Конфедерация

— Заткнись! — рявкнул я на Джигу, попытавшегося гнуть пальцы перед подошедшим.

По материнской линии Джига имеет какие-то кавказские корни, очень любит себя называть настоящим джигитом, хотя трусоват и туповат, что-то из себя стоит лишь когда рядом те, кто его поддержит.

Мне, бляха, нужно переговорить с людьми, а не ссориться с порога. Какие бы мы крутые ни были, а здесь мы на чужой территории. Пока на чужой. И я ещё хочу вернуться в Екатеринбург, а не оказаться зарытым рядом с вот этим самодельным шлагбаумом. Пусть даже потом все эти сраные Пороги с землёй сравняют, а всё их население перестреляют, но не раньше того времени, когда я приеду домой.

— Отключай, — скомандовал в рацию парень, когда мы отошли от шлагбаума метров на пятьдесят.

— Готово, — послышался через пару секунд ответ. — Не затягивайте, у вас минута.

И правда, что ли, у них тут управляемые мины?

— Не торопитесь, — заметив, что я ускорил шаг, усмехнулся сопровождающий. — Успеем. Если, конечно, совсем не останавливаться. Ещё споткнётесь...

Ага! Итальянские туфли, немецкий костюм из дорогой ткани, английский шёлковый галстук... Самое то одеяние, в котором по этой грязи шлёпать, вот он и прикалывается. А что делать? Ноблесс ведь действительно, сука, оближ. Приходится соответствовать статусу помощника 'главы Уральской Республики'.

Караульное помещение действительно находится недалеко от шлагбаума. Похоже, какая-то бывшая деревенская баня, переделанная под насущные нужды. По крайней мере, банный запах от неё чувствуется. А рядом прирублена избушка попросторнее, уже из свежего леса. И возле неё стоит неновый 'Крузак'. Не 'Мерин-GL', на котором приехал я, но тоже неплохая машинка.

— Вадим, — протянул руку мужичина, стоящий возле крылечка. — Чем обязан?

— Вопрос непростой, — оценивающе оглядел его я. — Может, внутрь пройдём?

Старший из приданной мне охраны, Акелла, пересказал мне информацию о том, кто есть ху в Порогах, когда стало ясно, где искать информацию о Се́ле. Скиф, он же Вадим Скуфеев, каким-то образом был связан со спецназом ГРУ. Боевик, диверсант, участник многих локальных конфликтов, включая украинский и сирийский. Да и вообще у них тут подобралась целая компания участников боевых действий, которая и подмяла под себя не только обитателей деревни, но и несколько окрестных деревушек. Вот и объяснение тому, что здесь столько внимания придают безопасности: пусть я и не служил, но понимаю, что узенькие окошки в бывшей бане сделаны не из экономии на стёклах, а ради того, чтобы можно было отстреливаться от идущих на прорыв в Пороги.

— Откуда у тебя такие подробности? — поинтересовался я у Акеллы.

— Работал с нами один из подручных саткинского бандюка Гуси. А у него был человечек в Порогах, который сливал ему информацию. Этого подручного по весне грохнули новые хозяева города, а его человечек исчез.

— Сбежал, что ли?

— Нет, просто исчез. Никто не знает, куда он делся. Просто в тот день, когда в Сатке взяли Демьяна, его человечек в Пороги заехал и больше оттуда не выезжал. Хотя раньше намного чаще других по окрестностям ездил. И что с ним, никто из порожских не рассказывает.

Да уж! Если Жеку многие называют волчарой за тяжёлый взгляд и резкие повадки, то рядом с этим типом он так, волчонок. Очень рослый, но не худощавый, как 'глава республики', а плотно сбитый. Бывают такие люди, в которых просто чувствуется мощь. Взгляд не просто тяжёлый, а какой-то гнетущий. Одет не в 'демократичные' джинсы, кроссовки и футболку, а в камуфляж и берцы. Коротко стрижен и гладко выбрит, в отличие от Жеки, которого редко можно увидеть без трёх-пятидневной щетины. И также уверен в себе. Пожалуй, даже более уверен, чем мой шеф, поскольку говорит спокойно, без надрыва, как тот в последнее время.

