— А когда это было? — уточнил я.
— Да лет триста с лишним назад, — прикинул Мих. — И быстренько стало ясно, что оклематься после неё вряд ли кто сможет... Эльфы тогда уже себе сами и безо всяких вампиров таких проблем насоздавали, что воевать практически не могли... Собственно, почему вампиры и обнаглели — раньше их эльфы сдерживали, а тут такая драма в эльфийских лесах, совсем им не до вампиров стало... Людей и оборотней в окрестностях вампиры всех пообращали... В общем, говорящим пришлось подключить тогдашнего светлого Владыку, неплохого и здравого мужика, он устроил всем нехилое показательное выступление, — Мих мечтательно улыбнулся, — и предложил кровососам выбор: закодироваться или исчезнуть как вид. Потому что иначе как вид исчезли бы люди и эльфы. Вампиры согласились. А что им оставалось? Чуть не всех наличных магов мобилизовали тогда блоки ставить. К тому же, выяснилось, что кодировка на кровь даёт неплохой побочный эффект — устойчивость к солнечным лучам. За целый день голышом на пляже, вампир, пожалуй, и сгорит, но три-четыре часа выдержит запросто. Конечно, некоторая часть кровососущих откололась и ушла в леса, они и сейчас есть, ими детей пугают, да ты и сам с ними сталкивался, но урон от них, как от обычных разбойников, всё легче. Правда, где справится один вампир, разбойничков надо человек десять, ну так вольного люда и больше значительно...
— А алкоголизм, — не понял я, — им что, спирт вместо крови прописали?
— Нет, — усмехнулся меч, — им свиную и коровью кровь прописали, без проблем, люди её всё равно сливают, но выяснилось, что во-первых, она им не очень и нужна, могут год не пить — и ничего, живы, насколько вампиры вообще живы, а, во-вторых, кодировка от одной зависимости порождает зависимость другую. Раньше все силы на жажду крови уходили, а как их от неё избавили, оказалось, что они просто не знают, чем заняться и куда себя деть. Есть вампирьи поселения, где все как один травяные сборы делают. Курят, заваривают, дегустируют и с одного глотка или затяжки называют, сколько трав на сбор пошло, в каком месяце собраны, кто собирал и в каком часу дня или ночи... Соревнования устраивают. Да. Свиную кровь ещё дегустируют — у тех фермы целые разных пород, а саму свинину экспортируют куда только можно. Но таких поселений — одно-два на три дюжины. Остальные пьют горькую. Оказалось — самый доступный способ замены. Причём, поскольку непонятно, относятся ли вампиры к живым существам, никаких последствий в виде цирроза им не грозит. Только тяжкое похмелье с сивухи. А если их на чистом спирте держать — так вообще всё замечательно. Летают целый день и хозяйством заниматься пытаются. Надо будет Фиму приспособить спиртом запастись, нам под вампирьей охраной дальше ехать, надо, чтоб на ногах стояли и летать могли.
— А женщины вампирьи где? — озадачился я, увидев, что мимо нас опять прошла явно не вампирша.— Почему ни одной вампирки нет? Их и не было что ли? Или они от людей ничем не отличаются?
— Почему? — Мих задумчиво проводил девицу не совсем пристойным взглядом. Она была очень ничего — высокая и полногрудая, молодая только слишком. — Были. И сейчас есть. Разбежались, кто ж с алкоголиками долго выдержит. Кто по более трезвым поселениям, кто к людям, а кто и к эльфам. Оказалось, что вот бабы-то как раз замену крови запросто найти смогли — домашнее хозяйство, готовка, стирка, шитьё, вышивание, дребедень всякая женская. Любой мужик вампиршу за удачу в дом ввести считает. У них в руках всё горит, хозяйство ведут образцово, везде пуфики, рюшечки, кружавчики и чистота. Детей только рожать не могут, поэтому на них в основном немолодые вдовцы с детьми женятся.
— А если они у них крови хлебнуть вздумают? Не опасно? — перспектива жить в одном доме с вампиршей меня бы не вдохновила.
