излучения, позволяющего запись даже в абсолютной темноте.

* * *

Экстренный вызов полиции стал возможен уже давно, с тех пор как бандитские группировки держали в страхе всё местное население, ведя бесконечные войны друг с другом. Они, не задумываясь, уничтожали любого свидетеля, случайного прохожего, будь то женщина или даже ребёнок. Иногда налетали небольшой группой на любого подвернувшегося им человека, чтобы развлечься, подвергая его унижению и мучениям, заканчивавшимся обычно смертельным исходом. Редко кто мог отважиться помочь пострадавшим — равнодушие и боязнь за собственную шкуру дали повод расцвести махровым цветом преступности. Ухудшалось это положение ещё и тем, что по большей части вызовы полиции были ложными.

Кто и когда придумал экстренный звонок с использованием видеокамер неизвестно, но городские власти поддержали этот проект, и появилась возможность анонимного быстрого вызова. Сначала это принесло свои плоды, и преступность на улицах уменьшилась, но каким-то образом бандиты начали вычислять тех, кто вставал у них на пути. Серия жестоких показных убийств сразу нескольких человек отбила охоту у местного населения к состраданию. И улицы вновь стали опасны. Каменные джунгли, где за каждым поворотом тебя может ждать смерть, насилие, унижение. Сильных одиночек тут нет. Они либо умирают, либо вливаются в стаи. Если когда-то один человек и мог раскидать группу оборзевших подонков, то сейчас это нереально. Его обязательно отыщут, даже если придётся для этого на время объединиться враждующим группировкам.

Власть... она замешана на крови и страхе. Это безумие и безнаказанность. Жестокость и беспринципность...

Но... тогда совсем непонятно, почему Страйк так ведёт себя по отношению ко мне. Он хищник, вожак. Он берёт всё, что его хоть как-то интересует. И такие слова как жалость, сожаление, совесть — они для него непонятны. Он считает меня своей вещью, но в то же время даёт мне свободу... Скорее всего, он хочет заставить меня самого признать его абсолютную власть. Всего лишь игра, как партия в шахматы. Просчитанный ход, передвигаешь фигуру и... просто ждёшь ответного хода. Или как сытая кошка, поймавшая мышь, то отпустит её, то снова прижмёт, чтобы вновь отпустить ненадолго...

* * *

Придя домой, начал устанавливать доставленное оборудование, а именно — автономную систему жизнеобеспечения, о которой давно мечтал. Единственное, что не давало покоя -ощущение пронизывающего взгляда одного из бандитов, похоже, он понял, кто вызвал сегодня патруль. Ну что ж, даже такая судьба, наверное, лучше, чем смерть в одиночестве и медленное угасание...

* * *

Чёрт! Эти дни в городе оборотней превратились в сплошное безумие! Варг с утра до вечера на тренировках повышает уровень своего мастерства владения оружием, вместе с ним на полигоне занимается целое войско. Захватывающее зрелище. Отточенные движения, свист рассекаемого воздуха, бугрящиеся мышцами тела, влажные от пота волосы, взлетающие при динамичных движениях. Танец войны, пока ещё без жертв и пока еще завораживающе красив своей пластикой, животной силой и смертельной опасностью...

Лео, так зовут нашего беса... 'блиин, уже НАШЕГО!', тоже развивает навыки владения магией. Очаровательное зрелище. Не для слабонервных, надо сказать. Огонь, вода и всякие стихии — это ещё полбеды, а вот когда он окутывает себя плотным чёрным облаком, из которого раздаются какое-то чавканье, бульканье и душераздирающий рёв — вот это меня впечатляет. Даже близко не хочется находиться с таким порождением тьмы. Впрочем, я тоже не бездельничаю. Хотя у меня гораздо менее интересные тренировки — скажем так, более однообразные...

Встретившись на следующий день после нашего возвращения с вождём оборотней, мы предложили ему свою помощь для расправы с Диком-Охотником. Кандидатура знаменитого и небезызвестного дяди Вани для уничтожения магических щитов замка была признана неподходящей. На эту вакантную должность, продемонстрировав некоторые из своих возможностей, был единогласно принят Лео. Когда же речь зашла о вскрытии замков, и я стал объяснять какие щупы и отмычки необходимо достать, то поверг в глубочайший шок присутствующих, которых начало распирать от любопытства и желания выяснить два вопроса одновременно. Первый — откуда я знаю столь мудрёные названия этих малоизвестных инструментов, и второй — точно ли я являюсь паладином. Сочетание же двух моих профессий — паладин-вор — окончательно добило любознательных, а наиболее чувствительные даже стали похрюкивать, коротко всхлипывать и постанывать. Но другой альтернативы не было, и когда мне доставили всё необходимое, я занялся улучшением своих воровских способностей. В помощь мне выделили одного из оборотней, который должен был закрывать открытые мной сундуки и различные дверные замки. Вначале он маялся от безделья, но уже через пару дней начал просить себе помощника. А в моей жизни появились только три вещи, имеющие значение: щуп, отмычка и щелчок открытого замка.

Это целое искусство: поворачиваю отмычку в замке, мои пальцы настолько чувствительны, что она кажется продолжением руки. Задерживаю дыхание. Медленно, мягко совершаю движение, слушая звуки, издаваемые механизмом. Чуткое ухо улавливает недовольный скрежет замка или его плавное отступление. Когда же последний бастион сдан, я слышу невыразимое пение — щелчок открываемой двери.

Каждый вечер мы буквально падаем с ног и мгновенно засыпаем, с трудом добравшись до кровати, и даже общаться нет сил. Но и во сне я открываю и открываю бесконечную череду механизмов и слышу звук вскрываемого замка: щуп, отмычка, щелчок... щуп, отмычка, щелчок... щуп, отмычка, щелчок...

Так проходит почти две недели. Единственный, кто не принимает участия во всей этой суете подготовки — юный атори. По общему решению он погружён в глубокий магический сон до тех пор, пока мы не сможем подобрать несколько пленников как доноров для его питания. Кровь оборотней ему не подходит, а Варга, даже на время, отдавать я тоже не намерен, став жутко ревнивым собственником.

Захват замка должен произойти поздно вечером, когда видимость становится плохой. Из-за мечущихся сумеречных теней, нечеткого восприятия предметов и движения, караульным и стражникам приходится постоянного вглядываться в серую мглу, глаза устают, и внимание ослабляется. Именно в это время люди ещё привыкают к темноте и слабы из-за двойственности ощущений, когда каждый незаметный в дневном свете предмет, кажется, оживает и становится зловещим. Даже местность привычная глазу вдруг изменяется, становясь незнакомой.

В это же время вампиры только начинают своё пробуждение и ещё набираются сил. Учитывая уязвимые места, рассчитываем время по секундам, тренируясь синхронно действовать. Точкой отсчёта для нападения служит уничтожение магических полей и взлом замков для доступа боевой группы. Именно от нас с Лео — нашей скорости и качества работы — зависит, какой ценой будет достигнута победа, и будет ли она вообще.

Поэтому я и тренируюсь как проклятый. Что же касается беса, то, как оказалось, он тоже заинтересован в исходе этого мероприятия — ему нужен раб, причём один конкретный юноша. Однажды он так и сказал Варгу: '... в отличие от твоей блондинки, он очень застенчив, покладист и будет покорным...'

Варг задумался, а я заметил, что на его лице появилось мечтательное выражение, которое вместе с заявлением беса вывело меня из себя. Я тут же его стёр, изменив на испуганно-разочарованное, заметив, что если он мечтает о покорном существе с обожающим взглядом и пытающимся угадать каждое его желание, то сможет выбрать ТАМ себе мальчика по вкусу, но это будет последний день нашего совместного путешествия.

От моей прочувствованной речи Варг аж заикаться начал, а я гордо удалился, громко хлопнув дверью. Тем самым показал, что все его эти эротические фантазии могут звучать так: 'Хочешь покорного мальчика — будь им!' Когда же я так эффектно вышел в коридор, то услышал, как заржавший Лео, давясь от смеха, выдал:

— Честно говоря, Варг, мне иногда кажется, что из вас двоих блондинка — это ты!

После чего раздалось угрожающее рычание и шум опрокидываемой мебели... Впрочем, дальше мне было уже неинтересно, и я быстро слинял к своим ненаглядным замкам и отмычкам...

Вечером они оба выглядели замечательно, и не заметить их неземную красоту было сложно... У обоих расцвели не фонари, а целые прожектора под глазами, и, по-моему, они даже передвигались на ощупь. Когда же я прошёлся по поводу их внешности, а также эффективности сегодняшних тренировок, то получил почти синхронный ответ насчет поднятия уровня в условиях, максимально приближенных к боевым, т.е. вслепую...

Штурм крепости Дика-Охотника проходит безупречно, мы укладываемся в расчётное время. Как только Лео усыпляет людей и снимает магическую защиту, а я открываю все замки и обезвреживаю ловушки, из раскрывшихся порталов бесшумными тенями выскальзывают оборотни. Спящие люди опасности не представляют, их просто связывают, надевают рабские ошейники и с помощью магии отправляют в город оборотней. Туда же переводят и переносят неспособных самостоятельно двигаться, теперь уже бывших, узников, с которыми следую и я. А Варг и оборотни-штурмовики остаются для сражения с вампирами. Но этого боя я уже не вижу...

* * *

Всех пострадавших размещают в огромном общественном здании. Как много их — тех, кто нуждается в лечении! Когда мы приходили, переодевшись торговцами, то видели лишь выбранных для жестоких забав, а в подвалах и многочисленных катакомбах этого белоснежно-воздушного замка держали людей как скот для пропитания вампиров. Я и раньше испытывал неприятие к последним, но после увиденного здесь, просто возненавидел этих холодных, надменных и бездушных тварей! Даже не знаю, что лучше для игрока: стать мертвецом у Льюна или едой для армии мага Рейнара...

Войдя в этот импровизированный лазарет, обнаруживаю, что для меня приготовлены магические свитки восстановления здоровья. Конечно же, эксклюзивные зелья мгновенно исцеляют, но они слишком дороги и их мало в игре. Поэтому приходится использовать то, что есть. Свитки лечения достаются практически даром, особенно предназначенные для паладинов, поэтому-то меня и отправили в город для оказания помощи. Правда, я могу исцелять и без них, но при этом теряя силы. А здесь, при огромном количестве пациентов, один я и десятой части из них помочь не смогу.

Стоны, хрипы, всхлипы, запах крови, грязных и потных тел, отчаяние, боль и страх заполняют всё помещение. Я начинаю с самых тяжёлых, самых измученных и истощённых... Таких разместили рядом. Подхожу к первому своему пациенту, достаю свиток и начинаю читать заклинание...

Сколько прошло времени с момента, как я начал их лечить? Я не могу сказать, теряясь в нём. Мне кажется, нет конца и края этому морю людских тел и всё возрастающей во мне жгучей ненависти к вампирам.

Я устал, смертельно устал... но читаю... слова срываются с губ, обращаясь голубоватым свечением, стекают тёплой волной к чьему-то измождённому телу. Мои руки дрожат, знаки двоятся в глазах, а порождённая целебная сила затягивает раны, снимает боль... Использованный свиток рассыпается белыми искрами в моих руках и сгорает, не коснувшись земли. Кто-то поднимается, исцелённый мной, и уходит, как ни в чем не бывало... Только здесь, в виртуальном мире, я могу быстро вылечить любую болезнь или травму... и видеть, как в сломанное болью, скованное слабостью существо, возвращается жизнь, как оно наполняется силой.

Все свитки уже использованы... однако остаются ещё люди, страдающие от ран. Я отдаю и отдаю теперь уже свою энергию на их лечение... но у меня не осталось сил... лишь маленькая частичка... и с каждым разом она затухает... гаснет... Стекает последняя волна голубоватого света... дождь ярких искр, осыпающихся с моих рук... падаю, теряя сознание... проваливаясь в пустоту...

Кто-то несёт меня на руках... резкий запах потного тела... горячая влажная кожа... тяжёлое дыхание... Знакомый голос пробивает пелену ватной тишины:

— Тихо... тихо родной. Всё уже закончилось. Спи...

Просыпаюсь в объятиях Варга. Он спит, прижимая меня к себе, словно я птица, готовая мгновенно взлететь, если он хоть чуть-чуть ослабит стальную хватку. Я сжат в кольце его рук. Кажется, он способен держать меня так целую вечность. Пожалуй, я тоже на это согласен. Так хочется быть любимым, испытывать нежные чувства. Я слушаю его дыхание, вдыхаю его запах. Наслаждаюсь шёлком его волос. Я услышу, как он просыпается, как ослабляет объятья. Наверное, это и есть счастье, когда есть, кому сказать:

— Доброе утро!

И услышать ответ, идущий от самого сердца...

После вчерашнего напряжённого дня мы отдыхаем. За окном непогода: идёт дождь, дует сильный ветер, а мы можем никуда не спешить и, наконец, пообщаться друг с другом. Пьём крепкий чай с мёдом. Варг начинает рассказывать мне о битве, но я прерываю его и прошу рассказать о себе. Ведь мы столько времени вместе, но кто знает, как скоро мы сможем вот так пообщаться, ведь уже завтра нас снова ждёт дорога. Да ещё оказалось, что сына вождя оборотней продали одному из торговцев несколько дней назад. Так что кроме нашего основного задания в Сумеречном лесу, нам предстоит ещё найти единственного наследника клана оборотней. Отдыхать будет некогда...

* * *

— Знаешь Джей, я вырос в очень богатой семье, но при этом у меня были друзья. Сам, наверное, знаешь, как это редко случается. Дух конкуренции и чувство соперничества в разных семьях настолько силён, что порой даже дети стремятся только к лидерству. Но так получилось, что сначала я подружился с соседским мальчиком, а затем в нашу компанию пришла Данка. Она казалась неисправимой оптимисткой, любила смеяться и пошутить. Мы так и выросли все трое вместе. Потом так получилось, что мой друг влюбился в Дану, а она ответила ему взаимностью. Ты даже не представляешь Джей, какая это была любовь, какая страсть! Я порой завидовал им, но по-хорошему, ведь я ценил их обоих...

'Дана... неужели... это она... не может быть... хотя это не такое уж и редкое имя...' — какое-то дурное предчувствие охватило меня. Тревожно. Сердце сжалось в груди...

— Джей, ты меня слышишь? Такое ощущение, что ты куда-то уходишь.

— Нет, Варг, я слушаю тебя, мне интересно, я просто задумался.

— Ну, вот... на чём я остановился? А, да, когда нам всем, а мы были ровесниками, исполнилось по девятнадцать лет, произошло событие, сильно изменившее всю нашу последующую жизнь...

Глава 19

Варг ненадолго задумывается, а через какое-то время продолжает:

— Отец Ника — так звали моего друга — решил, что сыну пора жениться. И, зная о его любви к Дане, выбрал ему другую невесту — Зиль, считая её лучшей партией для него. Так бывает, что родители выбирают своим детям супругов без их ведома. Возможно, Ник согласился бы жениться на ней, если бы не любил уже Дану. Зиль была настоящей красавицей. Невысокого роста, с гибким станом, изящная, с плавными движениями. С темно-карими миндалевидной формы глазами, с нежной, мягкой золотистой кожей, чувственным ртом и густыми шелковистыми чёрными волосами, доходящими ей до лопаток. Она казалась хрупким совершенством, излучающим огненную страсть и беззащитность. Но, к сожалению, под внешней красотой таилась сила опасного хищника и коварство змеи.

Эту помолвку можно было расторгнуть, но только с согласия Зиль. Не знаю, что повлияло на её решение, но она категорически отказалась пойти нам на встречу и решительно потребовала свадебной церемонии с Ником, пригрозив ему разорением. Джей, ты даже не представляешь, что это была за женщина! Мы, двое богатейших юношей из весьма уважаемых семей, умоляли её на коленях, чтобы она отказалась от этой партии. Я даже предложил ей выйти замуж за меня! Но... она отвергла ВСЕ наши просьбы, все наши мольбы. Мы возненавидели её, но она сделала так, как хотела.

В день их бракосочетания Дана пыталась покончить с собой. Слава богам, её успели спасти, а эта бездушная избалованная тварь вошла хозяйкой в дом моего друга. Ненависть, злость и скорбь поселились там. Она не любила Ника, но родила ему ребёнка. Этого никто не ожидал. Ник говорил, что использовал различные средства для того, чтобы этого не случилось. Мой друг вначале был в ярости, а затем пришёл в ужас. Он как безумный проводил экспертизу за экспертизой, но все его надежды рушились, сомнений не было — это его родной ребёнок, ребёнок, порождённый дьяволом, точная копия своей матери.

Варг заламывает руки в полном смятении. Даже сейчас, через много лет, воспоминания бередят его душу, жгут калёным железом. А я тупо смотрю на него, чувствуя, как рушится мой привычный мир, как вдруг изменяется моё прошлое с каждым словом этого человека.

— Родители Даны, — продолжает Варг, — решили выдать её замуж за какого-то бизнесмена, она не хотела, умоляла, просила, но всё напрасно, и она снова попыталась покончить с собой. На этот раз родные её прокляли, лишили наследства и решили продать на аукционе, что совершенно неслыханно для женщины. Я случайно оказался там именно в это время, страшно подумать, что она от отчаяния могла сотворить. Джей, представляешь, я купил... купил её у собственных родителей, как обычную рабыню... свою подругу детства. Мы уехали с нею прочь из этого города, я дал ей свободу, но что-то в ней сломалось. Погасли её глаза, ушла улыбка, она стала замкнутой и немногословной. Как тень она скользила по моему дому...

Прошло всего-то чуть больше года, а было ощущение, что прошла целая вечность с того момента, как мы уехали из Ласт-Сены. Нам пришло известие, что Зиль заболела. Если бы она сразу обратилась к врачам, то ее, скорее всего, быстро бы вылечили, но она не обращала внимания на своё здоровье, казалось, все её силы были направлены на то, чтобы причинять нам страдания. А потом... потом... в одно утро она не смогла самостоятельно встать с постели. Когда она потребовала вызвать врача, ей все отказали. Она металась, исходя злобой, страдая от боли, но никто к ней не подходил, кроме её ребёнка, который все время находился неотлучно рядом с ней. Это наша ошибка, что мы разрешили ему быть вместе с матерью. Даже перед лицом смерти она не раскаивалась. Она сумела восстановить его против собственного отца! Двухлетнего ребёнка! Сколько же нужно было иметь злобы, что бы сотворить такое!

Конечно, в этом была и наша вина, нельзя было позволять ему там находиться, но никто не предполагал, что она на самом деле умрёт. Ведь она и раньше время от времени устраивала различные представления, изматывающие и шокирующие одновременно.

Мы с Даной приехали в день похорон. Но когда вошли в дом, были потрясены — нас встретила точная, сильно уменьшенная копия Зиль, и первыми словами её было: 'Папа, а где мама? Папа, ты убил маму? Папа, ты привёл в дом шлюху?' Мы застыли, не в силах даже вздохнуть — её голос, её глаза. Даже не сразу поняли, что это двухлетний мальчик. У Даны началась истерика...

Я понимаю, что ребёнок был не виноват в том, что являлся точной копией матери, в том, что был нелюбим и, наконец, в том, что она сделала его орудием своей ненависти и мести. Когда у Даны родилась двойня, мы все стали бояться сначала за этих детей, а потом за их будущее. Ты ведь знаешь, Джей, что право на наследство передаётся старшему сыну, если нет каких-либо веских причин, способных этому помешать. Мой друг пытался добиться, чтобы мальчишка оступился, стал зависим, а Дана старалась его сломать. Естественно, это делалось не явно, иначе могли появиться ненужные свидетели, например, соседи или общие знакомые. Но у моих друзей ничего не выходило. Даже узнав код от фамильного сейфа, эта маленькая бестия не подходила к нему, и вскоре про это знание, к сожалению, забыли, а потом... потом... пришлось заплатить... чудовищно высокую цену...

Варг замолкает, его глаза пусты, а сцепленные пальцы побелели. А моё сердце уже сжалось от боли и, кажется, заледенело. Его слова приносят с собою мучения. Такое ощущение, будто меня хоронят заживо, с каждым звуком вколачивая новый гвоздь в крышку деревянного гроба, а я от ужаса не в силах пошевельнуться, не в силах вздохнуть.

— Самое интересное, — продолжает Варг, — что это отродье научилось презирать всех членов своей семьи. Этот парень излучал надменность. Нет, сказать, что он ничего собой не представлял, было бы ложью. Он был лучшим в учёбе, успешно занимался спортом, его постоянно ставили в пример другим. К ужасу моих друзей ему пророчили блестящее будущее, великолепную карьеру. Он так стремился стать независимым от своей семьи, что это у него получилось. Им можно было бы гордиться... Но... тогда всё наследство должно было перейти к нему, а младший брат, точная копия своего отца, рождённый от любимой, остался бы нищим, и в лучшем случае его ждала участь стать спутником жизни какого-нибудь богатого мужчины... Поэтому Ник попытался растоптать душу своего нежеланного первенца другим способом. На шестнадцатилетие парня он заранее договорился с одним из гостей, который хотел выбросить своего надоевшего и, в общем-то, сломанного пета, чтобы тот привёл его на праздник. По нашему замыслу мальчишка, увидев покорного парня, позволяющего делать с собой любые сексуальные вещи, должен был возбудиться и изнасиловать его. Это планировалось отснять, так же, как и спуск пета затем в Нижний город. А потом эти записи продемонстрировать, обвиняя мелкое отродье в уничтожении покорного раба. Мы не учли одного, что парень откажется участвовать в оргии, устроенной пьяными гостями. Он вдруг... — Варг коротко засмеялся, — вдруг оказался чистеньким, по сравнению со всеми нами. Но знаешь, Джей, именно тогда я понял, что хочу его и только его. Хочу видеть его слабым, раздавленным, дрожащим от страха и похоти, бьющимся как раненая птица в моих руках. Хочу хлестать кнутом это хрупкое тело, покрывая алыми полосами золотистую кожу, хочу оставлять чёрные отметины на его бёдрах, багровые засосы на тонкой шее, ключицах... Хочу слышать, как он кричит и стонет, как умоляет меня остановиться. Это стало моим наваждением. И я предложил Нику то, что погубило в конечном итоге всю его семью...

Мы собрали подписи 'свидетелей', из числа присутствовавших гостей на той вечеринке, о его непочтительности и своеволии. Своей выходкой он привлёк пристальное внимание и стал слишком известен, поэтому мы легко подготовили бумагу, по которой в день совершеннолетия этот непокорный, а посему опасный для общества юноша, должен был лишиться наследства и быть продан лично мне как бесправный раб, как пет. Мы узаконили это решение, подкупив городские власти. Я даже оборудовал подвал своего дома для проведений сессий жёсткого секса, потратив на это колоссальную кучу денег. Но жизнь распорядилась иначе...

Через год после этого на крупнейшей фабрике по очистке воды произошла катастрофа. Из-за ошибки ли персонала или из-за неисправности приборов, сейчас никто точно сказать не может, но при ликвидации этой аварии погиб мой друг, а я попал в больницу в тяжелейшем состоянии. Затем, когда опасность миновала, оказалось, что у меня частичная амнезия. В общем, я смог навестить Дану только через полгода после гибели Ника... но, к сожалению, опоздал...

Оставшись без поддержки мужа, имея на руках, по сути, подложные документы, она сильно запаниковала и решила продать своего пасынка на аукционе, чтобы впоследствии не возникло имущественных разногласий. Если бы она разрешила ему свободный брак, то со временем могли бы возникнуть имущественные споры. Но раб не имеет никаких прав, и поэтому никто бы не стал проверять бумаги наследования. Однако вышло непредвиденное...

Варг шумно сглатывает, его руки дрожат. А меня пронзает чёрное отчаяние... Ведь больше всего на свете я хотел быть со своей семьёй. Я не претендовал на эти паршивые деньги, зная, что отец не оставит мне ничего. Я был согласен на это. Почему же он ни разу, никогда не говорил со мной на эту тему? Я дал бы подписку, написал отказ, мне не нужно было ничего. Я лишь хотел просто жить, добиваясь всего сам. Слёзы непроизвольно текут по моим щекам. Мне больно и горько. Как вы могли так поступить с моей жизнью, уничтожить моё будущее? Почему не спросили меня? Как могли так предать? Темная холодная пустота зарождается в груди, постепенно заполняя моё существо.

— Самое ужасное было в том, — говорит Варг хриплым голосом, — что она взяла большой залог, боясь отказа покупателя, но забыла сменить код сейфа, куда положила деньги. Мальчишка этой же ночью вскрыл сейф и, забрав абсолютно все, исчез, для издёвки сменив код и засунув туда свой старый носок. Его искали трое суток, перерыли весь город, заглянули в каждую щель... но он сделал неслыханное, он ДОБРОВОЛЬНО ушёл в Нижний город. Выбрав это, он опозорил Дану и её семью. Были тщательно проверены все документы и обнаружен подлог. Семью моего друга подвергли немыслимому штрафу и компенсации стоимости залога с процентами. Платить было нечем, и младшего сына Ника забрали в рабство, сестру выдали насильно замуж за старого толстосума, а Дана сошла с ума, и её поместили в клинику, лишив средств к существованию.

Джей, я так опоздал... Сейчас в моём доме находится сломленная, сумасшедшая Дана. Она то заливается диким хохотом, то рыдает, то забьется где-нибудь в угол и страшно, по-звериному воет. Её сына я выкупил, но он теперь безвольный и покорный раб с пустыми мёртвыми глазами, не ставший свободным даже получив вольную...

Так я предал своего друга, уничтожив его семью, его имя... А парень, о котором я так мечтал и о котором грезил... я убил его, когда не смог приехать после смерти его отца — спуститься в Нижний город равноценно самоубийству. Так что, его уже нет в живых. Ведь прошло целых пять лет... Будь я там в это время, ничего бы не случилось, мы бы все были счастливы.

Он бессильно роняет голову на свои руки, скрещенные на столе, и затихает. А у меня под ногами разверзлась бездна. Прошлое смертельным бумерангом вернулось ко мне в тот момент, когда я его совсем не ждал. Месть, она мне казалась тогда справедливой... Но моя мать... почему она так поступила? Почему она меня предала? Может, тоже мстила за что-то? Варг, ты уничтожил мою жизнь, ты причинил мне такую боль...

Мне кажется, что время замерло, моё сердце промёрзло и покрылось толстым слоем льда, пусто и темно в моей душе... Я должен тебя ненавидеть за то, что ты сейчас растоптал мою жизнь, лишил её смысла. Но... ты первый, кто дал мне познать любовь, дал почувствовать себя нужным, счастливым, а это дорогого стоит. Нет Варг, я не буду мстить, но я сделаю все, чтобы ты жил, жил, отыскивая меня. Ты будешь меня ненавидеть, и ты будешь свободен... ты будешь жить...

Глава 20

— Варг, ты его до сих пор... любишь? — у меня с трудом получается выдавить последнее слово.

— Знаешь, Джей, я не могу разобраться в своих чувствах... — отвечает Варг, не поднимая головы. — С одной стороны, я действительно хотел его сломать и, возможно, так бы и поступил, а с другой... когда я натыкаюсь на пустой и бессмысленный взгляд его брата, понимаю, что это совсем не то, к чему я стремился. В то время все было каким-то безумием, наваждением. Но... я вижу его порой в моих снах, он до сих пор не отпускает меня. Самое странное, что я даже на секунду не могу представить кого-то, кто бы смог заменить его в моих жестких фантазиях, кого-то, кому бы хотелось причинить такую же боль...

— Варг, ты говорил, что любишь меня...

— Да, Джей, ты вся моя жизнь, моя любовь, и...

— А я не хочу... — прерываю его, — не хочу, чтобы твоя первая, пусть и безумная, любовь... этот парень... стоял между нами, я хочу, чтобы ты сделал сегодня со мной всё, о чём тогда мечтал...

— Блондиночка моя, у тебя всё в порядке с головой?! — резко перебивает Варг, впившись в меня взглядом. — Ты хоть понимаешь, чего ты хочешь?! Или у тебя в семье одни мазохисты были?! И... почему у тебя текут слёзы?!

Вот чёрт, не говорить же ему об их истинном происхождении, и как объяснить, что мне нужна эта боль... физическая, острая, яркая... чтобы почувствовать себя живым, чтобы найти в себе силы и заставить его ненавидеть меня... Нет, я не могу ему открыться, не хочу, чтобы он догадался...

— Ну... ты же... знаешь, все девушки натуры чувствительные... — всхлипываю я, натурально шмыгнув носом, — вот и я не исключение... Меня так сильно впечатлил твой рассказ... — продолжаю я, пуская слезу, — что я... я не смогла остаться равнодушной...

Варг вскакивает из-за стола, быстро подходит ко мне и, прижимая к своей груди, целует. Как же неприятен мне его поцелуй! Мне хочется наорать и набить ему морду, высказать всё, что думаю о его роли в моей жизни... но... его губы такие мягкие и нежные, в его объятьях столько искренности и тепла... что я всё же сдерживаю свой порыв.

— Да, Варг, я хочу, я требую, чтобы ты сегодня сделал со мной ВСЁ, о чём мечтаешь, когда вспоминаешь этого неблагодарного... щенка. Как там... его имя?..

— Ты не поверишь... его зовут... Джей... точнее, звали...

— Ну вот и договорились, сегодня я буду тем Джеем, из твоего прошлого...

— Ты действительно сумасшедшая и абсолютно без тормозов! Но... возможно, именно из-за этого я тебя и полюбил... — тихо произносит он последние слова, глядя куда-то сквозь меня безжизненными глазами...

* * *

В городе оборотней царит оживление. Победа над Диком-Охотником и его покровителями вызывает массу различных эмоций. Поверженного садиста заставляют лично снять все ошейники с теперь уже бывших рабов. От всех его захваченных в плен приспешников, да и от него самого, решено избавиться. Оборотни не используют рабский труд, да и война с вампирами, которые наверняка попытаются освободить своих подопечных, им тоже не нужна. Поэтому отдав нам четверых выбранных рабов — одного для Лео и троих для питания атори, остальных оборотни продают. Нетрудно догадаться, кто становится их новым хозяином. Это Льюн, продолжающий создавать свою армию живых мертвецов для войны с магом Рейнаром.

Магический порт открыт на площади перед ратушей. С одной стороны он поддерживается вождём оборотней, с другой — колдуном. Над портом висит своеобразная сфера, похожая на огромный мыльный пузырь, внутри которой отражается образ Льюна. Такие визуальные иллюзии мне попадались и в других играх, но здесь, в 'Виртуальном мире...', ощущение живого присутствия колдуна ощущается наиболее остро. Он лично осматривает каждого покупаемого раба и обсуждает его цену.

Так получается, что он случайно видит Варга и замечает отсутствие на нём ошейника. Льюн озадачен и страшно разозлён, и хотя внешне кажется спокойным, его глаза мечут молнии. Из оборотней никто этого не видит, а я понимаю, что меня ждёт суровое наказание за своеволие. Но, в общем-то, я и так это знал, когда снимал этот символ рабства у Грозового Перевала. Негласная угроза, исходящая от колдуна, вызывает лишь горькую усмешку. То, чего он не смог добиться, успешно удалось сделать самому Варгу — уничтожить нашу дружбу и мою, ещё только зарождавшуюся, любовь. Правда... об этом они оба ещё не догадываются...

Под конец дня мы с Лео выводим из магического сна нашего атори, и я лично слежу за тем, что бы он наелся. Вопли пленников, предназначенных для этого, ещё долго звучат у меня в ушах, но всё в мире имеет определённую цену, и когда-то приходит время платить по счетам.

После, немного полюбовавшись красными бликами заходящего солнца и безумной архитектурой города оборотней, приобретавшего при таком освещении странную мистическую окраску, я отправляюсь к Варгу. По пути захватываю с собой качественное зелье иллюзии на случай, если он откажется от нашей жёсткой сессии. Я не мазохист по своей природе, и если бы кто-то сказал, что я буду мечтать о боли, подчинении, беспомощности, о полной зависимости от кого-то, тем более от мужчины... Наверное, я попросту избил бы того наглеца, а может, только окатил бы презрительным взглядом.

Еще вчера я и представить себе не мог, что буду с мрачной решимостью цепляться за эту возможность. Но чёрная и холодная пустота, пожирающая мою душу, затягивает меня всё больше и больше. Я чувствую себя живым мертвецом. Кажется, осталась лишь пустая оболочка и бессмысленное существование. А мне хочется хоть каплю огня — пусть она будет вызвана злостью, ненавистью или воспоминанием. Хочется перечеркнуть всё то, что у нас было хорошего, оставить лишь боль, унижение, страх, чтобы потом за них и держаться. Только такие ощущения и чувства могут придать мне сил, подарить надежду, позволят вновь почувствовать себя... живым...

Варг уже ждёт меня, и мы отправляемся в одну из пыточных камер этого города. Возможно, вся моя решимость испарилась бы, и возобладал здравый смысл, если бы я увидел убранство этой комнаты до начала сессии, но по договорённости на мои глаза ложится плотная ткань, лишающая меня зрения. Как только мы переступаем порог камеры, и в нос ударяет спёртый воздух с примесью плесени, Варг затыкает мне рот кляпом, а руки связывает за спиной в запястьях и плотно притягивает в локтях, причиняя боль. Потом он куда-то ведёт меня, придерживая за плечи. Когда мы останавливаемся, он в последний раз за этот вечер задаёт вопрос.

— Джей, ты действительно этого хочешь? У тебя есть ещё шанс отказаться, только покачай головой, и я тебя развяжу, но если ты всё же согласен, то просто кивни...

Мне на какой-то миг становится страшно. Вдруг хочется всё прекратить и уйти, но в последний момент вспоминаю слова, произнесённые как в бреду: 'Будь я там в это время, ничего бы не случилось, мы бы все были счастливы'. Я неожиданно чувствую острую необходимость узнать, понять и прочувствовать 'счастье', которое меня ожидало, а для этого есть только эта... только одна... пусть бесконечно длинная, пугающая ночь.

Я киваю. Варг молча дёргает вверх мои связанные запястья, вынуждая согнуться и наклониться вперёд от резкой боли в плечах.

На моих лодыжках затягиваются ремни. Сильно разведённые ноги фиксируются... Я ощущаю себя беспомощным и беззащитным. Чувствую, как он срезает мою одежду. Не спеша скользит острое лезвие, порой царапая и раня кожу. Холодные прикосновения и тянущая легкая боль вызывают мурашки по коже, заставляют вздрагивать каждый раз. Лёгкое прикосновение, почти невесомое, как крылья бабочки, проходит по позвонкам, а затем Варг облизывает порезы. Снова медленное поглаживание спины, затем он сдавливает мои соски и сильно кусает кожу, вызывая нервную дрожь. Я зависим и совершенно беспомощен, задыхаюсь от наслаждения, смешанного со страхом. Не могу предугадать, что ждёт меня в эту минуту, что будет в следующую.

Вдруг он нежно проводит ладонью по моей спине, а потом отстраняется. Пока его нет, холодный воздух, а может, и чувство неизвестности заставляет меня дрожать... Секунды перетекают в минуты, лениво-тягуче идёт время. Невыносимо ждать...

Свист рассекаемого воздуха, удар — и резкая обжигающая боль по спине, по рёбрам, спускаясь к животу... Я сжимаюсь, напрягая мышцы, кожа горит огнём. Снова свист и боль ожога, выгибаюсь, пытаясь уйти, сжимаю зубы, чтобы забыться, не застонать. Опять удар — и кровавая вспышка перед глазами, я задыхаюсь... Ещё удар... ещё ожог... ещё... ещё... Я теряю счёт, растворяясь в океане пронзительной боли, уже текут слёзы из глаз, вырываются резкие хрипы, я не могу кричать, не могу освободиться, но дёргаюсь, причиняя себе ещё больше мучений, отдающихся острой резью в вывернутых руках. Мне кажется, я начинаю сходить с ума от этой изнуряющей боли, а тёмная пульсирующая пустота, захватившая мою душу, вдруг раскалывается и рассыпается острыми ранящими осколками, сменяясь липким ужасом, охватывающим моё существо. Я боюсь, мне страшно, мне нечем дышать, я хочу жить, пожалуйста, отпусти... Я кричу, но вырывается только всхлип, мир взрывается фейерверком огней, он оглушает, уничтожает и возвращает к жизни.

Кажется, что я уже не чувствую своего тела, но жёсткая сильная рука вцепляется в волосы, сильно оттягивая голову назад, а потом резкое вторжение в моё тело, без подготовки, без смазки, разрывающее сжатые мышцы. Я впиваюсь зубами в кляп, пытаюсь уйти, сильнее сжимаясь, чем доставляю себе ещё большую боль, она пронзает всё моё существо, адская, рвущая, выворачивающая...

Темнота...

— Джееееей!!! Джеееей!!! Очнииись!!! Я не хотел!! Прости меня!!! — чей-то голос...

Солёные слёзы... Мне разжимают зубы... Вливают... вливают зелье здоровья. Прихожу в себя. Чёрные синяки и вспухшие отметины от плети... растворяются и исчезают на глазах. Это Варг. Он держит меня на руках. Это его слёзы. А, вспомнил, я хотел боли, что ж, похоже, я её получил. Нет сил пошевелиться. Но я живой, пустота и боль ушли из моей груди, остались только усталость и сильное желание жить, жить, несмотря ни на что...

— Варг, не мешай, я хочу спаааать... — глаза слипаются, я погружаюсь в сон.

На рассвете мы с небольшим отрядом выезжаем из города оборотней. С нами, кроме рабов, Лео и атори, едут ещё четверо воинов. Наш путь в Сумеречный лес проходит через приморский город Лазурный, где как выяснилось, теряется след торговца, купившего Рикки — так зовут сына вождя этого клана оборотней. С людьми сейчас заключено временное перемирие, давшее передышку в этой негласной войне.

Золотистые лучи рассвета окрашивают верхушки сосен, щебечут птицы, весь лес, кажется, наполнен тихими шорохами. Мы едем другим маршрутом и поэтому уже не проезжаем Сумрачное ущелье, где шум воды перекрывал бы все звуки. Я задумчиво смотрю на дорогу, медленно тянущуюся по сосновому лесу. Мое вчерашнее безумие вернуло мне душевное равновесие. Теперь в моём сердце нет любви, нет ненависти, но нет и оглушающей пустоты... Что ж, Варг, теперь тебе придётся сделать нелёгкий выбор: остаться со мной или уйти. В любом случае, меня отпустило прошлое, осталось лишь выбрать будущее...

Глава 21

Варг подъезжает ко мне и, выровняв шаг своего коня, произносит:

— Джей, я раскусил тебя, ты мне солгал...

Меня как будто окатывают холодной водой.

— Ты о чём?..

— О том, кто ты на самом деле.

Я превращаюсь в сплошной клубок оголённых нервов. 'Неужели он обо всём догадался?'

— И кто я, по-твоему?

— Нууу, Джей, насчёт своего возраста ты сильно приукрасил...

— Ага, вот если бы ты меня увидел, то сам бы сказал, что люди так долго не живут... — язвлю я.

— Хватит изгаляться, я серьёзно... В том, что ты женщина, я уже не сомневаюсь, а вот возраст... тебе где-то около 20, а может и меньше...

— Шамаааан... — протягиваю я, облегчённо вздыхая. Потом, немного подумав, спрашиваю:

— И с чего же ты так решил?

— Уж больно часто ты теряешь сознание, а леди в солидном возрасте чрезвычайно выносливы!

— О! — это все, что у меня получается выдать в ответ. — Возможно, я слегка и преувеличила с возрастом...

— Да у вас женщин это самое 'слегка' может оказаться довольно солидным.

— Знаешь Варг, неважно, сколько мне лет, но я... я... уже научилась не доверять людям. И если ты действительно меня любишь, то согласишься пройти испытание...

— Для тебя я на всё согласен!

— Ну... — я начинаю рассматривать и теребить гриву своего коня. — Я хочу, чтобы мы с тобой... во время секса... всегда были... как хозяин и раб...

— ЧЕГООО?!! — у Варга даже голос изменяется. — Только не говори, что тебе сегодняшняя ночь крышу снесла...

— Да нет, мне адски понравилось!!! Честно говоря, я хочу продолжения!!! — глядя на него, чуть ли не скороговоркой выпаливаю я.

— Девочка моя, мне не до шуток! Я потерял контроль над собой! Боюсь, ты многого не помнишь. Ты так кричала, так умоляла... вернее, это был Джей... — Он изучающе смотрит мне в глаза. — Но, правда, прошлое меня отпустило. Его образ сгладился и ушёл...

Он запинается на последнем слове, а потом продолжает:

— Я обещаю стараться впредь не причинять тебе столько боли. И хоть в игре умереть невозможно...

Варг замолкает, смотря прямо перед собой, словно вглядываясь вдаль, а затем резко поворачивается и, поймав мой взгляд, спрашивает:

— Но всё же я не пойму, зачем тебе снова переживать такие острые ощущения?

— Варг, ты не так меня понял! Тебе совершенно не о чем беспокоиться, ведь сабом будешь ты!!!

Оооо, видеть его лицо — высшее наслаждение! Даже конь споткнулся под ним!!

— Сабом? — как-то беспомощно переспрашивает он. — Это что же, я буду... нижним?

— Конечно, раз хозяином буду я! Впрочем, это дело добровольно-принудительное, — моё последнее глубокомысленное замечание встречено недоумённым взглядом и вызывает соответствующий вопрос:

— А если я откажусь?

— Ты просто уйдёшь. Я тебя не держу. Ты свободен.

— Подожди, ты хочешь сказать, что я тебе больше не нужен, не интересен?

— Нет, я такого не говорила, но... ты, наверное, не поверишь... я боюсь быть снова обманута... в реальной жизни. Мне не хотелось бы пережить... предательство от человека, которого я так... полюбила! Тем более, что у меня скверный, стервозный характер... И... и я боюсь, что ты меня из-за этого бросишь... Но если ты выдержишь всё, что я захочу с тобой сделать в этой игре, и ни разу не произнесёшь стоп-слово, пока мы не вернёмся во владения колдуна, то я скажу, где и как меня найти, и соглашусь быть только твоей... в реальной жизни.

— Но я тебя совсем не понимаю, нам и без этой твоей проверки было хорошо! Откуда у тебя появилась эта дурацкая идея?! Зачем это нужно?!!

— Ты против? Я ведь согласилась на все твои фантазии! А ты как-то говорил, что не будешь возражать, если я буду в своей человеческой форме, а не в боевой!

— Я согласен... — говорит он с большой неохотой. А затем с надеждой спрашивает:

— Но ведь ты... не будешь жестока?..

— Не обещаю, но ты сам сможешь сделать свой выбор, и помни, если во время наших игр воспользуешься хоть один раз стоп-словом 'свобода', то тогда... ты должен будешь навсегда уйти из моей жизни!

* * *

Лесная дорога довольно однообразна. К полудню нагретый воздух пропитывается запахом смолы и свежей хвои. Раздаются трели птиц. Легкий ветерок. Шорох сосновых игл. Изредка мелькнёт куница. Слышно, как белка шуршит шишкой, добывая семена. Мне нравится сосновый лес, его чистый покров из золотистой опавшей хвои, да кое-где растущих небольших кустиков малины. Чуть красноватые стволы деревьев и темно-зеленая хвоя. Как будто попадаешь в огромный храм с бесконечными колоннами, стремящимися к небесам, просвечивающим яркой синью через ажурный хрупкий купол...

Лесная дорога как-то сразу, без перехода, вырывается на простор необъятной степи. Резкий контраст величественного и безбрежного. Даже небо становится выше над открывшейся бесконечной и безмятежной равниной. Особенно завораживает ковыль, покрывающий большую часть этого пространства, любое незначительное движение воздуха вызывает волнение серебристого опушения его плодов, и кажется, что рябь или небольшая волна пробегает по фантастическому океану. Резкий булькающий крик какой-то птицы, стрёкот невидимых насекомых и марево прогретого воздуха придают особый колорит развернувшемуся перед нами пейзажу.

Ночевать приходится в пути, разбив лагерь, поставив шатры. Где-то плачет шакал. Стрекочут сверчки. Огромная луна освещает холодным светом бесконечные просторы ночной степи...

Шатров всего лишь два, где мы все размещаемся, оставляя одного часового.

Варг почти сразу засыпает, а я долго ворочаюсь — впечатления последних дней не дают мне покоя, и, сдавшись, я наконец, выбираюсь наружу. Ночной ветер несёт прохладу. Чёрное небо сверкает миллиардами звёзд. Кажется, протяни руку и сможешь достать любую. Вот так и в жизни, вроде бы всё понятно, всё видно, а когда захочешь коснуться, поймёшь, что это невозможно — слишком недоступно и далеко... Я сижу, долго вглядываясь в величие ночи, пока не чувствую, что успокоилось сердце, что просто устал и нужно передохнуть перед новой дорогой...

* * *

Еще засветло прибываем в Лазурный. Красивый город, раскинувшийся на берегу моря. Его центр выделяется своеобразной упорядоченностью: ровные, словно расчерченные под линейку чистые улицы, мощеные желтоватым светлым камнем, невысокие белые домики с красными черепичными крышами. Довольно много деревьев, среди которых выделяются сосны с широкой, раскидистой, похожей зонтик, кроной. Воздух, пахнущий морем. Крики чаек.

Пока не удаётся выяснить, где искать Рикки, поэтому мы вынуждены остановиться здесь. Мы поселяемся в гостинице недалеко от порта. Я занимаю угловую комнату на втором этаже с небольшим балконом и несколькими узкими, но высокими окнами. Они выходят к морю. Варга я заставляю взять отдельный номер, и он выбирает находящийся напротив.

Прежде всего меня интересует представительство гномов, а точнее, ассоциация по добыче руды. Я расспрашиваю, как её найти у управляющего гостиницей, и после этого отправляюсь в квартал ремесленников. Здание ассоциации выделяется своими украшениями из металла: резной конёк крыши, такие же подоконники, большой, но кажущийся лёгким флюгер, увенчанный тройкой летящих коней...

Массивное крыльцо защищено от непогоды широким навесом, выполненным в том же стиле, что и другие декоративные элементы. Кованая дверь гостеприимно распахнута, а за ней находится комнатка с несколькими скамьями для посетителей и ажурная дверь, ведущая в офис, где за длинной стойкой сидит плотного сложения рыжебородый и желтоглазый гном с большим пенсне на витой переливающейся цепочке. Когда я вхожу, он поднимает голову от толстой амбарной книги, и мы здороваемся. Я показываю образец, добытый на Грозовом Перевале. Он долго его рассматривает, беззвучно шевеля губами и ковыряя поверхность ногтем, затем достаёт из узкого длинного шкафчика странный прибор и, взяв миниатюрный молоточек и тонкую пластину из какого-то металла, бережно отделяет тонкий листочек руды. Потом изучает его с помощью этого прибора, обрабатывая поверхность скола какими-то растворами. Наконец, закончив исследования, он поднимает голову и спрашивает:

— Эта руда довольно редкая, ценность такого месторождения высока. Надеюсь, вы здесь не для того, чтобы ограничиться её показом?

— Нет, я нашёл открытое месторождение, и запасы руды там очень большие. Мне бы хотелось, чтобы её добывала именно ваша ассоциация.

Мы заключаем договор на разработку руды, и я сразу же становлюсь одним из богатейших персов в этой игре. Конечно же, эту информацию проверят, но залог, внесённый гномами, составляет значительную сумму. Кроме того, я оформляю ещё один договор, предусматривающий мой выход из игры, в котором указывается, что в этом случае всё переходит к Варгу. Конечно, не хочется думать об этом... но всё же это грустная необходимость. Подписав бумаги, я отправляюсь в торговые ряды.

Приморские базары — это пёстрая, яркая, шумная многолюдная река, разбивающаяся на множество течений, порой замирающих у отдельных лавок с товарами, порой сталкивающихся друг с другом и тогда оглашающих округу резкими криками, и, наконец, выделяющихся в отдельные направления. Гортанные выкрики торговцев, зазывающих покупателей, мычание волов, ржание лошадей, скрип телег, разнообразные шорохи и стук, гомон голосов — всё это поражает своей динамичностью, и кажется, что это отдельный мир, живущий по каким-то своим законам. Я тоже вливаюсь в этот бурный поток...

Однако меня возвращают на землю довольно быстро. Не успеваю я пройти и нескольких торговых лавок, как чувствую, что мой кошелёк, полученный в ассоциации гномов, приобретает некую невесомость. Мне помогает моя воровская ловкость, и я мгновенно вылавливаю паршивца, пытавшегося присвоить моё добро. Он старается от меня избавиться: укусить, лягнуть, вывернуться из моего захвата... Возможно, он боится привлечь к себе излишнее внимание и потому не пытается кричать. Но все его попытки освободиться от меня не имеют никакого успеха: что может сделать хлипкий подросток с опытным воином? Беспомощный и потерявший надежду на освобождение, он от страха безвольно повисает в моих руках. Я не собираюсь его отпускать и буквально вытаскиваю за собой из толпы. Заметив уединённое, тихое и довольно тёмное место между несколькими соседними зданиями — похоже, это конюшни или закрытые загоны для скота, — я пользуюсь этим даром судьбы — уговорами и угрозами вытряхиваю из пойманного неудачника местонахождение гильдии воров. Надо сказать, это достаточно сильная и опасная организация. Её представительства есть в каждом городе и часто даже в небольших поселениях. В зависимости от отношения городских властей или по каким-то другим причинам, гильдия может располагаться как в самых роскошнейших зданиях, так и во внешне убогих лачугах. Здесь же она, как выясняется, находится в одном из игорных домов на окраине города. Отпустив пацана, я тут же направляюсь по этому адресу. Я не люблю такие места, где люди или персы прожигают жизнь, поддавшись минутным соблазнам, где алчность соседствует со слабоумием, азарт с равнодушием, маленький выигрыш с разорением, а мимолётная радость с горьким разочарованием. Нет, не могу сказать, что я не играл... И в реальном, и виртуальных мирах я порою делал ставки, но не с целью обогатиться, а чтобы понаблюдать, как проходит игра, за эмоциями людей или персов. Пока что мне удавалось вовремя остановиться и не уйти с пустым кошельком... Но сейчас мне предстоит серьёзная встреча и, конечно же, не с целью наживы...

Игорный дом отличается торжественностью форм — что-то среднее между архитектурой храма и дворцом бракосочетания. Однако его величественность и помпезность портят две массивные фигуры охранников, стоящих на входе. Фейс-контроль я благополучно прохожу и оказываюсь в самом здании. Шум, гам, сигаретный дым, стрёкот, скрежет механизмов, чьи-то выкрики, запах пота и дорогих духов — всё смешалось, образуя своеобразную атмосферу...

Кое-как проталкиваясь через толпящийся народ, выхожу к небольшой лестнице, под которой находится неприметная дверь. Попав в небольшое тёмное помещение, наталкиваюсь на изучающие и недружелюбные взгляды нескольких человек.

Как известно, все, что происходит в любом из миров, прежде всего узнают именно воротилы преступного мира. Мне же требуется выяснить два вопроса: существует ли возможность снять мой ошейник, минуя хозяина, и какова судьба Рикки и где его нужно искать. Впрочем, со мной отказываются говорить, вежливо предложив удалиться. Я ухожу, но прежде озвучиваю фразу, что моя мечта — стать другом братьев Тени, и оставляю опредёлённую сумму денег. Теперь нужно только дождаться их предложения. Я бы удивился, если бы они отреагировали по-другому.

Вернувшись снова на рынок, покупаю кое-какие вещи, включая различные приспособления для наших игр с Варгом. Уже на выходе меня останавливает девочка в потрёпанной старой одежонке и суёт мне в руки записку, в которой говорится, что если я ещё хочу получить ответы на интересующие меня вопросы, то должен в полночь прийти один к маяку. На это я и надеялся. Бесцельно побродив по городу, к вечеру возвращаюсь в гостиницу и, заглянув в комнату Варга, зову его к себе.

Он неохотно откликается и долго не приходит. Я сажусь в кресло возле окна и достаю новый рабский ошейник, стек и завёрнутый в ткань подарок для моего будущего саба. Когда же он, наконец, входит, излучая недовольство и обиду, я резко говорю:

— Варг, моя дверь открыта — если тебе что-то не по душе, ты можешь уйти и забыть о моём существовании. Ты ведь свободен в своём выборе. Если же ты согласен на мои условия, то должен немедленно, беспрекословно и с радостью выполнять всё, что я приказываю. И сейчас либо ты натягиваешь счастливую улыбку и внимательно ловишь каждое моё слово, либо выметаешься отсюда!

Варг вздрагивает.

— Радость моя, я не знаю, какая муха тебя укусила, но, похоже, что она очень, очень опасная. Я очень надеялся, что ты одумаешься...

— Хватит переводить моё время! Если остаёшься — запер дверь. Разделся. На середину комнаты, чтобы я мог тебя рассмотреть. — Я так разнервничался, что даже выражаюсь отрывисто и неполными фразами.

Варг вцепляется в меня злобным взглядом, но дверь закрывает и начинает срывать одежду.

— Медленно! Плавнее движения! Должно быть эротично!

У него вырывается какой-то сдавленный звук, а в глазах загорается злость. Однако движения замедляются. Оставшись в одних трусах, он мнётся, а я рычу:

— Полностью, Варг! Я сказал, пол-нос-тью!!

Он молча раздевается до конца, явно смущаясь. Руками пытается прикрыть пах. Скорее всего, ему ещё не приходилось попадать в такую ситуацию ни в жизни, ни в игре.

— Руки за голову! — командую я безжалостно. — Я хочу осмотреть своего будущего саба!

'Чёрт! Хорошо, что взглядом нельзя убивать, иначе от меня остался бы только пепел', — мелькает мысль. Я беру стек и подхожу к Варгу. Он прожигает меня взглядом, а я, как будто не замечая, провожу рукой по его напряжённым мышцам груди и живота, а затем захожу за спину.

— Раздвинь шире ноги!

Он делает вид, что не слышит, и я наношу хлёсткий удар стеком по икрам, оставляя красную полосу.

— Раздвинь ноги! Шире! Молодец. Теперь нагнись вперёд!

Его начинает трясти, скорее всего, от злости, и я опять наношу удар, теперь уже по спине. Варг шипит, но подчиняется.

— Хороший мальчик! — произношу я. Он вздрагивает. — Но непослушный! А теперь, проси меня стать твоим хозяином, только искренне, от всего сердца! Так, чтобы я поверил тебе!

Я стою сзади и поэтому не могу видеть выражение его лица, но оно всё равно скрыто под водопадом волос. Он ломает себя, до сих пор ещё не веря, что я могу с ним так поступать. Затем говорит со злостью, словно выплевывая, что мечтает стать моим сабом. Я вновь и вновь заставляю Варга повторять просьбу, пока не слышу смиренный голос. Удовлетворённый этой маленькой победой, требую, чтобы он сменил позу, опустившись на колени, затем надеваю на него ошейник. Варг злится и нервничает. Его, видимо, не устраивает то, что я демонстративно требую этого подчинения, ведь тогда, на Грозовом Перевале, он был расстроен и раздражён из-за того, что я освободил его без взаимного согласия. Но в мои планы сегодня входит лишь унижение. Я требую, чтобы он садился возле моих ног, вставал и передвигался рядом со мной, отставая ровно на шаг. Он явно не понимает, почему я так поступаю. Время постепенно приближается к полуночи, а я ещё не вручил подарок своему непокорному сабу. Когда он снова встаёт, выпрямившись во весь рост и сцепив руки за головой, я беру матерчатый свёрток и требую:

— Варг, попроси меня сделать тебе подарок!

Он без энтузиазма в голосе подчиняется. Когда я медленно разворачиваю свёрток, в глазах Варга мелькает непонимание. Это пояс, выполненный из золота и серебра, со вставками из драгоценных камней. Красивая ювелирная работа, орудие пытки и подчинения. С одной стороны пояс соединяется углом, переходя в широкую и довольно длинную сплошную пластину, к которой крепятся кольца, подвижно соединённые между собой. Это пояс... верности.

— Теперь благодари и проси, чтобы я надел его на тебя!

Варг отшатывается, смотря на подарок в моих руках так, словно видит ядовитую змею. Я пожимаю плечами.

— Как хочешь, можешь сказать стоп-слово, и ты свободен, я уже устал повторять это тебе!

— Джей, ты... такая жестокая... лучше свяжи и избей... избей до потери сознания... изнасилуй, но... прошу, не унижай меня так. Да, я виноват... я был жесток... не справился со своими эмоциями, но... ты...

— Варг, здесь это не обсуждается. Разве унизительно выполнять просьбы человека, которого любишь? Или это лишь обман, и нет никакой любви?

— Ладно, — говорит он бесцветным голосом и, натолкнувшись на мой взгляд, добавляет:

— Прошу, надень на меня... этот пояс... хозяин.

Я подхожу, достаю масло, готовлю сначала подарок, а потом и член Варга, на который аккуратно надеваю конструкцию из колец, а затем, затянув, регулирую ремень вокруг талии, застегиваю его, замкнув, и вешаю ключ на цепочку на своей шее.

— Ну как, понравилось украшение? Я его для тебя полдня выбирал!

— Мой... мой... он как в клетке, может и в дорогой... но как пленник в тюрьме!! А ты... ты — жестокий палач! — я впервые слышу такой расстроенный голос.

— Не обольщайся, это всего лишь намордник! Видишь, твоя плоть дышит и даже способна играть! Я не палач и не тюремщик, а всего лишь дрессировщик... Кстати, когда я выбирал тебе это чудо инженерной и ювелирной работы, многое из увиденного могло выдержать прямой удар меча, и ты бы этого даже не ощутил. Кроме того, в одних конструкциях ты бы не смог застегнуть штаны, а в других пришлось бы присаживаться, как женщине, если бы захотел справить малую нужду! — глаза у Варга расширяются и темнеют.

— Так что теперь поблагодари своего Дома за подарок!

У моего непокорного саба явно кончается терпение, скорее всего, он и не предполагал, что мы так проведём вечер.

Всё же я слышу желаемое и выпроваживаю новоиспечённого раба в его комнату. Потом спускаюсь с балкона на улицу и отправляюсь к маяку. Времени уже остаётся в обрез.

Глава 22

Я вовремя добираюсь до условленного места. Маяк находится в южной части города на скалистой косе, уходящей в море. Невысокие волны с шумом разбиваются о камни. Поднявшийся к вечеру ветер треплет мою одежду. Небо заволокло тучами, и в этой бездонной черноте яркой путеводной звездой горит огонь на высокой башне.

Я пробираюсь почти на ощупь, стараясь не поскользнуться в кромешной тьме. Наконец достигаю самого маяка и, выбрав крупный камень неподалёку, сажусь на него, ожидая связного. Через пару минут слышу тихий шорох, и почти тут же раздаётся гнусавый голос:

— Не оборачивайся! — звук приближающихся шагов за спиной, и мне на колени падает кусок ткани. — Завяжи глаза!

Подчиняюсь и затягиваю повязку из плотной материи. Чьи-то руки ощупывают моё лицо, проверяя... затем отстраняются...

— Встань! Ноги на ширине плеч! Руки раскинь в стороны!

Снова прикосновения, теперь более жёсткие — по всему телу обыск. У меня с собой комплект тех самых отмычек и щупов, что получил в городе оборотней, небольшой масляный шестиугольный фонарик с единственной прозрачной стенкой, длинная, лёгкая, но прочная верёвка с тройным крюком — 'кошкой', боевой нож с широким лезвием и несколько хорошо сбалансированных метательных — всё, что может пригодиться вору для выполнения задания. Закончив процедуру и забрав все эти предметы, человек разрешает мне опустить руки и, подталкивая в спину, куда-то ведёт. Через несколько шагов слышу скрежет ржавого замка и скрип открываемой двери, сырой, спёртый воздух бьет в лицо, меня осторожно толкают вперёд, предупредив о ступеньках. Похоже здесь ещё один человек... Да, он несёт факел, который маячит неясным светлым пятном через мою повязку. Долго, очень долго, кажется целую вечность спускаемся вниз по винтовой каменной лестнице. Снова остановка и жалобный звук следующей открываемой двери. Продолжаем движение, судя по звукам, в каком-то тоннеле, скорее всего, даже лабиринте подземных ходов... Порой слышен всплеск, шуршание мелких осколков камней под ногами, глухой стук наших шагов, треск и шипение огня горящего факела, падают редкие капли воды. В коридорах застоявшийся воздух закрытого подземелья. Так много поворотов! Так длинен путь! Но вот, наконец, опять остановка, снова скрип несмазанных петель, и мы попадаем в какое-то здание, а через несколько минут меня выводят на улицу и сажают в экипаж. Я не пытаюсь снять повязку и не стараюсь просчитать путь — это совершенно бесполезно. Я просто жду...

Снова куда-то ведут... это здание... слышны голоса. Понимаю, что мы добрались.

— Странно, — властный голос привлекает моё внимание. — Мы думали, ты пошутил насчёт дружбы с братьями Тени. А мы не терпим подобного, тем более от паладинов. Однако, похоже, ты знаешь, что мы потребуем от тебя определённых гарантий...

Он замолкает, давая мне ответить.

— Да, я готов выполнить ваше задание, но только если оно не будет во вред всему городу или конкретному человеку... — говорю я.

— Ого! Да ты прямо святоша! — он буквально взрывается от смеха. — Вор и борец за правду! Честный вор! Святой вор!

Я молчу, да и что можно на это сказать?.. В общем-то, звание паладина и навыки вора не сочетаются... но, кто его знает, у меня-то это получается...

— Ну ладно! У меня есть задание для тебя. Нужно выкрасть письма, которыми шантажируют важную даму, они находятся у одного влиятельного лица. Этот человек знает почерк любого местного вора, а ты чужак, да и из-за твоего ремесла подозрение в последнюю очередь падет на тебя. Кроме того, этот дом сейчас пуст, хозяин вернётся только завтра, не раньше полудня. Охраны там нет, владелец слишком жаден для таких затрат. Тебе предоставят план здания и даже сообщат о предполагаемом местонахождении этих писем. Крадёшь их и возвращаешься к маяку, там тебя будут ждать на рассвете. Перед тем как отдать, сам сможешь убедиться в их содержании — если у тебя возникнут сомнения, там же и получишь ответы на свои вопросы.

В небольшой комнатушке, куда меня отводят, и там уже снимают повязку, я изучаю план, а затем забираю свои вещи. Когда я готов к выполнению поручения, мне снова завязывают глаза и отвозят куда-то, теперь уже в экипаже. Меня высаживают за пару кварталов до нужного дома. Безлюдная улица тёмна и лишь кое-где освещается неярким дрожащим светом масляных уличных фонарей. Тенью сливаясь с окружающей местностью, я скольжу вдоль фасадов домов, под деревьями, вплотную к заборам...

У нужного мне особняка массивные двери, зарешёчены окна, но на чердаке есть окошко, куда я легко проникаю, воспользовавшись верёвкой с кошкой. Всё оказывается слишком просто, даже люк, ведущий вниз, легко открывается, несмотря на свою массивность... Однако его замок кажется мне странным. Я таких никогда не встречал. Раздумывать над его конструкцией времени нет, и я прыгаю вниз в узкий, тёмный и длинный коридор.

Нет слов, чтобы описать всю глупость моего поступка. Это меня так расстраивает, что я впервые действительно чувствую себя блондинкой. Во-первых, с силой лязгает замок наверху, уничтожая надежду на возможное быстрое отступление, а во-вторых, я вдруг понимаю, что не один здесь. С разных сторон коридора ко мне приближаются две огромных собаки. Их не видно, но я узнаю их по тяжёлому звуку шагов, стуку когтей и дыханию. Я инстинктивно вжимаюсь в стену. Будучи человеком, справиться с ними не смогу. Превращение моего тела происходит почти мгновенно, и тут же оба пса с рычанием прыгают, пытаясь вцепиться мне в глотку, но их зубы лишь бессильно скользят по упругой чешуе, покрывающей мою шею. Я теперь хорошо вижу в темноте. Это огромные волкодавы. Мощные, но в то же время грациозные звери — я не хочу убивать. Хотя их шеи защищают широкие ошейники с длинными заточенными шипами, я хватаю обоих лапами за шкирки и начинаю трясти так, как будто хочу выбить всю пыль из их шерсти. Вначале они извиваются, рычат, пытаются вцепиться в меня, но вскоре начинают скулить и, наконец, замолкают, безвольно повиснув в моих руках. Я кладу их на пол и, не отпуская, вновь становлюсь человеком, затем каждого пса ещё пару раз встряхиваю, закрепляя своё положение победителя. Только потом одеваюсь и собираю свой инструмент. Огромные псы, признав во мне вожака, как привязанные ходят за мной по дому. Они красивы. Жаль, нельзя взять их с собой. Кабинет, где хранятся бумаги, нахожу быстро, даже сейф не приходится открывать — они лежат в потайном ящике стола. Забрав весь компромат, покидаю дом через неприметную дверь, выходящую во двор.

Я прихожу к маяку ещё задолго до рассвета, но там меня уже ждут. Отдав злополучные письма, узнаю, что мой ошейник снять не удастся. Неделю назад тайное общество помощи беглым рабам было уничтожено живыми мертвецами. Исчезли все — и мёртвые, и раненые, и живые. А вот насчёт Рикки мне сообщают, что смогут помочь, но только если я выполню ещё одно задание. Я хочу отказаться, учитывая, что меня отправили в этот особняк, не предупредив о ловушках и собаках, но подумав, решаю всё же согласиться, так как своими силами мы не сможем найти и забрать молодого оборотня у торговца. Тот очень влиятелен среди преступных кругов, и на его стороне законы этого мира. Мы договариваемся, и вечером, после заката, я должен снова явиться в это же место. Но сейчас я свободен.

В гостиницу успеваю прийти ещё затемно. Раздевшись, падаю в постель как подкошенный и сразу же засыпаю.

Будят меня, конечно же, горестные вопли и причитания Варга. Он заваливается в номер и, скинув халат, начинает демонстрировать мне свою утреннюю эрекцию. Пояс верности мешает, но, честно говоря, не так уж и сильно. Однако Варг так стонет, что я не выдержав, в чём был, выбираюсь из постели и подхожу к нему.

— Видишь изверг, что ты с нами сделал! — в очередной раз жалуется он.

Меня внезапно посещает шаловливая мысль, и я, недолго думая, говорю:

— Хороший пёсик!

И, нагнувшись, целую влажную головку его члена. Варг взвывает, и в этот момент с грохотом распахивается дверь в мою комнату и раздаётся громкий возмущённый крик Лео:

— Аааа! Веселитесь, мальчики!!! Вы сволочи!!! Сами сексом занимаетесь, а нам приходится вашего атори нянчить! Заметьте, ВСЮ ночь!

Варг при первых же звуках голоса беса начинает метаться по комнате, пытаясь прикрыть пах руками, в конечном итоге прыгает в мою постель и натягивает на себя одеяло. Однако Лео успевает заметить на нём пояс верности и, неожиданно оборвав свою гневную речь, вдруг разве что не замурлыкав, произносит, быстро перемещаясь в сторону моего саба:

— Какая пррррелесть!!! Я хочу рррассмотрррреть!!!

Когда он оказывается возле моей кровати, я получаю возможность насладиться зрелищем, под названием 'перетягивание одеяла'. Лео с охотничьим азартом пытается стянуть его, а Варг стойко в него заворачивается. Впрочем, исход схватки уже предрешён. Бес с победным кличем срывает одеяло и откровенно наслаждается конструкцией пояса. Кстати, к этому моменту от эрекции Варга уже и следа не остаётся.

— Джей! Это ведь твоя идея, я прав?!! — выдыхает Лео с восхищением.

Рычание Варга и мой полный гордости голос раздаются одновременно:

— Да, конечно же, прав!!!

— Джей! Я хочу такой же!!! — неожиданно ноет Лео.

Мы с Варгом застываем от неожиданности и, скорее всего, напоминаем сейчас собой двух близнецов: у обоих вытягиваются лица, округляются глаза, и отвисают челюсти. Взглянув на наши рожи, ушлый бес сразу же понимает направление наших мыслей. Он разражается хохотом и выдаёт:

— Нет! Не для меня лично, а для Гая!

— Какого Гая? Того раба, который с тобой? — удивлённо спрашиваю я.

— Он не раб! Я его сразу же освободил! Разве можно любимого человека держать в рабстве?!!

— Но на нём же ошейник!!! — потрясён я до глубины души.

— Он есть, но неактивный в отличие от того, который сейчас на Варге.

— Это как понимать?..

— Нуу, магические вещи всегда переливаются от наполняющей их энергии, вот у Варга он отливает жёлтыми бликами, а у моего Гая он — просто полоска металла.

'Чёрт, вот же я невнимательный, мне же ещё призрак говорила об этом!' — Я снова ощущаю себя блондинкой (уже ВТОРОЙ раз за эти сутки!), ведь активированный ошейник, который я надел на Варга, делает его опять моим рабом, полностью подчиняя и не давая свободы выбора.

— Скажи, а ты можешь убрать эту магию?

— Конечно, могу. Для тебя Джей — всё что угодно! Только вначале ответь, где ты достал пояс верности.

Я рассказываю, как найти лавку торговца, а Лео обезвреживает ошейник и требует, чтобы мы немедленно забрали атори. За ним я, естественно, отправляю Варга, и со словами, чтобы он больше не беспокоил меня до полудня, вновь засыпаю.

* * *

Атори оказывается подвижным и любознательным. Он успевает подружиться со всеми, кроме Гая, на которого шипит, как рассерженный кот. Несмотря на пережитое потрясение, нас он не боится. Но спать один категорически не хочет, вот и приходится Лео брать его к себе в постель. Атори кормят кровью пленных, захваченных с собой. Рабы, предназначенные для кормления, вздрагивают от каждого шороха и смертельно боятся маленького кровососа. Их содержат в отдельной комнате, практически без удобств. В этом мире во многих гостиницах для рабов предусматриваются специальные помещения, располагающиеся в подвалах и предоставлявшиеся по желанию рабовладельца. Сбежать пленники не могут не только из-за крепких замков, но и из-за своих рабских ошейников. Впрочем, наши рабы всего лишь расплачиваются за свою жестокость.

Атори, пробыв полдня вместе с Варгом, намертво прилипает к нему. Впрочем, меня это устраивает, ведь вечером снова придётся идти за заданием, и лучше чтобы об этом никто не узнал.

О Рикки больше ничего не известно. Даже оборотням, сопровождающих нас, собрать о нём информацию не удаётся. Поэтому остаётся только один путь — сотрудничество с гильдией воров.

Вечером я иду в город. Знакомлюсь с его архитектурой и достопримечательностями, узнаю последние новости. Возвращаюсь с прогулки в сопровождении тех самых собак-волкодавов, с которыми познакомился во время выполнения своего задания. Хозяин, поняв, что выкрали документы, их жестоко избил и выкинул вон из своего дома. Я нашёл обоих псов за городом недалеко от свалки. Они были изранены и в плохом состоянии, я вылечил их и отвёл к себе в номер. Естественно, сначала собак не хотели пускать в гостиницу, но деньги порою творят чудеса...