Выслушивая мои тезисы о Селе, откинулся на спинку стула и время от времени кивает.

— Было такое дело. Наши ребята наткнулись на них, когда возвращались с задания. Хорошо они там друг по другу постреляли все три единицы бронетехники с дырами, один из БТР расстрелян из 'крупняка' так, что до сих пор восстанавливаем. Живым нашли только одного человека, но и он помер, пока его везли сюда. Так и не приходя в сознание. Ещё один или двое замёрзли прямо там: как раз последний снегопад шёл, а они раненые на земле лежали. А этого самого Селищева нашли уже после того, как снег сошёл.

Скиф выложил передо мной стопку документов. Некоторые в крови, некоторые подмоченные. В общем-то, все, кто и с Селей сбежал, и за Селей гнался.

— Вот фотографии, которые мы сделали, когда ребята эту технику сюда приволокли. Можешь забрать себе для отчёта.

У них даже цветной принтер сохранился? А на фотки, конечно, жутковато смотреть: кругом кровища, дыры в броне, пробитое крупнокалиберными пулями оборудование...

— А золото?

— Нашли и золото в карманах у Селищева. Сколько, говоришь, он его закрысил?

— Граммов сто двадцать по нашим сведениям.

Скиф достал из кармашка электронные весы, хорошо знакомые мне по скупке украшений у населения, включил их и отсыпал на их площадку часть содержимого увесистого мешочка.

— Упаковывай. Надеюсь, Жеке без разницы, с какого месторождения вот это золото. Сто тридцать два грамма — нормально?

Пока я пересыпал песчинки в такой же мешочек, как у Скуфеева, он пристально смотрел на меня, но молчал.

— Теперь вопрос по технике, которую мы восстановили и продолжаем восстанавливать из металлолома. Это компенсация за неё, — швырнул Скиф на стол передо мной мешочек, из которого отсыпа́л золото. — Всего там было двести пятьдесят граммов.

Двести пятьдесят минус сто тридцать два, получится сто восемнадцать. Если учесть, что проба самородного золота практически никогда не бывает меньше 720, то это, как минимум, 85 граммов чистого золота...

— Вообще-то Жека говорил мне, что он не претендует на прочие трофеи, доставшиеся тому, кто прибил Селю...

Скиф перехватил мой взгляд на мешочек.

— Значит, это компенсация тому, кто скажет Жеке, что техника была настолько убитой, что нет смысла её возвращать. Если Жека вдруг передумает, — усмехнулся он и подвинул золото ещё ближе ко мне. — И ещё одно предложение. В качестве ещё одной компенсации — за то, что вам пришлось тратить горючку и тащиться сюда — не заберёшь с собой одного говнюка? Он раньше вам на нас стучал, пока мы его за жопу не взяли. Убивать его как-то западло: всё-таки пацан не чужой, много и хорошего сделал. А содержать на подвале до тех времён, когда он сам сдохнет, несколько накладно. Сильно он нам уже не навредит, а вам может быть полезен. Бо, как говорили наши давние предки, велми сребролюбив, хоть мать родную за бабки продаст. Может, ещё и на какую свою заначку, сделанную до того, как его прищучили, вас наведёт.

Не тот ли это человек, о котором мне Акелла сегодня говорил? Посоветоваться бы с начальником охраны, но не получится, надо самому решать. Впрочем, чего там думать? Если окажется совершенно бесполезным, то просто вышвырнут его на улицу к тем, кто пережил эту зиму.

— Петрович Скифу, — услышав моё согласие, вызвал кого-то по рации местный 'голова'.

Пока мы говорили 'за жизнь', снова ожила рация хозяина деревни.

— Скиф Провокатору.

— На связи.

— Мы выдвигаемся.

— Принято. Передавай привет полковнику Крылову.

— Передадим.

Значит, они и с кропачёвскими вояками нашли общий язык. А это уже хуже, если Жека действительно собирается подминать под себя западный угол Челябинской области: у полковника, говорят, серьёзная бронетехника есть.

