— Рита! — позвал я через триста шагов. Прошёл, конечно, мимо!
— Ой! Толечка! — недалеко сзади, из неприметного прохода в кустах выпрыгнула Рита и с радостным писком втащила меня обратно.
Полянка оказалась весьма уютной: с тропинки не просматривается, если кто-то ломиться станет — слышно заранее, речка видна, удобный выход к ней из ивняка имеется... Всё это я не сразу рассмотрел: соскучились же...
Рита мою 'соскученность' оценила: пока целовались, а я её по попе гладил, она тоже... погладила — да, попросту, ухватила за яйца! — с каким-то сладострастным всхлипом. Недевочка моя!..
— Рит, я — потный! Из автобуса, фу!
— Раздевайся — и в речку. И я с тобой!
Хмыкнула, глядя на вырывающийся из предусмотрительно заранее надетых плавок член — прятать его я и не пытался: спрячешь такое! да и от кого? Первая вышла на мини-пляжик, осмотрелась и махнула рукой — вперёд! В прозрачной воде по песочку перемещались здоровенные пиявки, некоторые — сантиметров до двадцати длиной! — свидетельство чистоты воды. Мы их не боялись: не прицепятся, если долго не стоять на мелководье.
Поплескался, смывая пот, плавать с таким килем даже не пытался; потом мы обнимались в воде: Рита обхватывала руками и ногами, прижималась недвусмысленно, а потом спросила:
— Съездим на море? В следующем году, да?
— Вдвоём? — решил я кое-что проверить.
— Втроём! — возмутилась Рита, — куда без Алки? На море... я б тебе и в воде давала... и Алка — тоже... — девушка так и елозила по мне, плавки уже совсем мешали, но вода в реке, хоть и чистая...
Было нам специальное предостережение от Ларисы Ивановны... Она среди девочек провела беседу о недопустимости проникновения немытого в немытое, и была приятно удивлена нашей в этом смысле просвещённостью. Ну, так начинали же с оральностей всяких...
И про водные забавы — отдельно было сказано, в том числе — про 'чистую' речную воду.
А потому — выбрались на берег, упали на подстилку, и занялись петтингом. Причём, руку мою Рита в плавки не пустила, сказала:
— Нет, только сверху! — зато, ноги раскинула, и набухшие, возбуждённые губки, мало того, что прощупывались сквозь ткань, так ещё и прорисовывались хорошо...
И лифчик сдвинула вверх, открыв грудь для поцелуев. А ко мне в плавки — забралась, вернее — добыла кончик из-под резинки, и как-то так, щепотью... мы достаточно друг о друга в воде потёрлись — ласкаться долго не пришлось: кончили сразу и вместе.
— Ну, хоть так!.. — вздохнула девушка, передохнув.
— Хм!.. давно ли было 'только так'? Полгода...
Рита в уме подсчитала и удивилась:
— Действительно! Как далеко мы ушли... зашли? — посмотрела на ладошку, полную спермы, и вытерла её о мой живот, — вот тебе! Иди, сполоснись!
— А ты?
— И я! Чуть-чуть потом, — грудь подружка не прятала, ясно: хочет немножко вдогонку, сама...
Обмылся, поплавал и, лёжа на воде, шевелил лениво ногами, чтоб не снесло далеко медленным течением. Девушка подплыла тихонько; я утвердился на дне, снова обнялись и принялись целоваться — долго и вдумчиво.
— Другое дело! — сообщила Рита между поцелуями, — хоть обнять можно, не торчит впереди оглобля...
— Ну, прям там... — застеснялся я, — так, палочка...
— В этой речке столько спермы... — продолжала Рита, — помнишь, рассказывала про того армянина? Вот у тех кустов, — и поболтала пальцем в воде.
Риткин рассказ о том, как ёбарь-кавказец купал тут красного коня, я помнил, но почему 'армянин'? Спросил.
— Ну, может — грузин. Не мусульманин, и не иудей, — объяснила Рита и спела тихонько частушку неизвестного (нам, на тот момент) поэта:
Я евреям не даю,
я в ладу с эпохою.
Я их сразу узнаю —
по носу и по хую.
