Игры олигархов

Ярослава не знала, что делать: сбежать хотелось, но с другой стороны она сама любила и понимала, насколько чувства владеют человеком и как трудно с ними справиться. Ей в голову не приходило, что перед ней разыгрывают одну из сцен спектакля. Потянула руку на себя, и тут же была схвачена крепче. С минуту они перетягивали руку, глядя друг на друга в глаза и, вот, Игорь рассердился: что за плебейка?! Он уже целый спектакль разыграл, а она ноль внимания! Потянул сильнее на себя, так что девушка рассталась с креслом и оказалась в его объятьях:

— Люблю тебя, — выдохнул в лицо и впился в губы. Какая женщина откажет влюбленному?

Но Ярослава оказалась дикаркой. Вместо того, чтобы вести себя цивилизованно, адекватно обстоятельствам: расслабиться, получить удовольствие и ответить на порыв мужчины, она нащупала рукой том на кресле и шарахнула им с размаху по голове Расмуса. Мужчину оглушило и отнесло от нее. Он замер, непонимающе глядя на чокнутую, а та, прижав орудие защиты к груди, виновато пялилась на него.

— Извините, — проблеяла, не понимая, что на нее нашло. Убить ведь могла! — Вы в порядке? Я сейчас, врача позову, — вскочила.

— Куда?! — рыкнул Игорь и, ослепнув от ярости, схватил ее, рванул на себя. К чертям реверансы — не понимает по-хорошему, будет по-плохому. Хватит ему перед ней гнуться, идиота — романтика изображать! Ломаться вздумала?! Что возомнила о себе?!

— Алекс!! — закричала Ярослава, призывая первого, кто на ум пришел. Но крик утонул в болезненном поцелуе — Расмус придавил ее к полу, зажал руки и впился в губы зло и грубо, смяв одной рукой грудь.

Леший опешил, увидев, как Ярослава грохнула Игоря книгой. С полминуты соображал, что это было и понял одно — на этот раз Расмус останется при своем.

"Приятно", — улыбнулся и пошел к парочке: все ясно и больше нет смысла оставлять их одних. Расмусов кавалер тот еще, а Ярослава все-таки будущая мать, ей отрицательные эмоции не нужны.

Мужчина укусил губу, чтобы не дергалась, но девушка вовсе обезумела: взвыла и начала пинаться, рваться. Игорь не удержал ее, выпустил руки и получил в глаз кулаком.

— Сука! — вскрикнул, зажав глаз. Ярослава ринулась вон и впечаталась в грудь вошедшего Лешего.

— Алекс! Он!...

— Тише, — сказал спокойно, придержав девушку. Оглядел: цела? Огромные от испуга глаза и вспухшая губа с красной точкой крови — небольшая плата за увечья Расмуса. — Позови Андрея Федоровича. Гостю нужна помощь, — усмехнулся.

— Помощь? — перекосило девушку. — Он чуть...

— Чуть не считается, — отрезал мужчина. Ярослава растерялась и не нашла что сказать. Молча вывалилась за дверь библиотеки.

Леший же сел в кресло, с насмешкой глядя на друга:

— Жив?

— Дикошарая идиотка! — выплюнул тот, сверкнув здоровым глазом и попытался перебраться с пола в кресло. Удалось с трудом. — Она меня покалечила!

— Не Жанна, да? — откровенно рассмеялся Алекс.

— Тебе смешно?!

— Не кричи, не дома! — процедил мужчина.

— Ее в клетке надо держать!

— Не надо руки распускать. Договаривались — добровольно.

— Она глупа как пробка! Дворянка из подворотни! Манеры как у доярки!

— Ты общался с доярками? — выгнул бровь Лешинский, потешаясь над дружком.

— Она и тебя покалечит! Посмеешься! Придавит ночью подушкой или вазой по голове пригреет!

— Как видишь, жив — здоров, интерьер цел, как и фейс, — рассмеялся мужчина.

— Повезло!

— Это — да, — посерьезнел, задумавшись. Конечно, проверять он Ярославу еще будет, чтобы не оказаться глупцом, но пока ясно, что ему действительно повезло. Пожалуй, если расклад останется таким же, он продлит контракт с Ярославой. Удивительное создание. — Загадкам ее несть числа.

