— Почему?
— Когда его найдут, — Бран мотнул головой в сторону сарая, — ну, Серого, придется идти к твоему отцу. Он же наверняка захочет все узнать.
Улла задумчиво кивнула:
— Верно. Ты уверен, что он там?
— Уверен. Если только тот, кто убил, не выбросил кости. Но мне почему-то кажется, что он этого не сделал. Этот кабан... — Бран зябко передернул плечами. — Кости должны быть там. Их найдут. И когда найдут, ты вот что: уходи куда-нибудь, хорошо? Уйди, чтобы тебя не смогли найти. Спрячься.
Уллины глаза изумленно распахнулись:
— Зачем? Ведь это же не я его убила.
— Конечно, искорка, я и не об этом. Просто, понимаешь... На трупе ведь ничего не осталось, и твой отец может не поверить, что это Серый. Он мне вообще не больно верит. Я опасаюсь, что он захочет, чтобы ты... ну, дотронулась до костей. Ты понимаешь?
Улла, побледнев, закусила губы:
— Да. Понимаю.
— Ну, вот. Думаю, тебе лучше этого не делать. Не хочу тебя пугать, но... Просто я видел, как у тебя это бывает. И видел, что произошло с Серым. Я боюсь, что тебе будет плохо. Но, конечно, я не могу тебя заставлять...
Улла затрясла головой:
— Нет. Я не хочу. Я боюсь. Я сделаю, как ты говоришь, исчезну куда-нибудь. Но... а ты? А ты как будешь, любимый мой?
— Со мной все будет в порядке, не волнуйся. Может быть, в конце концов удастся увидеть, кто убийца. Знаешь, ведь он... ведь Серый был еще жив, когда... Кабан сожрал его живьем!
— Ужас, — пробормотала Раннвейг. Улла пуще побледнела, глаза раскрылись еще шире. Бран продолжал:
— Я попытаюсь убедить твоего отца, чтобы в этот раз он обошелся без тебя.
— Если он станет орать, не обращай внимания, — попросила Улла. — Ладно?
— Постараюсь.
Оглядевшись, Улла поцеловала Брану руку. С мольбой произнесла:
— Обещай, что с тобой все будет в порядке. Пожалуйста, обещай мне!
— Конечно, искорка, голубка, все будет хорошо. Ну, что ты, не бойся. Вечером увидимся. Только спрячься хорошенько, чтобы тебя не нашли, потому что я...
Из сарая вдруг донесся шум. Хлопнула дверь, и наружу выскочил какой-то парень. Завидев Брана, заорал:
— Нашли! Штоб мне пропасть, нашли! — и сломя голову ринулся к домам.
Бран повернулся к Улле:
— Уходи, искорка, пожалуйста.
— Иду, — коснувшись ладонью его губ, она поцеловала свои пальцы. На лице появилась страдальческая гримаса. Раннвейг, озираясь, дергала Уллу за одежду.
— Иди, родная, — промолвил Бран. — Все будет хорошо. Вот увидишь. Обещаю. Ну, иди же!
— Я иду... иду, — она рывком вскочила, и девушки пошли прочь. Бран тоже встал, поджидая Сигурда.
Как Бран сказал, так оно и вышло. Рабы отыскали среди навоза обглоданные, изгрызенные кости, сложили их в платок, и вся великая толпа, гомоня, потянулась к дому конунга.
Там пришлось пробыть несколько часов. Сначала конунг пожелал узнать, откуда Брану стало известно про свинарник. Потом, увидев кости, усомнился, что это Серый. Рассказ о смерти Серого и о кабане конунг слушал, хмурясь все сильнее. Как и предвидел Бран, конунг не поверил и послал за Уллой, однако Уллу не нашли. Бран вздохнул с облегчением, а конунг разозлился. Убедить его на словах не было никакой возможности, поэтому пришлось дотронуться до костей. Транс в этот раз был так силен, что Бран надолго отключился. Когда он наконец пришел в себя, конунг глядел на него круглыми глазами. Он больше не спорил, не жалел, что не отыскали Уллу. Казалось, он вообще об этом позабыл. Конунг все-таки поверил, поверили и другие, что были в доме. За Уллу можно было больше не волноваться.
