Калейдоскоп-2. Водовороты Игры. Общий файл

Улыбнувшись неведомому Прутику, я вслед за Верраном свернула в узкий переулок, источающий "чарующие ароматы" человеческой жизнедеятельности, и, высказав марру все, что я думаю о придурках, таскающих приличных женщин араж знает где, оказалась в совершенно другом городе.

Центральный проспект ярким мазком рассекал Нисколен на две неравные части. Дома по другую сторону поражали своей роскошью и убранством, и чем дальше, тем сильнее. Вдалеке виднелась парочка высоких каменных башен с золочеными крышами, блестящими в закатных лучах солнца. Ассортимент и оформление многочисленных лавок и магазинчиков с каждым шагом становились все богаче и богаче. Растений, правда, больше не стало — видать, не жалуют в этом городке зеленые насаждения.

Рынок, раскинувшийся на большой круглой площади, шумел, словно ничего страшного не случилось. Народ, не опасаясь заразы, вовсю толкался среди навесов и палаток, торговался, спорил до хрипоты, доказывая превосходство своего товара над прочими, а иногда и дрался. На проспекте было так же многолюдно, а в различных питейных заведениях даже весело.

О чуме напоминали только серые тряпки, закрывавшие окна некоторых домов, типы в серых комбинезонах, шныряющие туда-сюда, и отсутствие урсов на улице. Все наши расспросы о тали результатов не принесли, детей урсы вывезли из города в первую очередь. Наш Верран притягивал любопытные взгляды прохожих, и это его неимоверно злило, заставляя яростно хлестать хвостом по ногам. Пока мы разыскали таверну, готовую взять на постой урса, наступил вечер. Верран порывался продолжать поиски, но я не позволила. Если даже трактирщик, опасаясь беспорядков, просит Веррана заходить в номер через окно, чтобы никто не видел, что уж говорить об остальных.

— Вы не сердитесь, добрые господа, — в который уже раз вздохнул трактирщик, опустив хитрые бегающие глазки, — только сейчас никто урса в дом не пустит.

— Он здоров, — возмутилась я, — и вообще, люди не могут от него заразиться.

— Заразиться не могут, это так, а вот драку устроить очень даже могут. В городе и так неспокойно. Зачем нам лишние проблемы? А ужин я вам в номер пришлю. Хороший ужин! И бочку с водой, чтоб, значится, помыться.

— Две бочки! — грозно рявкнул Верран. — И вина!

— Конечно, конечно, — хозяин, поминутно кланяясь, попятился к дверям, — уже бегу. Все будет в лучшем виде!

В номере Верран все же не усидел. После на удивление вкусного ужина мы с марром собрались в больницу — там сейчас особенно много урсов, и велика вероятность разузнать что-то про моего тали. Но и опасность заражения нархански высока, поэтому Зар решил остаться и усилить защиту. Я велела ему после нашего ухода закрыть окно и подпереть дверь чем-нибудь тяжелым, на что мальчик с самодовольной улыбкой заявил, что он даже в таком состоянии вполне способен разделаться с местным сбродом, и я не должна беспокоиться.

"Да не психуй ты, — попытался утешить меня Умник, — с фраккатом этим людишкам действительно не справиться".

"Так ведь он без сил будет!"

"Ха, — фыркнул мой товарищ, — ты же его боевую форму видела. Да он их всех в два счета положит и даже не заметит".

— Хорошо, — вздохнула я, обняв Зара на прощание, — мы постараемся вернуться побыстрее.

Госпиталь размещался на территории ремесленно-строительной школы, в центральном двухэтажном здании, облицованном зеленой мраморной плиткой, и двух подсобных деревянных постройках. На окружающей госпиталь металлической решетке неопрятными бантиками висели клочки серой ткани. Окна были закрыты все теми же серыми тряпками, пытающимися замаскироваться под обычные шторы.

Верран задержался в холле первого этажа, болтая со своей знакомой, навещавшей заболевшего отца. А я, чтобы не мешать их разговору, вышла в коридор. Прошлась немного туда-сюда и присела на диванчик. Неожиданно тен нагрелся и ужалил меня слабым электрическим разрядом. Потом еще раз и еще. Я вскочила на ноги и заметалась, не зная, что делать. Шагнула обратно в коридор — разряды стали чуть слабее, вернулась к дивану — усилились, подошла к лестнице — закололо еще сильнее.

Араж драный! Мы что, в "горячо-холодно" играем, что ли? Ну ладно, поиграем.

Амулет привел меня на второй этаж, велев зайти в пятую от поворота дверь и... замолчал.

Супер! Ну и как я тут своего тали должна искать — тут же не меньше десятка котов.

Палату пронизывал гнетущий запах боли и смерти. На узких, застеленных старыми простынями кроватях, стоящих по пять с каждой стороны, метались в бреду, стонали или просто лежали, забывшись тяжелым сном, урсы.

Стоп, а это кто? Что-то мордашка уж больно знакомая.

Я подошла ближе, аккуратно отвела с лица паренька спутанные, липкие от пота рыжеватые волосы.

Араж! Так и есть! Это первый урс, которого я встретила в этом мире — психованный малолетний убийца. Орис, кажется, если не путаю. Интересно, а Барсик тоже здесь?

Я подняла голову, рассматривая больных, и, уловив боковым зрением какое-то движение, шарахнулась в сторону. И только это меня и спасло: когти Ориса прошли вскользь, оставив на моей щеке пару царапин.

— Ты! — хрипло прошипел он. — Из-за тебя все...

Желтые глазищи урса горели ярким огнем ненависти. Он рванулся ко мне, но вспышка агрессии спалила последние его силы, и мальчик сломанной куклой растянулся у моих ног. Попытался приподняться, но не смог и замер, с трудом глотая воздух.

Блин горелый! И помочь надо, и страшно, а ну как опять бросится. Парнишка, похоже, совсем больной — и я вовсе не чуму имею в виду!

Я выглянула в коридор, в надежде пригласить кого-то из персонала.

Араж, нет никого. А к черту!

— Вот что, парень, — я присела на безопасном расстоянии, — я помогу тебе лечь, так что ты свои коготки прибери пока. Потом размахивать будешь. Хорошо?

— Тварррь!

— Вот и чудно, — усмехнулась я, — вот и познакомились. А я Барбариска.

— Ненавижу! — прохрипел Орис.

— Я тоже тебя люблю, солнышко! Осторожненько встаем. Держись за меня. Хорошо. Вот так. Садимся, не падаем. Теперь аккуратненько ложимся. Вот молодец. Я сейчас воды принесу.

Я взяла со столика грязный стакан, ополоснула его водой из графина, тоже не очень чистой. Да уж, желающих ухаживать за больными котами, видать, немного — подгадили маррам их сородичи-работорговцы. Я хотела сходить за свежей водой, но перехватила жадный умоляющий взгляд мальчика. Налила в стакан эту, с позволения сказать, жидкость, напоила сначала юного лирра, потом остальных урсов, кто был в сознании. Смочила остатками воды полотенце, положила на пышущий жаром лоб Ориса. И под напутственное пожелание мальчишки, идти к аражу, отправилась во двор, к колодцу.

Мама дорогая, надеюсь, мой тали — не это малолетнее чудовище.

Но упрямая логика разбивала в пух и прах все мои надежды — других детей в комнате не было.

Ну что за невезуха! Я теперь всю оставшуюся жизнь должна работать батарейкой для этого наглеца? А оно мне надо?!

Веррана на прежнем месте не было. Я прошлась по коридору, заглянула в несколько комнат и решила вернуться на второй этаж, тем более что надо отнести больным воду. На лестнице я споткнулась и чуть не упала, в последний момент ухватившись за протянутую руку помощи, серую и пушистую. Рядом со мной, улыбаясь, стоял дымчато-серый красавчик-лирр. Арсин.

— Рад тебя видеть, — приветливо кивнул он (на миг в его больших желтых глазах мелькнула ненависть, тут же сменившаяся добродушием). — Откуда ты здесь?

— Тали своего ищу, — ответила я.

— Что? — опешил он. — Какого еще тали?

— Не знаю точно, но предполагаю, что это Орис.

— Орис? — урс расхохотался в голос. — Да кто тебе таких глупостей наговорил?

— Мой друг, Верран, марр.

— А ты уверена, что он твой друг? — спросил Барсик, нервно дернув хвостом. — На твоем месте я бы задумался, зачем он тебе про тали наврал.

— Наврал? — нахмурилась я. — А зачем ему мне врать?

Лирр пожал плечами, методично отрывая маленькие листочки с одного из растущих на подоконнике вьюнков.

— А что именно Верран тебе рассказал?

— Что тен, который ты мне подкинул, связывает меня с каким-то урсом, — ответила я. — Тела тенира-человека и тали-урса становятся единым целым. И урс спокойно живет, используя силу своего тенира. Первый ритуал единения проводится до достижения урсом двух месяцев от роду. Второй сразу же после совершеннолетия, — я аккуратно оттеснила урса от несчастного цветочка и въедливо уточнила. — Так это все неправда?

— Правда, — нехотя кивнул Барсик. — Но это секрет нашей расы. Непонятно, почему марр тебе его разболтал.

— Верран хотел помочь моему тали, думал, что тот умрет, если мы не завершим вовремя второй ритуал.

— Хорошо он тебе голову задурил, — поджав губы, вздохнул лирр. — Орис-то тут при чем?

— Руны показали, что моему тали осталось меньше двух месяцев до совершеннолетия. А в той палате, куда привел меня тен, других детей, кроме Ориса, не было. Значит, только он может быть моим тали.

— Действительно, все логично, — согласился Арсин, усмехнувшись в усы, — только ты не учла парочку моментов, о которых твой дружок, видимо, забыл тебе сообщить. И тенир, и тали должны быть ровесниками, а ты хоть и миленькая, но на девочку-подростка явно не тянешь. И самое главное, неужели ты думаешь, что я отдал бы тебе амулет своего ученика, зная, что это может привести к его смерти? Пусть мы и не самые лучшие ребята с вашей точки зрения, но за своих мы кого угодно порвем. И вообще, твой тен не активен!

— Что? — я уставилась на парня во все глаза. — Но ведь руны изменились, я сама видела.

— Ладно, — урс облокотился о стену, сверля меня глазами, — активен, но частично. Когда-то амулет действительно принадлежал тениру Ориса, но глупый человеческий детеныш не так давно погиб. Пришлось срочно искать ему замену и, соответственно, создавать новый тен и новую привязку. А старый коготь стал не нужен. Возможно, в нем сохранились какие-то остатки былой связи, они и провоцируют смену рун, но для второго ритуала твой амулет не годится.

— А зачем тогда ты мне этот бракованный амулет отдал? — я внимательно наблюдала за Арсином, не зная, кому из урсов верить.

— Честно? — мужчина рассмеялся, задорно подмигнув мне. — Ты мне понравилась, не каждый осмелится так нагло разговаривать с лиррами. Вот я и кинул тебе безделушку — любой урс, увидев ее, подумает, что ты тенира, и не тронет тебя. Я же не думал, что ты встретишь придурка, который решит, что второй ритуал еще не проведен.

— Верран — не придурок! — обиделась я. — Не говори так!

— Но ведь я оказался прав, мой подарок принес пользу, и этот марр стал тебе помогать.

— Пользу принес, — задумчиво кивнула я, поставив тяжелый кувшин на подоконник, — но... почему вы меня отпустили? Почему ты тогда, в лесу, не позволил Орису меня убить?

— Вэррак Раддер сказал, что тебя что-то держит, и увести тебя не получится, сдохнешь на полпути, — Барсик дернул в насмешке уголком рта. — Так почему бы мальчику не развлечься?

— Но ты помешал ему развлекаться.

— Помешал, — согласился лирр, — но иначе бы он увлекся и влетел в Блуждающую следом за тобой. И неизвестно, куда бы его занесло. Так что зря ты сюда пришла, Орис — не твой тали. Можешь не задерживаться в этом городе и ехать дальше. Прощай.

Арсин забрал с подоконника мой кувшин с водой и, не оборачиваясь, ушел наверх.

Я осторожно приоткрыла дверь палаты, с улыбкой наблюдая, как Барсик ухаживает за Орисом, поит его водой, заботливо поправляет одеяло, развлекает смешными историями. Получается, урс не мог желать смерти этому малолетнему чудовищу, и про тен сказал мне правду. А вдруг Верран действительно ошибся? И мне не надо становиться батарейкой для этого психованного мальчишки.

Не знаю, что удерживало меня в палате Ориса: то ли жалость, которую наглый лирр поминутно испытывал на стойкость, то ли глупость, что вернее всего, то ли надежда, что Верран вернется и будет искать меня именно здесь. А может, непонятная уверенность, что так надо, так правильно, как было когда-то с Заром. Но Зар — мой меле, сопричастный, а тут совершенно чужой урсеныш. Ведь связи тенир-тали между нами нет. Или есть?

Араж, ну где же правда? И ведь узнать-то не у кого. Арсин давно ушел, а марр так и не появился. Других урсов расспрашивать про тен я не решилась — это ж секрет их расы, а ну как вместо ответа когтями по горлу получу.

Я уселась на подоконник, предварительно сдернув пыльные серые шторы — и так дышать нечем, а тут еще эти тряпки! — прижалась головой к косяку и, горько усмехнувшись, закрыла глаза, почти физически ощущая на себе колючий прожигающий взгляд Ориса.

За последние три часа я изучила каждый камешек на широком школьном дворе, сосчитала скамеечки на двух березовых аллеях, посетовала на валяющийся повсюду мусор. Палата тоже была исследована вдоль и поперек: два больших окна без стекол, картинки на стенах, десять кроватей с не очень-то чистым бельем и десять больных котов.

Четверым урсам было совсем плохо — они уже не приходили в сознание. Да и у остальных периоды затишья между сильнейшими приступами становились все короче. Орис отчаянно цеплялся за ненависть к моей скромной персоне, но все чаще проваливался в беспамятство. На ногах худо-бедно держалось лишь двое, по мере сил помогая мне ухаживать за больными сородичами. Особенно, за лежащими в углу девушками. Похоже, организовывать раздельные палаты у врачей не было ни сил, ни желания. Лекарств, впрочем, тоже не было.

Типы в сером, шныряющие по коридорам, доверия не вызывали, да и отвечать на мои вопросы не собирались. А разносившие воду и немудреную кашу добровольцы ровным счетом ничего не знали ни о болезни, ни о лекарстве.

Похоже, я задремала, так как раздавшиеся во дворе крики заставили меня испуганно подскочить. Хорошо еще, что вниз от неожиданности не свалилась.

На улице, несмотря на глубокую ночь, было довольно светло. В дворе собралась внушительная толпа, размахивающая ярко пылающими факелами. Вооруженный чем попало народ разношерстной стеной перекрывал все видимое из окна пространство и монотонно гудел, словно разворошенный палкой улей. Гул то затихал, то нарастал вновь, раскладываясь на отдельные крики.

— Смерть урсам!

— Не дадим погубить наших детей!

— Хоо-гирра близко!

— Гнать заразу из нашего города!

— Сделаем Нисколен столицей Зеленой зоны!

— Ой, детонька моя заболела, заразили, твари аражевы!

— Бей котов, спасай столицу!

— Смерть! Смерть! Смерть!

— Бойтесь! Темные боги грядут!

— Сжечь их!

— Не позволим чуме перекинуться на людей!

— Сжечь! Сжечь! Сжечь!

Я заворожено смотрела в окно и не могла поверить, что все это происходит наяву.

— Дура! — над ухом раздалось злобное шипение, и сильный толчок швырнул меня на пол.

Если бы не Орис, просвистевший над головой камень мог бы меня убить. Мальчишка ожег меня горящим взглядом и, тяжело дыша, привалился к стене.

Шум во дворе нарастал.

— Смерть им!

— Сжечь!

— Вон из города!