— Да, дорогой! Чего мы ждём?! — закатываю глазки. — Давай скорей-ка сочетаться браком, мииилый!
Он вздрагивает так, как будто ему за шиворот налили кипятка, но отстраниться у него не получается, и я от всей души оставляю такой же след помады на его другой щеке. Однако... громкий, мощный певучий бас служителя отрывает меня от этого занятия. Голос завораживает, затягивает своим звучанием, и предчувствие ловушки становится всё сильнее.
Священник, не прерывая певучие моления, выходит из-за алтаря с какой-то чёрной чашей и маленьким кинжалом, подходит к явно смятенному Рейнару, разрезает кожу на его запястье и собирает кровь. Она стекает тонкой струйкой, а у меня, похоже, сейчас истерика начнётся. Они меня заставят это выпить! Кровь вампира! К чему всё это приведёт, мне даже сложно предсказать. Служитель быстро оказывается передо мной и ловко разрезает теперь моё запястье. Красное яркое смешивается с тёмным и... поглощает его. Священник в шоке смотрит то в чашу, то на меня, то на Рейнара, однако молиться не перестаёт. Когда количество крови в сосуде достигает примерно середины, он уходит к алтарю и орошает его драгоценной влагой. Над ним появляются два туманных образа, один гордо стоит, держа крепко второго за... ошейник! Я поднимаю глаза и вижу этот рабский атрибут в руках служителя, а бесплотные фигуры постепенно начинают окрашиваться, отчётливо проявляясь... Оглядываюсь на вампира — он бледен и, возможно, шокирован происходящим, как и другие присутствующие. Коленопреклонённая фигура — в... чёрном, а её господин — в белом одеянии. В полной тишине мне протягивают ошейник со словами:
— Ты берёшь в своё владение Рейнара?!
— Да! — даже не подумав, отвечаю с облегчением, понимая, ЧТО мне грозило в результате этого обряда, и, взяв символ полного подчинения, защёлкиваю его на белоснежной шее ненавистного вампира, а он покорно опускает глаза и становится передо мной на колени.
— Вы должны выпить эту чашу напополам, для завершения обряда... — звучит гулко бас.
Я подчиняюсь, давясь солёной жидкостью с металлическим привкусом, а затем протягиваю сосуд вампиру. Он безропотно пьёт. Возвращая пустую чашу, он на секунду поднимает голову, и я вижу такую обречённость, что мне становится жутко. Мне снова приходится затыкать голос совести, ведь это Рейнар подстроил мне ловушку. Я даже не знаю толком, что весь этот обряд означает.
— Церемония окончена! Вы можете поцеловать своего супруга, — священник обращается только ко мне. Я тут же пользуюсь этим предложением и, рывком поставив на ноги Рейнара, властно впиваюсь в его губы.
Он дрожит. Не сопротивляется. Я притягиваю его к себе, обхватив за талию, и приглашаю всех на пиршество.
Зал, где стоят накрытые столы, ломится от яств. Оказывается, вампиры питаются не только кровью, её тут подают как изысканное вино. Все присутствующие рассаживаются, а мне приходится сесть во главе стола, где стоит только один стул, а возле него расстелена циновка, при виде которой вскипает злость. Вот значит как?! Ты хотел сделать меня своим рабом и всем продемонстрировать это! Но не надейся, что я поступлю так же, как планировал ты.
Я подхожу к почётному месту и занимаю его, притягивая своего вампира к себе на колени. Он шокирован, но вынужден уступить, демонстрируя своё послушание, впрочем, на нас мало кто смотрит. Я только теперь замечаю, что стоит только один прибор для нас двоих. Что ж, придётся кормить клыкастого с рук. Хотя вполне возможно, что он не планировал делать это для меня. Рейнар в шоке, но послушно съедает всё, что я ему предлагаю. Я даже пою его кровью из бокала. Когда все расслабляются и за столом текут неспешные разговоры, я заявляю, что хочу уединиться с супругом. Обученные слуги провожают меня в нашу спальню с огромной кроватью, застеленной шёлковым бельём, и драной старой подстилкой возле неё, с прикованной к стене цепью, которую можно пристегнуть к ошейнику на шее вампира. Я в ярости, мне вновь было уготовано рабство. Не знаю, что пошло не так во время обряда, но явно никто не ожидал, что главным в нашей 'любящей' семье стану именно я. Мне, правда, в это до сих пор не верится. Я оборачиваюсь к теперь уже супругу и с презрением говорю:
— Разденься! Полностью!