Да, это отдельная культура — девичий фольклор. Частушки, байки и анекдоты 'только для девочек'. Хорошо, меня мои подружки за своего держат!
Рассказывают иногда... иной мужик всю жизнь проживёт в счастливом браке, а в своей супруге таких страстей и не заподозрит...
— Что, рассмотрела?
— Конечно! Знаешь, как интересно было?
— Знаю. Помню ещё! — и снова принялись целоваться.
— Рит, у меня сейчас опять встанет...
— А пойдём домой? Я тебя покормлю... может, там нет никого, — принялась соблазнять Рита.
— Женя на велосипеде катается, я его встретил...
— Ой, как хорошо! Бабушка с дедом — на базаре. Побежали?
И мы побежали.
Дома, действительно, никого не оказалось. Рита погнала меня в душ, но не присоединилась — больно уж хлипким и неказистым оказалось строение; пошла вторым заходом.
Пока девушка мылась, я валялся на её раскладушке, отдыхал и ждал продолжения. Оно и последовало: вошла, посмотрела на меня, на часы, с сомнением — на хлипковатую раскладушку, на Женькину кровать с периной...
Рита под душем размышляла на тему 'хочу ещё' и 'где бы, как бы' — всё придумала, и была уже (внутренне) готова и в подготовке не нуждалась. А потому — просто легла поперёк большой Женькиной кровати (по высоте — в самый раз, мужчине приседать не нужно), распахнула халатик и ноги раздвинула:
— Иди ко мне!
'Не видел, не видел!' — мысленно передразнил я Надю, — 'видел! вот, любуюсь!'
— Поцелуй и вставь! — порекомендовала Рита.
Я так и сделал. Только плавки снял и презерватив натянул.
Рита потом бросила в разговоре с Аллой:
— Ты заметила, наш мальчик продолжает расти?
— В смысле?
— И в прямом, и в переносном. В переносном... качество подросло.
Алла кивнула:
— Есть такое дело.
— А в прямом... — продолжила Рита, и сделала жест, как будто взвешивает на руке что-то тяжёлое, — может, потому и в переносном?
— Не исключено... — задумалась Алла, — похоже... да, побольше стал. Так это ж хорошо, подруга?
— Это. Просто. Замечательно!
А тогда... поцеловал, и вставил, а Ритка ножки поджала призывно — 'вынужден был' принять их на плечи... а так как — второй раз, да за короткое время — получилось долго, сладко, и как-то... мощно, сам почувствовал. Пришлось девушке рот затыкать поцелуем, когда собралась заорать, а она мне за это губу прокусила... качественно вышло, да... скорее — вошло...
Освободил девичьи ножки — придержала:
— Не слезай, не вынимай, полежи на мне...
А сама думала: 'иногда мечты сбываются, всё, как хотела на пляже — сняла купальник и мужчина сверху'.
Я в очередной раз признался девушке в любви, она — подтвердила ответное чувство... когда нацеловались, и разрешила 'слезть' — поцеловал, как в начале.
— Гм— м... — вслушалась Рита в свои ощущения, и придержала за виски, — ой, как хорошо начал... силы есть? Продолжишь?
— Найду! — у меня действительно хватило сил на куннилинг, а у Риты — пылу на ещё один оргазм.
Девушка раскинулась вольно и сообщила:
— Всё. Вот теперь — совсем хорошо! Иди, мойся, я поваляюсь...
Свежевымытые, мы уселись за столом во дворе слегка перекусить, позже Рита обещала нормальный обед — когда все соберутся.
Я кое-что вспомнил и хохотнул.
— Ты чего?
— Понравилась команда: 'поцелуй и вставь!'.
— Ну... — смутилась Рита, — сказала, что хотела... как хотела... ничего, что я тебя так... приглашаю? — и показала руками, как она делала ногами.
Вдвоём посмеялись над доходчивым жестом, девушка вспомнила (и показала) как изображала для Алки миньет...
— Ничего! Зато понятно. Без экивоков, — уверил, отсмеявшись.
Девушка притворилась, что слова такого не знает, заявила, что ничего и не 'без', что она явственно чувствовала, вот, совсем недавно, когда я её любил, как экивоки бьют по попе — при каждой фрикции.