Плохо было лишь одно: они по-прежнему не знали, кто же этот таинственный убийца.
Когда наконец все кончилось, Сигурд увел Брана к себе. В доме ярла Бран проспал несколько часов кряду, проснулся разбитый, подавленный и словно бы больной. Он целый день не ел, да ему и не хотелось, однако, сколько бы не отнекивался, Хелге почти силком усадила его за стол. После вернулся Сигурд. От ярла Бран узнал, что произошло у конунга: сам он, хоть убей, ничегошеньки не помнил. Пока они беседовали, стало темным-темно.
С Уллой он увиделся лишь поздно вечером.
Глава 15
Серого похоронили на следующий день.
Череп и разрозненные кости зарыли в дальнем углу кладбища. Народу почти не было, пришел только Сигурд с сыновьями, Грани, Улла и Бран, кроме них — слуги и рабы, человек шесть. Похороны завершились очень быстро, люди потянулись в поселок. Бран и Улла, не сговариваясь, замешкались, отстали, и, очутившись вдвоем, неспеша пошли по тропе среди курганов.
— Рука больше не болит? — оглядевшись, Улла прижалась к Брану, ладошка скользнула в его ладонь.
— Нет, — он обнял девушку за плечи.
— Ты так и не узнал, кто его убил?
— Не узнал. Не пойму, в чем дело. Этот тип прямо заколдованный, никак его лица увидеть не могу. И, честно говоря, я в жизни еще так не вырубался, чтобы ничего не помнить.
— А со мной всегда так. Я всегда ничего после этого не помню. Оно всегда приходит, как... как... — она сделала резкий жест рукой. — Прямо сбивает с ног.
— Да, вот и я точно так же вчера...
— Бедный, — Улла подняла голову, — это из-за меня ты так вчера замучился.
— Что ты, голубка, — Бран крепче прижал ее к себе. — Ты ни при чем. Ну, да, я не хотел, чтобы это, ну... упало на тебя. Я боялся, что с тобой что-нибудь произойдет. Это какой-то очень странный случай. Прямо как ты говорила: сбивает с ног. Если бы я верил в колдовство, я б сказал, что убийца — колдун.
— А ты не веришь в колдовство?! — изумилась Улла.
— Нет, — Бран улыбнулся. — Смешно, да? Колдун, который не верит в колдовство. Но, на самом деле колдовства не существует, как я считаю.
Улла остановилась. У нее сделалось странное, закрытое лицо.
— А откуда же это все тогда берется? — спросила она.
— От богов. Считаешь, я не прав?
Она отвела глаза и зашагала по тропинке.
— Ты не согласна? — Бран коснулся ее локтя.
— Не знаю. Я ничего не знаю. Что же я могу сказать? Только если это от богов, я бы хотела, чтобы они забрали это все назад, — Улла отвернулась. Бран взял ее за руку, остановил и притянул к себе.
— Это ничего, искорка, — промолвил он. — Еще не самое плохое, поверь. С этим можно жить.
Она, не отвечая, прижалась лицом к его груди.
— Не расстраивайся, — сказал Бран. — В нашем даре тоже есть преимущества. Надо просто...
Хруст снега. Бран умолк. В десяти шагах от них, за голыми прутьями ольшанника, мелькнула смутная фигура.
— Тут кто-то есть, — Бран проворно отстранился.
Человек, сутулясь, шел среди кустов, его серый плащ почти сливался с темными ветвями. Чужак их, кажется, не видел, во всяком случае, не останавливался.
— Кто это? — спросила Улла.
— Не пойму.
Ольшаник кончился, и человек ступил на тропинку. Отряхнул налипший снег. С его головы свалился капюшон, открыв рыжеватые всклокоченные патлы.
Это был Хелмунт.
Увидав их, он смутился. Черт, да он за нами шпионит, что ли?
— Привет, Хелмунт, — сказала Улла. — А ты чего тут делаешь?
— Я это, — он глупо улыбнулся и развел руками. — За водой пошел, ну и это...
— За водой, а? — Бран сощурился. — Ну, понятно. На кладбище. Конечно, как же мы сразу не сообразили.
Улла быстро посмотрела на него. Хелмунт улыбался. У него был вид, как у бревна.
— Да я чего, — пробормотал Хелмунт. — Я ничего. Услыхал, что нынче похороны, вот и...