— Какие загадки?! Фурия! Ноль воспитания, ума с орешек! Тупая сука!

— На счет последнего, можно аргументировано поспорить, — глянул со значением на прикрытую ладонью физиономию мужчины.

— Она фригидна!

— О, нет, — расплылся в улыбке Леший, давая выход своему самолюбию. — Просто тебе наконец-то попалась умная женщина, а не глупая мартышка, покупающаяся на мишуру. Гарнитур-то так себе. Дешево решил купить, дорого отделался. Я выиграл на этот раз.

Расмус грязно выругался: мало нанесли ущерб его самолюбию, так еще и внешности. И кто? Отсталая курица и страшила!

— Вы стоите друг друга, — выплюнул.

— Не поверишь, я тоже так подумал, — задумчиво разглядывая его, протянул Алекс. — Сейчас придет врач, приведет тебя в порядок и ... не смею тебя задерживать. Пари проиграно, документы остаются у меня, Ярослава естественно, тоже. Впредь помни, что она моя и не вздумай лезть. Иначе разговор будет другим. Ты же не хочешь расстраивать наши отношения из-за женщины?

— Убил бы!... Отдай мне ее на сутки, Леший, всего на сутки! Любая цена — назначай!

— Исключено, — встал, и, выходя из библиотеки, бросил, обернувшись. — Дважды не предупреждаю — держись от Ярославы подальше.

Расмуса перекосило от ярости, из слов лишь междометья остались.

Ярославу колотило от брезгливости и отчаянья. Она переоделась, умылась, пытаясь вправиться с волнением и дурнотой. Уставилась на себя в зеркало и поняла, что ни за что не хочет рожать от Лешинского. А еще не хочет быть богатой. Лучше жить на одну мизерную зарплату, сводить концы с концами, но оставаться человеком, в кругу людей, а не фантомов, барствовать, живя в моральной грязи.

В ванную заглянул Леший. Встал у косяка, сложив руки на груди.

— Что?! — зло уставилась на него девушка.

— Любуюсь мокрой, сердитой и взъерошенной студенткой, — улыбнулся примирительно, видя что девушка вне себя.

— Пошел вон отсюда, ублюдок!

— Какой жаргон, — потеряв улыбку, протянул Алекс, меряясь с Ярославой взглядами. — Мечта северных ночей и юных дебилов.

— Ты про себя и своего дружка?! Ласково больно! Вы не дебилы, вы даже не звери — недоразумение природы! Моральные уроды! Общество ваше — элита! Стая саранчи и шакалов! Уроды! Ничего святого! Да и нет вас — фантики, а не люди! Красивая обертка, а внутри дерьмо!

— Только поняла? — усмехнулся недобро, подошел к ней.

— Ненавижу!! — закричала в панике и ярости девушка. Алекс обнял ее, зажав, чтобы не вздумала руками махать и, тихо сказал:

— А мне ты нравишься.

Ярослава не поверила, но затихла: необычно нежный голос у Лешего и взгляд серьезен. Может, все-таки он не безнадежен? Все-таки человек?

Александр же не верил тому, что сказал девушке. Что на него нашло? Гордость? А может, надежда появилась, что не все в жизни пошло и предсказуемо, что есть еще в ней место открытиям, вырвала признание, заставив чуть приоткрыться?

У него было масса "ручных" специалистов, "своих" очень нужных людей, "своя" жизнь, "свой" мир, где он был и Богом и Дьяволом. В этом мире было все просто и ясно, четко. Может, оттого холодно и до оскомины скучно? А может, он сбегал из этого мирка не в поисках приключений и новых ощущений, даже не в поисках женщины — в поисках себя, того, что еще мог верить во что-то, что невозможно купить или обменять, предсказать? И нашел ее, глупую, романтически настроенную девчонку, что горит и верит без оглядки всякой чуши, что забивала ее голову с рождения. Нет, не мужчина и женщина сошлись вместе — два разных мира, разных воспитания, разных мировоззрения. Но тот, что изначально казался Лешему слабым, на деле оказался сильнее, а вот его, устоявшееся, монументальное, дающее право на что угодно, сильное по праву рождения и законов системы, дало трещину. Не льды треснули под напором ледокола, ледокол затрещал под напором льдов.

