Зверь лютый. Книга 31. Корзно

Пётр ввозил в Россию не только мадеру и табак, но и стройматериалы. Собственный российский портланд — после Московского пожара. Я про это уже...

Прорыт канал через Бобриковскую долину, расчищено русло Дона. Но все пришлось остановить — недостаток воды для провода судов. В 1707 г. повторили: пропущено около 300 судов, но с невероятными затруднениями, хоть и во время половодья.

Самый нижний из упских шлюзов — в черте современной Тулы, недалеко от Зареченского моста. Строили голландцы, каменщики и "каменосечцы":

"дабы им дело слюзное с приналежащим надобием... на том месте, где, Его Царское Величество изволит учреждати, естли то возможно есть, во всей верности построити и совершить по галанскому обыкновению".

Мастера приехали на канал 25 сентября 1702 г., через неделю руководитель строительства князь Гагарин просил у Москвы разрешить их отпустить: от их "излишних запросов" "делам чинитца великое медление".

Готовивший роспись шлюзовой мастер включил в нее 500 (!) человек "каменшиков самых добрых", столько же потребовал простых "работников з заступы и с лопаты". Гагарин, где мог, урезал аппетиты, но оставил по 200 каменщиков на шлюз.

Шлюзы здесь — две параллельные каменные стены. Камень предполагали возить из-под Москвы. Москва — белокаменная. Вот такое и предполагалось использовать. Но в здешней местности имелись выходы камня-плитняка — годился для устройства фундаментов. А нет ли в окрестностях камня, годного для кладки стен шлюзовых камер? Гагарин обратился к тульским кирпичникам. Конечно, кирпичник и каменщик — разные профессии, но указать место они смогли.

Итог: строительство на составлявших водный ход реках цепочки шлюзов, протянувшихся от Тулы до ниже устья Непрядвы. Трасса в 220 вёрст, почти вся шла по естественным водоёмам. 33 шлюза — 2 на Упе, 12 на Шате, 19 на Дону.

Построили, попробовали. Плоховато поучается. Тут Прутский поход, Россия отдаёт Османской империи отвоёванный Азов. Флота Черноморского нет. А зачем тогда такая канава? Канал хиреет, растаскивается местными жителями.

Вдруг: "Царица! Таврида твоя!". — Хорошо, но как туда добираться? Начинаются ревизии недорастащенного и восстановление сохранившегося.

Произошло это при участии графа Н.П. Румянцева. С августа 1801 г. по апрель 1809 — главный директор водяных коммуникаций, с сентября 1802 г. по сентябрь 1810 — министр коммерции.

Под его общим руководством проводились работы по строительству Березинского, Мариинского, Свирского каналов. И попытка достроить и пустить Ивановскую водную систему.

Работы шли с 1807 по 1809 гг. В это время в селе Иван-озеро "жилось очень весело — много танцовали с инженерами".

Окончательный приговор петровскому проекту — строительство железной дороги, участок которой от расположенной поблизости от села Иван-озеро (в 13 км) станции Узловая до г. Ельца открыт в 1874 г. На немецких картах канал значился ещё в 1892 г.

* * *

В моей АИ я оказался "нос к носу" с двумя нашими вековечными проблемами: "дураки и дороги".

Не хочу фыркать в сторону коллег-попаданцев, но понимаете ли вы, что, чтобы вы не делали, вы делаете короткоживущую фигню? Если не решаете эти две "экзистенциональные" русские проблемы. Никакие победы и супер-вундервафли не имеют значения, если вы не вкладываете большую часть своих ресурсов — денег, людей, собственного времени и внимания — в уменьшение доли "дураков" и в "создание дорог".

"Профиль дорожного полотна" должен по ночам сниться. А всякие Батыи, Наполеоны, Гитлеры... вонькие мелочи. Просто потому, что "дураки" и "дороги" — сущности взаимосвязанные. "Если в одном сколько-нибудь убудет, то в другом столько же прибавится". Про влияние качества коммуникаций на качество человеческого мышления — я уже...