Вечером, когда все расходятся по своим комнатам, я снова отправляюсь к маяку. Я знаю, что меня не будут искать. Варг спит вместе с атори, а в моей комнате остается пара злобных волкодавов...

Глава 23

Море штормит. Рёв бьющихся волн, летящие солёные брызги, мокрые, скользкие камни и мгла — одна сплошная романтика по пути к месту явки! Но я вышел вовремя и не боюсь свернуть себе шею на этом проклятом пути.

В этот раз встреча проходит совсем по-другому: меня заводят в комнатушку, расположенную в основании маяка. Она плохо освещена несколькими мерцающими масляными светильниками, два из которых ютятся на старом, деревянном, потемневшем от времени столе, стоящем возле небольшого оконца и частично заваленном бумагами. Рядом сидит человек, откинувшись так, что лицо его находится в тени.

— Я знал, что ты придёшь, — говорит он. Его голос мне знаком, именно он поручал мне похищение компромата. Он продолжает после небольшой паузы:

— Для тебя есть задание. Как и договаривались, ты его выполняешь, и мы возвращаем тебе щенка-оборотня.

— Вот как, в прошлый раз вы подставили меня...

— Это была проверка, — насмешливо перебивает он, — в доме были только собаки, но будь ты одним из стражей закона, ты узнал бы об этом и вряд ли решился проникнуть в дом. Кроме того, мы хотели выяснить твои способности, тем более что сегодняшнее задание довольно сложное. Впрочем, я думаю, паладину его будет выполнить легче, чем кому-то другому.

Он замолкает, пристально разглядывая меня.

— Я должен знать, в чём оно состоит, — резко отвечаю я.

— В местной тюрьме заключён один из боссов Тени. В Россе, как ты наверняка уже успел заметить, магия не приветствуется. Однако здесь, в Лазурном, находится одна из самых надёжных тюрем, и это из-за магического щита. Он оповещает стражу о местонахождении нарушителя, как только тот оказывается на охраняемой территории, а так же о том, если заключённый вдруг окажется без сопровождения. Здесь правда есть уязвимое место — магия не реагирует на рыцарей и паладинов. Но всем известно, что обладатели таких профессий не могут быть ворами, для этого нужны совсем другие навыки. И ещё, как бы мы маскировались, защита сразу же определяет нашу суть. Конечно же, там есть сторожа, падкие на деньги, но никто из них терять свою работу не хочет, и они только снабжают нас информацией. Сегодня никто из моих стукачей не работает, поэтому мы и можем организовать побег. Вот здесь все карты, необходимое снаряжение и одежда для маскировки, — он показывает мне бумаги, лежащие на столе, и даёт небольшой рюкзак.

Я изучаю схемы тюремного здания и отдельных блоков, сопоставляю их с продуманным гильдией планом по освобождению босса. Особых нареканий, в общем-то, нет, но вот последний этап побега вызывает у меня бурю возмущения, особенно когда я вижу две длинные тонкие полые трубки, предназначенные для дыхания под водой... В конечном итоге, мне всё же приходится признать этот путь единственно верным решением. Утешает лишь то, что пройти через это мне придется не одному, а вместе с крутым мафиози...

* * *

Я возвращаюсь уже под утро. Несмотря на то, что уже довольно светло, мне удаётся пробраться никем незамеченным. От усталости падаю с ног, но вспоминаю ворвавшегося вчерашним утром Варга и через силу заставляю себя привязать своих четвероногих охранников к кольцу, прочно закреплённому в стене. Как я добираюсь до кровати, уже не помню...

Назойливый звук... Зажать уши, свернуться калачиком. Протяжный вопль, переходящий в рёв, сливающийся с рычанием псов... Чёрт, как хочется спать! Веки словно налиты свинцом — глаза не открываются. Такая тяжёлая голова... Мысли путаются... Спааать!!! Как же я хочу спааать!!! Не надо, не будите меня!!! Но под такой шум уснуть невозможно!!! С огромным трудом всё же заставляю себя взглянуть на назойливого нарушителя сна. Даже не нужно было делать таких героических усилий, чтобы понять, кто здесь орёт. Я зол, нет, я просто в ярости, но нет сил и желания вытолкать Варга прочь, однако безнаказанным этого не оставлю. Рычу:

— Дверь закрыл, разделся и сел на ковёр, — вяло, с трудом указываю на место рукой, а затем рявкаю на озверевших собак:

— А ну заткнулись! Это свой! Молчаать! — они затихают. — Сидеееть!!!

Аж не верится, в комнате тишина!!! Но это очень обманчиво! Варг, злой и расстроенный, усаживается и начинает бубнить:

— Джей, сними с меня ЭТО, ну не будь же таким...

Даже сквозь сонную пелену мне чудится тихое слово 'ублюдком'.

— Что ты сказал?!! — я пулей вылетаю из постели, мгновенно взбодрившись. От саба слышать такое... Я готов уже врезать, но вижу радостный блеск его глаз. Ну да, Варг же думает, что я всё это устроил из-за той жёсткой сессии, произошедшей в городе оборотней. Он не хочет быть мне обязанным и думает, что через боль искупит свою вину, успокоит совесть. Нет Варг, я никогда не скажу, как ты изменил мою жизнь, уничтожил будущее и осквернил прошлое. Такой простой жертвой, пусть даже сильной физической болью, ощущаемой в игре, ты никогда не сможешь расплатиться за то, что сделал со мной. Но твоё раскаяние... а есть ли оно, ко мне настоящему? Или это только злость и обида хищника, потерявшего свою добычу, когда она уже была беспомощна в твоих сомкнутых зубах, и ты успел почувствовать её кровь, муки и страх. Да, ты видишь сломленных близких тебе людей, я не хотел этого... даже не думал о том, что может ждать их за мой побег, но ведь они предали... продали меня в рабство, как животное... Я сам выбрал свою смерть. Мне жаль, что так получилось, но пройти через то, что вы мне так долго готовили... Не знаю... Порой в моей душе разверзается бездна... эта чернота притягивает как магнит, засасывая все мои чувства, затягивая меня всё глубже и глубже... и нет пути для возврата...

Я прихожу в себя, стряхивая напряжение. Моя рука с силой вцепилась в волосы Варга, оттягивая голову назад, а сам я нависаю над ним, сидящим, и пристально смотрю в глаза... Как близко... Он бледный, его губы немного дрожат, тело мокрое от пота. Ему страшно! Варг боится меня!!! Что он увидел? Что так могло его испугать? Он тот единственный человек в моей жизни, кто подарил мне тепло, хоть немного... раньше я никогда не знал таких чувств. Я видел лишь ненависть, злость, презрение... а сейчас... потерпи... потерпи Варг, я не буду мстить за ту боль, которую ты мне подарил, но я хочу быть уверен, что у тебя появится смысл жить дальше, и ты уйдёшь из игры, будешь искать меня, ненавидя, мечтая растоптать, подчинить, отомстить. Ты будешь ради этого жить...

Я отпускаю его волосы и отрывисто произношу:

— Встал! Ноги на ширине плеч! — Варг вскакивает при первых же звуках моего голоса. А я отхожу чуть назад, и, улыбаясь, рассматриваю обнажённого саба. Затем неспешно снимаю пояс верности. Если у Варга и были затруднения с утренней эрекцией, то сейчас от неё не остаётся и следа. Я медленно возвращаюсь в постель и холодным, бездушным голосом продолжаю:

— Сел! Так, чтобы я тебя видел. Ноги раздвинь! Шире! Хорошо. А теперь ласкай себя!

Варг вздрагивает, но не перечит. Он начинает делать размеренные движения, он старается, но плоть не поддаётся. Возбуждение не приходит. Я сочувствующе замечаю:

— Кажется, кто-то просил меня снять пояс верности? А зачем? Я не вижу причины для этого!

Причина действительно в жалком состоянии. Я не могу понять, что именно так повлияло... А Варг, со злости закусив губу, сжимает сильнее свой непослушный орган и увеличивает амплитуду движений. Я медленно подхожу к нему, захожу сзади и сажусь, плотно прижавшись грудью к его спине, переплетая его ноги со своими. Он вздрагивает от моих прикосновений и явно напряжён.

— Расслабься, я не съем тебя!

Чуть откинувшись назад, он выполняет мой приказ. Мы как единое целое. Прикосновение его кожи, его запах... Я оттесняю руки Варга своими, и, обхватив член, начинаю его возбуждать. Вначале ничего не происходит, но вот я ощущаю, как крепчает его плоть и учащается дыхание. Первый стон срывается с его губ. Он отвечает, толкаясь в мои руки. Тепло его тела, сбивающееся дыхание, время останавливается для нас обоих. Варг замирает, его мышцы каменеют и вдруг резко начинают сокращаться, живот дрожит мелкими волнами удовольствия и, наконец, он с криком кончает. Сперма разбрызгивается толчками, разлетаясь и попадая ему на грудь, живот, мне на руки... Он безвольно откидывает голову назад, мне на плечо... Я чувствую, что тоже возбуждён...

— Ооооооо! — Я с испугом резко поворачиваю голову в сторону двери. — Мальчики, вы устроили такой фейерверк в честь моего появления!!!

'Лео!!! Варг, скотина, дверь не закрыл!' — мысли бьются, как пойманная в силок птица, но, впрочем, я не знаю, кому сейчас хуже из нас двоих, устроивших тут целое представление. Собаки почему-то молчат, только скалят зубы, поэтому я даже не могу предположить, когда и в какой момент нашей игры вошёл этот бес.

— Джей, я знаю, что есть люди, делающие шикарный минет, потрясающе отдающие своё тело, но вот о таких умелых руках... Если бы не видел собственными глазами, никогда бы не поверил, что такое возможно!!! Может мне тоже взять у тебя пару уроков?! — он смеётся, возвышаясь над нами, а мы с Варгом, раздетые, сидим на полу, пунцовые от смущения — бежать всё равно нет смысла, и приходится выслушивать его, стараясь сохранить остатки самообладания.

Он замолкает, а потом недоверчиво тянет воздух, словно обнюхивая нас.

— Потрясающе! Это же надо, какой редкостный парфюм у кого-то из вас! Джей, мне кажется, или на самом деле этот запах исходит именно от тебя?! — у Лео от охотничьего азарта аж зажигаются глаза. А я наивно полагал, что больше покраснеть уже невозможно, но видимо ошибся: мне становится жарко и душно, а руки внезапно начинают дрожать.

— Это 'Альпийская свежесть', — отвечаю я неуверенно, с ужасом вспоминая, что заклинание было из лавки всем известного и незабвенного... ага, умельца.

Поводя еще раз носом, Лео вдруг сгибается от смеха, всхлипывая и слегка подвывая.

— Джеееей! Я теперь могу точно сказать, почему в древности ароматические вещества назывались БЛАГОВОНИЯМИ!!! 'Альпийская свежесть' — это шедевр!!! Яркое ощущение, что эти высокогорные луга обделали, причём не птички, не динозавры, а куча туристов, съевших пропавший гороховый суп! Ладно, мальчики, не буду вас отвлекать, но если и завтра дверь не закроете, то я приду вместе с Гаем!!! — он царственно разворачивается и важно выплывает из комнаты, бесшумно прикрывая за собой дверь.

Моё возбуждение бесследно исчезает. Я глубоко вздыхаю, встаю и беру пояс верности. Варг не сдвигается с места и умоляюще ноет:

— Джей... — но, натолкнувшись на мой разъярённый взгляд, запинается. — Хозяин, пожалуйста, я сделаю всё... всё, что ты попросишь, но только не надевай на меня эту штуку, — весь вид его излучает надежду. Мне хочется заставить его надеть это орудие пытки, но я не могу. Видеть его потерянным и униженным желания нет.

— Варг, — говорю я каким-то бесцветным голосом, — выметайся отсюда, и чтобы до вечера сюда никто не входил.

Он выходит, а я, с трудом добравшись до постели, падаю на неё, но сон так и не приходит. Меня вновь будоражат воспоминания о прошедшей ночи.

* * *

Пробраться в тюрьму для меня оказалось не сложно: то ли из-за отсутствия побегов среди заключённых, то ли из-за уверенности в надёжности магического щита, но стража здесь явно не утруждает себя излишней работой и дисциплиной. Я проникаю внутрь основного здания через вентиляционный ствол, выходящий на крышу. Сама шахта отвесна, в ней дует пронизывающий холодный ветер. Её боковые тоннели — воздушные рукава — сделаны из тонкого, довольно гулкого металла, и вряд ли смогут выдержать двух человек. Каждое моё движение сопровождается жутким скрипом соединений, прогибом и постаныванием из-за моего веса нижней стенки этого вентиляционного хода. У меня замирает сердце от каждого резкого звука, издаваемого этим ненадёжным укрытием. Будь охрана хоть чуть-чуть повнимательнее, меня уже давно бы нашли, но повезло, что никто не поднимает свой взгляд к этому громоздкому сооружению под потолком. С чувством огромного облегчения, я, наконец, достигаю неприкреплённой решетки и соскальзываю в маленькую комнату. Ночью стражники сюда не заходят. Поставив на место заслонку, я её закрепляю, взяв винты в условленном месте. Так никто не сможет сказать, каким путём кто-то проник в это здание.

Переодеваюсь в форму охранника. Теперь я могу свободно ходить по тюрьме, хотя и соблюдая меры предосторожности. Ключ от нужной камеры добываю довольно долго, так как он висит на стене возле дежурного, сидящего за столом. Приходится ждать, пока он на несколько минут не покинет свой пост. Вывести незаметно из камеры заключённого не получится, но можно сделать вид, что конвоируешь его для допроса. Однако проникнуть в тюрьму несравненно проще, чем выбраться из неё. А попытка провести с собой заключенного — обречена на провал. Именно поэтому был продуман необычный и крайне... неэстетичный план побега через коллектор, а попросту — через нужник. Да и другого выхода тут нет. Здесь все отходы и сточные воды накапливаются в большом резервуаре, а в определённое время вонючая жижа сливается в городскую канализацию. Это происходит только раз в сутки, да и кто сунется в эту выгребную яму? Но нам приходится. Босс Тени — счастливчик, не знает, через что ему придётся пройти, и даже идя под моим конвоем, не догадывается о близкой свободе. Он считает меня одним из многочисленных охранников. Он чувствует что-то неладное, только когда мы прибываем на место, но я, согласно инструкциям, применяю специальное заклинание полного подчинения, и он безропотно выполняет все мои требования. Я же в полном сознании и по своей воле барахтаюсь в этом дерьме, дыша через трубку...

Впрочем, вспоминать мне больше уже не хочется. И как мы потом не отмывались, но запах, казалось, намертво въелся в кожный покров. Пришлось применять заклинания. Ну боссу, понятно, импорт отдали, а мне — 'Альпийскую свежесть', где в аннотации к магическому продукту указано, что он может использоваться для любых загрязнённых поверхностей, в том числе и для чувствительной кожи, а как достоинство было подчёркнуто то, что он 'и микробы убивает'. Лучше бы он просто справлялся со своим назначением...

* * *

Просыпаюсь я уже в полдень, привожу себя в порядок, выгуливаю лохматых охранников, затем отправляюсь на базар. Город гудит, как улей рассерженных пчёл. Повсюду проверяют документы. Ищут сбежавшего заключённого. Но меня практически не останавливают, может, только пару раз, да и то, из чувства выполняемого долга. Кто может заподозрить святошу в таком чёрном деле?..

В Лазурном, как и в других городах, есть невольничий рынок. Я прихожу к тому купцу, к которому меня направила гильдия. Он отдаёт мне Рикки как проданного раба. Мальчик худенький, практически обнажённый, не считая набедренной повязки, и мелко дрожит, но внешних признаков насилия нет. Я тут же, в ближайшей лавке, покупаю для него одежду, и он заметно успокаивается, хотя и остаётся напряжённым весь путь до самой гостиницы. Только встретившись с посланными его отцом оборотнями, он наконец-то начинает приходить в себя. На все вопросы я отвечаю, что случайно наткнулся на него у торговцев, а описание внешности у меня было. Возможно, никто и не верит моему объяснению, но любопытства больше не проявляют. Вечером все посещают храм для сохранения своих навыков и обозначения точки возврата в игру. Этот день последний для нашего отряда: завтра оборотни возвращаются домой, а мы отправляемся на корабле в свой путь, к Сумеречному лесу...

* * *

Утро почти безветренно. По высокому, пронзительно голубому небу бегут легкие белые облачка. Кажется, ничто не предвещает беды. Оборотни провожают нас на корабль. В порту шумно, у всех проверяют документы, обыскивают корабли, но мы подозрений не вызываем и спокойно проходим на борт роскошной пассажирской каравеллы — это вместительное, быстрое и маневренное судно. Изящество корпуса, высокие борта и в основном треугольные паруса на косых реях придают ему экзотический вид. Только на фок-мачте прямой четырёхугольный парус, и там же находится корзина для наблюдателя. Каюты, правда, небольшие, но рассчитаны на четырёх человек. Узкие кровати привинчены к полу. Мы поселяемся вместе с Варгом, атори и одним из рабов. Лео с Гаем — вместе с двумя другими. Впрочем, рабами мы меняемся каждый вечер.

Три дня тянутся как целая неделя, без особых новостей и приключений. Скука уже становится нашей спутницей. Но утро четвёртого дня, похоже, решило исправить наше бедственное положение... и встречает нас почерневшим на востоке от быстро надвигающейся бури небом...

Глава 24

Это гигантский циклон. Чёрные плотные облака сливаются с бушующими огромными волнами. В безумии схлестнувшихся стихий сверкают яркие молнии. Матросы сворачивают паруса, обвязывая и закрепляя их на реях. Они спешат. Вся команда корабля работает как единый, слаженный механизм, но в то же время многие нервничают, даже капитан: нет — нет да и оглядывается на приближающийся шторм. Буря настигает неумолимо. Она мчится на нас с фантастической скоростью. Всё нарастающий шум постепенно переходит в оглушительный рёв. Последнее, что мы слышим — приказ капитана, отданный пассажирам: 'Немедленно покинуть палубу'.

Мы собираемся все вместе в одной каюте, даже собаки притихли и жмутся к ногам. Корабль качает. Волны бьются о борт. Но вдруг, в один миг, море словно сходит с ума. Наша каравелла взмывает в небо и, достигнув его в какой-то неведомой точке, резко падает вниз, с оглушительным звуком погружаясь в воду... и снова взлетает. Та качка, с которой я столкнулся в начале игры, была лишь жалким подобием этой. Но затонувший корабль — двухмачтовый торговый когг — не мог сравниться с этой красавицей каравеллой. Она стонет, кричит и бьётся, сражаясь с кошмарным циклоном. Скрип, скрежет, рокот волн, сумасшедшая тряска, грохот молний и завывание ветра — всё смешалось. Мы сидим в полном молчании, держась друг за друга и за кровати, намертво прикреплённые к полу. Кто-то начинает молиться, кого-то мутит. Всех пугает буйство стихии...

Внезапно качка исчезает, смолкает уставший корабль, даже звуки циклона начинают стихать, и в этой возникшей оглушающей тишине вдруг протяжно взвывают наши собаки...

Мы с Варгом и Лео выскакиваем на палубу корабля. То, что предстаёт перед глазами, вызывает не меньший шок. Спокойное, даже слишком спокойное море, яркое солнце и ни облачка над головой, а вокруг такого безмятежного мира крутится почерневшая от ярости буря, освещая грозовыми молниями взбесившуюся стихию и вздымая огромные волны. Такое ощущение, что мы находимся в какой-то дьявольской воронке, которая быстро смещается, и вот-вот её адский край снова накроет нас своим чудовищным кошмаром.

— Глаз бури!!! Глаз бури!!! Это сама смерть!!! — раздаются панические крики людей.

Все напуганы. Пассажиры, вышедшие на палубу, молятся, с ужасом наблюдая за неожиданным апокалипсисом, а матросы — кто подвязывает растрепавшиеся паруса, кто выбрасывает за борт балласт. Боцман и капитан, кажется, сохраняют спокойствие, но выглядят напряженными. Штормовая стена неумолимо приближается, а другого пути у нас нет. Мы спускаемся вниз, и через пару секунд начинается ад...

* * *

Вечером море спокойно, небо очистилось от облаков. Нам повезло, что корабль сделан на совесть, хоть без потерь и не обошлось. Несколько человек получили ранения, двоих смыло за борт, одну мачту срубили во время атаки циклона. Но жизнь уже вступила в свои права, и началась рутинная повседневная работа. Часть матросов ремонтирует корабль, кто-то моет палубу, заваленную всяким мусором и длинными морскими водорослями, и через некоторое время только неожиданный для глаза провал в парусном вооружении судна да следы ремонта напоминают о буйстве природной стихии...

Я возвращаюсь в каюту один, слишком много сегодня выпало нам впечатлений. Притихшие собаки забились под мою кровать и явно не спешат покидать это место. Я ложусь отдохнуть, но мне не спится.

Воспоминания... они непрошено приходят, когда их совсем не ждёшь...

* * *

— Джей, ты позор для всей нашей семьи!!! — мой отец окинул меня презрительным взглядом. — Посмотри на себя в зеркало. Ты не мужчина! У тебя была возможность стать им неделю назад, но отказавшись от такого шанса, ты бросил тень на всю нашу семью. Там были уважаемые люди, и эта твоя выходка была неприемлема. Своим поступком ты оскорбил многих гостей, навлёк бесчестие на своих родных! Но тебе повезло, мой друг Вард решил взять над тобой шефство. Сегодня вечером он придёт в гости, и если он будет недоволен, пеняй на себя!

— Дядя Вард? Чем он может быть доволен? Он же меня терпеть не может... — начал было я.

— Заткнись, щенок!!! — Мой отец был в ярости. — Я сказал, ТЫ выполнишь всё, что он потребует!

— Но... если он вдруг захочет Луну...

— Закрой пасть!!! — резко прервал меня он. — Я зря оставил твоё воспитание Дане! Она говорила мне, что ты дерзкий, своевольный и постоянно огрызаешься. Жаль, я не прислушивался к её словам раньше, а теперь в полной мере вкусил твою благодарность!..

Я слушал его упрёки, даже не зная, как ответить, что сказать в своё оправдание. Он ведь надеялся на меня, а я не смог... не смог воспользоваться измученным рабом, подаренным на весь вечер для развлечения гостей. Отец хотел, чтобы в свой день рождения, в шестнадцать лет, я стал мужчиной, но... мне стало страшно, увидев выражение глаз этого парня. Отчаяние, опустошённость, желание смерти, боль и обречённость. Я до сих пор не могу забыть этот взгляд, а в тот момент я отвернулся от измученного раба, ушёл, не попытавшись даже защитить... Хотя, что мог сделать шестнадцатилетний подросток с толпою пьяных, разгорячённых мужиков.

Я долго расстраивался из-за своей никчёмности и слабохарактерности, но и мысли не мог допустить, что всё происходящее было задумано моим отцом для моего морального уничтожения. Даже сейчас не могу представить, как бы все обернулось, если бы этот сломанный, подвергающийся насилию пет, не посмотрел на меня...

Когда отец закончил свою гневную обличительную речь, я спросил:

— И что может пожелать от меня дядя Вард?

— Узнаешь сегодня вечером, и только попробуй подвести, щенок, тогда я точно займусь твоим воспитанием!!!

Странно было слышать такое от него. Я честно пытался понять, почему... из-за чего так беспокоится отец. Что может попросить дядя Вард?

Он был красивым, общительным, всегда привлекающим к себе внимание, и я мечтал быть похожим на него. Почти такого же роста, как и мой отец, но шире в плечах и с рельефной мускулатурой. Смуглая кожа и темно-каштановые волосы до плеч. Сильный и гибкий, как и его перс — Варг, который является его отражением в этой игре. Дядя Вард — весёлый, насмешливый, ироничный. Всегда интересовался успехами моих сводных брата и сестры. Он самый близкий друг нашей семьи, но на меня всегда смотрел как на пустое место. Что может измениться?.. Хотя после того злополучного дня рождения он стал каким-то другим. Его неожиданно появившееся внимание ко мне было неприятным, возникало такое ощущение, будто он раздевает меня взглядом. Тогда мне казалось, что я преувеличивал. Мне даже стало тяжело находиться с ним в одной комнате, особенно наедине, я почему-то чувствовал себя слабым и безвольным. Он всегда презирал меня, старался уязвить, высмеять, особенно если у него было плохое настроение. Порой возникало подозрение, что он даже не помнил моего имени. В лучшем случае он меня называл мелким, а в худшем... каких только эпитетов я не слышал в свой адрес!

Его пронзительный взгляд тёмно-карих глаз, казалось, заглядывал прямо в душу. Я не знал, что он хотел в ней найти, чем был заинтересован, но я словно находился под воздействием жёстких рентгеновских лучей — всё как на ладони: и мысли, и чувства.

Вечером мачеха, брат и сестра ушли в гости, хотя они знали, что придёт дядя Вард. Это было не похоже на них. Ведь его появление в нашем доме всегда было шумным и радостным для всех, кроме меня. Я старался не попадаться ему на глаза. Кто знает, какое настроение у него: если хорошее, то останусь незамеченным, а если плохое, то он мог наградить меня презрительным взглядом, издевательской насмешкой, или унизить. Но в этот вечер всё было совсем по-другому. Дядя Вард сразу потребовал, чтобы я подошел к нему, что было совершенно неожиданным. В эту встречу... он впервые меня испугал, когда рывком за одежду резко подтянул к себе...

Впрочем, я плохо помню дальнейшие события. Всё было как в тумане. Помню только чувства стыда, страха, разочарования... и омерзения. Дядя Вард и отец заставили меня находиться с ними всё время, не давая уйти. Два взрослых человека издевались надо мной. Я чувствовал себя бездушной куклой, продаваемой в магазине. Дядя Вард посадил меня к себе на колени, его руки похотливо ощупывали моё тело, а грозный взгляд отца подавлял даже намёки на сопротивление. Каждая минута, проведённая с ними, казалась длиною в целую вечность. Мне было жарко и плохо, я задыхался, чувствуя себя маленькой пойманной птицей, терзаемой жестоким охотником... В конце концов от напряжения я, похоже, потерял сознание. По крайней мере совсем не помню, как оказался в своей спальне, разделся и лёг в постель. Очнулся я уже утром. Отец был очень доволен вчерашней встречей, таким сияющим его давно никто не видел. Он сообщил, что гордится мною, и что теперь я принадлежу дяде Варду, но больше всего меня потрясла фраза, что они уже подписали договор. Скорее всего, отец случайно проговорился, так как вдруг запнулся и замолчал. Стало обидно, что всё решили без моего согласия, но тогда я даже предположить не мог, что это был не брачный контракт, а бумаги о продаже в рабство. Наивно выглядели мои планы на дальнейшую учёбу и получение работы, беспокойство о будущем, когда вся жизнь уже была перечёркнута двумя росчерками на обычной бумаге.

Этот день был единственным, когда дядя Вард, мой будущий супруг (как я тогда думал), проявил серьёзный интерес к моей персоне. Затем потянулась обычная череда дней, ничем не отличающихся друг от друга, до того самого момента, когда пришло известие о гибели отца и о тяжёлом состоянии Варда — моего персонального кошмара, — попавшего в реанимацию.

* * *

Я просыпаюсь оттого, что стало трудно дышать. Атори, посапывая, тесно прижимается ко мне, а Варг безмятежно спит в одиночестве. Я чуть отодвигаюсь от мелкого кровососа и снова пытаюсь расслабиться, но картины прошлого упорно меня не отпускают. Я думал, что время стёрло события того вечера, однако вчерашний циклон невольно оживил почти забытые воспоминания и наполнил мою душу горечью. Неожиданно ярко представляется момент первой встречи с Варгом в игре. Его фраза: '...если бы мне оказаться с тобою в наших степях ...не выпускал ... держал бы в своём шатре'. Эти слова только сейчас всплывают из памяти. Они невольно ставят меня перед вопросом: 'Как бы Варг обращался со мной, будь я в его власти в Арказских степях, а не в рабстве у Льюна?' Всё это заставляет серьёзно задуматься о наших сегодняшних отношениях.

Понимаю, конечно, что Дом из меня никакой, а из него отвратительный саб. Нужно быстрее заканчивать эту игру — 'хозяин и раб', она ничего не даёт: ни пользы, ни удовольствия. Но...

Варг, я хочу провести ещё одно испытание, и если сможешь его пройти... Нет, не буду загадывать. Ты привык всегда добиваться своего, но выдержишь ли то, что я тебе уготовил? Сможешь ли переступить через свою гордость? Готов ли всем пожертвовать для меня, сможешь ли измениться? Это покажет время...

* * *

Всё-таки циклон оставляет после себя серьёзные последствия: наш корабль из-за каких-то повреждений отклоняется от намеченного курса и попадает под влияние мощного подводного течения. Через два дня безуспешных попыток вывести каравеллу в свободное плавание, мы видим быстро приближающийся берег, а ещё через пару часов среди команды и пассажиров начинается настоящая паника, выливающаяся в массовые самоубийства...

— Проклятые Земли!!! Город Иллюзий!!! — раздаются отчаянные крики, они затихают с гибелью очередного перса. Лео выходит на палубу и, увидев курс нашего корабля, обречённо вздыхает.

— Что это за место? Почему столько смертей? — не выдержав молчания, спрашиваю я у него.

— Город Иллюзий — это самое неприятное, что может случиться в этой игре. Полагают, что такое проклятое место возникает из-за воздействия вирусов или других каких-то программ. Мне приходилось участвовать в ликвидациях таких земель, но они непредсказуемы. То, что мы сейчас видим — это иллюзия, если говорить более правильно — глюк, но он обитаем. Его настоящие жители — полупрозрачные тени, а те, кто случайно попадает туда, становятся вурдалаками...

— Ты хочешь сказать, что мы тоже станем вампирами?

— Нет, именно вурдалаками.

— Я не вижу никакой разницы между ними...

— Оооо, поверь, она очень существенна. — Лео внимательно смотрит мне в глаза и продолжает: — Вампиры — это разумные, порой утончённые натуры. Хоть им и нужна кровь как питание, они способны контролировать свою жажду, некоторые из них могут вообще питаться только энергией живых существ, исключение составляют лишь раненые, ослабленные и молодые особи, а вурдалаки — низшая каста, живые мертвецы, не способные себя контролировать. Укус вампира иногда может подчинить свою жертву и даже сделать её вурдалаком, но для того, чтобы стать вампиром, необходимо провести специальный обряд для обращения...

— Подожди... если какая-то тварь укусит в этом городе Иллюзий, то человек становится безмозглым кровожадным существом?!!

— Да, именно это я и хотел тебе сказать. Здесь в игре многие убивают себя, чтобы возродиться заново и не попасть под влияние этого места. Но у нас есть шанс уничтожить этот город Иллюзий и освободить от проклятия других персов.

— Ты уверен, что мы не станем безвольными кровопийцами?

— Да. Бесы, оборотни, атори и собаки неподвластны влиянию этих мест. Кроме того, в центре этого города есть артефакт, который мы и должны уничтожить. Именно он забирает энергию персов, превращая их в вурдалаков. Нужно спешить, мы уже скоро прибудем на место...

— А как же остальные наши спутники, где они? Почему их не видно?

— Я наложил заклятие сна, чтобы нам не мешали.

Мы смотрим в сторону берега, к которому мчится наш корабль, и я не могу сдержать удивления — это Нижний город, вернее, точная его копия...

Глава 25

'Чёрт! Я чуть не проговорился!!! Игроки Верхнего города никогда не видели этих трущоб! Ведь здесь все уверены, что мне тоже не приходилось видеть Нижний город!'

Бес, заметив моё удивление и услышав короткий тихий возглас, на моё счастье истолковывает их по-своему.

— Да, город Иллюзий — страшное и удивительное место! Он может выглядеть по-разному, но особенно впечатляет его архитектура! Мне кажется, на такую фантазию способно только больное воображение. Представь себе: там никогда не меняется время суток, лабиринт узких, мрачных улиц, кажется готовых тебя поглотить, подчёркивается массивными, суровыми, тёмными и, кажется, бесконечными стенами гигантских домов, уходящими в космическое пространство...

Чувствуешь себя никчёмной букашкой — так сильно давит на психику этот городской пейзаж. Уже не говорю о постоянной влажности и жуткой акустике этого места! Я думаю, люди никогда не смогли бы жить в таком городе, он обезличивает и вызывает чувство неполноценности...

Лео в красках описывает свои впечатления от архитектуры этого мегаполиса, поражающего своей безысходностью, образ которого надолго врезается в память. Но бес был в подобных городах всего несколько раз и лишь только в игре, а я живу в таком, настоящем... почти пять лет. Человек ко всему привыкает. Хотя почему-то от этого разговора меня невольно захватывает тоска по дому, в котором я вырос... Как мне хочется ещё раз пройти по родным, знакомым улицам! Но, к моему глубокому сожалению, этого уже никогда не случится...

— Джей! Ты меня слышишь? — отвлёкает меня от раздумий Лео.

— Да, конечно!

— А мне на мгновение показалось, что ты где-то далеко...

— Нет, я слушаю.

— Так вот, ты один пойдёшь в город Иллюзий. У тебя сутки на уничтожение проклятого места, если по истечении этого времени не вернешься, то я убью всех, в том числе и себя. Мы возродимся в храме Лазурного, там и будем ждать твоего возвращения...

— Подожди, ты ведь сказал, что это место не воздействует на тебя.

— Да, на меня нет, но я в человеческом теле. Оно не выдержит встречи с вурдалаками, да и Артуру, так зовут моего избранника, с которым мы вместе спаяны в одно целое, — Лео коротко хихикнул, — тоже нужно отдыхать, и поэтому он не может долго бодрствовать. В общем, ты пойдёшь в город, а я буду защищать магическим щитом всех остальных. Лучше прими свою боевую форму, так меньше получишь травм. Вурдалаки способны к превращениям в животных, так что будь осторожен.

Затем он дает мне подробные инструкции как найти артефакт, который поддерживает эту иллюзию...

* * *

Впечатление ошеломляющее! Я и представить себе не мог того, что меня здесь ждёт: город, в котором знакома каждая улица и каждый дом, вдруг оказывается абсолютно безлюдным и заброшенным. Чёрные пустые глазницы домов, света нет, тёмный туман и абсолютная тишина, лишь гулкое эхо моего движения, я слышу даже как бьётся сердце и шум дыхания...

Я спешу к центру, где-то там находится адская сущность. Внезапно эта мёртвая, давящая пустота и безжизненность взрывается от волчьего воя хищников идущих по следу... и тут же наполняется тихим пересвистом и щелчками, скорее всего неслышными человеческому уху. Оглядываясь, я поражаюсь, даже на мгновение застываю, захваченный фантастическим зрелищем. Узкие тоннели улиц заполняются бегущими волками. Огромные звери в азарте погони раскрывают пасти, брызгают слюной и сверкают длинными клыками... а над этой живой рекой скользят стаи гигантских летучих мышей. Темные, слегка размытые, контуры преследователей выделяются в черноте красными горящими глазами. Они охотятся на меня!!! Рванув с места, я мчусь по лабиринту узких улиц, стараясь не попасть в какой-нибудь тупик. Как же был прав Лео! В человеческом облике я не могу так быстро бежать, не слышу большинства звуков, не вижу в темноте! Сейчас всё зависит только от моей скорости и умения ориентироваться в городе. Они догоняют... Медленно, но верно расстояние между нами сокращается, этому помогают одиночные твари, изредка попадающиеся на пути и пытающиеся вцепиться мне в горло, но гибкая и прочная чешуя, покрывающая всё моё тело, не даёт нанести повреждения, защищает от смертельных укусов. Однако на борьбу с ними уходит бесценное время. Я чувствую, что погоня всё ближе и ближе, кажется, смрадное дыхание преследователей уже касается моей спины. Выкладываюсь в этом безумном соревновании и внезапно вылетаю к какой-то площади... Но в Ласт-Сене её нет! На этом месте стоит дом правительства, занимающий несколько кварталов! Я, всё же, выбегаю на неё. Шум преследования вдруг прекращается и сменяется разочарованным воплем, вырвавшимся, из тысячи глоток. Я оборачиваюсь, волки и мыши превращаются в вурдалаков, принимающих свою истинную форму. Это ужасное зрелище! Тела зверей удлиняются, клочьями падает шерсть, шкуры животных меняются на белую с синеватым отливом кожу. Вздувшиеся тела, ссохшиеся руки и ноги, кровь под ногтями, зловоние, удлинившиеся клыки, чёрные губы, алчущие, ненасытные взгляды, отливающие красным огнём. Длинные спутанные волосы, а у взрослых мужчин такие же бороды. Они все как будто наткнулись на невидимый глазу барьер, по которому бессильно скребут своими руками, стараясь добраться до меня. Они так близко! С каждой минутой их становится всё больше и больше. Но внезапно новый звук, а может чувство опасности, заставляют меня обернуться. Ко мне приближаются тени, из чёрного дыма или тумана, напоминающие людей, но слишком вытянутые, с тонкими, излишне длинными конечностями. Их глаза так же светятся в темноте багровым. Сначала я думаю, что они безобидны, но жестоко ошибаюсь. Их прикосновения очень чувствительны, изматывают, опустошают, но я не могу защититься. Мои руки не ощущают препятствий, проходят сквозь них в тщетной попытке, причинить этим монстрам физический вред. Они неосязаемы как ветер, как дым от костра. Убедившись, что я не могу с ними бороться, решаю не тратить зря время и заставляю себя пробираться сквозь гущу их тел к своей цели. Но, не успев сделать и пары шагов, вдруг чувствую, как меня бьёт исходящая из центра площади импульсная волна. Лео предупреждал об этой форме проявления артефакта.

Я спешу, стараюсь пробраться изо всех сил, скользя сквозь прозрачные тела этих тварей... но неожиданно чувствую слабость, которая всё нарастает, захватывает с каждым шагом сильнее. Тени! Они поглощают мою энергию! Каждый шаг даётся мне с большим усилием. Я чувствую себя абсолютно беспомощным, слабым, от усталости слипаются глаза, конечности становятся ватными... Движения замедляются, такое ощущение, будто иду через вязкую, липкую массу, и с каждой секундой она становится гуще...

Я знаю, что если сейчас хоть на миг поддамся, остановлюсь, то мне уже никогда не добраться до сердца этого проклятого места. Собираю всю свою волю и... мне удаётся вырваться из этого ада... внезапно понимаю, что теней больше нет. Они остались за чертой невидимого круга, а в центре него, прямо передо мной, пульсирует висящий в воздухе чёрный кристалл...

Он сокращается как сердце в груди человека, и каждый импульс воспринимается как сильный воздушный удар...

У меня больше нет сил. Эти жуткие твари выпили почти всю мою жизненную энергию. Мне хочется лечь, передохнуть... здесь так хорошо... уснуть и не думать о разных проблемах... спать... тяжёлая голова... смыкаются веки...

'Нееееет!!!' — меня словно током ударяет! Лео сказал, что необходимо срочно разбить этот артефакт, пока он не убил всё живое вокруг!!!

Я превращаюсь в человека, выхватываю меч огня и одним рассчитанным движением наношу рубящий, горизонтальный удар посередине этого странного, смертельно опасного артефакта. Звон и дрожь меча, хруст расколовшегося кристалла, надрывный тоскливый вой и мощный, жуткий взрыв, резь в ушах и полная тишина. Меня отбрасывает чёрная волна, вырвавшаяся из центра разлетающихся осколков. Алая вспышка... резкая боль и адский холод сменяются пустотой...

* * *

Свет... Я открываю глаза. Странная комната с небольшим окном. Лёгкий, теплый ветерок ласкает моё лицо, а солнечные лучи играют в пятнашки, подчиняясь движению листвы берёзы, растущей перед окном. Я лежу в большой кровати...

Стоп! Последнее, что я помню — уничтожение артефакта. Оглядываюсь вокруг. На спинке стоящего недалеко стула висит моя одежда. Одевшись, направляюсь к деревянной двери, чтобы выйти отсюда.

Она внезапно распахивается, и, чуть ли не сбивая меня с ног, в комнату вваливается толпа народа: Варг, Лео, Гай, атори и незнакомый мне человек. Они на секунду замирают, а затем начинают меня тискать, одновременно радостно вопя, что я наконец-то проснулся.

— Я что, так долго спал, что вы меня все оглушили своими воплями? Сейчас задушите!! — не выдерживаю я этого натиска.

— Нууу, около трёх суток, — смущённо отвечает мне незнакомый человек во внезапно наступившей тишине.

— Трех суток?!! А где мы сейчас?

— В гостинице 'На перекрёстке дорог', в стране Оренов, — вновь говорит незнакомец.

— Я вас не знаю, может, для начала представитесь? А, да, проходите в комнату, а то как-то неудобно получается разговаривать на пороге.

Возвращаясь в комнату, я показываю на кресла и стулья.

Когда все выбирают себе места, отвечавший мне ранее человек наконец-то представляется:

— Лео. Бывший бес средней руки, а теперь магистр тёмной магии!

Хорошо, что я уже успел сесть на стул.

— А это тогда кто?!! — показываю я на здоровяка, не скрывая своего возмущения.

— Ммм, меня зовут Артур, — сильно стесняясь, выдавливает он.

— Вот, чёрт! — невольно вырывается у меня.

— Зачем тебе какой-то занюханный чёрт, когда есть я, — с гордостью выдает Лео.

— Да, в общем-то, он мне не нужен, — в моей душе зарождаются сомнения. — А ты объясни, дорогой, откуда это новое тело и каким образом ты вновь поднял уровень?

Человек, назвавшийся бесом, смущается, но отвечает:

— Нууу, как тебе объяснить... Нужно было заставить тебя пойти в этот город Иллюзий для того, чтобы набрать больше бонусов. Если бы ты там погиб, то твоя сущность оборотня не дала бы тебе стать вурдалаком, а тем более тенью. Я не соврал, после смерти все возродились бы в Лазурном. Но уничтожение этого мегаполиса принесло гораздо больше очков, чем можно было рассчитывать. В результате я смог создать себе тело, и мы с Гаем и Артуром теперь можем быть вместе. Кроме того, в этой стране в отличие от Россов маги в почёте и их услуги хорошо оплачиваются, так что мы пришли попрощаться. Наши дороги расходятся...

— Вы уходите?!!

— Да, я не хочу рисковать теми, кто мне дорог.

— Тогда последний вопрос. Скажи, как вы уничтожали эти города Иллюзий? Или это был только обман?

— Нет, но они были в десятки раз меньше. Поэтому я не думал, что ты справишься с подобной задачей, впрочем извиняться не буду, ты тоже набрал кучу бонусов. Поднимешь свой уровень...

Они уходят, прощаясь, а напоследок Лео говорит, что тот предмет, который мы получили за исцеление девочки в Цветочной долине, является мощным артефактом для вампиров и атори. Так что его можно будет обменять у этого народа на цветы папоротника. Тем более до Сумеречного леса отсюда всего три дня пути...

* * *

Мы выезжаем на следующий день рано утром. Страна Оренов — это царство хвойных лесов, пойменных рек и болот. Хорошо, что здесь есть качественные магические вещи, иначе бы нас заживо сожрали полчища насекомых-кровососов, которые с монотонным тихим гулом клубятся возле нас и наших лошадей.

Каменистая светлая, чуть желтоватого цвета, дорога лениво раскинулась через пихтовый лес. Высокие ровные стволы деревьев стремятся к небу. Их темно-зелёные лапы, переплетаясь на большой высоте, поглощают весь свет, оставляя под кронами густую тьму. Мёртвые ветви покрыты свисающими длинными лишайниками, где-то ухают филины. Мерный цокот копыт наших лошадей и низкий звук алчущих москитов сопровождают нас всю дорогу. Без наших спутников тоскливо, мы едем молча. Трое рабов, кровью которых питается атори, явно испуганы. Перспектива остаться навечно только источником пищи ужасна. Поэтому мы с Варгом уже решили их участь — они могут остаться его рабами до тех пор пока не докажут, что достойны стать воинами. Атори в мечтах уже со своими сородичами. Нам не хватает шебутного Лео, с его ехидными шуточками и безобидными проказами. Собаки за время моего бессознательного состояния успели привязаться к Варгу. Впрочем, я даже рад этому, ведь раб не может иметь собственности. Мало ли, что придет в голову Льюну. А Варг свободен, он может уехать в свои степи в любой момент, а там ценятся такие волкодавы. Скучен и уныл наш путь, а в конце него нас ждет новое расставание...

Встреча с атори проходит на редкость спокойно, они радуются своему сородичу, который коротко попрощавшись с нами, куда-то уносится со своими друзьями. Взамен амулета нам дают высушенные цветы папоротника. Через несколько дней мы снова прибываем в гостиницу 'На перекрёстке дорог'. И я понимаю, что нам надо разобраться в отношениях с Варгом, пока у нас есть ещё время...

Я выбираю жестокий путь, но он всё же лучше того, что был уготован мне в жизни... Сделав меня своим петом в реале, дядя Вард лишил меня всех человеческих прав. По закону раб совершенно бесправен и его обязанность — ублажать как хозяина, так и почётных гостей. При этом он должен быть обнажённым и с радостью выполнять любое желание того, кому принадлежит в данный момент. Меня могли подарить на час или на вечер любому, кто изъявил бы желание, особенно если взамен он мог бы обеспечить какие-то блага.

Я тоже решаю создать похожую ситуацию, разыграть эту неприятную сцену с помощью двух человек, которым я предварительно заплатил довольно большую сумму. На самом деле они должны стать всего лишь молчаливыми наблюдателями того, что произойдёт между мной и Варгом в номере гостиницы. И при оговоренных обстоятельствах — немедленно его покинуть. Я сомневаюсь, правильно ли поступаю, собираясь при посторонних людях, хоть только на словах, но унизить своего бывшего друга. Мы подходим к комнате Варга. Зная, что он находится там, я всё же не решаюсь войти... и стою перед закрытой дверью...

Моё сердце бьётся, как раненый зверь... мне страшно. Так страшно, как никогда в жизни. Сейчас решится наша судьба. Это только игра, всего лишь игра, но я не уверен, что Варг согласится, что он переступит через свою гордость. Скорее всего за этой дверью нас ждёт расставание. Возможно, я, наконец, заставлю его ненавидеть меня. Но так не хочется его потерять... Лишь несколько долгих минут осталось до того, как станет известно наше будущее.

Я с силой толкаю дверь, и она с грохотом распахивается...

Глава 26

Варг, разбирающий какие-то вещи, оглядывается, отрываясь от своего занятия. Его ошейник хорошо виден, выдавая статус раба.

— Ваарг, иди сюдаа! — зову его, чуть растягивая слова, пьяным голосом. Да, мы отметили наше соглашение с моими спутниками, а я хоть и выпил, к моему глубокому сожалению слишком трезв для этого представления:

— Знакомьтесь — мой личный раб... — продолжаю уже с издёвкой.

— Располагайтесь поудобнее, он вас сейчас обслужит. Варг, раздевайся!

Он медленно двигается к нам, как кошка, подкрадывающаяся к добыче. Я вижу, как каменеет его лицо, чернеют из-за расширившихся зрачков глаза, и обжигаюсь о взгляд, полный ненависти и презрения.

— Ты... сука! Ты что о себе возомнила! Я не раб! Я свободен! — он быстрым движением расстёгивает свой ошейник и швыряет его на пол...

'Мда, если бы не Лео, то эффектно освободиться от этой вещи у Варга бы не вышло', — мелькает не вовремя возникшая мысль, и в этот момент я пропускаю его нападение. Впрочем, я и не думаю защищаться. Хлёсткая пощечина обжигает лицо, через мгновение живот скручивает страшная боль, от которой меня накрывает слабость, возникает какая-то пустота в сознании, а затем слышен противный хруст, и обволакивает кровавая пелена от удара в лицо... Меня отбрасывает назад, бьюсь головой так, что клацает челюсть... и алая вспышка сменяется темнотой...

Я медленно прихожу в себя, чувствуя опустошённость, вкус крови во рту. Ватная тишина... Когда проясняется зрение, вижу Варга... теперь уже бывшего друга, и саба, стоящего напротив, пожирающего меня взглядом.

— Ты... Сучка, уже пришла в себя? Хотела меня унизить? Устроила испытание? Да ты совсем свихнулась! И если думала, что я на всё согласен ради нашей неземной любви, то жестоко ошибалась! — он крадучись подходит ко мне, сидящему на полу, и, жёстко схватив за подбородок, вздёргивает вверх голову. У меня мутится сознание, перед глазами снова всё плывёт ...

— Я Зиль ненавидел за ТО, что САМ стоял перед ней на коленях, просил её руки... а эта шлюшка посмела отвергнуть МЕНЯ! Но... ты... ты... попыталась так опустить, как никто никогда не посмел бы. Сейчас я оставлю тебя здесь, но жди... в реале, как только выйду из этой игры — найду... Достану хоть из-под земли... хоть из Нижнего города. И помни, тебе не скрыться, сучка! — он дрожит от ярости, даже голос срывается от напряжения. — Тот подвал, что я сделал для Джея, будет твоим! Тебе там очень понравится. Всё будет так, как ты просила меня в городе оборотней. Ты ещё пожалеешь об этом!

Он отпускает меня и, подхватывая свои вещи, уходит, с грохотом закрывая за собой дверь.

А я... я начинаю смеяться... Боль пронзает при каждом движении, но я захлёбываюсь, задыхаюсь от истеричного хохота. Сполохи в глазах, мутится сознание, но не могу остановиться, всё тело сотрясается, как от смеха... но только слёзы, они непроизвольно бегут... бегут не останавливаясь. Глотаю свою кровь с разбитых губ и носа, стараюсь не шевелиться, но не получается, болезненно вздрагиваю при каждом вырывающемся звуке. Я смеюсь до тех пор, пока есть ещё силы. Но усталость и нервное напряжение, наконец, побеждают, и я бессильно роняю голову на руки. Нет чувств, нет никаких эмоций, осталась только полная опустошённость. Я ухожу из этой игры. Мне больше незачем жить и не за что бороться.

'Я прощаю тебе всё, Варг... Всё, что ты сделал в реале: моё растоптанное прошлое, уничтоженное будущее... За то тепло и дружбу, за ту любовь, что ты мне подарил. Пусть это были недолгие и даже неискренние чувства, но они согрели мою душу, растопили лёд в моём сердце, заставили поверить, что я не одинок... Мы больше никогда не увидимся. Но ты будешь жить, будешь выслеживать, охотиться — у тебя теперь есть цель — найти меня и отомстить за сегодняшнее унижение... Но ты не успеешь... и никогда уже не найдёшь меня... Прощай, Варг... прощай...'

* * *

Я вышел из игры и, отстегнув браслет, снял его, хоть и жаль было с ним расставаться... Так много мне подарил этот виртуальный мир. Но туда больше нельзя возвращаться. Для того чтобы проследить адрес моего компьютера, у дяди Варда много возможностей. А я не должен с ним встретиться и не хочу в этом ему помогать. Пусть ищет сам... Мне уже всё равно... сколько отпущено времени, я не знаю...

Слабость и боль — мои верные спутники — снова радостно отметили моё возвращение, накинулись мгновенно, захватив всё моё существо, и я рухнул на пол, корчась от сильнейшего приступа...

Когда я пришёл в себя, то первое что увидел — до блеска начищенные чёрные дорогие ботинки. Они потоптались возле моего лица и нерешительно начали отодвигаться назад. Я даже зажмурился:

'Откуда у меня в комнате ЭТО?'

Но раздавшийся грубый голос привел мои мысли в порядок.

— Босс, этот щенок пришёл в себя, что с ним теперь делать?

Я не смог разобрать ответ, но тембр голоса показался знакомым... Открыв глаза, я увидел громилу, который злобно рассматривал мою распластавшуюся на полу тушку. Но спустя несколько минут, обсудив свои действия с невидимым шефом, он осторожно поднял меня и понес на кровать. Я, наверное, уснул или снова потерял сознание, потому что очнувшись, увидел врача и... Страйка, сидевшего напротив.

Я был намертво прикручен к кровати и весь окутан проводами. Стояли капельницы и ещё какое-то оборудование. Док крутился возле меня, то что-то колол в тонкую трубку, тянувшуюся к моей руке, то смотрел на приборы. Иногда он неодобрительно покачивал головой и неразборчиво бормотал. И вдруг Страйк решил заявить о себе:

— Надо же, прынцесса очнулась... — он произнёс это таким холодным, невозмутимым и неэмоциональным голосом, каким бы английский дворецкий пригласил лорда на завтрак: 'Овсянка, сэр'.

— Стоило мне ненадолго отлучиться, как ты уже вконец обнаглел, — продолжил он, уже переходя на угрожающий тон. — Мало того, что решил тут издохнуть от болезни, так ещё и вмешиваешься в дела, которые тебя не касаются! Я долго носился с тобой, оберегал, жалел, надеясь, что ты когда-нибудь это оценишь... но теперь ситуация изменилась — твои желания больше не имеют значения. Ты опозорил меня своей выходкой. Такие вещи не прощают. Если бы ты был человеком, то сейчас бы просил и умолял о смерти, но ты — всего лишь вещь, мой личный раб. Поэтому я дам тебе прочувствовать сполна, чем ты являешься. Твоё наказание будет ждать тебя... точнее, твоего выздоровления...

Он встал и уже на выходе, обернувшись, обратился к врачу:

— Док, отвечаешь головой за его жизнь и здоровье, мне этот гадёныш ещё пока нужен. Если что-то будет необходимо, немедленно сообщай...

Я видел, что Страйк был в ярости, но как любой подпольный лидер скрывал свои истинные эмоции. Он готов меня уничтожить, сломать... Если бы я знал, что всё так обернётся... Такие люди не остановятся ни перед чем. Теперь уже игры закончились. Ему захочется меня подчинить, унизить и, скорее всего, продемонстрировать эти достижения для восстановления своей репутации в банде. Я лишь хотел умереть. Смерть от пыток и та была бы гуманнее, чем от этой болезни. Но я даже не мог себе представить, что мой хозяин так взбесится и отвалит огромные деньги на лечение.

Док продолжал хлопотать, потом тоже куда-то ушёл, а я попытался освободиться. Но всё оказалось бесполезным. Не получалось даже выдернуть капельницы. Я чувствовал себя жертвой, распластанной на алтаре, приготовленной в дар жестокому богу.

* * *

Я перестал замечать течение времени. Оно потеряло значение для меня в этой жизни, как и сама жизнь утратила смысл. То, отчего я бежал, с чем пытался бороться, так жестоко ворвалось в реальность. Это несправедливо, бесчеловечно — чувствовать себя чьей-то вещью. Но мне не дали выбора...

Когда я отказался от еды и пищи, стали насильно кормить, подвергая ещё большему унижению. Хотел перегрызть вены, откусить язык, но док случайно заметил мои жалкие попытки, и тогда мне засунули в рот какую-то дрянь, чтобы я не повторял попыток покончить с собой. Я долго пытался бороться, старался вырваться, умолял убить, метался, насколько позволяли путы, но вдруг в какой-то день осознал, что бесполезно надеяться на избавление от этого дикого рабства... и тогда погрузился в апатию. Мне стало всё безразлично. Смотрел на трещинку в потолке, как будто она одна имела значение. От долгого бездействия и нежелания жить постепенно начали ускользать мои мысли, и вскоре я перестал ощущать себя личностью. А затем и полностью отрешился от внешнего мира. Теперь уже не различал лица людей, и даже их речь стала какой-то невнятной...

Но, видимо, моё состояние не осталось незамеченным, так как однажды я вдруг пришёл в себя и ясно услышал голоса врача и Страйка.

— Босс, он умирает, и я ничего не смогу сделать... — глуховато пробасил док.

— Ты утверждал, что сможешь вылечить, — холодно и жёстко оборвал его Страйк.

— Да, я был в этом уверен, но эта болезнь коварна. Лекарства имеют большое значение, но иммунитет играет не последнюю роль. А он не хочет бороться. Я могу его только поддерживать, но всё становится бессмысленным, если у него нет стремления жить...

— И что же ты предлагаешь?

— Я нашёл его лечащего врача — доктора Базеля. Тот утверждает, что в момент последнего посещения, а это было уже три месяца назад, Джей выглядел так плохо, что вряд ли протянул бы недели две, ну, максимум три. Он сильно удивился, узнав, что парень ещё жив, и объяснил, что иногда наблюдал подобное и у других пациентов, которые играли в сетевую ролёвку 'Виртуальный мир III: Особая реальность'.

— Это что ещё за хрень?

— Не могу сказать точно, но доктор Базель полагает, что эта виртуалка мобилизует все силы организма, он уверен, что если пациент будет находиться в игре и параллельно получать необходимые препараты, то болезнь можно победить даже не прибегая к оперативному вмешательству.

— Кончай умничать и говори конкретно, что тебе необходимо для его лечения.

— Мы должны ему дать возможность снова играть в эту ролёвку, тем более у Джея есть автономная система жизнеобеспечения, позволяющая ему не выходить из игры всё время, что понадобится для лечения. Нам остаётся лишь следить за его состоянием.

— Интересно, каким образом ты запихнёшь его в эту чёртову игру, когда он живёт как растение уже несколько недель?

'Недель, а сколько же времени я уже в реале?' — я был шокирован этой мыслью до такой степени, что даже смысл заданного Страйком вопроса ускользнул от меня.

— Я ввёл ему новейший препарат, воздействующий на все нервные процессы, в том числе и работу головного мозга, активацию...

— Оставь свои объяснения для кого-нибудь другого. Уже достал. Он что, придет в себя?

— Да, он уже нас слышит. Но это ненадолго, поэтому нужно срочно решить: дать ему возможность погрузиться в игру или оставить всё как есть. Да, я забыл сказать — лекарство ядовито и при частом применении возникает тремор, ведущий...

— Кончай грузить! Пусть пока играет, раз это может нам помочь его вылечить... Сколько возни с этим мелким гадёнышем!

* * *

На меня надели виртуальный костюм, не забыв про браслет, и я впервые почувствовал относительную свободу. Я помню, что обещал себе больше не возвращаться в этот жестокий виртуальный мир, где сейчас, скорее всего, меня ждет разъяренный Варг... а может, я ошибаюсь, и он ищет только в реале, но у меня нет выбора. В конце концов, это только игра, все персы придуманы, а люди в реале живут в своих домах и часто не одиноки. Им хочется лишь сбросить напряжение, получить заряд адреналина. Только мне больше некуда идти, незачем возвращаться...

Перед тем как войти в меню, я быстро просмотрел последние известия, и там моё внимание привлекло такое сообщение:

'Мировое сообщество обеспокоено последними новостями: международная ассоциация врачей решила провести независимую экспертизу погибших за последнюю пару недель человек. По данным, массовая гибель игроков, находившихся в 'Виртуальном мире III: Особая реальность', была вызвана их убийством или неисправностью оборудования. В 99 % это была насильственная смерть от поражения высокочастотным током, каким-то образом сгенерированным виртуальными костюмами. Расследование продолжается, и по нашим сведениям данный вопрос привлёк внимание биофизиков и других специалистов, в настоящее время изучающих возможность возникновения такой смертельно опасной аномалии...'

Я лишь обрадовался тому, что доктор Базель не поделился этими сведениями с моим сегодняшним врачом...

* * *

Я лежу на огромной двуспальной кровати, да ещё с балдахином... Что-то не припоминаю, как здесь очутился, но мои вещи, насколько могу судить, тоже все находятся здесь. Я одеваюсь и выхожу в коридор — под дверью сидит огромный жлоб, который, увидев меня, расплывается в радостном оскале и с воплем исчезает, помчавшись по лестнице вниз. Оглядываюсь и припоминаю, что это гостиница 'На перекрёстке дорог', где мы последний раз остановились, но номер 'Люкс' я точно не снимал. Спускаюсь вслед за смывшимся бугаём и, не успев дойти до следующего этажа, сталкиваюсь с хозяйкой этого постоялого двора.

— Как я рада вас видеть в добром здравии, а то мы уже все переживали... Людей в таком состоянии обычно выкидывают из гостиных домов, вызывают специальную службу или сообщают хозяину, если есть рабский ошейник. Но вам несказанно повезло, у вас были деньги...

— Ясное дело, в оплату включили и номер, и охрану.

— Да, да, ещё и врача. Вы очень плохо выглядели в тот день, когда вас обнаружила горничная.

'Дааа, похоже всё, что у меня было, выгребли под чистую. Кроме того, наверное, дарственная тоже вступила в силу, и теперь месторождения железа принадлежат Варгу...'

— Мистер Джей, от нашей гостиницы мы предлагаем вам бесплатный ужин...

— Согласен, — резко перебил я хозяйку, решив напиться впервые в жизни...

Глава 27

Я спускаюсь в небольшой гостиничный ресторанчик. Здесь очень мало людей. Доносятся отдельные фразы: о продажах товара, об урожае пшеницы в этом году, о сгоревшем сарае, о тёще, сующей свой нос в семейные дела. Я подхожу к стойке бара и заказываю выпивку. Рядом со мной четверо бойцов — судя по их одеянию, скорее всего наёмники — обсуждают последние новости... Неожиданно моё внимание привлекает произнесённое имя колдуна, и я весь превращаюсь в слух.

— Льюн и Рейнар уже достали своими войнами. Когда же это закончится?! Ни торговли нормальной нет, ни свободно проехать нельзя — везде можно нарваться на неприятности, — говорит высокий, стройный темноволосый человек, одетый в зелёного цвета форму лесных стрелков.

— Да, ты прав, это безобразие уже давно началось, но сейчас достигло просто гигантских масштабов. Вы когда-нибудь видели земли после уничтожения города иллюзий? — поддерживает его коренастый блондин в форме пехотинца. — Сожжённая бесплодная земля несколько лет не зарастает никакими растениями, кроме чахлых чёрных и серых лишайников. Примерно так же выглядит поле боя после военных действий вампиров и живых мертвецов. Если на пути воюющих армий попадается любое поселение, то живых там не остаётся...

— Я вроде бы слышал, что только армия Льюна уничтожает всё живое... — перебивает самый молодой из них — кареглазый шатен, также в форме лесных стрелков.

— Много ты понимаешь! Зелен ещё. Где ты видел, чтобы кого-то щадили вампиры? Эти алчущие нашей крови демоны всегда представляют угрозу человеку, — осаживает его старший стрелок. — Они заслуживают только уничтожения!

Я пытаюсь не упустить ни слова из этой беседы. Вампиры... как же их все ненавидят. Они считают нас только пищей. Я сам терпеть не могу этих кровососов. Рейнар... это имя мне знакомо. Когда-то о нём ещё некромант говорил. Я выпиваю стакан обжигающего острого пойла практически в пару глотков и, закусив его мелкой рыбешкой, наливаю ещё одну порцию.

— Даже не знаю, за кого бы я выступал в этой войне. Льюн хоть и колдун-некромант, но всё же человек, а Рейнар — вампир. Пожалуй, под властью последнего мне оказаться совсем не хочется... — произносит молчавший до этого черноволосый с бронзовой от загара кожей кавалерист.

— Ты прав, но думаю, что как только вампиров уничтожат, так и Льюн успокоится. Человек как правитель, всё же лучше нежити, — поддерживает старший стрелок.

— А я сомневаюсь, что он человек! Ведь его армия — мертвецы. Кто видел там хоть одного живого? А у Рейнара, говорят, и люди добровольно служат... — пытается возразить младший стрелок, но его перебивает дружный хохот всех остальных. Когда они успокаиваются и вытирают выступившие от смеха слёзы, пехотинец прерывающимся голосом произносит:

— Зелен ещё! Люди там только как скот... Пойдёмте уже, а то опоздаем.

Компания наёмников покидает ресторан, а я продолжаю напиваться. Как я ненавижу их всех: Льюна, Рейнара... Что заставляет этих двух тварей развязывать войну в виртуальном мире, что им не даёт жить спокойно? Власть? Деньги? Я вновь выпиваю... А что же в реале?.. Пожалуй, там ещё хуже, чем здесь. В игре всегда есть хоть маленькая надежда на то, что ты сможешь всё изменить, а реальная жизнь подчиняется более суровым законам. И именно там меня ждут два разъярённых богатых и влиятельных хищника — Вард и Страйк. Опять топлю своё горе в огненном пойле. Как они будут меня делить? Никто из них не захочет знать моё мнение... Стакан за стаканом, и в голове всё мутится... Уровень моего интеллекта понижается. Внезапно я слышу звуки музыки. Её играет какой-то оркестр. Она ритмичная и захватывает меня. Я двигаюсь, стараясь попадать в такт. Слышу чей-то смех и разговоры, но не могу и не хочу их понимать. Мне весело, и я свободен! Танцую, выкладываясь, но мне этого мало, хочу большего, хочу, чтобы все видели как мне хорошо...

Я опять просыпаюсь на огромной двуспальной кровати с балдахином, но в этот раз меня мутит и при каждом резком движении раскалывается от боли голова.

Тихо скрипит массивная дверь, и в комнату заходит хозяйка с подносом в руках. На нём пара стаканов, наполненных какими-то жидкостями, один — зеленоватой, другой — прозрачной.

— Как я рада вас видеть! Вы наконец-то проснулись! Вот, выпейте сначала это... — она протягивает мне прозрачное пойло.

Непередаваемо кошмарный вкус, но я послушно глотаю. Затем пью, смакуя, кисловатый огуречный рассол.

— Вы можете никуда не спешить, до завтра ваш номер оплачен. Да и на улице непогода. Так что отдыхайте и набирайтесь сил, — она тихонечко выходит, прикрывая за собой дверь. А я пытаюсь вспомнить вчерашний день. Сначала мне это плохо удаётся, но потом вдруг начинают всплывать отдельные образы: вот я кого-то обнимаю, а здесь уже снова танцую, потом взлетаю на стол и объявляю свой танец — 'Лебединое озеро'...

'Чеееееерт! Точно!! Танец маленьких лебедей... Впрочем, насчёт них не уверен, а вот один леблядь — однозначно имелся... Боже мой!' — вспоминаю я подробности и чувствую, как непроизвольно краснею. Кровь приливает к лицу, даже уши горят.

Это же надо было так нагрузиться! Мне уже от одних только картинок вчерашнего плохо: вот я танцую на деревянном длинном столе, меня заносит то вправо, то влево, то резко вперёд, то назад, и поэтому я вытаскиваю свой... меч... Да, да, я балансирую с мечом! Картинка маслом! Пьяный паладин, танцующий с мечом! Нет слов, чтобы описать такое безобразие!.. Хуже другое... я плохо помню... но, кажется... как бы я хотел, чтобы это был только сон! Зачем же было так надираться... Да, всё же вспомнил, я начал... раздеваться. Устроил там стриптиз. Мне аплодировали... Нет! Довольно этих воспоминаний! Что сделано, того уже не исправишь. В конце концов, это всего лишь игра...

Я даже не помню, как вчера добрался до постели, но это уже не важно. Куда серьёзнее то, что ждёт меня в реале по возвращении домой. Страйк, злой, как тысяча чертей, хочет полного моего подчинения. Я надеялся, что вызов полиции принесёт мне долгожданную смерть, но... результат вышел совсем неожиданным. Теперь меня будут лечить без моего желания, а я ничем не смогу помешать...

Я вдруг ощущаю, что голова уже не болит. Встаю и подхожу к окну. Идёт дождь. Тёмное свинцовое небо кажется таким близким, и в тоже время такое ощущение, что оно вот-вот упадёт и задавит своей тяжестью.

Варг... дядя Вард, интересно он меня уже ищет? Что будет, если он всё же найдёт меня в реальном мире? Страйк вряд ли отпустит свою добычу, тем более теперь.

Капли воды, попадая на стекло, стремятся вниз, сливаясь с другими, оставляя мокрые дорожки слёз. Даже природа плачет порой, и только я не могу. Так больно в груди, так не хочется жить, но от меня это уже не зависит...

Я так и сижу, смотрю на рыдающую непогоду, и нет сил встать и отойти от окна. Я не замечаю, как спускается ночь и прекращается дождь. Завтра снова в путь, и меня ждёт Льюн. Даже не хочется думать, к чему приведёт наша новая встреча...

Утро сияет. Травы обильно одеты росой, в которой играют солнечные лучи, порой пуская маленьких зайчиков. Высокое ясное небо, и ни облачка на бесконечном пространстве. Я вывожу двух осёдланных лошадей — свою и Варга, чтобы отправиться в обратный путь. Однако перед тем как тронуть повод, я оглядываюсь и на миг застываю, потрясенный, — с фасада гостиницы снята вывеска с её старым названием 'На перекрёстке дорог' и отброшена в дорожную грязь, а двое работников примеряют новую, ещё блестящую от свежей краски — 'Танцующий паладин'. Я чуть не падаю с коня, складываясь пополам от удушающих смеха и стыда. Теперь я точно стал местной знаменитостью. Неизвестный художник написал полуголого танцующего меня, в каком-то немыслимом па и балансирующего для равновесия с мечом. Правда, там, на рисунке, я свободен — на мне нет рабского ошейника, как нет и моей татуировки. 'Пусть это будет добрым знаком', — мелькает наконец хоть одна хорошая мысль, и я выезжаю, оставляя за порогом этого дома всё плохое, что было в последнее время. По крайней мере, я надеюсь на это...

Мой путь недолог. Оказавшись в ближайшем городе, я пользуюсь магическим порталом, и уже через час передо мной раскидывается знакомый пейзаж: болота с редкими заморенными деревцами и узкая извилистая тропинка, ведущая к мрачной усадьбе колдуна на невысоком холме. Карканье ворон, бульканье и чавканье трясины, изредка протяжный вой шакала — вот и всё 'очарование' местного пейзажа. Лошади идут уверенно и быстро по этой тропе, поэтому мне остаётся лишь наслаждаться природной красотой.

Наконец я въезжаю во двор и иду искать Льюна. Но он уже встречает меня на пороге своего кабинета:

— Джей, я предупреждал тебя насчёт Варга, что если ты его отпустишь, то пожалеешь об этом. Я никогда не бросаю своих слов на ветер. Идём в святилище, — он не повышает голоса, но от него исходит угроза.

Мы быстро спускаемся вниз по узкой винтовой лестнице, кажущейся бесконечной, и оказываемся в подземелье. Здесь ничего не изменилось за время моего отсутствия. Всё также мрачен тёмный огромный зал с мерцающим светом чадящих факелов. Исходит злобой безжалостное чудище над входом в святилище адского бога. Льюн толкает меня внутрь, и мы оказываемся возле подножья колоссального монстра, который безразлично взирает на жалких смертных, пришедших к нему. Колдун контролирует меня, пока я омываюсь в бассейне, наполненном кровью для сохранения в этой игре, а затем приказывает идти в камеру пыток, там раздеться и ждать его, а сам куда-то уходит. Я подчиняюсь. Выполняю указания Льюна. Сейчас я снова здесь, где когда-то стоял, размышляя, кого себе взять — Варга или котика. Лучше было бы выбрать второго, но тогда я ещё думал, что подвожу друга. Зачем мы здесь встретились? Наверное, это судьба надо мной посмеялась...