Странно, но ему это понравилось. Захотелось чуть-чуть довериться, чуть-чуть влюбиться, чуть-чуть выпустить себя из "скорлупы". В конце концов, это ничем ему не грозит. Всего лишь еще одна увлекательная игра с любопытным партнером. Что может эта девочка против него? А он может все. Она его. Его!

И до дрожи захотелось взять ее, заверив себя, что он прав.

Алекс стиснул Ярославу, накрыл губы поцелуем. Девушка дернулась, попыталась вырваться, возмутившись — еще и он?! Но Леший не Расмус, у этого сил и напора, как у безумца. К тому же, была еще одна загадка, которую силилась разгадать девушка — в пылу борьбы, как ни странно рождалось желание, не ненависть, хотелось не убежать — сдаться. Может, она сошла с ума?

Девушка ужом вилась, пытаясь выскользнуть из рук мужчины, но от него бежала или от себя, понять уже не могла. От жарких поцелуев, разгоряченного тела Алекса, его неуемных ласк она забыла, что было до, не мыслила, что будет после, не поняла, как оказалась на постели, нагая в полной его власти. И закричала, только он вошел в нее. Куда там рваться? Обняла, прижалась, отдаваясь страсти и неге.

Неожиданность. Он ждал, что будет покорять, но покорился сам, как только понял, что она доверилась ему и отдалась без боя, желая как и он. Так хорошо, так сладко, что кругом голова.

К чертям всех, все. Они уедут в Альпы на горнолыжный курорт. Вдвоем встретят Новый год. Никаких гостей, посетителей, дел, забот. Только он и она.

Только я и она! — подумал, задыхаясь от истомы. И закричал, вторя ее крику.

Богатство, власть — что по сравненью с этим мигом? Глупцы, кто думает иначе и золото на медный грош меняет.

Он многому учился, многое умеет, знает, любознательность и пытливость ума, врожденная черта Лешинских наградил его сполна этими качествами, но видно забыла природа в придачу дать немного житейского ума и ясность зрения, чтобы раньше сообразить, что действительно ценно в этой жизни.

Алекс обвел влажное от страсти лицо Ярославы, сжал ладонью — вот оно сокровище, вот истинная ценность, которую он никому не отдаст. Он понял, чем владеет и ни за что не выпустит из рук, что ему досталось. Леший был уверен, за этот миг, за искреннюю страсть Ярославы, за нее саму, какая она есть стоило бы отдать все, что он имел. И отдал бы не думая.

— Моя, — как приговор накрыло губы девушки и они открылись, поддались и ответили. Вот оно счастье. Невозвратимые и не неизгладимые моменты обычной жизни, в которой только два нагих безумца сплетаясь в одно, летят без оглядки на встречу друг другу, отринув все, что может приземлить, остановить безудержный полет, лишить их крыльев.

Потом, в той жизни, что рутиной вяжет, а здесь, сейчас — прочь.

— Поехали на лыжный курорт, — обнял ее лицо, любуясь истомой, туманом в глазах девушки.

— На ... лыжный? — она еще не понимала, она еще летала.

Алекс тихо рассмеялся, нежно коснулся щек губами, поцеловал глаза:

— На лыжный курорт, в Альпы. Снег, горы, небо, ты и я, и больше никого, ничего.

В его глазах было столько нежности, восторга и откровенной любви, что они сияли и вызывали желание согласиться на что угодно, только блеск их не померк:

— С тобой?

— Со мной.

— Сейчас?

— Почему нет?

Ярослава рассмеялась, любуясь Алексом: он был похож на мальчишку, счастливого до одури, парящего в мечте наивной, но такой прекрасной. С этим Лешим она не задумываясь пошла бы на край земли, хоть в ад, хоть в Альпы.

"Только оставайся таким. Пожалуйста, останься таким!"

— Если этот Алекс останется со мной, я сделаю для него что угодно.

— Вот как? — хитро улыбнулся. — С балкона прыгнешь?