Железные дороги в форме сетки времён "позднего застоя" мне здесь не светят вообще. Про асфальтовые автострады... ну, понятно. Но "Русь — от русла". Русла надо углублять, расширять и связывать.

Вы хотите мне рассказать, как всё это плохо? Дорого, медленно, зимой замерзает, летом пересыхает... Не надо. Я всё это могу и сам изложить. С высокоэмоциональными и глубокосодержательными примерами.

Да вот же, Ивановские каналы! Десять лет! 35 тыс. человек! Каменоломни! А результат? — Из того камня, который из шлюзов выломали, мостик в Туле через Упу построили. В 21 в. стоит ещё.

Поговорили-повздыхали? Поругали проклятый царизм, мастеров-голландцев, царя Петра, рельеф и климат... Дальше? — Есть проблема — её надо решить.

"Возлюби имеющееся".

Есть реки. Их нужно любить. И — улучшать.

Три мощные русские речные системы: Волжская, Днепровская, Западно-Двинская — сходятся на Валдае. Их истоки и притоки, в нескольких местах, сближаются между собой. Про Оку и Десну я уже и много... А вот Дон, который между Днепром и Волгой — выпадает. Удобных выходов — не имеет.

От Волжской системы есть три места, где можно построить переходы в Дон. Но до других пока... не мои земли. А здесь мои люди могут спокойно работать.

Что, с весны прошлого года, они и делают. И получают результат: трасса может быть на треть короче, шлюзов — вдвое меньше. Правда сами они должны быть шире, длиннее, а, главное — глубже. Ориентир, образец для подражания — "Порожняя канава".

— Зачем?! — Возопит иное попандопуло. — Однох... ну, положим — сходно. Воды нет, толку не будет!

Факеншит! Ну нельзя же так заливать бельма ожидаемым "светлым будущим"! Надо же смотреть. Вот на этот мир 12 в. И чуток думать.

Почему у меня воды хватит, а царю Петру не хватало? Потому что между мной и царём Петром почти пять веков. За эти столетия...

В 17 в. началось тульское железоделательное производство.

Вес "русского мушкета" образца 1610 г — 6 кг. Не всё, конечно, железо, пусть 5 кг. Выход железа из руды — половина. Угля надо от руды вчетверо. Дерева для угля, по здешним технологиям, впятеро-всемеро. 10-15 пудов сухого дерева. И это только плавка. А горны для кузнецов греть? Удвояем? Семьям их кашу варить? Удвояем ещё раз? Зимы здесь... вполне. В холоде люди мрут. Ещё удвоякнемся? Столетие перед Петром здешние леса рубили аж с присвистом.

Русь отчаянно отбивалась от татар. Дерево-земляные укрепления, засеки. "Большая засечная черта", например, тянулась на сотни километров. Глубина полосы засек местами — 20-30 км.

Понятно, что не всё именно здесь — в верховьях Шата и Дона. Но что есть — вырубалось начисто и неоднократно. Свои головы дороже любых деревов.

Сравнивая 12 и 18 века чётко вижу разницу в плотности населения в этих местах. Население — преимущественно хлебопашцы, вовсе не садовники поголовно. Им пашня нужна. Конкретно: почти столетие с середины 18 в. постоянно площадь пахоты примерно 1 млн. дес. Расширения нет — некуда. Пока, в 12 в. — нет и двадцатой доли.

А дерево, ежели оно само выросло, хлебопашцы пускают на строительство, поделки. В дым переводят. И новых не сажают — навыка нет. Казна в 17 в. будет заставлять насаждать леса. Вот для этих засек. А сами? — Не-е...

В некоторых местах эти посадки и 21 в. видны.

Ещё: с конца 13 в. по середину 19-го — "малый ледниковый период". Похолодание — не только морозы, но и сухость. Меньше испарение над Атлантикой, меньше воды несут циклоны. Степь сохнет.

Какие из этих причин привели к тому, что к концу 19 в. "Дон Иваныч перестал быть сыном старику Ивану" — поток в Дон из Иван-озера прекратился — не знаю.