Льюн возвращается быстро. Открывается резко дверь, и он влетает, приближаясь ко мне. Неожиданным и очень болезненным ударом в живот опускает меня на колени. Мне так больно, что на несколько долгих мгновений темнеет в глазах. Колдун не теряет времени зря, он надевает мне на шею амулет, молча вздёргивает меня за волосы и тащит к небольшой дверце в глубине этой пыточной комнаты. Распахнувшаяся с жутким скрежетом дверь ведёт в маленькую комнатку, где посередине стоит странного вида железное кресло, к которому меня и тащит Льюн. Я не сопротивляюсь, не хочу испытать боль от надетого на меня ошейника. Усаживаюсь на эту странную жёсткую и холодную конструкцию, а колдун намертво фиксирует мои руки и ноги с помощью массивных металлических оков. Потом надевает мне на голову что-то в виде короны и уходит, закрывая за собой дверь. Свет на секунду гаснет, и внезапно обрушивается адская мука, сводя в единой судороге всё тело, а затем я проваливаюсь в темноту...

Вижу надпись 'Game over', а через несколько мгновений передо мной возникает выбор: 'Загрузить сохранённую игру', 'Выйти из игры', и внизу — 'Автосохранение будет загружено через ... секунд'. Неумолимый таймер отсчитывает время, а я не знаю, на что решиться, что нажать. Так хочется вздохнуть, почувствовать себя свободным, но для меня нигде нет такой возможности, ни в реальном, ни в виртуальном мирах... Я просто тупо наблюдаю, как медленно сменяются цифры, уменьшаясь и приближая мою новую встречу с разозленным колдуном.

'Неужели я всё это заслужил — ту ненависть и зло, которое получаю со всех сторон и в игре и в реале?'

Время выходит, и я снова оказываюсь в аду...

* * *

У меня не хватит сил описать те изощрённые пытки, которым меня подверг Льюн. Не знаю, хотел ли он меня сломать, или это был такой способ наказания. Но всё, что может подсказать больное садистское воображение, он испробовал на мне. Не раз я уже находился на тонкой, почти эфемерной грани между жизнью и смертью, но зелье здоровья неизменно вырывало меня из лап последней. Пару раз я действительно умирал и вновь стоял перед выбором. Но мне некуда было возвращаться, некуда идти, и пришлось пройти через весь этот ад добровольно. Время потеряло всякий смысл для меня, я порой кричал в голос, порой умолял, забыв гордость, а потом меня накрыло какое-то безразличие и только страшная боль возвращала чувства... Но наказание не может быть вечным и однажды всё прекратилось...

* * *

Льюн смотрит на меня оценивающим взглядом, а меня захватывает страх — он всё же добился этого, сломав мою волю.

— Джей, я возлагал на тебя большие надежды, но ты их не оправдал. Я решил дать тебе второй шанс, однако ты больше не будешь свободным. Я думал, что получил идеальное оружие против своего врага, а на самом деле ты слабак, да ещё и избалован. С завтрашнего дня тебе придется узнать, что такое настоящее рабство и бесправие, поймёшь какова настоящая цена дружбы и человечности. И когда ты прочувствуешь все прелести своей абсолютно ненужной и бесправной жизни, тогда, возможно, по-другому воспримешь мои пожелания. Я продал тебя в Коллизей. Да, ты будешь бороться за своё существование среди таких же никчёмных тварей весь сезон соревнований, а потом вернёшься ко мне. Если тебя это ничему не научит... ты станешь одним из моих солдат.

Он уходит, а я всё ещё борюсь со страхом, прочно поселившемся в моей душе. Мне не понятно, какой из меня боец теперь, когда уже нет стержня, нет воли, есть только жуткое чувство беспомощности, окутывающее меня липкой тьмой...

Глава 28

Коллизей... арена для гладиаторских боёв... Сейчас это мой дом и мой личный ад... Это место, куда приходят за зрелищем, но здесь царит смерть. Тяжёлый запах давно пролитой крови, въевшейся в каждую щель, каждую трещинку, отпугивает любого нормального человека. Но кто говорит, что сюда приходят такие? Если чужая боль и мучения вызывают радость, разве смрад и трупный запах могут этому помешать? Конечно же, здесь убирают после каждого боя, меняя песок, но порой пролившейся крови слишком много и её невозможно собрать. Горячее солнце и влажность довершают своё чёрное дело, окутывая это место своеобразным ароматом...

Самое страшное не запахи, а то, что происходит за кулисами арены, то, что не видно постороннему глазу. Колдун прав... даже нормальный перс, попадая в рабство Коллизея, становится отбросом. Здесь нет ни дружбы, ни просто симпатий. Стоит только с кем-то заговорить — завтра же будешь с ним биться насмерть. Но это игра... и настоящей смерти здесь нет, убитые рабы возрождаются в грязной маленькой часовне, а затем их подвергают пыткам за то, что они посмели проиграть. Побеждённые в бою мучаются и страдают от быстро загнивающих ран, лечения удостаиваются только победители. Остальные его получают лишь перед следующим выходом на арену, для того, чтобы воспоминания о беспомощности и постоянной снедающей боли заставляли сражаться с большим рвением.

Мне повезло больше всех, моё умение лечить не является магией, поэтому я облегчаю свои страдания, хоть немного... Другим я пытался помочь, но кто-то донёс, и меня подвергли таким наказаниям, что с тех пор я лучше пройду мимо, изображая полное безразличие, чем протяну руку помощи. Страшное, тёмное и беспросветное место. Зловоние в бараке, где мы содержимся, несравнимо с запахом на арене. Кроме нас, рабов, в этом небольшом смрадном помещении стоят клетки с дикими животными, поставляемые отрядами звероловов для развлечения толпы. Но хищникам можно только завидовать — они умирают по-настоящему.

Я не нахожу смерти даже здесь, мне не дают такой возможности. Меня кромсают, режут, избивают, но оставляют живым, заставляя страдать от полученных ран. Я изгой. Мне сохраняют жизнь в бою... Лишь пару раз я всё же умирал, однако меня не подвергали за это пыткам в отличие от остальных, что вызвало жгучую зависть и ненависть. Я не могу сказать, почему меня выделили из массы других таких же невольников — может, боятся доломать, может, видят, что уже бесполезно, а может, по договорённости с Льюном. Зачем он отдал меня сюда? Я уже сломан, у меня нет воли. Когда мне причиняют боль, я цепенею, не могу сопротивляться, не пытаюсь её избежать. Я даже не могу кричать и умолять, просить, чтобы убили или отпустили... Я растворяюсь в ней, скованный безграничным страхом... но где-то глубоко в сознании мелькает мысль, что я раньше не был таким и мог её терпеть. В уме я понимаю, соглашаюсь с тем, что нельзя её бояться, и болевые ощущения пройдут, но тело... оно становится ватным и не слушается разума. Каждый раз, как я появляюсь на арене, она взрывается от свиста пришедшей за развлечением толпы, в меня летят камни и... еда. Меня презирают зрители, и ненавидят гладиаторы... а я просто хочу умереть... хочу это сделать в обоих мирах. Я не боюсь смерти, хочу раствориться в её тёмных спокойных объятиях. Я больше не хочу испытывать ни боли, ни унижения, ни рабства. Дайте же мне просто уйти... закончить эту бесполезную, ненужную жизнь...

* * *

Завтра опять выходить на арену. Получив лечение, я иду по тёмному гулкому коридору. Слышны какие-то шорохи, болезненные стоны... Я избегаю подобных мест и ситуаций, бегу прочь от этих жутких звуков. Меня не интересует, кого и как тут унижают, растаптывают или ломают. Я не хочу об этом знать. Но сейчас зачем-то тупо иду на звук и в одном из тупиков, служащем спальней для рабов-гладиаторов, вижу Торна — одного из лучших воинов в этом адском месте. Он стоит, кого-то вжимая в стену, развернув к себе спиной. По движениям тел и доносящимся шлепкам, невнятным хрипам и поскуливанию становится ясно, что гладиатор кого-то насилует. Парень, зажатый Торном, при толчках елозит по стене и стонет. Торн не спешит, с силой оттянув голову парня назад, наслаждается процессом. Пара чадящих факелов дает мало света, но видно, что тот не сопротивляется. Накачанное тело насильника блестит от пота, играют тугие мускулы... Он чем-то похож на Варга, хотя и ниже его. Засмотревшись, я даже не сразу замечаю, как Торн уже изливается в парня. Закончив, он резко дёргает его, разворачивая к себе лицом, затем заставляет встать на колени и открыть рот. Подойдя к нему вплотную, Торн на некоторое время закрывает собой обзор. Я слышу только его голос. Он смеётся и издевается над этим парнем.

— Что, п

* * *

р, понравилось? Глотай всё до последней капли! Если прольётся на пол — убью!

Я вдруг понимаю, что раз он только что кончил, то так быстро возбудиться не мог. Ко мне приходит жуткое осознание происходящего. Я стою, не в силах сдвинуться с места. А Торн, улыбаясь, проходит мимо меня.

Здесь царит ужас, люди, попадая сюда, меняются — становятся безразличными или ожесточаются. В Коллизей продают не только будущих гладиаторов, но и хрупких, не приспособленных к схваткам надоевших домашних рабов. Они занимают самое нижнее место в царящей тут иерархии. Отданные своими господами, слабые телом и духом, они служат для развлечения более сильных. Их ломают и втаптывают в грязь те, кто сражается на арене. Многие бойцы пытаются доказать самим себе, что они ещё не на самом дне этой жизни. Погружённый в раздумья, я внезапно прихожу в себя, чувствуя чей-то внимательный взгляд. Этот парень... ползёт ко мне. Как он жалок! Нагое, грязное тело. Его трясёт. Волосы спутаны в колтуны, лицо разбито. Первым моим желанием было уйти, но я случайно встречаю его взгляд и понимаю, что он такой же, как и я: сломанный, мечтающий о смерти, об избавлении от боли... Мне становится стыдно и страшно за свой порыв. Ведь мы похожи. Каждый из нас оказался здесь по разным причинам, но мы лишь сломанные игрушки в чужих руках. Я подхожу и беру его на руки. Он на миг замирает и тихо стонет сквозь плотно сжатые зубы. Его глаза темнеют от страха. Он лёгкий, худой, дрожащий. Всё тело в синяках и ранах. Одежды нет. Есть только ошейник. Я говорю всего лишь пару утешительных слов и заверяю, что не трону его. Он немного успокаивается и чуть расслабляется, хотя дрожать не перестаёт. Здесь, в Коллизее, есть бани для рабов-гладиаторов, куда нас пускают только перед очередным выходом на арену — нечистое тело не должно оскорблять глаз многочисленных зрителей. Мы направляемся туда. Только когда мы оказываемся перед бассейном, заполненным мутноватой водой, и я залечиваю парню раны, где-то в глубине его глаз мелькает надежда, благодарность, но страх так и не уходит... Я знаю, что за него меня не накажут — он не боец, а просто почти бесполезная вещь для владельцев арены...

Мы долго пытаемся отмыть всю грязь, но наши души, к сожалению, не очистить... Я нахожу ему какую-то рубаху и даже почти целые штаны. Он их надевает, и на миг его лицо озаряется радостью. А мне хочется поверить, что я уже не буду одинок. Возможно, нам удастся стать друзьями в этом жестоком и беспросветном мире...

* * *

Я просыпаюсь. Опять нужно выходить на потеху толпе... но сегодня мне впервые не снились кошмары, и на жёстком, воняющем плесенью тюфяке я не один. Вчерашний парень, Айши, смешно посапывая носом, спит, тесно прижавшись ко мне спиною. Я тихо, стараясь не разбудить, отстраняюсь и рассматриваю его: густые темно-каштановые волосы примерно до плеч, смуглая кожа, худой — видны позвонки и рёбра торчат. Я вылечил тело, даже синяки сошли. Он вдруг начинает возиться и, просыпаясь, поворачивается ко мне. Хрупкий и беззащитный. Золотые глаза, густые ресницы, чуть пухловатые губы. Он улыбается. Но нам даже не дают поговорить — с диким рёвом сюда летит Торн. Айши вздрагивает, сжимается. Его глаза тускнеют, и радость сменяется ужасом. Я прижимаю его к себе, обхватывая руками. Торн в ярости. Игрушкам положено быть на своих местах. Никто не ожидал, что я не оставлю в том тупике истерзанного Айши.

— А, блондинка! Твоё место давно среди такого дерьма. Тебя по ошибке в бойцы записали. Ну ничего, сегодня же после боя это исправят. Ты станешь той, кем давно должна быть — подстилкой, а эта твоя подружка будет мечтать о вчерашнем вечере, проведённом со мной, когда её в наказание пропустят через нескольких мужиков. — Он резко разворачивается и уходит. Айши дрожит, во взгляде на меня читается надежда. Я вспоминаю, что сегодня мне биться на арене с Торном, но на этот раз мне проигрывать нельзя. В глубине души оживает страх, но теперь эта схватка не только ради меня... Я резко поднимаюсь и иду в зал на тренировку, чтобы размять мышцы перед боем. Меня неверяще и изумленно рассматривают те, кто уже готовится к сражению. Я первый раз пришёл сюда с тех пор, как был продан в этот Коллизей...

* * *

Я выхожу почти без одежды, рабам защита не нужна. С трибун доносится привычный свист, но я уворачиваюсь от нескольких камней, что зрителям непривычно. Появляется Торн, и мой позорный выход сменяется восхищённым вздохом. В моих руках топор — двуручный и тяжёлый. В душе уничтожаю страх, который пытается опять подняться и захватить мой разум. Нам дан сигнал... мы начинаем бой. Сближаемся. Весь мир застывает. Есть я и он. В глаза ему не смотрю, чтобы не выдавать своё смятение. Но образ перепуганного Айши вдруг предстаёт передо мной, и я решаюсь... Если бы Торн не был так самоуверен и не привык к простым победам в боях со мной, то, возможно, мой единственный удар не смог бы так легко достигнуть цели. Победа! Чистая победа. Меня внезапно окружает тишина. Она придавливает и гнетёт. Мой враг повержен. Кровью залитый песок ясно показывает, кто здесь победитель. Коллизей вдруг взрывается протяжным рёвом. Я ухожу... с гордо поднятой головой...

* * *

Победы постепенно приносят мне известность, и каждый бой теперь сопровождается криками болельщиков. Льюн меня сломал, но здесь у меня появился друг, а значит и цель существования. Я живу, сражаюсь ради нас обоих. Из-за амулета, который надел на меня колдун, не могу оборачиваться ящером, а потому никто не знает о моих возможностях и не видит всех моих способностей. Мой уровень бойца растёт. Появилось уважение среди бойцов, так же, как и симпатии зрителей. Теперь при каждом моём появлении с трибун несутся радостные крики, а не позорный свист и улюлюканье, летят цветы, а не камни. Но моё сердце не отзывается на бурный восторг толпы, оно покрыто толстым слоем льда и даже Айши, который пережил так много, не в силах его растопить... Мы стали неразлучны. Ночами спим, уже не вздрагивая от сновидений, обнявшись, даря друг другу тепло и защищённость. В этом жестоком и полном грязи мире он для меня как тусклый огонёк свечи в кромешной тьме. Я не могу сказать, что люблю его, наверное, моя душа закрылась, а может это чувство умерло и ему уже не возродиться. Арена изменила нас. Я холоден и безразличен, моя душа замёрзла. И лишь рядом с другом я ощущаю, что ещё живу. У всех гладиаторов Коллизея есть боевые клички-имена. Меня зовут Айсбергом. С двуручным топором, боевым молотом или булавой на арене я — воплощение смерти, неумолимой и безразличной, как ледяная глыба в океане. Мой страх уже ушёл. Осталась только тьма, окутавшая плотной пеленой все чувства. Мне показалось, что пару раз я на трибунах видел колдуна, но больше он меня не запугает. В этом мрачном месте, почти на самом дне, мне захотелось выжить и стать свободным. И вдалеке забрезжила надежда. Здесь лучшие бойцы становятся свободными. Их отпускают по велению трибун. И если мне удастся стать одним из них, то Льюн уже не сможет помешать. Я буду драться, умирать, ползти, зубами грызть, но я хочу избавиться от рабства, хотя бы в виртуальном мире...

Глава 29

Время уже не имеет для меня значения. Я не знаю, когда придётся покинуть игру и что ждёт меня в реале... Стараюсь не думать и не искать на это ответы... Моя главная цель -свобода. Я сражаюсь за неё, ломая свой страх, уничтожая чувства. В реальной жизни так сложно всё изменить, а здесь, в виртуале, с каждый днем моя свобода становится ближе и ощутимее.

Завтра будет решающий день, последний в этом сезоне. Свободу получат лишь те, кто сможет привлечь внимание жаждущей кровавого зрелища толпы, и этот день — мой шанс на избавление от рабства. Я всё же добрался до финишной прямой... но не пересёк пока её черту — остался всего один последний бой.

С тех пор как Льюн меня сюда продал, мне ни разу не удалось увидеть город, где находится арена. Рабов не выпускают за пределы Коллизея. В другом конце арены находятся жилые комнаты бойцов, сражающихся по контракту. Там много бедняков, хотя есть и из знати. Нам не доступна та часть арены. Cтав вольным гладиатором, я получу возможность перейти туда с Айши. Бойцов, остающихся в Коллизее, обеспечивают жильём. Я уже не раз обдумывал такую возможность и решил, что подпишу контракт. Льюн не сможет меня здесь достать. Работая, я получу оружие, одежду и броню. Мне не хотелось бы сражаться на арене, но, получив свободу, остаться без денег, без возможности защиты, без угла... Похоже, на то и рассчитывают владельцы Коллизея, что освободившийся не будет рисковать.

Поэтому тут предлагают всё — еду в кредит, простое, надёжное оружие... Это по сути тоже рабство, только... добровольное, по крайней мере, выглядит таким. Иду за Айши, искренне надеясь, что завтра нас уже не будет среди рабов в бараках. Из моей мечты меня вырывает оклик:

— Джей!!

Я оборачиваюсь на взволнованный голос Айши.

— Джей, постой! — Он догоняет меня. — Нам надо поговорить...

Приближаясь, он смотрит мне в глаза.

— Джей, я должен тебе сказать, что ухожу.

— Куда? — вырывается невольный вопрос.

— У меня теперь есть хозяин. Это большая удача. Такие как я обычно никому не нужны... Тем более, никто никогда не интересуется нашим мнением, перед тем как купить...

— Ты хочешь сказать, что тебя спросили... и ты согласился на нового владельца? — ошарашено спрашиваю я. — Но... Айши... А как же мы?.. Я уже думал о нашем будущем...

— Джей! Ты понимаешь, о чём мы сейчас говорим?! Кто ты?! Всего лишь раб! У тебя нет будущего! Ты даже себя не можешь защитить. Я вообще не должен был ставить тебя в известность. Мне хозяин сказал, чтобы я сделал выбор между нашей дружбой и моей свободой от Коллизея! Я обещал, что больше к тебе не подойду, но... — запнувшись, он продолжает, — ты спас меня... от этих ублюдков, от насилия и безысходности. Ты дал мне надежду. Дал желание жить. Назвал меня другом при всех... не стесняясь. А подобных мне... здесь... презирают. Я отношусь к отбросам. Тот, кто общается со мной, тоже становится... таким же. Да! Тебя не трогают... Знаешь, почему?! Думаешь, что ты такой сильный и мужественный... такой герой... Нет!! — Айши выкрикивает последнее слово. — Тебя не трогают лишь потому, что запретили владельцы Коллизея, но как только ты получишь свободу... Имей в виду, Торн не простил тебе того, что ты заступился за меня и взял под своё крыло. Он давно о тебе говорит как о своей Снежной королеве...

Айши замолкает на несколько долгих секунд.

— Джей, я должен был предупредить тебя. Я сделал даже больше, чем мог. Теперь мы квиты. Завтра у тебя важный день, и я не хотел, чтобы ты за меня волновался, искал. Прощай, и забудь обо мне... — резко развернувшись, он уходит.

Его тонкий силуэт, освещенный неясным огнём факелов, постепенно удаляется от меня. Я снова один. Снежная королева и Айсберг... Я чувствую, как меня наполняет холод. Мне трудно дышать... но я заставляю себя. Я снова одинок. Айши уже скрывается за поворотом, а я не могу даже сдвинуться с места, лишь провожаю его взглядом. У меня в груди возникает тянущее и тёмное чувство, похожее на этот длинный, бесконечный, пустой и холодный коридор. Хорошо, что сердце, покрытое льдом, не успело растаять... Но я благодарен, что Айши всё же предупредил меня, несмотря на запрет. Я клянусь, что никто и никогда не сможет причинить мне больше боли. Я никого не пущу в свою душу, не назову больше другом. Я буду бороться и жить теперь только для себя. Мне больше никто не нужен.

Торн действительно не спускает с меня глаз последнее время. А уж поклонников-то мне и без него вполне хватает. И самое паршивое, что всем нужна власть... над моим телом, а кому-то — и моей душой. Они как хищники, стремятся урвать себе кусок. Им всё равно, что чувствует при этом жертва. Хотят насытиться... А что произойдёт со мной потом, когда их желание будет удовлетворено? Ответа нет, и вряд ли он найдётся...

Вечером я долго не могу заснуть. В одиночестве, не ощущая привычного тепла, ворочаюсь на вонючем и жестком тюфяке. Коллизей изменяет людей, выворачивая души наизнанку, являя свету самые тёмные и скрытые её тайники. Видимо, я тоже не исключение из этого правила...

Утром я просыпаюсь быстро, словно и не спал, а лишь закрыл глаза. Забыть вчерашний разговор мне удаётся лишь на подготовке к бою.

Арена славится массовыми сражениями, она огромна. Здесь часто проходят битвы целых армий. Вот и сейчас нас всех согнали для инструктажа, показывают план, затем ведут для... макияжа. Раскрашивают белой, красной, чёрной краской наши лица и тела причудливым узором. Затем наряжают дикарями: звенят одетые на руки и на ноги тонкие, но многочисленные медные браслеты, топорщатся юбки из растительных стеблей, на головах прически, украшенные яркими птичьими перьями, и ожерелья из зубов зверей на шеях. Из оружия мы получаем только луки, копья, топоры, дубины. Нет ни мечей, ни сабель, ни ножей. Нас разбивают на отряды по тридцать человек и назначают командиров. Одним из них командует Торн, другим — огромный чернокожий Али, мне также отдают отряд, а всего их получается семь. Мы будем биться с рыцарями. Но разве это бой, когда вооруженные мечами, в стальных доспехах, на злобных лошадях выходят против голых, с сомнительным оружием людей? Здесь будут только реки крови и беспощадная, ужасная резня... Это некрасиво и вряд ли вдохновит толпу, поэтому какой-то злобный режиссёр продумал ужаснейший в своей жестокости сценарий. В другом конце арены построены из глины и соломы миниатюрные хижины, горят костры, как будто там готовят пищу. Играют дети, сидят женщины. Нам всем дают задание — пробраться 'незаметно', сжечь лачуги и с жестокостью убить всех 'жителей' мирного селения. Кто отличится, тот получит шанс на долгожданную свободу. А после, когда мы разорим деревню, не пощадив и малого ребёнка, оставив только кровь и пепелище, нас нагонит пылающий возмездием отмщенья карающий отряд из крестоносцев...

Нас, как зверей, ведут по коридору, сооружённому из прочных прутьев в виде клетки. Мы приближаемся к воротам, по сигналу они распахиваются и, разделившись на отдельные отряды, мы бежим к укрытиям, чтобы затем подкрасться к домам, где только женщины и дети. Тридцать гладиаторов-бойцов беспрекословно слушают меня. Здесь, в Коллизее, командир как бог — неподчинение ему карается жестоко, однако если был нарушен план сражения, то наказанье тоже неизбежно, правда не для всего отряда, а лишь для того, кто отдавал приказы. Я знаю это... и не могу переступить через себя. Боюсь ли боли — той, что ждёт меня за мой поступок и решение? Да, мне страшно... Я даже не хочу об этом думать... но я не дам убить невинных, пусть даже и ценой своей свободы. А стоит ли она жестокости и боли, направленных на женщин и детей? Возможно ли назвать мужчиной существо, поднявшее на беззащитных руку? Я думаю, что нет. Мужчина должен защищать, а не карать, доказывая самому себе, что он чего-то стоит. Пусть я сегодня откажусь от своей мечты и проиграю бой, нарушу 'красоту' придуманного плана... Но...я отдаю приказ своим бойцам любой ценой защищать селение и, нарушая выданный нам план, к деревне мы бежим, нисколько не скрываясь. Мы мчимся, чтобы успеть занять места для лучшей обороны и спрятать женщин и детей в одном из домиков, и потушить костры, ведь факелов ещё нет ни у кого. Их должны зажечь в самой деревне. Не знаю, сколько времени проходит, мне кажется, что нас накрыла вечность... но наконец, уже отряд у цели. Я оглядываюсь — вместе с нами отряд Али. Нас шестьдесят против ста пятидесяти гладиаторов-рабов и сорока пяти вооружённых рыцарей. Мы готовы. Ждём.

Такой ужасный выбор, когда цена свободы слишком высока, а рёв трибун, обрадованных действом, совсем не вяжется с трагичностью мгновений. Как может нравиться кому-то смерть невинных жертв? Пусть даже все убитые и возродятся вновь, ведь боль и муки будут нестерпимы...

Нам повезло в какой-то мере, мы сплотились, успев договориться с чернокожим командиром. А нападающие, стремясь любой ценой к свободе, сражаются лишь каждый за себя. Мы отбиваем атаку за атакой и хоть теряем изредка людей, но тем, кто жаждет омыться в детской крови, приходится сложнее. У них потери неизмеримо больше... Но и живых врагов так много. На смену павшему врагу встаёт другой. Глаза застилает пот, и кажется, что мир темнеет от напряжения. В моих руках топор, он скользкий, тёмно бурый с алым. Он с жадностью впивается в очередное тело. Я понимаю... нам не победить... нас мало... мы устали. Движения замедленны, топор такой тяжёлый, он тянет вниз. Я чувствую, что моё тело уже дрожит от напряжения. Саднят и ноют раны, а те, что глубоки, взрываясь адской болью, напоминают о себе при каждом взмахе, повороте, ударе... Нет сил... Вдруг враги уходят, вернее в панике бегут... У нас подмога! Когда я вижу командира... то мысль ко мне приходит, что 'этого не может быть!' Нам помогает Торн, который любит дикие забавы, привык всех унижать и наслаждаться властью.

Но долго мне подумать не дают, я слышу шум и, оборачиваясь, вижу, как на нас несётся боевая колесница. Конь защищён бронёй, на дышле остриё копья, на ступицах колес — длиннющие ножи, под осью — направленные вниз серпы, колёса из цельной бронзы и кузов с двумя вооружёнными воинами защищён щитом. Она летит, кося людей как травы, слышны лишь крики, вздохи, стоны. Сам конь, разгорячённый битвой, стремится затоптать, убить. Его глаза горят не хуже чем у волка, что режет стадо под покровом ночи. Он приближается уже залитый кровью, хрипя и раздувая ноздри. Я слышу его чёткий стук копыт, неумолимый, словно он отсчитывает время. Я не хочу, но мне приходится решиться убить коня, тогда и колесница не опасна. Не двигаясь, она уже не защитит стоящих в ней стрелков, они теперь беспомощны и слабы. Схватив копьё, я с низкой стойки рвусь навстречу с боевым кошмаром. Мне удаётся за мгновение до встречи воткнуть копье в песок арены под углом, так наведя, что конь, не сбросив скорость, налетает грудью на остриё, пробив свою броню. Древко, не выдержав удара, ломается с жутчайшим треском. Меня отбрасывает, взрезая тело адской болью, и я проваливаюсь темноту.

Ну вот и всё...

Я прихожу в себя в часовне. Я идиот, взял и упустил свою свободу. Я просто НЕИСПРАВИМЫЙ идиот. Ведь если всё мне повторить с начала, то поступил бы точно также. Странно, что меня никто ещё не ждёт, и я иду на выход, но там... там я вижу Торна! Они с Али стоят и смотрят на меня. Я не смогу сбежать и потому с покорным видом иду навстречу к ним. Они подхватывают меня, сажают к себе на плечи и с диким улюлюканьем бегут обратно на арену. Сто тысяч глоток взрываются в единый рёв, и в нас летят цветы! Мне кажется, что это сон или скорее бред... я вижу, что к нам идут три человека в ярких белых, обшитых золотой тесьмой, одеждах. Они подходят, а меня спускают с плеч с ехидными ухмылками на рожах два придурка. Неверяще я молча наблюдаю, как щёлкает замок, соскальзывает, падая ошейник.

Я свободен!!!

Мне хочется завыть, заплакать, рассмеяться, мне хочется безумствовать и петь. И я смогу теперь хоть где-то распоряжаться своею собственной судьбой. Мы обнимаемся и пляшем, мне кажется, что я сошёл с ума. Я пьян, хоть и не пил ещё ни капли. Безумие и радость — они неотличимы, и вместе создают такой коктейль эмоций, который сбивает меня с ног. Вокруг лежат цветы, с трибун несутся крики, мы уходим... Я настолько пьян, что до сих пор не верю своей свободе.

Мы заходим в недра Коллизея, где не были ещё, через массивные ворота. Здесь светлее, коридоры шире. Нас ведут в какой-то кабинет, и там мы всё подписываем контракт на год сражений на арене. Я поселяюсь в комнате, откуда виден парк и небольшое озеро с фонтаном. Али и Торн, заняв соседние, приходят поговорить со мной.

— Джей, я знаю, ты удивлён и терпеть меня не можешь за насилие. Здесь каждый за себя, но твои поступки... они необъяснимы. Я помню, как ты выглядел в тот день, когда мы впервые здесь случайно встретились... твой взгляд, он был такой безжизненный и пустой. Глаза скорее были похожи на два куска стекла. Ты не сопротивлялся, но и не пытался убежать. Такой холодный, как покойник, которого нечаянно подняли. Потом мне удалось узнать, что ты был сломан своим владельцем...

Торн говорит со мной о встрече, но я не помню... чтобы мы пересекались с ним до Айши.

— Ты удивил меня, победив в бою на арене. Это было неожиданно. Я наблюдал, как ты собирал себя из осколков. А сегодня я никак не ожидал, что ты такое выкинешь — не подчинишься прямому приказу распорядителя арены. Меня шокировала эта выходка. Ведь такое непослушание обычно не прощают. Толпа карает тех, кто нарушает планы, но ты везунчик — бой, завязанный в деревне, привлёк внимание. А остановив колесницу, ты вызвал этим восхищение, и даже твоя смерть не помешала потребовать для нас свободы. Мы защитили жителей. Отбили нападенье рыцарей. И нас, вопреки всем правилам, не стали подвергать наказаниям, а освободили. Любое пожелание толпы — закон для Коллизея, пусть даже оно кажется абсурдным.

Мы долго говорим, а после все идём смыть пот в бассейне. Затем, впервые с тех пор как я здесь оказался, по-человечески поев в столовой, расходимся по комнатам к себе.

Но, открывая дверь, я застываю на пороге... Льюн! Явился собственной персоной!

— Джей, не стесняйся, проходи. Нам есть о чём поговорить, — он с издёвкой смотрит на меня.

— Мне почему-то кажется, что ты ошибся, наверное, не только комнатой, но даже этажом. Тебе шестой...

— Ты наглый мальчик, — перебивает он, — но я прощу тебя, если ты сейчас аннулируешь контракт и перейдёшь ко мне...

— Я тебя к себе не приглашал. Лучше уходи отсюда по-хорошему. Нам не о чем с тобой... — говорю я, но чувствую, что до сих пор его боюсь. Меня бросает в пот от звука его голоса, от взгляда.

— Джей, мне нужно заключить с тобой одну сделку. Если ты выполнишь её условия, то я обещаю, что больше никогда не трону тебя, более того, ты станешь одним из самых богатых и знатных персов в этой игре...

— Да пошёл ты... Мне ничего не нужно из того, что ты сейчас наговорил. Я мечтаю только об одном — чтобы ты немедленно покинул эту комнату...

— Джей, ты забываешься. Я пришёл сюда не просить, а требовать выполнения моих условий! — рявкает он, впиваясь в меня злобным взглядом. У меня становятся ватными ноги, но я всё же заставляю себя войти в комнату и усаживаюсь на стуле напротив него. Изо всех сил стараюсь изобразить безразличный вид.

— И что мне будет за непослушание? — я стараюсь говорить как можно более ехидно.

— Ты глупец. Друг вашей семьи, которого ты называешь дядей Вардом, ищет тебя, а мне ничего не стоит послать ему письмо, сообщив в нём твой адрес в Нижнем городе и то, что ты сейчас со Страйком...

Он говорит, а смысл этих слов так медленно доходит до меня...

— Забыл ещё добавить, что Страйк попросил меня достать пособие по дрессировке личного раба. У меня сейчас есть два варианта: один тебя сломает — думаю, Вард рассказывал о твоём брате, о его пустых глазах и полном подчинении, другой же позволит остаться личностью. Так что, у тебя есть выбор, Джей, и не смотри на меня так... пристально...

Глава 30

Застыв, я неотрывно сморю ему в глаза, но последняя фраза приводит меня в чувство.

— Кто ты?! Откуда ты знаешь всё это? Льюн, кто ты такой?!! — я едва сдерживаю себя, чтобы не закричать на него.

— Я тебе объясню, но позже, а сейчас иди и аннулируй контракт с Коллизеем! Немедленно!

— Ты опоздал, Льюн. — Я справляюсь со своим минутным порывом и холодно продолжаю:

— Наверное, раньше уже попадались такие хозяева, которые заставляли вернуться к ним своих рабов, разрывая договоры с ареной, поэтому в соглашении стоит пункт, что я являюсь собственностью Коллизея и не имею права аннулировать контракт. Так что, твоё условие невыполнимо. Если не веришь мне, можешь сам пойти убедиться...

— Джей, я не буду ждать целый год. Моё дело безотлагательное. Ты мне нужен... Я в тебя столько вложил для достижения своей цели... — произносит он, подчёркивая с нажимом каждое слово.

— Льюн, убирайся отсюда. Я больше не хочу тебя видеть... никогда. Для того чтобы избавиться от твоей зависимости я готов навсегда остаться гладиатором в этой игре.

— Ты забываешься. Я уже предупредил тебя, что отправлю Страйку пособие для твоего обучения.

— Смешно меня пытаться пугать. Представь, что оба варианта мне вполне подойдут... — отвечаю я со спокойным равнодушием.

— Скажи ещё, что тебе хочется, чтобы тебя сломали, — резко перебивает он меня.

— Да, лучше так... тем более что я уже через это проходил. Мне не забыть, как притупляются все чувства, и разум словно погружается в сон, как незаметно летит время... и нет никаких желаний... нет сомнений. Я согласен на любую вашу программу...

— Джей, слушай меня! Если ты привезёшь мне Рейнара, то наши дороги больше не пересекутся...

— Это твои проблемы. Мне плевать на твою головную боль. Разбирайся сам со своим соперником.

— Вот как ты заговорил... — почти шипит он, сверля меня пронизывающим взглядом. — А про Айши ты уже забыл? Или его судьба тебя не интересует?

— Причём тут он? — где-то глубоко внутри зарождается предчувствие беды, но вспоминая наш последний разговор, я отвечаю совершенно незаинтересованным голосом: — Мы раньше были друзьями, но... сейчас уже нет.

— Я так и думал, что эта шлюшка меня ослушается, — почти выплёвывает Льюн. — Айши купил я. Он должен был рассказать тебе о том, что теперь я его хозяин, должен был умолять тебя проиграть бой, рассказав, что ждёт его за твою победу и освобождение...

Моё сердце пропускает удар... Выходит, Айши обманул колдуна, сказав мне совершенно другое? Зачем он разыграл этот цирк? А в результате я сейчас его подставил? Почему он не сказал мне всей правды?

Наверное, что-то изменилось в моём лице, потому что колдун, сверля меня взглядом, произносит:

— Я думал, ты изменил сценарий боя из-за него... — остановившись на миг, он продолжает, — а это была случайность... впрочем, ему всё равно досталось от меня за твою свободу... До тех пор, пока ты не привезёшь мне этого вампира, твоя подстилка будет использоваться по назначению... — закончив, Льюн начинает противно хихикать.

— Подожди, Айши сказал, что хозяин его отпустит...

— Да, я говорил, что сниму ошейник, а кроме того предупреждал, что он сильно пожалеет, если ты не проиграешь бой в Коллизее и получишь свободу. А я никогда не бросаю своих слов на ветер... Он остался в моём гостеприимном доме, на случай если ты откажешься подчиниться. Я сделал из него человека-свинью... Надеюсь, ты знаешь, как это выглядит...

Я вздрагиваю, но беру себя в руки и, стараясь выглядеть незаинтересованным, говорю с металлическими нотками в голосе:

— Почему-то твои слова не вызывают доверия. Ты обманываешь. Ведь у Айши был выбор — пойти с тобой или остаться...

С громким хохотом колдун грубо прерывает меня:

— Кто даст выбор рабу? Разве его спрашивают о его желаниях? Ты не веришь?! Тогда смотри! — Он протягивает ко мне руку, и на его ладони появляется маленький белый полупрозрачный шарик, который быстро растёт, достигая размера футбольного мяча.

— Эту запись я сделал для тебя! — ухмыляется Льюн. Шар стремительно теряет прозрачность, становясь пронзительно белым, а затем появляется изображение. Вначале — огромные, чёрные от расширившихся зрачков глаза, в которых плещется боль и ужас, затем всё лицо: побелевшая кожа, покрытая потом, ритмично раздувающиеся тонкие ноздри, опухшие, искусанные и посиневшие губы... теперь я вижу всего Айши — привязанный верёвками, грубо врезавшимися в кожу, к кольям, он распят на земле, напоминая морскую звезду. Он раздет, я вижу, как судорожно сжимаются его мышцы, как нервно он дышит. Всего в нескольких метрах от него горит костёр, мне кажется, что его жар обжигает, на потной коже играют блики огня... Возле костра стоит человек, лица не видно, но... огромный топор, который он держит, уже раскалился и светится тёмно-красным огнём. Айши не отрываясь смотрит на лезвие этого жуткого оружия. Всего пара шагов, и неизвестный уже рядом со своей жертвой. Я как в замедленной съёмке вижу взмах горящего лезвия и его жадный полёт вниз. Не удержавшись, закрываю глаза и слышу страшный звук разрубаемой плоти и пронзительный жуткий крик... вскакиваю, выхватывая шар из рук колдуна, уничтожаю его и наношу удар кулаком в лицо Льюна, чтобы убить. Слышу противный хруст ломающихся костей, и дикая боль на мгновение уводит меня из реальности...

Торжествующий смех колдуна приводит меня в чувство... Я так и стою напротив него — абсолютно невредимого Льюна, успевшего закрыться магическим щитом, о который я и сломал свою руку. Моя кровь крупными каплями летит вниз, заливая угол ковра, а перед глазами образ распластанного, беспомощного и испуганного Айши.

'Глупый мальчишка, зачем ты соврал мне? Может быть, мне удалось бы тебя спасти? Зачем ты попытался меня разозлить, обидеть?..' Эти мысли не дают мне покоя, сменяя друг друга и вызывая горечь.

Моё сердце давно покрыто льдом, и я думал, он уже не растает, но... этот страшный удар разбивает холодную толстую броню на миллионы острых осколков. Они впиваются в мою плоть, режут, терзая её. Сколько горя способен вынести человек? Какой у него запас прочности, мне неведомо. Моё сердце рыдает кровавыми слезами, и разве может боль сломанной руки сравниться с рваной раной в душе. Ненависть захлёстывает всё моё существо, жажда мести захватывает разум. Я уничтожу тех, кто причинил столько страданий ради своей власти, своих амбиций. Отрешаюсь от своих ощущений и впиваюсь взглядом в лицо проклятого колдуна. Он абсолютно спокоен и продолжает вести себя как ни в чём не бывало.

— Ты же понимаешь, что Айши жив, — отсмеявшись, вкрадчиво произносит Льюн. — Он сейчас содержится в загоне для свиней, где его и насилуют мои люди. Теперь, когда он лишен рук и ног, убежать у него не получится, а так как он ещё к тому же слепой и глухой, то шансов спастись вообще нет. Правда, мои подручные жалуются, что я зря вырезал ему язык, он бы очень пригодился... Догадываешься, для чего?

Я молчу, мне даже трудно дышать, поднявшаяся из глубины души злоба стремится вырваться наружу, сметая все чувства и мысли.

Колдун так и не снимает свою магическую защиту, он уже не смотрит на меня, достаёт и выкладывает на стол пару серебристых браслетов и рабский ошейник...

— Когда привезёшь Рейнара — а ты это сможешь, именно для этого я тебя создал и учил — я обменяю его на твою подстилку. Только помни, для него время идёт гораздо медленнее. Я даю тебе три месяца и ни днём больше. Если затянешь, добавлю твоему Айши страданий. Вампира же можно выкрасть прямо из замка на Чёрной горе, он там часто бывает. Магия, используемая для защиты крепости, на тебя не подействует, так как никто даже не предполагает, что можно создать такое существо, как ты. Кроме того, твои способности вора помогут взломать все замки. Для подчинения Рейнара оденешь на него сначала браслеты, они заблокируют магию и заберут у него силу, а потом ошейник. У вампиров строгая иерархия, построенная на клятве крови, поэтому как только он станет рабом, остальные его подчинённые тоже превратятся в твоих преданных слуг. Заставь их открыть порталы и снять защиту, а я привезу тебе Айши. Да, и знай, что Рейнар сильно повлиял на твою судьбу в реале. Он устроил аварию на фабрике, где погиб твой отец, а Вард получил серьёзные травмы...

Льюн встаёт и направляется к выходу, напоследок бросая:

— Да, ещё забыл сказать: этот вампир — мой брат, так что я его не обижу...

'Брат!' — это слово жжёт огнём. 'Значит, они делят власть в этом мире. Знать бы, кто они в реале... Хотя вряд ли я представляю для них опасность, ведь оба из Верхнего города, а у меня туда доступа нет...'

Колдун уже давно ушёл, а я никак не могу очнуться от этого страшного сна. У меня всё больше и больше растёт непреодолимое желание уничтожить и колдуна, и вампира. Но у Айши действительно нет времени, и я, выпив эксклюзивное зелье лечения, выхожу в город.

Впервые за всё время игры пейзаж мне кажется каким-то размытым. Меня раздражают куда-то спешащие, снующие и постоянно попадающиеся на пути прохожие. Что я ищу в этом промозглом холодном городе из серо-белого камня?.. Выхожу я из этого полубессознательного состояния, когда кто-то тянет меня за руку. Оглядываюсь и вижу цыганку. Она что-то бормочет. Вначале мне кажется, что она несёт бред, но прислушавшись, я понимаю, что она говорит хоть и странные, но знакомые слова и, похоже, намёками приглашает на встречу:

— Слушай, мой жемчужный, ледяной, белый призрак... оборотни наступают, война закончилась, охотник-раб. Позолоти ручку, мой драгоценный! Два волкодава и сточные воды... тень тебя укроет. Позолоти-ка ручку цыганке! Тебя ждёт удача в казённом доме, три тени легли на империю, внизу пахнет сыростью... мало места. Козерог в зените...

Я достаю пару монет из аванса, полученного за контракт на арене, и бросаю цыганке. Такое ощущение, что деньги испаряются в воздухе. Гадалка же растворяется в проходящей толпе людей, а я бросаюсь на поиски гостиницы или трактира 'Империал'.

* * *

Гостиница оказывается роскошной. Находясь в центре города, это многоэтажное, сверкающее в сумерках наступившего вечера огнями подсветки, здание невольно привлекает внимание. Пройдя между двумя амбалами на входе и попав в просторный хорошо освещённый холл, я подхожу к столику дежурного и спрашиваю, есть ли здесь маленькая комнатка на нижнем этаже, на что он отвечает:

— Такая есть, но оттуда не видно неба.

— Мне не важно, ведь Козерог в зените. — После этих слов дежурный поднимается и, попросив меня следовать за ним, ведёт по широкой лестнице, покрытой длинным зелёным ковром, на третий этаж, где остановившись возле одной из дверей, трижды стучит в неё. 'Войдите' — доносится из номера, и я прохожу внутрь.

— А, наконец-то, Белый Призрак! Мы ждали тебя. — Говорит один из троих сидящих за массивным деревянным столом мужчин. — Мы наслышаны о твоих заданиях в Лазурном. Как ты понимаешь, рабов в гильдию не принимают... Но ты уже свободен, поэтому мы предлагаем стать тебе одним из нас — братом Тени. Однако вначале нам бы хотелось узнать, какое дело привело тебя к нам сюда.

— У меня есть друг Айши, он в беде. Его купил мой бывший хозяин, для того чтобы воздействовать на меня. Я не могу его выкупить, сейчас нет средств, но тянуть с его освобождением нельзя. Он... его... — я запинаюсь, пытаясь рассказать об участи друга, но у меня перехватывает горло и каждое слово даётся с трудом, — из него... сделали человека-свинью...

— Нам не нужно объяснять, что это обозначает, — перебивает сидящий ближе к окну, — наши парни иногда попадают в такую же ситуацию. Поэтому у нас даже есть специальный реабилитационный центр...

Говоривший первым его прерывает:

— Давайте не будем тратить время на пустые разговоры. Если хочешь, чтобы мы помогли твоему другу, то должен вступить в нашу гильдию.

Он протягивает договор и заявление, и я, прочитав, ставлю свою подпись. В этой организации мне уже выбрали имя 'Белый призрак', а в обязанностях подчёркнут жирной чертой пункт о том, что я волен отказаться от поручения, если оно неприемлемо для меня.

— У нас есть задание для тебя. В северных землях Кордии, на одном из островов, под слоем вечной мерзлоты, согласно легендам есть руины древнего святилища, посвященного тёмному богу. Нас интересует эликсир, который должен там находиться. Он имеет огромную ценность, но, конечно же, его полную стоимость мы не заплатим. Зато вытащим твоего друга из лап колдуна и дадим хороший аванс на снаряжение. Даже если легенда не подтвердится, твой Айши... Так его зовут? Будет жив-здоров и в безопасном месте, ну и всё, что ты купишь для этой экспедиции, останется твоим. Да, чуть не забыл, всем новичкам на арене сейчас дадут месяц 'отпуска', пока её будут готовить для новых боёв, так что можешь отправиться в ближайшие дни. Если согласен, то здесь карты, деньги и всё, что может понадобиться из мелочей, — он показывает мне походную сумку. Я соглашаюсь...

* * *

Возвращаясь в Коллизей, захожу к кузнецу и заказываю себе полуторный меч и среднюю броню. Заглядываю и в магическую лавку, где прикупаю несколько амулетов и зелья, а так же договариваюсь о зачаровывании меча и доспехов.

Медленно иду по узкой, петляющей улице между трёх-четырёх этажными домами и думаю об Айши. Он заставил меня поверить в то, что ушёл по собственному желанию. Мне ни на секунду ни приходила мысль, что он лжёт... лжёт, защищая меня, зная, что подвергнется наказанию... Я дурак, что поверил ему. Ведь мог остановить, задержать... но побоялся... я видел счастье и надежду в его глазах. Как он мог так сыграть свою роль?

Стук копыт разносится в ночной тишине. Он медленно приближается. Это отвлекает меня от размышлений, а через несколько минут я вижу, как человек ведёт хромающую лошадь. На шее у неё затянута петля из прочной верёвки, свободный конец которой держит поводырь. Мы поравнялись, и, рассмотрев при свете факелов клячу, я внезапно узнаю в ней того боевого скакуна, которого думал, что убил на арене. Решаю его купить. Ведь я могу лечить все раны не только у людей, но и у животных.

— Постой, ты куда ведёшь его? — вырывается у меня.

— На бойню, хозяин приказал...

— А сколько тебе за него там дадут?

— Сорок медяков, не велено меньше брать.

— Возьми ещё сверху две серебром, — предлагаю я и становлюсь владельцем шикарной клячи...

Глава 31

В Коллизее есть конюшни. Одни для состоятельных гладиаторов — они чище, комфортнее для лошадей, с конюхами, которые присматривают за ними. Другие для тех, кто не может много платить — отдельные помещения с плохо освещёнными маленькими стойлами, где обычно за конём ухаживает сам хозяин, хотя можно и нанять человека. Конечно же, я выбираю дешёвые помещения, но плачу за корм и уход — мало ли где придётся искать работу. Я не хочу волноваться, если понадобится где-то задержаться более суток. Завожу свою лошадь в почти пустую конюшню и выбираю место без сквозняков, с целыми переборками и дверью. Конь покорно бредёт за мною и спокойно заходит в стойло. Я осматриваю его и начинаю лечить. Слова тёплым голубоватым светом срываются с моих губ, они затягивают рану, закрывая её без шрамов, не оставляя следов. Скакун довольно всхрапывает — боль уже ушла, он снова становится собою — красивым, гордым, отважным и боевым конём. Я так устал, пока лечил его, не замечая времени. Уже светает... Долго... добираюсь я до постели, и сон мгновенно захватывает меня в свои объятья.

Мне показалось, что я только секунду назад закрыл глаза, но мою кровать так трясёт, словно она оказалась на корабле во время бури. Еще в полусне тщетно пытаюсь вцепиться в матрас, чтобы не упасть на пол, но тут же полностью просыпаюсь от громкого хохота. Ну да, эти двое — Торн и Али — откровенно веселятся над моими жалкими поползновениями удержаться и не свалиться с взбесившейся кровати, которую они же и раскачивают.

— Придурки! У вас других занятий нет? — со злостью рявкаю я.

— О, королева так прекрасна, когда молчит! Расстраиваться вам явно не к лицу... — выдаёт Торн, давясь от смеха.

А вот это он зряяя сказал... Я даже не успеваю осмыслить свои действия, как уже приземляюсь на пол, мгновенно преодолев спинку кровати и нанеся по пути нехилый такой удар ногой по торсу глумящегося противника. Оба красавца видимо не предполагали такой прыти от сонного меня, поэтому Торн очухивается уже у противоположной стены, куда собственно его и отбросила сила столкновения с моей целеустремлённой тушкой. Моё-то приземление не было мягким... ему же досталось значительно больше... А нефиг меня тут королевой называть... ага, Снежной... счас ведь пригрею... то есть, огрею. В общем, шум как-то сразу стихает. Даже Али спрашивает как-то неуверенно:

— Джей, а ты помнишь, что сегодня нам нужно узнать, когда начнутся бои... и сделать это желательно до обеда...

— Вот, чёрт! — Ну конечно же, я забыл, после всех вчерашних-то событий.

Я быстро одеваюсь, а Торн, кряхтя и постанывая — вот же зараза, работает на зрителя и давит на жалость — соскабливает себя с пола. И мы бодренько направляемся к нашему Мастеру.

Новости оказываются великолепными. Выясняется, что у всех бойцов довольно много свободного времени, а у нас троих, чемпионов, вообще почти два месяца. Кроме того, доступны и другие возможности: мы можем вступать в различные гильдии, устраиваться на дополнительную работу... Единственное требование — каждый должен выходить на арену в назначенный день. Тренировки проходят здесь по желанию, в любое время суток. Большой зал оснащён как различными снарядами для общей подготовки силы, ловкости и выносливости, так и манекенами для оттачивания боевых навыков, в том числе и с различным оружием. Здесь же есть и несколько рингов для спарринга.

После обеда я незаметно для своих новых друзей ухожу в город...

Узкие запутанные улочки в основном пригодны только для пешеходов, ну, или для всадника. Повозки же и колесницы могут проехать лишь по некоторым центральным, более широким, улицам, где расположены многочисленные магазины, гостиницы и богатые особняки. Серовато-белый камень, использующийся для построек, создаёт иллюзию большей освещённости города за счёт отражений солнечных лучей. Трех-четырёх этажные дома с небольшими округлыми балкончиками и круглыми крылечками украшены изящными колоннами, ажурными коваными наличниками окон, такими же небольшими навесами над парадными входами и кажущимися игрушечными дверями. Я просто брожу по городу, вглядываясь в его красоту и ощущая на себе любопытные взгляды горожан. Мне хочется найти временный заработок, ведь кто знает, что может произойти или понадобиться в путешествии на далёкий север. К сожалению, с работой пока ничего не получается. Мне необходимо уехать уже в ближайшее время, как только будут готовы мои оружие, доспехи и броня для коня, а все желают нанять постоянного работника. Я уже отчаиваюсь найти что-нибудь подходящее, но тут моё внимание привлекает один человек. Он стоит на маленькой площади, находящейся впереди, я слышу обрывки его страстной речи, что-то о вампирах и нежити, которых необходимо уничтожать, и о существовании общества, занимающегося этой чисткой. А также о заработке для тех, кто сможет помочь в этом благородном деле...

Подхожу и начинаю расспрашивать:

— Я впервые в этом городе, и мне бы хотелось узнать поточнее, что представляет собой это общество. Вы предлагаете желающим стать охотниками? Я не ошибся?

— Да, мы истребители нежити принимаем любого, кто хочет очистить этот мир от скверны. Северянин, ведь ты, как я вижу, паладин. Не хочешь ли побольше узнать об изгнании нежити, а может и стать одним из нас? Ведь у святых воинов врождённые способности для борьбы с нечистью... хотя... — он присматривается ко мне, — ты ведь тёмный?!

— Да, так вышло... но мне нужно очистить свою ауру, насколько это получится. У меня всего лишь неделя времени, а потом я отправлюсь в путешествие, где возможно не раз придется столкнуться с вампирами и приведениями, поэтому мне необходимо повысить навыки в борьбе с этими тёмными созданиями...

— О! Тогда это к нам! Тебя научат многим заклинаниям и применению их на практике. К сожалению, немногие сейчас хотят связываться с нежитью, — перебивает меня он. — Пойдём со мной, я познакомлю тебя с правилами нашего общества и с другими охотниками.

Узкая, довольно тёмная улочка петляет между высокими домами, порой представляя собой широкие, но невысокие ступени. Рой, так зовут моего провожатого, кроме меня ведёт ещё трёх человек, выразивших желание познакомиться с этой работой. Я уже потерял счёт бесконечным изгибам дороги, но вот проводник останавливается перед неприметной деревянной дверью, открывает её и жестом приглашает нас войти. Перед нами небольшой холл, освещённый тусклым светом, струящимся из небольших окон. Его так мало, что зажжены ещё и свечи, горящие мерцающими огоньками. Возле окна напротив входной двери стоит небольшой стол, за которым трое играют в карты. Они прерываются, как только мы входим, и начинают нас изучающе рассматривать.

— Это добровольцы. Нам нужно их проверить и ознакомить с правилами, — говорит Рой.

— Веди их к пастору Орелли, пусть убедится, что среди них нет нечисти, — ленивым голосом, однако, не отводя от нас настороженного взгляда, отвечает невысокий жилистый человек с ярко-рыжими волосами и делает широкий жест, указывая на створчатую дверь из резного красного дерева.

Мы молча заходим в следующее помещение, оказавшееся небольшим храмом с высоким потолком и узкими стрельчатыми окнами. Здесь находится чаша со святой водой, на стенах иконы. На небольшом алтаре, покрытом неотбеленным полотном, горят несколько свечей, и стоит широкая чаша с небольшими хлебцами. Из-за него появляется священник в чёрной рясе с капюшоном, скрывающим лицо, она подвязана верёвочным поясом. В правой руке пастора длинный посох, испускающий ровный синий свет.

— Святой отец, эти люди у нас впервые. Я вверяю их вам, — сообщает Рой.

Мне становится не по себе от нахлынувшего неприятного чувства чужого пристального взгляда. Я невольно оглядываюсь назад и обнаруживаю двоих молчаливых картежников, беззвучно пришедших и теперь стоящих за нами с обнаженными мечами, безмолвно наблюдающих, словно хищники, скрадывающие добычу. Я мгновенно тянусь к своему оружию, готовый дать отпор в любую минуту. Орелли видимо правильно понимает мой жест, и его бархатистый глубокий голос останавливает меня:

— Сын мой, не нужно беспокоиться — это всего лишь проверка. Братья убьют лишь того, кто окажется нежитью. К нам часто пытаются попасть вампиры и прочая нечисть. Давайте же проверим искренность ваших намерений и соответствие миру живых.

Над нами проводят длительный ритуал, окуривая каким-то ароматным, чуть терпким дымом, обрызгивая святой водой, заставляют прикасаться к серебру, читают молитвы, изгоняющие силы зла. Последние причиняют мне боль, хоть и терпимую. Моя аура слишком тёмная, и тот бог, в жертву которому была принесена моя чистота, не желает отпускать свою добычу...

Не успеваю я вступить в это общество, как тут же получаю первое задание. Справедливости ради нужно сказать, что мне выделили наставника. Им стал Рой. Среднего роста, с невыразительными чертами лица, он из тех людей, которых ты не сможешь описать, даже столкнувшись с ними один на один всего минуту назад. Наверное за эту способность сливаться с безликой серой толпой он и был выбран как агитатор для набора добровольных охотников. Мы направляемся к усадьбе графа Конье, находящейся за городом в юго-западном направлении, наша цель — очистить замок от приведений. Рой рассказывает по дороге, что это уже не первое их появление в этом поместье, они возникают в нём каждый год в одно и то же время, но пока не удаётся выяснить, почему. Граф Конье купил это владение три года назад, до его продажи здесь никто не жил много лет, сразу же пришлось обращаться к охотникам.

На фоне заходящего солнца мрачный замок ощеривается чёрными клыками-башнями. Зловещая тишина этого места подчёркивает угрозу, исходящую от темного монстра. Мы подходим к входу, и перед нами с разрывающим сердце жалобным скрипом распахивается тяжёлая, окованная железом дверь. Она, похоже, приглашает нас войти внутрь, но в кромешной темноте за нею ничего не видно, и меня охватывает непонятное чувство безысходности и тоски. Это не мои собственные чувства, и я перебарываю их и делаю шаг вперёд. Такое ощущение, что под ногами не камень крыльца, а мягкая перина — не слышно ни звука. Мы с Роем невольно прижимаемся теснее друг к другу и медленно, словно боясь спугнуть опасного зверя, вытаскиваем мечи. Молча заходим... и внезапно дверь с громким шумом захлопывается, тишина взрывается жутким воем, а на стенах длинного узкого коридора, в который мы попали, вспыхивают факелы, освещая его. Прижавшись спиной к спине, мы боком пробираемся под жуткие завывания к двери, ведущей в огромный и тёмный зал. Она медленно раскрывается перед нами, и тут же возникший порыв ветра гасит все огни, погружая нас в чернильную темноту. Стоит нам только войти в зал, как появляются первые приведения. Бледные, светлые, полупрозрачные тени атакуют нас, и завязывается бой...

Визг, стоны, шелест и протяжный предсмертный вой — единственные звуки в бархате ночи. Рассыпаётся искрами призрачная пыль, что остаётся от побеждённых созданий. Пот заливает глаза, одежда прилипла к телу, дышать тяжело, но мой меч уверенно поражает очередного противника...

Я даже не успел осознать, когда всё закончилось. Всё затихло. Мы с Роем собираем слабо светящийся красноватыми отблесками порошок, оставшийся после гибели призраков — алхимиками он ценится очень высоко. Закончив с трофеями, мы обследуем замок и в одном из подвалов находим ещё одну тень. Рой хочет сразу её уничтожить, но я останавливаю этот порыв. Призрак не проявляет агрессии и, увидев, что мы тоже не угрожаем, произносит:

— Здесь было совершено зверское убийство, много лет назад... Владелец замка, пригласив своего брата на свадьбу, убил его вместе со всеми друзьями. До тех пор, пока тела будут покоиться под сводами этой постройки, а не на святой земле, души умерших не найдут покоя и будут порождаться новые призрачные воины... — призрак медленно тает в воздухе, а мы принимаемся искать потайное захоронение, скрывающее старое преступление. Это не занимает много времени, так как у Роя уже были такого рода задания, но до самого рассвета мы выполняем последнюю волю призрака...

В Коллизей я являюсь только после полудня, с отяжелевшим кошельком за проданную призрачную пыль, и уже полученным новым заданием. Двоих неразлучных гладиаторов не видно, и я, забрав своего коня, отправляюсь к северной окраине города, на заброшенное старое кладбище, где по ночам стало очень опасно и есть случаи пропажи людей...

Если на юго-западной окраине довольно широкие улицы, на которых располагается множество богатых особняков, то на севере — царство трущоб и бедноты. Узкие, грязные, скользкие от невысохших помоев дорожки, свалки мусора и пищащие крысы. Оборванная и грязная одежда жителей, пристальные и жадные взгляды которых быстро тускнеют, замечая мой меч. Нет, нет, да из какого-то окна выплёскивают очередную вонючую жижу, даже не потрудившись глянуть, нет ли кого-то под ним. Я только облегчённо вздыхаю, когда, наконец, заканчиваются постройки, и я выезжаю в поле. Метрах в трёхстах за высокой оградой находится заброшенное старое кладбище, а у его покосившихся раскрытых ворот меня дожидается Рой...

Мы привязываем лошадей возле ограды, а сами идём исследовать местность... Поросшее высокой травой и порой непроходимыми зарослями кустарников и невысоких деревьев, с покосившимися, разломанными памятниками, оно являет собой полное запустение. Но кое-где трава примята, и даже пару раз мы встречаем следы борьбы, отмеченные поломанными ветвями кустарников и небольшими уплотнёнными участками. На них попадаются бурые пятна, как оказывается, от свернувшейся крови. Её достаточно много. Мы осматриваем могилы одну за другой, стараясь найти следы присутствия нежити, но тщётно. Уже вечереет, а нам так и не удаётся обнаружить хоть какую-то подсказку.

Солнце заходит, и только сейчас мы входим в полуразрушенный склеп, где посередине стоит огромный саркофаг из тёмного камня. Его массивная плита немного сдвинута, а вокруг бурые пятна и множественные следы, указывающие на активность посещения этого места. Мы с трудом отодвигаем крышку и... обнаруживаем под ней вход в катакомбы. Рой спускается первым, я следую за ним. В темноте подземного тоннеля слышен тихий писк, вначале слабый... затем он усиливается, становится ближе... и на нас нападают крысы... размером со среднюю псину. Я снова выхватываю меч и, прижавшись вплотную к спине Роя, яростно отбиваюсь от этих тварей. Их предсмертный визг, отражаясь от стен, режет слух, но битва длится недолго. Наконец последняя тварь испускает дух...

Мы вновь продолжаем путь в темноте запутанных коридоров, которые выводят нас на тайный подземный город, в огромной пещере... Он освещён тусклым, голубовато-белым светом, проникающим откуда-то сверху. Здесь тихо, слышен лишь звук падающих капель воды и иногда шелест камня... Мы подходим ближе. Запустение, безлюдность, но на одной из улиц много следов, они ведут вглубь мёртвого города. Мы настороже, с обнаженным оружием, идём по ней...

Глава 32

Здесь пахнет смертью и страхом. Мы проходим несколько кварталов, когда удушливой волной накатывает трупный запах... Перебарывая тошноту, я оглядываюсь на Роя, он аж зелёный весь, но, так же как и я, пытается выровнять дыхание и не отставать. Выходим на большую площадь, точнее, на то место, где она была...

Окружающие невысокие полуразрушенные бурые дома придают пейзажу фантастический вид. Почти всё свободное пространство занимает глубокая яма, из которой несёт мертвечиной и доносится уже знакомый писк крыс. Мы подходим ближе к краю, готовые дать отпор каждому, кто станет угрозой. Но открывающаяся картина повергает нас в глубокий шок... Внизу, с помощью стен, изготовленных из густых и прочных металлических решёток, сделаны небольшие камеры. Они соединяются между собой длинными, запутанными коридорами. В одних помещениях сидят крысы, а в других... видны останки людей. Нет, здесь нет оживших мертвецов или другой какой нечисти... но такое ощущение, будто все это — декорация к фильму ужасов. Мы спускаемся вниз и идём по адскому лабиринту. Вонь такая, что дышать тяжело. Крысы тут размером с тех, что напали на нас при входе в подземелье. Они злобно бьются в прозрачные стены, создавая ужасный шум. Участь пропавших людей страшна — часть тел съедено огромными грызунами, кое-где виднеются обломки костей, а часть... различной степени 'свежести'... висит на стенах камер. На всех подвешенных трупах магические оковы, за которые они и прикручены к решёткам. Страшные мумии застыли в разных позах. Я начинаю рассматривать их, удивляясь, что тела высохли, а не распались...

Неожиданно мне на голову что-то обрушивается, вызывая резкую, острую боль, погружая во тьму...

Прихожу в себя, ощущая тошноту и головокружение... Я прикручен к стене одной из камер и... так же закован, как и рядом висящие мертвецы...

Рой смотрит на меня и довольно смеётся:

— Что, придурок? Теперь ты сдохнешь здесь! Я так легко тебя обманул, что можно подумать, ты не воин, а доверчивая девка!

Мне не столько страшно, сколько жутко обидно, что человек, которому я доверился, мог так предать, к тому же не понятно за что... но я беру себя в руки и как можно более ехидно отвечаю:

— Ага, блондинка я — Снежная королева!.. А ты не знал?

Рой судорожно выдыхает, и, вперившись в меня взглядом, выдаёт:

— Чё ты сказал?!

— Уши прочисть, а то зря я здесь воздух колеблю?! — резко отвечаю ему, смотря с вызовом прямо в глаза, и замечаю, что внешность моего спутника изменяется... она 'плывёт', становится полупрозрачной и... под маской знакомого Роя — совсем другой человек...

Он видит моё изумление и интерес:

— Это заклинание иллюзии. Надеюсь, ты знаешь, что это такое. Твой спутник у нас. — Его глаза горят фанатичным огнём. Скоро сможешь увидеть, как он умрёт... а потом настанет и твоя очередь...

Меня разбирает злость:

— Схватить исподтишка это не храбрость и не доблесть, может попробуем выяснить в бою, кто более достойный противник?

— В бою?! — его глаза странно блестят, неживые, стеклянные, как у куклы. — В бою говоришшь? — шипит он, и слюна пенится в уголках его губ. — Как ты думаешь, почему часть останков висит в оковах? Ведь большинство скормлены крысам. Ты же видел остатки костей?

У меня мурашки по коже, волосы становятся дыбом:

— Ты сумасшедший, — говорю я ледяным тоном, по крайней мере, надеюсь на это.

— Я? Я — сумасшедший?!! — захлёбываясь от дикого смеха, выплёвывает он. — Ты лучше посмотри, ЧТО вы сделали с нашим миром!

Он резко и широко разводит руки в стороны, а потом говорит:

— В оковах — такие же, как и ты. Мы называем вас бессмертными дьяволами, — фальшивый Рой поворачивается ко мне и смотрит прямо в глаза. — Когда-то наш мир был намного лучше. Здесь не было боли и злобы, а потом пришли вы... и всё разрушили, заполнили грязью, ввели свои законы... рабство. Вначале мы пытались что-то изменить, пытались бороться... но оказалось, что вы возрождаетесь, становитесь сильнее и вновь обрушиваете на нас свою ярость. Тогда мы поняли, что вы бессмертны и даже пытались смириться со своей участью... с вашей амбициозностью... но, приобретя огромное могущество, двое из вас затеяли войну. Их имена заставляют нас вздрагивать, ими пугают детей. Их руки не обагрены нашей кровью — они пропитаны ею.

Он смолкает. А мне остро хочется прибить разработчика этой игры, и плевать, что он уже умер, я бы его оживил и снова убил... только ооочень, оочень медленно. Ведь сейчас со мной не перс говорит... Зачем надо было так поднимать интеллект у всех персонажей в этой игре? Для чего им дали ощущения, воспоминания прошлого, способности к обучению?..

Его голос обрывает мои невесёлые мысли:

— Моя семья... мой дом... всё сгорело в горниле этой войны... но... — его взгляд загорается яростью, — вы ответите за всё. Мы нашли способ вас уничтожить... В этих оковах вы не можете возродиться, а ваши прихвостни служат кормом для крыс...

Он показывает куда-то направо. Я отслеживаю взглядом его жест и вижу распростёртое, обнажённое тело, всё в крови, лежащее на земле в одной из камер. Неожиданно этот 'труп', содрогаясь, делает болезненно-судорожный вздох, и изо рта от напряжения вытекает струйка крови. Я вздрагиваю, понимая, что человек ещё жив. Дёргаюсь в своих путах, а собеседник, увидев мою реакцию, лучится от счастья:

— Скоро ты услышишь его голос, потому что туда будут выпущены голодные крысы...

— Постой! Ты хочешь сказать, что вы отдаёте им живых людей? — перебиваю я, чувствуя, как сжимается что-то внутри...

— Да, так нагляднее для других. Этот Рой из нашего мира, но помогает вам, демонам, проворачивать свои гнусные делишки... Мы его долго ловили...

Только теперь я понимаю, кого вижу так зверски истерзанного, и угрожающим тоном говорю:

— За нами придут, нас будут искать...

— Нет, не надейтесь, вас не найдут. Никто не узнает, что вы отправились сюда, секретность вашей организации нам на руку. Вас послали на смерть, только один человек в курсе, что вы здесь, а для остальных вы бесследно исчезли... — он ухмыляется, а по моей спине пробегает холодок, отчаяние охватывает меня...

Почему-то только сейчас вспоминаю, что слышал об исчезающих в разное время охотниках и других, так и не найденных людях, но не успеваю даже осмыслить, как слышу грохот открывающихся решёток, шорох лап... и нарастающий возбуждённый писк крыс...

Я не знаю, не помню, что произошло: ярость охватила всё мое существо, рёв, отразившись многократным эхом, взорвал мерные звуки, исходившие от грызунов, послышался звук лопнувшего железа, и я вырвался на волю... Последнее, что я помню — белое от страха лицо с расширившимися круглыми глазами, оседающего на пол человека...

Прихожу в себя в тишине, изредка нарушаемой каплями воды. Резкий запах крови перебивает даже трупный смрад. Я стою возле скрюченного тела Роя. Он вновь вздыхает, судорожно вздрагивая, и я начинаю лечить его раны... Мои способности сейчас довольно высоки, но исцелить его быстро у меня все равно не получается — слишком серьёзны повреждения, а я потратил много сил на превращения. Рой, окутанный голубоватым свечением моей магии, уже дышит ровно, спокойно. У него останавливается кровотечение, постепенно закрываются крупные раны. Он открывает ещё мутные от пережитой боли глаза, и его взгляд останавливается на мне. Рой дёргается и начинает отползать от меня, он испуган. Я наклоняюсь к нему, пытаясь успокоить, но делаю только хуже — его охватывает ужас! Только сейчас мне приходит в голову мысль, что кто-то вполне мог воспользоваться моей внешностью для того, чтобы поймать... и может даже пытать его...

— Рой! Рой это я, настоящий, не иллюзия. Успокойся, всё уже хорошо... — надеюсь, что он поймёт меня, и обхватываю его лицо ладонями. Его глаза огромны, ресницы дрожат, кожа бледна, губы почти бескровны. Я обнимаю его, глажу по спине. Он вздыхает, судорожно вцепляется в меня и опускает голову на моё плечо. Я чувствую, как вздрагивают его плечи, и он прижимается ко мне сильнее, будто стремясь стать единым целым со мной. Он дрожит, плачет, его слёзы текут на мою одежду...