Под окнами газанула, трогаясь с места, раздолбанная 'Нива'. 'Куцежопая бл*довозка', как называл такие отец моего одноклассника.

У Акеллы даже глаза загорелись, когда он услышал, кого нам решил подарить Скуфеев.

Ждали бледного, потухшего и заросшего волосами человека около часа. С него срезали пластиковые наручники, всучили узелок со шмотьём и вытолкнули за шлагбаум.

— Вали к тем, кому стучал, — недобро глянул на него Скиф. — Но учти: если попадёшься кому-то из наших на глаза, то на том же месте и сдохнешь.

Пленника посадили в 'Гелик' охраны, а Джига уселся в мой 'Мерс'. Сука, никого другого, кроме него, Акелла не мог послать?

Хоть выезжали от Порогов мы и около пяти вечера, до Екатеринбурга успеем засветло. Так что с заданием Жеки я справился всего за два дня. И с заданием справился, и золотишка подзаработал... Мелочь, но приятно!

— Ты, Леонид Сергеевич, даже не представляешь себе, какую бомбу под себя подложил этот самый Скуфеев, отдав нам Киселёва! — с довольной улыбкой подлетел ко мне Акелла, когда мы вышли из машин оросить весеннюю травку. — Он же все окрестности Порогов пешком и на лыжах облазил, каждый куст знает. И люто ненавидит их начальство. Дело дойдёт до того, чтобы здесь порядок наводить, он нас выведет так, что никто не перехватит до того, как мы в посёлке окажемся.

Да пофигу! Я свой хабар на этом деле заработал, и меня больше ничего не интересует.

Что хорошего сделали саткинские — это навели порядок в окрестностях. Так что до самого Большеустьикинского мы проехали без проблем. Там уже — практически наша территория. Пусть местные и смотрят нам вслед с недовольством, но они прекрасно знают, что с Екатеринбургом лучше не связываться. А Красноуфимский район — и вовсе 'родной' после того, как бывшие 'уралмашевские' тут поработали, зачищая местную шелупонь.

Движения по дороге — почти никакого. Редко-редко проедет встречная машина или мы кого-нибудь догоним. С бензином у людей полная задница, ездят только по крайней необходимости. А поскольку льют в бензобак всякую дрянь, то часто гробят технику, как вон тот парень, роющийся в багажнике какой-то бурой 'четвёрки' с поднятым капотом. Похоже, из Красноуфимска куда-то ехал, но так и не добрался даже до 'кольца', где дорога расходится на Арти и на Башкирию.

— Них*я себе! — выдохнул 'штатный' водитель 'Мерса', выделенного мне Жекой 'для представительности', и так нажал на газ, что меня вжало в спинку сиденья.

Я уже открыл рот, чтобы рявкнуть на него, что он разобьёт меня на этой сраной дороге, как сзади рвануло. Сильно рвануло! Повернув голову назад, увидел, как по дороге кувыркается окутанный пламенем 'Гелик' моей охраны.

— Бл*дь! Тот козёл, что возле 'четвёрки' был, из гранатомёта х*йнул! Я в зеркало видел! — проорал водитель, разогнавшись, наверное, километров до ста шестидесяти.

В Красноуфимске пришлось задержаться до утра. Тамошние ребята съездили к месту происшествия, но никакого 'жигулёнка' так и не нашли. А в 'Гелендвагене' никто не уцелел, все сгорели. Неужто какие-то 'партизаны' здесь завелись? Одно могу сказать: не на меня это покушение было. Хотели бы грохнуть меня, могли бы просто расстрелять мой Мерседес из автомата, когда взорвали 'Гелик'. Легко могли бы, как объяснили мне потом. А так — ни одного выстрела по моей машине. Значит, действовал какой-то террорист-одиночка, шмальнувший из гранатомёта и сразу же сбежавший.