У меня ни один из этих факторов ещё не работает. Есть леса, есть относительно стабильный сток, есть высокие уровни в реках и в озере. Конкретно: озеро углублять не надо. Там и так восемь аршин.

Понятно, что не надо портить. Лес, к примеру, придётся тащить от Оки. А здесь запустить лесонасаждения. Первые питомники у меня на Стрелке... дышат. Что можно получить за четыре года? — Опыт выращивания саженца из семечка. Не больше. Дерево так быстро не вырастет.

Надо запускать питомники здесь, надо запретить рубку леса местным, надо кончать с пахотой по склонам и вблизи воды, надо залесить овраги... Надо. Я Живчику говорил. Он согласился. И ничего не изменилось.

"Мели Емеля, твоя неделя".

Может, зря я не дожал Боголюбского по Рязанскому княжеству? Была бы здесь моя власть — переменил бы начальных людей на своих, устроил бы аборигенам прочуханку...

А Пено?

"Плюнь в глаза тому, кто скажет, что может объять необъятное".

Стоял бы перед зеркалом и плевался.

А пока мои гидрографы-топографы проходят по речкам и окрестностям, снимают высоты и глубины, бьют шурфы, проверяя грунт. Уже понятно, что плитняк ломать за сорок вёрст от Тулы нужды нет — есть доброе глинище ближе. Там поставим кирпичный завод, а цемент притащим водой со Стрелки. Правда, и дрова для обжиговых печей тоже придётся с Оки вытаскивать.

Вечерок посидел со своими здешними, порадовались друг другу. Меня, конечно же, сразу загрузили местными заботами. Завтра с утра зван к местному воеводе — теперь представляю что просить, чего требовать, где уступить.

Уже перед отбоем просунулся, наконец-то, парнишка-связист.

— Господин Воевода! Ой, виноват! Господин светлый князь!

— Кончай меня князем обзывать. Князей на Руси много — а Воевода Всеволожский один-единственный.

Это я типа в шутку. Но все запомнили. И не единожды повторят. Типа в споре:

— Тебе кто велел? Князь Рязанский? А мне — Воевода. Который — с большой буквы. Который — вообще на всю Русь — один. Как солнце ясное. Князей на Руси много. Кого слушать будем?

Парнишка смутился и подал мне пакет:

— Эт... ну... сигналки. В книгу подшитые. С как заработало. За всё время. Ты... эта... потом отдай мне.

Ай, молодцы! Уходил зимой к Киеву — связи ещё не было. Пока я там всяким ненужным "хищникам киевским" головы рубил, ребята здесь нужное дело сделали.

Факеншит! Чувство как у алкаша перед первым стаканом. Аж руки трясутся.

Информация. Актуальная, разная, свежая.

Уже без гостей, глубокой ночью сел разбирать сигналки. С последних начиная. Всё поздравления с корзном. От разных начальных людей. Больше мои низкопоклонством занимаются, но немало и туземных поклониться торопятся.

Своих... надо чистить. Не люблю, когда лебезят да перекланиваются. А тут ещё и за казённый счёт. Лебезёж забивает каналы передачи и стоит труда. Ребятишкам-сигнальщикам лишние часы на вышке махать.

Витиевато заелдыривают. Эдак... по-восточному: "с несказанной радостью и нижайшим почтением узнали мы о великом счастье обретения высочайшего и благороднейшего на Руси княжеского достоинства"... и — все в соплях. Ожидая от своей "сопливости" если не повышения, то "хотя бы хуже не будет".

Будет. Блюдо— и корзно-лизы мне не надобны.

С туземными... тут глубже копать надо. Кто просто лизнул на всякий случай, а кто серьёзно "под мою руку"...

К моему удовольствию, осмысленных текстов — мало.

Именно так — к моему удовольствию.

Это означает, что оставленная во Всеволжске команда способна решать текущие задачи. В состоянии обеспечить взаимодействие, не ругаться вдрызг.

Ещё это означает, что я молодец. Планы на время моего отсутствия стали составляться в тот момент, когда Гапа решила отправиться в Киев Катерину навестить.