Наше веселье чуть умерил вернувшийся Женька; он пристроил велосипед у сарая, и сразу — в комнату, что-то ему там понадобилось. Вышел через минуту с коробочкой 'Велоаптечки', задумчиво нас осмотрел, сказал, что вернётся через час, к обеду — и снова укатил.
Тут до нас дошло: дома же не было никого, окна-двери закрыты, мы пришли — сразу в койку, а потом даже проветрить после секса не удосужились... вот Женька и учуял. Там ещё та была... атмосфера... да и мокрое пятно на Женькином покрывале осталось — а мы и не заметили...
Вот ребёнок и проникся...
Оказалось, то, что мы с Ритой занимаемся сексом, для Женьки уже не секрет. Девушка сама брата просветила в этом вопросе. Так уж получилось.
Ритка в тот день спешила очень: мы с Аллой у подъезда ждали, 'всей семьёй' в кино собрались. А она домой метнулась, что-то взять/положить/переодеть — такое...
Забежала в туалет, потом бросилась руки мыть, а там братец... стоит, голый, держит член двумя руками над ванной и задумчиво разглядывает, говоря научными словами, головку полового члена... стоящего, разумеется. 'Залупу', как это называется на просторечно-пацанячьем.
Название это Ритка классе в четвёртом услышала, в необычном контексте: два старшеклассника ругались, и один другому предлагал 'её' на воротник. Девочка тогда заинтересовалась, но что это такое, не сообразила. Варианты были: или какой-нибудь искусственный мех — на воротник же? — или что-то отличительно-подарочное. Ну, там, орден, например (видела в домашней библиотеке название 'Анна на шее'), или как цари жалуют 'шубу и лошадь со своего плеча'...
Были, однако, сомнения, потому что другой восьмиклассник первому взамен сулил 'хуй через плечо', а потом ещё один 'в жопу, чтоб голова не шаталась'... Что такое 'хуй' Рита уже знала... неравноценно как-то.
Решила уточнить, и спросила, хорошо — не у мамы, у подружки.
Алла Риту разубедила, объяснила и даже нарисовала (рисовала она уже тогда очень неплохо). И даже сказала, как правильно по научному. Сама-то, компилируя из Енё Барчаи и М.Г.Приверса, анатомию в общих чертах освоила...
А в этот раз Рита ворвалась, всю картину разом взглядом охватила, сказала:
— Ой! — и вымелась.
Руки на кухне помыла, и к нам выбежала, исполненная впечатлений. Коими и поделилась:
— Представляете...
Вечером, когда все улеглись (родители даже раньше, и храпят уже — им на работу рано, а у детей ещё три недели каникул), Рита решила поговорить с братом. А то ходит, надутый — хомяк хомяком. Подумаешь, застала его сестра за онанизмом... если бы мама — да, было бы стыдно. Тут девушка представила себя в подобной ситуации, если бы брат (или, не дай бог, папа), вошёл, когда она... и поняла: нужно извиняться.
— Жень, ты прости, я нечаянно сегодня...
Тишина.
— Жень! Ну, ты ж ничего плохого не делал. Все этим занимаются.
Сопит Женька, не спит, слушает, но молчит. Может, ну его? Нет, надо поговорить.
— Правда, все. Если кто говорит, что нет — врёт.
Братец упрямо помалкивал. Ладно, ещё попытка...
— Жень!..
— Чего? — ребёнок всё ещё дичился и не мог поверить, что с сестрой можно вот так, спокойно, ОБ ЭТОМ поговорить. В смысле — без 'гы-гы', как взрослые люди.
О! Заговорил... ура!
— Спишь?
— Не. Говори, чего хочешь?
— Ты меня слышал?
— Слышал... что, правда, все?
— Да. И девочки, кстати, тоже. Я тебе книжку принесу. Почитаешь?
— Ну... неси.
— И не обижайся. Подумаешь, увидела. Ты мне его уже сто раз показывал!
— Когда это? — возмутился брат.
— Вчера! Утром. Он у тебя в дырочку вылезает. И позавчера, кстати, тоже.
Женька пристыжено молчал.