— Рой, всё уже закончилось. Нам надо возвращаться.

Постепенно он успокаивается, и страх уходит. Он отодвигается и смотрит мне в глаза, а я ещё не выпускаю его рук.

— Джей, спасибо тебе... Я... я... думал, что ты предал меня... обманул... Я умолял тебя остановиться, когда... когда ты... Он, так похожий на тебя... издевался... пытал... насиловал меня. Я не мог терпеть эту боль... так хотелось... жить. Потом я понял, когда спала иллюзия, что это не ты. Прости... — через силу говорит он.

— Рой, тебе не за что извиняться, я тоже вначале думал, что ты меня подставил... — Он вздрагивает, а я плотнее обхватываю его, вновь прижимая к себе. — Главное, мы живы и выбрались из этого дерьма...

— Всё в порядке Джей, спасибо за то, что помог. — Он встаёт, уже успокоившись. Нам надо здесь всё осмотреть...

Я, наконец, с облегчением вижу, как в его взгляд возвращается жизнь, и тоже встаю. И в этот момент мне приходит мысль, что лже-Рой возможно ещё жив.

— Ты сможешь идти? Мне нужно посмотреть, остался ли здесь кто-нибудь живой, — говорю я.

— Да, конечно...

Длинные извилистые коридоры залиты кровью вперемешку с раскатанными останками крыс, как если бы здесь прошёл гигантский каток. Мы находим лже-Роя в той самой камере, где я его и оставил. Он сидит парализованный ужасом. Наверное, настоящему Рою тоже было не по себе. Я даже рад, что ничего не помню об уничтожении крыс. Скорее всего, это было зрелище не для слабонервных. Наши вещи лежат тут же. Я достаю рабский ошейник и застёгиваю его на шее самозванца, обрекая того на полное подчинение. Он с ужасом смотрит на меня, ещё не осознавая своё положение, но у меня нет желания с ним общаться, и я резко вздёргиваю его за волосы на ноги. Он скулит от боли и унижения, однако я не выпускаю его и тащу к ближайшей мумии, висящей на решётке.

— Открой эти браслеты, — требую я.

Лже-Рой резко дёргается, и его тело от боли выгибается дугой. От неожиданности я чуть не выпускаю его волосы. Скорее всего, он вздумал сопротивляться и был наказан ошейником за неподчинение. Когда он приходит в себя, я повторяю свой приказ, и раб его выполняет. С глухим щелчком размыкаются браслеты, и закованные тела, падая вниз, вспыхивают желтовато-красным пламенем, сгорают дотла, не успев коснуться земли... Мы медленно проходим по этой импровизированной гигантской мышеловке и вновь и вновь освобождаем от цепкого захвата кандалов очередную жертву... Изысканной и долгожданной музыкой звучит последний раскрывающийся капкан для неудачливого перса. Мы возвращаемся домой...

Когда мы входим в город, Рой останавливается и, повернувшись ко мне, произносит:

— Джей, я попрошу никому не рассказывать о том, что здесь произошло... Мне стыдно за свою... истерику...

— Рой, я обещаю, что никому ничего не скажу... но ты не должен переживать об этом. Я, например, тоже не знаю, что делал бы на твоём месте. Может быть, вёл бы себя точно так же.

— А ты умеешь подбадривать, — его глаза излучают радость.

Мы расстаёмся, он уходит куда-то в сторону рынка, ведя своего коня в поводу, а я с новым рабом отправляюсь в гостиницу... 'Империал'.

Мне не хочется пачкать руки, выясняя имена сообщников, размах организации по уничтожению персов в игре. Я даже видеть не хочу этого лже-Роя. Да, мне жаль его, прежнего, ведь когда-то давно он пострадал от нас — хотя это больше вина разработчиков, допустивших очеловечивание всех персонажей, давших им и разум, и чувства. Но он сегодняшний... разве стоит слёз, тех, что были пролиты Роем и остальными, такими же, как и он. Меня кидает в дрожь, стоит только вспомнить, какая смерть настигала людей в этом заброшенном городе. Пусть с самозванцем разбираются профессионалы, не исключено, что среди пострадавших есть и члены воровской гильдии...

Я не ошибся, действительно среди пропавших были и воры, поэтому моего раба теперь ждёт много неприятных моментов, но мне сейчас не хочется думать об этом. Я отдаю его на время, до выяснения всех подробностей, связанных с деятельностью этих жестоких убийц. Что буду делать с ним потом я пока ещё не решил... Мы обговариваем условия передачи моего раба, и в это время в гильдию приходят несколько давно исчезнувших персов, как оказалось, возродившихся после нашего вмешательства. За их возвращение мне вручают подарок, о котором можно было только мечтать — 'палатку странника' — магический переносной дом, где могут разместиться до пяти человек. Он довольно весомый, но когда его складываешь, всё, что размещается в нём, полностью теряет свой вес и объём ...

Я разглядываю свою награду, когда приходит сообщение, что Айши уже на свободе и его везут в реабилитационный центр, а, следовательно, мне теперь нужно как можно скорее уехать, пока Льюн не догадался, кто причастен к похищению его изуродованного раба.

Я заезжаю в различные лавки и кузницу, забирая свои заказы, а по пути заглядываю в общество по борьбе с нежитью, где мне торжественно вручают мою долю заработанных средств и довольно увесистую книгу — 'Вампирология'.

Как я добрался до Коллизея, расседлал и поставил коня в стойло, дополз до кровати — помню смутно. Сон сморил меня, как только я коснулся щекою подушки...

Глава 33

Утро начинается... ага... с ледяного душа прямо в постели. Я издаю нечленораздельный вопль и, взвившись вверх, переворачиваюсь и скатываюсь на пол под мерзкий хохот двух идиотов. Торн и Али. А кто ж ещё? Дождавшись моего приземления, они теперь с исследовательским азартом рассматривают мокрого, невыспавшегося и злого меня, растянувшегося на полу в виде коврика 'а ля полярный медведь'. Пожалуй, для полной картины мне не хватает куцего хвостика и длиннющих клыков. От переизбытка чувств я в ярости сиплю:

— Ссссволочи! Как вы ссссюда попали?

Смеяться они перестают, но их глаза ещё горят азартом и хитростью.

— Ну, дверь была открыта, потому и зашли. Тем более, что тебя не было почти неделю, и мы уже начали волноваться. Али даже с гильдией магов договорился насчёт поисков, и, если бы ты сегодня не вернулся, то завтра бы тебя искали сильнейшие маги страны.

До меня с огромным трудом доходит смысл сказанного Торном, и внезапно возникшее понимание пронизывает, заставляя вздрогнуть: они беспокоились обо мне?!! 'Я, наверное, становлюсь похожим на идиота', — мелькает мысль, и я понимаю, что глупо улыбаюсь не в силах скрыть своей радости, при проявлении которой вытягиваются от удивления две физиономии.

Друзей в этом мире найти так же сложно, как и в реале. Каждый старается получить больше бонусов, стать богатым и захватить власть... Поэтому мне странно всё это слышать, тем более от Торна, которого я долго и, надо сказать, небезосновательно, считал садистом, стремящимся лишь подчинять любой ценой. Другими глазами я взглянул на него только в последнем бою на Арене, он тогда сильно ошеломил меня нелогичным поступком, совершенно не вписывавшимся в тот образ, что я себе представлял. Но видимо это становится уже традицией — он продолжает меня удивлять всё больше и больше.

— Джей, скажи, где ты работаешь? Как тебе удалось купить так много эксклюзивных вещей? — Вопросы Али застают меня врасплох и настолько шокируют, что я, уже поднимающийся с пола и медленно приходящий в себя от неожиданной побудки, чуть снова не падаю обратно.

'Дааа, я как-то не подумал, что всё, что вчера принёс для предстоящей поездки по заданию гильдии Воров, действительно стоит заоблачно, а сейчас к тому же оказывается выставленным на всеобщее обозрение'.

Открыть источник поступления финансирования — означает разгласить одну из самых охраняемых тайн Теней. Я не могу себе этого позволить, поэтому сходу импровизирую:

— Я вступил в общество по борьбе с нечистью, выполнил несколько заданий, и мне дали кредит для поездки в экспедицию на Север...

'Если хочешь что-то скрыть, то лучше сказать правду, умолчав о некоторых деталях и построив свой ответ таким образом, чтобы человек сам додумал остальное в нужном для тебя направлении', — когда-то говорил один папин друг.

Али и Торн явно решают, что экспедиция организована обществом. Они обмениваются многозначительными взглядами и затем, не скрывая своего интереса, чуть ли не хором заявляют, что поедут со мной и обжалованию это не подлежит. Оказывается, они так же вступили в разные организации и успели выполнить по нескольку заданий, а на заработанные деньги тоже приобрели экипировку и лошадей. Торн получил звание младшего мастера гильдии бойцов, а Али — признание как боевой маг. Хотя по его высокому росту и атлетическому телосложению я никогда бы не догадался, что он один из магиков. Последние обычно довольно хлипкие на вид.

Я ошарашен твёрдым намерением друзей отправиться со мной: с одной стороны эта миссия секретна, а с другой — подкрепление будет не лишним, да и финансовых средств у меня теперь хватает на троих, даже если придётся самому всё оплачивать. Взвесив все за и против, я, наконец, соглашаюсь...

Позавтракав и собравшись в дорогу, мы, по инициативе Али, идём в гильдию магов. Вступив в ее ряды, мы сможем покупать и заказывать редкие зачарованные вещи по более низким ценам. Али рассказывает о правилах и обязанностях для новичков, и я только сейчас понимаю, что до сих пор не знал названия города — Райна...

Мы с Торном получаем статус магов-учеников, и нам выдают амулеты гильдии, позволяющие в любой момент почти мгновенно вернуться в этот город, что очень удобно для длительных путешествий. Здесь же мы покупаем ещё несколько зачарованных вещей — меня особенно радуют кольца возврата и отметки, с помощью которых, установив магическую метку, всегда можно вернуться в то место, где ты был в последний раз. Меня накрывает пьянящее ощущение полной свободы и независимости от власти времени и пространства.

В полдень мы выезжаем за пределы Коллизея, но не успеваем добраться до перекрёстка, как я вижу спешащего ко мне Роя:

— Джееей, постооой!! Подождиии, Джееей!! — кричит он.

— Подождите меня здесь, — прошу своих спутников и посылаю своего коня ему навстречу.

Поравнявшись с Роем, соскакиваю, и мы порывисто обнимаемся.

— Джей, я хочу отблагодарить тебя за то, что ты спас мне жизнь. Он протягивает мне какой-то свёрток. — Это карта месторождения 'солнечных алмазов' в долине Чёрных драконов. Может, когда-нибудь у тебя получится добыть их. Даже несколько средних камней стоят целое состояние.

Он обхватывает мою руку, заставляя взять свёрток, и продолжает:

— Я всё равно не смогу ею воспользоваться, а ты... ты бессмертный... ты сможешь. Благодаря тебе сейчас возвращаются пропавшие люди, в том числе и охотники... жаль только, что такие как я... уже никогда не вернутся...

— Подожди, ты хочешь сказать, что...

Он меня прерывает:

— Она твоя, я высоко ценю всё то, что ты сделал для меня, и отказ не принимается! — Он сжимает мои пальцы, заставляя крепко обхватить свой подарок. — Джей, если бы не твоё вмешательство... я тоже... остался бы там... Не знаю, каким образом тебе удалось уничтожить всех крыс, и, как оказалось, ещё нескольких людей-сообщников, возле останков которых нашли оружие... Не буду спрашивать ничего.

— Рой, а есть ли у тебя возможность стать таким же... бессмертным?

— Да, но только в том случае, если кто-то из вас проведёт меня в один из ваших храмов. Нас туда не пускает энергетический щит, однако если бы бессмертный сам захотел провести ритуал бессмертия, то тогда... я стал бы одним из вас.

— Ты этого хочешь? — Я смотрю ему в глаза. — Пойдёшь со мной? Я помогу тебе обрести вечную жизнь.

Он улыбается, и я только теперь замечаю мелкие морщинки вокруг его глаз, проявляющуюся в волосах седину...

— Нет, я не хочу пережить своих детей, жену, друзей. Спасибо за заманчивое предложение, но мне не нужно такого дара. А ты... Джей, возвращайся, мы всегда будем рады тебя видеть. Твоё место тоже никто не займёт... А этот подарок тебе решили вручить в честь спасения охотников. — Он протягивает кулон с крупным камнем, отливающий фиолетовым цветом. — Это амулет подчинения нежити, его дают только известным и признанным членам нашего общества. Ты его заслужил.

Мы тепло прощаемся, и я догоняю своих попутчиков.

— Помни, что город Райна тебя ждёт... Возвращайся быстрее, и пусть твой конь захромает! — кричит он мне вслед, а я малость прибалдеваю от такого заявления, правда, потом до меня доходит, что это пожелание счастливой дороги...

Я искренне благодарен судьбе за то, что оказался здесь, избавился от ненавистного рабства, обрёл друзей и новые надежды... Возможно когда-нибудь мне так же повезёт в реале, по крайней мере, об этом хочется мечтать.

Наш путь лежит в далёкий северный город Дорок...

* * *

Мы уже в пути девять дней. Однообразный, скучный лесной пейзаж успел порядком надоесть. Мрачные массивы еловых лесов с их порой непереносимой тишиной, иногда нарушаемой уханьем филина или пронзительными криками каких-то невидимых птиц. Изредка слышно тихое шуршание опадающих игл. Темнота, царящая под кронами деревьев, не изгоняется даже в самый солнечный день, а мёртвые ветви нижнего яруса, покрытые различными лишайниками, ничуть не добавляют оптимизма и разнообразия в этот суровый северный мир. Унылая дорога поражает своей заброшенностью и временами становится малопроходимой из-за упавших от сильного ветра отживших свой век мёртвых деревьев. Пару раз мы слышим угрюмый вой волка и жуткий, пробирающий до костей хохот, издаваемый какой-то ночной, для нас безобидной птицей.

Я рад, что путешествую не один, и каждый вечер провожу у тёплого потрескивающего огня под шутки и смех моих неожиданных попутчиков-друзей, но наверное, моя душа ещё скована льдом, и мне сложно вновь безоглядно кому-то довериться. Хотя порой я и сам от души смеюсь над какой-нибудь наиболее удачной шуткой, и мне даже начинает казаться, что так можно провести всю жизнь — не думая ни о чём и ни о чём не заботясь...

Только сны продолжают мучить меня своими к утру становящимися неясными, расплывчатыми, но зловещими образами.

Город Дорок расположен на суровых голых скалах, омываемых неспокойным северным морем. Здесь все постройки из дерева, и очень редко встречается камень. Дорога вымощена брусчаткой. В центре дома в основном двух-трёхэтажные, а пригород состоит из покосившихся, небрежно сколоченных жилищ. Улицы довольно широкие, но по обочинам сделаны сточные канавы, куда выливают помои. В центре и богатых районах они быстро стекают по очищенному наклонному пути, а в бедных районах эта вонючая жижа застаивается. Сейчас довольно прохладно и вонь не слишком шибает в нос, но летом... даже не хочется представлять, что здесь творится летом...

Первым делом мы идём в порт и выясняем, что ближайший корабль в земли Кордии отправится только через три-четыре дня, поэтому у нас есть ещё время найти частную конюшню для лошадей и снять комнаты в гостинице. Что мы и делаем. Подходящие конюшня и гостиница оказываются в южной части города Дорока. Сняв комнаты и внеся оплату за содержание лошадей на полтора месяца, мы разделяемся в поисках работы, да и просто чтобы отдохнуть друг от друга. Не знаю, куда сваливают Али и Торн, а лично я отправляюсь в кабак. Впрочем, напиваться в мои планы не входит, хватит с меня и одного 'Танцующего паладина'.

Я прислушиваюсь к разговорам завсегдатаев, но пока ничего для себя интересного не отмечаю. Осматриваюсь. Стены закопчены от факелов, скорее всего зажигающихся вечерами. И неожиданно моё внимание привлекает белый листок бумаги, прикреплённый недалеко от входной двери. Я тут же оказываюсь возле него и читаю:

'В г. Дороке объявляется конкурс на вакантную должность главы гильдии магов. Все желающие принять участие приглашаются в главный зал в полдень на восьмой день месяца Лова. Ограничений нет'.

Я задумываюсь. Разве главой гильдии может быть любой, кто захочет? Ведь для этого нужны специальные навыки, определённый уровень способностей, ну, по крайней мере, так было во всех других ролёвках, в которые я играл раньше. Наверное, свобода ещё пьянит меня, поэтому мне остро хочется приколоться над написавшим это объявление. А раз есть желание, значит, не стоит откладывать дело в долгий ящик, и я немедленно отправляюсь на рынок купить подходящую одежду.

Запах рыбы, в том числе и протухшей, кажется, пропитал здесь весь воздух. В нескольких местах я натыкаюсь на свалки, куда выбрасывают негодный товар. Злобные крики чаек, отгоняющих соперников от пищевых отбросов, иногда перекрывают даже ровный гул толпы. Дааа, определённо этот рынок отличается от виденных мною ранее. Здесь повсюду стоят небольшие палатки и открытые прилавки, куда привычно зазывают торговцы. Снуют покупатели, скрипят деревянные настилы тротуаров. Я долго брожу в толпе, выискивая нужный товар, и, добравшись до прилавков с одеждой, ещё долго выбираю подходящую к моему замыслу. Купив всё необходимое, уже на закате, возвращаюсь в гостиницу.

Утром одеваюсь для участия в конкурсе и, глядя на своё отражение, еле сдерживаю смех... Конечно, придворные и маги бывают различной комплекции. Но! Хоть одежда и сшита на полного мага, она всё равно не предусмотрена на мускулистую фигуру, поэтому как только я сгибаю руку или ногу, сразу раздаётся предательское потрескивание ткани. А чего только стоит мой внешний прикид! Во-первых, на мне амулет, скрывающий, что я паладин и тем более оборотень, то есть внешне я сейчас выгляжу как любой северный варвар — могучий и мало обременённый интеллектом мужик, а во-вторых, в этой одежде из парчи, бархата и кружев моя бандитская физиономия выглядит не просто абсурдно, а вызывающе-неприлично. Кроме того, на каждый палец у меня надето по крупному перстню, ясное дело, зачарованному под различную магию. В общем, вид у меня как у павлина или последнего м

* * *

ка, что впрочем, ещё больше меня смешит, и к обеду я являюсь на конкурс...

Как я и рассчитывал, моё появление вызывает настоящий фурор. Наверное, я бы меньше привлёк внимание, явившись обнажённым. Все участники в скромных мантиях различного цвета, без украшений и зачарованных предметов. Одни смотрят на меня явно с пренебрежением, другие с жалостью, и мне уже кажется, что я действительно идиот. Зачем было так вызывающе одеваться? Для чего нужно было идти сюда? Вместо хорошего настроения у меня на душе кошки скребут. Я уже было решаю уйти, как всех кандидатов приглашают войти в специальный зал под открытым небом для учебных сражений и демонстрации магической силы. Бездумно захожу вместе со всеми. Моё настроение сразу же падает ниже нуля, и лишь привычная маска полного безразличия помогает остаться и не сбежать. Однако через полчаса я полностью захвачен происходящим действием: один из магов возводит прекрасные воздушные дворцы, другой — мрачные замки, ещё один показывает роскошные балы, следующий — яростные сражения, а сразу двое сцепились в схватке, вызвав две стихии... Так много всего, что я теряюсь во времени, пока не приходит моя очередь продемонстрировать свои способности...

Вот тут-то мне и становится не по себе: мало того, что я разряжен как новогодняя ёлка, так ещё и за версту видны надетые мной зачарованные цацки. К моему удивлению, мне предлагают несложное на первый взгляд задание — убить чёрного дракона...

Для меня же сделать это довольно тяжело, ведь я не взял с собой меч, а драконы практически не чувствительны к магии. Моего крылатого противника выводят скованным зачарованными цепями, причиняющими боль, впивающимися в мощное и гибкое чешуйчатое тело. Изящную, но в тоже время сильную шею жестоко стягивает удавка, лишающая его возможности сопротивляться. На голове колпак, по типу клобука, который надевают на хищных птиц. Пасть стягивает сетчатый намордник. Слепой, почти беспомощный, он всё же пытается освободиться, ударить тащащих его магов. Они его привязывают к огромному чёрному столбу в центре и быстро покидают поле. Часть оков и колпак, закрывающий глаза, исчезают, давая возможность дракону хоть немного двигаться и защищаться, изрыгая огонь...

Я выхожу и пытаюсь его сразить заклинаниями, по очереди использую зачарованные перстни, вызывая то огненный шар, то молнию, то ледяной дождь... Но всё бесполезно, они не приносят никаких результатов, а после каждого применения магии мне приходится уворачиваться от пламенных плевков огромной бестии. За какие-то двадцать минут изматывающего боя со скованным противником я остаюсь почти голым, стараясь не обращать на это внимания. Мой щёгольской... точнее, шутовской костюм разорван: вместо бархатных штанов висят одни лохмотья, напоминающие юбку папуаса, рукава я оторвал в бою, от изящных кружев остались лишь воспоминания, а лаковые туфли спалил стервец-дракон, когда я неосмотрительно их скинул, чтобы уйти за линию огня. Я так устал от этого изматывающего, бессмысленного боя с таким сильным противником, на шкуре которого не остаётся даже следа от моих магических ударов, что в какой-то момент делаю ошибку и вместо того, чтобы удрать, наоборот вплотную приближаюсь к своему врагу и только тогда понимаю, что живым мне отсюда не уйти... а возродиться удастся лишь в Райне, почти без денег, без коня, меча и друзей... В отчаянии я пинаю босой ногой чешуйчатое чудище и выкрикиваю:

— Сдохни, тварь!!

Он падает как подкошенный, вызывая маленькое землетрясение, а затем наступает гробовая тишина. Я застываю, но быстро прихожу в себя, поняв, что мой противник просто подыграл. Вот только для чего? Но думать некогда, и я быстро освобождаю его тело от оков, снимаю с дракона все зачарованные штучки и, не давая зрителям прийти в себя, опять пинаю на этот раз распластанную тушу с воплем:

— Оживи, тварь!! Пшёл вон, скотина!

Меня оглушает раскатистый рёв чудовища, взвывший ветер сбивает с ног, с истеричными воплями разбегаются вмиг растерявшие весь свой сарказм зрители, а древний, поглощающий свет дракон взмывает в воздух. Он прекрасен! Я не спешу подняться и провожаю взглядом исчезающий в пронзительной синеве неба изящный силуэт...

Через час комиссия объявляет о назначении главой гильдии магов... меня, обосновывая своё решение тем, что я в честной схватке убил последнего чёрного дракона, а затем силой чар смог его возродить. Я понимаю, что здесь кроется какая-то ловушка... Но вот какая?! Ведь в комиссии были умудрённые опытом маги, они-то видели, что я не имею способностей, которые требуются для руководства гильдией. Вердикт выносится, и все присутствующие подходят, выражая свою преданность новоиспечённому главе. Хорошо, что я смог прикрыть свои лохмотья какой-то мантией, а то видок у меня ещё тот, да и в целом я ошарашен происходящим...

Первое, что я делаю — иду в храм для записи сохранения, ну его к чертям, переживать из-за невозможности быстрого возрождения в Дороке...

Глава 34

Вернувшись в гостиницу, я привожу себя в порядок. Собираю свои вещи. Перед уходом из гильдии с меня взяли слово, что я буду ночевать в апартаментах главы — очень настораживает то, что я обязан это сделать и именно сегодня. Похоже, я опять влип в какую-то ловушку. Собрав всё необходимое для временного переезда, решаю пойти на ужин. Погружённый в невесёлые мысли, открываю дверь в коридор и оказываюсь в железных объятиях взвывающих мне в ухо друзей.

— Джееей! Где ты пропадал, засранец? Мы тебя уже полчаса как ищем! — чуть ли не в один голос выдают они.

— Искал работу и смотрел город, — ляпаю я первое, что приходит на ум.

— И какой результат? — с интересом спрашивает Торн.

Я протягиваю увесистый кошелёк с деньгами — шестую часть от выданного гильдией аванса. Мне не хотелось привлекать внимание солидной суммой, но видимо я не рассчитал и отложил для демонстрации друзьям слишком много, в чём тут же убеждаюсь, слыша восхищённые реплики друзей:

— Ооооооооооооо!! Ну, ты даёшь! Джей, ты явно авантюрист.

— Блин, я целый день пас какого-то козла, пока он свои сделки заключал, но и пятой части того, что вижу у тебя, не заработал! Знаешь, у меня уже такое чувство, что к тебе деньги сами прилипают... — несколько обиженно высказывает Торн.

— А я проверял магическую защиту нескольких богатых домов, но тоже таких денег не заработал! — поддерживает его Али. — Может, расскажешь, где урвал такой куш?

Мне на мгновение становится не по себе. Ну ведь не хочется говорить о безобразии, которое я устроил сегодня во время конкурса, особенно учитывая мои подозрения о возможной ловушке. Да и вряд ли они поверят, что вот так запросто взяли человека с улицы и назначили главою гильдии. Особенно учитывая заслуги... шутовское представление, что я устроил вместе с напарником-драконом. До сих пор чувствую себя неважно, как вспомню. Поэтому приходится придумывать на ходу что-то более убедительное:

— Ну, в общем, тут у пары купцов проблемы намечались. На их торговлю проклятие было наложено, поэтому они и пригласили меня как паладина — карму очистить и благословить их труды. Но так как ущерб был незначительный, попросили оставить всё в тайне.

Рассмеявшись, Али говорит:

— Ну, ты и лис, Джей! Только у купцов и можно отхватить такой куш! Хотя пойдёмте на ужин, я вам такую историю расскажу — закачаетесь! — И, хлопнув меня по плечу, Али ведёт нас в кабак.

Мы заходим в тот же самый, где я прочитал то злополучное объявление. Причём самое интересное, что его нет — даже следа не осталось на закопчёных стенах. На улицах темно и для освещения, как я и думал, зажгли факелы, горящие довольно тускло. Свечи же стоят лишь на прилавке, где оплачивают блюда. Посетителей здесь много. Шумные разговоры, громкие реплики. Кто-то внезапно заливается смехом, кто-то шлёпает себя по ляжкам, чуть подскакивая и весело хохоча, кто-то бьёт кулаком по столу, от чего подпрыгивает, звякнув, посуда, кто-то широко раскидывает руки в стороны, бахвалясь редким уловом... Душно, накурено, запах пота. Мы пробираемся вдоль занятых скамей в поисках свободных мест, но нам не везёт... Уже собираемся уходить как из-за стола, стоящего в темном углу, встают четыре человека, и я быстро занимаю нам места. Сам сажусь так, чтобы мое лицо оставалось в тени — мало ли о чём будет рассказывать Али. А то чует моё сердце... и если бы только оно...

Ко всему прочему у меня начинается икота. Хорошо, что на столе стоит графин с водой — я хоть запить могу.

Я аж весь извожусь от снедающего меня любопытства, пока делаем заказ, пока ждём... Но только когда мы приступаем к ужину, Али, наконец-то, начинает рассказ:

— У гильдии магов Дорока есть довольно странный обычай — они каждый год в одно и то же время назначают нового главу, причём, как правило, он выбирается из людей, не имеющих никаких магических навыков: воинов, варваров, торговцев... и, что совсем не понятно, — посмертно.

У меня аж челюсть сводит: 'Посмертно?!!'

— Как правило, несчастный является чужеземцем, — продолжает он. — Что интересно, даже возрождаясь в соседнем храме, этот претендент не назначается снова на должность, а гильдия проводит три дня траура, после которых регент предыдущего главы вновь занимает пост... регента. Уже в течение десяти лет в Дорокской гильдии ни разу не было главы, а только регент, причём один и тот же человек, и каждый год проводят новый конкурс. Настораживает тот факт, что погибшие восстанавливаются не полностью — они навсегда теряют часть своих характеристик.

— Подожди! Выбранный глава становится калекой?! — перебивает Торн, а я чувствую, как меня пробирает дрожь. 'Вот, чёрт! Я так и знал!' — мелькает мысль.

— Ну, да... Теряют ловкость, силу, удачу, интеллект... — Али перечисляет, а я теперь догадываюсь, почему меня обязывают ночевать не где-нибудь, а в башне на шестом ярусе — найти там легче, чем во всём треклятом магическом особняке. Я задаю вопрос:

— А выборы когда?

— Уже прошли, — отвечает он мне в тон, — глава остался жив! А если серьёзно, то соперничество здесь всегда было фарсом, однако сегодняшний день побил все рекорды идиотизма! Во-первых, сам претендент... представьте 'утончённый' дорогой костюмчик придворного, с трудом натянутый до треска ткани на дикаря, в обрамлении бантиков, рюшечек, кружавчиков, чулочков... играют тугие мускулы... тьфу, — смачно плюёт на пол с отвращением Али, а я чувствую, что заливаюсь краской: 'Хорошо хоть в тёмный угол сел, и не видно лица'.

— По-моему, клоуны и те приличней выглядят, — продолжает он раздражённо. — Во-вторых, дикарь был обвешен магическими штучками так, что сложно найти то место, где бы они отсутствовали...

'А вот и неправда! Я бы легко назвал те самые... хм... части тела, куда не надевал подобных штук!' — чуть было так и не сказал, забыв про конспирацию, но вовремя икнул.

— А вот бой с драконом этого напыщенного болвана — это нечто! Жаль, что пропустил такой момент... — Али так горестно вздыхает, что даже у меня к нему сочувствие просыпается. — Сначала про его соперника немного расскажу, чтобы потом не отвлекаться на подробности. Говорят, поймали с большим трудом эту ящерку лет пятнадцать назад, он последний остался в живых из чёрных драконов, но вот приручить не получается до сих пор, да и потомства от него нет. Такие как он размножались лишь на воле и пары создавали на всю жизнь. Каких только ему не давали в пару красавцев — и красных, и зелёных, и золотых, и, даже ледяных, но эта древняя бестия отвергает всех. А людей жутко ненавидит. Поэтому его и использовали для убийства, так сказать, новых глав. Как только его выводили на арену — дракон тут же сжигал своим дыханием соперника. Маги к этому уже привыкли, а тут всем облом вышел. Эта тварь вместо моря огня начала обходиться маленькими нежными плевочками...

'Ага, плевочками, я бы поглядел, как бы ты от них уворачивался', — меня аж обида накрывает, но виду не подаю.

-...в общем, получилось довольно забавно — этот ряженый придурок, стараясь уйти с линии 'обстрела', быстро двигался, но одежда явно не выдерживала такого обращения с ней, и довольно скоро народ лицезрел стриптиз-танец. Кстати, по отзывам — довольно гадкое зрелище...

Я чуть не задыхаюсь от возмущения, однако нахожу-таки силы промолчать.

— ...из-под оставшихся лохмотьев, особенно юбочки из порвавшихся на ленты штанов, мелькали светлые части накачанного тела... — отвращение на морде Али читается весьма откровенно... но внезапно оно меняется на заговорщеское, и он тихо, с придыханием говорит: — Но что самое интересное — у этого народного стриптизёра нашёлся благодарный зритель. Вы даже не поверите! Дракон!!

— Бред! — не выдерживаю я, а Торн внезапно соглашается, кивая.

— Вот и я думал так же! — радостно произносит Али. — Но!.. Представьте себе, в комиссии магов был мастер приручения драконов! Как вы догадываетесь, магические вещи всегда разрешается и даже рекомендуется брать судьям в места, где проводятся поединки, потому как разрушительная сила, призванная соперниками, может оказаться неконтролируемой, и для избегания жертв необходимо вмешательство опытных магов. Изредка даже среди учеников бывают настолько сильные, что знающий и умудрённый опытом волшебник может оказаться беспомощным, поэтому и предусматривается использование магических вещей. Так вот, мастер-драконовед, случайно не снял амулет 'Око дракона', помогающий ему подбирать пары, — Али противно хихикает, а у меня аж пальцы холодеют. — И вот представьте себе, что этот чешуйчатый поклонник влепил брачную метку полуголому напыщенному пугалу!!

— Чего влепил?! — почти выкрикиваем мы с Торном, но только он с интересом, а я со злостью.

— Слушать надо! Олухи! Брачную метку. Это значит, что дракон нашёл себе пару, которая от него уже никуда не денется, и никто из других ящериц на неё не позарится! — торжественно заканчивает Али, а на меня словно выливают ушат холодной воды.

— А причём здесь человек? Тем более, ты сам сказал, что этот дракон людей терпеть не может, — задумчиво протягивает Торн. А я чувствую, что весь горю от злобы и желания кровавой мести морде черномазой.

— В том-то и дело, никто так и не понял, почему такое произошло, даже наш драконовед предположил, что ящерка прикололась. Это подтверждается ещё и потрясающим продолжением — присутствующие были вознаграждены внезапно наступившей смертью чёрного дракона от мощного удара... босой ступни по телу, закованному в чешую, а повторный удар его оживил. Вот от последнего поднялась такая паника, что мало кто помнит о произошедшем: одни утверждают — дракон пытался уничтожить всех магов, другие — он пугал, а третьи — он смылся в небо. В общем, дальше ничего интересного не было, так что рассказывать больше не о чем, жаль я так много пропустил...

'Зато я-то как рад, что ты меня не видел!' — в душе злорадствую, сочувственно вздыхая.

Вернувшись в гостиницу, мы расходимся. Я предупреждаю, чтобы меня завтра не будили, ссылаясь на сильнейшую усталость. 'Сглаз снимать очень утомительно'. Скорее всего, они не верят, ещё и переглядываются хитро. К своему непомерному счастью обнаруживаю, что двери моей комнаты закрываются на ключ изнутри, чем моментально пользуюсь и, подхватив узелок с нехитрым скарбом, ухожу через окно, благо комната всего лишь на втором этаже...

В апартаментах меня уже ждут, аж извелись все бедные, и слуги, и охрана... Принимают как родного, суетятся, расцветают фальшивыми улыбками, некоторые, особо впечатлительные, даже причитают — со стороны подумать можно, что всеми обожаемый хозяин вернулся из длительного путешествия, причём изрядно задержавшись. Опять чувствую, как по спине пробежал холодок, неспроста это... Я и общаться ни с кем не стал, сразу же направляюсь в башню, на шестой этаж. Хорошо, здесь лестниц нет, через портал сразу же попадаю в комнату. Роскошная, шестиугольная, вся обстановка в пурпурно-золотых тонах. Пол толстым мягким ковром застелен — ни одного звука не слышно, хоть на коне гарцуй. Окон не видно, всё освещается свечами. Огромная кровать под балдахином застелена шелковыми простынями. За красивой ширмой меня ждёт ванна с горячей водой, и я тут же её использую. Вода насыщена душистыми маслами, расслабляющими, несущими покой, манящими в сон, но мне не до него. Я чувствую себя как на охоте. Сгораю в нетерпенье и азарте. Закончив омовение, беру свой узелок и надеваю тонкое бельё, а сверху легчайшую и эластичную броню из хитиновой кожи скарды. Эта дорогущая и редкая броня зачарована на поглощение любой магии. Как раз и опробую сегодня. Сверху натягиваю беленькую в красненький цветочек бархатную пижамку и вижу в огромном зеркале перед собой образчик редкостного идиота, ну, нужно же поддерживать свой 'имидж'. Волосы затягиваю ярко-красной лентой, заплетя в две толстые, но гибкие косы, и, не удержавшись, завязываю два огромных банта, спрятав под ними металлические шары, усаженные длинными и острыми иглами. На голову цепляю ночной колпак, затягиваю талию широким, длинным красным поясом, скорее даже кушаком, за длинными концами прячу ножны с боевым ножом, затем маскирую в широких отворотах рукавов два стальных наруча с шипами с внешней стороны. В кармашки прячу сюрикены, а под подушку — короткий меч. Я не знаю с кем или с чем мне придётся столкнутся сегодняшней ночью, вполне возможно, что противник будет невидимым, поэтому надеваю магический кулон 'Око жизни', позволяющий обнаружить живые организмы, окрашивая контур людей и животных красноватым свечением. Оно мерцающее и полупрозрачное, но всё же лучше такое, чем бой в слепую и в полной тишине... наконец, ложусь в кровать, надеясь, что за меной никто не наблюдал.

Я думал, что готов ко всяким неожиданностям, но ошибся. Прошло, наверное, не меньше получаса, когда в портале появляется полностью обнажённый мальчишка. Он красив, точёная и гибкая фигура, по-кошачьи плавные, бесшумные движения. На смуглой коже играют отблески свечей. Густые тёмные до пояса волосы струятся шелком. Но, блин, он очень мал! Совсем ещё ребёнок. Внезапно начинает играть музыка, сначала медленно, потом быстрее, затем идёт какой-то чёткий ритм, кружащий голову и заставляющий быстрее биться сердце, а мальчик на ковре танцует, изгибая тело в немыслимых фигурах, то медленно и плавно, водой перетекая, то бьётся, словно молнии резвятся, а волосы струятся водопадом или взлетают ураганным ветром. Стихает музыка, и маленький танцор, весь изогнувшись словно злая кошка, волною опадает на ковёр, затем ползёт ко мне змеёй. Я возбуждён, мне взгляд не оторвать от маленькой фигурки гибкой, а он ужом скользит ко мне в кровать... Я встряхиваю головой, пытаясь избавиться от наваждения, а этот гад уже заполз ко мне и тянет руки, чтобы снять одежду. Ну, нет! В таком аспекте я не люблю детей! И не время для таких утех. Я резко сбрасываю его вниз с громким воплем:

— Брысь, гадёныш!

Он, не смущаясь, отползает дальше и, развернувшись задницей ко мне, встаёт на колени и разводит ягодицы, а у меня в глазах темнеет... Учитывая то, что на мне доспех, возбуждённая часть тела ведёт себя... ага теперь я понимаю, что ощущал Варг с моим подарком — поясом верности — и почему он бурно врывался в мою спальню по утрам!.. Я зверею и, еле сдерживаясь, чтобы не сорвать доспехи, через мучительную боль и томление в паху хватаю беленький пушистый тапок-заяц и метко попадаю им в мишень. Засранец взвывает, скорее от обиды, чем от боли, а я вторым в него кидаю. Обиженно, он стрелой летит к порталу, а я вздыхаю, наконец, свободней, но возбуждение, блин, ещё не проходит. Приходится лечь, расслабиться и глубоко дышать. Считаю до пятидесяти... и вдруг портал опять мерцает...

Из него выходят четыре тени. Это люди, ставшие невидимыми с помощью магии, но 'Око жизни' показывает их светящиеся красным фигуры. Они идут ко мне с обнажённым оружием в руках...

Глава 35

'Вот, чёрт!' — я понимаю, что здорово влип, ведь эти парни профессиональные убийцы. Смотреть за плавными, несущими угрозу движениями и наблюдать слаженность охоты — одно сплошное удовольствие, но... не когда ты сам являешься целью. Я потягиваюсь на кровати, разминая мышцы, и мгновением позже выхватываю и бросаю несколько сюрикенов. Они веером рассыпаются в воздухе, но лишь один убийца падает замертво, другого только цепляет, а двое, уйдя от оружия, атакуют в прыжке, пытаясь нанести удары мне. Я перекатываюсь, поймав чувствительный пинок по рёбрам, хотя и вскользь, резко бросаюсь влево, уходя с кровати, зажав в руке короткий меч... блокирую удар клинка одного из противников, закрывшись левым наручем, и кувырком уйдя в сторону двери, сбиваю с ног и перерезаю горло тому, кто уже ранен сюрикеном. Почти сразу же чувствую несколько ударов в спину... Чёрт, в меня попали, скорее всего, метательным оружием. Это болезненно и неприятно, но меня спасает надетая броня. Проходит всего лишь несколько мгновений, а атакующие меня убийцы уже рядом. Я резко разворачиваюсь всем телом, чётко бью в лицо косами с запрятанными в бантиках металлическими шарами с иглами того, кто успел подойти ко мне с правой стороны, и еле успеваю поймать мечом клинок четвёртого убийцы. Последний выживший — стремительный и ловкий, наносит вновь удар. Уклоняясь, я делаю ложный выпад и вроде бы случайно открываю левый бок, он тут же кидается на меня, метясь в грудь. Блокирую, левым наручем зажав лезвие шипами, резко поворачиваюсь, выбивая оружие из его руки и, не давая времени на размышление, бью в лицо кулаком с зажатым в нём эфесом своего клинка. Но звука нет...

Мир взрывается яркой болью, туманной тишиной, и наваливается такая тяжесть, что я, не выдержав собственного веса, оседаю на пол, теряя силы вместе с жизнью. Всё тело становится неподвижным и каменеет. Тошнит... шум в голове... клонит в сон. Жжёт на щеке надрез. Убийца успел достать меня отравленным оружием. Я из последних сил дотягиваюсь и выпиваю зелье противоядия, а потом безвольно растягиваюсь на полу и через стиснутые зубы, преодолевая болезненные судороги, использую зелье жизни и восстановления силы. Медленно, томительно проходит отравление, отступает холод, и нагревающееся тело пронизывает яркой вспышкой сильной боли, после которой мой организм полностью восстанавливается в течение нескольких минут. Даже подумать страшно, ещё чуть-чуть и были бы очередные похороны нового главы... Но размышлять об этом некогда. Нужно выяснить, кто стоит за всем этим. Осматриваю убитых. За пазухой у одного из них письмо с гербовой печатью: 'То, что сделал предъявитель сего письма, выполнено по приказу мэрии города Дорока'.

'Вот здорово! Просто прелестно! Так влипнуть... ха, у меня, наверное, талант! Я просто неподражаем в своей гениальности попадать в сомнительные истории. Черт!' — такие разные мысли роятся в моей голове, пока я бесцельно рассматриваю злополучный документ. Тихий всхлип привлекает моё внимание, последний убийца ещё жив, я прячу бумагу и подхожу к нему. Его лицо — кровавая маска: сломан нос, выбиты передние зубы... Впрочем, главное, что он жив, а магия заживит все раны, не оставляя следов. Обыскиваю, забирая всё оружие, затем осторожно вливаю в него зелье жизни и наблюдаю, как срастаются кости, затягиваются раны, а через пару минут он уже смотрит на меня вполне осмысленным взглядом. Узнав меня, он делает молниеносный рывок в сторону, пытаясь уйти, но я успеваю схватить его за ногу и резко дёргаю на себя, затем перехватывая за талию. Он молча бьёт меня по ногам, извивается, выкручиваясь, стараясь вывернуться из захвата, наносит удар головой... Продолжая удерживать его одной рукой, второй перехватываю за горло и начинаю душить. Он сопротивляется всё медленнее и слабее, а я, быстро перемещаясь вместе с ним, падаю на кровать, придавливая его своим телом, и даю ему возможность дышать. Он хрипит и жадно хватает воздух и тут же вновь пытается вывернуться из-под меня. Но чёрт! Меня эта возня так возбудила, что я срываю с него одежду и связываю запястья за спиной, туго затягивая их. Он извивается, пытаясь напрячь мышцы на руках, чтобы иметь шанс вывернуться из пут. Я нажимаю на болевую точку возле ключицы, и он, дёргаясь, со стоном невольно расслабляет запястья, давая возможность их жёстко зафиксировать. Смуглая кожа и темные волосы оттеняются пурпурным цветом простыни. Я уже ни о чём не могу больше думать, возбуждение такое, что, кажется, сейчас или мои доспехи взорвутся, или я сойду с ума от боли в паху. Быстро раздеваюсь, подтягивая старающегося уползти от меня парня, хватаю его за бёдра, раздвигаю коленом ноги и использую вместо смазки свою слюну. Он так сильно сжимается, что я не могу войти в него и, смочив два пальца во рту, силой ввожу их в анус. Он дёргается и стонет, а у меня срывает крышу от тесноты и судорожного сокращения мышц. Я пару раз с трудом проворачиваю пальцы, затем выдёргиваю их и резко вхожу... Горячий, узкий, сопротивляющийся. Я не могу остановиться. Становится светло как днём, а мои когти вцепляются ему в бёдра, насаживая его тело так, как только это возможно. Я слышу лишь стук своего сердца и шум в голове, мешающий воспринимать все остальные звуки. Оргазм накрывает меня мощным взрывом разноцветных огней.

Прихожу в себя. Оказывается, я намертво вцепился в истерзанного парня. Столько крови... похоже, я сорвался и стал ящером. Парень слишком маленький для моей боевой формы и очень узкий... Он смотрит прямо перед собой невидящим, застывшим взглядом...

Я злюсь на себя, что не сдержался, но, с другой стороны, мне ещё не хватало его жалеть. Так и просится картинка — 'Джей, успокаивающий своего несостоявшегося убийцу'. В конце концов, он воин, а не девица. Я достаю и надеваю на парня рабский ошейник, мало ли что ему в голову может прийти. Он даже не вздрагивает, лежит как бревно. Развязываю ему запястья и, аккуратно перевернув, усаживаю себе на колени. Жёстко взяв за подбородок, заставляю выпить зелье жизни и восстановления силы. Чувствую, как наливаются его мышцы, и расслабленное ватное тело вновь приобретает упругость и гибкость, только взгляд так и остаётся бессмысленным. Я укладываю его на кровать, на спину, он не двигается — такое ощущение, что он не живой человек, а большая кукла. Впрочем, красивая игрушка, надо сказать. Но в мои планы не входит продолжение 'снятия стресса'. Нужно выяснить всё, что он знает о своём задании — моем убийстве. Однако вряд ли я смогу от него чего-то добиться. Он не здесь, хоть и в сознании: об этом говорят отсутствующий взгляд и отрешенное выражение лица. Я подтягиваю его так, чтобы на кровати осталось только туловище, а ноги находились на полу, и хлёстко отвешиваю ему пощечину. Он дёргается от обжигающего удара, и его взгляд становится осмысленным. Я задаю вопрос:

— Мне нужно знать, кто стоит за этим покушением. Кто вас послал?

— Пошёл ты...

— О, если в задницу, то я только что там был, и знаешь, мне понравилось! — ехидничаю я, а он срывается и орёт:

— На х*й! Иди на х

* * *

й!!

Наконец-то хоть какая-то реакция — все лучше, чем её полное отсутствие. Его начинает трясти. Я жду несколько минут, а потом разочаровано тяну:

— Знаешь, мне некогда тебя утешать. Ждать, пока ты придёшь в себя. Если не хочешь говорить, то настаивать не буду... Отдам в гильдию воров, пусть сами разбираются...

Он вскидывается:

— Что?!! При чём тут они?

— Там профессионалы работают. Поверь, они смогут заставить тебя поделиться всем, что ты знаешь.

— Не сомневаюсь. Только тебе это ничего не даст, — он расплывается в ехидно-мстительной усмешке.

— Что ж, посмотрим. — Пожимаю плечами и быстро одеваюсь, собрав разбросанную по полу одежду. Затем оглядываюсь на до сих пор сидящего на постели парня, прямо искрящегося от злости и бессилия. И не удержавшись, даю ему возможность выбора:

— Ну что, так пойдёшь или всё же оденешься.

Он что-то шипит в ответ, а потом дёргается, видимо получив удар током от ошейника, и рыкнув, быстро одевается. Мы шагаем в портал.

Я выхожу первым и успеваю заметить потрясённые взгляды караула и летящий в меня огненный шар, выпущенный офицером. Если бы не мои зачарованные доспехи, то быть мне сейчас кучкой пепла, но хоть я и получил довольно жгучую боль от ожога, ничего страшного не произошло, а брошенные мной сюрикены поставили жирную точку на должности этого мага. Остальные оказываются догадливее, а может просто не в курсе происходящей интриги, и заверяют меня в своей лояльности. Я приказываю немедленно найти и арестовать регента. Конечно, глупо предполагать, что указания такого выскочки, каковым я здесь являюсь, будут с готовностью выполнены, но терять мне тут всё равно нечего. Я скорее заплутаю в этом особняке, чем самостоятельно найду своего врага, да и один свидетель у меня уже есть...

Маги-гвардейцы возвращаются довольно быстро, неся тушку регента под руки. Он представляет собой довольно интересное зрелище: всклокоченные рыжие волосы, ещё мутные ото сна глаза, белая, почти до пят, ночная сорочка и такого же цвета колпак. Он невысокий, по сравнению со стражниками, и, находясь в прочном захвате их рук, висит, перебирая в воздухе босыми ногами и только изредка касаясь пола большими пальцами. Живописная группа быстро приближаются, и, наконец, пленник замечает меня. Окончательно проснувшись, дёргается, пытаясь вырваться, издавая какие-то жалобные звуки, но всё бесполезно. Я быстро подхожу к ним и надеваю регенту рабский ошейник. Теперь вся власть в гильдии магов действительно переходит ко мне.

Требую провести меня в рабочий кабинет и заставляю показать все документы гильдии Дорока. В разных финансовых документах указываются несовпадающие цифры. Существенные различия находятся и в коллекционных каталогах магических веществ. Каждый год в дни траура списывались поистине астрономические суммы и жертвовались населению различные, в том числе и редкие, артефакты. Однако здесь существовал двойной учёт. По другим бумагам, спрятанным в тайниках, выходили весьма скромные цифры. Что ж, остаётся теперь найти, куда уходили эти огромные средства и ценные магические вещи. Регент бледен от страха, его трясёт, а убийца взирает на сложившуюся ситуацию спокойно, не дергаясь.

Закончив изучение документов, беру наиболее важные из них и заставляю переодеться регента в более приличную одежду. Узнав, что мы направляемся в гильдию воров, спокойствие парня улетучивается, сменившись язвительностью:

— Ну, ну. Посмотрю я на тебя, когда ты там появишься, ведь они тебя и заказали...

'Не может быть', — я невольно вздрагиваю и неожиданно понимаю, что здесь, скорее всего, замешана Дорокская гильдия, но на всякий случай решаю уточнить:

— А кто сказал, что мы посетим местных воротил? Нам в Райну...

Парень и регент почти одновременно дёргаются, но последний падает на пол — жалобно воя, он быстро подползает ко мне и начинает жарко целовать мои ноги, умоляя не отдавать его туда. Убийца бледнеет, но старается изобразить безразличие. Я безуспешно пытаюсь отодрать вцепившегося в меня, потерявшего от страха человеческое обличие мага, но только у двоих дюжих охранников получается оттащить его и вывести за дверь, оставив меня наедине с рабом-убийцей. Подхожу к нему и, заставляя смотреть себе в глаза, жёстко спрашиваю:

— Имя!

— Нок.

— Ты ничего не хочешь мне сказать прежде, чем мы отправимся в гильдию?

Он пристально смотрит на меня. В его взгляде мелькают смятение и неуверенность, но они быстро сменяются безразличием.

— Я не хотел бы попасть им в лапы, — неуверенно, с трудом говорит он. — Они жестоко ломают людей... Если вы согласитесь, я прошу оставить меня себе. Нас учат терпеть боль, унижение, но то, что делает гильдия воров со своими противниками... на это не хватит никакой выдержки.

— Ты понимаешь, в каком качестве я могу оставить тебя?

Он медленно и грациозно опускается на колени и выдыхает:

— Да, хозяин...

А я чувствую себя последней сволочью. У Нока нет выбора, но отпустить его я тоже не могу.

— Пойдём...

Взяв обоих рабов и наложив на них заклятья слепоты и искажения звука, пользуюсь кольцом телепортации, полученным от главы гильдии воров Райны.

* * *

Мы оказываемся в небольшой комнате с зеркальной стеной, где ожидаем некоторое время, а затем в открывшуюся дверь входит человек с закрытым лицом и, протянув два амулета, жестом приказывает надеть их на моих спутников, что я и делаю. Только после этого он произносит:

— Следуйте за мной.

Мы идём по коридорам гостиницы 'Империал', в которой находится штаб-квартира мафии. Остановившись перед одной из многочисленных дверей, наш провожатый стучит в неё и после распахивает, приглашая внутрь.

Это огромный кабинет, утопающий в излишней роскоши: тяжёлые бархатные шторы, пурпурный богатый ковёр на полу, лепной высокий потолок, изящный камин, огромный стол из чёрного дерева, несколько больших кожаных кресел. Освещается всё это многочисленными свечами в позолоченных подсвечниках. В комнате находится только один человек — тот, кто предложил мне вступить в гильдию и дал подписать все бумаги.

Я, не дожидаясь приглашения, нахально падаю в одно из кресел и толкаю обоих спутников, заставляя их сесть на пол возле себя. Они оба, не сопротивляясь, повинуются моей воле и застывают в напряжённых позах. От моего босса не слышно ни звука, и я не вижу даже тени неудовольствия, поэтому заставляю себя расслабиться, закидываю ногу на ногу и только сейчас вижу, как брови главы гильдии воров начинают удивлённо ползти вверх, глаза округляются, и лицо искажает сильная судорога. Я злюсь на его слишком пристальный взгляд, и, пытаясь выглядеть беззаботно, лениво качаю лежащей на бедре ногой... и тут краем глаза замечаю взлетающие... уши тапочка-зайчика, которые, возвращаются в своё исходное положение под гомерический хохот босса мафии.

— Джеееей! — выстанывает он сквозь спазмы захватившего его смеха. — Я, конечно, слышал о 'Танцующем паладине', но мне казалось, что это какая-то ошибка. Мне сложно было представить тебя танцующим на столе... Бой с драконом развеселил, хотя я считал, что его сильно приукрасили... но это... это просто непередаваемо...

Он уже бессильно всхлипывает, а я чувствую, как заливаюсь краской от осознания, в каком виде сюда заявился...

— Джей, ты такая лапочка, когда краснеешь! Боже, я женюсь на тебе!

А вот эта фраза меня взбешивает. Я вскакиваю, но останавливаюсь от звука его голоса:

— Нет, Джей я передумал! Ни за что не женюсь!!

— Почему?! — До меня медленно доходит, ЧТО именно я сейчас спросил, а босс почти сползает со своего кресла, оглашая окрестности радостным воем. Я, пытаясь сохранить остатки самообладания, усаживаюсь на место и терпеливо жду, когда же заткнётся этот козёл. Правда, долго мне томиться не приходится.

— Знаешь, Джей, хоть ты и кажешься внешне безобидным зайчиком, но мне всё же больше напоминаешь медвежонка... беленького такого... который уже вырос. А если ты ещё и собственник, то мне бы очень не хотелось ощутить твой гнев... — сдавленным голосом объясняет он. — Но если серьёзно, город Дорок у меня уже давно как большая кость в горле. Я, конечно, не ожидал, что ты так кардинально влезешь в дела этой троицы — мэра, и глав Дорокских гильдий магов и воров. Надеюсь, ты отдашь мне все материалы, которые тебе удалось получить. Считай, ты выполнил очень сложное задание, так что бонусы тебе обеспечены и денежное вознаграждение тоже, причем немаленькое.

Я молча протягиваю ему все найденные бумаги, и он, пробежав глазами документы, улыбается с выражением сытого кота, а затем говорит:

— Если тебе больше ничего не нужно, то можешь быть свободен. Надеюсь, ты применишь зелье возврата.

— Да, я вернусь в свою комнату в гостинице, но прошу отдать мне этого парня. — Я показываю на Нока.

— Ты странный Джей, я бы заплатил за него, но как хочешь, после допроса можешь его забрать...

В Дорокской гостинице мы оказываемся только под утро, быстро раздеваемся и укладываемся спать. Последнее, что я помню — это радость за Айши, который уже пошёл на поправку, и тепло тела Нока, уснувшего рядом со мной...

Глава 36

Назойливый стук, постепенно переходящий в сплошной грохот, выдёргивает меня из сна. Голова гудит как медный колокол. Я выползаю из кровати и, чтобы прикрыть свою наготу, вытягиваю простынь из-под яростно шипящего и перекатывающегося на другой край постели к скомканному одеялу тела, непонятно как оказавшегося здесь. Только обернувшись в ткань, как в тогу древний римлянин, вспоминаю, что возмущённый и наглючий парень — это мой новоиспечённый раб Нок, который мгновенно прячется, укрывшись с головой, и затихает.

'Вот же счастливая зараза, и почему я должен был проснуться!' Тихо ругаясь, бреду открывать проклятую дверь.

Меня чуть не сшибают с ног с воплями восторга ввалившиеся друзья.

— Джееей, здоров ты спать! Тут такое происходит! — радостно восклицает Али.

— Ты ещё не в курсе, соня, что весь Дорок уже с утра на ушах! — сообщает Торн.

Они проходят и бесцеремонно усаживаются на табуреты, стоящие возле стола, вынуждая присоединиться и меня.

— Джей, представь себе, что тот придурок, о котором я вам вчера рассказывал, оказался всё же не таким уж и лохом, каким выглядел на первый взгляд... — заговорщески начинает рассказывать Али. — Став главой гильдии, он вчера успел проверить финансовые документы организации и заявить куда следовало. Короче, из Райны прибыла комиссия, которая навела такой шухер, что жители Дорока ещё наверное не скоро придут в себя. Представь — арестованы с конфискацией имущества несколько богатейших и влиятельнейших граждан, включая самого мэра! Тут всем нехило досталось: и контрабандистам, и бандитам, и магам. По слухам, этот город поддерживал некроманта Льюна, а теперь поток рабов, артефактов и денег перекрыли. Ещё выяснилось, почему после убийства человек возрождался калекой. Оказывается, у него забирали часть энергии 'души', потеря которой не даёт восстановиться полностью. Она должна была быть использована для получения мощного боевого артефакта. Но этот варвар спутал им все карты. Эх, жаль, я его так и не увидел!

— А почему в прошедшем времени? — осторожно спрашиваю я.

— Так, хоть он и заварил всю эту кашу, но... его-то уже нет в живых...

— То есть как? Он что, умер?!

— Ну да, объявлен трехдневный траур, и на всех углах висят листовки, в которых сказано, что ответственность за это берёт на себя гильдия убийц. Кроме того, в центре города ему сейчас воздвигают памятник, где, как говорят, он изображён сражающимся с драконом. Думают, эта скульптура станет местной достопримечательностью.

Мне как-то становится не по себе. Даже боюсь представить, ЧТО там может быть.

— Джей, ты в порядке? Бледный какой-то, — взволнованно интересуется Торн.

— Да, всё нормально... Просто я...

Меня неожиданно прерывает Али, издав какой-то сдавленный звук и протягивая... ленточки, те самые, из которых я бантики на косах завязывал:

— А откуда ЭТО?

Понимаю, что ответить в данный момент я не готов, и, заливаясь краской, начинаю что-то нечленораздельно мычать:

— Я... эммм...

— Ну вы и звери!! — при звуке кристально чистого и звонкого голоса мы все трое непроизвольно дёргаемся и одновременно поворачиваемся в сторону моей кровати. Из-под одеяла выглядывает внешне кажущаяся смущённой рожа... ну, рожица... моего раба, который обвиняющим тоном изрекает:

— Подняли такой шум, что бедная дама еле успела натянуть трусики, халатик и покинуть эту комнату...

Взгляд Торна мгновенно привлекают мои белые пушистые... тапочки, и он, недолго думая, подлетает к ним и, взяв в руки, некоторое время внимательно и недоверчиво изучает, а потом в шоке произносит:

— Боже, какая же женщина была у тебя здесь, если её ножка ТАКОГО размера!

— Мммм... вы не поверите, насколько она была... пухленькой! — продолжает гнать мелкий засранец.

Али не выдерживает и перемещается к приоткрытому окну, а затем к нему присоединяется так и не выпустивший из рук белое пушистое чудо Торн, и они громко обсуждают отсутствие следов бегства столь потрясающей дамы... В их полемике явно проскальзывают недоумение и подозрение. Наконец придя к какому-то выводу, они отрываются от созерцания пейзажа за окном и задают мучающий их вопрос:

— Джей, а как такая заметная барышня могла выскользнуть отсюда, не привлекая ничьего внимания?

Я не успеваю даже рта раскрыть, как раздавшееся фырканье снова перекрывает эфир:

— А кто в своём уме голяком через окно уходит, да ещё и среди бела дня? Она же, бедная, даже пижамку прихватить не успела, только воспользовалась зельем возврата...

'Пижамка?! Блииииин! Она же и для меня огромная! Ведь я её выбирал, чтобы сквозь неё броню не было видно!'

Это весьма привлекательное одеяние незамедлительно становится предметом тщательного изучения моих друзей, которое происходит некоторое время в гробовой тишине. Хорошо, что в этом игровом мире все вещи сами быстро очищаются и восстанавливаются, иначе я бы никак не смог объяснить кровавые пятна и многочисленные разрезы, нанесённые оружием.

— Боже, Джей, я и подумать не мог, что тебе нравятся женщины такие... большие... — потрясённо выдыхает Торн. — А я-то голову ломал, почему ты ни с Айши, ни с каким другим парнем не спал в Коллизее. Да и в борделях тебя никто ни разу не видел, там таких... замечательных женщин просто не бывает. Вот только мне интересно, где ты её нашёл... Ведь она выше тебя как минимум на целую голову!

— Она не только выше, но и значительно шире! — ухмыляется мелкий говнюк с моей кровати. — Ух, когда она его оседлала, я думал, что просто раздавит, ведь пижамка-то на неё маловата!!

В этот момент я чувствую непреодолимое желание придушить этого поганца.

— Господи, так она ещё и в активе?! — вырывается у Торна, а потом он окидывает меня подозрительным взглядом. — Джей, тебе правда настолько нравятся пышнотелые, большегрудые и властные женщины, что ты даже ни разу не пробовал секса с парнем?!

— Да... — всхлипывает гад ползучий... — Они так бурно проводили эту ночь, что я совсем не выспался, а ещё она подарила меня ему, сказав, что он самый классный из всех мужиков, которых она отымела!

От последней фразы меня прошибает холодный пот, но никто к моему счастью на неё не обращает внимания, так как эта мелкая дрянь уже полностью вылезает из-под одеяла и... Нет, конечно я слышал, что профессиональные убийцы способны к перевоплощению в различные образы, но чтобы вот ТАК, без всякой косметики и подручных средств из обычного, но правда красивого, тут уже не поспоришь, парня получился такой кроткий и беззащитный ангелочек! Тоненький, смугленький, с огромными наивными карими глазами, пушистыми длинными ресницами и чуть надувшимися от обиды розовыми, манящими к себе губками — блин! Да от этой невинности взгляд отвести невозможно! Так и хочется его защищать, прижимать к себе и никогда не отпускать!

— Джеееей! Не будь эгоистом, дай попробовать этого сладкого мальчика! — стонет Торн, совершенно забыв о выяснении моих сексуальных предпочтений.

После этих слов маленькое чудо заметно бледнеет, и у него начинают нервно дрожать губы, а по щеке скатывается одинокая слезинка.

— А в глаз! — неожиданно рычит Али и удостаивается самым благодарным и доверчивым взглядом от этой дряни, причём таким, какого я ни у кого никогда не видел за всю свою жизнь.

Честное слово, у меня даже возникает мысль, что пока я спал, черти из ада утащили в пекло профессионального убийцу, взамен оставив невинного ангелочка.

Торн, не спуская глаз с гибкой манящей фигурки на моей кровати, страстно шепчет:

— Чёрт, как я хочу его...

— А в глаз! — рявкает Али с такой силой, что мы с Торном вздрагиваем и чувствуем себя неуютно.

— Он меня не интересует! — заявляю я, чтобы разрядить эту напряжённую обстановку.

— Тебе никто не говорил, что ты махровый эгоист? — задаёт вопрос Торн, вперившись в нашего разозлённого друга.

— Знаешь ли, он совсем не ангелочек и далеко не беззащитный, — поддерживаю я, за что удостаиваюсь от этого дьявольского отродья ехидного взгляда, который, впрочем, не успевают заметить мои друзья. Али же быстро усаживается рядом с мелким наглецом на кровать. Этот змей Нок незамедлительно пользуется ситуацией и так быстро оказывается сидящим на коленях у нашего друга, что мы с Торном не успеваем и глазом моргнуть. Заняв прочную позицию в объятиях Али, гадёныш тут же начинает усиленно шмыгать носом, спрятав своё личико на груди у мага, жалуясь, что он никому не нужен. Торн смачно сплёвывает на пол, глядя на эту идиллию и понимая, что ему тут уже ничего не обломится, а меня разбирает смех, так как этот мелкий негодяй своими фокусами переплюнул все мои безумства с пижамкой и тапочками, найдя надёжного покровителя и разом избавившись от сексуальных домогательств оборотня-ящера...

Терять дружбу из-за какой-то наглой рожи не хочется, и мы с Торном уходим в город, где бесцельно слоняемся весь оставшийся день. Вернувшись вечером, обнаруживаю, что в моей комнате никого нет. И решаю почитать подаренную мне книгу 'Вампирологию', хотя просто умираю от любопытства, куда смотались эти два курлыкающих голубка, но за Али переживать не стоит, так как действия Нока контролируются рабским ошейником, который снять могу только я.

Когда совсем стемнело в мою дверь тихонько стучат, а потом в комнату входит... мой раб, без тени раскаяния или страха на морде. Нагло усевшись на мою кровать, он заявляет:

— Хозяин, я прошу, что бы ты меня подарил своему другу Али, если конечно он сам этого захочет!

— Вот так сразу? А больше ты ничего не хочешь сказать?!

— Я хочу принести клятву крови, что никто не узнает подробностей нашего знакомства и про то, что вы как-то связаны с гильдией воров... Моя организация, беря на себя ответственность за ваше 'убийство', записала меня в смертники, и идти мне теперь больше некуда. — На какую-то долю секунды в его глазах отражается сильная боль, которая сменяется спокойствием. — А Али мне очень понравился. Я бы хотел остаться с ним и даже согласен стать вашим телохранителем...

Ну что я могу сделать? Он честен, по крайней мере. Наказать его я не смогу, да и удерживать силой тоже не хочется, а клятва крови — сильная магия, Нок не сможет её нарушить, правда, она может быть наложена только тогда, когда обе стороны добровольно согласны произнести её...

Мы идём в часовню при храме, где Нок избавляется от ошейника, но остаётся связанным своими обязательствами передо мной...

Утро не приносит с собой ничего необычного, если не считать хорошей новости, что в порт Дорока прибыл долгожданный корабль, который отправится завтра в земли Кордии, и что на счёт поступила солидная такая денежная компенсация за мою 'смерть'.

Весь день мы проводим в покупках разной мелочёвки, одежды и оборудования для Нока, которого Али перестаёт ревновать. Присоединение к нам бывшего раба не вызывает неудовольствия даже у Торна. Нок всем своим видом внушает желание защитить его, такой хрупкий и нежный. Кому может прийти в голову, что он профессиональный убийца, хотя хочется надеяться, уже бывший. Он очаровывает своей кажущейся детской непосредственность, естественной пластикой движений и немногословностью. Мы чуть ли не клещами выуживаем у него информацию, что он, оказывается, 'обычный' житель, а не бессмертный, как называют наших персов в игре. Выясняется, что в гильдиях этого мира много исполнителей из смертных. Боссами же становятся, как правило, пришельцы извне, к каким он относит и нас. Мне становится не по себе, я второй раз поражаюсь гениальной жестокости разработчиков — зачем создавать игровой мир с настолько развитым интеллектом и памятью, что их же творения искренне полагают, что мы несём зло, изменяя привычное течение жизни. Кто-то пытается бороться с нами, а кто-то смиряется с неизбежным. Нок, скорее всего, относится ко вторым. Его способность приспосабливаться к условиям поражает воображение, но в тоже время не даёт узнать, что именно прячется за многочисленными масками этого... человека. Назвать его программой у меня язык не поворачивается, я не могу о нём думать даже как об искусственном интеллекте. Он — личность, и мне становится плохо от осознания этого. Али же нисколько не смущает тот факт, что Нок является 'программным продуктом'. Зная, что 'местные' живут очень мало по сравнению с нами и уязвимы в бою, наш маг предлагает 'вечную жизнь', создав точку возврата в одном из наших храмов. Нок соглашается, и мы направляемся в большой собор, находящийся в центре города. Подойдя к небольшой площади, видим, что обещанный памятник 'спасителю славного города Дорока' уже открыт, возле него толпятся праздные горожане, различных мастей путешественники и туристы. Мы подходим, и я с замиранием сердца рассматриваю открывшуюся во всей своей красе скульптурную группу...

Так и есть... Вы когда-нибудь видели древнегреческие статуи?.. Вот и здесь, изображён полностью обнажённый северный варвар, ну, почти полностью. Редкие полосочки ткани — остатки от разорванных штанов — едва прикрывают предмет гордости каждого мужчины, причём, блин, данный предмет не прикрыт кленовым листочком и не возлежит спокойно на теле, а явно заинтересован в происходящем действе... гордо взирая с высоты своего положения. Полосочек ткани у горе скульптора толи не хватило из-за дефицита камня, толи их унесли местные штормовые ветры... но округлая плотная задница щеголяет естественной наготой, как и остальные части тела статуи. Вдобавок к этому, фигура в полуприсяде, с наклонённым вперёд торсом, голыми руками душит чёрного дракона. Ну, не могу сказать, что это менее правдоподобно, чем пинок ногой — тем более, у этого героя напряжены все мышцы, и кажется, что он действительно способен лишить жизни презренную ящерицу. Проблема в другом. Задница героя находится довольно низко, по крайней мере, человек среднего роста вполне может до неё дотянуться, а на левой ноге сидит... белый кролик, с забавно торчащими в стороны ушками. Он оглядывается назад, и, кажется, что маленький зверёк лукаво подмигивает многочисленным зрителям, собравшимся здесь.

Пока я в ужасе рассматриваю данную композицию, благословляя находчивого скульптора, надёжно укрывшего лицо 'спасителя славного города Дорока' волнами разметавшихся густых волос, до моих ушей доносится бодрый голос экскурсовода:

— Теперь можете загадать любое желание и потереть нос кролику, и оно обязательно исполнится...

Я вижу, что все утирают нос моему 'тапочку', но некоторые экскурсанты втихаря скользят и по уже подозрительно заблестевшей пятой точке 'античного героя'. Даже Торн высказывается:

— Вот это попка! Аккуратная, плотная... жаль, не настоящая! — И, проведя своей граблей по предмету воздыхания, тут же трёт нос кролику, а потом задумчиво посмотрев на меня, выдаёт:

— Интересно, Джей, а у вас, северных варваров, у всех такая роскошная задница, или это личная фантазия скульптора?

Я что-то рыкаю в ответ и, резко развернувшись, иду в храм...

* * *

Корабль, на котором мы плывём уже почти неделю, какой-то странный. Он больше похож на плавучую крепость, чем на что-то другое. Море постоянно штормит, и нет-нет попадаются здоровые глыбы льда. Появление земли почему-то не вызывает радости у команды, а приводит всех в какое-то угрюмое состояние. Задраиваются немногочисленные люки, кое-где натягивается стальная сеть, а на палубу в срочном порядке вытаскивается груз для порта этого города. Поверхность корабля сейчас скорее напоминает кишащий муравейник, чем торговое судно. В порту груз выгружается с большой скоростью и рвением, так же бесцеремонно спихивают с этого корабля и нас. Что настораживает, кроме человека вручившего деньги капитану, тут нет ни одной живой души.