Виктор Данилов, 'Кипчак'

О том, что какие-то люди из Ёбурга ищут свою технику, исчезнувшую в наших краях, нам стало известно ещё накануне их приезда в Пороги. В деревенских условиях скорость стукая зачастую превышает скорость звука. Особенно — если заранее прикормить тех, кто будет стучать. Знали, поэтому хорошенько проработали разные варианты своих действий при появлении екатеринбуржцев у нашего КПП. Вплоть до кодовых словесных сигналов, указывающих на то, по какому плану действовать. Например, вызов по рации именно Виталика Ярулина для 'депортации' Киселёва говорил о том, что их человек 'клюнул' на предложенную взятку, фраза 'с вещами на выход', употреблённая в разговоре с ним, была сигналом нашей группе на выезд из Порогов. А 'привет полковнику' предназначался вовсе не Крылову. Хотя и к Крылову мы с Максом и Полем в тот день попали. Но уже после заезда в Мечетлино, куда помчались в первую очередь.

Обещанный Скуфеевым час форы, если сопоставлять скорость движения 'Нивы' и 'четвёрки' с мерседесовской, это очень немного. Так что перебрасывали из багажника в багажник гранатомёт и инструктировали бывшего жителя Михайловского Завода, у которого при захвате населённого пункта погибли жена с детьми, очень оперативно. Десять минут, и мы рванули обратно на юг, а наш террорист-доброволец — на север.

Про добровольца я не вру. Он сам явился к нам в Пороги и предложил свои услуги в случае конфликта с Екатеринбургом. От него мы и узнали о том, что свердловчане ищут свою технику. А ещё он узнал пару тех, кто участвовал в захвате Михайловского Завода, так что долго уговаривать его не нужно было.

— Огнестрел есть, чтобы отбиться, если промахнёшься? — поинтересовался Макс.

— Не промахнусь. А для этих уродов у меня кое-какой сюрприз припасён, — вынул он из кармана Ф1. — Ну, и обрез имеется.

— Тогда — ни пуха, ни пера.

— К чёрту!

Проезд 'кортежа', возвращающегося в Ёбург, мы проконтролировали с парковки у источника Кургазак, где действительно набирали воду в болтающиеся в багажнике 'Нивы' баллоны.

— Успеет? — с тревогой спросил Шерстнёв, с трудом устраивающийся на переднем сиденье машины.

— Должен успеть. Но даже если не успеет к выбранному месту, сделает своё дело в другом, — успокоил его я. — Ради мести он и сам под колёса с 'фенькой' в руках бросится. Я с ним разговаривал намного больше твоего. Мужик поведен на том, чтобы ёбуржских гасить при каждой возможности.

Крылов сделал выводы из нашего захвата блок-поста возле Минки и чудом не свершившегося уничтожения второго. На обочинах дороги появились трафареты 'Мины', а подступы к нему с тыла и флангов оказались затянуты колючей проволокой. Не знаю, так ли уж он использовал настоящие мины или ограничился растяжками, но, как мог, обезопасил блок-пост от нападения с тыла и флангов.

— А чего так поздно? — поинтересовался он, пожимая нам руки. — Хотя, конечно, для неформального разговора, вполне приемлемое время.

— Вот именно, — ухмыльнулся Максим, выставляя на стол литровую бутылку коньяка из запасов, когда-то извлечённых из машинки фирмы 'Красное и белое'. — Сначала пообщаемся неформально, а утром и к формальностям перейдём.

Ну, да. А заодно, если всё прошло, как надо, то и помянем душу новопреставившегося раба божиего Андрея. Идиота, бляха, которому призрак утраченного 'богатства' глаза заслонил.

Секретарша Крылова, русоволосая и голубоглазая женщина лет тридцати, 'организовала стол', на котором роль традиционной для таких случаев колбасной нарезки играли ломтики домашней буженины, а 'сырной тарелки' — свежеотваренная картошка. Ну и, разумеется, не обошлось без солений и грибочков, для чего Валентине пришлось сбегать в свою избу, расположенную неподалёку. В сопровождении Поля, в котором проснулись инстинкты французского галантного кавалера. 'У нас с Валюшей чисто служебные отношения', — успокоил меня полковник, когда я поинтересовался, не встанет ли Картаж своим кобелированием поперёк дороги Крылову.

Какое неформальное общение? И мы с Максом, и Крылов, в зрелом возрасте успели пожить при СССР, поэтому под коньячок пошли и разговоры 'на производственные темы'.