— Да какая же баба кровь из мужика не пьёт? — засмеялся меч. — Эти если и хлебнут, то хоть в прямом смысле. В переносном, оно, знаешь, иногда много хуже...
Интересно, это он Роксану имеет в виду?
— А женщины здесь откуда, ты говорил, их воруют? И как люди это терпят?
— Да запросто, — опять заржал меч, — поскольку они все алкаши, то никакого урона дамской чести нанести просто не в состоянии. Если б могли, здесь бы и баб много больше было. Сбежать от них, пока они тут валяются, любая дура может, ещё и что нужное из вещей на дорожку прихватить, что до неё утащить не успели. А те, кого мы изволим наблюдать, это влюблённые идиотки, мечтающие об утончённом и красивом рыцаре. Вампиры, знаешь ли, все как один потрясающие красавцы, на вкус восторженных девиц. Нам с тобой не понять, но бледный истощённый лик, горящие глаза, сантиметровые клыки и двухметровые крылья приводят некоторых в экстаз одним только своим видом...
А некоторым подавай наглого и бесшабашного мужика, подумал я, вспомнив, как Мих только что раздел взглядом проходящую мимо якобы влюблённую в вампира молодку, и та тут же с неимоверной скоростью завертела задом, почему-то полностью проигнорировав, что меч под стандартный типаж рокового красавца с бледным ликом и горящими глазами никак не подходит. На спокойных же и порядочных зануд женщины вешаться не желают. Или желают, но только предварительно выяснив толщину их кошелька. И вот тогда из скучного, заурядного и невзрачного типа ты сразу же превращаешься в крутого офигительного красавца с кучей достоинств, мужественного и сексуального. С бешеным шармом. В виде кредитной карточки и иномарки, надо полагать. Знаем, проходили. В чём-то вампирам легче — они точно знают, что любят их самих, а не те деньги, которые можно из них вытянуть.
-... Потому иногда сюда девчонки и сами приходят, или остаются, пленённые возвышенными речами о платонической любви и роковой страсти, ну и проникновенным страдающим взглядом алкоголика, естественно, — продолжал меч, поворачивая назад, — а вампирам что — им баба нужна, причём трезвая, иначе утром некому будет поднести опохмелиться, или рассольчику там свеженького приготовить... А она опять-таки, героиней себя чувствует, куда ж он без неё, сам до рассола не доползёт...
Вот как раз — тощая девчонка несёт крынку к начавшему шевелиться и стенать телу. Садится рядом, нежно гладит и пытается ложкой влить в рот какую-то жидкость. При этом вся её фигурка выражает трогательное нежное участие и просто-таки всепоглощающую любовь. Вампирьи чары, не иначе!
Воскресенье, день
К полудню вампиры на площади начали стонать и шевелиться. За это время мы успели найти дом предводителя — того самого Улириула, который Фимину стрелу из груди вытаскивал — и познакомиться с его женой. Ей оказалась худая зелёная эльфийка с копной давно не мытых волос, и в засаленном фартуке поверх какого-то серого балахона. Звали её Саэнлинириэль. Она показала нам место за околицей, где вполне можно было расположиться лагерем. Что порадовало, рядом протекала неширокая речка. Речка петляла, огибая посёлок с двух сторон, а перед ней и за ней расстилалось поле — незасеянное. Полей вообще около деревни было много, в основном, пшеничных. Я так понял — пшеницу на самогон сеяли. В одной из излучин реки можно было разглядеть развалины полуразрушенного строения, над которым клубился дымок. Создалось ощущение, что это местный заводик по производству продукта, заменившего вампирам кровь. Далеко за речкой виднелся табун лошадей и несколько коров. Оказалось — местные. Мы даже нашли брод и успели сгонять туда познакомиться с пастухами и заказать себе молока к ужину. Приглядывала за животными толстенькая и жизнерадостная девица лет семнадцати на пару с бледноликим и черноглазым типажом истинного вампира и покорителя девичьих сердец. Роковой красавец выглядел на двадцать пять и на ногах и крыльях держался, хотя несло от него прилично. Надо полагать, этот пастух оказался чуть меньшим алкоголиком, чем все остальные, потому и девушка у него не столь унылая. Или просто на свежем воздухе и парном молоке похудеть и озлобиться не успела. Мы вернулись на свою сторону речки, оставили Злата на берегу вместе с лошадьми, набрали побольше воды для Роксаны и Фимы, и пешком направились обратно в деревню.