Он послушно снимает с себя всю одежду едва подрагивающими тормозящими движениями и отбрасывает в сторону, как ненужные тряпки, с каким-то обречённым отчаянием.
— Здесь есть ванная, или у вас тут не принято мыться? — с издёвкой спрашиваю я.
— Есть... господин... — тихо отвечает он.
— Иди, подготовься к нашей первой брачной ночи! Кстати, ты уже был когда-нибудь с мужчиной?
— Нет... господин, но я видел как подготавливают... к этому...
Ещё бы не видел в семье дрессировщика рабов! А может и сам готовил... моего брата, когда его ломали. Даже дышать становится тяжело... ком в горле... Беру себя в руки и гаркаю:
— Быстро пшёл, а потом на карачки и задом ко мне!!
Он молнией выскакивает из комнаты...
Возвращается тихо и самостоятельно становится на четвереньки на своём коврике, а мне невыносимо видеть эту покорность.
— Шире раздвинь ноги! — рычу я, заглушая все чувства, пытаясь утопить их в злобе. Но беспомощность и открытость Рейнара, при одном имени которого вздрагивает весь виртуальный мир, служит мне сильным укором. Чёртова привычка паладина — не причинять другим зла — раздражает меня всё больше и больше. Смогу ли я перебороть свою сущность, заставлю ли себя причинить ему боль? Одна часть меня хочет растоптать его душу, а вторая... мечтает защитить его от моей мести. Мне кажется, что я слишком мягкотелый, а мой ящер послал меня на... заявив, что изменять он не будет! Вот же зараза! Влюбился в Теоно! Теперь приходится всё делать самому.
Я подхожу к вампиру и вижу, как у него ходят желваки, как быстро бьётся жилка на шее, как судорогой сведены пальцы и как дрожат его руки. Опускаюсь на колени возле него и, взяв его за подбородок, разворачиваю к себе лицом:
— Рейнар, я не буду обращаться с тобой как с животным, приковывать на цепь или насиловать, — невольно вырывается у меня. Я даже не успел додумать, что именно я сейчас сказал. Этакий добрый папочка. Злюсь сам на себя. — Иди в нашу постель, ты будешь спать только в ней и нигде более.
Он поднимает на меня ненавидящий взгляд и грациозно, с достоинством поднимается. Красивый! Возможно если бы мы встретились ранее и по-другому... Нет, хватит с меня и Варга.
— Ложись на спину, раздвинь ноги и положи подушку под ягодицы.
Рейнар выполняет мои приказания, а я наваливаюсь на него и начинаю целовать... властно, грубо, показывая, кто его господин. Он не сопротивляется... а потом начинает мне отвечать. Рейнар плавится в моих объятиях, он стонет и выгибается подо мной. Я не ожидал, что он такой чувствительный и быстро сможет возбудиться. Он отвечает на каждое моё движение, на каждую ласку, что я ему даю. Его бегущие слёзы и потемневшие от страсти глаза заводят меня, но желание мести снова и снова отрезвляет, заставляя играть на его ощущениях, делать из него послушную куклу-марионетку, готовую на всё. Льюн сжёг мою душу и уничтожил моё сердце. Я вряд ли смогу теперь кого-то любить. Ведь я не человек... не человек — и эта мысль бьётся как пойманная птица, отравляя моё существование, не давая расслабиться. Ты влюбишься в меня Рейнар, я стану для тебя всем, твоей вселенной, а потом я уничтожу тебя, причиню боль твоему брату. Я отомщу вам за всё, что вы сделали с нами...