Город находится недалеко, но такой же пустой, как и порт. Приземистые каменные дома с тяжёлыми металлическими решётками на окнах и коваными дверями создают впечатление заброшенности, подчёркивающееся серым цветом камня, отсутствием растений, пустынностью улиц и завыванием холодного, несущего редкие снежинки ветра. Однако город жив, кое-где видны горящие огни в домах и неясные тени людей там обитающих, но на стук в двери нам никто не отвечает, даже гостиницы не распахиваются гостеприимно. Вечереет быстро, а мы всё пытаемся найти в этом безумном месте хоть какой-то ночлег, и с каждой минутой все больше и больше эта затея нам кажется нереальной...

Глава 37

Почти потеряв надежду, мы подходим к приземистой постройке, над дверью которой размещён герб гильдии бойцов. Торн стучит, и сбываются наши надежды — открывается маленькое смотровое окошко, и неразборчивый из-за подвывания ветра голос что-то спрашивает. Торн отвечает, и через несколько секунд раздаётся лязг и скрежет металлических замков, а затем дверь распахивается, и мы проходим внутрь, оставляя за спиной сгущающиеся сумерки и зловещую непогоду. Человек, впустивший нас, явно встревожен. Он закрывает за нами дверь на кучу замков и задвижек, лязгающих и скрипящих, и, приказав идти за собой, почти бегом устремляется по тёмному, спиралью вьющемуся и уходящему вниз коридору, освещённому неровным светом редких факелов. Наш провожатый спешит и изредка нервно оглядывается на нас через плечо.

Он так резко останавливается возле одной из металлических дверей, что мы чуть не сбиваем его с ног, налетев всей толпой, и на мгновение я вижу в его глазах ужас, с которым, по-видимому, у него бороться не получается. Он что-то бормочет, до меня долетают обрывки извинений, просьба поторопиться и что-то о нескольких сутках...

Мы входим в тёмную комнату, и дверь за нами с лязгом захлопывается, а потом раздаётся характерный звук завинчивающегося вентиля — замка, который невозможно открыть с нашей стороны. Мы оглядываемся, здесь царит запустение: высокие, со свисающей кое-где паутиной, стены; влажный, покрытый плесенью пол; несколько ветхих и воняющих гнилью тюфяков. Здесь сыро, холодно, темно и тоскливо, а выйти отсюда уже нельзя. Али брезгливо рассматривает наше место ночлега, у него вырывается невольный вздох. С такой же скорбью в глазах взирает на эту картину и Торн, а Нок зябко передергивает плечами, хотя я больше чем уверен, что он это сделал скорее для поддержки всех остальных — я думаю, ему не раз приходилось ночевать и в худших местах. Торн первый нарушает тягостную тишину:

— Нам здесь придётся жить несколько суток, но, как я понимаю, это везение — ночлег на улице в это время смертельно опасен. Наш гостеприимный хозяин упоминал мерцающих. Я так и не понял, кто или что это такое, и чем они опасны. Впрочем, наверное, мы это выясним, как только выйдем отсюда.

— Нам в этом склепе что, несколько суток жить? — чуть ли не выплёвывает Али.

— Мы здесь сможем неплохо устроиться! — ядовито цежу я.

— В склепиках только трупикам хорошо! — ехидно замечает Али, а я, перебив его, спрашиваю:

— Ты с мёртвыми умеешь разговаривать? Я думал, что на такое способны лишь некроманты!

— С чего это вдруг такой вывод? — насмешливо спрашивает он.

— Сам же сказал, что им хорошо! Значит, спрашивал! — толкаю его в бок.

— Заканчивайте придуриваться! — не выдерживает Торн. — Надо просто пережить эти дни.

Я достаю и начинаю устанавливать 'палатку странника' — переносной магический дом. Все застывают, в потрясении разглядывая редкий артефакт.

— Джей, твоё умение добывать деньги и редкие магические штучки убивает меня напрочь. Ведь паладин — самый нищий класс во всех ролевых играх, а ты просто неприлично богат, — обалдело заявляет Торн. Остальные тоже с подозрением рассматривают теперь уже собранный дом. Я молча отмахиваюсь от его замечания как от надоедливой мухи и захожу внутрь. Здесь уютно и настолько удобно, что кажется, будто я попал в восточную сказку: пол устлан коврами, на нём разбросаны подушки и несколько тёплых пледов, забитый книгами стеллаж, пара сундуков, маленькая алхимическая лаборатория, ровный яркий свет магических свечей и потрескивание костра в овальной печи, сложенной из камня по середине этого фантастического жилища. За моей спиной раздается вздох восхищения, и мы начинаем обживать этот дом. Я и сам сюда ещё не заглядывал, а в пути мы использовали обычный шатёр, мне не хотелось лишний раз привлекать внимание, но сейчас он нам не поможет — здесь нет дров, чтобы развести костёр, нет света и очень сыро и холодно... Поэтому я и решил установить 'палатку странника'.

Трое суток пролетели незаметно. Нок и Торн тренировались с оружием, резались в карты и играли в нарды. Иногда мы с Али к ним присоединялись, но маг в основном читал книги по алхимии и варил какие-то зелья, поднимая свой уровень. Я же занялся 'Вампирологией' и 'Историей земель Кордии' — последняя, надо сказать, ввела меня в полное уныние. Когда-то эти места из разумных существ населяли только снежные эльфы и ледяные драконы. Территории между ними были поделены, и они жили довольно мирно, не вмешиваясь в сферы влияния друг друга. Но однажды на континенте было решено создать здесь естественную колонию для заключённых. Их привозили сюда, выбрасывали на берег с минимумом необходимых вещей и оставляли без присмотра. Как оказалось, тут не действуют многие виды магии, в том числе: возврата, телепортации, левитации, скольжения по воде, а так же многие виды боевой. Вначале люди воевали друг с другом, но выяснив отношения между собой, принялись за эльфов и драконов. В настоящее время, говорилось в книге, из прежде населявших Кордию существ свободных практически не осталось. Выяснилось, что снежные эльфы, магией почти не владеют, зато у них фантастическая скорость регенерации, что позволило их использовать для самых изощрённых сексуальных игр и для... перевозки наркотиков. Последнее, правда, подробно не освещалось, но указывалось, что после извлечения товара на телах используемых с этой целью рабов даже шрамов не оставалось. Я невольно вздрогнул, представив каким образом могут использоваться разумные 'аборигены'...

Но что интересно, несмотря на подробное описание городов, флоры и фауны, экономики и истории этих земель в книге не встретилось никакого упоминания о мерцающих. Странно, ведь похоже встреча с ними очень опасна, да и дома превращены в крепости для защиты от них. Но что это такое? Ответа я так и не нашёл, хотя книга довольно подробная...

Звук откручивающегося вентиля оповещает нас об открытии двери. Наконец-то появилась возможность покинуть этот мрачный каземат. Дверь открывает тот же самый человек, поздоровавшись с нами, он заходит, но, увидев 'палатку странника', невольно застывает, с восхищением разглядывая её.

— Боже, где вы достали такой артефакт?! Это такая редкость! — вырывается у него. Все поворачиваются ко мне, поддерживая этот животрепещущий вопрос.

— Я состою в обществе по борьбе с нечистью, а это мой трофей. — Приходится изворачиваться. Не знаю, верят они мне или нет, но больше вопросов не поступает, пока я собираю наш дом...

Здешний глава ожидает нас в большой комнате с глухими ставнями и массивной дверью из металла. Многочисленные свечи дают больше света, по сравнению с тёмным коридором. Воздух несколько затхлый, возможно окна не открывались очень давно, хотя сырости нет. Данко — наш провожатый — приглашает нас пройти к столу, накрытому для чаепития, и мы, поздоровавшись, проходим и знакомимся, представляясь. В здешней гильдии бойцов проживает всего несколько человек. Несколько из них мы видели мельком, когда направлялись сюда... Леро, лениво попивая свой чай, говорит:

— Вам повезло, что Данко впустил вас сюда. Вы поздно пришли, ещё немного и вышли бы мерцающие...

— Что это за существа?! Я специально изучал 'Историю земель Кордии', но там о них даже упоминания нет, — не выдерживаю я.

— Это и для нас загадка, — задумчиво произносит Леро. — Они приходят по ночам в полнолуние и уничтожают людей. Если в это время мерцающий хотя бы прикоснётся к человеку, то тот становится таким же. Лекарства не существует. Более того, заражённые люди возрождаются уже не там, где сохранили точку возврата, а в одном из местных святилищ. Когда приходит время перерождения, человек становится безликим и бесполым. На голове остаётся лишь рот с тонкими алыми губами — он сильно увеличивается. Изменяются зубы, становясь треугольными как у акулы. Вместо носа маленькие отверстия на гладкой коже. У этой жути огромные, как у стрекоз, глаза, а учитывая ещё и синеватый цвет кожи... Это зрелище, скажу я вам, не для слабонервных. Леро умолкает и, отхлебнув чай, вновь продолжает рассказ:

— В полнолуние эти твари мгновенно передвигаются и всё время мерцают — то становясь невидимыми, то полупрозрачными, то вновь непрозрачными. Из-за них у нас сейчас практически нет торговли с материком. Все боятся этой дрянью заразиться, тем более что в любое другое время одержимого этой формой превращения человека почти нельзя отличить от здорового, разве только сниженным уровнем интеллекта и привлекательности. Первое время, только появившись, они уничтожили много смертных людей, сжирая заживо любого, кто им попадался. Целые поселения вымерли, пока кто-то не придумал защищать своё жилище, закрыв его полностью от проникновения извне. Хорошо, что железо и камень в наших землях достать не проблема. Уничтожить этих тварей нельзя, они возрождаются снова. Поэтому выход один — на несколько дней забаррикадироваться в своих жилищах. Сами мерцающие не помнят этого времени. Их изучают уже давно, но пока нет никаких результатов.

— Блин, как у вас здесь всё запущено, — замечает Торн, и, оторвавшись от созерцания собственного чая в кружке, спрашивает:

— Нам нужен какой-то транспорт, чтобы добраться до столицы...

— Завтра придёт караван, я могу познакомить вас с торговцем, который отправляет туда большую партию товара. Думаю, дополнительные руки ему не помешают...

Дальше мы беседуем о политике, торговле и разных мелочах, скрашивающих суровую, однообразную, скучную жизнь этого места.

* * *

Караван движется по широкой, мощёной серым булыжником дороге. Это четыре гигантских обоза, запряжённые драконами. У них обрублены крылья. Надеты глухие магические намордники и удавки. Возницы управляют поводьями, крепящимися к намордникам, и периодически щёлкают кнутами. Они причиняют боль беспомощным перед жестокостью человека существам, но я ничего изменить не могу и от этого чувствую себя отвратительно. Пейзаж соответствует моему настроению, такой же серый и унылый. Изредка попадаются лесные массивы ельников и пихтарников. Чаще же это унылая равнина с небольшими холмами, и только вдалеке кое-где виднеются высокие горы, с покрытыми снегом вершинами.

Караван движется довольно быстро, и уже на следующий день к вечеру мы пребываем в столицу Кордии — Ишхару. Это большой город, но, как и в портовом городишке, откуда мы прибыли, все окна, двери и крыши здесь защищены металлическими решётками или сплошными пластинами, или просто отлиты из металла.

Уже темнеет, и мы, вымотавшись за путешествие, размещаемся в гостинице...

Утро не предвещает ничего необычного. Низкое небо затянуто свинцовыми тучами, но безветренно и довольно тепло. Мы отправляемся узнать, где можно взять пару крылатых драконов для нашего путешествия дальше на север страны. Другим транспортом туда не добраться, учитывая, что цель нашего путешествия находится на одном из дальних островов. Город немноголюдный, здесь довольно тихо. Лошадей нет, а в небольшие двухколёсные повозки впрягаются люди и за небольшую плату развозят пассажиров в любой конец города. Однообразие построек действует удручающе, дома в основном двухэтажные, из такого же серого камня, каким вымощены дороги. Нет ни ярких красок, ни лепных украшений. Широкие прямолинейные улицы ничем не украшены. Никаких растений. В центре города появляется хоть какое-то разнообразие: магазины с яркими вывесками, громада собора, нависающего над остальными постройками, и здание городской управы, похожее на старинный рыцарский замок. Мы уже было проходим мимо него, но жуткий крик боли, захлебнувшийся так, как если бы кому-то жёстко закрыли рот рукой, доносится со двора с приоткрытыми воротами, и я, не раздумывая, врываюсь внутрь...

Картина, открывшаяся перед моими глазами, потрясает меня до глубины души. Здесь находится около двадцати солдат, внимание которых сосредоточено на центральной группе. Я даже вначале не верю, что такое возможно, но несколько человек в середине двора усиленно возбуждают себя, никого не стесняясь, а двое тесно зажимают между своими телами третьего. Это... снежный эльф. Впрочем, догадаться довольно трудно. Он покрыт тёмными синяками, многочисленными порезами — из некоторых ещё выделяется кровь, спутанные волосы грязны. Один из вояк стоит, чуть наклонив корпус назад, и одной рукой прижимает парня к себе спиной, стискивая ему грудь, а второй закрыл ему рот, другой солдат удерживает эльфа за бёдра, сам тоже чуть откинувшись. Оба ритмично двигаются, то опуская вниз тело и чуть освобождая его, то поднимая вверх, снова стискивая. Руки парня безвольно висят, покачиваясь в такт движениям, похоже, они сломаны, пальцы превращены в кровавое месиво, как и ступни. Я встречаюсь с ним взглядом, но он безжизненный, пустой, хотя зрачки расширены от боли, а солдаты смеются и отпускают пошлые шутки. Несколько долгих минут я прихожу в себя, и оба насильника сотрясаются в накрывшем их почти одновременно оргазме. Затем они оба выходят из тела своей жертвы и передают безвольно повисшего на руках эльфа другим участникам этого насилия. Меня захлёстывает ярость, и, угрожая мечом, я отбираю у остолбеневших солдат искалеченное тело парня. В этот же момент ко мне присоединяются мои вооружённые друзья. Нас кроют отборными матюгами, но никто не рискует собственной шкурой, а мы тоже не двигаемся с места до тех пор, пока в здании городской управы не открывается окно и властный голос не требует провести нас к мэру города. Все успокаиваются, убирают обнажённое оружие. Солдаты одеваются, а я, склонившись над эльфом, залечиваю ему самые страшные раны, останавливаю кровотечения и снимаю боль, затем заворачиваю обнажённое тело в свой плащ и, взяв его на руки, направляюсь со своими спутниками в сопровождении офицера в городскую управу к мэру.

Кабинет его находится на втором этаже. Это сильный, властный и источающий опасность человек. Он уже закрыл окно и сидит в огромном кресле, по-видимому, из шкуры дракона, и раскуривает трубку с табаком. Увидев нас, он тут же произносит:

— Вы вмешались в то, что вас абсолютно не касается. Я готов закрыть глаза на вашу идиотскую выходку с нападением на моих людей, а это, как вы понимаете, нарушение закона...

— А законно так издеваться над живым существом, я уже не говорю о разумном?! — зло перебиваю я.

— Заткните кто-нибудь пасть этой блондинке! — рявкает он, белея от гнева. — Иначе вы не выйдете отсюда живыми!

У меня от гнева аж темнеет перед глазами, но Торн обхватывает меня за талию и, сильно прижав к себе, уговаривает успокоиться, да и тело бесчувственного эльфа в моих руках тоже мешает боевым манёврам.

— Так-то лучше! Присаживайтесь, господа. Я думаю, нам есть о чём поговорить.

Мы занимаем громадный угловой диван, и я тут же погружаюсь в процесс излечения переломов и ран, отрешаясь от происходящего. У эльфов регенерация очень хорошая, и моё лечение помогает ему значительно быстрее, чем человеку. Парень приходит в себя, но от пережитого шока ещё не понимает, что произошло, весь сжимается, стискивая зубы, и с ненавистью смотрит на меня. Я снова заворачиваю его в свой плащ и, посадив себе на колени, прижимаю к себе. Эльф не сопротивляется, не пробует вырваться, но он сильно напряжён — его мышцы твердые как камень. Я только теперь слышу, о чём говорит мэр.

— Это раб и государственный преступник! Господа, оказывая помощь, вы нарушили законы нашей страны и должны понести ответственность. Но я сегодня очень добрый и предлагаю отнести этого эльфа обратно, публично попросить прощения у моих людей и для того, чтобы доказать искренность, ты, — он показывает на меня, — возьмёшь его при всех, а потом вы это сделаете вдвоём, точно так же, как те солдаты, которые были последними. Если откажитесь, то с вами сделают то же самое, сразу после ареста за саботаж. Кстати, не стоит переживать из-за этой остроухой дряни, её завтра утром казнят. Да, и ещё, если эльф выполнит моё требование, его тут же разместят в уютную камеру, и никто не прикоснётся к нему даже пальцем, но если нет, то он будет служить подстилкой моим солдатам вплоть до самого часа казни. И мы позаботимся, чтобы каждый увидел, что он всего лишь шлюха. Так что, это ему решать, как он хочет умереть — с почётом или позором, — презрительно хихикает мэр.

Эльф вздрагивает, видимо поняв, о чём идёт речь. Наступает напряжённая тишина, и все выжидательно смотрят на меня. Выбор нелёгкий. Мне становится не по себе, что я втянул в это дело своих друзей. Отдавать измученного парня на дальнейшие зверства, да ещё и со своим участием, я не намерен, сражаться с войсками всей Кордии — это безумство, тем более, что у нас ещё нет транспорта. Но подумав, я решаю купить этого эльфа как раба, такое разрешается в этом мире:

— Я хочу купить себе этого раба! — мой голос звучит резко и властно, заставляя дёрнуться при его звуках хозяина кабинета. Мэр пристально рассматривает меня и, презрительно улыбнувшись, выдаёт:

— Хорошо, я продам его, но только за эту цену, — взяв бумагу, он пишет какие-то цифры. Задумчиво посмотрев на них, он добавляет ещё закорючек, а затем посыпает листок каким-то порошком и, сложив его вдвое, протягивает мне:

— Если вас не устроит эта цена, то вы немедленно отнесёте эльфа обратно и сделаете то, что я вам сказал, иначе... повторять я больше не намерен. — Мэр откидывается на спинку кресла, расслабляясь, и с наслаждением закуривает трубку. Он аж сияет.

Торн, взяв листок, отдаёт его мне с виноватым видом, не смея заглянуть внутрь. Моё сердце сжимается от плохого предчувствия. Эльф замер и, кажется, перестал дышать, а я дрожащими руками разворачиваю злополучный листок... В нем указана астрономическая сумма. Я как-то не задумывался, что существуют цифры с таким количеством нулей. У меня явно нет такой огромной суммы денег, впрочем, даже если все мои друзья захотят скинуться, то мы всё равно не сможем столько заплатить. Для большего издевательства всё оформлено как купчая, и указан номер клейма. Меня охватывает чёрное отчаяние, я не знаю, как выйти из этой кошмарной ситуации. Мэр же, презрительно улыбаясь, сообщает:

— Я жду решения, господа, но моё время весьма ограничено!

Глава 38

Я понимаю, что эта сволочь всё просчитала, но у меня много ценных артефактов. Может постараться взять кредит в банке, где хранятся мои сбережения? Если бы мне дали хотя бы неделю... но это, увы, неосуществимо. Что ж, надо попробовать все варианты, и я заявляю, пытаясь оттянуть время:

— Мне нужно срочно связаться с банком!

— Пожалуйста, можете сделать это и наедине, пройдя в соседнюю комнату, — источая вежливость и благосклонность, предлагает мне мэр. Передаю эльфа Торну. Он усаживает застывшего парня к себе на руки, а я на миг встречаюсь с ним взглядом и замечаю в его глазах потрясение и отсутствие той жгучей злобы, которой он меня удостаивал до того, как я получил эту злополучную бумагу.

'Чёрт, он же в курсе, какая там сумма нарисована!' Все остальные могут только догадываться.

Пользуясь разрешением мэра, ухожу в другой кабинет и с помощью магической сферы соединяюсь со своим банком. Почти мгновенно появляется симпатичная девушка, приятным бархатистым голосом она произносит стандартную фразу:

— Добрый день, сэр! Это 'Север-банк'. Чем я смогу вам помочь?

— Я являюсь клиентом вашего банка и хочу взять кредит, но прежде хотелось бы уточнить его максимальную сумму.

— Пожалуйста, сообщите ваши данные.

Я диктую, а девушка записывает их куда-то, потом с кем-то общается. Мне видно, как она удивлённо хлопает длинными пушистыми ресницами, и слышно, что она переспрашивает несколько раз насчёт разрешения выдачи денег. Наконец, она заканчивает разговор с невидимым собеседником и словно неверяще отвечает на мой насущный вопрос:

— Вам разрешён неограниченный кредит в нашем банке.

— Какой?! — вырывается у меня.

— Не-ог-ра-ни-чен-ный, — чётко проговаривает она, словно стараясь заглушить в себе последние сомнения.

Я молчу, переваривая эту новость, а потом называю необходимую цифру. Девушка вздрагивает и поражённо переспрашивает ещё раз, а потом не выдерживает и заявляет:

— Пожалуйста, напишите мне обоснование для получения такой суммы, например: сколько шахт и заводов вы покупаете, или какую часть континента, а может месторождения драгоценных металлов...

— Хммм, как бы вам объяснить... я покупаю себе раба, — прерываю я её. Она смотрит на меня как на сумасшедшего и уточняет:

— Значит, количество рабов и их расовую принадлежность.

— Одного! Вот купчая. — Я разворачиваю и показываю документ, а моя собеседница выглядит так, как будто её сейчас хватит удар:

— Одного!! — сдавлено произносит она, потом с усилием натягивает безразлично-вежливую маску, и её голос становится подчёркнуто-вежливым:

— Подождите минутку, я соединю вас с поручителем... — И, не дожидаясь ответа, переключает меня на другое направление. Шар затуманивается, затем в нём появляется... глава Райновской гильдии воров. Сначала он окидывает меня не сулящим ничего хорошего ледяным взглядом, от которого у меня сердце пропускает удар и бегут по коже мурашки. Но поняв, кто посмел оторвать его от важных дел, он, улыбнувшись, весело спрашивает:

— Джей, лапочка, во что ты опять влез?

Я вспоминаю наш разговор о женитьбе и неудержимо краснею.

— Боже, какой ты невинный и простодушный, — чуть иронично замечает он. — А как тебе понравился памятник 'спасителю славного города Дорока'? Я еле удержался от того, чтобы чуть приоткрыть античному герою лицо и не надеть на него тапочки-зайчики, но компенсировал их отсутствие, пустив слухи об исполнении желаний любого, кто потрёт нос кролику, и похоже это работает...

Коварно усмехнувшись, он продолжает:

— Самое интересное то, что в Дороке теперь северные варвары очень популярны!

Я боюсь даже представить это и мысленно загадываю себе, чтобы мне не пришлось снова посетить этот славный город. Но возвратиться будет нужно, коня-то я там оставил. Тяжело вздыхаю и стараюсь принять покаянный вид. Мой собеседник сразу же замечает смену моего настроения:

— Джей, что там у тебя?

— Мне очень нужны деньги. Я связался с банком, спросил возможную сумму кредита, и мне ответили, что он не ограничен, а когда решил взять... некоторую часть, меня немедленно соединили с вами, как с моим поручителем.

— Господи, Джей, могу я узнать, какую же сумму ты запросил?!

Я, скромно потупив глаза, тихо называю её и некоторое время наслаждаюсь наступившей тишиной, а потом слышу, как он откашливается:

— Кхмм, сколько?

Приходится повторить.

— Джей, а если не секрет, ты что, всю Кордию решил приобрести с её населением?

Я чувствую, как у меня горят даже кончики ушей и так пересыхает во рту, что сиплю в ответ:

— Раба...

— Количество! — властно произносит он.

— Один...

— Один! Ты издеваешься?!

— Нет! Вот купчая!

Он пристально рассматривает её, а затем начинает ржать, и сквозь смех выдавливает:

— Чёрт с тобой, бери, я согласен! Джей, только ты способен просить деньги, чтобы купить какого-то паршивого раба за такую цену!

Он отсмеивается и вытирает слёзы, выступившие у него от смеха, и ещё всхлипывая, продолжает:

— Насмешил... но, по правде говоря, я сам погашу этот твой кредит и даже столько же заплачу, если тебе удастся решить проблему с мерцающими. Наша гильдия владеет в Кордии несколькими месторождениями, да и торговля раньше приносила существенный доход.

— Я попробую, но мне нужна другая оплата...

— Вот как?! Говори!

— Запрет на насилие и использование эльфов при перевозках контрабанды, — начинаю я перечислять, — разрешить только добровольное рабство, запретить жестокость по отношению к драконам, ввести закон...

— Я понял, согласен. Если у тебя получится, то я выступлю как твой покровитель и повлияю на создание новых законов, так как эльфы и драконы приносят значительно меньше прибыли, чем торговля и разработка месторождений. Я соединяю тебя с банком, бери уже свой кредит на покупку раба! — Он снова смеётся.

Магический шар постепенно мутнеет. В этот раз он довольно долго остаётся непрозрачным, там, наверное, выписывают разрешение под поручительство. Когда снова появляется девушка из банка, она так сияет, словно любимый человек предложил ей руку и сердце. Она быстро оформляет все документы, и на мой счёт поступает кредит...

Зайдя в кабинет мэра, наталкиваюсь на виноватые взгляды друзей. У меня сначала ёкает сердце, но я вижу, что эльф ещё на руках у Торна, хоть и с потухшими глазами, явно смирившийся со своей участью.

— О, вот и пришёл наш защитничек! Ну что, сам ушастого во двор отнесёшь или помощь вызвать? Ведь тебе его ещё и трахать придётся, мы же должны позаботиться о твоём возбуждении, — открыто хамит это мэрская скотина.

Я молча подхожу, и, хлопнув ладонью по столу перед мэром так сильно, что он подпрыгивает, оставляю чек. Владелец кабинета ошеломлённо рассматривает его, потом, всё ещё неверяще, берёт в руки и то вертит его, то приближает к глазам, то отдаляет от себя. Наконец, он не выдерживает и шумно выдыхает, а затем, вперившись в меня глазами, орёт:

— Не может такого быть! Это фальшивка!!

— Идите и переговорите с банком, — отвечаю я холодным тоном и, демонстративно достав рабский ошейник, надеваю его на ошарашенного эльфа.

Мэр срывается с места и взвизгивает:

— Ждите здесь и не сметь выходить! Если это обман, то вы все об этом сильно пожалеете! — С этими истеричными воплями он исчезает за дверью. А я сажусь на диван и забираю эльфа себе, прошептав ему на ухо:

— Не переживай, я тебя не отдам, но и отпустить пока не смогу. Больше тебе никто не причинит вреда.

Он расслабляется, и я вижу, как течёт по его щеке предательская слеза. Я ерошу ему волосы, и эльф, повернув ко мне лицо, грустно улыбается.

Мэр возвращается довольно быстро. Он жутко злой и с порога разражается тирадой:

— Сволочь белобрысая! Я даже предположить не мог, что ты сможешь достать такую сумму! Поэтому и написал эту дурацкую купчую. Но вы не выйдете отсюда, пока твой эльф не отречётся от трона!!

— Чего? — почти синхронно спрашиваем мы.

Мэр обалдело смотрит на меня:

— Ты что, отвалил за это чмо такие деньжищи не зная, что этот ушастый королевской крови?! Это каким же надо быть придурком — столько заплатить за первого встречного!! — и застонав, добавляет:

— Откуда ты свалился, рыцарь хренов! Но в любом случае вы отсюда не выйдете, пока этот чёртов эльф официально не передаст власть!

Мы ошеломлены свалившейся на нас неожиданной новостью и растерянно смотрим на задумчивого парня. Я не могу понять: если он король или принц, то как может быть преступником? Или вся его вина в том и состоит, что он просто оказался на пути этой сволочи?! Меня возвращает в реальность голос эльфа:

— Хорошо, я отрекаюсь от трона и возлагаю бразды правления без права передачи другому лицу... — он замолкает, делает какие-то пассы руками, резко встаёт и, повернувшись ко мне, кладёт свои ладони мне на макушку, а потом опускается на колени и произносит:

— Вам, Ваше Величество Король всей Кордии!!

Раздаётся дикий, похожий на предсмертный, вой вместо приличествующих такому случаю фанфар. Мэр, весь белый от ярости, готов живьём закопать всю нашу компанию, разумеется, вместе с эльфом. Ворвавшаяся на его голос вооружённая стража мгновенно скручивает нас, совершенно беспомощных и растерявшихся от такого поворота событий. Мы приходим в себя быстрее воющего владельца кабинета, но уже поздно сопротивляться захватившим нас солдатам, а они терпеливо ждут, пока успокоится этот сукин сын. Он постепенно отходит и понимает, что мы все находимся в его руках.

— Немедленно пригласить нотариуса, портного и капеллана! — рявкает он, и двое свободных стражников мгновенно исчезают за дверью.

Первым появляется нотариус, который под диктовку заполняет какие-то бумаги. Я как в тумане — ничего понять не могу, и лишь когда мэр обращается ко мне с вопросом, до меня доходит, что вся эта кутерьма возникла из-за нелепого желания этой мрази жениться на... мне! Я на автомате подхожу к юристу и долго пялюсь на брачный контракт, постепенно начиная разбирать написанное. Здесь отражено много различных пунктов, но один из них совершенно выбивает из колеи: 'Если один из супругов после оформления брака захочет получить развод, то его просьба будет немедленно удовлетворена с лишением его всех званий и привилегий, которые останутся у другого супруга...'

'Вот это да! Конечно, этого и следовало ожидать, зачем делить трон с кем-то ещё, а так законный брак автоматически даёт власть, а от балласта можно потом избавиться на законных основаниях'. На дальнейшие раздумья у меня совершенно нет времени, из-за влетающей к нам как ошпаренной портнихе, начинающей меня вертеть, снимая мерки. Она периодически записывает цифры в небольшой блокнотик, а когда заканчивает меня мучить, пулей вылетает отсюда.

— Послушай, блондиночка, сейчас нам предстоит бракосочетание, и я советую тебе не рыпаться, а после него можешь хоть сразу же подавать на развод, но вначале подпиши здесь. — Он протягивает контракт, оформленный нотариусом, и продолжает:

— Твоих друзей и раба никто не тронет, если ты не станешь выпендриваться.

Я подписываю бумагу, и в этот момент заходит капеллан, а за ним портниха с подвенечным... белым костюмом.

Церемония бракосочетания проходит вечером при огромном скоплении народа, после неё дают потрясающий салют и объявляют народные гуляния, заканчивающиеся богатым застольем под яркие фейерверки. Но мне кусок в горло не идёт. Я переживаю за друзей. Их изолировали от меня, хотя я видел, что они живы и в порядке. Стремительно наступает ночь, и все гости начинают расходиться. Мой супруг, выпроводив оставшийся народ, подходит ко мне и с неприкрытой угрозой в голосе сообщает:

— Джей, я тебе предлагаю хорошую сделку: ты сейчас пишешь бумагу на развод, и я вас всех отпускаю. Если нет, то тебя ждёт адская ночка, после неё ты будешь умолять меня подарить тебе свободу.

Я вспоминаю потерянный взгляд эльфа, который даже после пыток не отрёкся в пользу этой мрази и решаю не поддаваться искушению:

— Нет, мой дорогой, я сегодня мечтаю провести время с тобой. — И с жаром целую ублюдка в губы, жёстко сминая их, а затем резко кусаю его нижнюю губу. Он вскрикивает от боли и неожиданности и в ярости орёт:

— Друзей моей невесты отвести в комнаты и охранять, не спуская глаз, а её, — он показывает на меня пальцем, — раздеть и приковать к моей кровати.

Я не сопротивляюсь и в результате оказываюсь совершенно беспомощным на огромной постели с фиксированными и широко разведёнными в стороны руками и ногами. Мой супруг заходит только тогда, когда выходит последний стражник, бросив ему вслед:

— Чтобы здесь не происходило — не вмешиваться! А ты, блондиночка, сейчас начнёшь умолять меня о милосердии! — произнося последние слова, он вытаскивает из-за пазухи... кожаный кнут и, закрыв дверь, направляется ко мне быстрым шагом.

Я дёргаюсь, но освободиться не получается, а мэр, сильно размахнувшись, вкладывает в удар всю свою злость и разочарование и бьёт с оттягом. Меня накрывает жгучая резкая боль, и темнеет в глазах. На теле вспухает багровая полоса разорванной кожи, из которой начинает течь кровь. Я взвываю от адской боли и захлестнувшей меня ярости. Ярко вспыхивает освещение. Слышен треск моих оков. Освободившись от них, я мгновенно оказываюсь возле остолбеневшего от ужаса человека, жёстко хватаю за плечо, разворачивая его к себе спиной, нагибаю и резко вхожу в извивающееся, сопротивляющееся, а от этого только больше насаживающееся на меня тело. Он издаёт жуткий визг, постепенно переходящий в вой, затем в судорожные хрипы, а я, не останавливаясь, вколачиваюсь жёстко, без остановок насаживая его на себя. Тесно, горячо. Сильные судороги сводят его тело, и мне даже больно, но я не могу остановиться... и отпускаю своего зверя на свободу.

Который раз я впиваюсь в это сладкое тело, в какой только позе его не использую. Волны наслаждения накрывают меня, сменяясь новым возбуждением. Моя же жертва больше не сопротивляется, только изредка стонет...

Луч света приводит меня в себя. Мой супруг лежит, неловко раскинув ноги на нашей постели, на окровавленной и воняющей мочой простыне. Его лицо заострилось, а глаза мутны от боли. Он грязен, из его растянутого и повреждённого ануса капает кровь, течёт сперма и какая-то слизь. Мэр в сознании, и как только я подхожу, в его взгляде появляется ужас, хотя я уже вернулся в человеческий облик. Мой муженёк в шоке хрипит:

— Не подходи ко мне. Не трогай меня. Что ты такое?

В какое-то мгновение мне становится жаль его, но подумав о том, что перенёс снежный эльф и что ожидало меня этой ночью, я с усилием прогоняю это чувство. Нависнув над своим супругом и схватив его одной рукой за подбородок, сильно сжимаю пальцы, наверняка оставляя синяки, и заставляю смотреть мне в глаза. Он дрожит и пытается сжаться в комок, но тело его не слушается.

— Ну что, ты будешь просить развод? — жёстко спрашиваю я.

— Ммн... ммнеет... — зло мычит он.

— Знаешь, ты вызываешь у меня сильное желание. — Я приближаю свободную руку к его глазам и, сжав её в кулак, начинаю облизывать костяшки пальцев, буравя его взглядом, затем отрываюсь от этого занятия и продолжаю:

— Мне приходилось слышать о фистинге, но вот попробовать его сделать ещё не довелось. Похоже, сейчас подходящий случай, так что готовься — я поимею тебя кулаком.

Он дёргается и быстро шепчет:

— Сссогласен на развод.

— Я сейчас вылечу твои раны и вызову нотариуса, но если ты не будешь сам просить свободы, то мы продолжим наши шалости, — говорю я и исцеляю его...

Юриста я нахожу в одной из рядом расположенных комнат. Он бледен и его трясёт. Увидев меня, он не удивлен и покорно плетётся за мной, прихватив документы.

Мой супруг, заметив нотариуса, кажется, начинает сомневаться в своём решении, но я издали показываю ему кулак и медленно провожу по нему языком, глядя прямо в глаза моего несостоявшегося насильника. Эта маленькая демонстрация помогает быстро оформить документы, и мэр, теперь уже бывший, лишается всех своих привилегий и прав. А я блин, 'Его Королевское Величество Джей I', приказываю освободить и привести ко мне своих друзей...

Глава 39

Я даже не заметил, как остался в спальне один. Ричард — мой муженёк, теперь уже бывший, под шумок быстро слинял. Резкий неприятный запах напоминает о бурной ночи, а на кровать так и вовсе смотреть не хочется, и я решаю перейти в другую комнату. Предупредив стражу, захожу в тот самый кабинет, где состоялось наше знакомство с главою города... впрочем, сейчас это место свободно. Я никогда не предполагал, что можно неожиданно для себя получить власть над целой страной. С одной стороны, это могущество, а с другой — потеря свободы. Лживые морды льстецов, назойливое внимание огромного количества людей и, конечно же, жуткое количество сплетен. Я не готов к этому, хочу быть свободным и независимым. Мне нравится путешествовать, знакомиться с новыми людьми, выполнять различные задания, а не торчать в этой, хоть и золотой клетке, выставленной на всеобщее обозрение, и вязнуть в многочисленных интригах...

— Джей! Вот ты где! Тебе этот урод ничего не сделал? — голоса моих друзей возвращают меня в реальность.

— Всё отлично, я теперь свободен от брачных обязательств! — радостно отвечаю я и вижу, что Торн тащит вяло сопротивляющегося... Ричарда, вцепившись в его плечо.

— О боже, а он вам зачем? — вырывается у меня.

— Джей, он много лет управлял этим городом, а неофициально и всей страной, если он вырвется на свободу, то в состоянии развязать гражданскую войну. И, вдобавок к этому, он сильно задолжал как моей семье, так и целому народу, — тихо, но отчётливо говорит эльф. После его слов Ричард сильно бледнеет и дрожит.

— Ну что же, все мы когда-то будем платить по счетам. — У меня на душе скребут кошки. Мне трудно понять, как может человек, решавший судьбу целого государства, используя подлость, жестокость и грубую силу, однажды проиграв, представлять собой столь печальное зрелище. Он жалок и, похоже, находится, на грани истерики.

На некоторое время в кабинете воцаряется тишина, все молчат, каждый думает о своём. Но эльф прерывает нашу медитацию:

— Меня зовут Кайе. Я уже знаю всех вас, поэтому можно не представляться. — Улыбнувшись, он продолжает:

— Я хочу рассказать об этом человеке и его роли в истории моей страны, но это займёт много времени, поэтому, если вы хотите узнать о нём, нам лучше сесть. — Он жестом показывает на диван, и мы устраиваемся на нём, снедаемые любопытством.

— Мои предки были властелинами этих земель. Несколько сотен лет назад, во времена правления моего деда, сюда стали привозить на огромных кораблях неизвестных нам тогда разумных существ, людей. Их бросали на произвол судьбы в суровом климате Кордии, многие оказались на грани гибели, и мы, эльфы, протянули им руку помощи. Я сам нашёл этого человека, — Кайе кивает в сторону Ричарда, — он умирал от холода и голода, будучи не в силах двигаться от полученных ран. Мы лечили людей, помогали им обустраиваться, возводить города и посёлки. Со временем человеческие поселения развивались, даже завязалась торговля с материком, откуда и появились первые люди. Мы разрешили поиск необходимых им минералов и металлических руд. Была организована их добыча, и мы все учились различным ремёслам. Благосостояние наших народов стало расти. Несколько лет мы жили в мире, но он оказался недолговечным. Однажды к нам во дворец прибыло очередное посольство, возглавляемое Ричардом, уже ставшим к этому времени мэром Ишхары. Мы старались поддерживать дружеские отношения с нашими невольными соседями, и такие встречи происходили довольно часто, поэтому никто не мог заподозрить чёрной неблагодарности и предательства. Встреча проходила как обычно, после решения ряда вопросов был организован праздничный ужин, во время которого наши гости преподнесли в подарок редкий напиток, привезённый с континента. Как потом выяснилось, это вино было изготовлено магами и эльфов погружало в сон. Оно подействовало не сразу, мы постепенно становились беспомощными и неподвижными, а наши 'гости' резали охрану и присутствующих, не дожидаясь, пока они заснут. Ричард и его люди, казалось, наслаждались нашей болью и беспомощностью. Я до сих пор не могу вспоминать это без содрогания. Море крови, хриплые стоны умирающих эльфов и радостный гогот людей. Они захватили всю мою семью, но оставили в живых только троих — деда, отца и меня. Этот человек, — Кайе показывает на мэра, — решал наши судьбы, даруя жизнь или смерть. Он бурно обсуждал ценность каждого из нас. Уже тогда стало понятно, что Ричард желал подчинить себе короля, превратив его в марионетку. Возможно, он рассчитывал захватить всю Кордию без сопротивления её подданных. Он добился этой цели. Для снежных эльфов королевская власть священна и оспариванию не подлежит. Но мой дед не подошёл на эту роль, он был слишком гордым и его подвергли сначала пыткам на наших глазах, а затем зверски убили. Отец оказался слаб. Возможно он сломался, увидев жестокость и зверства людей, а может, переживал за меня, но он стал очень 'удобным' правителем — без колебаний подписывал любые бумаги и подтверждал любые законы, которые приходили в голову этому тирану. — Эльф тяжело вздыхает и немного помолчав, продолжает:

— Благодаря вышедшим указам сейчас свободными остались лишь те эльфы, которые взбунтовавшись, ушли в непроходимые места: высоко в горы или на дальние острова, но и там им не дают покоя, периодически устраивая облавы. Мой отец оказался идеальной марионеткой для людей и постельной игрушкой для Ричарда. Отец не выдержал унижения и уничтожения нашей страны и недавно покончил с жизнью, а я дал себе слово, что никогда не позволю собой управлять. По нашим законам власть переходит к старшему в роде, поэтому я и унаследовал корону, но отказавшись подписывать документы и не выпустив необходимые для этого человека указы, я тем самым вынес себе смертный приговор. Он бы меня уничтожил, если бы вы случайно не оказались рядом и не вмешались, заступившись... — Он зябко передёргивает плечами и вздрагивает. — Поэтому я хочу, чтобы этот человек был наказан по заслугам. Когда-то для подобных целей мы использовали очень редкие деревья — Туёпсис педилантовидный, растущий в суровых условиях. Эти растения питаются соками организмов, попавших в сплетение их ветвей, но жертвы не умирают, их жизнь поддерживается насильно. Наша магия позволяет пересаживать взрослые деревья в любое место, не причиняя им вреда. — Поймав наши недоумённые взгляды, он поясняет:

— Да, считается, что мы не владеем магией, но некоторые её виды нам подвластны. Любой снежный эльф может управлять ледяными драконами и многими живущими здесь растениями и животными. К счастью, люди не знали об этом, но они увидели нашу способность к регенерации, и для нас наступили чёрные времена. Я не хочу больше говорить об этом, так как воспоминания и реальное состояние моего народа вызывают сильную боль. Я только прошу отдать мне этого человека и не препятствовать его наказанию за содеянное. — Кайе умоляюще смотрит мне в глаза, а я понимаю, что не смогу просить за человека, причинившего столько горя, принёсшего в этот мир ад. Я вновь шокирован пониманием, что эльфы — программные персонажи, а Ричард — 'бессмертный' перс. В который раз мне снова становится обидно, что по чьей-то прихоти искусственно созданные разумные существа могут так чувствовать боль, обиду... Зачем разработчики игры сделали им такой высокий интеллект? Эльфы помнят, что произошло здесь аж несколько сотен лет назад, хотя в игре время летит намного быстрее, чем в реале, но вполне возможно, что Кордии никогда не существовало без людей. Скорее всего, у эльфов заложены псевдовоспоминания. Почему так жестоко обошлись с ними при создании этого игрового мира? Неужели недостаточно бесчеловечной реальности?

Я встаю, и, подойдя к Кайе, снимаю рабский ошейник и отдаю его эльфу:

— Ты свободен.

В его глазах вспыхивает радость:

— Честно говоря, не думал, что меня спасут от смерти. Я уже смирился со своей участью и даже не мог представить, что когда-нибудь смогу стать независимым. Вы показали мне, что люди бывают не только жестокими...

— Если ты наденешь эту вещь на Ричарда, то он станет твоим рабом. Я не буду вмешиваться, что бы ты с ним не сделал. — Меня поддерживают остальные, а я внезапно ощущаю острое желание испытать это дерево... как там его... Тхуёпсис педи... не пойми что... на разработчиках этой игры.

Кайе несколько мгновений неверяще рассматривает ошейник, а потом с наслаждением надевает его на Ричарда:

— Это самый желанный подарок, о котором я мечтал с того дня, как этот человек на моих глазах вырезал всю мою семью. Я никогда не забуду этого, спасибо вам за всё, что вы сделали для меня.

Мэр с ненавистью смотрит на Кайе, и если взглядом можно было бы убить, то эльф давно бы уже умер, но к счастью такого не происходит на самом деле, и символ рабства, обхватывая шею человека, заставляет его умерить свой пыл...

— Джей, скажи, ты рад, что стал королём? — неожиданно задаёт вопрос Кайе.

— Конечно! А как же иначе?! — мгновенно реагируют мои друзья.

— Если честно — не знаю. — В меня впиваются неверящие взгляды друзей. — Я, наверное, не готов посвятить себя управлению целой страной. Возможно, многие бы обрадовались на моём месте, но если честно, я даже не знаю, что мне с этим всем делать.

— Джей, я прошу тебя подумать — станешь ли ты правителем Кордии или нет. Если сможешь дать ответ в течение пары дней, то моей благодарности не будет границ, потому что ещё должна состояться официальная коронация, а в стране не должно быть безвластия. — Кайе испытующе смотрит на меня, а Торн и Али начинают недовольно ворчать по поводу такой постановки вопроса.

— А если нет, тогда что можно сделать? Ведь я лишён возможности передать кому-либо трон?

— Да, но если ты захочешь, то можешь вернуть его мне.

— Джей, я не верю, что ты так легко можешь отказаться от этого! У тебя появилась масса возможностей, как не воспользоваться ими?! — не выдерживает Торн, а Али мрачно пожирает меня взглядом.

— Я согласен передать королевскую власть тебе как законному её владельцу, но с одним условием...

— Бери компенсацию побольше!! — воодушевляется Торн, и я вижу искрящегося охотничьим азартом Нока, который видимо уже предположил, чем всё закончится, и теперь наблюдает за развитием событий.

— Ага, от него дождёшься... компенсации, он скорее что-нибудь про спасение мира сейчас заявит, — язвит Али.

Кайе молча выслушивает реплики, но по его виду совершенно не понятно, о чём он думает и волнует ли его вообще это условие. Мне интересно наблюдать за ними всеми, но времени тут прохлаждаться нет, и я формулирую своё требование:

— Я знаю, что люди нанесли тебе и твоему народу непоправимое страшное зло, но мы все разные, и если ты дашь мне слово править, не разделяя своих подданных по расовой принадлежности, то я верну тебе твою законную власть.

— Блиииин, ты настоящий паладин, нет бы что-то материальное для себя попросить, — разочарованно тянет Торн, а Али поддерживает его, изображая жестом удавку на шее, Нок же не выдерживает и начинает тихо хихикать. Кайе встаёт и, подойдя ко мне, становится на одно колено, как это делали рыцари в древности, и произносит торжественным голосом:

— Я клянусь, пока бьется мое сердце, и пока Солнце всходит на Востоке, клянусь до последнего вздоха, что никогда не буду держать зла за прошлое и стану править по справедливости, не разделяя своих подданных по их расовой принадлежности. — С этими словами он выхватывает острый стилет, словно возникший из воздуха, и делает косой разрез на своей ладони. Кровь сначала едва сочится, а потом собирается в крупные капли и падает на пол, а эльф произносит клятву крови. Все застывают от неожиданности и серьёзности происходящего, а я подскакиваю, поднимаю Кайе с пола и от всего сердца предлагаю:

— Я отдаю тебе королевскую власть без сожаления. Надеюсь, ты сможешь победить вражду и недоверие между нашими расами. — Теперь и я преклоняю колени перед настоящим правителем Кордии.

— Я принимаю твой дар и в признательность за твои заслуги перед моим народом и короной посвящаю тебя в рыцари. — Он кладёт мне руку на правое плечо и произносит мудрёную формулу посвящения. Всё действо протекает в полном молчании, только Ричард презрительно кривится, бросая на меня косые взгляды.

— Джей! Боже мой, Джей, твоя аура стала светлой!! Ты теперь настоящий паладин! — издаёт восхищённый возглас Али.

— А вот мне интересно, откуда у этого святоши деньги берутся, причём в колоссальных количествах, если он от них отказывается? — с подозрением ворчит Торн.

— О, точно, как я мог забыть? А ну колись, где ты взял деньги, чтобы выкупить Кайе? -подхватывает Торн и к нему присоединяется Нок, а эльф на мою голову озвучивает астрономическую сумму, за которую я его купил, после чего на некоторое время мои друзья впадают в ступор. Благодаря этому у меня появляется возможность придумать очередную отговорку, выглядящую вероятно как всегда не очень правдоподобно, но другой всё равно нет:

— Так получилось, что однажды я нашёл умирающего от ран перса, вылечил его, ничего не попросив взамен, ну и, конечно же, денег тоже не взял. Думаю, не стоит напоминать, что для получения бонусов паладинам нужно отказываться от вознаграждения за выполненные задания. Бывает, что игроки используют эту особенность наших персов и намеренно предлагают маленькие вознаграждения. Но с этим человеком мне повезло, хотя, скорее всего, я оказался просто первым встреченным им паладином. Он очень удивился тогда моему поступку, а я, проводив его до ближайшей гостиницы, ещё и дал с собой немного денег на ночлег и дорогу. Я ушёл, не попрощавшись с ним, и позже забыл про эту встречу...

— Ещё бы! Разве стоит помнить о такой мелочи?! — фыркает Торн, а я продолжаю художественно врать:

— Так получилось, что мы как-то столкнулись вместе в банке, и он сказал, что не забыл о моей помощи и предложил стать моим поручителем, если когда-то мне понадобится кредит. Мы оформили документы, но я ни разу не обращался по этому поводу. И только когда мэр начал на меня давить, требуя публичной расправы над Кайе, я решил попросить кредит в банке, в общем-то, не надеясь, что мне его дадут, хотя был уже готов заложить всё своё имущество, в том числе и 'палатку странника'. Я спросил о максимальной сумме без залога, и выяснилось, что мне предоставят необходимую оплату, если согласится мой поручитель...

— Ну ты даёшь! — присвистнул Торн. — Только не говори мне, что он с радостью и беспрекословно выделил тебе э... такую мелочь!

— Честно говоря, пришлось показывать накладную, которую этот му**к выписал, иначе, как мне кажется, он бы мне ни за что не поверил.

— Он бы просто решил, что ты проценты за свои услуги с него потребовал в культурной форме! — сползая с дивана и почти рыдая от смеха вставляет свою реплику Нок, и всё подхватывают это как тонкую шутку, поддерживая её неуёмным весельем, лишь Ричард сильно бледнеет, и в его глазах мелькает растерянность, наверное, он только сейчас понимает, какую именно роль сыграла написанная им купчая, задуманная как издевательская насмешка. Когда все успокаиваются, Торн задумчиво спрашивает:

— Джей раз этот твой благодетель так богат, то он ведь наверняка захочет что-нибудь получить, узнав, что ты стал королём?

— Вообще-то, он думает разрабатывать принадлежащие ему месторождения и заинтересован в возобновлении торговли с материком, но, как я понял, этому сильно мешают мерцающие...

— Я согласен помочь во всех этих вопросах, — торжественно произносит Кайе.

* * *

Три дня мы как в аду. Работаем над новыми законами. Это выглядит так, словно пробираешься по минному полю — одна ошибка и тебя настигает... очень полный писец. Вот, например, потребуй свободу всем эльфам и на улицах будет много нищих, бездомных и потрёпанных жизнью созданий, а среди них и те, кто уже не мыслит себя самостоятельным. Значит, сначала нужно найти им дома, обеспечить работой, но и оставлять их в рабстве так же жестоко. Проще, оказалось, дать свободу драконам — те из них, кто захотел и смог подняться в небо, уже отправились обживать новые места, а для бескрылых мы организовали специальный приёмник, где я с несколькими эльфами восстанавливаю им крылья. Некоторые из этих прекрасных созданий остались здесь в столице и согласились служить королю. Тягловыми животными стали северные мастодонты, которыми могут управлять только эльфы, что решило вопрос о занятости для некоторых из них. Решение кучи вопросов выматывает нервы, а лечение ящеров забирает последние силы, поэтому последние дни мелькают у меня как в тумане. Даже передача должности мэра Торну и назначения Али и Нока советниками короля воспринимаются мною как нечто абсолютно ирреальное...

Наконец-то этот кошмар закончился, и сегодня будет прощальный ужин в честь моего отъезда. Завтра я продолжу своё путешествие на север в одиночку, оставляя своих счастливых друзей, поймавших удачу за хвост. Они долго упрашивали меня остаться, но я так и не согласился, о чём не жалею, но горько быть снова без чьего-то тепла. Мне хочется запомнить этот город, который постепенно меняется, где вычищаются самые злачные места. Повинуясь охватившему меня чувству, я выхожу на балкон и в растерянности застываю: на площади перед собором шумно, толпятся люди вокруг огромного хвойного дерева и белоснежной, слепящей на солнце глаза часовни, выполненной в виде глыбы льда. Меня охватывает жгучее желание узнать, что там происходит и, накинув тёмно-серый плащ с большим капюшоном, я спускаюсь вниз и, смешиваюсь с толпой, прислушиваюсь к разговорам. Все говорят о новых переменах, о законах, о прибылях или убытках, о разных мелочах и о надеждах на избавление от мерцающих...

Пройдя с потоком довольно длительное время, я оказываюсь возле раскидистого дерева и понимаю, что это тот самый Ху

* * *

— дальше не помню, но своё название оно оправдывает полностью. Часть веток, изменились, превратившись в подобия щупалец, они плотно охватывают тело Ричарда и медленно ёрзают по нему. Несколько довольно толстых ворвались в рот, сильно растянув губы, из уголков которых течёт слюна... сам пленник так напряжён — глаза навыкате, кровь прилила к лицу, — словно борется с запором сидя в нужнике, и вдруг становится понятно, что похотливое деревце не оставило без внимания и мэрский зад...

Я не задерживаюсь тут и прохожу в часовню, где меня напрочь убивает статуя идола — Тали-целителя. Меня изобразили в длинной, почти до колен рубахе, к тому же ещё и рваной, с посохом в руке и простирающим руку над толпой ладонью вниз. И всё было бы ничего, только этот мой образ так ужасен, что в гроб и то краше кладут. Меня можно узнать лишь по цвету глаз и развевающимся как от сильного ветра волосам. Этот человек скорее больше похож на настоящего меня в реале. Наверное, мастер был из эльфов и ему претил мой накачанный торс, поэтому мой образ выглядит так, будто я месяц не питался. Но что меня окончательно добивает, так это многочисленные поцелуи, которыми все входящие покрывают этот ходячий кошмар. Меня отсюда выдёргивает движущийся поток, иначе я бы тут завис надолго.

Получив свободу, я полный праведного гнева нахожу Кайе и, вознамерившись высказать всё, что думаю по этому поводу, умолкаю, услышав поспешные разъяснения:

— Джей, то что делает дерево с Ричардом, дети не видят, так что это демонстрация только для взрослых, а часовня... как тебе сказать... ты нас сильно выручил. Дело в том, что мерцание — это болезнь, которую мы создали с помощью магии для уничтожения людей. Так мы пытались отомстить им за жестокость и предательство, не имея других возможностей. Конечно же, никто не знает, откуда она появилась, только несколько посвящённых. А сейчас, в это смутное время, думаю не стоит сообщать о причинах появления данной болезни, так как реакция на такое заявление может быть очень не предсказуемой. Но лечить людей от мерцания необходимо, вот мы и придумали сделать чудотворную статую Джея-целителя, правда, в последний момент я решил дать ей твоё второе имя.

— Моё второе имя? — переспрашиваю я его.

— Тали — это жемчужина в переводе с языка драконов, так тебя назвал твой будущий супруг...

— Какой ещё супруг, мне и одного с лихвой хватило! — рычу я.

— Но ведь ты же наречённая невеста правителя чёрных драконов!!

— Что ты сказал?! — в глазах темнеет от ярости. — Повтори, что ты сейчас сказал?!

— Ну, на тебе же брачная метка чёрного дракона по имени Теоно...

Глава 40

Меня трясёт от ярости.

'Ооо, с каким бы наслаждением я врезал по наглой, черномазой морде. Невеста, блин. Нашёлся женишок! Всю жизнь мечтал о равном браке с гадом! Попадись он мне сейчас, схватил бы за хвост и в прорубь, чтоб остыл зараза. И мне сейчас плевать, что он устойчив к магии... размазать бы его. Метка ему брачная!! Хамишь, ящерка! Жемчужинка ему ненаглядная!! Глаза повылазят, вот и будет ненаглядная! Стоп! А как же...'

— Ты что, видишь эту метку?! — озвучиваю я неоконченную мысль.

— А разве можно её не заметить?! Или люди не способны воспринимать магию драконов?

— Да, мы различаем её только с помощью специальных амулетов. — Я вспоминаю рассказ Али о моём отборочном турнире в гильдии магов Дорока.

— Так ты не знал об этой метке?!

— Догадывался, что она есть, но что я невеста... Жемчужинка... — зверею я от этих слов, — сволочь, убью, когда поймаю!!

— Не кипятись ты так... Ты ведь и сам ящер. Так что, здесь всё законно.

— А при чём тут это?

— Как при чём?! Они ведь все гермафродиты!

— Ну уж нет! Я бы так не сказал! И вообще, у меня всё сохраняется... при превращениях!

— Подожди, ты хочешь сказать, что у тебя остаётся... пенис?!!

— Да, и притом функционирует он нормально!!!

Кайе буквально взрывается от смеха после моей проникновенной фразы и мелкими шажками, вздрагивая, всхлипывая и заливаясь хохотом, медленно добирается до стоящего в углу дивана и падает на него, лишившись сил. Минут пять оттуда доносятся подозрительные звуки, а когда он успокаивается, то, заикаясь, произносит:

— Хотел бы я увидеть глаза твоего женишка, когда он рассмотрит 'лишнюю деталь' твоего организма... Голову даю на отсечение, что у других существ он воспринимает это как признак, определяющий для гурмана степень нежности мясца.

Ему смешно, а я не в силах слушать это издевательство. Мясцо ему! Тьфу, мерзость! Ещё и женихом назвался, чумазый ящер. Он разве не увидел, что я мужик, а не девчонка?! Зараза чёрная, на части разорву! Но от того, что я киплю здесь, ему всё равно не холодно, не жарко.

— Тебе не повезло, ты не увидишь его реакции, зато я над ним повеселюсь, — истекаю я ядом.

— Ну, ну... думаю, ваша пара прославится на весь драконий род! — он опять ржёт.

'Вот сволочь! Ему бы так!' Я резко разворачиваюсь и, дрожа от злости, выметаюсь прочь, а то у меня возникло стойкое чувство, что Кордия может лишиться своего вновь приобретённого короля в результате его гибели от удушения первым рыцарем...

Я киплю до самого вечера. Никогда не предполагал, что можно так долго злиться на свадебное предложение, но в конечном итоге решаю во что бы то ни стало по возвращении из путешествия найти этого женишка и выяснить, какого чёрта он творит.

Я прихожу лишь вечером, на ужин. Он проходит в огромном зале. Здесь полно народу — и эльфов, и людей. Длиннющие столы все ломятся от яств. Вино течёт рекой, и я срываюсь. Наверное, на мне сказалось напряжение последних дней и эта злость, не знаю, но, выбрав скромный уголок, я просто тихо напиваюсь...

* * *

Мне весело, нет никаких мыслей. Я смеюсь, беря бокал с вином, оно похоже на кровь... дракона! А вот интересно, у чёрной морды она тоже красная?.. Вину не нравится в плену стекла, и оно расплёскивается, заливая стол и мои штаны... Руки дрожат, и я роняю бокал, он разбивается вдребезги — это на счастье... Встаю, пол так качается, что тяжело устоять на ногах... Пытаюсь ухватиться за спинку стула, но она ускользает, а рука ловит воздух, и я оседаю вниз... Чьи-то руки подхватывают меня... Слышу знакомый голос, он успокаивает меня... Я хочу увидеть его лицо... но не получается, он крепко прижимает меня к себе... и я расслабляюсь... Он поднимает меня и несёт на руках... Мне легко, я счастлив...

Тёплые, сильные руки изучают моё тело, я плавлюсь в его объятьях, горю от желания прижаться к большому, горячему телу... Хочу стать с ним одним целым...

— Тихо, не спеши, у нас много времени... ты мой... хоть и ненадолго, но сейчас ты только мой... — шепчет страстный голос, а его руки, касаясь моего паха, уносят меня в нирвану... Я в тесном и тёплом плену, как в сладком сне, растекаюсь, таю от прикосновений... Мне хочется погрузиться глубже и глубже в это дарящее неземное удовольствие место, но мне не дают этого, жестоко бросая на вершине наслаждения, сбрасывая в пустоту одиночества, я всхлипываю от горькой потери и несправедливости... Снова слышу голос, пробивающийся сквозь холодное мёртвое пространство:

— Джей, ты, правда, не против? Я так хочу тебя! Так давно мечтаю, чтобы хоть на миг ты стал моим! Скажи мне, хочешь ли ты этого?

Какие глупые слова... Я так замёрз, весь дрожу, а он отстраняется от меня, не давая прижаться к горячей коже... не разрешая согреться... Я мечтаю слиться с ним, стать с ним неразделимым:

— Даа, я хочу тебя! Не мучай же меня!

Мне вновь дарят неземное блаженство, сменяющееся немного неприятными ощущениями, а потом неожиданно уводят в нескончаемое животное наслаждение, заставляющее моё тело выгибаться, сжиматься для получения ещё большего удовольствия... Я долго не могу насытиться, но, наконец, меня накрывает лавина невыносимо-острого оргазма...

* * *

Проснувшись, я в шоке вспоминаю свой сон. Что-то давно мне не снилось подобной мути. Но... внезапно понимаю, что не один в кровати, и первое, что приходит мне в голову — это побег, но я не успеваю смыться, как меня обхватывают сильные руки:

— Тихо, тихо, не убегай.

Чёрт! Это Торн! Вот чёрт, нажрался вчера как свинья и вот, пожалуйста, получил по самое не могу...

— Джей, прости, но я не мог удержаться, да и ты не возражал...

— Ага, всю жизнь мечтал переспать с другом! Но только сегодня ночью желание исполнилось! — мой голос сочится ядом.

— Джей, я тебя хотел с той самой минуты, как увидел в Коллизее! У меня было много времени для того, чтобы взять тебя, подчинить своей воле, сломать, но я этого не хотел, я надеялся, что ты полюбишь меня, но похоже твоё сердце наглухо закрыто — не достучишься, не дозовёшься. Прошу, побудь со мной еще немного. Я знаю, что ты сегодня уезжаешь, и больше такой возможности у меня не будет.

Он прав... С одной стороны, я сам согласился, хоть и по пьяни, с другой — мне Айши рассказывал, что Торн называл меня своей Снежной королевой...

— Чёрт с тобой, я не буду устраивать истерику из-за того, что мы переспали, но больше ты ко мне не притронешься, иначе мы не сможем остаться друзьями, — высказываю я, пытаясь погасить в своей душе обиду и злость.

— Прости, если сможешь. Мне жаль, что ты никого не пускаешь в своё сердце... Интересно, ты и в реале такой же холодный?

Этот вопрос загоняет меня в тупик — как-то не принято в играх говорить о настоящем мире, но, несмотря на это, я отвечаю:

— Наверное. Меня в семье никогда не любили, даже боялись, что я смогу всё унаследовать, оставив в нищете младшего брата...

— Боялись? Вы что, сводные, не родные?!

— Да, сводные, только отец у нас один... — спотыкаюсь на этом слове, тяжело говорить в прошедшем времени, — был.

— А я младший в семье, и моя участь была давно решена, только вот муж мне достался — садист ... любит он жёсткий секс. В общем-то, сильного вреда не делает, но неприятно, больно, а порой и страшно бывает... а так, в целом, неплохой человек и по-своему любит. Подарки покупает, еду заказывает мою любимую. Ну, и виртуалку тоже подарил самую последнюю модель. Я сначала в игры на выживание играл. Особенно тяжело было 'Тюрягу IV' проходить, там за зэка играешь. Удовольствие ещё то! — коротко засмеявшись, Торн продолжает:

— А вообще жесть, а не игрушка. Полиция свои порядки наводит, а паханы свои, и каждый прыщ поиметь хочет. Я её таки прошёл — паханом заделался и пятнадцать лет пока был на нарах всех строил, ну а как-то в одну ночь свои же и зарезали. Уже думал заново переигрывать, а тут мне эту игру муж притащил — 'Виртуальный мир, особая реальность — III', ну я на неё и подсел. Сначала играл здесь так же как и в 'Тюряге' и когда тебя увидел, захотел сделать своим, но ты был сломан. Никаких реакций: ни страха, ни тепла, ни даже отвращения. Я не смог воспользоваться твоим телом, но ты меня манил как огонёк свечи ночного мотылька. Джей, ты странный парень, словно из другого мира. Притягивая людей как магнит, ты изменяешь их. Мой муж заметил, что я тоже стал немного другим, и сам он как-то стал помягче в наших отношениях. Послушай, у меня идея, давай встретимся в реале...

— Нет! — как отрезав, перебиваю я.

— Джей, честно, это здесь игра, а там мы просто пообщаемся немного...

— Я не хочу! Давай отставим этот разговор...

— Но почему?!

Я молча поднимаюсь и одеваюсь, собираясь уходить.

— Джей, подожди! — внезапно он обхватывает меня сзади за плечи и прижимает к своей груди. — Не уходи, пожалуйста! Выслушай меня! В реале так тяжело найти друзей, ты же сам это понимаешь. Дай нам шанс! Скажи, где можно встретиться, назначь любое место, любой из городов, мы обязательно приедем и встретимся с тобой...

— Ласт-Сена, Нижний город! — почти выкрикиваю я. — Ты доволен?! Вы ТАМ меня найдёте??

— Не может быть!! Джей, не шути так страшно...

Я вырываюсь из его захвата и, разворачиваясь, смотрю в глаза:

— Я там уже пять лет живу. Пять лет назад меня продали на аукцион как раба, а я сбежал... Если не веришь, подними архивы, там ты увидишь моё имя, такое же, как и в игре.

Торн бледнеет:

— Но как ты можешь жить там? Я даже не могу представить... Джей, возможно существует способ как-то забрать тебя обратно? Я попытаюсь посоветоваться с мужем...

Я еле сдерживаю стон, представив, в каком виде сейчас нахожусь:

— Спасибо, Торн, но мне это не нужно. Извини, но я должен сейчас уйти, не задерживай!

Оттолкнув его, вылетаю прочь, не разбирая дороги. Лишь через время прихожу в себя, и, войдя в свою комнату, собираю вещи. Я плачу?! Всё перед глазами как в тумане. Зачем было напоминать мне о реальной жизни? Там меня ничего хорошего не ждёт. Как можно вырваться из её проблем?..

— Джей! Ты тут?! — Кайе почти вбегает. — Джей, я вчера искал тебя почти весь вечер! Хотел извиниться перед тобой за...

Он умолкает, наткнувшись взглядом на мои, наверное, покрасневшие от слёз глаза.

— Прости, я не хотел тебя обидеть... Возьми этот перстень. Он — ключ от замка, скрытого магией от посторонних глаз. И ещё тебя ждёт ледяной дракон, которым будет управлять моя невеста.

Я удивлён. 'Он что, уже помолвлен?' На мой немой вопрос Кайе отвечает:

— Да, я помолвлен уже давно, но должен был скрывать это от всех, иначе бы её не пощадили. Да и если честно после того, что произошло, я никогда не смогу представить себя рядом с другим мужчиной.

— Спасибо тебе за помощь, я должен идти. Я спешу.

— Держи! Илайна и дракон уже тебя ждут, а это карта-схема, по ней ты их найдёшь. Они вот тут, недалеко от города. — Он показывает на место, отмеченное крестиком. — И, Джей... возвращайся, здесь тебе всегда будут рады!

Мы крепко обнимаемся, он сильный, хоть и не выглядит таким...

Мне жаль, что с Ноком и Али не удаётся проститься, но сейчас я боюсь столкнуться с Торном. Я не хочу, чтобы кто-то ковырялся в моей душе, пусть и с благими намерениями...

* * *

Первый раз путешествую на драконе! Вот только общение с этим монстром чешуйчатым навевает неоптимистичные мысли. Я начинаю сомневаться в том, что своему дракону — 'супругу' Теону, смогу отомстить за эту метку. Он даже не почувствует удара, синяк и то навряд ли получится поставить на мерзкой морде. Уж больно защищён бронёй — не пробьёшь ни магией, ни кулаком... а меч он точно мне не даст достать.

А Илайна мне понравилась с первого взгляда, она чем-то похожа на Кайе. Невысокого роста, с белоснежными густыми волосами, ярко-синими, чуть раскосыми глазами, точёной фигуркой и чуть насмешливым весёлым взглядом. Серебристо-серый плотный костюм с чёрными вставками подчёркивает её стать, развевающийся огромный плащ придаёт мистический вид. Меня поражает, как хрупкая девушка управляет этим грозным чудовищем — ледяным драконом. Такое ощущение, что они связаны телепатически. Кроме того, она прекрасно стреляет из лука, сбивая живую мишень на лету. Нам удалось уже поучаствовать в стычке с северными стервятниками. Они огромны, безжалостны и питаются не только падалью, но и всем, что смогут поймать, если нет подходящей добычи. Быстрые, вёрткие, даже дракону с ними тягаться тяжело — слишком неповоротливый. Так Илайна их убивала с первого выстрела, а мне досталось изрядно, правда не физически — я их нападения успешно мечом отражал. Из лука я стреляю очень посредственно, поэтому даже его не доставал. У этих стервятников есть тайное, но безотказное оружие... я потом долго ледяной водой отмывался после их прицельной химической атаки, блин. Почувствуй себя статуей в городе голубей...

Ночуем в 'палатке странника', там подушек и одеял хватает. Только как-то непривычно спать одетым. Утром тренируемся на коротких мечах. Эльфийка этим оружием здорово владеет и научила меня куче разных финтов, вдруг ещё пригодятся. Так и путешествуем по этой холодной, почти безжизненной пустыне.

Наш курс лежит на затерянный северный остров, где под глыбой вечных льдов находится позабытое древнее святилище, в котором хранится эликсир, необходимый главе гильдии воров города Райны...

Глава 41

Путешествие на драконе доставляет воистину непередаваемые ощущения. Эта ящерица считает седло изобретением мерзких людишек, и что пользуются им только плебеи... но я даже согласен стать одним из них официально и ещё полжизни отдать, лишь бы путешествовать с комфортом! Без этого приспособления моя поднебесная жизнь превратилась в личный ад. Во-первых, дракон не худенький заморыш, а так упитан, что ногами не обхватишь. Если на коне можно ездить без седла, то здесь сидишь как на шпагате, блин... Во-вторых, поверхность чешуи такая гладкая, что при каждом изменении движения ящерицы по ней скользишь словно на катке, ещё и скорость у неё жуткая — меня практически сдувает потоком воздуха. Я не представляю, как Илайна на нем путешествует. В пути меня всё время посещают мысли о камикадзе, и я периодически задаю себе вопрос: 'Согласились бы они летать на таком кошмаре или нет?' И часто ловлю себя на мысли, что нет. Точно бы не согласились! Они же жертвовали собою ради достижения определённых целей, а тут не знаешь в каком виде прибудешь в пункт назначения — в отбитом, замороженном или вообще этаким полуфабрикатом...