Э-эх... Катя-Катерина... Её изувеченное тело на леднике в Киевском Порубе...

А мы тогда начали продумывать всякие... варианты по разным темам. Видать, не худо продумали, раз воплем не вопят. Каждый знает что ему делать и, в своей зоне ответственности, способен решать возникающие "неожиданности и неприятности".

Но было несколько сигналок, которые я... закладки вложил. Чтобы ещё раз перечитать и подумать. Потому что это такие... "флуктуации", что уже в моей зоне.

Одна из Саксина: у пристани сожжён "Белый шилохвост", два вахтенных убиты. Хан отказался вести расследование. "Они сами друг друга...". Отменил льготы, вменил джизью за прошлые годы, отобрал "в обеспечение долга" нашу пристань, велел развалить новую недостроенную церковь, присудил туземцам спорный участок земли с нашими складами, мусульманские купцы обнаглели, постоянно задираются, чуть что — бьют в морду, при ответе — тянут в суд. Во всех спорах хан на их стороне. Троих наших уже били палками по пяткам, вкинули в зиндан. Покупать соглашаются только втридешева, продавать — втридорога.

Короче: всё плохо. Работать — нельзя и даже жить — с большой опаской.

Я помню тамошнего фактора — Афоню из Твери. Я тогда решил, что он Афанасию Никитину какой-то предок. Не будет в русской истории "Хождения за три моря" — предок ко мне перебрался. Мы с ним в Бряхимовский поход ходили, в лодке на соседних банках вёслами махали. И потом... были эпизоды. Парень не суетливый, не панический. А тут такое "всёпропалово".

Вся глубина... места в которое я попал, доходила до меня постепенно.

* * *

Самый большое в Швеции изображение половых органов — датируемое каменным веком захоронение в форме матки в Вэстеръётланде. Зайти туда можно через 13-метровое влагалище.

Вот, примерно, туда я зашёл.

* * *

Всё мои серьёзные планы "висели" на Саксине. Точнее: на товарном транзите через этот город.

Мы печатаем Коран и продаём туда. Не в Саксин, конечно, а через него в Иран, Туран... халифат. Мы делаем "золото дураков" и продаём туда же. Да что не возьми — любой экспортный товар идёт туда, идёт через Саксин. Не потому, что я люблю это место, а потому, что именно там — рынок. Огромный, богатый. Там нужное мне олово, шёлк, другие важные вещи, вроде породистых коней, тонкорунных овец, редких книг... Там — деньги.

Деньги-денюжки. Всё тот же арабский дирхем. Нет денег — нет Руси.

Не так. Нет новой Руси. Нет возможности отменить или переделать налоги. Собрать войска, сменить администрацию, кормить людей, вести стройки.

Да, есть моя бумажная "рябиновка", но вводить её насильно... кровью умыться. Русской кровью.

Снижается темп развития моей торговой сети. Всякая новая фактория начинается с кучи платежей серебром. Дальше факторы продолжают так же. Пока местные не взвоют: принимают-то только рябиновки. Обмен денег — серебра на бумагу и обратно — исключительно по желанию клиента. Но с комиссией и проверкой веса и качества серебра. Если у меня не будет притока серебра извне — придётся собирать подчистую вот это, с факторий. А далеко не все местные готовы отдать свой товар или труд за бумажки.

"Северный 3Б" откладывается вовсе: приказчики не смогут без серебра купить нужное на месте.

Нет денег и затянется "Порожная канава". Вовсе не получится с Руяном. Близящаяся война с Новгородом... "Для войны нужны три вещи: деньги, деньги и ещё раз деньги". А у меня — нет. А у них — есть и много.

Короче: впереди у меня путь во тьму 13-метрового туннеля. Как в том шведском памятнике каменного века.

Саксин мне нужен. Существенно. Жизненно.

Вариантов два.

Терпеть. Тогда — я же прекрасно понимаю тамошнего хана! — он, как "правильный" государь, отберёт всё.

Вот привезли мы товара на 100 гривен. Раньше брали 1. Теперь — 10. Станет — 90.

— Да как же?! Чистый грабёж!