— Похороны кончились, Хелмунт, — сказала Улла.
— А? — Хелмунт тупо уставился на девушку. — А-а, ну, да, кончились.
Повисло молчание. Хелмунт торчал среди тропинки с бессмысленной улыбкой на губах.
— А во что ж ты воду собрался набирать, а, Хелмунт? — спросил Бран.
— А в бурдюк, — ответил тот.
— Да? Ну, и где же твой бурдюк?
Хелмунт заморгал глазами. У него сделалось такое выражение лица, что Брану захотелось плюнуть.
— А это, у реки, — глупая ухмылка делалась все шире.
— Вот идиот! — не удержался Бран.
— Не надо так, — сказала Улла. Обращаясь к Хелмунту, произнесла:
— Ладно. Ничего. Мы пойдем с тобой, и вместе его поищем.
Бран сморщился, но Улла, дернув его за плащ, сделала страшные глаза, повернулась и пошла вперед. Брану ничего не оставалось, как только последовать за ней.
Бурдюка возле речки они так и не нашли. Хелмунт молол сплошную чепуху, и под конец Бран не на шутку разозлился.
— Да он над нами издевается! — бросил он спутнице. — Ты чего, не видишь?
Улла сказала, повернувшись к Хелмунту:
— Так где же он, Хелмунт?
Раб пожал костлявыми плечами. Его нахальная улыбка выводила Брана из себя: так и тянуло врезать этому типу кулаком по морде. Он сжал зубы. Хелмунт произнес:
— Не знаю.
— А он вообще у тебя был? — спросила Улла.
— Вроде был.
— А может, его не было?
— Может, не было.
Бран не вытерпел:
— Да хватит уже, кончай измываться! А ты — чего ты с ним все возишься? Он в лицо тебе смеется, ты чего, не понимаешь, что ли? Ослепла?!
Улла прижала к груди ладони, Бран увидал на ее глазах набухающие слезы — и гнев моментально улетучился.
— А ну, вали отсюда, — приказал он Хелмунту. — Быстро, ну?!
Тот без возражений пошел прочь. Подождав, покуда раб не скроется за скалой, Бран подался к девушке:
— Ну, чего ты расстроилась, родная? Не хватало еще переругаться из-за этого типа. Не будем ссориться, хорошо? Ну, скажи, хорошо?
Она прижалась щекой к его груди.
— Не сердись, — услыхал он ее тихий голос, — пожалуйста...
— Что ты, я вовсе и не думал.
— Мне так плохо, когда ты на меня сердишься... и кричишь...
Убить бы этого козла! Обхватив девушку за плечи, Бран шепнул ей в ухо:
— Я нечаянно. Он меня разозлил, этот дурень. Я не хотел.
Улла не ответила. Они стояли молча, обняв друг друга. Так их и застала Раннвейг.
Девочка выбежала из-за скалы. Увидев их, остановилась, всплеснула руками и сердито произнесла:
— Совсем взбесились! А если бы это кто другой был, а не я?
Улла ответила:
— Но ведь это не кто-то другой, — Бран услыхал по голосу, что она улыбается.
Раннвейг, подойдя, метнула на Брана оценивающий взгляд.
— Между прочим, — сказала она Улле, — Арнор собирался тебя искать. Вот если бы он вас застукал! Вы просто ненормальные.
— Ну? — очень тихо спросил Бран. — Все уже прошло?
— Да, — потянувшись, Улла поцеловала его в губы. Раннвейг фыркнула, как рысь.
— Идем уже! — сказала она. — Неровен час, кто-нибудь заявится.
— Ты права, — Бран выпустил Уллины ладони. — Иди, искорка. Вы ступайте первые, я немного подожду.
— Да идем, что ли, — Раннвейг схватила Уллу за плащ. Вдвоем они зашагали по тропинке. Возле скалы Улла обернулась, и Раннвейг потянула ее за руку. Бран выждал несколько минут, и лишь после этого вернулся в поселок.
Как обычно перед Праздником Середины Зимы, все были так заняты, что даже вчерашние события как-то поблекли в памяти людей. Конечно, они судачили о произошедшем, за день Бран услышал сотню версий, кто бы мог быть тутошний таинственный убийца, однако это была лишь болтовня, ничего существенного.