— Зачем? Нет, — качнула головой. — Я сделаю другое, — толкнула его, переворачивая на спину, нависла над ним и прошептала. — Я отогрею его сердце и покажу ему любовь.

Как она была забавна. Трогательна до кончиков взъерошенных и мокрых волос, горящих как звездочки глаз, в которых сказка сочеталась с былью.

— Что же за любовь ты мне покажешь? — заставил ее сесть себе на живот, придержал за бедра.

— Это?... Это, — вскинула руки к потолку, будто решила объять вселенную. — Всееее! Свобода, полет, счастьеее!

Леший рассмеялся:

— Договорились. Именно это и покажешь, — поерзал, намекая, что таким образом они вместе еще не были. — Я очень даже "за". Представь лыжню и мы с тобой...

Девушка шлепнула ему по груди:

— Пошляк!

И засмеялась, представив их нагишом в снегу на трассе лыжников.

— Маньяк!

— Ууу, девушка, еще какой! — округлил глаза и подмял ее под себя, чтобы вновь поцеловать.

Глава 20

— Мы словно бежим от кого-то, — заметила Ярослава. Ночь, самолет, спешная посадка, отлет. Днем сказал "летим", ночью уже в пути.

— Всего лишь не откладываем на завтра то, что можно и нужно сделать сегодня, — лукаво улыбнулся Алекс, обняв ее за плечи. Конечно, он лгал, привычно и обыденно. Они действительно бежали: от себя, от липучего Расмуса, что в гневе мог удвоить атаку в мечте о сатисфакции. Это могло привести к крупной ссоре, чего Лешему было не нужно. Личное не должно мешать делу, а как деловой партнер Игорь мог ему еще не раз пригодиться. За месяц же он остынет, успокоится и все будет, как было.

— Почему Альпы и почему лыжный курорт? Ты говорил о походе в горы.

— Исключено. Романтика палаточных городков на снегу не для меня, и уж тем более, не для тебя. "Почему Альпы"? Имеешь что-то против?

— Нет. Аргументов нет — в Альпах ни разу не была.

— Прекрасно, вот и познакомишься. В детстве я часть бывал там, каждые каникулы. Удивительное место: красоты природы, чистый горный воздух. Вам, девушка, как будущей матери, очень полезен.

Он подшучивал, но девушка напряглась, вспомнив разом свое навязчивое головокружение и историю в библиотеке.

— Какая забота, — проворчала, отворачиваясь. — Что-то ты не сильно беспокоился, когда твой дружок сексуальноозбоченного изображал. Он так и ушел?

— Ты бы хотела, чтобы его вынесли? Какая ты кровожадная.

— Тебе все равно, да? — посмотрела на него, не скрыв неприязни. — Считаешь: нормально, когда на женщину набрасываются?

— Не преувеличивай. Кстати, некоторым нравиться именно такое отношение.

— Со стороны своего мужчины или левого типа? — скривилась.

— Но "тип" весьма, разве нет?

— Нет. Идиот какой-то.

— За это ты его томом и огрела? Решила подравнять, чтобы не выделялся? — рассмеялся Леший.

— Тебе все смешно, а что не смешно, на то плевать, — надулась Ярослава. — Надо было вовсе твоего знакомца покалечить, чтобы тоже посмеяться.

— Не обижайся, — крепче сжал рукой ее плечо. — Чуть-чуть перешел границы, бывает.

— Я в шоке от вас! "Чуть-чуть"? У вас система понятий перевернута. Есть ваше "хочу" и выгода, больше ничего. Выкинуто как ненужное, да?

— Да. Все остальное — сантименты. Будем развивать тему Расмуса? — посерьезнел и стал холодным, недовольным. Меньше всего Лешего волновал Игорь, тратить же на него время и слова он тем более не хотел. С какой радости находясь один на один со своей женщиной он должен обсуждать третьего, постороннего мужчину?

— Нет, не будем. Пусть живет: ходит, дышит, дальше свой пираний менталитет по свету носит. Вы удивительные: замороженные, и в то же время ни руля, ни ветрил. Куда захотелось, туда и понеслось. А почему нет? Гегемоны! Никаких границ, никаких преград! Мораль? На фига? Законы? Купим, как и людей!