Роксану снова растолкали, сколько ж можно дрыхнуть, Фиму не удалось. Стенающие вампиры поднимались на ноги и крылья, отвешивали госпоже Роксане церемонный поклон и шли или летели похмеляться. При этом они умудрялись шататься как на земле, так и в воздухе.
Улириул привёл себя в более или менее приличный вид и вместе с супругой пригласил нас отобедать. Эльфийка по этому поводу помыла голову и надела чистое платье. Оказалось — вполне симпатичная девица, лет восемнадцати на вид, а зелёной помадой и у нас некоторые красятся.
Перед дружественным визитом к главе вампиров мне было поручено разбудить Фиму:
— Видишь ли, — предусмотрительно объяснил меч, — он вполне может спросонья запустить в меня какой-нибудь дрянью... не хотелось бы его потом от земли отскребать.
А в меня, значит, может запулить, а может и не запулить...
— Мих, — внёс я рацпредложение, — а давай его Злат или Роксана распинают... Безопаснее.
Меч замолчал и внимательно на меня посмотрел. И я как-то так сразу осознал весь идиотизм и тупость своего предложения, а также откровенную постыдность собственной трусости и нерешительности, которую я всегда считал благоразумием.
— Я знаю, что делаю, — отрезал меч. — Нам всем дальше ехать. Приведёшь нашего красавца в чувство, и вместе к Улириулу бодрой рысью. Ничто так не сближает, как совместная выпивка. И чтоб без Фимы пить не являлся. И попробуй только сам не приди под предлогом, что его не разбудил. Жаль, Злата за лошадьми приглядывать оставить придётся, но ничего, без такой сивухи он не много потеряет...
Я Фиму толкал, пинал, поливал и тряс. Через полчаса он открыл глаза и застонал. Попросил две фляги воды, я отказал, заявив, что после спирта его с воды развезёт ещё хлеще, и разрешил только пару глотков. Ведро, которое я, между прочим, из соседнего двора пёр, маг вылил себе на голову, а потом занялся магическим врачеванием собственного тяжкого похмелья и сушкой собственной же облитой мантии...
— О, — стенал он,— у, а-а... Виктор, как же я так, а? Сроду так не напивался... Что, блин, за вампиры такие, и не слышал про такой вид... Почему не слышал? Чтоб я — да не слышал? Это ж не вампиры, алкоголики натуральные... А внешне — чистые вампиры. И летают. Дай ещё водички, а? Уже безопасно... О-о...
К Улириулу он идти отказывался наотрез. Я настаивал, Фима упирался.
— Фима, — обозлился я, — Мих мне велел без тебя на пьянку не являться, не подводи меня, будь человеком... Это ж, считай, ответственные переговоры по нашей охране, а ты тут ваньку валяешь... Пойми меня, а?
— Угу, — нахмурился Фима. — Виктор, кто из вас господин и повелитель? Смотреть тошно, как ты его боишься... Взрослый нормальный мужик, и так трясёшься. Стыдоба!
Уж чья бы пьяная рожа мне мораль читала?
— Фима, Роксана просила, чтоб ты пришёл, — без зазрения совести соврал я, — её очень тронуло, что ты её спасать прибежал...
— Ну да, — ещё больше помрачнел Фима, — врёшь ты всё, её тронешь, как же. Дурак я, ей и не грозило ничего...
Но идти согласился.