Глава 47
Я просыпаюсь, прижавшись к прохладному телу. Вампир ещё спит, он неспокоен. Рейнар то что-то шепчет, то стонет, то судорога пробежит по телу. Мне даже становится жаль его, но я вспоминаю о Льюне. Тот точно будет не в восторге, что его брат у меня в руках. Я отстраняюсь от Рейнара, а он бессознательно во сне сразу же придвигается ближе, обхватывая меня, словно боится потерять. Мне запомнилась наша 'брачная ночь' во всех подробностях — как я стремился дарить ему удовольствие, не причиняя физической боли, заставить раствориться в ощущениях и потерять связь с действительностью. Возможно, мне удалось этого добиться, но... впечатления вчерашнего дня, похоже, не отпускают Рейнара во сне. Впрочем, это неудивительно: я ураганом ворвался в его жизнь, сломав ему все планы, унизив и подчинив.
Он судорожно всхлипывает, и я не выдерживаю, обхватываю его, притягивая ближе к себе. Рейнар просыпается и резко дёргается, ещё не осознавая, где находится.
— Тихо! Успокойся, — шепчу я ему и разворачиваю к себе лицом.
Непонимание в его глазах сменяется ненавистью, и на лице появляется отчаянное выражение. Я властно целую его, заставляя открыть рот, проникаю языком и жёстко, требовательно изучаю его. Рейнар в смятении, но не сопротивляется, а я одной рукой держу его голову, чтобы он не смог отстраниться, а другую опускаю на пах и начинаю возбуждать. Он быстро сдаётся и стонет мне в рот, всем телом подаваясь навстречу, толкаясь мне в руку. Я чувствую, что он близок к разрядке и, ненадолго отстраняясь, быстро одеваю на основание его члена кольцо, не давая желаемого. Он стонет от разочарования, но ещё не приходит в себя, глаза затуманены желанием, тело возбуждено — горячее, отзывчивое на каждое прикосновение. А кольцо всё больше и больше причиняет ему дискомфорт и, возможно, боль. Рейнар тянется, чтобы его снять, но я не позволяю и, перевернув его на живот и использовав смазку, медленно и осторожно вхожу. Он теряется в ощущениях, распалённый, чувствительный отвечает... Неукротимая стихия, огненный смерч бьётся у меня в руках, даря наслаждение, сгорая сам.
Вымотанные, мокрые от пота, мы лежим, тесно обнявшись, слыша, как бьются сердца и восстанавливается дыхание.
Стук в дверь нарушает кажущуюся идиллию, и, натянув на нас одеяло, я разрешаю войти.
Посетитель — вампир красив, но, по-моему, у него слишком субтильная, женская внешность. Он тонкий и гибкий, лёгкий и грациозный, только в глазах его вселенский холод.
— Я Эрни, мой господин. — Он склоняется в глубоком поклоне, обращаясь ко мне, словно здесь больше никого нет. Я чувствую, как напрягается тело Рейнара, каменеют мышцы.
— Мой господин, я прошу меня выслушать. — Эрни с надеждой смотрит на меня, я киваю, и он продолжает:
— Рейнар хотел загнать вас в ловушку. Брак по старинному обряду в часовне Тотерана обращает одного из супругов в бесправного раба. Это выгодно для влиятельных лордов, так как они не несут никаких обязательств перед избранником, отдающим себя в их полное распоряжение. Более того, с помощью этого же обряда вы можете завести хоть целый гарем и даже вступить в настоящий брак с любым из нас.
— Подожди, ты хочешь сказать, что мой супруг на самом деле всего лишь наложник?!
— Ну да, если говорить вашими словами. Он раб, причём добровольный. Вы стали властелином его поместья и всех богатств. Вы можете его продать... или сделать равным себе, если конечно этого захотите, но в последнем случае должны будете пройти ещё одну церемонию бракосочетания...
— Тааак. Это становится интересным, — задумчиво тяну я, разворачивая к себе лицо Рейнара и заставляя смотреть себе в глаза.
Он шокирован настолько, что я даже не замечаю злости, которая уже казалась привычной для него. Рейнар мелко дрожит, но не пытается оправдаться.