— Он у тебя большой. И красивый. Девочкам понравится. Всё, спим!
'Вот — сделала брату комплимент. Ему приятно, и мне приятно. А руки себе... связать, что ли? Нельзя! Женька явно не спит: услышит, поймёт, и тоже... с Алкой так можно, и с Толей даже, а с братом?.. не-е... спать!!! но хочется-то как... завтра пойду... к мальчику или к девочке?'...
Женя, однако, спать не спешил:
— Рит!
— У?
— У тебя тоже...
— Что? — Ритка хихикнула, — большой и красивый?
Женька хохотнул тоже:
— Нет. Просто — красивая.
Рита поняла, что поспать не удастся, и возбуждающий разговор продолжила.
— Подсматривал?
— Ну-у... ты наклонялась...
— Гад. Мог бы глаза закрыть.
— Интересно же... где ещё?
— Рассмотрел?
Братец промолчал, его кровать подозрительно поскрипывала.
— Ты не вздумай на меня... — показала жестом, чего не стоит делать, но в темноте и сама ничего не увидела.
А по молчанию и звукам поняла: уже. И не раз. И сейчас... вздохнула... но не ругаться же? Не чужой, родной... мелкий паршивец.
Замолчала, и спохватилась: собственный пальчик уже, оказывается, тоже... и не остановиться теперь... так, потихоньку...
Но разговор решила продолжить, чтобы переключить внимание:
— Жень!
— Что? — хрипло как, и дышит тяжело, ну, точно...
— Было, с чем сравнивать? Красоту?
Братец помолчал и признался:
— Светка показывала, в третьем классе.
— Всем? — изумилась Рита, перебирая в памяти возможных Светок.
— Не, только мне.
Понятно, игрались вдвоём...
— Рыжая, из класса, как её?..
— Не, другая, в лагере.
— И как?
— Та... — пренебрежительно бросил брат, — маленькая, смешная... без волос...
— Понятно... и ты ей?
— Угу. Только у меня тогда не стоял ещё. Она тоже хихикала.
Помолчали. Риткин пальчик двигался размеренно и привычно; девушка знала: скоро подкатит, и всё получится... только подушку куснуть, не орать и не дёргаться сильно... Толе нравится, и Алке, а Женьке незачем слышать, как сестра кончает.
— Рит!
— А? — у самой тоже голосок выдаёт возбуждение.
— А ты?
— Что?
— Видела много?
— Мало. Твой... регулярно, — Женька хмыкнул смущённо, — потом мужик один голый в речке... подсмотрела...
— Ага! Ты тоже!
— Я не специально! В кустах загорала, а они с какой-то тёткой на том берегу, в машине... не видно, но хорошо слышно... а потом в воду полезли...
— И тётка?
— Да. Тебе бы понравилась: с волосами.
Похихикали вдвоём.
— А у Толи?
— Что?
— Ну, у него видела?
Рита только головой покрутила: какой же ребёнок ещё!
— Жень... — начала осторожно, пытаясь правильно сформулировать, — мы с Толей... уже всё делали... в общем — спим мы с ним! И мама — в курсе.
— Да-а? всё? — поразился Женя, помолчал и спросил, — и как?
— Классно...
Вот в этот момент (видно, вспомнила, насколько 'классно')... в подушку успела вцепиться зубами, и в клубок свернулась, хотя хотелось поизгибаться и ножками в воздухе посучить... на пару минут выпала из действительности.
— Рит!
— А?
— А 'всё'... это 'вообще всё'?
— Да... всё, что только можешь представить. Давай спать, а? Я тебе ещё про девочек расскажу. Разное... завтра... закачаешься.
Утром Рита уселась на кровати, перехватила взгляд брата, направленный на коленки и между, и одёрнула подол рубашки. Вздохнула тяжело, и закатила глаза:
— Жень, ну нельзя же так!
— Я не специально! — возопил брат, — оно само!
Рита подумала, и кивнула. Да, само. Вот, Толя, вроде всё уже видел, от и до... и её, и Алку, во всех подробностях и позах. И видел, и имел, как хотел... и всё равно, когда одеты, или полуодеты — соскальзывает взгляд на прелести. Говорит 'машинально'.