Воскресенье, вечер
Роксана очень быстро и спокойно договорилась насчёт сопровождения. Улириул обещал выделить нам две дюжины вампиров в охрану. Он мог бы и больше — но всё упиралось в количество лошадей. Их было чуть больше двух дюжин, и отдать их всех в наше сопровождение он, конечно, соглашался, как же можно такой красивой госпоже отказать, но очень, просто очень просил оставить хотя бы пяток в пользование посёлка. Мало ли что. Лететь вампиры вслед за нами, в принципе, могли, но не очень долго — наверху их быстро продувало, и им требовалась убойная доза горючего. Получалось, что для поддержания одного вампира на лету в течение нескольких дней нужна лошадь, целиком и полностью увешанная бурдюками со спиртом. Выходило баш на баш. Пери решила проявить благородство и согласилась на две дюжины охранников.
По завершении официальной части вампир выставил на стол бочонок первача и попросил Фиму повторить вчерашнее великолепное выступление с магической очисткой, потому как оно произвело на тонкую и впечатлительную душу вампира просто неизгладимое впечатление, да и гостям такое чудо пить будет заметно приятнее. Ну и похмелье, соответственно, не такое тяжёлое окажется.
После третьего кубка Саэнлина расчувствовалась, разностальгировалась и изъявила желание спеть нам народные эльфийские баллады.
— Понимаете, — объясняла она, — я так люблю петь, но кому здесь нужно моё искусство? К вечеру они все уже лыка не вяжут, и ничего в эльфийских песнях не понимают... Ну разве, если им проорать что-нибудь типа "Налей ещё, налей скорей, налей в бокал и тут же пей...", то, может и прореагируют... А я столько баллад знаю, трогательных... Я спою вам балладу об огненном принце, хотите?
Она сбегала за некоей разновидностью музыкального инструмента, напоминающей помесь балалайки с гуслями и затянула тоскливую душещипательную и откровенно слезогонную балладу. В сей длинной песне повествовалось о юном эльфийском принце, прозванном огненным, который, будучи юным и романтическим отроком, ушёл на грозную битву со злобным драконом и сгинул где-то то ли на пути к дракону, то ли в битве. В общем, никто с тех пор про него не слышал, а эльфийский дом остался без своего принца и короля и теперь плачет о нём денно и нощно... Фима сделал глоток и всхлипнул.
— Надо же такое придумать, — поразился он, — сколько тоски, сколько горечи... Драко-он, о, огненный при-инц, как романти-ично, ещё, на бис!
— А почему его огненным прозвали? — полюбопытствовал Мих. — Душа, что ль, горела? Или ещё что?
Тут уже встрепенулся Улириул. Проблемы горящей души были ему как никогда близки.
— Не знаю, — ответила Саэнлина, — Может, и душа горела. А, может, просто вспыльчивый был. Это так давно было, никто уже не помнит...
И она нежно погладила мужа по руке.
— На би-ис! — потребовал Фима и чокнулся с Улириулом.
Вдохновлённая таким приёмом, эльфийка забацала ещё более заунывную песню о тяжкой доле эльфийского народа, оторванного от своего законного короля и обречённого на медленное вымирание, потому что король есть сосредоточие и символ, чего-то там символ... и ещё что-то, бла-бла-бла... И вся эта бодяга длилась неимоверное количество времени, перемежаясь страстными всхлипами и выражением надежды, что король вернётся, и народ эльфов возродится, и у них родятся дети, которые вот уже сколько лет не рождаются, и леса воспрянут, и ещё какая-то хренотень про трон эльфийских королей, который кучу незаконных и вполне законных претендентов на престол просто спалил, потому как ждёт одного-единственного... Электрический стул какой-то, а не королевский трон. И совершенно бесконечная песня. Удавиться с тоски. Такую только в стельку пьяный вампир выдержать сможет. Вот Улириул как раз уже и выдерживает — в полной отключке. Счастливый. Я бы тоже заснул, но Саэнлина в конце каждого куплета взвизгивала... Фима, наверно, уже раз двести проклял бы свою просьбу спеть, но он сладко храпел к моей совершенно чёрной зависти. Мужественно внимали только Мих с Роксаной, причём меч слушал этот вой даже с интересом, уж не знаю, показным или натуральным. Когда эльфийка перестала стонать и плакать, я ткнул колдуна в бок, чтобы он хоть как выразил своё одобрение.