Я, конечно, пытался удержаться и первым делом постарался ухватиться за гребень на спине, но этот гад умудрился так его сложить, что я заработал пару синяков и чуть не свалился вниз. Магия также оказалась бесполезной — ну не действует она на драконов. Мне уже даже стало казаться, что я попал в совсем безвыходное положение — а что еще подумаешь, если в первом же полёте так себе всё растёр, что если бы не умел лечить, то неделю не то, что на драконе летать, ни сесть, ни лечь бы не смог. Но... где наша не пропадала! У меня была с собой верёвка с кошкой. На следующее же утро, подкравшись к отдыхающему ящеру, я вогнал этот якорь ему в спину. Он взвыл не столько от боли, сколько от неожиданности и унижения (на его взгляд, конечно). Дракон, вместе со мной, мгновенно рванулся в воздух и в бешеном полёте постарался меня стряхнуть, но не тут-то было, я намертво вцепился и даже выдержал все его кульбиты. Поняв бессмысленность своего протеста, дракон в бессильной ярости спустился. Когда он успокоился, я закрепил это шикарное приспособление в его спине, правда теперь уже обезболив. А нефиг было так выделываться насчёт седла и гребня. Весь день я был счастлив и наконец-то ощутил все радости полёта! Зато кипел от злости ящер, а вечером ещё пришлось выслушивать укоры от Илайны. Ей этот гад нажаловался на меня, забыв сказать, что я не умею держаться на драконах. Но доконало меня то, что он ей высказал всё это, якобы боясь обидеть... девушку-невесту (это про меня?!!) Я был в ярости и начал мстить, устраивая козни. Жаль драконы практически не чувствительны к разным видам магии, поэтому почти все мои попытки мелких пакостей провалились. Но душу я отвёл!

Мы летим над царством вечных льдов. Небольшие острова закованы как в панцирь нагромождением замёрзшей воды, причём в основном не белого, а рыжеватого цвета. Кое-где встречаются огромные белые медведи, выглядывают из полыньи морские ластоногие, а иногда возникает фонтан, выброшенный крупным китом. Изредка попадаются крупные птицы. Дракон, похоже, уже не только смирился со своей участью, но и периодически старается окатить меня ледяной водой, чем поддерживает между нами дух соперничества. Илайна в наших мелких потасовках не участвует. Она только пытается нас приструнить, стыдя тем, что непристойно так вести себя паладину и умудренному жизнью дракону, но мы её словам не внемлем. Делая мелкие пакости друг другу, мы вносим разнообразие в это длинное путешествие. Впрочем, раз мне-таки удалось скормить этому ящеру одну микстуру, и выяснилось, что принявший её дракон намного круче северных стервятников по мощности своего химического оружия — благо мы на нем тогда летели. Мне даже с воздуха удалось оценить масштабы его разрушительной силы. Правда, после этого нам пришлось помириться, так как Илайна пригрозила оставить наше общество и отправить нас в дальнейшее путешествие вдвоём. Но я запомнил это зелье, на всякий случай, для черномазой морды оно будет сюрпризом.

Нужный остров мы находим через неделю. Жуткое место. Высокие и узкие пики чёрных скал, больше похожие на пальцы, выходят из ледяного щита мерзлоты. Лёд в основном тёмно-жёлтый, но кое-где встречаются крупные красно-бурые пятна, словно он залит кровью. Это вызывает неприятные предчувствия. Сам храм располагается в центре острова, скрытый от посторонних глаз. Чтобы попасть в него мы растапливаем толстый слой льда и оказываемся у входа, замурованного двумя огромными каменными плитами. Отодвинуть их удаётся лишь с помощью дракона, а за этой преградой находится довольно широкий коридор со странными росписями и надписями на стенах, ведущий под небольшим наклоном вниз. Что удивляет — весь пол, начиная от входа до самого храма, усыпан деньгами. Мы идём прямо по золоту — его тут так много, как опавшей хвои в еловом лесу. Но в этом обилии есть что-то настораживающее, поэтому мы с Илайной с опасением касаемся его.

Всё подземное сооружение из чёрного камня, такого же, как скалы на острове. Мы освещаем путь масляными лампами. В конце коридора снова встречаем закрытый тяжёлыми плитами вход, но дракон остался снаружи и сдвинуть их механически не получится, поэтому я старательно прощупываю каждый выступ кладки возле него. Один из них поддаётся, и я с силой нажимаю на этот камень. Вздрагивает пол, разносится надрывный скрежет и шорох отодвигаемых плит. Я показываю Илайне этот замаскированный рычаг, открывающий дверь, и, оставив её здесь, вхожу внутрь. Пол в святилище усыпан не только деньгами, но и драгоценными камнями, на гранях которых, переливаясь, играет отражённый свет от огня моей лампы. В центре храма стоит алтарь, а за ним статуя неизвестного мне божества, выполненная в виде паука с огромными жёлтыми кошачьими глазами, кажется, пристально смотрящими прямо на меня. Вокруг многочисленные колонны, придающие внутренней части храма сходство с лесным массивом. Пурпурные и тёмно-синие блики света от рассыпанных на полу драгоценностей, окрашивая чёрный камень, из которого сделано помещение, приобретают зловещую окраску. Но самое яркое кроваво-красное отражение даёт огромный рубин. Его держит в своих лапах паук, разглядывающий меня. У меня от его взгляда мороз по коже. Не подбирая ни камни, ни золото, я направляюсь к одному из многочисленных сундуков. Не знаю, почему я выбрал именно его, но открыв, вижу необходимое зелье. И в этот момент с шумом и треском закрывается дверь, а за моей спиной появляются воины-призраки. Я выхватываю меч, и мы начинаем наш смертельный танец.

Удар, блок, стараюсь пронзить грудь, но призрак уворачивается и я прошиваю пустоту. Тут же парирую лезвие, нацелившееся мне в плечо, и, развернув корпус, ухожу от нанесения раны в бок, но делаю это медленнее, чем необходимо, и меня цепляет сквозь броню. Зато мне повезло попасть в другого, и поражённый призрак, издав высокий резкий звук, мгновенно тает. Однако расслабляться рано — почти у горла ловлю оружие, отбрасываю его назад и вновь блокирую удар, теперь нацеленный мне в сердце, а затем бью, точно попадая, и снова разносится жуткий звук...

Короткий бой окончен. Я успокаиваюсь, а потом внимательно изучаю весь сундук. Зелье лежит на специфической платформе. Я уже такие видел — ловушка-весы — одна из самых коварных и сложных. Ошибёшься хоть на несколько граммов, и она срабатывает. Хорошо, что я предполагал нечто подобное и приобрёл 'невесомый камень' — один из немногих артефактов, работающий в любых условиях, но, к сожалению, недолго. Я активирую его, кладу рядом с зельем и аккуратно, медленно начинаю поднимать необходимый мне флакон. 'Невесомый камень' набирает необходимую массу. Я не спешу — одна ошибка может стоить жизни... а кто знает, смогу ли я потом выбраться из этого склепа? Здесь так тихо, что слышно как в моей груди бухает сердце. Время тянется, словно сок гуттаперчевого дерева, заставляя каждую секунду переживать, что вот-вот и оборвётся тонкая нить...

Ну вот и всё! Аккуратно закрываю сундук и, обернувшись на статую, на несколько секунд выпадаю из реальности, охваченный непередаваемым ужасом. Паук развернулся и стоит теперь боком к алтарю, прожигая меня ледяным взглядом. Для того чтобы биться с каменной громадой необходимо специальное оружие, но если учитывать еще и то, что это божество, то исход сражения становится и вовсе непредсказуемым. С трудом беру себя в руки и, подойдя почти вплотную к нему, достаю из рюкзака несколько довольно ценных артефактов. Выбрав из них 'амулет защиты', снижающий урон на 50 %, почтительно надеваю его на статую, не коснувшись огромного рубина в её лапах, медленно отхожу к алтарю и выкладываю остальные магические вещи, предназначенные для пожертвования. Закончив с подарками, отступаю на шаг назад. Каменное божество уже вернулось в прежнее положение, а у меня за спиной раздаётся скрежет открываемой двери. С бешено колотящимся сердцем, быстро, но, стараясь не бежать, я покидаю святилище и вижу раненую Илайну, а на заваленном золотом полу рассыпавшиеся кости скелетов. Я подхватываю её на руки и, услышав шум закрывающегося святилища, бегу к выходу настолько быстро, насколько это возможно. Мы успеваем оказаться снаружи прежде, чем встают на место последние каменные плиты. Дракон, предчувствуя беду, ждёт нас. Я немедленно забираюсь ему на спину и, обвязавшись верёвкой со злополучной кошкой, начинаю лечить эльфийку, а ящер стартует в воздух и берёт курс домой...

* * *

Меня высаживают в том самом портовом городишке, с которого и началось моё знакомство с Кордией. Прошло совсем немного времени со дня нашей высадки на этот берег, а здесь уже произошли значительные изменения. Спилены решётки на многих окнах, открылись магазины, трактиры, гостиницы. Улицы наполнились людьми и эльфами. У причалов стоит несколько кораблей — их обслуживают в привычном ритме любого морского порта. Мы с Илайной зачарованно смотрим на обновлённый город с высокого холма, откуда он виден как на ладони. Но времени у меня немного, и неотвратимо приближается минута расставания...

— Спасибо тебе, Джей, за то, что мы получили шанс измениться. Нам много предстоит ещё пережить, преодолеть ненависть и неприязнь, научиться доверять, но я верю, что когда-нибудь наступит время, когда мы перестанем оглядываться на страшное прошлое. Тебе удалось помириться с Нордом, и вы даже стали доверять друг другу, а ведь он больше всех драконов ненавидит людей. Они отняли у него всё — вплоть до крыльев, превратив в бессловесное ездовое животное, но он тоже поверил в возможность мирной жизни с людьми. До свидания, Джей, и возвращайся. Здесь твой дом, где тебя любят и всегда будут ждать...

Мы крепко обнимаемся, и я слышу, как бьётся её маленькое, но отважное сердце. Я рад, что у меня есть куда вернуться.

Корабль уходит в море, я стою на палубе не в силах оторвать взгляда от медленно растворяющегося силуэта дракона, парящего в небе...

Мне хочется, чтобы счастье навсегда поселилось в этой стране и согревало бы моих друзей.

* * *

Мы входим в порт Дорока, когда уже начало темнеть. Сойдя с корабля, я беру фаэтон и отправляюсь в южную часть города, где остался мой конь.

Когда экипаж проезжает мимо площади с памятником 'спасителю...' невольно вспоминаю взгляд Торна, обращённый на меня в тот момент, когда он тёр нос кролику. Скорее всего, его желание исполнилось, а я даже не подозревал, что он ко мне неравнодушен...

Мне не хочется задерживаться в Дороке, поэтому забрав своего скакуна, я покидаю город.

Четыре дня пути выматывают меня. Без друзей я еду быстрее, но такое ощущение, будто время остановило свой бег, и сутки кажутся целой неделей. Особенно способствует мрачным мыслям зарядивший со вчерашнего дня дождь. Дорогу размыло, под копытами чавкает и летит большими ошмётьями грязь. Холодные струи воды бьют в лицо, и от них нет спасенья. Сегодняшние полдня превратились в настоящее испытание на прочность, я еле сдерживаюсь, чтобы не остановиться и не разбить привал — этому мешает лишь осознание полного одиночества. Как-то я уже отвык путешествовать без компании. Проехав еще несколько миль по однообразной скользкой от жидкой грязи лесной дороге, слышу звуки, явно не принадлежащие еловому лесу, доносящиеся откуда-то издали, а подъехав поближе, замечаю копошащихся возле повозки людей. Они бурно переговариваются, и, судя по их одеянию и речи, — это цыгане.

Небольшой табор шёл в Райну, но одна из кибиток перевернулась, и в эту погоду поднять её у мужчин не получается. Я предлагаю свою помощь, и общими усилиями нам удаётся поставить повозку на колёса. Цыгане приглашают меня идти вместе с ними, и я соглашаюсь — пусть мой путь займёт больше времени, но теперь я в окружении новых друзей. Дождь тоже прекращается, и вечером в этот же день выходит солнце. Мне ещё не доводилось путешествовать в столь шумной ватаге. Каждый вечер сидя у костра и наслаждаясь ужином, мои спутники поют песни, пляшут и исподволь втягивают меня в свои танцы.

Время пролетает незаметно и до Райны остаётся полдня пути, когда табор, вновь остановившись, раскидывает шатры.

— Хэй! Тебя хочет увидеть наша предсказательница, пойдём, я провожу к ней! — зовёт меня Данко, радостно улыбаясь.

— Ты уверен, что мне стоит узнать свою судьбу? По-моему, чем меньше знаешь, тем крепче спишь! — стараюсь отшутиться я. Собственно говоря, я никогда не верил в такие вещи, но мой собеседник, взяв меня за руку, подводит к одному из шатров:

— О, ты даже не представляешь, от чего пытаешься отказаться! Рада — наша самая сильная предсказательница и никогда не соглашается смотреть судьбу чужаков, но раз она захотела увидеть твоё будущее, можешь не сомневаться, ты попал в число избранных!!!

Я не разделяю его энтузиазма, но покорно захожу, откинув полог, к ожидающей меня предсказательнице, и тут же ощущаю ее пронизывающий взгляд.

— Проходи, сокол... — скрипучим голосом подзывает она. — Ближе! Подойди, золотой, не стесняйся.

В шатре горячий воздух, насыщенный резким ароматом, от которого у меня начинает кружиться голова. Я подхожу к низенькому тёмному столику и сажусь на ковёр возле него. Цыганка начинает петь что-то ритмичное под звон своих браслетов и какого-то инструмента, а на гладкой поверхности стола возникает небольшой бешено крутящийся шар. Я смотрю на него и не могу оторваться...

— Ох, сокол, сокол, обрезали тебе крылья... — горестно вздохнув, произносит она. — Ты не из этого мира, но он тоже стал тебе домом. Скоро ты получишь известие... очень плохое. Чёрным дымом закрыто твоё будущее. Что произойдёт далее, мне неведомо, но только верь своему сердцу, не дай ему превратиться в камень и умереть своей душе. Одно могу сказать — если выдержишь это испытание, то найдёшь свою любовь в обоих мирах... Если нет — станешь зверем лютым... — предсказательница замолкает, а потом добавляет:

— Больше ничем не смогу помочь. Иди... и помни, что я сказала...

Я выхожу на свежий воздух и с наслаждением вдыхаю его полной грудью. Странное предсказание никак не выходит у меня из головы. Особенно мне интересно про любовь в обоих мирах. Предсказательница так об этом говорила, словно я здесь являюсь пришельцем. Странно, неужели это и правда какая-то альтернатива нашему миру? Сделали ли её разработчики или она уже была, а мы вторглись в чужое пространство?.. Надеюсь, когда-нибудь найдутся ответы на эти вопросы, только страшно, если всё это окажется правдой...

Прощаюсь с цыганами и вновь отправляюсь в путь. Возможно, я скоро узнаю, что же мне предначертано на самом деле.

В Райне я передаю привезённый эликсир из Кордии заместителю главы гильдии воров и получаю свои бонусы, за счёт которых поднимаю свой уровень паладина. Мне предоставляют возможность воспользоваться порталом для встречи с Айши, и я немедленно отправляюсь к нему.

Глава 42

Здание реабилитационного центра оказалось довольно уютным. Оно находится на берегу моря, и в большие, распахнутые сейчас, окна вливается плеск волн, крики чаек и шелест листьев деревьев, растущих в небольшом саду возле здания. Запах моря наполняет всё помещение. Толстые ковры поглощают звуки шагов. На светло-бежевых стенах висят картины художников, а в каждом холле стоят разнообразные аквариумы, как с пресноводными, так и с морскими обитателями. Наконец я оказываюсь у двери, ведущей к Айши. Мне становится не по себе. Мы так давно не виделись, что, кажется, прошла уже целая вечность, да ещё и то, что продемонстрировал мне Льюн в своём магическом шаре, до сих пор отзывается болью в душе. Я всё никак не могу привыкнуть, что с помощью зелий можно полностью восстановить тело, вернуть утраченные здоровье и выносливость... А вот вылечить душу — до этого, похоже, никто ещё не додумался, и, скорее всего, это просто никому не под силу. Решившись, я открываю дверь и захожу внутрь. В большом кресле, стоящем возле окна, сидя по-турецки сосредоточенно читает книгу Айши. Услышав мои шаги или почувствовав появившийся из-за распахнувшейся двери сквозняк, он поднимает голову и застывает на мгновение, а затем срывается с места и виснет у меня на шее с воплем:

— Джеееей!! — И шёпотом продолжает:

— Боже мой, Джеей! Я уже не надеялся, что когда-нибудь смогу тебя увидеть!

Он крепко обхватывает меня руками и ногами, и, обняв его, я сажусь в то кресло, где он читал:

— Айши, зачем ты тогда мне соврал? Сказал бы правду, и, может быть, всё сложилось бы по-другому...

— Джей, Льюн ведь был твоим хозяином, он сломал тебя... а я хотел, чтобы ты был свободен. Я боялся за тебя! Я и подумать не мог, что он ТАК со мной поступит...

Айши теснее прижимается ко мне, и я чувствую его дрожь. Пытаюсь успокоить, глажу по спине, треплю волосы:

— Всё уже позади. Он больше не сможет причинить нам вред.

Я чувствую, что рубашка намокла у меня на плече.

— Айши, почему ты позволил ему так над собой издеваться, ведь можно было покинуть игру? Зачем было терпеть эти пытки и надругательства?

Он медленно приходит в себя и, перестав дрожать, усаживается у меня на коленях поудобнее и отвечает:

— Джей, я хотел выйти... Ты, возможно, не поверишь, но я вообще не люблю игры. Моя мечта — вернуться обратно... — он тихо вздыхает. — Я столько раз пытался уйти, закончить это безумие, но у меня ничего не получается... я не могу выйти из игры...

— Постой, как это не можешь? И как ты здесь оказался, если не интересуешься подобными развлечениями?

— Почему я здесь оказался — длинная история. А насчёт окончания игры, когда я нажимаю 'Выход', мне приходит сообщение: "Извините, по техническим причинам в настоящее время покинуть игру невозможно. Сейчас наши специалисты работают над этой проблемой. Попробуйте позже..."

— Чтоооо за ххх....? — у меня даже слов не находится — я издаю одно сипенье.

'Сколько знаю виртуальных компьютерных программ, в том числе и ролёвок, но первый раз слышу, чтобы кто-то их них выйти не мог. При чём тут технические причины?!! Что за бред?'

— Не знаю. Я никогда до этого даже не пытался во что-то играть... поэтому ничего не могу сказать... — с грустью говорит Айши.

— Как давно ты получаешь такую хрень?

— Почти с самого начала, как только вошёл в эту виртуалку... но ты первый человек, который спросил у меня об этом...

— Айши, расскажи мне всё, что произошло. Может быть, мы что-то сумеем выяснить... — Почему-то мне вспомнилась встреча с некромантом, живущим в полном одиночестве в горах. Он тоже говорил, что не может ни покинуть игру, ни начать её сначала. Тогда он так и не захотел мне полностью открыться, а ведь в то время я ещё мог бы его поискать, сейчас же даже боюсь представить, что может произойти, если выйду из виртуалки... Смогу ли я потом вернуться сюда?..

* * *

Оказалось, Айши, из Терны — Нижнего города, там много его знакомых играют в 'Виртуальный мир, особую реальность — III'. Всем, кого он знает, удалось достать лишь относительно недорогое оборудование. Оно не позволяет хорошо раскачать перса, который изначально намного слабее тех, что созданы на эксклюзивных моделях. Айши последнее время жил вместе с другом геймером. Тот редко выходил из игры — только для того, чтобы поесть и немного поспать, а затем снова погружался в свой виртуальный мир. Пытаться поговорить с ним было бесполезно, так как на вопросы он отвечал односложно и часто невпопад. Как-то раз он вдруг стал говорить о достоинствах игр и уговаривать Айши хоть раз ощутить, что это такое. Он даже оборудование где-то достал и обещал обучить Айши различным премудростям прохождения ролёвок. Сказал, что вместе будет интересно изучать виртуальный мир и раскачивать персов.... Айши долго не соглашался, а потом всё-таки решился попробовать поиграть, да и с гидом лучше, чем одному. Образ перса обсуждали вместе, сосед настаивал на хрупком мальчике, а Айши хотел взять такого, чтобы мог за себя постоять, но почему-то всё же согласился на уговоры и выбрал эфемерное чудо. Одним из аргументов было то, что в любой момент игру можно прервать и выбрать себе нового перса. Всё началось так, как и договаривались. В порту Айши встретил друг, одетый обычным жителем. На радостях они пошли в кабак, где отметили начало совместного прохождения. Что произошло дальше, Айши не помнит, возможно, в питьё или еду было что-то подмешано, а очнулся он уж у Льюна, который стал его обучать послушанию. После дрессировки его забрал 'друг', оказавшийся работорговцем, он продал его на аукционе. Купили Айши для постельных утех, а когда он надоел, снова продали уже в Коллизей.

* * *

— Джей, я столько раз пытался уйти из этой игры... и ни разу не удалось! Я теперь даже предположить боюсь, что он может сделать с моим телом. Ведь никто не помешает этому геймеру продать меня на органы или для чего-то ещё. Кроме того, у меня там была хорошая работа, и я встречался с симпатичной девушкой, думал предложить ей выйти за меня... — он замолкает, уткнувшись мне в плечо, вздрагивая всем телом, а я не знаю, как ему помочь и что можно сделать в подобной ситуации...

'Если бы я только мог, то немедленно помчался в Терну, но позволят ли мне хоть каплю свободы, если покину игру, и хватит ли физических сил, чтобы самостоятельно двигаться? Вполне может быть, что в реале меня уже ждёт какой-нибудь дрессировщик, и мне уже некуда будет идти и, скорее всего, уже не получится вернуться сюда...'

— Айши, я не знаю, как объяснить то, что с тобой происходит... К сожалению, в реале я не смогу сейчас помочь... Я был серьёзно болен, когда в последний раз зашёл в игру, и меня сейчас насильно пытаются лечить... и я несвободен... — каждое слово даётся мне с большим трудом, словно его приходится вытягивать клещами. — Прости, но я пока ничего не знаю и сам чувствую себя беспомощным...

— Джееей! — Он соскальзывает на пол и опускает голову мне на колени.

В этот момент резко распахивается дверь и ураганным ветром влетает разъяренная фурия, которая залепляет мне такую пощечину, что чуть не выбивает мне зубы и едва не ломает шею, а моя бедная голова гудит как медный колокол.

— Нееееееееет! Милисса! Неееет! Это Джееей!! — от звонкого крика Айши у меня закладывает уши, но 'избиение младенца' прекращается и передо мной оказывается весьма внушительных размеров дама, причём с солидно накачанными мышцами и тонкой осиной талией. Она несколько недоверчиво рассматривает меня, а потом, улыбнувшись лишь одними губами, подчёркнуто вежливо говорит:

— О боже, как это я вас не узнала, да вы же тот самый Джей! Айши мне о вас все уши прожужжал. Думаю, вы извините мою горячность... — просверливая меня взглядом и без капли сожаления заявляет она, собственнически притягивая к себе парня, который с тревогой смотрит на наливающийся по всей вероятности симпатичный синяк у меня на щеке.

— Джей, извини её, пожалуйста! Она так переживает за меня! Она ведь не знала, кто ты, — с жаром заступается за неё Айши, так и не поняв, что всё это было сказано лишь на публику. Впрочем, с дамами я никогда не выяснял отношения, им можно многое простить... в конце концов, открытой враждебности она больше не проявляет, и то ладно.

— Ну что вы леди, это же просто небольшое недоразумение, разве стоит обращать внимание на такие мелочи? Я всё понимаю, вы просто слегка погорячились.

'Леди' расплывается в ехидной улыбке и вежливым тоном просит Айши:

— Милый, сходи, пожалуйста, принеси для своего друга лёд, ведь мы не хотим, чтобы он щеголял по всему госпиталю с таким украшением.

Айши мгновенно подхватывается и исчезает за дверью, бросив на меня грустный, но тёплый взгляд.

— Вы что себе позволяете?! Вы хоть понимаете, в каком состоянии он сюда прибыл? Вам ведь не пришлось увидеть, во что его превратили. Не вы пытались вывести его из тяжёлого психического расстройства, а теперь приехали и уничтожаете наш труд. Состояние Айши ещё нестабильно, и своими разговорами вы снова можете подтолкнуть его к погружению в полную апатию, перечеркнув все наши усилия, — выговаривает она мне.

— Я действительно об этом не подумал, но он сильный парень, и я надеюсь, что он справится со всеми проблемами. Не стоит его сильно недооценивать.

Она задумчиво смотрит на меня, а через секунду возвращается Айши, неся довольно солидный узелок.

— Дорогой, что это у тебя?

— Лёд для Джея.

— Ты хоть что-то оставил для других пациентов или забрал весь, который нашёл?

Айши краснеет и, потупив взгляд, шепчет:

— Наверное, весь...

Я не выдерживаю этого разговора и быстро исцеляю себя, вызывая откровенное удивление дамы:

— Ох, как же я не заметила, что вы паладин, да и Айши об этом не сказал!! Вы не смогли бы нам помочь вылечить только поступивших ребят, а то у нас зелья исцеления закончились и будут только через пару часов? Простите меня за резкость, но паладины к нам не приходят, поэтому я и не поняла сразу, кто вы такой.

Я соглашаюсь, и мы направляемся к пациентам...

Сюда поступают не только 'бессмертные' но и местное население, среди которого нуждающихся в помощи значительно больше. Я лечу лишь физические повреждения — ранения, ожоги, отравления, есть несколько человек потерявших конечности. Мой уровень теперь позволяет облегчить страдания многим разумным существам... но моральные травмы мне не по силам, этим занимаются работники центра. Во время оказания помощи многочисленным пациентам, поступившим в результате боевых действий где-то на юге страны, мы сближаемся с Милиссой и, похоже, она начинает мне доверять.

Через час, когда не остаётся больных и раненых, мы прощаемся уже как старые друзья.

— Джей, я забыл сказать тебе, что Милисса моя невеста, и мы собираемся осенью пожениться. Приезжай к нам на свадьбу!

— Мы вышлем тебе приглашение, обязательно приезжай, мы будем ждать тебя! — искренне поддерживает она своего наречённого и целует меня на прощание. — И прости за мою выходку при нашем знакомстве... я... очень переживаю за Айши и испугалась, когда увидела его слёзы. Извини, что так получилось.

Я ухожу в раздумьях о судьбе моего друга. Надеюсь, он будет счастлив хотя бы в игре, а мне нужно собраться с духом, чтобы выйти из неё и попробовать выяснить, что же произошло на самом деле. Но я боюсь оказаться в реале, меня пугает неизвестность настоящего, и этот страх удерживает меня в виртуальном мире. Я не могу с ним сейчас справиться... Прости Айши, но я действительно сейчас ничем помочь не могу...

Я возвращаюсь в Коллизей уже затемно, и первый же знакомый гладиатор говорит, что меня постоянно ищут двое — один огромный варвар из Арказских степей, а другой — невысокий кряжистый человек, похоже, сильный колдун. 'Вот только их мне для полного счастья сейчас и не хватает', — с ожесточением думаю я по дороге в свою комнату. Но не успеваю разложить свои вещи, как, даже не постучав, ко мне входит полный ненависти... Льюн:

— Джей, я думаю, что ты по мне скучал в своём затяжном путешествии! — Он нахально проходит и усаживается на стул, пожирая меня глазами. — Знаешь, я думал ты умный мальчик, но ошибся. Чего тебе стоило не вмешиваться в судьбу Айши и согласиться на моё предложение?! Сейчас бы ты уже был свободен от моего общества и развлекался со своей подстилкой, находясь в счастливом неведении. Теперь же мне придётся тебе рассказать занимательную историю... точнее сказку. Ведь тебе ни разу не рассказывали сказки, я прав? Ну что стоишь, присаживайся поудобнее, не заставляй меня ждать понапрасну.

Я шокирован его наглостью, но стараюсь выглядеть безразличным. С радостью понимаю, что не испытываю перед ним уже ставший привычным страх. Хочется верить, что мне хватит силы воли, чтобы не поддаться его угрозам и провокациям. Я сажусь на свою кровать и мысленно прошу себе выдержки, чтобы не сорваться и не показать свою слабость.

— Ну так вот, Джей, — начинает Льюн, — жил да был в одном царстве-государстве добрый молодец. Не был он красавцем писаным, но богат, да знатен был. Девушки с него глаз не спускали, однако была та, что стала ему зазнобою, да отвергла она его, променяв на смазливого нищего. Решил тогда молодец высокую должность получить, чтобы привлечь красавицу и пошёл челом бить к важным людям. Поддержали его просьбу, уважили, но, откуда ни возьмись, появился старый пень и злобою стал брызгать, да ядом... Отвернулись все от добра молодца, и друзья, и люди важные, и задумал он месть страшную для коварного старика и для гордой девицы. Первым делом подстроил он ловушку для нищего, которому отдала своё сердце эта недостойная, и попал её любый в кабалу к добру молодцу, да стал его рабом безвольным, да бессловесным.

У старика же был единственный сын, в котором он души не чаял, но боле всего он оракулу верил. Как-то раз, когда пришёл старик грехи замаливать, получил он веление от оракула, чтобы женил сына своего единственного на гордой красавице. А была у его сына тоже зазноба и взаимная любовь там цвела, но внял отче наказу оратора, и, вернувшись, повелел сыну невесту в дом привести ту, что выбрали боги. Закручинился, пригорюнился его сын — ясный свет, но делать нечего и поехал он с другом своим душевным за невестою... — Льюн внезапно прерывает повествование и, чуть помолчав, ехидно спрашивает:

— Ну что, Джей, как тебе сказочка? Понравилась? Сам догадаешься, о ком она сложена или всё-таки имена назвать?

Он смеётся, а у меня дрожат руки. Мне очень хочется размазать его по стенке, свалить на пол и избивать до бесчувствия. Меня захлёстывает ярость и ненависть к этому 'сказочнику', но я нахожу силы держать себя в руках, не дать выплеснуться злобе, что накопилась к нему. Я хочу узнать больше, мне необходимо услышать, за что меня так не любили родные... Возможно, она поможет понять, почему взаимоотношения между моими родителями были такими напряжёнными, и они не любили меня. Мне жутко от этого понимания, и в тоже время меня терзает желание узнать, что же произошло много лет назад... кажется, что уже целую вечность...

— Да, Льюн, я хочу услышать всю сказку до конца и желательно с именами действующих лиц, а то для тебя добрый молодец, а по мне так Змей-Горыныч или кощей бессмертный. Так что, будь добр назвать всех персонажей. Я жду, и весь внимание...

Глава 43

— Не смей так говорить, ничтожество! — его глаза загораются ненавистью и презрением. — Хотя не стоит тратить на тебя нервы. Надеюсь, к концу моего рассказа ты не сломаешься окончательно, а то мне уже надоело с тобой возиться.

К нему возвращается хорошее настроение, а у меня от плохого предчувствия замирает сердце. Но я должен, обязан выдержать всё, что ты приготовил для меня, Льюн, а потом отомстить... отомстить за рабство в игре, за попытки мной управлять, за то что снова пытаешься меня унизить, сломать... Пусть только в игре, но я хочу заставить тебя почувствовать себя беспомощным и слабым. Я стискиваю руки в кулаки, сжимаю до хруста зубы, но опускаю взгляд, чтобы ты не догадался о том, что творится в моей душе ...

— Ну что же, назову имена действующих персонажей? — он ехидно хихикает и продолжает:

— Старик — это твой дед, отец Ника; гордая красавица — Зиль; её любый — Рон, вот его-то ты не знаешь, а зря... но, я тебя с ним познакомлю; друг душевный Ника — Вард, ну и Дана промелькнула, а добрый молодец... думаю, ты сам догадаешься, кто это...

Издав короткий смешок, он говорит:

— Ну вот, теперь мы можем обойтись и без сказки. Мне не хочется тратить своё время понапрасну. Так вот, Ника заставил жениться на Зиль твой дед, находившийся под впечатлением от предсказания оракула — надо сказать, обошедшегося мне в кругленькую сумму, но оно того стоило, — а Зиль согласилась потому, что её любимого Рона я купил за долги... которых на самом деле у него не было. — Расслабившись, Льюн облокачивается на спинку стула и закидывает ногу на ногу. — Впрочем, никто так и не смог доказать, что все бумаги были сфабрикованы и это было подстроено. Мне нужно было средство, чтобы управлять этой сучкой. — Он презрительно сплёвывает на пол. — Она была готова выйти замуж хоть за дьявола из преисподней, потому что за любое её непослушание я подвергал Рона пыткам, в её же присутствии. Зиль не знала, что это подстава, поэтому и держала язык за зубами. После свадьбы Ника Дана пыталась покончить с собой, но её спасли. Через неделю после этого от сердечного приступа умер твой дед. Накануне он сильно поссорился со своим сыном, но никто не догадывался, что его отравили. А если бы и заподозрили, что смерть не была естественной, то обнаружить следы отравы в крови было бы не возможно. Но Ник винил себя в том, что произошло, а я смог стать его другом. Человеком, приносящим раздор, недоверие и ненависть в этот дом...

Я слушаю Льюна и ужасаюсь поступкам моих родителей. Ослеплённые злостью и кажущейся безысходностью своего положения, не стараясь найти понимания или хотя бы объясниться друг с другом, каждый из них был погружён в свои проблемы. Ими было легко управлять, играя на чувствах, и этот кукловод сейчас сидит передо мной и измывается над бессилием моих родных, над их слепым эгоизмом...

— Ник, чувствуя свою вину перед Даной, не прикасался к своей жене, надеясь получить со временем развод, что меня абсолютно не устраивало, и я позволил встречаться Рону и Зиль в своём поместье. Я заботился, чтобы они чувствовали себя как дома и чтобы никто не смог узнать о тайных свиданиях. Им накрывали стол, давали возможность быть наедине, но на самом деле я установил в этой комнате скрытые камеры, снимавшие каждый вздох, каждое прикосновение, каждый взгляд моих жертв. Конечно, сначала они опасались подвоха, но со временем успокоились, и тогда я подсыпал им в еду и питьё возбуждающий лёгкий наркотик...

Мне страшно от этих слов... Что он за человек? Эгоистичный, мелочный, расчётливый и страшно жестокий. Теперь понятно, почему моя мать вышла замуж за нелюбимого человека, отвергла все просьбы о разводе и отказала дяде Варду. Она была очень гордой, а может слишком боялась за своего любимого, и потому не сказала им об истинной причине своего поведения. Меня трясёт от злобы, однако Льюн этого, похоже, не замечает, а может, пронимает эту дрожь за проявление страха. Он продолжает насмехаться над любовью моей матери:

— Ооо, ты не можешь себе представить, какая страсть их сжигала, у меня до сих пор есть эта запись, но ни Рон, ни Зиль даже представить себе не могли, чем им это грозит...

Я чувствую цепкий взгляд Льюна, он настолько неприятен, что мне приходится прикладывать усилия, чтобы не устроить здесь молчаливую дуэль. Пусть думает, что хочет, но только не видит моё желание — уничтожить его.

— Только после той страсти я смог заставить твою мать согласиться на беременность от Ника. Она готова была пожертвовать собой ради этого раба и даже выносить ребёнка от ненавистного ей человека. Вот только Ник категорически отказывался, и тогда я пошёл на крайние меры. Раздобыв генетический материал твоего отца, я, с помощью одного учёного, сделал искусственное оплодотворение. Мне даже удалось напоить Ника с помощью Зиль и уложить их в одну постель, правда, они так и не переспали. Твой отец хоть и был пьян, но контролировал себя, настолько он ненавидел свою жену. Поэтому когда ты родился, он не поверил в своё отцовство. Он делал многочисленные генетические анализы, но всё было бесполезно, все пробы подтверждали, что ты — его сын.

Когда Зиль заболела, ты стал никому не нужен. Это не устраивало меня, и я заставил эту сучку восстановить тебя против своего собственного отца. К сожалению, я несколько просчитался, ты был слишком маленьким. Двухлетний ребёнок не может быть озлоблен по настоящему, хотя это попортило нервы твоему отцу и оставило след в твоей душе. После смерти твоей матери он почти сразу же женился на Дане. Они боялись тебя, сначала из-за злых выходок, привитых Зиль, потом просто по привычке, да и я настраивал их против тебя, трактуя по-своему каждый твой поступок. Я до сих пор жалею, что дал так рано умереть твоей матери, но косвенно я отомстил ей сполна, отыгравшись на Роне. Мне пришлось порядком потратиться, чтобы уложить его в криокамеру, а когда тебе исполнилось пятнадцать лет, я подверг его жёсткой дрессировке и через год привёл на твой день рождения. Он был тем самым петом, которого я подарил на весь вечер гостям.

Я хорошо помню тот день, когда впервые столкнулся со взглядом бесправного, жестоко насилуемого человека. Меня это так потрясло, что я до сих пор не могу забыть чувства, отражавшиеся в его глазах, его боль и его желание смерти. Моё бессилие и трусливый уход и сейчас, через столько лет, не отпускают меня. Потом я долго терзался мыслями о том, что не смог оправдать доверие отца, желавшего увидеть меня взрослым, и только когда Вард рассказал мне об истинной цели этой жуткой сцены, я увидел своё прошлое другими глазами. Мне даже не приходила мысль, что всё было подстроено, чтобы уничтожить меня как личность, раздавить и унизить... и я никак не мог предполагать, что этот сломанный пет был тем человеком, которого так страстно и верно любила моя мать. Его владелец был известен своей жестокостью и работал дрессировщиком рабов. Ему-то и испортил карьеру мой дед, сделав достоянием общественности некоторые его методы воздействия на людей. Стив тогда баллотировался в мэры Ласт-Сены в Верхнем городе и к тому времени занял лидирующее положение среди других конкурентов, но разразившийся скандал перечеркнул его честолюбивые мечты. Льюн старше моего отца на шесть лет, нет, его настоящее имя...

— Стив! — невольно вырывается у меня.

— Вот как, ты вспомнил, кто я на самом деле! — издаёт он короткий смешок. — Плохо, что ты так и не тронул его — это было бы хорошим завершением мести твоей матери. Однако вполне достаточно и того, что на твоих глазах насиловали и унижали того, в жертву которому твоя мать принесла ваши жизни. Вообще-то, я планировал, чтобы именно ты стал наследником всего состояния своей семьи. Однако Вард оказался слишком заинтересован в тебе, и мне пришлось подключить своего брата, чтобы он вызвал аварийную ситуацию на фабрике, где работал твой отец и его друг. Должен был погибнуть только Вард, но... мелкий смешал мои планы, а ты сбежал от меня в Нижний город. Зато я получил возможность уничтожить всю твою семью, раскрыв афёру с подложными документами, которую провернул твой папочка. Жаль, твой брат сломался очень быстро. Неженка, б

* * *

ть! — перекашивается в презрительной ухмылке он. — Ты был бы интереснее для дрессуры...

Я невольно вздрагиваю, вспоминая слова Варга: 'он теперь... покорный раб с пустыми мёртвыми глазами, не ставший свободным, даже получив вольную'. Мне приходится ещё крепче стиснуть зубы, чтобы не наброситься на колдуна. Ярость клокочет в моей душе, напоминая просыпающийся вулкан, вот-вот уже готовый взорваться. Она разрывает грудь и сжигает сердце до черноты, рассыпающейся пеплом. Как же я ненавижу этого... человека ли? Или всё же чудовище? Распорядившегося судьбами моих близких.

— Джей, мне нужен мой брат! Ты должен привезти его в течение недели. Если попробуешь ерепениться, я раздавлю тебя, так же, как сделал это с твоими близкими!

Я не выдерживаю и разражаюсь безумным хохотом, но не поднимаю глаза, не отрываю взгляд от пола. Успокоившись, с трудом сквозь прорывающиеся истеричные смешки, я говорю:

— Ты не в силах сделать мне хуже, чем уже есть! Не стоит бросаться угрозами, которые невыполнимы. Я раб в Нижнем городе, что мне может ещё угрожать?! Как ты можешь ещё больше меня унизить, раздавить? Своей дрессировкой? Убирайся отсюда, немедленно! Ты не можешь управлять мною в игре, а в реал я пока не собираюсь возвращаться. Но в тот день, когда у меня не будет выбора и мне придётся покинуть игру, я приму всё, что выпадет на мою долю. Убирайся и не попадайся больше на моём пути, мразь.

Он встаёт и резко выплёвывает:

— Джей, ты так и не понял, что ты не человек?! Ты клон! Хоть и наполовину, с генами своего отца. Он только искал доказательства родства, но не подумал проверить твоё происхождение. Он никому не мог рассказать, что не спал с твоей матерью, иначе это легло бы позорным пятном на его репутацию. Но у меня есть все доказательства! А в нашем мире клоны не считаются людьми... Как ты думаешь, Страйк отреагирует на эту новость? Он же считает, что ты человек, да ещё и известной фамилии. Представь на секунду такую перспективу.

Это известие стало последней каплей... Я помнил, что когда-то из-за массового клонирования отдельных людей человечество столкнулось с серьёзной проблемой накопления смертельных генетических болезней, чуть не обрёкших его к вымиранию. Только жестокие законы, введённые правительством, помогли исправить эту ситуацию. Искусственно полученные люди объявлялись вещью, принадлежащей всему обществу, и самое гуманное, что могло произойти с таким человеком — быстрое и безболезненное убийство и использование его органов для трансплантации другим людям. Об остальных способах использования клонов лучше не вспоминать, даже быть рабом намного лучше. И я НЕ ЧЕЛОВЕК?! Всего лишь жалкое существо, которого презирали, боялись и ненавидели?!

Я взрываюсь, ярость затопляет мой разум и в голове бьется одна только мысль: 'смерть... смерть... Льюну'. Кровавая пелена застилает мир и длительно копившиеся ненависть, отчаяние, животный ужас от понимания своей сущности заменяют все мои чувства. Я не помню, что было дальше... Когда прихожу в себя, окровавленный, неестественно скрюченный труп Льюна со множественными переломами лежит в луже собственной крови у моих ног... и медленно растворяется, чтобы возродиться в том храме, где колдун записался последний раз. Я взвываю от бессилия, мне не стоило его убивать! Нужно было сделать его своим рабом и заставить пережить хотя бы часть той боли, что он причинил мне и моим близким. Это нужно сделать здесь, в игре, ведь я абсолютно беспомощен в реальном мире, и там мне не дотянуться до него.

Я заставлю тебя испытать на своей шкуре, как живётся игрушке в руках беспощадного владельца. Ты не только разрушил моё прошлое, но и лишил меня возможности выбора. Я найду твоего брата, но использую его как орудие своей мести. Ты поймёшь, что значит быть бессильным и испытывать боль...

Меня душит злоба и неугасимая ярость, сжигающие мои сердце и душу дотла, и только чёрные хлопья золы ещё кружат в груди, рассыпаясь в мелкую пыль. Нет боли, нет страдания и нет больше чувств, как и нет самой жизни. Только ненависть, обжигающая и клокочущая...

Я снова отправляюсь в путь, для мести нужны деньги, которых у меня недостаточно. Мне нужно найти месторождения 'солнечных алмазов' в долине Чёрных драконов. Подарок от Роя. Не думал, что мне понадобится искать драгоценности, но выбора у меня нет, и, оседлав своего коня, я выезжаю из Райны, несмотря на опускающуюся ночь и накопившуюся усталость. Я должен успеть осуществить свою месть до того, как меня выдернут из виртуала...

Я потерял счёт дням, находясь в пути. Меня больше не посещают мысли об одиночестве и нет желания взять попутчиков. Всё, что меня сейчас волнует — это время, неумолимо бегущее вперёд, отсчитывающее секунды моей виртуальной свободы. Мой конь оказался очень выносливым и порой кажется, что он понимает, как важно мне поскорее добраться до долины Чёрных драконов. Меня подхлёстывает жажда мести и страх, что я могу не успеть её осуществить. Я стремлюсь быстрее достичь своей цели, скачу, не останавливаясь в поселениях, а если изредка и заезжаю туда, но только затем, чтобы пополнить запасы еды. Хлещет ли дождь, обжигает ли солнце, я замечаю это лишь когда ложусь спать, снимая промокшую одежду или смазывая обожжённую кожу. На другое её лечение нет сил ни душевных, ни физических. Весь мир, похоже, замер и превратился в далёкий, недосягаемый сон. А моя жизнь разделилась на две части: ту, где были мечты и надежды, когда я считал себя человеком, и ту, которая начиналась сейчас... когда зажглось пламя ненависти, растопившее боль, сжигающее прошлое и будущее. Даже если я клон, у меня есть гордость. И пусть ты, Льюн, и уничтожил мою душу, но разжёг во мне пламя ненависти... Я уничтожу тебя — своего создателя, а потом приму свою участь такой, какой она выпадет на мою долю, тогда мне уже всё будет безразлично...

Глава 44

Долина Чёрных драконов лежит на восток, окружённая, пожалуй, одними из самых высоких хребтов этого мира. Скалы почти отвесны. Скорее всего, их назвали Зубами дьявола из-за своеобразной конусовидной формы и тёмного цвета.

Только сейчас, когда я приближаюсь к цели своего путешествия, меня немного отпускает чувство всепоглощающей ненависти, мир постепенно начинает наполняться звуками и красками, убирая с моих глаз захлестнувшую их пелену.

У подножья хребта лежит небольшой городок, где я надеюсь оставить на время своего скакуна. Дорога, ведущая в поселение, вымощена крупными отшлифованными чёрными плитами, плотно подогнанными друг к другу. Дома сложены из такого же камня, только высеченного в виде крупных блоков. Узкие, но высокие окна напоминают бойницы, но в тоже время привлекают своим готическим стилем. Город выглядел бы мрачным, если бы не высокие кирпично-красные крыши из черепицы, не отделка домов коваными украшениями из какого-то серебристо-белого металла и не буйство разнообразных красок на клумбах перед домами, вдоль дорог и в нескольких довольно больших парках.

Людей на улицах довольно много. Они отличаются от жителей других встреченных мною ранее поселений любовью к ярким и сочным краскам в одежде. У женщин пёстрые юбки, яркие однотонные блузки и большие цветные платки. Даже мужчины щеголяют в рубашках, шортах или длинных штанах из тканей с крупным, порой вызывающе ярким, рисунком. Это многоцветье мне непривычно, но горожане приветливы и, похоже, не обращают внимания на мой внешний вид, не вяжущийся с обликом коренного жителя.

Я узнаю, как проехать к частным конюшням, и заодно расспрашиваю, где можно найти проводника, который сможет показать путь в долину Чёрных драконов. Мне советуют направиться на постоялый двор 'Три ясеня', где есть не только хорошие условия для содержания лошадей, но и временно проживает гоблин Чок, знающий окрестности 'как свои пять пальцев'. Сначала я немного удивился — обычно в играх гоблины самые подлые и злобные существа и им не доверяют другие гуманоиды, но в этом виртуальном мире порой бывают исключения из правил, да и выбора тоже нет.

Постоялый двор — это двухэтажная гостиница с примыкающей к ней большой, чистой и светлой конюшней с просторным выгулом для лошадей, который покрывает сочная зелёная трава. Здесь пасутся кони, и при нашем приближении они с интересом разглядывают нас, не выказывая агрессии. Мне нравится это место и, договорившись с хозяином, я оплачиваю содержание своего четвероногого друга. Забрав свои вещи, иду в гостиницу, где снимаю маленькую комнатку на первом этаже недалеко от холла. Чок оказывается моим соседом, и я иду знакомиться с ним.

Стучу в дверь, и мне открывает экстравагантно одетый гоблин: свободного покроя рубашка в сочетании с длинными шортами и бандана — всё с ярким и крупным рисунком. Мы здороваемся, и он приглашает меня войти. Речь у него невнятная и прерывается весёлым негромким хихиканьем, глаза немного шальные и подозрительно блестят. Чок зовёт присоединиться к нему за ужином, и теперь я замечаю причину его непонятного веселья. На столе стоит небольшая чайная чашка, заполненная крепкой заваркой — он пьёт чифирь. Мне тоже предлагается чай, и я пытаюсь отказаться, но, видя обиженную физиономию гоблина, соглашаюсь. Нормальной беседы не получается, мне трудно понять его речь. Чок 'глотает' окончания слов, говорит очень тихо, и, то и дело зажимая рот рукой, хихикает... Единственное, чего я от него добиваюсь — его согласия стать завтра моим проводником через горы. Мне как-то даже не верится, что утром он вспомнит наш разговор, но приходится надеяться на это.

Договорившись с гоблином, я возвращаюсь в свой номер, где засыпаю как убитый — так меня вымотала дорога.

* * *

Проникнуть в долину Чёрных драконов оказывается очень просто. Чок проводит меня через систему пещер в Зубах дьявола. Символическое название — даже они подвержены 'кариесу', вот уж об этом никогда бы не догадался. Мы прощаемся, и Чок возвращается обратно в город, тем же путём, исчезнув во мраке естественного тоннеля. Я достаю карту и выделяю ориентиры для поиска сокровищ. Местность, расстилающуюся передо мной, можно назвать долиной только в насмешку. Всё видимое пространство покрыто горами. Правда они невысокие и светлые по сравнению с окружающим их хребтом. Я вижу многочисленные пещеры, где по местным преданиям жили драконы, которых истребили 'бессмертные' пришельцы. Но мне уже не хочется даже думать на эту тему... Нужно попасть вниз, и я достаю свою верёвку с кошкой и начинаю спускаться в 'долину'. Это занимает немного времени. Я оглядываюсь, ища две горы с плоскими вершинами, в одной из которых, судя по карте, находится пещера 'солнечных алмазов'. Я направляюсь к ней.

* * *

Изнутри пещера производит впечатление рукотворного храма. Высокий свод и колоннада из сохранившейся твёрдой породы. Я иду и, слыша лишь звук своих шагов да шорох камня, разглядываю эту естественную красоту. Однако возле дальней стены, невидимой вначале из-за многочисленных колонн, мне на глаза попадаются горы различного 'добра'. Их составляют не только драгоценные камни, но и золото, ковры, тюки с тканями и многие другие ценные вещи, которые совершенно не вяжутся с природной гармонией этого места. Это скорее похоже на склад, хотя, присмотревшись внимательнее, я понимаю, что кто-то использует природное месторождение как свой дом. Часто в таких местах живут драконы, собирая здесь всё, что им попадается. Я осматриваюсь, изучая это жилище. Неожиданно доносится шум, возникает движение ветра, и в проёме появляется чёрный дракон.

'Чёёёёёёрт! Говорили же, что их всех истребили!!' — мелькает паническая мысль, но потом сменяется злостью: 'Возможно, это мой женишок пожаловал! Сейчас я с ним рррррразберррррусь!'

Выпустив когти и превратившись в ящера, я нападаю, пока он не опомнился. Пытаюсь вцепиться зубами в эту громадину, рвать на части, но, похоже, мои усилия причинить хоть какой-то вред его шкуре абсолютно бесполезны. А он ещё издевательски-спокойно наблюдает за моими боевыми действиями. На ум приходит невыгодное для меня сравнение, что так хозяин наблюдает за расшалившимся щенком. Когда я спускаю пар и теряю всякую надежду на осуществление мести, дракон обхватывает меня хвостом и заключает в крепкие объятия, прижав к своей груди так бережно и нежно, как хрупкую и дорогую вазу из древнего фарфора...

Меня охватывают чувства беспомощности и бессилия, но он так ласково гладит меня по спине и смотрит с таким восхищением, словно держит не буйствующую рептилию, а редкую драгоценность. Я судорожно пытаюсь вспомнить его имя и неожиданно для себя громко произношу его вслух:

— Теоно!

— О, Тали, моя несравненная жемчужинка, я ждал тебя!

— Меня зовут Джей! — рычу я в ответ на его воркование. — Немедленно отпусти меня! Гад!

— Для всех существ ты Джей, а для драконов — Тали, моя пара, моя половинка! — Он так спокоен, как будто бы не видит, что я киплю от ярости:

— Я не женился на тебе! И даже не мечтал! Нашёлся женишок! Я повторяю: от-пус-тиии! Убью скотину!

— Прости, но твои желания ничего не изменят, у нас нет обычая получать согласие у выбранной пары. — Он перехватывает меня, устраивая поудобнее, и, крепко удерживая передними лапами, вылетает из пещеры, взмывая в небо. Что это за полёт! Пляска молний во время грозы, парение буревестника во время бури, падение ястреба на добычу... Жар огня, биение сердца, ритм прибоя... У меня захватывает дух от этого своеобразного танца. Несмотря на огромную скорость, резкие изменения высоты и смены направления я не чувствую страха, он прижимает меня к себе, крепко и нежно. Мне так комфортно в его объятиях, словно это у меня выросли крылья и я сам лечу вместе с ним. Злость и все невзгоды остались где-то за гранью моего сознания, и сейчас ничего не имеет значения, кроме этого невероятно лёгкого и грациозного танца, влекущего в бесконечную синь высоты...

Отступает ощущение одиночества, а на смену ему приходит эйфория. Ритм жизни, страсть, единение душ, величие мира, осознание нужности защищённости. У меня кружится голова, и мир медленно тонет в каком-то тумане...

Я прихожу в себя в пещере, на ложе из роскошных ковров и ценных шкур, от нежных прикосновений и поглаживаний. И 'мой... МОЙ? С каких это пор — Мой?!' — мысленно взвываю я, наталкиваясь на заботливый взгляд Теоно. Трудно представить, что огромные глаза с вертикальным зрачком способны излучать такую нежность. Видя, что я наблюдаю за ним, он начинает осторожно тереться головой о мою грудь и что-то ворковать. Приятно ощущать его сильное тело таким мягким и податливым, и я млею от этого осознания... но неожиданно эти ощущения сменяются дискомфортом, таким, как будто в меня вставляют... шланг?

Я дёргаюсь и пытаюсь уйти, но даже шевельнуться не получается. Эта штука набухает и увеличивается, растягивая меня, а чёрный засранец, полуприкрыв глаза, с обожанием смотрит мне в глаза, при этом притворяясь неподвижной статуей. Я делаю ещё одну бесполезную попытку отодвинуться и вдруг отчаянно кричу, когда в меня вливается какая-то жидкость. Ощущения просто непередаваемые, словно поставили гигантскую клизму. А этот гад смотрит на мои мучения холодными глазами древней рептилии.

Мне больно и неприятно. Я не знаю, плачут ли драконы и ящеры, но мои глаза подёргиваются пеленой. Теоно, видно что-то заметив, наклоняется ко мне и облизывает меня языком, тихо урча, а я чувствую себя круглым и похожим на гладкую жемчужину, у которой по нелепой случайности выросли руки, ноги, голова и хвост. Дракон выходит из моего тела, но я даже пошевелиться толком не могу.

— Тали, теперь мы пара, — счастливо выдыхает он.

— Скотина ты, а не пара! Сволочь! Ненавижу! — злюсь я, приходя в себя. — Как ты мог так со мной?

— Чем ты расстроен? — он недоумённо смотрит на меня. — Брачный танец уже был, а теперь ты стал моим. Что здесь плохого? И потом, я хочу от тебя детей!

— Ты совсем сдурел? Какой, к чёрту, танец? Какие дети? Я парень!!

— Все ящеры могут нести яйца! — заявляет с уверенностью эта мразь.

— Я самец, понимаешь? Саааа-мееец! И яйца твои я нести не могу! Анатомия не та!

— Ну, мы с тобой отличаемся только тем, что у тебя есть этот маленький отросток, — размышляет эта гадина, — а если его убрать, то мы одинаковы...

Я взрываюсь:

— Это не отросток, а моя гордость!! — мне становится жарко от его скептически-исследовательского 'убрать'.

— Ааа, — неожиданно радостно заявляет он, — теперь я знаю, что такое гордость. Но только она довольно маленькая. — И задумчиво продолжает: — Я только не могу представить, как её можно растоптать, не заметив?

— Чегоооо? — его философские изыскания отвлекают меня от нелепости ситуации. — Как это понимааать?!

— В плену у людей я изучал язык, но некоторые вещи остались неясными. Например, как-то два мага ссорились, и один заявил, что тот растоптал его гордость, а первый спросил, была ли она у него. Меня всё время интересовал вопрос, что же такое гордость, пока ты мне её не показал, правда, остаётся непонятным, как он мог её не заметить...

Я не выдерживаю и начинаю смеяться. Да уж, мне настолько забавно видеть его растерянность, что я не могу остановиться и даже не замечаю, как он присоединяется ко мне, заражённый моим безудержным, почти истерическим весельем.

Отсмеиваясь, чувствую переполняющее меня любопытство, тем более что дискомфорт и боль уже прошли, а Дракон меня нежно вылизывает, делая небольшие перерывы между короткими смешками.

— Теоно, гордость — это чувство, так же как любовь, ненависть, злость...

— А это тогда что?! — Показывает он на мой пах.

— Хммм... член.

— Зачем он тебе нужен?

У меня вырывается короткий стон:

— Ооуу... Ну... это... для продолжения рода... ммм... ведь детей не бывает, если отсутствует... оплодотворение... — мне как-то не по себе объяснять давно известные вещи.

— Оплодотворение?! У тебя что, только один пенис?! — изумляется ящер. — И даже нет запасного?!!

Теперь приходит моя очередь быть шокированным:

— Запасной??? Это ещё зачем?! — и тут неудержимое любопытство подталкивает меня на опрометчивый вопрос:

— А где ЭТО у тебя? — Ведь у Теоно не видно даже одного, но... что-то у него явно было:

— Покажи! Ну покажи же их, мне интересно!

Дракон складывает крылья, плотно прижимая их к своему туловищу, и немного неловко ложится на спину, но кроме единственного отверстия у основания хвоста я ничего не вижу.

— И где?..

— Вот! — с гордостью изрекает он, и на моих глазах начинают появляться два пениса по бокам выходного отверстия, они выдуваются как пальцы в резиновой перчатке. Сначала довольно тонкие, но потом увеличиваются и растут. Я в ужасе смотрю на два вытягивающихся пожарных шланга.

— И ты ЭТО всё сувал в меня?!!

— Не нервничай ты так, я один использовал...

— Больше ты меня не получишь! — рычу я, вспоминая полученные ощущения от секса с драконом — удовольствие как от огромной клизмы.

— Жемчужинка моя, чего ты злишься? Мы ведь пара, и ничто этого не изменит! Если мы будем жить вдали друг от друга, то умрём.

— Стоп! А ну повтори, что ты сейчас сказал!! Как это, умрём?

— Наши жизни теперь связаны.

— Ты придурок или лжец, я скоро уйду навсегда или умру в своём реальном мире, а ты останешься один, даже если...

Он обхватывает меня и укладывает на себя, нежно придерживая лапами и обхватив кожистыми крыльями:

— Тали, ты бессмертный и принадлежишь обоим мирам. Нам драконам позволено порой видеть будущее. Я хочу, чтобы ты был только моим. Мы не знаем, что такое любовь, но никогда не бросаем и не предаём. Владеть и принадлежать — символ нашего единения.

— Вот как. Тогда я никогда не буду принадлежать тебе! Я больше не хочу повторения этого кошмара, да и беременность мне явно не грозит.

Теоно долго молчит, погрузившись в раздумья, а потом убивает меня на месте своим вопросом:

— А если я буду выполнять роль матери, ты останешься со мною?

В растерянности я не нахожу, что можно ответить на это. Однако если подумать, то моя похотливая сущность боевой формы ооочень не против. Дракон красивый, податливый и такой большой, что я невольно перебираюсь к его морде, и, заставив расслабить челюсти, проникаю в его рот языком. Теоно не сопротивляется, и мне удаётся гладить его нёбо, язык, а увлёкшись, я не сразу замечаю, как он отвечает мне, и мы сливаемся в этом чувственном танце, даря наслаждение друг другу. Мы плавимся и сворачиваемся от новых ощущений, нахлынувших на нас океанской прибойной волной. Он оказывается очень чувствительным и слегка порыкивает мне в рот. Жаль, что наши губы не приспособлены для поцелуя. Я скольжу вниз, по его животу, не разрывая ласки, и медленно вхожу в его тело. Он смотрит затуманенными глазами и издаёт мурлыкающий звук. Я начинаю двигаться в его прохладной глубине, которая чувственно сжимается, доставляя неописуемое удовольствие. Теоно целиком отдаётся мне, стремясь полностью слиться. Мне трудно удержаться в медленном темпе, мой разум говорит потерпеть, а тело требует большего. Дракон отзывается на каждый толчок внутри него, обхватывая мой член волнообразными сокращениями.

Огромное тело дрожит подо мной, глаза расфокусировались, и взгляд сосредоточен на далёком космическом пространстве, а я тону в сильнейших ощущениях, дарящих неземное блаженство, уносящих в рай... или, может, ад. Мне уже всё равно, что ждёт меня потом, только наше единение имеет смысл и дарует жизнь... хотя, возможно, и в другом измерении. Яркий взрыв в моём сознании уносит меня в нирвану...

Глава 45

Я не замечаю, как проходит время, пока мы вместе. Мы охотимся, исследуем местность, купаемся на водопадах в пене бурлящей воды, летаем, поднявшись высоко в небо, хотя последнее, конечно же, заслуга моего дракона, крыльев-то у меня нет. Мне с ним хорошо и спокойно, ни одна горестная мысль не посещает меня. Головокружительный секс сводит с ума. Иногда я ловлю себя на том, что мы созданы друг для друга. И всё же вторая часть меня, словно запертая где-то глубоко внутри, порой вызывает чувства горечи и разочарования, одиночества и ненависти... но я стараюсь отогнать их от себя. Ведь я счастлив, ведь у меня есть Теоно, который принадлежит только мне и никому больше, точно так же, как и он владеет мною. Но человеческая сущность не собирается долго наблюдать за моим счастьем, она медленно, но верно старается проявить себя, и в конечном итоге мне снова приходится стать Джеем...

* * *

— Ты действительно хочешь уйти? — Теоно кажется абсолютно спокойным.

— Да, мне нужно вернуться. У меня мало времени.

— Хорошо, но помни, что ты не один, и Тали — твоей второй сущности — нужен я, так же сильно, как и мне необходим он.

Я недоверчиво ожигаю дракона взглядом, но... чувство удовлетворения, какой-то щенячьей радости словно светится через черноту пепла моей сгоревшей души. Такое ощущение, что где-то глубоко внутри меня маленьким комочком свернулся довольный мурлыкающий ящер. Мне ещё не приходилось так чётко осознавать его присутствие в моём настоящем облике, тем более знать о его настроении.

— Не думаю, что наши дороги вновь пересекутся! — жёстко отрезаю я.

— Джей, у тебя мало проблем накопилось за последнее время? — вкрадчиво и нарочито ласково продолжает он. — Если ты пойдёшь на поводу своих желаний, злобы и ненависти, не давая Тали свободы, то наступит момент, когда ты не сможешь обуздать зверя, родившегося из-за твоего эгоизма. Ваши души спаяны так сильно, что вы ощущаете желания и чувства друг друга. Мне неведомо, как вас так смогли сплотить, но твоя боевая форма и моя пара — это энергия древнего ящера, одного из прародителей драконов в нашем мире. Чей жестокий ум заточил его в твоём теле? Ты должен был умереть, отдав свой опыт и знания древнему, когда вас объединили, но каким-то непостижимым образом вы смогли ужиться вместе, и Тали стал учиться у тебя. Однако ваше совместное существование ещё довольно хрупко, и твои сильнейшие эмоции дают ему возможность контроля над телом, способность изменять его в ящера. Вы сможете достигнуть гармонии общего существования, только если вам обоим будет комфортно. Твоя душа сейчас черна от ненависти, и ты горишь желанием мести. У нас, драконов, законы сильно отличаются от человеческих. Я не буду тебя осуждать, что бы ты не сделал со своими противниками, но помни: даже месть имеет свои границы. Не уничтожь самого себя в погоне за мщением, ибо убивая себя, ты озлобишь Тали. Не сделай из него зверя. Возьми этот браслет и никогда не снимай. Возвращайся сюда ради него и себя... и лишь это поможет вам обоим сохранить равновесие.

Слова Теоно вызывают смешанные чувства. Напоминают о первых днях моего существования в теле дракона, о тех поступках, которые я тогда совершил и, что странно, сейчас я больше помню о них и о тех ощущениях, чем тогда, сразу же после обращения. Иногда я вижу почти чёрные от ужаса глаза привязанного для жертвоприношения Варга. Как будто переплелись все воспоминания и зрительные образы прошлого — двух моих сущностей, человека и ящера. Скорее всего, Теоно действительно прав, и мне нужно думать не только о себе, но и о Тали, волею судьбы ставшим со мной одним целым. Пусть хотя бы он будет счастлив. Мы не виноваты в том, что случилось с нами обоими в этом виртуальном мире. Но в виртуальном ли? Возможно ли допустить, что это какой-то другой, например параллельный мир? Настораживает существующая здесь система получения бонусов за выполненные задания, развитие навыков у персонажа... они такие же, как и в ролёвках. А создание игры на основе реально существующего мира мне кажется фантастическим предположением. С другой стороны, очень похоже, что здесь удалось совместить виртуалку с реалиями жизни...

-Джееей! Ты слышишь меня?! — Я непроизвольно вздрагиваю от голоса Теоно.

— Да, слышу. Что ты хочешь ещё сказать?

— Возьми то, зачем пришёл сюда, но помни, что твоя жизнь принадлежит не только тебе...

— Ага, я просто тащусь при мысли об этом! — бросаю я на ходу, направляясь к сокровищам дракона. И так уже много времени потеряно.

Мы не прощаемся. Я возвращаюсь обратно в город. Весь путь до хребта Зубов дьявола меня не покидает ощущение пронизывающего взгляда дракона. Мне неуютно. Я чувствую себя беспомощным и уязвимым перед ним. Однако когда я взбираюсь вверх, к входу в пещеру, ящер где-то в глубине меня взвывает от тоски и боли так, что я вынужден ему пообещать, что обязательно вернусь...

* * *

Я спешу, в Райну. Месть Льюну стала навязчивой идеей. Время уходит безвозвратно и быстро, как течёт вода в бурной горной реке. Пейзаж превращается в бесконечно размытую мглу, только дорога имеет значение и приближение к цели. Я скачу, не разбирая пути, почти без сна и еды. Мне некогда рассматривать других путешественников, и именно поэтому я пропускаю тот момент, когда на дороге появляются всадники, спешащие мне навстречу. Вначале я не придаю им значения, но вскоре среди приближающегося ко мне вооружённого отряда мне начинает мерещиться знакомая фигура... Варга. Я резко останавливаю коня, натянув поводья, и пристально вглядываюсь... Это действительно Варг! Во главе десятка варваров он летит ко мне, погоняя своего жеребца.

'Нет!! Только не он! Не сейчас!' — взвываю мысленно я, и, дёрнув повод, разворачиваю коня обратно, пуская в бешеный галоп.

Свист и улюлюканье несутся мне вслед и служат ответом на моё бегство.

Я слышу только стук копыт моего коня и гулкие удары своего сердца. Пригибаюсь к шее скакуна, стремясь слиться с ним в едином порыве, избежать бьющего в лицо ветра, смешанного с прядями гривы. Все сливается перед глазами от напряжения, а в мыслях бьётся только одно слово: 'Нет! Нет! Нет!'. Шум преследователей становится громче и громче, они нагоняют. Их кони менее резвые, но они не устали. Я гнал своего почти без перерывов на отдых, и сейчас у него нет сил оторваться от варваров. Его бока судорожно вздымаются, он выкладывается на бегу, покрываясь пеной. Он уже хрипит, и я понимаю, что ещё немного и загоню его насмерть, а мне всё равно от них не уйти. Я оглядываюсь и вижу летящего ко мне Варга. Он подгоняет своего жеребца, нахлёстывая плетью, и с каждой секундой они ближе и ближе. Я как завороженный смотрю на его торжество и, наконец, понимаю, что всё сейчас может слететь под откос — последние мгновения моей жизни пройдут в невыносимом рабстве. Отвернувшись, я быстро достаю из-за пояса короткий меч и, вонзив его себе в живот, проворачиваю широкое лезвие, а потом наваливаюсь на него всем телом, чтобы оно вошло глубже. Звуки становятся глуше и глуше, мир сливается в алое полотно боли, а затем взрывается яркой вспышкой. Последнее, что я помню — крик Варга... Варга ли? Он обрывается с затопившей меня чернотой.

Свет возрождения на мгновение ослепляет меня, тело ещё помнит боль от меча. Я в маленькой часовне у подножья Зубов дьявола. Теперь без коня и вещей, что были приторочены к седлу. Но таких немного. Все в основном хранится в палатке странника, которая у меня за спиной. Мне жаль своего скакуна, но я не могу себе позволить стать снова рабом. У меня нет желания встречаться с Варгом. Я был так потрясён, увидев его, что напрочь забыл о зелье возврата и вынужден был устроить себе 'харакири'. Нет, Варг, я никогда не стану твоей добычей. Пусть мне ещё придётся бороться за свою свободу в реале, но в этом мире я больше никому не буду принадлежать.

Я использую зелье возврата и оказываюсь в Райне.

Здесь сейчас утро. Город уже пульсирует жизнью, и я направляюсь на невольничий рынок. Это самое злачное место в любом городе, оно, кажется, пропитано болью и горечью потерянных надежд. Здесь можно купить любое существо для самых диких забав, какие только может придумать извращённое воображение. Здесь торговцы имеют определённый статус и разный достаток. У кого-то это пара изношенных циновок с грязными худыми рабами, продаваемыми за бесценок, у кого-то целый дворец-магазин, где каждое существо выглядит как драгоценность. Но в независимости от статуса торговца, участь приобретённого решает покупатель. Я быстро прохожу мимо хрупких и утончённых созданий, мне они не нужны, я ищу крепких и сильных воинов и поэтому направляюсь в тот сектор, где продают будущих гладиаторов.