— Господин! Все в недоумении, что произошло в часовне. Сам обряд заключается в выяснении главенства, и кровь сильного вампира всегда поглощает кровь слабого или человека, показывая, кто должен подчиниться, но ваша... она оказалась уникальной, расправившись за какие-то мгновенья с одним из тех, кто должен быть непобедимым. Наши жрецы до сих пор не могут прийти в себя.
— Мне нет дела до жрецов, хотя за подробности спасибо. Только я не понимаю, зачем ты мне об этом рассказываешь?
— Мой господин, наверное, хочет подчинить себе всю армию и всех вампиров?
— А разве я уже не стал правителем? — отвечаю, глядя в глаза Рейнару. Он дёргается так, словно его ударили, в глазах мелькает страх и появляется какое-то загнанное выражение.
— Нет, к сожалению. Рейнар должен передать вам власть на специальной церемонии. Причём не позднее двух недель, с момента бракосочетания. Иначе она автоматически переходит к его ближайшему приемнику лорду Интре.
— Вот кааак... это уже интересно. И что ты хочешь за эту информацию? — Я выпускаю Рейнара и поворачиваюсь к Эрни.
— Господин, я хочу... чтобы вы сделали меня своим... советником и любовником.
У меня при этих словах отваливается челюсть и, возможно, начинаются галлюцинации, потому что я чувствую, как в меня с каким-то обречённым отчаянием и... ревностью вцепляется Рейнар?! Я потрясённо оборачиваюсь и вижу в его глазах такую боль...
Но я снова заставляю себя отвернуться. Мне становится интересно, если бы не пришёл этот Эрни, смог бы я узнать такие пикантные подробности моего брака, или нет? Скорее всего, нет — Рейнар пытается бороться. Он упрямый, хотя и кажется послушным. Однако то, что он в меня сейчас вцепился, раздражает, злит и в тоже время вызывает какоё-то сочувствие...
— Вон! Марш на подстилку, раб! Пошёл прочь! — рычу я.
Рейнар как замороженный отпускает меня и медленно, словно его тело налито свинцом, не смея смотреть мне в глаза и прикрыть свою наготу, уходит. Он почти бесшумно ложится на постилку и затихает. Я встаю и вижу, что он свернулся калачиком, будто стараясь защититься от взглядов и отрешиться от мира.
Мне стоит усилий сделать пару шагов к Эрни и жёстко поцеловать его в губы, сминая их и получая покорный ответ. Я первым разрываю поцелуй и обещаю:
— Что же, твоё предложение очень заманчиво. Как только я получу власть над вампирами, подумаю над этим.
— Господин, вы не будете разочарованы! Но прежде мне бы хотелось гарантий...
— Это каких же?! — зверею я
— Что ваша шлюшка не встанет на моём пути, — он кивает в сторону скрючившегося и побледневшего Рейнара. До этого момента я не мог себе представить вампира в подобном состоянии. Ведь кожа у него и так почти что белая. — Отдайте его мне! Я хочу сейчас поставить на нём свои метки, а после церемонии, прошу, подарите его навечно.
— И что ты с ним сделаешь?
— Заточу в подземелье, чтобы все забыли имя — Рейнар! — выплёвывает он со злобой имя. Вот это новости! Оказывается, здесь тоже нешуточная борьба за власть и это-то при клятве Крови?! Возможно, моё появление её уже нарушило и сквозь заверения в преданности бывшему властителю прорывается ненависть. Вот из-за этого я терпеть не могу быть у власти! Один неверный шаг, и все шакалы пытаются разорвать тебя, смешать с грязью, предать забвению...
Я возвращаюсь, сажусь на кровать и, прикрывшись одеялом, зову: — Раб, ко мне!
Рейнар встаёт и мелкими шажками идёт ко мне, он шатается и тяжело дышит. Его почерневшие глаза кажутся стеклянными. Подойдя, он бессильно опускается на колени и, опустив голову, не смея прикоснуться ко мне, выдыхает:
— Да, господин.
Я вижу торжество в глазах Эрни, он, поддавшись своим желаниям, делает шаг к моему рабу и тянет в предвкушении руки, но я решительно это пресекаю, распахивая одеяло, и приказываю:
