КПВТ оказался немногим успешнее: крупнокалиберными пулями дому снесло крышу, от забора и подсобных строений остались щепки, но надолго 'крупняка' не хватило. Охваченный азартом и яростью стрелок перегрел пулемет, и тот заклинило. Пришедший в себя генерал наконец приказал прекратить стрельбу. Затея провалилась. Очередная неудача стоила жизни экипажу танка, штурмовая группа потерь не понесла только чудом, отделавшись контузиями, сотрясениями и переломами. Хутор на огонь так и не ответил. Больше к ценным советам подчиненных генерал прислушиваться не стал и приказал дожидаться специалистов.
'Альфа' подъехала ближе к вечеру. К этому времени на место прибыла дополнительная техника, несколько инженерных машин и два танка Т-54, а армейские сапёры, получив 'зеленый свет', закончили подготовку средств штурмового разграждения. Несмотря на то что 'Альфа' привезла с собой собственных сапёров и новомодных инженерных роботов, проделанная армейцами работа была признана полезной и пущена в дело.
Поставив ещё дымы, ИМР сдернула с дороги подорванный танк; сапёры, используя манипуляторы роботов для переноски зарядов, проложили несколько широких проходов, а рванувшее почти целиком с одной стороны минное поле навело штурмующих на мысль, что у боевиков стали сдавать нервы. Позже в развалинах были обнаружены самодельные перископы, через которые террористы вели наблюдение, но правильно предположивший их наличие командир группы 'А' свел эффективность наблюдателей на нет, превратив хутор в зону сплошного задымления. Работе техники и телеуправляемых роботов это не мешало, а вот нервы засевшим внутри террорюгам трепало изрядно. Утратив контроль над внешней обстановкой, они стали применять средства защиты периметра наугад, ориентируясь на вспышки взрывов, при этом в ходе обстрелов и взрывов большая часть бандитской 'оптики' вышла из строя.
Наконец, выждав оседание дыма, 'Альфа' со всех сторон пошла на штурм, но тут же столкнулась с неожиданным препятствием. Бревенчатый дом оказался пустышкой, под которой обнаружилась целая мини-крепость — укрепление из щебня, залитого известковым раствором, с покатыми стенами и заглублённой бревенчатой крышей в пять накатов. Попытка пустить осаждённым газ не увенчалась успехом: воздуховоды в завалах штурмовики так и не нашли. Как выяснилось позже, бункер был оборудован хорошо спроектированной вентиляцией.
Безусый лейтенант, командир приданного армейского взвода, предложил подтянуть к опушке леса гаубицу. Генерал оборвал его, приказав не позориться, но позора и без того уже хватало на всех.
Потом решили попытаться зацепить накат 'кошкой' на тросе крана инженерной машины и растащить его, но после первой же попытки трос зацепился за что-то в развалинах и намертво застрял. Не видя другого выхода, командир спецназа отвёл штурмовиков назад и приказал сапёрам закладывать подрывные заряды, чтобы вскрыть бункер. Но, как только сапёрная группа приступила к установке, бункер внезапно превратился в вулкан. От внутреннего взрыва брёвна наката разлетелись веером во все стороны, а затем внутри бункера сработал вышибной заряд, выбросив в небо содержимое стандартной 400-литровой бочки — бензин, загущённый хозяйственным мылом. В небо взлетел фонтан пламени, обрушившись на всех, кто оказался неподалеку. Роботы сапёров горели там, где их застал взрыв.
Заново приблизиться к бункеру рискнули только спустя пару часов. Осмотр показал, что бункер имеет как минимум два этажа. Бочка находилась на первом, полуподземном, под ним явно было что-то ещё. Трос инженерной машины, зацепившийся за щель в фундаменте, освободили, подцепили им крышку люка и потянули лебёдкой. Люк открылся, туда сразу, без разговоров, закинули несколько гранат Ф-1, и только после этого, подсвечивая фонариками, осторожно стали спускаться вниз. На нижнем этаже свет выхватил только одного человека, с перебитой пулей ногой. Изрешеченный осколками гранат, он лежал на спине, в луже крови, и на его лице застыла дьявольская улыбка. Опасаясь ещё одного подвоха, спецназовцы на всякий случай прострелили раненому башку. Рука мертвеца разжалась, отпустив зажатый в ней ремешок, но обшаривавшие помещение лучи фонарей в этот момент светили в другие места.
Электрическая цепь замкнулась, подав питание на инфракрасный излучатель, и невидимый лучик пересёк бункер, засвечивая фотоэлемент. Первый спецназовец, спустившись в бункер, прервал луч, но лишь запустил этим простейший полупроводниковый счётчик, выполнявший роль прибора кратности. Он тщательно осмотрел бункер на предмет проводов, и обнаружил ремешок, уходящий в стену.
— Чёрт, похоже, тут ещё сюрпризы есть...
Сверху ему подали миноискатель. Стоило его включить, и прибор тут же зашёлся звоном, чуя металл.
— Сваливай оттуда, нехай там сапёры разбираются! — рявкнул другой спецназовец, страховавший товарища сверху.
Боец 'Альфы' сделал шаг к люку, в очередной раз пересекая невидимый лучик, и стены нижнего помещения разлетелись от взрыва вмурованного в них тротила. Его изрешетило множеством болтов, заложенных в стены. В лицо второму бойцу, не успевшему отшатнуться от люка, ударил разлетающийся сноп гвоздей, заложенных в обрезок толстостенной трубы, начинённый тротилом и направленный вверх.
— Вот ведь с-cука, с того света ребят достал, гад!! — командир 'Альфы' с величайшим трудом подавил желание высадить в неизвестного покойника весь магазин.
Тело погибшего спецназовца вытянули пожарным багром — рисковать спускаться в гиблое место никто не хотел. Тем же багром вытащили тело хозяина бункера — и не зря. Под его поясницей нашлась граната Ф-1 без чеки — похоже, террорист спрятал её ещё до того, как вскрыли люк и закидали бункер такими же гранатами. Как только тело приподняли, рычаг отскочил, грохнул взрыв, сапёров спас от осколков только длинный багор и повисший на нём труп.
— Да что ж это б..ство такое, заколдованный этот мертвец, что ли? — солдаты подавленно переговаривались — даже бойцы 'Альфы' не ожидали встретить такой уровень сопротивления.
Рисковать лезть в бункер и разгребать руками завал никто не рвался. Несколько умельцев из сапёров и 'Альфы' собрали из трёх обгоревших роботов для разминирования один более-менее целый, с работающим манипулятором, и с его помощью начали расчищать бункер.
Разбор завала продолжался двое суток. Пока разбирали кучу мусора, пришло сообщение от внешнего оцепления. Солдаты заметили двух человек с оружием, пробиравшихся сквозь чащу. На приказ остановиться и бросить оружие они ответили огнём, и в ходе завязавшейся перестрелки один был убит, а второй, будучи ранен, успел покончить с собой.
Когда разобрали обломки нижнего этажа, опасения капитана подтвердились: в углу обнаружили подземный ход, выводящий далеко в сторону. По нему те двое и покинули бункер, и если бы не внешнее кольцо оцепления, у них были неплохие шансы уйти.
Подземная часть бункера, как выяснилось при разборке, была сложена из бетонных балок от т. н. 'срубного дота'. Множество таких сооружений строилось на западном направлении перед войной и в начальный период войны. Вероятно, 'лесные братья' разобрали одно из подобных сооружений — каждая балка в нём весила менее 100 кг, из расчёта на ручную сборку и разборку.
(Примеры http://photos.wikimapia.org/p/00/04/05/81/26_big.jpg и https://sites.wrk.ru/sites/d/a/data14.gallery.ru/albums/gallery/265807-39659575-m750x740-u12185.jpg)
Бетонированным был только надземный оголовок, в котором крепился накат крыши, и внутренняя часть стен, в которые была заложена взрывчатка.
Подводя итоги, можно было сказать, что в целом успешно начавшаяся операция закончилась полным провалом. Несмотря на ликвидацию террористической группы, взять живым никого из боевиков не удалось, и хотя позже криминалисты, осмотрев тела убитых, подтвердили, что как минимум у двоих из них отпечатки пальцев совпадают с найденными на конспиративной квартире в Москве, легче генералу от этого не стало. Техническое оснащение, тщательность подготовки и оборудования, минно-подрывные навыки бандитов указывали, что перед чекистами была не простая группа, волей случая получившая доступ к информации, составлявшей гостайну, и сумевшая ею распорядиться к своей пользе, а только верхушка айсберга, все нити к которому он со своими дуболомами только что оборвал, потеряв в ходе штурма массу дорогостоящей техники и людей.
При этом генерал прекрасно понимал, что замолчать масштаб произошедшего не получится. Не заложат свои, так заложат местные, или коллеги из других ведомств. Единственным способом оставалось опередить злопыхателей и изложить операцию детально, но в выгодном свете, как водится, выпятив по возможности успехи, сгладив недостатки и преуменьшив последствия. Также по поручению генерала была составлена аналитическая записка, в которой полученный опыт был аккумулирован, обобщён и сделаны некоторые предложения по внесению замечаний в действующие инструкции по проведению оперативно-розыскных, штурмовых и контртеррористических операций.
Приложенный к отчету рапорт командира 'Альфы' тоже описывал произошедшее хоть и жёстко, но достаточно нейтрально, упирая на неожиданно высокий уровень подготовки и техническое оснащение противника. Договориться со спецназовцами генералу труда не составило. Для них это был первый боевой выход, от результата которого во многом зависела судьба подразделения в целом, и особых резонов 'рубить правду-матку' начальству спецназ не имел.
Впрочем, оба — и генерал и полковник спецназа — прекрасно понимали, что оправдание, как дырка в заднице, есть у каждого, и внутренне заранее морально настраивались на дисциплинарные последствия. Однако, вопреки опасениям, особо тяжелых последствий доклад не возымел. Как позже выяснилось, в тот момент кресла шатались под всей вертикалью руководства госбезопасности, включая Серова, который по слухам даже положил рапорт на стол Первого секретаря. Для широкой же общественности подробности побоища на хуторе стали известны только через 50 лет, когда истёк срок засекречивания.
Сотрудник британской разведки, советский агент Джордж Блейк опознал по посмертным фотографиям в одном из погибших знакомого ему агента MI-6, специалиста по минно-взрывному делу. Отпечатки пальцев совпали с обнаруженными на конспиративной квартире. Впрочем, Блейк уточнил, что после 1952 года этот специалист был откомандирован в распоряжение ОВС НАТО, вероятно, для подготовки боевых групп 'Гладио'.
— Выходит, британская разведка вроде бы и ни при чём? — уточнил Никита Сергеевич, когда Серов передал ему сообщение Блейка.
— Похоже, агент действовал не по приказу MI-6, а в интересах командования 'Гладио', — ответил Иван Александрович. — После того, как мы вздрючили их в Италии и Греции, у них на нас очень большой рашпиль заточен. Можно ожидать, что они ещё не раз попытаются отомстить. Ну, мы тоже клювом щёлкать не будем.
Тут, Товарищ Первый секретарь, ещё один вопрос, есть, который надо решить , — Серов с мрачным видом положил перед ним заявление об отставке:
— 'Прошу освободить меня от обязанностей председателя КГБ, как не оправдавшего доверие партии и в связи с потерей бдительности, после окончательного разминирования всех объектов.' Ты с ума сошёл, Иван Александрович? — возмутился Хрущёв. — Это что ещё за этот... как его... мазохизм? Это партия решать будет — оправдал ты доверие или нет!
— Люди погибли. Кто-то должен ответить. Я, как руководитель спецслужб, отвечаю за все провалы моих подчинённых, — твёрдо возразил Серов.
— Да, погибли. В ДТП люди каждый день гибнут, что мне теперь, каждый день начальство в ГАИ менять?
Первый секретарь понимал, что сравнение некорректное, всё-таки спецслужбы действительно облажались по-крупному, но Серов был ему необходим. Хотя бы потому, что ему можно было доверять, в отличие от тех же Шелепина или Семичастного, которые уже не раз высказывали желание 'сменить профиль деятельности на более ответственный'.
— Спиридонов — не твой подчинённый! Он на пенсию ушёл ещё до образования КГБ как такового, и под твоим началом не был никогда! — продолжал Никита Сергеевич. — Берия, Меркулов, Абакумов — тоже не твои подчинённые. Исполнители-минёры — кто погибли, кто демобилизовались. Для них это была рядовая работа, они её выполнили, а что дальше — не им решать.
Наказать мы тебя накажем, не сомневайся. Как минимум, понижение в звании и выговор по партийной линии обеспечим. Но решать этот вопрос не тебе. На данный момент ты нам нужен на своём месте. Ты мне лучше вот что скажи: минирование проводилось в первой половине октября 41 года, так?
— Так точно, примерно с 8 по 16 октября. 16-го, если помните, в Москве была паника, немцы подошли совсем близко к городу. В столице был хаос, эвакуация едва не превратилась в повальное бегство должностных лиц. Часть архивов могла быть утеряна в суматохе, либо намеренно уничтожена по приказу Наркома внутренних дел. Поэтому и не вспомнили об этих минах, — предположил Серов.
— Тогда почему, после возвращения в Москву эти мины не убрали? — спросил Первый секретарь. — Уже в 42-м году захват Москвы был маловероятен. В 43-м и 44-м ситуация на фронтах вообще поменялась в нашу пользу. У руководства спецслужбами оставались те же самые люди. По-твоему, они могли забыть, что по городу заложены сотни тонн взрывчатки?
— Сомневаюсь, — покачал головой Серов. — Берия и Меркулов — не те люди, чтобы о таком забыть.
— Во-от! А если не забыли — почему не отдали приказ о разминировании объектов? — задал неудобный вопрос Хрущёв.
— Сложно сказать... — Серов задумался. — Погоди... Ты что, Никита Сергеич, предполагаешь, что они уже тогда играли на своей стороне, так сказать?
— А ты можешь объяснить это иначе? По устному приказу Наркома внутренних дел минируются ключевые объекты столицы, включая Кремль. Ни точного списка объектов, ни карт минирования не составляется. Исполнители по большей части впоследствии гибнут. При изменении обстановке и снятии угрозы захвата города инициаторы операции должны были отдать приказ о разминировании, так? Тогда почему они этого не сделали?
— Хочешь сказать, Берия с Меркуловым оставили себе 'закладку на будущее'?
— Скажем так, прямых доказательств нет, но не могу исключить подобной возможности, — ответил Первый секретарь. — Они не могли отдать приказ разминировать какие-либо отдельные объекты, и оставить заряды, например, в Кремле, где работал Сталин, иначе бы их разоблачили. Как думаешь?
Серов с сомнением почесал нос:
— Знаешь, если бы они решили пойти на такое уже после войны, например, когда Сталин распорядился 'искать большого мингрела', я бы поверил. Но в 42-м или 43-м? Тогда ситуация была совершенно другая. Не думаю, что они смогли бы просчитать ситуацию на 10 лет вперёд, тем более — в такой напряжённой обстановке, какая тогда сложилась.
Я сам беседовал с товарищем Стариновым, он после войны занимался разминированием различных объектов, уж кому, как не ему знать об этом. Но Илья Григорьевич работал по линии армии, и о закладках по линии НКВД не осведомлён. Он, конечно, допускает, что подобное минирование проводилось, в том числе — тайно, но он — человек военный, без приказа никаких действий предпринимать не мог.