Я не могу, как бы мне не хотелось, обеспечить свободу всем существам этого мира. Чтобы добиться этого необходимо менять законы, воспитывать соответствующее мировоззрение... Но... я не могу и заглушить ту боль, что каждый раз возникает при взгляде на этих несчастных, чьё тело стало товаром. Проходя мимо, стараюсь не смотреть им в глаза. Я ищу долго, кажется, целую вечность. Мне не нужны покорные рабы, смирившиеся со своей участью. Таких здесь большинство. Свернув в очередной проход между лавками, слышу азартные вопли, издаваемые группой людей, столпившихся возле одного из продавцов. Я ускоряю шаг, и представшая передо мной картина ужасает своей нелепостью и жестокостью. Четверо полностью обнажённых чернокожих мужчин закованы в колодки так, что почти не могут пошевелиться. По желанию владельца колодки на руках и ногах можно расцепить и закрепить, растянув тело раба либо на земле, либо подвесив. Не знаю, где и как добыл торговец этих парней, но они явно не смирились со своей участью. Строптивые же никому не нужны даже даром, и продавец придумал забаву. За плату можно взять кнут и 'воспитывать' 'залежалый' товар. Таких желающих здесь много. Они устроили целое соревнование: кто сможет выбить из рабов непокорность, сломить их гордость. Собравшаяся толпа делает ставки на дрессировщиков. Я не задерживаюсь возле них и быстро нахожу владельца, устроившего шоу. Мне приходится в буквальном смысле слова выдернуть его из гомонящей азартной толпы и привлечь внимание большой суммой денег. Вначале он пытается отказаться от моего предложения о покупке всех четверых парней, но я плачу значительную сумму, которая заставляет торговца немедленно прекратить жестокую забаву под разочарованный свист и крики зрителей.

Забрав истерзанных рабов, излечиваю их и, надев на них ошейники, покупаю одежду, коней и снаряжение для длительного похода и, возможно, боя с вампирами. Весь день проходит в сборах, и я решаю переночевать в одной из гостиниц на окраине Райны.

* * *

Мы выезжаем утром. Парни счастливы, я обещал им свободу, как только свершится задуманная мною месть. Наш путь лежит на Восток, к Тенгаю — Орлиным горам, где находится замок правителя вампиров и брата Льюна — Рейнара. Мне жаль, что я не смогу сейчас уничтожить Льюна и предать забвению его имя. Он слишком хорошо защищён от моего гнева, но я смогу воздействовать на него, захватив его брата, о котором он так 'беспокоится'. Я жажду мщения, как путник — воду в знойной пустыне.

Путь к Тенгаю занимает несколько дней. Мои спутники молчаливы, но так даже лучше, мне больше не нужно раскрывать свою душу, сгоревшую дотла. Мы общаемся односложно, изредка произносятся лишь необходимые фразы. Я даже не помню имён купленных мною рабов. Впрочем, они мне и не нужны — надеюсь, мы быстро расстанемся, и вряд ли потом я вспомню о них, как и они обо мне.

Мы объезжаем крупные поселения, чтобы избежать ненужного внимания. Парни тренируются с оружием, а я продолжаю изучение 'Вампирологии'. Эта книга просто кладезь информации о клыкастых. Один из законов меня очень заинтересовывает: 'Если кто-то приносит боль и унижение вампиру, он должен быть немедленно и показательно уничтожен. Исключение составляют только супружеские пары. Если они довольны неравенством в отношениях, никто не должен вмешиваться до тех пор, пока хотя бы один из супругов не пожалуется на другого...' Довольно странно звучит такая фраза, но с другой стороны вампиры живут целую вечность, и вполне возможно разноображивают свою жизнь различными безумствами, чтобы скука не одолела. Интересно и то, что разводы у них не разрешаются. Хотя, конечно, бывают и исключения.

Этот закон всё не выходит у меня из головы. Я пытаюсь придумать, как можно его использовать в моих интересах. Может мне заставить этого Рейнара вступить со мной в законный брак? Правда для этого требуется его согласие... но если на него надеть амулет подчинения, полученный в Райне, то вампир не сможет мне перечить. Да уж, очередной брак по расчёту... только первый, который я сам захотел. Теперь уже это не имеет значения. Зато руки у меня будут развязаны в отношениях с братцем Льюна, он подчинится мне. Мстительные мысли не покидают меня.

* * *

Тенгай — это огромный горный массив. Мы едем по горным дорогам, то через лес, то по открытой местности. Здесь много небольших посёлков, объехать которые невозможно, и мне приходится скрывать свои способности паладина, надев специальный амулет. Мы продолжаем свой путь под видом искателей приключений.

Посёлки, встреченные нами в Тенгае, похожи друг на друга. Невысокие, сложенные из камня прямоугольные строения с маленькими квадратными окошками и односкатной деревянной крышей покрытой каким-то сеном. Они расположены в одну линию вдоль прихотливо извивающейся дороги и прикреплены к горам задней стеной, а входная дверь затянута шкурами. Улица, мощёная таким же камнем, всего одна, она проходит через весь посёлок и сливается с немощёной дорогой. Возле домиков разбиты небольшие огороды, на которых в основном выращивают овощи и виноград. Магазинов здесь нет. По пути нам то и дело попадаются небольшие отары овец. Мы не задерживаемся в здешних поселениях, пробираясь всё дальше в горы. Пейзаж постепенно меняется, пологие склоны, покрытые лесами и сочной зеленью, становятся всё более отвесными и оголяются. Горы здесь выше. Есть даже покрытые снегом вершины, сверкающие на фоне неба, а довольно комфортная дорога превращается в узкую и опасную тропу. Если вначале мы могли ехать рядом, то теперь наши кони идут друг за другом. Уже вечереет, и за одним из бесконечных поворотов, встречающихся нам на пути, мы выезжаем к очередному посёлку. Мы останавливаемся на ночлег, разбиваем лагерь, и я иду искать проводника, ведь дальше поселений не будет и наши лошади не пройдут по висячим плетёным мостам между скалами. Об этом мы узнали от жителей других поселений. Проводника мне удаётся найти довольно быстро — это ещё подросток, но уже довольно известный в здешних краях охотник — Нао. Он радостно соглашается помочь нам пройти через горы, не зная о конечной цели нашего путешествия. С чувством выполненного долга я наконец-то могу позволить себе отдохнуть.

* * *

Чёрт!!! В гробу я видал такое путешествие! Мы, целый день обливаясь потом, как обезьяны лазим по этим проклятущим скалам. Нет, ну надо же этим вампирам было так поселиться! Сейчас уже вечер и мне кажется, что я умру от этого скалолазания...

* * *

Сегодняшний день ничем не лучше вчерашнего, за исключением того, что я ещё по-прежнему жив. Мне уже кажется, что этот альпинизм никогда не закончится. Сегодня сорвался с очередной скалы, так почувствовал себя... мячиком на резиночке. Слава богу, хоть не оборвалась, родная. Вот хоть убейте меня, никак не пойму, что люди такого находят в горах? Манит их как наркотик этот экстрим. По мне так лучше в обход, спокойнее как-то.

* * *

Сейчас уже полдень. Мы вымотаны как бобики после собачей свадьбы. Пот в три ручья. Зато у подножья этой Чёрной горы. Наверх ведёт тропинка, прямо к замку, защищённому сильной магией, но мне она не страшна, так как не рассчитывалась на ящеров и драконов.

Я оставляю своих спутников у подножья, заставив разбить лагерь, а сам начинаю подниматься наверх. С каждым шагом приближаясь к своей намеченной цели. Единственно чего я хочу — успеть осуществить всё задуманное. Надеюсь, мне никто не сможет помешать...

Глава 46

Подъём оказался удобным и занял немного времени, трудности начались при переходе сквозь магическую защиту, окружающую замок. Мне нужно обернуться ящером, но так, чтобы этого не увидели мои спутники, а эта местность, как на грех, почти без укрытий, всё видно как на ладони. Вот когда пригодился зачарованный амулет невидимости. Теперь мои спутники не поймут, каким образом я прохожу сквозь магическую преграду. Ещё светло, поэтому можно пока не опасаться наткнуться на кого-то из клыкастого племени. Но нужно спешить, потому что солнце медленно и неумолимо опускается к линии горизонта.

Я уже возле замка, громадная и зловещая архитектура которого под стать обитателям. Массивная, окованная железом дверь не поддаётся под моим натиском, выдерживая силу ящера, приходится обращаться обратно в человека и доставать воровской арсенал.

Замок какой-то странной конструкции и кажется подозрительным.

Так и есть! Я аккуратно обезвреживаю ловушки, затем вскрываю его. Прошло, к сожалению, намного больше времени, чем я планировал, скоро уже начнёт темнеть...

Открывшийся коридор зияет тёмным провалом, и мне вновь приходится тратить силы на обращение в ящера, только так становятся видны следы на пыльном полу, которые приводят меня в подземелье.

В огромном вытянутом прямоугольном зале, находящемся глубоко под землёй, высокие своды потолка поддерживают шестигранные колонны из тёмного камня. Из зала ведут многочисленные створчатые двери в готическом стиле, я не останавливаюсь возле них, направляясь в конец помещения к наиболее богато оформленному центральному выходу. Двери легко и бесшумно распахиваются, и я попадаю в небольшую комнату, посередине которой стоит красивый саркофаг. Я замираю на мгновение, затем обращаюсь в человека. Моё сердце гулко стучит. Ошибка может стоить жизни, как мне, так и моим спутникам. Я подхожу и открываю крышку. Вампир! Он ещё спит, но скоро уже проснётся. Мне видно, как при каждом вдохе вздымается его грудь. Иссиня-чёрные волосы почти до пояса разметались во сне. Бледная кожа, бархатистая на ощупь, тёплая. Правильные, красивые черты лица. Парень меньше меня, наверное, будет мне по плечо. Стройный, но не тощий, а с крепкой мускулатурой. Судя по описанию Льюна — это Рейнар — его брат, с которым они никак не выяснят, кто из них круче. Я достаю кулон подчинения и надеваю его на спящего вампира. Он не проснулся, лишь судорожно вздохнул, и затрепетали длинные ресницы. И, наконец, я достаю серебристого цвета браслеты. Защёлкиваю их на запястьях, лишая вампира магической силы, — он только вздрагивает во сне. Подхватив его на руки, несу в тронный зал, который я видел по пути сюда. Чёрт! Он тяжёлый! Если бы я был чуть слабее, то вряд ли бы донёс. Я бесцеремонно усаживаюсь на трон, оставляя вампира у себя на коленях, и крепко прижимаю его спиной к своей груди. Он просыпается и первая же его реакция — вырваться, освободиться из моих объятий. Я готов к такому манёвру и сильнее прижимаю его к себе одной рукой, а другой хватаю за волосы, оттягивая голову в бок, обнажая шею. Рейнар шипит и снова дёргается, я пресекаю его попытки, приказывая не рыпаться, а потом заявляю:

— Сейчас начнут просыпаться твои подчинённые, и, конечно же, заявятся сюда. Ты в полной моей власти, однако я хочу сделать тебя своим. Скажешь им, что я твой жених — Джей, которого ты ждал, но не хотел ничего заранее говорить. Через два часа должен состояться обряд. Да, и ещё... я пришёл не один, твои слуги должны впустить моих рабов и проводника в этот замок на церемонию бракосочетания. Не дай бог хоть кто-нибудь попробует их укусить!

— Ублюдок! Ты за это поплатишься! — шипит он.

— Мне всё равно! А ты куколка, делай, как я приказал, иначе всё будет намного хуже. На тебе амулет подчинения, а чтобы ты почувствовал его силу, я запрещаю тебе говорить о нём. — И, усмехнувшись, продолжаю. — Так что я надел на тебя?

Он вздрагивает всем телом и, опустив голову, глухо отвечает:

— Ничего. Я совершенно свободен.

Я отпускаю его волосы и, слегка взъерошив их, говорю:

— Видишь, как просто заставить тебя исполнять мои желания. Не испытывай моё терпение и прикажи подготовить всё для бракосочетания.

Он делает судорожный вдох, вызывая у меня чувство сожаления, и даже предвкушение мести приобретает вкус какой-то горечи. Но вспомнив, что эта семейка сделала со мной и моими родными, я подавляю эти проявления слабости.

Вампиры медленно и бесшумно заходят в зал. Нас пожирают взглядами, но никто не рискует задавать вопросы. Хотя вид правителя, сидящего на коленях в объятиях здорового мужика, явно не то зрелище, которое не вызывает недоумения. Когда зал полностью заполняется, Рейнар встаёт и объявляет властным и сильным голосом:

— Сегодня я хочу сочетаться браком с моим любимым. Я долго ждал этого момента. — Он на мгновение поворачивается ко мне, ожигая меня злорадным торжествующим взглядом. — Это мой избранник — Джей. Мы будем проводить старинный обряд в часовне Тотерана.

Зал взрывается перешёптываниями и вздохами, сменяющимися вскоре тишиной.

— Подготовьте всё к бракосочетанию, оно должно состояться через два часа. И приведите гостей жениха, они у подножья горы. Надеюсь, мне не нужно говорить о нашем гостеприимстве... — с этими словами он нахально усаживается ко мне на колени и под взглядом всей толпы клыкастых властно целует меня в губы, от чего я малость прифигеваю. А ещё у меня рождается сильное подозрение, что я опять нашёл приключение на свою многострадальную... пятую точку.

* * *

Этот обряд не даёт мне покоя, что-то я о нём ничего не читал. Даже в 'Вампирологии' о нём нет ни слова. В выделенной мне комнате я мечусь от стены к стене, словно дикий зверь, посаженный в клетку. Мне остаётся только рычать от бессилия, ведь я сам себя загнал в ловушку, но моя ненависть от этого только становится ярчё. Скрип двери отвлекает меня от злобных мыслей, и два вампира приносят мне свадебный белый костюм...

Мать твою!.. Опять костюм невесты! Я в ярости, и оба парня мигом исчезают. Но в этом виноват я сам, ведь мог предусмотреть, что эта сволочь такое вытворит. Впрочем, в долгу я оставаться не хочу, и будь что будет, но испорчу настроение и торжество Рейнару. Ведь мне уже не привыкать к таким подставам. Я запираю дверь, затем переодеваюсь в белоснежные одежды... и достаю атласные ленточки, вплетаю их в две косы, завязывая большими бантами под хризантемы. Достав профессиональный грим, предназначенный для маскировки и изменения внешности, накрашиваюсь так, что обзавидовалась бы любая шлюшка, на руки надеваю кучу зачарованных колец, а на ноги — тапочки... ага, те самые, с ушами...

Я рад, что мне никто не помешал в стремлении произвести фурор. Я даже задержался ненадолго, как самая взыскательная дама, готовящаяся к торжеству.

Эффект выходит круче ядерного взрыва. С лица Рейнара сходит улыбка торжества, как только он замечает в каком одеянии я сюда заявился. Кому захочется стать парой выглядящему так вульгарно женишку? По залу прокатывается ропот. Ух, видеть все эти потрясённые рожи — незабываемое зрелище. Я нагло, нисколько не стесняясь, шествую к своему врагу... тьфу, чёрт, любимому, изысканно одетому в прекрасный чёрный дорогой костюм. Под яростными взглядами присутствующих вампиров я с воплем радости его обнимаю и, звучно чмокнув, оставляю на щеке яркий след помады. Вот этого никто не ожидал! У приглашённых при этом действе вырывается единый стон.

— Да, дорогой! Чего мы ждём?! — закатываю глазки. — Давай скорей-ка сочетаться браком, мииилый!

Он вздрагивает так, как будто ему за шиворот налили кипятка, но отстраниться у него не получается, и я от всей души оставляю такой же след помады на его другой щеке. Однако... громкий, мощный певучий бас служителя отрывает меня от этого занятия. Голос завораживает, затягивает своим звучанием, и предчувствие ловушки становится всё сильнее.

Священник, не прерывая певучие моления, выходит из-за алтаря с какой-то чёрной чашей и маленьким кинжалом, подходит к явно смятенному Рейнару, разрезает кожу на его запястье и собирает кровь. Она стекает тонкой струйкой, а у меня, похоже, сейчас истерика начнётся. Они меня заставят это выпить! Кровь вампира! К чему всё это приведёт, мне даже сложно предсказать. Служитель быстро оказывается передо мной и ловко разрезает теперь моё запястье. Красное яркое смешивается с тёмным и... поглощает его. Священник в шоке смотрит то в чашу, то на меня, то на Рейнара, однако молиться не перестаёт. Когда количество крови в сосуде достигает примерно середины, он уходит к алтарю и орошает его драгоценной влагой. Над ним появляются два туманных образа, один гордо стоит, держа крепко второго за... ошейник! Я поднимаю глаза и вижу этот рабский атрибут в руках служителя, а бесплотные фигуры постепенно начинают окрашиваться, отчётливо проявляясь... Оглядываюсь на вампира — он бледен и, возможно, шокирован происходящим, как и другие присутствующие. Коленопреклонённая фигура — в... чёрном, а её господин — в белом одеянии. В полной тишине мне протягивают ошейник со словами:

— Ты берёшь в своё владение Рейнара?!

— Да! — даже не подумав, отвечаю с облегчением, понимая, ЧТО мне грозило в результате этого обряда, и, взяв символ полного подчинения, защёлкиваю его на белоснежной шее ненавистного вампира, а он покорно опускает глаза и становится передо мной на колени.

— Вы должны выпить эту чашу напополам, для завершения обряда... — звучит гулко бас.

Я подчиняюсь, давясь солёной жидкостью с металлическим привкусом, а затем протягиваю сосуд вампиру. Он безропотно пьёт. Возвращая пустую чашу, он на секунду поднимает голову, и я вижу такую обречённость, что мне становится жутко. Мне снова приходится затыкать голос совести, ведь это Рейнар подстроил мне ловушку. Я даже не знаю толком, что весь этот обряд означает.

— Церемония окончена! Вы можете поцеловать своего супруга, — священник обращается только ко мне. Я тут же пользуюсь этим предложением и, рывком поставив на ноги Рейнара, властно впиваюсь в его губы.

Он дрожит. Не сопротивляется. Я притягиваю его к себе, обхватив за талию, и приглашаю всех на пиршество.

Зал, где стоят накрытые столы, ломится от яств. Оказывается, вампиры питаются не только кровью, её тут подают как изысканное вино. Все присутствующие рассаживаются, а мне приходится сесть во главе стола, где стоит только один стул, а возле него расстелена циновка, при виде которой вскипает злость. Вот значит как?! Ты хотел сделать меня своим рабом и всем продемонстрировать это! Но не надейся, что я поступлю так же, как планировал ты.

Я подхожу к почётному месту и занимаю его, притягивая своего вампира к себе на колени. Он шокирован, но вынужден уступить, демонстрируя своё послушание, впрочем, на нас мало кто смотрит. Я только теперь замечаю, что стоит только один прибор для нас двоих. Что ж, придётся кормить клыкастого с рук. Хотя вполне возможно, что он не планировал делать это для меня. Рейнар в шоке, но послушно съедает всё, что я ему предлагаю. Я даже пою его кровью из бокала. Когда все расслабляются и за столом текут неспешные разговоры, я заявляю, что хочу уединиться с супругом. Обученные слуги провожают меня в нашу спальню с огромной кроватью, застеленной шёлковым бельём, и драной старой подстилкой возле неё, с прикованной к стене цепью, которую можно пристегнуть к ошейнику на шее вампира. Я в ярости, мне вновь было уготовано рабство. Не знаю, что пошло не так во время обряда, но явно никто не ожидал, что главным в нашей 'любящей' семье стану именно я. Мне, правда, в это до сих пор не верится. Я оборачиваюсь к теперь уже супругу и с презрением говорю:

— Разденься! Полностью!

Он послушно снимает с себя всю одежду едва подрагивающими тормозящими движениями и отбрасывает в сторону, как ненужные тряпки, с каким-то обречённым отчаянием.

— Здесь есть ванная, или у вас тут не принято мыться? — с издёвкой спрашиваю я.

— Есть... господин... — тихо отвечает он.

— Иди, подготовься к нашей первой брачной ночи! Кстати, ты уже был когда-нибудь с мужчиной?

— Нет... господин, но я видел как подготавливают... к этому...

Ещё бы не видел в семье дрессировщика рабов! А может и сам готовил... моего брата, когда его ломали. Даже дышать становится тяжело... ком в горле... Беру себя в руки и гаркаю:

— Быстро пшёл, а потом на карачки и задом ко мне!!

Он молнией выскакивает из комнаты...

Возвращается тихо и самостоятельно становится на четвереньки на своём коврике, а мне невыносимо видеть эту покорность.

— Шире раздвинь ноги! — рычу я, заглушая все чувства, пытаясь утопить их в злобе. Но беспомощность и открытость Рейнара, при одном имени которого вздрагивает весь виртуальный мир, служит мне сильным укором. Чёртова привычка паладина — не причинять другим зла — раздражает меня всё больше и больше. Смогу ли я перебороть свою сущность, заставлю ли себя причинить ему боль? Одна часть меня хочет растоптать его душу, а вторая... мечтает защитить его от моей мести. Мне кажется, что я слишком мягкотелый, а мой ящер послал меня на... заявив, что изменять он не будет! Вот же зараза! Влюбился в Теоно! Теперь приходится всё делать самому.

Я подхожу к вампиру и вижу, как у него ходят желваки, как быстро бьётся жилка на шее, как судорогой сведены пальцы и как дрожат его руки. Опускаюсь на колени возле него и, взяв его за подбородок, разворачиваю к себе лицом:

— Рейнар, я не буду обращаться с тобой как с животным, приковывать на цепь или насиловать, — невольно вырывается у меня. Я даже не успел додумать, что именно я сейчас сказал. Этакий добрый папочка. Злюсь сам на себя. — Иди в нашу постель, ты будешь спать только в ней и нигде более.

Он поднимает на меня ненавидящий взгляд и грациозно, с достоинством поднимается. Красивый! Возможно если бы мы встретились ранее и по-другому... Нет, хватит с меня и Варга.

— Ложись на спину, раздвинь ноги и положи подушку под ягодицы.

Рейнар выполняет мои приказания, а я наваливаюсь на него и начинаю целовать... властно, грубо, показывая, кто его господин. Он не сопротивляется... а потом начинает мне отвечать. Рейнар плавится в моих объятиях, он стонет и выгибается подо мной. Я не ожидал, что он такой чувствительный и быстро сможет возбудиться. Он отвечает на каждое моё движение, на каждую ласку, что я ему даю. Его бегущие слёзы и потемневшие от страсти глаза заводят меня, но желание мести снова и снова отрезвляет, заставляя играть на его ощущениях, делать из него послушную куклу-марионетку, готовую на всё. Льюн сжёг мою душу и уничтожил моё сердце. Я вряд ли смогу теперь кого-то любить. Ведь я не человек... не человек — и эта мысль бьётся как пойманная птица, отравляя моё существование, не давая расслабиться. Ты влюбишься в меня Рейнар, я стану для тебя всем, твоей вселенной, а потом я уничтожу тебя, причиню боль твоему брату. Я отомщу вам за всё, что вы сделали с нами...

Глава 47

Я просыпаюсь, прижавшись к прохладному телу. Вампир ещё спит, он неспокоен. Рейнар то что-то шепчет, то стонет, то судорога пробежит по телу. Мне даже становится жаль его, но я вспоминаю о Льюне. Тот точно будет не в восторге, что его брат у меня в руках. Я отстраняюсь от Рейнара, а он бессознательно во сне сразу же придвигается ближе, обхватывая меня, словно боится потерять. Мне запомнилась наша 'брачная ночь' во всех подробностях — как я стремился дарить ему удовольствие, не причиняя физической боли, заставить раствориться в ощущениях и потерять связь с действительностью. Возможно, мне удалось этого добиться, но... впечатления вчерашнего дня, похоже, не отпускают Рейнара во сне. Впрочем, это неудивительно: я ураганом ворвался в его жизнь, сломав ему все планы, унизив и подчинив.

Он судорожно всхлипывает, и я не выдерживаю, обхватываю его, притягивая ближе к себе. Рейнар просыпается и резко дёргается, ещё не осознавая, где находится.

— Тихо! Успокойся, — шепчу я ему и разворачиваю к себе лицом.

Непонимание в его глазах сменяется ненавистью, и на лице появляется отчаянное выражение. Я властно целую его, заставляя открыть рот, проникаю языком и жёстко, требовательно изучаю его. Рейнар в смятении, но не сопротивляется, а я одной рукой держу его голову, чтобы он не смог отстраниться, а другую опускаю на пах и начинаю возбуждать. Он быстро сдаётся и стонет мне в рот, всем телом подаваясь навстречу, толкаясь мне в руку. Я чувствую, что он близок к разрядке и, ненадолго отстраняясь, быстро одеваю на основание его члена кольцо, не давая желаемого. Он стонет от разочарования, но ещё не приходит в себя, глаза затуманены желанием, тело возбуждено — горячее, отзывчивое на каждое прикосновение. А кольцо всё больше и больше причиняет ему дискомфорт и, возможно, боль. Рейнар тянется, чтобы его снять, но я не позволяю и, перевернув его на живот и использовав смазку, медленно и осторожно вхожу. Он теряется в ощущениях, распалённый, чувствительный отвечает... Неукротимая стихия, огненный смерч бьётся у меня в руках, даря наслаждение, сгорая сам.

Вымотанные, мокрые от пота, мы лежим, тесно обнявшись, слыша, как бьются сердца и восстанавливается дыхание.

Стук в дверь нарушает кажущуюся идиллию, и, натянув на нас одеяло, я разрешаю войти.

Посетитель — вампир красив, но, по-моему, у него слишком субтильная, женская внешность. Он тонкий и гибкий, лёгкий и грациозный, только в глазах его вселенский холод.

— Я Эрни, мой господин. — Он склоняется в глубоком поклоне, обращаясь ко мне, словно здесь больше никого нет. Я чувствую, как напрягается тело Рейнара, каменеют мышцы.

— Мой господин, я прошу меня выслушать. — Эрни с надеждой смотрит на меня, я киваю, и он продолжает:

— Рейнар хотел загнать вас в ловушку. Брак по старинному обряду в часовне Тотерана обращает одного из супругов в бесправного раба. Это выгодно для влиятельных лордов, так как они не несут никаких обязательств перед избранником, отдающим себя в их полное распоряжение. Более того, с помощью этого же обряда вы можете завести хоть целый гарем и даже вступить в настоящий брак с любым из нас.

— Подожди, ты хочешь сказать, что мой супруг на самом деле всего лишь наложник?!

— Ну да, если говорить вашими словами. Он раб, причём добровольный. Вы стали властелином его поместья и всех богатств. Вы можете его продать... или сделать равным себе, если конечно этого захотите, но в последнем случае должны будете пройти ещё одну церемонию бракосочетания...

— Тааак. Это становится интересным, — задумчиво тяну я, разворачивая к себе лицо Рейнара и заставляя смотреть себе в глаза.

Он шокирован настолько, что я даже не замечаю злости, которая уже казалась привычной для него. Рейнар мелко дрожит, но не пытается оправдаться.

— Господин! Все в недоумении, что произошло в часовне. Сам обряд заключается в выяснении главенства, и кровь сильного вампира всегда поглощает кровь слабого или человека, показывая, кто должен подчиниться, но ваша... она оказалась уникальной, расправившись за какие-то мгновенья с одним из тех, кто должен быть непобедимым. Наши жрецы до сих пор не могут прийти в себя.

— Мне нет дела до жрецов, хотя за подробности спасибо. Только я не понимаю, зачем ты мне об этом рассказываешь?

— Мой господин, наверное, хочет подчинить себе всю армию и всех вампиров?

— А разве я уже не стал правителем? — отвечаю, глядя в глаза Рейнару. Он дёргается так, словно его ударили, в глазах мелькает страх и появляется какое-то загнанное выражение.

— Нет, к сожалению. Рейнар должен передать вам власть на специальной церемонии. Причём не позднее двух недель, с момента бракосочетания. Иначе она автоматически переходит к его ближайшему приемнику лорду Интре.

— Вот кааак... это уже интересно. И что ты хочешь за эту информацию? — Я выпускаю Рейнара и поворачиваюсь к Эрни.

— Господин, я хочу... чтобы вы сделали меня своим... советником и любовником.

У меня при этих словах отваливается челюсть и, возможно, начинаются галлюцинации, потому что я чувствую, как в меня с каким-то обречённым отчаянием и... ревностью вцепляется Рейнар?! Я потрясённо оборачиваюсь и вижу в его глазах такую боль...

Но я снова заставляю себя отвернуться. Мне становится интересно, если бы не пришёл этот Эрни, смог бы я узнать такие пикантные подробности моего брака, или нет? Скорее всего, нет — Рейнар пытается бороться. Он упрямый, хотя и кажется послушным. Однако то, что он в меня сейчас вцепился, раздражает, злит и в тоже время вызывает какоё-то сочувствие...

— Вон! Марш на подстилку, раб! Пошёл прочь! — рычу я.

Рейнар как замороженный отпускает меня и медленно, словно его тело налито свинцом, не смея смотреть мне в глаза и прикрыть свою наготу, уходит. Он почти бесшумно ложится на постилку и затихает. Я встаю и вижу, что он свернулся калачиком, будто стараясь защититься от взглядов и отрешиться от мира.

Мне стоит усилий сделать пару шагов к Эрни и жёстко поцеловать его в губы, сминая их и получая покорный ответ. Я первым разрываю поцелуй и обещаю:

— Что же, твоё предложение очень заманчиво. Как только я получу власть над вампирами, подумаю над этим.

— Господин, вы не будете разочарованы! Но прежде мне бы хотелось гарантий...

— Это каких же?! — зверею я

— Что ваша шлюшка не встанет на моём пути, — он кивает в сторону скрючившегося и побледневшего Рейнара. До этого момента я не мог себе представить вампира в подобном состоянии. Ведь кожа у него и так почти что белая. — Отдайте его мне! Я хочу сейчас поставить на нём свои метки, а после церемонии, прошу, подарите его навечно.

— И что ты с ним сделаешь?

— Заточу в подземелье, чтобы все забыли имя — Рейнар! — выплёвывает он со злобой имя. Вот это новости! Оказывается, здесь тоже нешуточная борьба за власть и это-то при клятве Крови?! Возможно, моё появление её уже нарушило и сквозь заверения в преданности бывшему властителю прорывается ненависть. Вот из-за этого я терпеть не могу быть у власти! Один неверный шаг, и все шакалы пытаются разорвать тебя, смешать с грязью, предать забвению...

Я возвращаюсь, сажусь на кровать и, прикрывшись одеялом, зову: — Раб, ко мне!

Рейнар встаёт и мелкими шажками идёт ко мне, он шатается и тяжело дышит. Его почерневшие глаза кажутся стеклянными. Подойдя, он бессильно опускается на колени и, опустив голову, не смея прикоснуться ко мне, выдыхает:

— Да, господин.

Я вижу торжество в глазах Эрни, он, поддавшись своим желаниям, делает шаг к моему рабу и тянет в предвкушении руки, но я решительно это пресекаю, распахивая одеяло, и приказываю:

— Удовлетвори меня! — рявкаю я и, обращаясь к ринувшемуся было вампиру, бросаю: — Эрни, я обещал подумать, но только после передачи власти. Здесь я диктую все условия!

Рейнар, дрожа всем телом, тянется ко мне, возможно перебарывая чувство отвращения. Схватив его за волосы и оттянув голову назад, не давая прикоснуться ко мне, я продолжаю, смотря ему в глаза:

— Эта шлюшка сейчас только моя! Я не делюсь игрушками! — и резко повернувшись к Эрни:

— Ты понял?! Свободен!

Он вспыхивает от ярости, однако быстро подавляет это чувство и уходит. А Рейнар дрожит, но не пытается вырваться из захвата.

— Встань! — он подчиняется, и я притягиваю его к себе, сажая на колени. Обнимаю его и говорю:

— Тебе придётся передать мне власть, но я не отдам тебя Эрни, скорее... я сам тебя убью.

Рейнар вдруг обнимает меня так сильно, что даже дышать тяжело.

— Я откажусь от всего. Мне не нужна власть, но я прошу, не продавай меня, пожалуйста. Делай со мной что хочешь, но будь только моим... хозяином.

Похоже, у меня сегодня богатый день на разные эмоции. Так просто... ещё чуть-чуть и ты, Рейнар, станешь зависим от меня? Я не надеялся на столь быстрое развитие событий.

— А ты не боишься осуждения других, когда подчиняешься мне, раб? — спрашиваю я его, поглаживая по спине.

— Нет, у нас другие ценности в отличие от людей. Меня никто за этот брак не будет осуждать...

— Тогда пошли купаться! — Подхватив Рейнара, я отношу его в бассейн, где мы долго смываем следы бурной ночи и этого утра.

* * *

Сегодня наконец-то состоится эта чёртова церемония! Я устал от постоянного жительства в замке. Вампирские рожи мне порядком надоели, и если бы не четверо моих людей я бы уже, наверное, выл волком. Эрни всем демонстрирует свою исключительность и видимо не ощущает направленных на него злобных взглядов, а может быть, просто их игнорирует. Я в какой-то мере его поощряю и чувствую, как Рейнар сходит с ума от ревности, впрочем, я ведь не обещал ему, что не стану жениться на Эрни. Мне это можно, и в присутствии своего незадачливого супруга я то смачно шлёпну мелкого по заднице, то подарю поцелуй, правда в постель его не пускаю и на пушечный выстрел. Ссылаюсь на то, что я ещё не получил всей полноты власти.

Забавно наблюдать, как Рейнар бесится в течение дня. И это тот, кто готов был меня уничтожить? Зато вечером... ммм... Он такой страстный, горячий, что я иногда даже сомневаюсь в его вампирской сущности — скорее это один из огненных богов. Только в эти мгновения я теряю голову и растворяюсь в ощущениях, порой не в силах вспоминать о своей цели здесь, о мести. Но я всё же стараюсь, чтобы в его воспоминаниях осталась только страсть и нежность, разбавленная острым чувством ревности.

Главы вампирских кланов уже собрались в замке. Сегодня в полночь я стану во главе клыкастых, а их так много. Они противостоят Льюну, то побеждая, то проигрывая в битвах, я надеюсь с их помощью уничтожить колдуна. Но это будет ещё не скоро. Рейнар приходит из ванной. Он завернулся в полотенце, мокрые, тяжёлые волосы как плащ закрывают спину. Красив, зараза. Как ни странно, я его... боюсь. Когда смотрю на своего вампира, в груди сжимается и перехватывает горло. Порой мне кажется, что я зависим от него, и это меня злит. Надо быстрее заканчивать со всей этой местью, а то мне как-то не по себе от этих странных чувств.

— Рейнар, ты остаёшься в комнате, оденешь вот это, — протягиваю я прозрачную лёгкую сиреневого цвета одежду для наложника, — и ждёшь, пока я не приду. Всё понял?

— Да, господин.

Мне не нравится его голос, он какой-то отрешённый. Я подхожу к нему, и, развернув к себе, обнимаю:

— Ты волнуешься?

— Да, господин, — он неожиданно нежно целует меня в губы и прижимается ко мне всем телом. — Джей, я люблю тебя!

Я вздрагиваю, и ненависть затапливает разум. Не думая, влепляю ему пощечину и быстро ухожу. Страх сковывает всё внутри, переплавляясь в злобу. Он любит! Тварь! Как ненавижу всех. Чёрт, надо с ним кончать. Я не хочу его больше видеть. Боюсь тех чувств, которые пытаются прорваться сквозь черноту в душе и заставляют сжиматься сердце. Я ураганом уношусь из спальни и в первый раз за всё это время выхожу из замка. Сейчас уже полдень. Солнце ласкает своим теплом, а у меня перед глазами всё плывёт. Не может быть! Я плачу?! Нет, наверное, это глаза слезятся, отвыкшие от яркого дневного света. Я нахожу какой-то камень и долго, ни о чём не думая, сижу на нём...

Какое-то предчувствие заставляет меня подскочить, и я бегу в замок, в спальню. Распахиваю дверь и застываю от сквозняка и света. Окно! Оно открыто, распахнуты шторы, и в ярком свете солнечных лучей на полу на коленях стоит мой Рейнар! Он сгорит!! Я мгновенно оказываюсь рядом с ним, но ожогов нет, а он... он плачет? Я вижу, как судорога сводит плечи, и слышны рваные вздохи. Больно... как больно его видеть таким. Почему я не могу его оттолкнуть, растоптать, уничтожить?

Я поднимаю его и несу на кровать, и только слышу шепот: 'Почему... почему... почему я ещё жив?' Мне становится не по себе. Он хотел умереть, но зачем? Хотя это глупый вопрос. Я бы сам предпочёл смерть бесправному рабству.

— Рейнар, я сегодня сделаю тебя равным. Тебе больше не нужно будет унижаться. Ты освободишься от меня...

— Нет! Джей, я хочу быть с тобой, не бросай меня...

— Замолчи... Это правда, что твой брат — Льюн? Тебя зовут Рем?

Он потрясённо смотрит на меня, и в его глазах на мгновение мелькает понимание, а затем взгляд становится холодным:

-Тебя послал Льюн... Да, он мой брат. Ты доволен? Отдай ему меня.

— Понятно, значит, он не врал. Льюн хотел заставить меня привести тебя, но я решил, что не буду с ним делиться. Ты принадлежишь мне. Весь. Целиком. И больше не пытайся умереть, твоя жизнь принадлежит мне! — собственнически и как-то пафосно объявляю я, а в его глазах мелькает... радость? Он что, сдурел совсем?! Я бы на его месте попытался возразить на такое заявление.

Он прижимается ко мне плотнее и затихает. Чёрт, вот уж вляпался я во всё это! Мститель хренов! Теперь не знаю, как себя с ним вести. То прибить хочется, то защитить... Мы бы так и просидели до вечера, если бы Рейнар не спросил:

— Джей, что у тебя за кровь? Почему она поглотила мою? И сейчас я не сгорел на солнце... раньше оно было для меня опасно!!

— Подожди, ты хочешь сказать, что выпив мою кровь, стал нечувствительным к свету?!

— Похоже, что так. Мы проигрывали сражения с Льюном потому, что его мертвецы не боятся солнечных лучей, а вампиры уязвимы для них. Джей, я не имею права просить, но если ты сможешь дать своей крови... то возможно у нас появится реальный шанс победить в этой войне... а тогда делай со мной, что хочешь.

— Хорошо, я подумаю над этим, но ты мне не нужен. — Я встаю и ухожу из спальни, которая теперь мне не принадлежит. Ответом служит лишь тишина.

* * *

В часовне Тотерана я договариваюсь со служителем, чтобы на церемонии клятвы всем вампирам досталась моя кровь, смешанная с их. Для этого обряда у них оказывается всё необходимое.

Договорившись, выхожу и натыкаюсь на высокого, для вампира весьма накачанного, и разъярённого субъекта. Жуткое зрелище, надо сказать. Глаза кроваво-красные, клыки огромные, оскал такой, что аж мурашки по спине.

— Ты Джей?! — выплёвывает он.

— Ну, я. А что, какая-то проблема?

— Нет, проблема будет у тебя! — он резко дёргает меня и, захватив мои запястья как в капкан, насильно тащит в... комнату к Рейнару.

Глава 48

Мы почти влетаем в тёмную, освещённую только свечами спальню. Рейнар возможно спал, но от звука распахнувшейся двери вскакивает и как-то растерянно смотрит на нас.

— Ты обещал отдать его Эрни! — в бешенстве рычит удерживающий меня вампир. — Этот ублюдок уже всем растрепал о том, что ты сделаешь ему свадебный подарок! Я уничтожу тебя, мразь!

— Интре, оставь в покое моего мужа. Джей, конечно же не ангел, но до такого не опустится. Он даст мне свободу после проведения церемонии передачи власти...

— И ты поверил этой гадине?! Он паладин!

— Чтооо? — Рейнар выскальзывает из кровати и мигом оказывается возле нас. — Так-так-так. Я об этом даже не догадывался. Мать твою! Я замужем за паладином! Вот мрак... А теперь посмотри мне в глаза и объясни, как ты прошёл через магическую защиту замка...

Я взрываюсь:

— Рейнар, ты забываешься!

— Я забываюсь!! — он шипит.

Не знаю, что так его разозлило, но он явно не в себе, а тут ещё этот... как его... Интре неожиданно достаёт рабский ошейник и пытается незаметно его на меня надеть.

Я реву так яростно, что оба вампира в момент исчезают из зоны видимости, словно их смыло громадной волной. Мой рык заставляет дрожать стёкла, но я не иду охотиться за двумя негодяями, спрятавшимися под кроватью, хоть это и не составит труда. Успокаиваясь, вновь становлюсь человеком.

— Рейнар, немедленно ко мне! — он беспрекословно подчиняется и подходит, но встать на колени я ему не даю. — Я сейчас сниму с тебя амулет подчинения, но не вздумай снова со мной воевать. Полную свободу получишь после церемонии. Да, и ещё, после неё можете забрать себе Эрни и сделать с ним, что считаете нужным. Предатели и карьеристы — это всегда враги. Рейнар, ты мне больше не нужен, да и армию я тебе отдам сразу же, как разберусь с Льюном.

Сняв амулет, выхожу прочь отсюда, оставив обоих остолбеневших лордов приходить в себя от культурного шока.

В тронном зале собрались самые сильные и влиятельные вампиры. Они готовы принести мне клятву Крови. Но сейчас их ожидает не менее интересное зрелище. На глазах у всех присутствующих Рейнар в прозрачном костюме наложника идёт через всё гигантское помещение и, подойдя ко мне, опускается на колени. Тихие перешёптывания смолкают, и воцаряется гробовая тишина, которую нарушает мой голос:

— Рейнар, я освобождаю тебя от рабства! Отныне мы равны.

Я встаю, снимаю с него ошейник. Беру подбитый белоснежным мехом плащ и надеваю его на уже свободного вампира. В это время я незаметно слежу за Эрни. Он психует и со злобой смотрит на Рейнара.

Потом служители читают речитативом какой-то текст на непонятном языке и, внеся огромный чан, устанавливают его у подножия трона. Все присутствующие вампиры по очереди подходят к нему, берут из рук служителя жертвенный нож и режут им левую ладонь, отдавая свою кровь для проведения ритуала. Когда все находящиеся в зале возвращаются на свои места, я подхожу и, протянув над чашей полной крови руки, застываю в неподвижности. Одним движением мне разрезают глубоко запястья. Их ожигает острой болью... которая затем становится тупой, тянущей... Мне нелегко держать горизонтально руки... кровь льётся в чан... меня охватывает слабость... дрожу... мне холодно... в глазах темнеет... меня поддерживает кто-то... ко мне вплотную подходит Рейнар... я плохо вижу... с большим трудом расстёгиваю на его руках браслеты... мир угасает...

* * *

Слабость... я прихожу в себя и первое, что слышу — звон цепей... Цепей?! Я закован. Они тяжёлые — мне трудно даже шевелиться. И голова болит. Темно.

'Где я?!' — мелькает паническая мысль. Какой-то шорох. Слышу голоса:

— Рейнар, зачем ты заставил всех нас дать клятву Крови этому п... паладину?

— Не напоминай мне, кем является Джей! Он в любом случае принадлежит мне!

— Он же тебя терпеть не может.

— Ну и что? Я сделаю его своим, даже насильно. Хорошо, что магии у меня теперь достаточно, чтобы подчинить...

— Рейнар, отпусти его, ты сам будешь жалеть, если сделаешь из него марионетку. Обратной дороги не будет.

— Замолчи! Твоё мнение мне не интересно!

— А ведь он, похоже, нас слышит! Уже пришёл в себя, хотя потерял так много крови, что должен быть сейчас бес сознания...

Я дёргаюсь, пытаясь встать... кружится голова... и снова погружаюсь в тьму...

* * *

Я чувствую чей-то взгляд и, открыв глаза, тону в безбрежной и манящей сини. В сознании щемящая пустота, и я стремлюсь туда, где в самой глубине затягивает смерч тепла, даря умиротворение и покой... Но неожиданно я попадаю в холод, он обжигает, отрезвляя, и там, за пеленой мечты, мне чудится угроза. Я в панике. Меня прошибает холодный пот. Мне кажется, что я кричу, пытаясь вырваться из щупалец забвения. В последнюю минуту вспоминаю про браслет, подаренный Теоном, и в жуткой судороге ломает тело, пока я обращаюсь в ящера.

* * *

Я в пещере, лежу, уткнувшись в тёплый бок... дракона!

— А, очнулся? Проспал почти трое суток. Мне удалось тебя вылечить, хорошо, что Тали смог вытащить сюда бесчувственное тело, — хихикает он и треплет меня по волосам концом хвоста. — Ты ещё совсем мальчишка, да и вампир Рейнар не лучше. Воюете друг с другом как дети из-за игрушки. Кому быть главным?.. Впрочем, ты уже вполне здоров, так что пошли со мной. У меня есть для тебя работа...

— Работа?! С чего бы это?

— Ну, это отвлечёт тебя от всяких глупостей, например таких, как месть вампиру.

— А это уже не твоё дело! — перебиваю я.

— Моё, поверь, моё! Шевелись, давай, а то продрых тут столько времени, пора и честь знать. Но вначале поешь.

* * *

Мы летим над долиной Чёрных драконов. И в череде невысоких гор я замечаю голубоватый гигантский магический купол над, похоже, искусственно созданным завалом из огромных камней и обломков скал. Теоно делает круг над этим странным сооружением, и, опустившись на землю, командует:

— Слезай с меня! Видишь этот магический щит? Он поставлен изнутри и действует только на драконов. Вначале надо попробовать его снять. Тебе в человеческом облике это наверное удастся, а остальное потом обсудим.

Меня захватывает это необычное расточительство магии — она как будто черпается из мощного источника, бьющего из-под земли. Не обладая, в общем-то, магическими способностями, я чувствую его пульсирующую силу. Я легко прохожу сквозь странную защиту, но вот залезть на самый верх этой кучи каменюк оказывается довольно сложно. А пока я занимаюсь тут альпинизмом, блин, в экстремальных условиях, Теоно, развалившись на солнышке, греет пузо, гад. С вершины я вижу всё как на ладони — он даже глаза прикрыл от удовольствия. Мне сразу становится интересно: а храпят ли драконы? Но выяснить не получается, так как приоткрыв один глаз и увидев что я уже наверху, он тут же просит найти зачарованный предмет, управляющий магией. И тут же добавляет, что он должен быть гдё-то там. Ага, какой точный адрес!! И сказать всегда проще, чем сделать. Ведь мои вещи остались в замке у вампиров, в том числе и амулет 'поиска зачарованных предметов'. А сам Теоно не в курсе, что именно здесь нужно найти.

Я матерюсь так, что небу жарко. Уже часов пять ковыряю этот могильник и ничего не вижу. Когда оттаскиваю очередную каменюку, мне в глаз попадает солнечный зайчик. Зажмуриваюсь, а потом с интересом заглядываю в трещину большого скального обломка. Там застряло невзрачное колечко, странным образом сюда попавшее. Оно такое маленькое, что я не сразу понимаю, что это сильный артефакт, который и распределяет мощнейший поток магии, бьющий откуда-то из-под земли. Я аккуратно вытаскиваю эту зачарованную мелочь и этим нарушаю равновесие спокойного течения волшебных сил. Они взбесились! Неиствуют так жутко, что я панически сбегаю от бушующей искусственной стихии. Я прыгаю с вершины каменного завала на спину уже взлетающего чёрного дракона, и мы драпаем во все лопатки, хотя скорее, это он несётся, а я сижу, вцепившись крепко в его гребень на спине, чтоб не свалиться.

Хех, вздумай погнаться за нами хоть черти из ада, у них ничего бы не вышло... Впрочем, мы вовремя смылись — жуткий грохот взрыва заставляет нас обернуться, и на наших глазах распадается каменный завал и оседают рядом с эпицентром разрушенные горы, вздымая вихри пыли...

Это приключение мне нравится, небольшая разрядка после последних событий мне явно не помешала. А вечером нас ждал шикарный ужин и головокружительный секс, которого, я надеялся, уже не будет, но меня-то и слушать не стали, обозвав наглой варварской рожей и эгоистом.

Утром мы снова на этом могильнике весь день таскаем каменюки, расчищая завал, и при этом Теоно запретил мне оборачиваться в ящера, заявив, что он ему вечером нужен, а мне не повредит работа на каменоломнях...

Мы так корячимся ещё три дня, пока из-под земли не вырывается мощный столб почти синего света и из эпицентра этого магического гейзера не появляется первый... чёрный дракон. Всё происходит так неожиданно, что когда эта зверюга материализовывается, я аж падаю на пятую точку. Он огромен. Не успел родиться, как сразу начинает озираться, и, учуяв меня, медленно со смаком облизывается и тянется ко мне. Увидев алчный блеск в его глазах я тихо, стараясь меньше привлекать внимания, отползаю... Но далеко мне уползти не удается, меня ловит Теоно и обхватывает, крепко прижимая к себе.

— Торен, это мой супруг, вернее, его вторая сущность, так что прррошу лапы к нему не тянуть!

— Я понял, — ворчит громадина, а за его спиной начинают появляться другие чёрные драконы...

* * *

И только вечером Теоно с Тореном рассказывают мне историю исчезновения владельцев долины...

Когда-то в этом мире все были свободны, но периодически вели междоусобные войны. Все жили разрознено и не интересовались делами соседей. В те времена считалось, что чёрные драконы обладают бессмертием. Поэтому различные разумные существа их опасались. На самом же деле черные драконы имели в своих владениях энергетические источники, в которых происходило возрождение, и если кого-то из них убивали, они вновь возвращались. Так было тысячи лет, пока не пришли бессмертные. Они тоже воспользовались источниками энергии, считавшимися проклятыми у местного населения. Построили там храмы и после даже самой ужасной смерти вновь приходили и карали, порой вырезая целые поселения, ввели рабство, налоги, различные повинности, создавали армии и переделывали мир.

Драконы тогда не считали нужным вмешиваться в эти разборки. Никто не предполагал, что бессмертные поставят себе целью уничтожение или порабощение древних ящеров. Ледяные драконы почти полностью попали в рабство, другие расы частично, но чёрные не желали подчиняться человеку. Тогда люди пришли сюда, в эту долину, и завалили источник возрождения, взорвав скалы, нависающие над ним, а потом, поставив магический щит, занялись истреблением драконьего племени...

Теоно был сильно ранен, но его не добили, а забрали с собой, однако все попытки подчинения провалились, и его стали использовать для казней. До тех пор, пока он не увидел под обликом выделывающегося придурка, т.е. меня, свою пару, и, подыграв в представлении, не получил свободу.

И только сегодня вновь возродились чёрные драконы, так как мы с Теоно смогли восстановить энергетический источник жизни...

* * *

За неделю я успел забыть про все свои проблемы с Рейнаром. Пока таскал камни, пока знакомился со всеми родственниками своего дракона, время промелькнуло очень быстро и остудило пламя мести к проклятому вампиру. Да и, честно говоря, о нём я практически не думал. Но вот о Льюне помнил. Поэтому, как бы мне не хотелось не появляться в замке, — это было, к сожалению, невозможно. Нужно готовиться к войне...

* * *

Моё возвращение феерично. Увидев меня, Рейнар с рычанием хватает меня за руку и быстро ведёт за собой в одну из комнат:

— И что это было, Джей?! Куда ты исчез, да ещё в таком состоянии? Я тут всю страну перевернул, даже в соседних государствах искал! Где ты был, чёрт тебя побери?! Я волновался!

— Ооо, только про волнение не загибай! Ты стал свободным и независимым, так что не нужно мне тут рассказывать, что ты чем-то недоволен.

— Джей, ты глухой или притворяешься? — он резко притягивает меня к себе и, властно целуя, выдыхает: — Я люблю тебя, придурок!

— Ну, это ты мне не заливай! Ты... — хлёсткая пощечина обрывает мои мысли, и я в недоумении смотрю на Рейнара.

— Заткнись! Я действительно тебя люблю, даже чуть не совершил ошибку, пытаясь подчинить твою волю... Да, я виноват в этом, но ты... ты ведь отрицаешь свои чувства, зачем ты пытаешься меня оттолкнуть? Я же вижу, как ты на меня смотришь. Я уже не знаю, как доказать тебе, что всё это серьёзно.

— Зато я знаю! — Я вспоминаю Варга, когда хотел устроить ему проверку, на эту самую... любовь. — Позови моих людей, всех четверых, надеюсь, их никто ещё не пробовал кусать?

— Нет, конечно, они твои. — Рейнар, подозвав кого-то из вампиров, отдаёт приказ, и мы опять остаёмся одни.

— Джей, за что ты так меня ненавидишь, или не веришь? Я всё сделаю для тебя, лишь бы ты убедился в моих чувствах.

Он говорит, а мне так больно, так хочется поверить, но лучше не открываться перед ним сейчас, тем более что я уже готов к тому, что он уйдёт, или как Варг тогда... в гостинице.

Стук в дверь, и входят после приглашения мои бойцы. Они обрадовано кидаются ко мне, Рейнар от ревности аж шипит и еще сильнее прижимается к моему телу. Но я делаю вид, что этого не вижу. Смотря в глаза Рейнару, говорю:

— Если ты действительно меня любишь, то обслужи моих рабов как шлюха. Тогда я тебе поверю.

Мгновенно наступает такая тишина, что я отчётливо слышу биение сердец и шум дыхания. Я жду, когда вампир меня ударит. Он отстраняется и опускает руки, а потом, с тоской и болью заглянув в глаза, спрашивает:

— Джей, кто смог так уничтожить твою душу?

Я вздрагиваю, но не говорить же ему о брате. И тут же повторяю:

— Я жду.

— Джей, я очень хочу попросить тебя... — замолкает он, а я уже злорадствую, что он как и все остальные способен лишь говорить о сильных чувствах, но как дошло до дела, так сразу ищет возможную лазейку... — Джей, пожалуйста, только не смотри на меня и обещай, что потом не оттолкнёшь.

Я в шоке. Он что, серьёзно пойдёт на всё?!

Рейнар отходит в центр комнаты и, опустив голову, медленно раздевается прямо на глазах у опешивших людей. Встав на колени, покорно раздвигает ноги...

Я в бешенстве! Он что, совсем придурок?! Хочу уйти, но случайно встречаюсь с ним взглядом. Он смотрит прямо на меня, и постепенно отчаянье в его глазах сменяется на пустоту и холод. Он словно отрешается от мира, пытаясь защититься от этой грязи и, возможно... от меня. Мне невыносимо больно. Меня захватывает спазм так сильно, что не могу дышать. Я застываю, не в силах сделать даже шага. И вижу, как мои рабы уже к нему подходят... один из них схватил Рейнара за волосы, другой пытается спустить штаны... Я чувствую себя как рыба, вытащенная из воды на сушу, и несколько мгновений не могу издать и звука... остановить своих людей. Всё плывет. Такая боль... В глазах темнеет, и я со злобой вою:

— Не смейте! Прочь! Он мой!!

Оцепенение сменяется неукротимой яростью, она затапливает разум, рабы как вихрь исчезают, оставив нас одних, и я иду к Рейнару...

Глава 49

— Ты придурок! — срываюсь я на крик. — Зачем... Скажи, почему ты не сопротивляешься? Тебе самому это не противно?! Что ты хочешь этим доказать? Что, наконец, тебе от меня нужно?!

Меня трясёт. Я в шоке от его поступка.

— Ты ведь сам мне приказал! Теперь какого ты орёшь? — он поднимается с колен. Я вижу, что он дрожит от напряжения и злости, но его лицо спокойно, словно маска. — Ты же хотел, чтобы я доказал тебе свою любовь таким 'приятным' способом. Всю жизнь мечтал быть шлюхой для толпы! Я спал и видел это, а ты... ты мне помог, спасибо! Зря ты прогнал своих рабов, я даже не успел почувствовать весь кайф от унижения и этой классной роли — подстилки в порно! И что тебя так не устроило?! Тебе что, мало было? Ты же считаешь меня безвольной, принадлежащей тебе игрушкой, и вытираешь об меня ноги! А ты хотя бы раз задумался, почему я соглашаюсь, не протестую, участвуя в твоих играх? Я даже душу пытался тебе открыть, а ты плевал на мои чувства, на любовь...

— О чём ты говоришь?! Какие чувства?! С чего бы это ты влюбился?! Только не говори, что тебе хватило этих двух недель. Тебе не кажется, что ты всё себе придумал? Или, может, ты просто ведёшь со мной какую-то игру?..

— Дурак ты, Джей... — он как-то судорожно вздыхает, подходит ко мне и крепко обнимает, прижимаясь.

Я застываю, не зная, что мне делать и как поступить. Если бы меня подвергли подобному унижению, смог бы я ответить на чувства того, кто задумал такую проверку? Скорее всего, нет. Наверное, я бы сорвался, как это сделал Варг, или просто ушёл, но вряд ли бы мы остались вместе... Мне совершенно непонятно, как после такого можно продолжать любить... или это, действительно, ловушка?..

— Джей, ты себе не представляешь, как долго я тебя искал. В тот день, когда ты сбежал в Нижний город, я проклял себя за свою трусость и неуверенность...

'Боже!! Мне уже начинает мерещиться, что в этом мире каждый всё знает про меня и мои поступки! И только я остаюсь в счастливом неведении, пока какой-то очередной перс не щёлкнет меня по носу'. Внезапно меня охватывает страх, и вместе с ним приходит понимание, что я не хочу ничего слышать о своей жизни в реале.

— Замолчи!! Я не желаю больше говорить о прошлом! Оставь меня в покое. Как только Льюн будет побеждён, я навсегда уйду. Отпусти... — я отталкиваю его, с силой освободившись из захвата. Он падает на колени и потрясённо смотрит на меня. Обнажённый, какой-то потерянный. Мне тяжело его видеть таким. Я не хочу больше никаких признаний, не хочу снова пройти через ад разрушенных надежд и уничтоженной гордости. Мне жаль его, но...

Рейнар снова пытается что-то сказать... Я подношу палец к своим губам и показываю жест: 'молчи'. Медленно разворачиваюсь и ухожу... Мечтая похоронить все чувства, кроме мести Льюну.

* * *

Мы не общаемся вот уже почти неделю. Рейнар за всё это время даже не подходил ко мне, но я рад, что мы расстались. Хотя мне почему-то неспокойно. В груди появляется какая-то тяжесть, когда я вспоминаю о вампире. Я до сих пор не могу смотреть ему в глаза, однако часто чувствую на себе тяжёлый взгляд, и каждый раз меня охватывает ощущение вины, которое я через силу подавляю мыслью, что скоро навсегда покину этот виртуальный мир. В реале я ведь несвободен... Пусть это тяжело — отказываться от прошлого и разрушать стремление к будущему, сводя все свои помыслы только к мести, — но зато мне нечего больше терять и не о ком беспокоиться. Моя дальнейшая судьба уже предрешена, и я только хочу, чтобы хватило времени для встречи с колдуном... Мне жаль, что я так поступил с Рейнаром. Он не заслуживал быть заменой своему брату. Но сейчас я не знаю, как исправить то зло, что принёс вампиру. Нужно просто исчезнуть из его жизни. Так будет лучше... для нас обоих. Мне страшно кому-то довериться. Я боюсь, что мне причинят ещё большую боль, возродив мою душу из пепла. Боюсь, что Рейнар снова заставит моё сердце истекать кровью от новых ран. Пусть сейчас тяжело встречаться с ним, но это... это ненадолго. Потерпи немного, Рейнар, совсем чуть-чуть, а потом ты забудешь обо мне... может и я смогу вытравить твой образ из своих воспоминаний. Наверняка Льюн уже отправил информацию Страйку о том, кем я являюсь на самом деле. Никто не будет церемониться с клоном, никто не спросит о его желаниях, никого не интересуют его чувства. Я просто хочу отомстить, а потом... умереть, чтобы остаться свободным...

* * *

Моя кровь действительно оказала воздействие на выпивших её вампиров, а на принесённые от Теоно драгоценные камни мы смогли вооружить всё клыкастое войско зачарованным против нечисти оружием. Оно, конечно же, опасно и для кровососов, но по общему решению воины ночи были обязаны научиться его применять. Круглые сутки я провожу на тренировках и возвращаюсь уставшим как собака. Потому что, несмотря на клятву Крови, вампиры, оказывается, отрицают существование военной дисциплины как таковой, и мне приходится порой прикладывать неимоверные усилия, чтобы добиться хоть какого-то порядка в этом войске. Впрочем, это кошмарное скопище заносчивых лордов и их подчинённых назвать армией язык не поворачивается, особенно после того, как за учения на них нагавкаешься. Ещё при этом не стоит забывать о субординации. Нельзя взять и наорать на какую-то шишку — обидится, а потом на тренировках не показывается до тех пор, пока лично не извинишься. Вот теперь и становятся понятны многие причины поражений, где не последнюю роль играют Лорды со своими личными амбициями. В общем — мать вашу... господа!

Рейнар тоже занят наведением порядка среди этих раздолбаев. Он даже наконец-то перестал обращать внимание на меня. По крайней мере, мне так казалось, пока в одно 'прекрасное' утро я не проснулся вместе с ним в одной постели, да ещё и в обнимку. Оттолкнуть я его не смог, и теперь мы снова спим вместе. Он умудряется вцепиться в меня так, что я не могу отодвинуться, и сопит во сне мне в шею. Хотя днем мы по-прежнему не разговариваем, вечером он нагло заявляется и залезает в кровать под одеяло, заворачиваясь в него и прижимаясь ко мне. Вначале я пытался его выпихнуть, но это не принесло ощутимых результатов. Последнее время к своему ужасу я замечаю, что начинаю привыкать к Рейнару. И если он где-то задерживается, не могу заснуть, ворочаясь и чувствуя дискомфорт.

Мы часто отражаем нападения войск Льюна — в основном это мелкие заварушки, и такое ощущение, что он затих перед решающей битвой и собирает силы для нанесения основного удара.

* * *

Я просыпаюсь и как обычно пытаюсь выбраться из объятий своего вампира. Он ещё спит, и мне не хочется его будить. Он выглядит таким хрупким, уязвимым, но это обманчиво. Мне иногда кажется, что несмотря на нашу разницу в размерах, он мог бы спокойно поднять меня. Я медленно и постепенно разжимаю его руки, но мне не удаётся освободиться, чтобы уйти, он просыпается:

— Джей, не убегай, я очень прошу тебя! Мы должны с тобой поговорить хотя бы один раз.

— Не думаю, что мне это нужно... как и тебе. Я действительно не хочу ничего знать...

— Даже о судьбе своего брата?! — перебивает он.

Я ошарашен этим наглым заявлением от человека, который возможно помогал Льюну ломать моего брата, однако ведь Рейнар не будет пытаться говорить об этом просто так...

— Мне уже сказали, что он... сильно болен, — я произношу слова с таким трудом, словно петлёй сдавило горло.

— Не нужно, Джей, так говорить, я ведь знаю, что Стив его сломал, но он уже полностью пришёл в себя. Я смог его вылечить. Сейчас он даже учится в университете, чтобы занять место вашего отца. Кстати, сестра твоя тоже счастлива, её муж хороший человек, хоть и намного старше её. У них хорошая семья. У тебя двое племянников, тоже близнецы: брат и сестра.

Я настолько рад услышать о своих близких, что проходит желание уйти. Впервые, наверное из-за хороших новостей, мне хочется поговорить с Рейнаром о своей прежней жизни. Но где-то глубоко на пепелище моей души живёт страх узнать очередную новость, которая принесёт новую боль. Я счастлив за своих сестру и брата, но вспоминаю об их матери:

— А Дана, она тоже здорова?

— Нет, Джей, извини, я не лечил твою мачеху, она так и не захотела понять, что натворила и какую приготовила тебе судьбу. Я не смогу простить человека, причинившего тебе столько боли. — Он снова обхватывает меня сильнее и, заглядывая прямо в глаза, добавляет: — Но если твой брат найдёт способ ей помочь, то и мешать не буду...

Я задаю вопросы о моей семье, о том, что происходит в реальном мире, он неспешно отвечает, и мне становится с ним спокойно. Так хочется поверить в то, что с ним надёжно, но меня тревожат мысли об отце и Варде. Не выдержав, я спрашиваю напрямую:

— Льюн говорил, что это ты устроил аварию на фабрике, где были мой отец и Вард, я хочу услышать правду от тебя о том случае.

Он вздрагивает, но не отводит глаз.

— Да, Стив заставил меня это сделать, правда он требовал гибели Варда, чтобы потом купить тебя у отца. Он любит ломать людей, а на Ника он собрал достаточно компромата, чтобы ты стал его собственностью. Я не мог этого допустить...

— Ты? Рем, ты же всегда смотрел на меня как на пустое место. И хотя мы были соседями и часто встречались, ты даже никогда не здоровался со мной! А теперь говоришь о том, что хотел меня защитить?!

— Джей, послушай, я на самом деле боялся своего старшего брата. Мне повезло, что мы сводные, не родные, хотя от всех это почему-то скрывалось. Отец разрешил мне учиться и жить отдельно, но Стив хотел, чтобы я принадлежал ему, поэтому он искал, чем можно воздействовать на меня. Ты был бы идеальной мишенью. Я так боялся за тебя! А когда уехал, то учился и работал как проклятый. Джей, я собирал деньги, чтобы купить тебя на аукционе. Я даже собрал компромат на брата, чтобы заставить его молчать!..

Меня будто пронизывает током, когда Рейнар говорит последнюю фразу. Я должен ему сказать, что я всего лишь клон... и пусть он лучше возненавидит меня сейчас, пока не проснулись мои чувства и пока я могу выдержать вселенскую ненависть и одиночество:

— Рем, я не человек... — мне тяжело даётся каждое слово. Я знаю, что он отвернётся от меня, но я обязан лишить его надежды, убить его чувства ко мне, и лучше пусть это произойдёт сейчас. Мне очень жаль...

* * *

Льюн словно обезумел, его войска наступают, сметая всё на своём пути. Оставляя только пожарища и выжженные земли. Но его ждёт сюрприз. К моему войску вампиров присоединились черные и ледяные драконы, снежные эльфы, оборотни и внушительная армия людей. Я и сам не ожидал такого мощного и вдобавок необходимого подкрепления. Хоть часть вампиров и не боится солнечных лучей, но основная масса воинов может воевать только ночью, что сильно затрудняет ведение боевых действий.

Рейнар посоветовал отправить просьбы о помощи разным разумным существам. Я не сильно надеялся, что кто-то отзовётся, но первыми откликнулись драконы и эльфы. Оборотни долго сомневались, они всё же ненавидят вампиров. Особенно в свете похищения сына вождя. Однако нам удалось заключить договор, где каждая сторона пошла на уступки и чем-то пожертвовала ради пусть и хрупкого, но мира. Рейнар, например, был вынужден подвергнуть жестокому наказанию одного из своих любимцев, который поддерживал Дика — охотника. Зато мы получили ещё одного мощного союзника. Люди до сих пор приходят небольшими отрядами. Даже охотники за нечистью собрались, понимая, что победив, Льюн уничтожит всех разумных существ. Мои спутники тоже здесь — Нок и Али, Лео со своими парнями, даже Айши с Милиссой. Все готовятся, зная, что эта битва решит будущее виртуального мира. Но действительно ли это игра? У меня нет ответа на этот вопрос...

— Мой генерал! К нам приближаются кочевники! Это варвары Аркзаских степей,— докладывает мне Айши, сейчас мой личный адъютант.

— Я встречу, передай Ноку и Али, что мы выезжаем вместе, — приказываю, вскакивая на своего боевого коня, которого привёл с собой Нок.

Мне приходится сдерживать скакуна, пока не подъезжают мои помощники, и мы отправляемся навстречу войску варваров, среди которых хорошо видно Варга на гарцующем мощном чёрном жеребце.

Глава 50

Пока идут переговоры, Варг делает вид, что мы не знакомы, хотя предельно вежлив. Всем вновь прибывшим выделяется место для разбивки лагеря. Воины варвары не то что вампиры, здесь царит жёсткая дисциплина. Все принимаются за дело сразу же, как только определены границы для размещения отрядов. Работа слажена — приятно посмотреть. Сначала сделали загон для лошадей, а теперь устанавливают палатки. Всё чётко, каждый знает, что ему делать. Клыкастые же долго выясняли, кто и чем займётся, при том что в отличие от людей им ещё пришлось рыть землянки и закрывать их так, чтобы туда, где спят днём вампиры, не проникали солнечные лучи. Лорды ничего не делали, только отдавали своим вассалам команды. Вот армия-то! Мне до сих пор не понятно, как им вообще удавалось выигрывать сражения. Даже здесь, в лагере, во фраках ходят, как в театре... ну одни актёры. Мне кажется, если заставить их воевать недели три, то они разбегутся. По парикмахерским и баням. Навоюешь тут с ними.

У Льюна неприхотливые бойцы. Им ничего не надо. Они мертвы и только выполняют приказы, не обсуждая их, не прекословя. У них нет интеллекта, но нет и страха. Они как океан — их много, и наступление на шторм похоже, отряды нападают как цунами, так разрушительно и мощно. Надеюсь, мы сможем победить в этой битве и прекратить постоянные войны.

Я отдаю своего коня Ноку и отправляю его вместе с Али проверить посты, особенно те, где дежурят лорды-вампиры, для которых уже не страшен солнечный свет, а то у них вместо скучного разглядывания окрестностей вечно находятся какие-то свои дела. Мне порой уже кажется, что я совершенно зря рассчитываю на армию клыкастых. Так и хочется кого-нибудь из них пнуть, когда застаёшь часового разглядывающим себя в зеркальце и наносящим тональную пудру, или поправляющим причёску. Прибил бы на месте. Вояки, блин. Что-то я тут задумался и пока негодовал по поводу кровососов-бойцов, кочевники поставили шатры и, запалив костры, готовят пищу. Хочется верить, что союзники не подведут. Я мечтаю, чтобы поскорее закончилась война — тогда можно будет выйти из игры, больше не прячась от своей реальной участи в виртуале. Я устал постоянно ждать того момента, когда чья-то грубая воля выдернет меня из этого мира грёз. Мне нравится здесь, я много узнал о себе, о своём прошлом, нашёл друзей, даже любовь, и всё-таки это только иллюзия. Она скоро закончится. Реал меня пугает, мне не на что и не на кого там надеяться, однако нельзя вечно жить в сказке. И неважно — в плохой или хорошей, но всё же — сказке.

Я возвращаюсь в свой шатёр через небольшой лесок. Эта местность вся испещрена маленькими, густыми и довольно часто встречающимися зарослями, скрывающими истинное количество наших войск. Ещё есть время, по подсчётам стратегов и разведки Льюн будет здесь только под утро, рассчитывая застать вампиров в опасное для них время. Я до сих пор не могу поверить, что упорно преследовавший меня Варг за всё время пребывания здесь ни словом, ни жестом не показал, что мы знакомы, я уж не говорю о дружбе и тем более любви, в которой он клялся с таким жаром. Впрочем, оно и к лучшему — не пришлось выяснять отношения на глазах у всех.

— Джееей! Подожди, Джей! — неожиданно раздаётся голос Варга у меня за спиной. Он догоняет меня. — Джей, боже, ты так тогда сбежал! Я виноват, что не сказал своим остановиться, когда рванулся за тобой, но я не подумал, что ты сможешь себя убить. Прости. Мне нужно было просто поговорить с тобой. Когда я осознал, как выглядело наше преследование со стороны, то понял, что, наверное, на твоём месте поступил бы так же.

— И что ты хочешь мне сказать? — не скрывая иронии, спрашиваю я.