Волей-неволей Бран тоже включился в общую суету. День минул незаметно, и, не придя еще в себя после давешнего транса, Бран смертельно устал.
Ночью, сидя в кузнице, он ждал Уллу. Он продрог, но не зажигал огня. Улла все не шла, и он незаметно задремал.
Он проснулся, будто от толчка, сел, не понимая, что его разбудило.
— Улла? — в полголоса окликнул он.
Тишина. Бран прислушался. Через несколько секунд услыхал снаружи звуки: мужской голос что-то в полголоса бормотал. Кто это шляется? Не дай Бог, увидят Уллу! Бран прокрался к двери и, приотворив, выглянул наружу.
Было темно. Луна не светила, звезды ярко горели на безоблачном небе. Бран перешагнул порог, и его мгновенно прохватило холодом. Плащ он оставил в кузнице, о чем сразу пожалел.
Было тихо. Он прикрыл за спиной дверь, молясь, чтоб не заскрипела. Обошел сарай. Выглянул из-за угла — и проворно подался обратно.
На тропинке копошился человек. Бран не видел, кто это, не мог понять, что он делает в сугробе. Человек опять забормотал и пнул сугроб ногой. Нагнулся. Радостно вскрикнув, что-то поднял из снега. Кажется, сунул за пазуху. Огляделся. Поправил капюшон и двинулся вперед. Бран вжался в стену, затаив дыхание. Человек прошел рядом, на расстоянии нескольких шагов, и тут-то Бран его узнал. Это был Хелмунт.
Прибавив ходу, Хелмунт миновал кузницу. Бран снова выглянул из-за угла и понял, что раб направяется к воротам.
Под ногой у Брана скрипнул снег. Хелмунт резко обернулся, да так, что Бран едва успел отпрянуть в темноту. Хелмунт постоял, озираясь. Пойти, что ли, за ним? Нет, заметит. Да и Улла должна вот-вот...
Словно в подтвержденье, он услыхал торопливые легкие шаги. Ее шаги он мог узнать из тысячи. Бран вернулся к двери. Она шла, темнея распахнутым плащом. Приблизившись, обняла его за шею.
— Ты ледяной такой, — запыхавшимся голосом промолвила она. — Ты что, снаружи меня ждал?
— Да, — Бран улыбнулся. Уллины глаза были, точно два колодца, в их черной глубине мерцали звезды. Наклонившись, Бран поцеловал ее долгим поцелуем.
— Идем... внутрь, — задыхаясь, сказала Улла. — Ты весь дрожишь.
— Это я соскучился.
Ее пальцы нежно коснулись его губ.
— Дурачок, — она потянула его за руку. — Идем, идем, заболеешь.
Пропустив девушку вперед, он толкнул перед нею дверь, уткнулся лицом в затылок, пьянея от запаха волос. Она тихо засмеялась и поймала его руку. Они ступили в темноту.
И ни в тот день, ни после, Бран ни словом не обмолвился о Хелмунте.
Глава 16
Через неделю был праздник Середины Зимы.
Всю неделю Бран не спускал с Хелмунта глаз. Следить за этим типом оказалось нелегко, ведь он без конца сновал туда-сюда по поселку. К тому же, Бран не мог быть рядом постоянно, потому что знал, что Хелмунт — не дурак. Он понимал, что Хелмунт сразу распознает слежку, да и не хотел, чтобы Улла о чем-то догадалась, во всяком случае, сейчас. Ведь он вовсе не был уверен, что Хелмунт скрывает нечто важное.
За всю неделю Брану лишь два раза удалось проследить за Хелмунтом: один раз до реки, второй — до кладбища. На кладбище Бран его потерял. Он без конца ломал голову, для чего Хелмунт туда шатается. Бран подозревал, что этот тип там что-то прячет, вот только пока не мог поймать его за таким занятием.
На праздник выдалась хорошая погода, светило солнце. Все, кто мог ходить, собрались в капище. Туда привели быка и несколько свиней: конунг должен был принести их в жертву.
Бран со всеми не пошел, вместо этого он отправился к реке. Там, где берег был пологим, Бран сел на камень. Река дышала холодом и влагой, солнце отражалось в свинцовых мелких волнах.