— Знаешь, Джей, мне до сих пор не понятно, зачем ты устроил ту некрасивую сцену в гостинице, я был настолько зол, что чуть не убил тебя! Еле сдержался. Меня трясло от злобы и унижения. Думал, что когда ты попадёшь мне в руки, то заплатишь за тот спектакль. Я не соображал, что делал, всё помню как в тумане. Как ты мог поступить так со мной? Конечно, в этой чёртовой игре по-настоящему не умирают, но я упустил шанс выяснить, для чего ты устроил всё это...

— Хочешь сказать, что тебя заело раскаяние, и ты кинулся на мои поиски? — перебиваю я, не в силах всё это выслушивать.

— Вот только не нужно иронии, девочка! Ты устроила это шоу, а потом исчезла, сделав меня просто невероятно богатым. Может разъяснишь мне, что за непонятный альтруизм и самопожертвование ты продемонстрировала? Или таким способом тебе хотелось искупить свою вину? Возможно ли такое? А может, тебя не покидает надежда на наши новые встречи? Я, в общем-то, согласен на их продолжение, однако теперь тебе придётся выполнять мои условия. — Варг пристально смотрит на меня. — Я прощу тебе многое, моя дорогая, потому что я действительно впервые в жизни влюбился. Так что подумай над моим предложением.

— Да что ты говоришь! Влюбился он, б

* * *

дь! А где цветы, подарок невесте и коленопреклонённый рыцарь, отдающий руку и сердце даме! — не выдерживаю я его самодовольного тона.

Варг на несколько секунд застывает от моего агрессивного выпада.

— Ты с ума сошла?! Какой невесте?! Я, кажется, ничего не говорил о нашей свадьбе, ты всё профукала, барышня. У тебя ведь был шанс стать моей женой в реале, но после той идиотской выходки мы не будем заключать законный брак. Будь довольна тем, что я предлагаю быть вместе и пока не собираюсь держать тебя как рабыню... хотя ты и до этого можешь договориться.

— Оооууу, я счастлив!! Варг, а кто тебе сказал, что я собираюсь за тебя замуж?!

— Не понял? Ты что, отказываешься?! По-моему, ты блефуешь. Я богат, красив и знатен, любая женщина захочет жить со мной!

— Да неужели! И тебе ни разу никто не отказал?!

Варг приходит в ярость:

— Ты любопытная не в меру! Хотя однажды мне и правда отказала Зиль. Я как-то говорил тебе об этой шлюшке.

— Она не шлюха! Она моя мать! Я Джей, сын Ника. Мне пришлось бежать, когда Дана внесла залог за мою продажу. Но даже тогда, когда я ушёл в Нижний город, я ещё не знал, что вы с отцом решили мою участь!

Глаза у Варга наливаются кровью, он в ярости встряхивает меня, приподняв над землёй, а потом хватает за горло и душит:

— Ты лжёшь! Джей умер, никто из нас не может прожить в Нижнем городе так долго! Целых пять лет!!

Мне тяжело дышать, я пытаюсь разжать его пальцы, но не могу... он такой сильный... перед глазами кровавая пелена... царапаю ногтями... пытаюсь вырваться... звуки гаснут... и только сейчас я понимаю, что мы одни и нас здесь никто не видит... меня охватывает жуткий страх, и захлёстывает тёмное отчаяние...

— Джей! Мать твою! Я чуть не убил тебя. Очнись, засранец.

Я хриплю, и кашель раздирает моё горло на части, словно туда запихнули металлический, покрытый шипами шар, и он никак не выходит...

— Джей, прости, я не хотел... но твоя ложь вывела меня из себя. Я доверился тебе, в прошлом рассказав о семье друга, а ты теперь пытаешься манипулировать мною за счёт этих воспоминаний...

Чёрт! Как больно дышать, не то что говорить! Но я через силу сипло выдавливаю:

— Вспомни, как вы с отцом перед подписанием договора устроили смотрины...

Варг невольно вздрагивает:

— Но я тебе об этом ничего не говорил!

— Мне рассказать подробно, в каких местах ты изучал моё тело, к тому же на глазах у моего отца?

— Нет... не может быть... Джей, ты выжил?! — он отшатывается от меня и бледнеет, но через пару минут к нему возвращается уверенность, и он нарочито развязано заявляет:

— Я как-то не могу в это поверить, но ты прав, я никому не рассказывал о смотринах, тем более о том, что изнасиловал тебя, а ты так стонал и плакал...

— Ты не насиловал меня! — не выдержав, рявкаю я, и от резкой боли, ожигающей горло, в глазах взрываются тысячи кровавых искр. — Не нужно мне лгать, устраивая проверку. Да, вы издевались надо мной. Ты осматривал меня, как куклу. Ощупывал меня везде, где мог. Я... я потерял сознание, но не помню, чтобы у меня что-то болело утром, когда я проснулся раздетым в своей постели. Это был единственный день, когда ты меня так пристально разглядывал. А отец тогда проговорился про контракт, в то время я думал, что он брачный, но даже не предполагал, что это было лишь продажей в рабство...

Варг молчит, похоже, он был не готов к такому повороту.

— Мне трудно поверить, что ты выжил. Ещё сложнее представить, как мы смогли встретиться здесь, в игре. Но то, что ты мне сейчас сказал, знали всего лишь трое — сам Джей, Ник и я. Поэтому я теперь уверен, что ты и есть настоящий сын Ника и Зиль. Меня, конечно, всё равно грызут сомнения, но это скорее от того, что я привык считать тебя другим человеком. И мне тяжело теперь это осознать. Но, так или иначе, ты мой и я тебя никогда не отпущу...

— Увы, ты опоздал Варг. Здесь, в игре, у меня уже есть два супруга, а третьего мне не нужно, так что извини, но, как ты выразился, свой шанс ты уже профукал. — Я делаю шаг, чтобы уйти, но он хватает меня за плечи и разворачивает к себе:

— Джей, мне плевать на всех, кто встанет между нами. Я не отступлюсь от тебя! Ты будешь моим!

— Ну-ну, я посмотрю, как ты будешь с ними бороться...

Он затыкает меня поцелуем, крепко прижимая к себе. Я пытаюсь сопротивляться, но его руки ласкают меня, даря наслаждение, я чувствую сквозь пелену тумана жар его такого родного тела, и словно жидкий огонь бежит по венам, оживляя душу, заставляя сердце биться быстрее. Как его руки могут быть такими нежными после того, что он со мной сделал? Почему только рядом с ним я не чувствую себя потерянным и одиноким? Мне хочется выкинуть все мысли из головы и доверить ему свою судьбу. Только этот человек может показать мне путь в истинный рай, и он же может, не задумываясь и не оглядываясь, погрузить в пучину ада. К моему глубокому сожалению я понимаю, что он единственный, кто может зажечь мои чувства, и я плавлюсь, сгорая в его объятьях. Моё сердце снова плачет кровавыми слезами, и загораются искры огня моей испепелённой души. Мне так хочется опереться на него, поверить в искренность проявляемых чувств, отдать всего себя до последнего вздоха и остаться рядом с ним...

Нет, Варг, ты не любишь меня, ты лишь играешь моими чувствами, охотишься на меня, как на добычу, чтобы потом растерзать. Я никогда не буду важен тебе, и ты, не задумываясь, уничтожишь меня, когда тебе этого захочется, не испытывая сожаления или угрызений совести. Я с трудом разрываю наш головокружительный поцелуй и решительно освобождаюсь от его объятий. Он не сопротивляется, насмешливо глядя на меня:

— Джей, твоё тело хочет и помнит меня. Не сопротивляйся своим чувствам, я же вижу, что ты скучал без меня и моих ласк. Ты мой, Джей, и я никому тебя не отдам! Плевать, сколько там у тебя мужей или жён, помни, ты принадлежишь мне, и я никогда тебя не отпущу. Позволь мне помочь разобраться в себе, ты просто запутался в своих желаниях и ощущениях. Поверь своему сердцу, оно стучит в унисон с моим, и загляни себе в душу — ты поймёшь, что я нужен тебе. Только от меня ты сможешь принять любовь. Я стану тем, кто будет направлять и воспитывать тебя. Ты познаешь вкус истинных чувств и настоящего наслаждения. — Он протягивает ко мне руки, желая снова заключить меня в объятья, а я внезапно понимаю, что мне хочется ему поверить... нет, не его словам, а бархатному зовущему голосу, ласковому, полному надежды, взгляду. Я словно погружаюсь в волшебный сон и уже собираюсь шагнуть навстречу, чтобы прижаться к его сильному, манящему телу, но... понимаю, что это только иллюзия, и на душе становится тоскливо и муторно.

— Нет, Варг, не подходи, я никогда не буду твоим. — Отшатываюсь от него с дикой болью в груди. — Прости, но ты уже опоздал. Мне нужно идти.

— Что ж, Джей, не смею задерживать, но помни, я сделаю тебя только своим, заставлю поверить в мою любовь и обнажить твои чувства. Ты от меня больше не убежишь. — Он разворачивается и уходит, а у меня подкашиваются от слабости ноги, и я медленно опускаюсь на примятую нами траву.

Почему у меня не получается забыть его, похоронить свои чувства? Зачем так бьется глупое сердце? Я не хочу ни его любви, ни жалости, ни власти, но он как огонёк свечи, горящий в темноте ночи и притягивающий бабочку, и я стремлюсь к нему, обманутый тёплым светом, сгорая заживо, теряя свою душу...

* * *

Среди чёрных драконов, прибывших для битвы с Льюном, нет Теоно. Он остался в долине охранять два отложенных яйца. Это редкость, обычно в кладке не более одного. Очень скоро появятся молодые дракончики, но я их уже никогда не увижу, и это тоже заставляет сжиматься моё сердце. Торен зол, что роль матери выполняет Теоно — королю чёрных драконов нельзя заниматься высиживанием потомства, так как это разрушает его авторитет и статус. Только младший супруг может откладывать яйца и воспитывать детей, или тот отец-дракон, чей спутник погиб. Торен запретил мне появляться в долине под страхом смерти и объявил о гибели супруга Теоно. Я так и не знаю, действительно ли мой дракон согласился на разрыв наших отношений ради поддержания своего статуса или это наглая ложь — мне не удалось даже краем глаза увидеть его, не то что поговорить. Торен добился от меня клятвы, что я никогда не посмею появиться в долине Чёрных драконов, когда поймал пытающимся проникнуть в пещеру к Теоно. Он шантажировал меня, угрожая, что убьёт. Я оказался намного слабее его, не смог победить в схватке и поэтому дал слово, что никогда не подорву авторитет мужа. Торен передал мне, что Теоно искренне сожалеет, что так получилось, что я выполнил свою миссию по спасению чёрных драконов и больше ему не нужен. И в качестве извинения передаёт мне самые лучшие драгоценные камни, стоящие целого состояния. Я не удержался и запустил этим подарком прямо в морду ошарашенному Торену и пожелал ему ими подавиться. Но это не смогло смягчить удара от слов, так больно ранивших меня и обрекших на одиночество...

Мой ящер свернулся в клубочек и до сих пор не подаёт признаков жизни. Единственное, что напоминает о том счастливом времени — браслет, подаренный Теоно, отдать который я категорически отказался, но разрешил снять с него магию возвращения в долину Чёрных драконов.

* * *

Весь оставшийся день я пытаюсь вытравить образ Варга, проверяя готовность всех наших войск, их вооружение, уточняя роль каждого отряда со стратегами. Работа отвлекает меня от ненужных дум и сентиментальности. Напряжение в лагере растёт с каждым прожитым часом. Пожалуй, только драконы сохраняют свою внешнюю невозмутимость. Но я не заглядываю в их лагерь, не хочу лишний раз привлекать к себе ненужного внимания, хотя похоже сейчас даже они не способны определить мою вторую сущность.

Наступающий вечер не несёт с собой покоя и умиротворения, сегодня ночью первые отряды вампиров должны атаковать войска Льюна, а завтрашний день решит судьбу этого мира и определит мою дальнейшую жизнь...

* * *

Войдя в свою палатку, я внезапно оказываюсь в чьих-то крепких объятиях и на мгновение пугаюсь, что снова попался в ловушку Варга, но через пару секунд слышу довольный смешок Торна:

— Попались, его Величество! Нет, Джей, я тебя не отпущу, даже не пытайся убежать, нам есть о чём поговорить...

Я успокаиваюсь, и он ослабляет хватку, однако из рук не выпускает. Только сейчас я замечаю, что мы здесь не одни и рядом с Торном стоит здоровенный амбал, немного выше Варга.

— Это мой супруг — Альберт. Помнишь, я о нём рассказывал. Представь себе, я смог уговорить его войти в игру, лишь после того, когда рассказал о тебе.

Амбал, изобразив дружелюбный оскал, добавляет, протягивая руку:

— Ты Джей, мне Торн уже все уши прожужжал про тебя! Рад познакомиться!

— Я тоже рад, — отвечаю я, хотя на самом деле мечтаю побыть немного в полном одиночестве. Но это не осуществимо, моё мнение никого не интересует.

— Джей, мы пришли сюда только чтобы помочь в битве, затем выходим из игры, — весело говорит Торн. — Постоянно находиться в виртуальном мире — сумасшествие, тем более что в реале мы уже наладили нашу жизнь и упрочнили отношения. Но мы хотим и тебя забрать из Нижнего города. Ты говорил, что живёшь в Ласт-Сене. Альберт занимает высокую должность, и он смог выйти на твоего хозяина — местного авторитета Страйка, однако тот категорически отказался тебя показать и нес какой-то бред о том, что ты якобы умер...

Глава 51

Неужели Страйк готов пойти на заведомую ложь только для того, чтобы сделать меня своим рабом? Зачем ему так нагло лгать? Или он боится, что меня смогут забрать у него? Но это же невозможно — как бы не хотел Торн мне помочь, из Нижнего города попасть в Верхний ещё никому не удавалось. Я пытаюсь найти ответы на терзающие меня вопросы, но их нет. Кроме единственного:

— Я ещё в игре, а значит, жив.

— Да, мы здесь ещё и для того, чтобы увидеть тебя, убедиться, что ты не исчез, — говорит Альберт. — Я вышел на хакера, который сможет определить твоё местонахождение в реале по IP-адресу компьютера. Однако для этого ему нужны дополнительные сведения: твои игровые данные и местонахождение в виртуале. Так что после окончания войны мы тебя обязательно найдём.

— Спасибо, но ведь это ничего не даст. Мы живём в слишком изолированных друг от друга городах, и вряд ли найдётся способ, который позволит нам встретиться в реале. Вполне возможно, что ваше вмешательство лишь ещё больше разозлит Страйка. Ведь в его руках моя жизнь и свобода...

— Джей, ты себе даже не представляешь, сколько людей работают над твоим возвращением, — перебивает меня Торн. — Альберт смог доказать, что тебя продали в рабство только благодаря обману твоего отца. Эта информация вызвала бурю возмущения, и теперь все шишки Ласт-Сены пытаются загладить свою вину и готовы вернуть тебя обратно любой ценой. Единственной помехой является этот Страйк, но если мы обнаружим твоё настоящее местонахождение, то тогда и он ничего не сможет сделать, так как за твоё возвращение назначена поистине астрономическая сумма. Все воротилы нижних городов заинтересованы в её получении. В общем, идёт конкретная грызня между 'низами' и истерический переполох в 'верхах', — если коротко о ситуации в целом.

Я ловлю себя на мысли, что всё время глупо улыбаюсь, слушая про эту возню, организованную по поводу возвращения блудного сына... то есть, меня. Мне становится радостно на душе, и появляется хоть и слабая, но всё же надежда на лучшее в реале.

Наша беседа длится долго, мы делимся воспоминаниями. Альберт рассказывает в лицах о своих похождениях по кабинетам чиновников, которых он посещал для того, чтобы добиться разрешения на моё возвращение. Мы смеёмся и шутим. Наша встреча согревает теплом моё сердце. Впервые за последнее время я могу прикоснуться к мечте о свободе и поговорить о прошлом и будущем без боли и разочарования. Только одна мысль тревожит меня: что будет, когда все узнают о моём происхождении? Но задать этот вопрос я так и не решаюсь. Мне страшно похоронить возникшую надежду на лучшее, да и будущее представляется слишком туманным. Я не уверен, что у Альберта и Торна получится всё задуманное, но счастлив, что в этом страшном и полном зла и ненависти реале есть те, кто пытается подарить мне шанс начать новую жизнь. Мне очень хочется вырваться из жёстких оков рабства, и я приложу для этого все свои силы...

Но время неумолимо. Приближается полночь. Скоро мне придётся покинуть своих первых настоящих друзей из реала, пробующих добиться моего освобождения и дать мне возможность наконец-то стать свободным и независимым... а сейчас нужно идти и вести в бой отряды вампиров, пока ещё темно и нет губительного для них солнца. Мы обнимаемся, и я как на крыльях лечу на сборы, словно спешу на грандиозный праздник, а не на смертельное побоище, но мне уже всё равно, ведь надежда поможет мне выжить, она возродила мою душу и заставила ожить сердце...

* * *

Честно говоря, я приятно удивлён, что вся клыкастая братия сильно преобразилась перед надвигающейся битвой, будто скинула маскарадные маски. Нет этих раздражающих фраков, и никто не наводит марафет, заботясь о своей внешности. Все сосредоточены и внимательны. Каждый отряд беспрекословно подчиняется своему командиру. Вампиры, как короли ночи, бесшумно растворяются в ней для нанесения первого удара войскам Льюна. Я остаюсь здесь, моё время ещё не пришло и основные наши силы ударят с наступлением рассвета.

* * *

Светает... Наши войска уже в огромной долине, где и произойдёт решающий бой. Воины Льюна многочисленны, как песчинки на берегу реки, даже ночное сражение с вампирами, кажется, не нанесло им существенного вреда. Хотя это конечно не так, потери с обеих сторон довольно значительны. Раненые вампиры уже восстановились, впрочем, сражавшиеся с ними мертвецы тоже, мало кто из них нашёл вечный покой. Солнце не позволяет клыкастым участвовать сейчас в сражении, часть из них вынуждена прятаться от его губительного влияния, но лорды снова в строю. Моя кровь их изменила. Тали, к сожалению, не подаёт признаков жизни. Мне жаль, если он умрёт, не пережив разлуки с любимым. Правда у нас есть ещё время, и после всех этих сражений я всё же попытаюсь увидеться с Теоно. Пусть эта черномазая морда посмеет сказать мне в глаза слова отречения от супружества. Если это правда, то Тали скорее всего умрёт, но я не знаю, что будет тогда с нашими душами, они ведь связаны между собой. Я не чувствую боли своей второй половины лишь потому, что ящер погрузился в глубокий сон. Где-то глубоко внутри теплится надежда, что всё же Торен солгал, желая нас разлучить.

Неожиданно моё внимание привлекает небо, темнеющее из-за надвигающегося странного облака, простирающегося над армией Льюна... хотя нет, это не туман и не тучи, а летящие высоко в небе... костяные драконы — магические мёртвые существа, известные своей мощью. Этого никто не ожидал. Льюн ни разу не использовал их в своей войне против Рейнара. Даже во время сегодняшнего ночного боя их не было, а сейчас они несутся на нас, поражая воображение своей нереальностью. Скорее всего, колдун стянул сюда все силы. Ему действительно важна эта победа, и он хорошо подготовился к ней. Если бы не союзные войска чёрных и ледяных драконов, то у нас вряд ли бы был шанс одержать победу в этом сражении. Мы готовы к атаке противника, но ждём, когда он подойдёт ближе. Возможно, Льюн слишком торопится или пышет от злобы, поэтому не замечает или просто игнорирует наше бездействие.

Костяные драконы приближаются, показываясь во всей своей красе. Пожелтевшие от времени кости с обрывками шкуры, свисающей лохмотьями по всему корпусу. Они летят только за счёт своей магии — медленно, по сравнению с живыми, но в мёртвых чудовищах чувствуется тёмная сила. Я отправляю в битву войска наших крылатых союзников, и они устремляются навстречу в едином порыве, снедаемые жаждой битвы и желанием уничтожить оскорбительное для их глаз зрелище — поднятых соплеменников, которых лишили права на покой, но и не вдохнули жизнь. Чёрное с белым словно кружевом затягивает небо с нашей стороны. Наши драконы красивы. Они настигают противника и врезаются в него, уничтожая. Чёрные ящеры изрыгают пламя, заставляя небо светиться сполохами огня, белые создают ледяной шторм, серебрящийся на голубом фоне, костяные защищаются черным туманом смерти. Битва в небе очень зрелищна, она завораживает живых своей яркостью и динамичностью, и невольно забываешь о том, что там правит балом смерть. Наши драконы возродятся снова, но это будет далеко отсюда — в их источниках магической энергии. Они испытывают боль от ран и слабость от потери крови, а также страх, когда, не в силах удержаться в воздухе из-за разорванных крыльев в этой бойне, они падают на землю, разбиваясь и погибая, уничтожая идущих по земле мертвецов. Пока проливается кровь в небесах, отряды мертвецов подходят уже достаточно близко.

Трубят сигнал атаки по всей линии наших войск, и армия лавиной обрушивается на противника. Клиньями вгрызаются живые в войска Льюна, кося их как траву на сенокосе, вздымая чёрную зловонную пыль. Слышен лязг оружия, крики солдат и шорох распадающихся костей, рёв драконов, взрывы от снарядов, звуки от применяемой магии природы: грохот молний, звон льда, шипение огня. Наши войска сминают ряды противника, он постепенно сдаёт свои позиции и отступает, оставляя землю усеянной гниющими останками.

Торен вместе со мной не участвует непосредственно в общем сражении, мы должны захватить Льюна. Если он окажется в наших руках, то война сразу же закончится нашей победой. Я забираюсь на спину Торену и, ухватившись за гребень, подаю ему сигнал готовности. Он взлетает, и мы несёмся на поле битвы. Армия Льюна почти разбита, но он не сдаётся и, появившись на холме, чуть в стороне от сражения начинает плести заклинание подъёма мертвецов. Пока он занят своим колдовством, у него нет времени смотреть по сторонам, и это наш единственный шанс захватить его врасплох. Мы летим на большой высоте, закрытые от земли воздушным боем драконов и, достигнув местонахождение Льюна, обрушиваемся вниз с чудовищной скоростью. Колдун не готов к нашему внезапному появлению. Он ещё не закончил своё заклинание и не успевает поставить защиту. Спрыгнув с Торена, я направляюсь к нему, а дракон сжигает своим жарким дыханием его охрану, уничтожая кинувшихся на помощь своему создателю солдат. Льюн, видя меня, почти мгновенно создаёт портал и пытается скрыться. Он успевает поднять убитых на поле сражения, поэтому уже опустошён и сейчас не в состоянии применить заклинание для защиты от меня, ему приходится бежать. В последний момент я ловлю его за руку и защёлкиваю на запястье браслет, лишающий его магической силы — это замедляет его перемещение, и мне удаётся отправиться вместе с ним. Мы попадаем в дом колдуна, точнее, в подземный зал напротив святилища. Льюн ещё слаб, он не оправился после потери своей силы, а я сразу же захватываю его другую руку и надеваю второй браслет. Теперь колдун полностью лишён своей магии. Рейнар переделал мне эти артефакты, которые я когда-то получил для него у колдуна. Разве мог он тогда предполагать, что я использую их на нём.

В глазах Льюна вижу плещущийся ужас. Он боится меня! Правда, если вспомнить нашу последнюю встречу, то в этом нет ничего удивительного. В последнюю нашу встречу я его убил, не контролируя свой гнев, но сейчас он нужен живым, хотя видит бог, мне хочется уничтожить его раз и навсегда, но это, к сожалению, невозможно сделать в виртуале. Осталось дело за малым, и пока колдун не опомнился, я застёгиваю у него на шее рабский ошейник и отхожу. Свет чадящих факелов, освещающих зал, отражается на ошейнике и браслетах, взгляд моего бывшего хозяина даже в сумраке этого помещения кажется каким-то потерянным и беспомощным. Он молчит и не сопротивляется, когда я наконец подхожу, беру его за плечо и заставляю подняться, а потом мы идём в само святилище, охраняемое барельефом злобного чудища. Попав внутрь, я заставляю Льюна омыться в том самом бассейне, где когда-то насиловали меня руки, выраставшие прямо из его заполняющей жидкости. Сюда же он заставлял меня приходить после каждой тренировки для того, чтобы сохранить уровень, и притащил в тот день, когда начал ломать... Я невольно вздрагиваю, вспоминая, чего он смог тогда добиться от меня, заставив потерять всё, даже гордость. Бешенство затапливает мой разум, и я молча тащу его в камеру пыток. Нет, я не буду повторять всех чудовищных экспериментов, что он когда-то на мне проводил, но не могу противиться внезапно пришедшей мысли преподать ему хороший урок. Я заставляю его подойти к небольшой двери, за которой, как мне помнится, стояло странное кресло. Льюн, молчавший до этого момента, вдруг взвывает и пытается вырваться, но я крепко держу его и, хоть и с трудом, но усаживаю на металлическую конструкцию, намертво фиксирую свою жертву массивными металлическими оковами, надеваю ему корону и спрашиваю, зная, что он не сможет солгать:

— Что ж, Льюн, пришло время повторить всё то, чему ты меня научил. Где находится управление этим?

— Джей, пожалуйста, не нужно пользоваться этой штукой!! Всё что угодно: бей, режь, пытай меня, сколько хочешь, только не запускай этот механизм... умоляюуууу...

Он так жалок, человек, вершивший судьбы других людей, играя ими словно пешками на шахматной доске. На секунду мне становится его жаль, и я даже чуть не отпускаю его, но, вспомнив, что он сделал со мной и моими близкими, понимаю, что не прощу себе, если не причиню ему хотя бы физическую боль. Ведь убить его здесь невозможно. Я не смогу пытать его калёным железом или причинять боль чем-то ещё — это кресло единственное, что я могу себе позволить. Льюн воет в голос, пытается вырваться из оков, но всё бесполезно. Я несколько минут смотрю на этого человека, искалечившего всю мою жизнь, лишившего меня права выбора своей судьбы, и выхожу из комнаты не в силах смотреть на это перепуганное существо, причинившее мне столько боли, когда-то сломавшее меня. Прошлый раз Льюн выходил через эту дверь, оставив меня на кресле. Я оглядываюсь и на стене замечаю небольшой рычаг. Не раздумывая, нажимаю на него и слышу отчаянный визг, сменяющийся внезапной тишиной. Тело колдуна рассыпается красными искрами, растворяющимися на глазах. Льюн сейчас возродится в святилище, я направляюсь туда...

* * *

Первым из бассейна выходит колдун, а за ним начинают появляться... мёртвые воины. Я шокирован, мертвецы не должны возрождаться в святилищах. Некроманты поднимают их из захоронений или на поле боя. Хотя... моё внимание привлекает надетый рабский ошейник. Что это значит? Я присматриваюсь и теперь вижу, что он есть у всех появляющихся из бассейна. Их много, и они продолжают выходить. Льюн смотрит на них равнодушно, он понимает, что битва уже проиграна, однако мой приказ — освободить мертвецов от символа рабства, заставляет его вздрогнуть. Похоже, на это он не рассчитывал, но подчиняется. Я вижу, как неохотно скользят его пальцы по ошейникам, как медленно и с нежеланием он расстёгивает очередной замок. Как только слышится щелчок, освобождённый труп вспыхивает ярким голубовато-жёлтым пламенем и исчезает. Сколько их тут? Десятки? Сотни или тысячи? Одни исчезают, а на их месте появляются другие. Они идут и идут. Я давно сбился со счёта, просто наблюдаю за жуткой вереницей мёртвых, исчезающих в никуда. Льюн уже взмок от пота, и, кажется... у него текут слёзы?! Странная привязанность к тем, кто не может ни чувствовать, ни осознавать своё существование... Но, может быть, это всего лишь крах несбывшихся надежд?.. Что он планировал сделать со своим братом? Зачем вся эта армия и войны? Мне интересно, но пока Льюн занят расстёгиванием ошейников, у меня нет возможности поговорить с ним, нужно спешить, нас ждёт Рейнар. Это будет наша последняя встреча, и мне надо уже возвращаться в реал...

* * *

Через открывшийся портал мы попадаем в тронный зал замка Рейнара. Здесь, видимо, проходит какая-то церемония — много лордов и их вассалов. Завидя нас, они мгновенно умолкают и расступаются, пропуская к королю, моему супругу. Я толкаю Льюна вперёд, и мы подходим к трону. Рейнар, холодно окинув нас взглядом, приказывает Интре:

— Обоих взять под стражу!

Колдун с ненавистью смотрит на своего брата, но молчит и подчиняется вооружённым солдатам, которые уводят его. Лорд Интре подходит ко мне и сквозь зубы бросает:

— Следуйте за мной!

Он, не оглядываясь, покидает зал, а я под конвоем двух охранников иду за ним. Мы долго идём по тёмному запутанному безлюдному коридору и наконец останавливаемся перед маленькой дверью.

— Стой, не шевелись! Я завяжу тебе глаза! — командует Интре. Мягкая повязка погружает меня в темноту, отрезая от и так скудного света (отрезая от света — некрасиво). Мы заходим внутрь, и через несколько минут Интре снова требует:

— Выпей.

Я пью какую-то терпковатую жидкость и медленно погружаюсь в сон. Последнее, что я чувствую — как меня подхватывают на руки и куда-то несут, но я уже не в силах пошевелиться...

Я просыпаюсь лёжа на кровати совершенно раздетым, руки привязаны к спинке, а на шее... ошейник. Так уже один раз я просыпался в этой игре, только на глазах не было плотной повязки.

— Джей, ты проснулся?! Отлично, ты помнишь, что я тебе говорил? — Слышу я голос Рейнара. — Наконец-то ты у меня в руках и никуда не сбежишь, а то я устал вечно гоняться за тобой...

* * *

Да, Рейнар, я обещал тебе дать возможность отплатить мне за причинённое мною зло. Я не буду сопротивляться, пусть именно это останется в моей памяти, чтобы не было сожаления о том, что я ушёл из игры в реал. Я боюсь... неизвестности. Не знаю, что мне уготовано судьбой. Делай со мной, что хочешь, и пусть это останется моим последним ярким впечатлением. Подари мне невыносимую боль, может она поможет заглушить мои чувства и хорошие воспоминания. Сейчас я действительно твой. Но это ненадолго. Просто нужно немного потерпеть...

Глава 52

Чувствую, как прогибается кровать под тяжестью его тела. Он нависает надо мной, не прикасаясь, я только ощущаю, как скользят по мне его волосы. Они прохладным шёлком струятся по моему телу, лаская и щекоча одновременно. Я жду своей участи, жаль, что не вижу выражения его глаз. Они как зеркало порой отражают наши чувства, но меня лишили этой привилегии.

Неожиданно накатывает воспоминание о сессии с Варгом в городе оборотней, когда мне захотелось узнать, что меня ждало в совместной с ним 'счастливой' жизни... и страх охватывает меня, я холодею, кожа непроизвольно покрывается мурашками. На мгновение мне кажется, что я снова в том подвале и даже воздух чувствую тот же — с запахом плесени. Ощущение беспомощности становится острым, и моя память услужливо раскрывает всю прелесть той ночи. Я рвусь прочь из-под Рейнара, выламывая привязанные запястья, не чувствуя боли, проклиная свою беспечность, покрываясь липким потом, заходясь в немом крике, забывая, где и с кем нахожусь...

Но мне не дают себя серьёзно покалечить, подхватывают и крепко удерживают тёплые нежные руки. Я пытаюсь вырваться, бьюсь словно рыба, попавшая в сети и вытащенная из воды... но кто-то прижимает меня к себе и нашёптывает: 'не нужно, не сопротивляйся... поверь мне'. Он гладит меня по спине, и я замираю от этой заботы, мне страшно было вновь почувствовать холодное и равнодушное лезвие ножа, наносящее раны.

— Тихо... тихо малыш, не бойся, я ведь люблю тебя! Я никогда не причиню тебе боли... — Проникает в моё застывшее в ожидании пыток сознание шёпот. Я не в состоянии понять, кому принадлежит этот голос, ощущаю себя беспомощным и растерянным. Ужас замораживает мой разум и не даёт расслабиться. Мне холодно, но я медленно согреваюсь от захватившего меня в плен человека... вампира?.. Я завишу от его воли и не знаю, что мне предстоит сейчас испытать. Моё сердце бешено бьётся в ожидании властной жестокости, но когда его губы накрывают мои... так нежно, я забываю о своём страхе и жадно отвечаю на его поцелуй. Мы сливаемся вместе, неразрывно, стремясь стать одним целым. Его жар согревает меня. Варг? Нет, это не он... Варг слишком эгоистичен, он никогда не был со мной таким... Это Рейнар!.. Сейчас мы впервые поменялись ролями. С этой повязкой на глазах я чувствую себя потерянным ребёнком, и вспыхнувшее ощущение острого одиночества рассыпается в прах от его близости. Он ласкает мою кожу, и я тянусь вслед за каждым его прикосновением, словно боюсь остаться без его тепла и внимания. Мыслей нет, есть только томление и желание тела. Хочется довериться ему без остатка, раствориться в чувствах и почувствовать себя нужным... единственным... Любимым?..

У меня кружится голова и затуманивается сознание, но он разрывает поцелуй. Я судорожно сглатываю и жадно дышу, а потом, запрокинув голову, подставляю ему незащищённое горло.

Сделай мне больно, Рейнар, не дари ложную заботу, не окружай добротой. Ты вновь сожжешь мои надежды и растравишь душу, когда отвернёшься от меня. Ведь мне так и не удалось получить ответ на моё признание, что я клон, а не человек. Ты умело перевёл разговор на то, как сильно я задолжал, ворвавшись в твой дом и заставив совершить обряд бракосочетания. Мне ясно, что я всего лишь игрушка для тебя... Рейнар...

Он тяжело дышит и его дыхание обжигает кожу. Я жду, когда он вонзит свои клыки и станет пить мою кровь, но Рейнар почему-то медлит. На несколько долгих мгновений он отстраняется, а потом медленно приближается вновь и покрывает шею страстными, иногда немного болезненными поцелуями, будто ставит свои метки. Я извиваюсь под ним, изгибая тело и открываясь для него. Я ожидал грубой власти, насилия, но получаю только изысканный коктейль из страсти и нежности. Даже теперь мне сложно довериться тебе, Рейнар, хотя я абсолютно беспомощен и нахожусь в твоей власти, но с каждой секундой ты разрушаешь воздвигнутые мною барьеры, растапливаешь лед моих чувств, возрождаешь сожжённую душу, оживляешь сердце. Твоё горячее дыхание, ритм сердца, рвущегося наружу, согревающее тепло, осторожные прикосновения яркими ощущениями взрывают моё сознание, дарят иллюзию защищённости и целостности. Я пытаюсь сконцентрироваться на мысли, что это лишь очередная игра, стараюсь напомнить себе, что это ненадолго... но у меня не получается воздвигнуть новые барьеры — они рушатся словно карточные домики от дуновения ветерка. Рейнар, ты окружаешь меня таким вниманием и заботой, каких мне никто никогда не давал. Неохотно отбросив все сомненья, я погружаюсь в полноту твоих чувств. Я таю от твоей ласки, а ты, не выпуская меня из рук, опускаешься ниже, покрывая поцелуями кожу, вызывая томительно-жаркие ощущения, перетекающие вниз к моему паху. Сквозь пелену сознания прорывается шёпот:

— Люблю... люблю... тебя, Джей... никому... никогда... не отдам... мой... только мой...

И я верю этим словам, отдаваясь тебе, раскрываясь полностью, даря наслаждение и получая его от тебя...

* * *

Я просыпаюсь в крепких объятиях сцепленных рук, прижимаясь спиной к тёплому телу. Ошейника на мне нет. Я свободен. Воспоминания о нашей страсти настолько яркие и чёткие, что мне становится не по себе.

Я медленно пытаюсь освободиться от Рейнара, ведь мне пора уже уходить. Эти последние мгновения, проведённые с ним, отзываются теплом в моей душе. Похоже, я всё-таки узнал, что такое любовь. Теперь тёплые воспоминания о нашей встрече останутся вместе со мной навсегда. Надеюсь, они не позволят мне сломаться в реале, что бы там не случилось. Я выбираюсь из хватки спящего вампира. Мне нужно исчезнуть из этого мира, но я не выдерживаю и, прежде чем уйти, обернувшись, пытаюсь запомнить образ Рейнара. Он безмятежно спит. Кажется изящным, хрупким, как фарфоровая статуэтка. Красивый. Я ловлю себя на том, что глупо улыбаюсь, а по щекам катятся непроизвольные слёзы. Мне нужно возвращаться, но я не успеваю отойти, как вновь оказываюсь в руках вампира:

— Джееей! Не уходи, прошу, не бросай меня здесь одного! Пожалуйста, Джей, давай побудем в игре хоть ещё немного...

— Прости, но мне пора. Я и так уже здесь задержался... — Я отстраняюсь и, отойдя на пару шагов, нажимаю на кнопку выхода из игры...

Появляется надпись, повергающая меня в шок: 'Извините, по техническим причинам в настоящее время покинуть игру невозможно. Сейчас наши специалисты работают над этой проблемой. Попробуйте позже...'

Что за хрень тут происходит?! Это то, о чём мне рассказывал Айши?! Значит, я тоже не могу уйти из виртуала? Мысли разлетаются, словно стая голубей, завидевших кошку. Я растерян и не знаю, как поступить дальше.

Из размышлений меня выводит Рейнар, тихо подобравшись ко мне и крепко обняв:

— Джей, пожалуйста, останься со мной!

Я молча прижимаюсь к нему и расслабляюсь. Он сильный, а мне, оказывается, необходима чья-то поддержка. От мысли, что я кому-то нужен, становится радостно. Да, со мною носятся как с ребёнком, но это приятно — получить столько заботы, сколько у меня никогда не было за всю мою жизнь... даже в детстве мне не дали ни капли тепла. Только теперь мне понятно, чего меня лишили родители, чего мне так не доставало... Рейнар, похоже, нашёл путь к моему сердцу, даже Варг перестал быть для меня чем-то важным. Его образ поблёк и растаял. Моя душа принадлежит теперь вампиру. Я успокаиваюсь и растерянно говорю:

— Рейнар, кажется, мне придётся остаться здесь...

— У тебя не получается вернуться в реал?

Я дёргаюсь от его вопроса.

— Откуда ты знаешь?!! — почти выкрикиваю я. — Ты ведь понял, что мне нужно было уйти! Какого чёрта тут происходит?!

Пытаюсь вырваться, но он не даёт, прижимая меня крепче к себе:

— Джей, доверься мне, мы выйдем в реал вместе, только не уходи. Я так долго тебя искал, что не хочу потерять.

Я остываю от охватившей меня злости. Действительно, чего я тут разорался, веду себя словно нервная девица вместо того, чтобы разобраться в ситуации. Я не понимаю, как можно заблокировать выход игрока. Когда не дают куда-то войти, это вполне объяснимо, но выйти... Хоть Айши мне об этом и говорил, но только сейчас я понимаю, что это абсурд. Не может такого быть.

— Откуда ты знаешь, что я не могу уйти? — повторяю наболевший вопрос.

Рейнар отвечает:

— Я хакер, как и мой брат...

— Чтооо?! Может, это твоих рук дело? — отшатываюсь я от него, но безуспешно.

— Нет, Стива.

Он чуть ослабляет свою хватку, и я разворачиваюсь и смотрю ему прямо в глаза:

— Стива, то есть Льюна?

— Да. Он поставил запрет на возврат в реал из 'Виртуального мира...' для многих игроков, в том числе и тебе.

— Я не понимаю, как это можно было сделать. Для того чтобы покинуть игру не нужны какие-то технические возможности...

— Ты не прав, Джей, это особая игра. Она отличается от многих, созданных ранее, поэтому здесь есть свои сложности. Я не могу тебе сейчас всё раскрыть. Не торопись, Джей, доверься мне, и тогда я объясню, почему такое происходит.

— Ну, судя по той информации, что я прочитал, пытаясь покинуть виртуалку — у меня впереди предостаточно времени. Но прежде мне хочется получить ответ на моё признание, что я не человек. Ты так ничего и не сказал...

— Ты не пробовал подумать сам? Если не человек, то кто ты тогда? — он делает забавную недоумённую физиономию и картинно закатывает глаза... — О, знаю! Ты киса!!

Рейнар подхватывает меня на руки и мгновенно перемещается в кровать:

— А кошки любят ласку! — радостно заявляет он, начиная меня щекотать. Я боюсь щекотки и пытаюсь увернуться, в результате завязывается нешуточная борьба. Мне всё же удаётся взять себя в руки и снова сказать:

— Рейнар, ты забыл, я клон... изгой... мне нет места среди людей...

— Да что ты говоришь! У тебя рога, копыта и хвост?! — он с напускной серьёзностью осматривает меня. — Представь себе, я этого не заметил!

У меня вырывается стон. Мне трудно объяснить своё состояние, а ему смешно...

— Джей, ты биологию-то учил?

— Нет, она была необязательным предметом, да и не думаю, что она сильно нужна...

— Тогда понятно. Богословие, небось, не пропускал?

— Я закончил с отличием, чтобы поступить в университет и сделать карьеру.

— Так что же, по-твоему, клон?

— Нам преподаватель говорил, что все люди, полученные искусственным путём с помощью клеток тела — клоны. Они не имеют души и не являются людьми. — Мне становится обидно за этот допрос, хотя с другой стороны Рейнар так и не выпустил меня из своих объятий. Ему не противно общаться со мной, и, похоже, его чувства искренние.

— Джей, это очень удобная теория, однако поверь мне, клон — это тоже полноценный человек, всё зависит лишь от воспитания. Можно стать ублюдком независимо от происхождения, так же, как и полноценным членом общества. Но клон — это точная генетическая копия родителя, полученная из клеток его тела, а ты — копия своей мамы и несёшь в себе гены отца. Так что незачем переживать. Наше общество несовершенно, и если чиновники тоже учили только богословие, то, вполне вероятно, что они могут признать тебя изгоем. Однако тот, кто испытывает настоящие чувства, никогда не отвернётся от своего любимого и всегда примет его таким, какой он есть на самом деле...

— Рейнар, но я знаю, что есть люди, отказавшиеся от своих детей, когда выяснилось, что они не такие, как все. Я не говорю о клонах, появление которых изначально не допускают, а о различном мировосприятии.

— Да, если родители узнают о своём ребёнке что-то, противоречащее устою нашего общества, то часто так бывает, что они отталкивают его, лишают необходимой поддержки, но когда проходит первый шок, они приходят в себя и принимают их такими, какие они есть. Если они действительно любят своих детей больше своих амбиций и ценят выше своего мировоззрения. Ведь тогда не страшно осуждение других людей, общества или церкви. Всё зависит лишь от искренности чувств — настоящие они или нет.

— Подожди, ты хочешь сказать, что родители, отказавшиеся от детей, их не любили?!

— Нет, почему же, любили, но что-то было им дороже. Возможно, положение в обществе, религиозность или что-то ещё. Иначе бы они их приняли, не пытаясь ломать.

— Только не говори мне, что ты согласишься остаться с клоном в реале...

— Джей, ты не клон, а если бы и был им, я тебя уже никогда не отпущу. Я знаю, что ты не испытываешь ко мне сильных чувств, но мне хочется надеяться на то, что когда-нибудь я смогу завоевать твоё сердце. Дай мне шанс, может мне удастся доказать свою искренность...

* * *

Целый месяц пролетел незаметно. Рейнар смог пробить мою броню недоверия. Я, наверное, не способен на такие открытые чувства, как он, но понял, что не хочу его потерять. Мне настолько непривычна эта забота и нежность, что порой начинает раздражать, когда Рейнар, видя моё настроение, оставляет меня со своими проблемами и старается не попадаться на глаза до тех пор, пока я сам не начинаю его искать. Этот монстр даже ведёт дневной образ жизни, чтобы не выпускать меня из виду. К хорошему быстро привыкаешь. И мне теперь трудно представить, как я мог жить до сих пор без этого прилипчиво-сладкого ванильного вампирюги. Однако неприятное открытие меня всё же ожидало...

* * *

Это утро совершенно непримечательно. Рейнар уже все уши мне прожужжал разговорами о настоящей свадьбе и наконец-то занялся её непосредственной подготовкой. Первое что он делает — конфискует мои любимые беленькие, пушистые и ушастые... понятно, что... тапочки. Этот нахал в наглую их экспроприирует, заявляя, что первая церемония произвела неизгладимое впечатление на всех присутствующих, а повторения этого ужаса он не допустит, так что вслед за тапочками изымается и грим. Впрочем, я и сам не хочу в этот раз каких-нибудь неожиданностей, поэтому предоставляю своему клыкастому самому разбираться с подготовкой торжества. Меня он тоже заражает этой идеей, и мне уже не терпится увидеть Рейнара в элегантном костюме и с моим кольцом на пальце. В этот раз мы будем бракосочетаться как равные, и поэтому оба наденем чёрное...

Не знаю, что меня понесло в подземелье замка, но увиденное повергает в шок. В темнице, в одной из тюремных клеток нахожусь... я. Да, я или моя точная копия — жалкий, потерянный, грязный, в рабском ошейнике, полураздетый северный варвар. Мне страшно. Что здесь происходит?! Зачем Рейнару нужен я, если уже готова моя замена? Как я могу верить ему и почему ведусь на его нежность? Только сейчас я ощущаю в полной мере, что значит стать игрушкой в чужих руках. Мне необходимо исчезнуть из этого мира, но я так и не могу вернуться в реал. Значит нужно просто уехать, не дать возможности Рейнару посмеяться над моими чувствами.

Я жестоко ошибся, веря в его искренность, надёжность и любовь... Мне горько и больно. Так больно, как ещё не было никогда. Только теперь я понимаю, что значит потерять всё... остаться действительно одному. Хорошо, что меня никто не замечает, все готовятся к торжеству. Я пробиваюсь в портал, ведущий в конюшню, и, взяв своего скакуна, не захватив ни денег, ни вещей, уезжаю прочь из этого места, которое начал считать своим домом...

Я больше не хочу никого видеть. Мне, наверное, никогда уже не подняться после этого предательства. Почему мне не удалось убедить себя, что я всего лишь временное развлечение? Тогда моё сердце не кровоточило бы сейчас от нанесённых тобою ран. Я не знаю, как смогу теперь прожить без твоего тепла и, хоть и призрачной, но надежды на будущее. Мне так хочется остаться рядом. Я буду помнить о тебе, Рейнар, но постараюсь больше никогда не попадаться на твоем пути. Равнодушная пустота заполняет меня, нет никаких чувств — ни злости, ни ненависти. Я прощаю тебя, но надеюсь больше никогда не увидеть. Жаль, что в этом мире нельзя умереть и что мне некуда больше идти...

Глава 53

Горы остались позади, и лишь унылая голая равнина простирается, кажется, до самого неба. Мой путь лежит в неизвестность. Я еду туда, куда несёт меня мой скакун. Небо постепенно затягивается тучами, закрывающими солнце. Когда скрываются его последние теплые лучи, становится темно как поздним вечером. Крупные дождевые капли лениво падают на потемневшую землю. Они попадают и на меня, обжигая своей холодностью. Медленно, лениво дождь набирает силу, но мне уже всё равно. Только обрушившиеся потоки ледяной воды приводят меня в чувство, и боль кажется уже не такой мучительной. Встречный ветер и дождь, попадая в глаза, вызывают горячие слёзы, безостановочно бегущие по щекам. Я чувствую, как они смешиваются с текущей по лицу водой. Я в этой степи один со своим скакуном, больше нет ни одной живой души. Шум ливня заглушает все звуки, и лишь я совершаю свой путь в никуда, где нет никого, кто меня ждёт. Я сам виноват в своём горьком одиночестве, доверившись этому вампиру, а теперь мне придётся за это расплачиваться.

Промокший и продрогший почти до костей, я стараюсь похоронить те чувства, что испытал, но где-то глубоко в душе они тлеют и не хотят умирать. Мне приходится с этим смириться. Может быть когда-то у меня и получится стать бесчувственной глыбой льда, настоящим айсбергом, холодным и отрешённым, но пока придётся жить с ещё мерцающими и манящими огоньками — осколками моих разбитых надежд...

Тучи постепенно разреживаются, дождь стихает. В образовавшийся прорыв между облаками к земле вновь устремляются солнечные лучи, и появляется яркая радуга. Это завораживает. Она кажется такой близкой, как будто к ней можно прикоснуться. Я засматриваюсь и упускаю момент появления нескольких всадников, летящих во весь опор на своих скакунах, с горящими красными глазами. Они приближаются с фантастической скоростью. Мне не уйти от них. Мой конь устал, а у меня даже нет кинжала. Я останавливаю коня и жду, когда они подъедут. Другого выбора у меня всё равно нет. Снова отворачиваюсь от них и смотрю на разноцветное чудо природы, оно слишком недолговечно... как и мои свобода и счастье...

Мне кажется, что всадники уже близко, но не слышно чавканья мокрой земли под копытами лошадей. Это странно, мне очень хочется хоть на миг на них посмотреть — демоны это или люди. Я перебарываю это малодушие, и почти в тот же момент оказываюсь вырванным из седла и тесно прижатым к чьему-то горячему телу. Знакомый шёпот заставляет вздрогнуть:

— Джей! Прости, я должен был тебя предупредить о том человеке в подвале. Но почему ты умчался, не поговорив со мной? Я тебя обыскался...

— Рейнар, убей меня или отпусти, я больше не твоя игрушка. Не нужно извиняться передо мной. Я не хочу тебя видеть...

— Не знаю, что ты себе придумал, но разве я не говорил, что никогда тебя не отпущу и никому не отдам? А свои слова бросать на ветер я не привык. Поэтому прекращай выделываться, у нас через несколько дней церемония, а мне приходится мотаться по этой непогоде, выискивая тебя.

— Тогда объясни — зачем тебе раб — мой двойник?

Он ещё крепче прижимает меня к себе, и я начинаю согреваться его теплом.

— Джей, этот человек не для меня, а для Варга...

— Для Варга?! — я дёргаюсь, но Рейнар не даёт мне выскользнуть из захвата.

— Да, этот чёртов степняк, твой несостоявшийся владелец, выдвинул мне ультиматум, я был вынужден предложить ему твоего двойника. Теперь он от нас отстанет.

— Постой, ты хочешь сказать, что обрекаешь кого-то на жизнь с человеком, способным любить только себя и находящим наслаждение в причинении боли другим?!

— Ну, скажем так — он это вполне заслужил, так что не стоит переживать.

— Рейнар, ты ведь обрекаешь его стать всего лишь заменой. Что может быть хуже?

— Джей, не переживай, когда мы вернёмся домой, я тебе всё расскажу, и если ты решишь, что я поступаю слишком сурово, то мы изменим ему наказание. Прошу тебя, больше не убегай. Поверь, наконец, своему сердцу, не пытайся убить свои чувства...

Путь домой кажется коротким. В моей душе поселилось смятение. Так сложно полностью довериться кому-то, но я постараюсь. Может быть, я действительно слишком привык полагаться только на себя? Одинокий и подозрительный волк.

Мы возвращаемся лишь к вечеру, вместе с сопровождающими нас вампирами. Рейнар не выпускает меня из своих объятий. Так и носится со мной как с писаной торбой, не давая и шагу ступить самостоятельно. После заката мы спускаемся в маленькую потайную комнату. Я тут никогда не был. Почти на всю стену экран, как у современных телевизоров, и странный огромный портал, ведущий неизвестно куда.

— Джей, зачем ты просил тебя убить? Неужели ты не хочешь жить?

— Я не знаю. В реале меня ждёт рабство, в игре я чувствую себя дичью, за которой идёт охота. Мне надоело прятаться от своего будущего, я хотел бы забыть прошлое. У меня есть лишь неопределённое настоящее, за которое не стоит цепляться, оно слишком переменчиво и неопределённо.

— То есть, если я захочу тебя убить, то ты согласишься на это?! Даже несмотря на то, что уже на днях мы станем принадлежать друг другу? Все мои слова о любви ты считаешь всего лишь прихотью?

— Не обижайся, Рейнар, я уже давно ни в чём не уверен, но одно я знаю точно: если у меня есть выбор — вернуться в реал или умереть, то я выбираю второе. По крайней мере, за той чертой, откуда уже не вернёшься, нет боли, предательства, унижения.

— Хорошо, что ты так спокойно относишься к моим вопросам. Я должен тебе всё рассказать...

* * *

— Джей, мой брат Стив хоть и увлекался хакерством, но на любительском уровне и как только достиг совершеннолетия, быстро переключился на дрессировку рабов. Ему нравилась безграничная власть над людьми. Он мечтал и о большем влиянии. Когда Стив понял, что ему никогда не стать мэром города, он обозлился на весь мир. Я часто выслушивал его бред. Он угрожал расправиться со всеми, кто встал у него на пути. Мечтал, что люди когда-то пожалеют о том, как с ним обошлись. Я был уверен — пройдёт какое-то время и Стив успокоится, забудет свои обиды, а может даже усвоит этот урок и изменит своё поведение. Но я жестоко ошибся. Мне стало известно о твоём рождении уже слишком поздно, чтобы вмешиваться. Кроме того, Стив старше меня и его влияние на отца, как единственного наследника, было намного значительнее, особенно учитывая то, что сам отец наслаждался властью над людьми, попавшими к нему в зависимость. Поэтому он и поддерживал моего брата, мечтавшего о мести. Мне пришлось стать свидетелем тому, как они сеяли вражду, недоверие и ненависть в вашем доме, наблюдать их счастливые рожи, когда им удавалось сделать очередную пакость. У меня всё это вызывало отвращение, и Стив, увидев моё отношение к происходящему, сговорившись с отцом, начал провоцировать меня, демонстрируя мне каждый свой удачный ход.

Точно не смогу сказать, когда я начал испытывать к тебе чувства, но мой брат это заметил и с большим энтузиазмом стал натравливать на тебя твоего отца и мачеху. Ты не понимал, за что тебя так ненавидели, пытался выразить свои чувства к родителям... но всё это было бессмысленно. Стив начал очернять тебя перед родными, делая твою жизнь невыносимой, чтобы управлять мною. Он мечтал управлять мною, использовать мои знания хакера для достижения своих целей. Возможно, ему хотелось ещё и чувствовать свою власть надо мной. Поэтому мне пришлось притворяться, что я безразлично к тебе отношусь. Это было больно, Стив открыто глумился над тобой. Я был счастлив, когда отец разрешил мне уехать из Ласт-Сены, чтобы стать независимым. Я много учился и работал. Выбрал специализацию по биофизике и дополнительно получил профессию программиста. Для того чтобы собрать достаточно денег на покупку тебя, мне пришлось писать различные проги на заказ и разрабатывать игры. Я работал не покладая рук. Боялся, что не успею, ведь мой брат планировал со временем купить тебя, а потом ломать, получая при этом удовольствие. Он не раз высказывал надежду на то, что ты сможешь долго продержаться и что тебя будет интересно ломать. Я до сих пор ощущаю вину перед тобой, что не смог сказать тебе о своих чувствах, не поддержал тебя, не помог в трудную минуту. Меня не было рядом с тобой, когда тебя собирались продать. Что ты должен был чувствовать, раз решился уйти в Нижний город?! Джей, я искал тебя почти год! Потом понял, что всё бесполезно. От отчаяния и безысходности у меня началось обострение панкреатита, а я так и не обратился к врачу, упустив время для возможного лечения.

— Подожди! Как это, упустил время?! Только не говори мне, что ты...

Он перебивает меня:

— Да, я умер четыре года назад. 'Виртуальный мир, особая реальность — III' — моя разработка.

— Но этого не может быть!! Ты лжёшь! Никто не может оставаться в игре, умерев!

— Это не игра. Точнее, так получилось, что игровой мир я случайно прописал в параллельный. Когда пришло понимание этого, стало поздно что-то менять.

Я невольно вспоминаю все несоответствия в поведении игровых персонажей, и мне становится не по себе. Выходит, мы действительно захватчики, принёсшие в этот мир несправедливость, жестокость и боль. Но я тут же вспоминаю фамилии тех, кто писал 'Виртуальный мир...':

— Ты не мог сделать этого, я помню, что разработчика звали не твоим именем!

— Это всего лишь псевдоним, мне нужно было скрываться от Стива, который начал искать меня сразу же после смерти отца.

Я злюсь на Рема. Не понимаю его. Зачем он сделал эту игру такой ужасной? И нет доверия его словам о смерти. Он снова пытается играть моими чувствами.

— Скажи, зачем ты прописал в этот мир рабство? Неужели его было недостаточно в реале?

— Джей, я разрешил рабство, но только на добровольной основе, с согласия двух или более игроков. А после моей смерти меня нашёл Стив, уже здесь. В образе Льюна он смог втереться ко мне в доверие. А потом, узнав довольно много информации, занялся перекраиванием этого мира. Возможно, он тоже выучился на программиста, так как знаний у него раньше хватало только на взломы некоторых прог. Самое страшное — он понял, что отсюда можно выйти в наш мир через энергетические потоки. С этого времени Стив начал собирать свою армию. Я поздно понял его замысел, слишком был увлечён изучением этой реальности. А мой брат ощутил нехватку знаний для строительства мощного портала в наш мир, но это произошло уже во время войн. Я стал ему необходим. Представь, что бы случилось, если бы у него получилось вывести в реал армию мертвецов, идеально послушных его воле, которых невозможно уничтожить в нашем мире. Для своих планов он выбирал достаточно сильных игроков и, используя кресло в пыточной камере, в реале убивал их электрическим разрядом...

Меня охватывает сильное подозрение, что Рейнар действительно говорит правду, ведь не зря Льюн бился в истерике, когда я подверг его наказанию с помощью этой конструкции.

— Ты хочешь сказать, что я уже... мёртв? — мне не страшно, но чувство нереальности происходящего не отпускает меня.

— Я не буду ничего утверждать, но ты посмотри этот сюжет, я взял его у Льюна. Он хранил колоссальное количество записей.

Свет в комнате гаснет и загорается экран. Это моя комната в реале!! Я вижу дока, который подходит ко мне и делает укол, по всей видимости, вводя лекарство в систему жизнеобеспечения моего виртуального костюма. Я там живой! Вижу, как вздымается при дыхании моя грудь. Док отходит и садится на диван, через какое-то время он начинает клевать носом. Мне становится интересно, где в моей квартире находится столько видеокамер, позволяющих снимать кино в разных ракурсах? Может, их поставили, когда я уже не мог вставать? Но вот изображение останавливается на моей персоне, и я невольно затаиваю дыхание в плохом предчувствии. Внезапно моя фигура — главного героя этого фильма — дёргается в резких конвульсиях, словно через нее пропустили электрический ток. Резко взвывает какой-то прибор, док вскакивает, просыпаясь на ходу, и бежит к безвольно повисшему человеку, громко зовя охрану. Меня извлекают из компьютерной одежды, и почти сразу же врывается в комнату разъяренный Страйк.

Доктор пытается оправдаться, стараясь нащупать мой пульс, но у него ничего не выходит. Мой владелец возвращает себе маску равнодушия, отсылает своих телохранителей и, молча достав пистолет, не прицеливаясь, стреляет. Док падает рядом с лежащим телом, а на его белоснежном халате расплываются алые пятна. Страйк подхватывает меня и укладывает на диван, пытаясь привести в чувство, наверное, ещё не веря, что всё бесполезно. Через пару минут он прижимает меня к себе, и я вижу, как он плачет, уткнувшись в мою макушку, вдыхая запах моих волос...

Я потрясённо смотрю этот фантастический ролик, и как подтверждение, перечёркивая всё происходящее в комнате, всплывает горящая золотом надпись: 'Game over'.

Чувствую, как Рейнар обнимает меня, и увиденное кажется просто фрагментом очередной игры.

— Джей, если ты хочешь, то сможешь продолжить! Тебе достаточно нажать вот здесь кнопку 'Начать новую игру', — он показывает на небольшую панель, находящуюся возле портала.

— Подожди, сначала ответь мне на вопрос: кто тот человек в клетке, так похожий на меня?

— А ты так и не догадался? Это Льюн, или Стив — мой брат. Ты убил его, а я лишил магии и знаний о компьютерных программах, сделав его похожим на тебя. Осознав, что произошло, он бился в истерике, так что над ним никто не издевался. Стив сам довел себя до такого состояния, ведь он потерял всё, став теперь собственностью Варга, твоей заменой. Правда, я не очень доверяю другу вашей семьи, поэтому у вас с моим братом глаза разного цвета. У него они зелёные, а у тебя аметистовые, для того чтобы этот гад, Варг, не смог забрать тебя... Я видел, как он обнимал тебя в перелеске возле лагеря. Чуть с ума не сошёл от ревности, но ты его оттолкнул и я был на седьмом небе от счастья.

У меня появилась надежда, что ты сможешь полюбить меня.

— Ты сделал из Льюна мою копию?! — Я на секунду представил себе, как отреагирует Варг, узнав, что его Джей — бывший колдун. Впрочем, Стива мне совершенно не жалко. Я рад, что у Варга появилась моя замена, и он больше не будет преследовать меня, по крайней мере, мне хочется на это надеяться.

— Да, только так я мог заставить его отказаться от тебя. Но и мой брат, если сломит свою гордыню, возможно, когда-то найдёт своё счастье, правда в последнее мне и самому не верится. Варг слишком большой эгоист, ещё и садист. Вряд ли он способен кого-то любить. Стив заслужил быть рядом с таким человеком. Во-первых, он убил множество игроков в нашем мире, они теперь остались здесь навсегда, им нет дороги обратно, а во-вторых, он сам развивал у Варда сексуальную жестокость, на рабах...

— Подожди, ты только что сказал, что в реал вернуться нельзя?! Но ты же сам предложил мне попробовать заново?..

— Да, только мы с тобой можем вернуться, для остальных этот путь закрыт. Я не хочу нести ответственность за оба мира, ведь те, кто остался здесь, приобрели бессмертие. Мне страшно представить, какие последствия может вызвать появление их в нашем мире. Довольно той боли, что мы принесли сюда. Сейчас наступил долгожданный мир и самое время заняться исправлением наших ошибок. Будет трудно ликвидировать рабство, невозможно вернуть к жизни погибших, тяжело залечить душевные раны, но необходимо этим заняться.

Я молчу, что тут можно добавить? Мне тоже хочется изменить этот мир, вернуть ему то, что мы задолжали. Тем более, что если верить Рейнару, у нас впереди целая вечность — вполне достаточный срок для изменения будущего в лучшую сторону.

— Джей, если ты хочешь сейчас вернуться со мной в наш реал, то можешь выбрать место, куда мы выйдем.

— Я боюсь столкнуться с кем-то знакомым. Мне жаль, что наш мир обречён на выживание и поэтому так жесток. Кто знает, сколько человечество сможет просуществовать под землёй. Мне не хочется отсюда уходить.

— Джей, экологическая катастрофа, загнавшая наших предков в норы, разразилась очень давно. Пока люди жили под землёй безвылазно, микроорганизмы ликвидировали её последствия. Природе свойственно очищение. Конечно же, видов растений и животных осталось очень мало, но жить на поверхности уже можно. У человечества есть шанс изменить своё будущее, стоит только открыть глаза. Смотри, вот он, наш мир! — он нажимает на какую-то кнопку, и я замираю возле экрана: синее высокое небо с редкими белоснежными облаками, сочная зелёная трава...

— И это наш мир?! — вырывается у меня.

— Да, Джей, и я дарю его тебе! Если хочешь, мы сейчас же отправимся туда. — Он счастливо улыбается, целуя меня, и я млею от проявления его чувств.

— Конечно, хочу, если это действительно возможно, — выдыхаю я, не в силах поверить в происходящее.

— Тогда пошли! — Рейнар подхватывает меня на руки, и, подойдя, нажимает на кнопку...

Портал взрывается ярким голубым светом, и мы шагаем в него.

Глава 54

Тёплые лучи солнца и лёгкий ветерок встречают нас в нашем мире. Мне не верится, что такое возможно в этом реале, где я вырос, живя в подземельях. Яркая синева неба, зелень травы и золотистый песок возле небольшой медленно текущей речки — всё словно в сказке. Рем перехватывает меня и почти подбрасывает в воздух, а я только теперь замечаю, что стал таким, каким был до болезни. Мне уже непривычны мой маленький рост и изящность, черный цвет волос... Я свыкся с образом могучего северного варвара и чувствую себя уязвимым и слабым, но крепкие и нежные руки Рема прижимают меня к себе, даря ощущение защищённости. Мне хочется увидеть его таким, какой он сейчас, и я поворачиваюсь к нему. Он похож на себя в игре — высокий, стройный парень, только более мужественный, крепкий, хотя и без объёмной мускулатуры. Его синие глаза излучают нежность. Он пристально рассматривает меня как редкую драгоценность, я тоже стремлюсь запечатлеть каждую его чёрточку. Рем бережно укладывает меня на землю, прямо в сочную душистую траву, и начинает целовать. Я жмурюсь от удовольствия, пытаясь быть к нему ближе, вдыхаю запах его кожи, скольжу руками по спине. Мне хорошо с ним, теперь не нужно беспокоиться о страшном будущем. Я свободен от унизительного рабства, а рядом со мной человек, который меня действительно любит. Мне повезло, что доктор Базель предложил пройти эту игру. Пусть порой было нечеловечески трудно, столько раз я думал уйти и мечтал умереть, но я выдержал все испытания и нашёл своё счастье. Оно сейчас дует мне в ухо и, не торопясь, освобождает от одежды. Я до сих пор не могу поверить, что уже не один и у меня есть тот, кому можно довериться. Где-то далеко стрекочет кузнечик и поёт какая-то птица, но они не мешают музыке наших сердец. Здесь мы одни на целой планете, будто посланцы другого мира. Там, под землёй, царят жестокие законы, несправедливость и борьба за существование. Словно замурованы чувства любви и взаимопонимания. Я таю от обрушившейся на меня ласки, возможно Рем способен зацеловать меня до смерти, но я не возражаю, это очень приятно. Мне всегда приходилось рассчитывать только на свои силы, никто не дарил мне столько тепла и света, ожививших мою душу, подаривших надежду на лучшее. Мы одни в этом огромном, прекрасном, возродившемся после жестокой смерти мире. Мы так похожи на него своими судьбами, вернувшиеся сюда из небытия, чтобы заново переписать своё будущее. Это кажется мне невероятной сказкой, такого просто не может быть, особенно со мной. Жаль, я не знал о чувствах Рема раньше, но не могу осуждать его за это... Рейнар... Рем... теперь уже МОЙ Рем. Мы оба наделали много ошибок и, если бы не его искренняя любовь ко мне, возможно уже давно бы расстались. Это здорово, что у меня есть человек-вампир, подаривший мне целый мир, прощающий мои выходки и разбудивший мои чувства. Я пылаю в его объятьях, сгорая и вновь рождаясь. Мне не нужно больше жить своим прошлым, у меня есть будущее, манящее своим теплом, в которое я верю...

Эпилог

Наконец-то наступил этот долгожданный торжественный день. Наше бракосочетание проходит под открытым небом, на заранее выбранной мною огромной лужайке. Лорды-вампиры любят находиться в тени деревьев, они ещё никак не привыкнут к дневному свету, а остальные многочисленные гости, в том числе и все мои друзья, с интересом наблюдают за нашей церемонией. Служитель культа 'Ночи' заканчивает свою длинную последнюю молитву и, наконец, произносит долгожданную фразу, соединяющую нас на веки как супругов:

— Пусть вечность не разлучит вас...

Рейнар весь светится от счастья, я тоже очень доволен — ведь он теперь принадлежит мне. Не думал, что я такой страшный собственник.

Казалось, ничто не должно было нарушить нашего праздника. Но... мы с Рейнаром не успеваем осознать, что стали супругами, как неожиданно начинается паника. Нас накрывает огромная чёрная тень от пикирующего с неба... могучего чёрного дракона. Я молниеносно превращаюсь в ящера, хорошо, что мы не целуемся в этот момент с Рейнаром, но всё равно моё мгновенное изменение и явление здоровой зубастой твари во время обряда вызывают бурную реакцию у приглашённых, уже заметавшихся в поисках укрытий. Я чувствую безграничное счастье, затапливающее всё мое существо, тут не нужно гадать, кто срывает такое значительное для нас событие. Конечно же, это наглая черномазая морда, бесцеремонно явившаяся без приглашения. Вернуть себе человеческий облик я не могу, но лишить меня радости общения с мужем тоже жестоко. Тали, наверное, чувствует моё настроение и, прежде чем сигануть в объятия своего благоверного, ловит за шкирку моего вконец обалдевшего вампира и нежно, но крепко прижимает к груди. Теоно подхватывает нас и взмывает вверх, выделывая головокружительные пируэты, чем приводит в трепет Рейнара, прочно зажатого между чешуйчатыми телами холодных громадин. Но что его окончательно ввергает в шок, так это чувственный поцелуй ящеров, состоящий из пляски и борьбы двух языков. На несколько долгих мгновений мы забываем обо всём... и о том, что находимся в небе. Протяжный вопль Рейнара возвращает нас в действительность, и взмах могучих крыльев Теоно поднимает серый столб придорожной пыли, когда мы снова устремляемся в небо. Дракон крепче прижимает к себе меня с Рейнаром, делает какой-то знак Тали, и я возвращаюсь в свой облик, но не боюсь огромной высоты и не выскальзываю из захвата ящера — так аккуратно, но прочно придерживает нас Теоно. Мы летим, как будто исполняя какой-то танец, и моё сознание услужливо напоминает — брачный. Такой был у него с Тали, в долине, и я, недолго думая, целую своего вампира. Он медленно расслабляется, и мы растворяемся в сжигающей нас страсти под небесами, на головокружительной высоте и под ритм безумных пируэтов...

* * *

Ради своей любви Теоно отказался быть королём чёрных драконов и передал власть своему брату. Поэтому наш брак признали законным и 'возродили' Тали для общества ящеров. Наши дети пока находятся в группе для малышей, как принято у крылатых, но скоро нам можно будет их увидеть.

В новый мир мы смогли передать семена культурных растений для тех, кто не побоялся выйти из подземелий. Эти люди теперь живут, создавая новое общество, оберегающее природу и построенное на взаимном уважении и равенстве... по крайней мере, они пытаются это сделать.

Здесь мы тоже стараемся ликвидировать последствия нашей оккупации.

Но это всё вопросы мирового значения, а на личном фронте нас ожидала катастрофа — ящеры с людьми несовместимы в браке... размеры и строение слишком разные, я уже молчу о восприятии.

Разделить нас с Тали оказалось невозможным, по крайней мере в ближайшее время этого не предвидится. Поэтому Теоно и Рейнар придумали выход, который возмутил меня до глубины души — они стали играть на меня... в карты.

Впрочем, я недолго горевал, и, в конце концов, решил всё контролировать сам. Как и положено вору, я обладаю хорошей ловкостью — она мне помогла быстро выучиться на шулера, и теперь мы играем втроём.

Теоно и Рейнар до сих пор наивно полагают, что им везёт совершенно случайно, не догадываясь, что решение принимаем я и Тали, разыгрывая 'камень, ножницы и бумага'.

Зато все довольны...

Конец