— Артефакт этот позволяет читать мысли — так, во всяком случае, говорится в книгах, которые вы, вне всякого сомнения, изучали. Но как это происходит? На деле человек сталкивается с образами, запечатлёнными в памяти других людей, а вовсе не с их мыслями; стало быть, он не может услышать, о чём те думают — или думали раньше... Откуда берутся образы? Они сокрыты в глубинах человеческих душ и хранятся там до конца жизни. И когда душа освобождается от тела и является на суд к Семи богам, невозможно скрыть от взоров их ни малейших воспоминаний о тех грехах и пороках, которым мертвец предавался при жизни.

— Мне это известно, — сказал Ланделинд.

— Но подумайте, что происходит, когда в чужую душу заглядывает маг?

Принц пожал плечами.

— Он забирает частицу этой души.

— Что за беда? — произнёс король. — Разве какое-то крошечное воспоминание, вырванное из чьей-либо памяти (или души — как вам больше нравится) нанесёт вред человеку, который хранил его?

— Тёмная магия наносит вред вам, государь... Или вы полагали, что тёмные силы создали такой медальон, чтобы облагодетельствовать людей, которые будут обладать им? Нет. Вы тоже теряете крошечную часть собственной души, когда читаете чужие мысли. Мощь артефакта растёт — ваши силы иссякают. Поэтому, государь, я ужаснулся, когда пришла весть о вашем безрассудном поступке.

— Почему я прежде ничего не слышал об этих вещах? — недоверчиво спросил король.

— Откуда мне знать, чему вас учили в юности, государь? Возможно, преподаватели в те времена плохо справлялись со своими обязанностями?

Король задумался. Мысли его были не самыми приятными — об этом свидетельствовали морщины, изрезавшие лоб, и плотно сжатые губы.

— Ни один гость не покинул дома? — прервал он молчание.

— Полагаю, все ждут известий о вашем здоровье.

— Тогда прикажите гостям вновь собраться в зале. Вскоре я выйду к ним и успокою.

Принц и Верховный жрец переглянулись, однако не посмели ослушаться королевского приказа. Выйдя в коридор, они сообщили желание Хильдеберта гостям. Затем мессер Ансберт шепнул:

— Я хочу поговорить с вами наедине, монсеньор.

— Хорошо.

Дождавшись, когда зала вновь наполнится людьми, Ланделинд и Жрец вошли в одну из комнат заперлись там.

— Что вы хотели сказать? — спросил принц.

— Думаю, вы сделали из моего рассказа верные выводы. А вот насчёт государя я не уверен. Подозреваю, он лишь сделал вид, будто прислушался к моим словам. А ведь ещё немного — и от души вашего отца ничего не останется. Король умрёт.

Ланделинд побледнел.

— Чем слабее человек, тем больше ему хочется использовать медальон... Надеюсь, артефакт ещё у вас?

— Нет. Я уже вернул его отцу.

С громким криком мессер Ансберт выбежал в коридор и помчался к комнате, где лежал король. Оттолкнув стражников, ворвался туда — и замер: Хильдеберт сжимал в руках медальон, а тело его уже оказалось окутано розоватым туманом.

Стряхнув с себя оцепенение, Жрец рванулся к кровати и попробовал вырвать артефакт из пальцев короля, но у него ничего не вышло.

Внезапно Хильдеберт поднял на мессера Ансберта взгляд — и Верховный жрец содрогнулся. На него смотрел не человек, а существо, в глубине глаз которого таилась тысячелетняя ненависть ко всему живому; порождение тьмы, несущее людям гибель. Губы короля задрожали и начали растягиваться в улыбке — так медленно, словно внутри короля происходила страшная борьба.

Результатом этого необычайного поединка послужил стон, вырвавшийся из груди короля.

Через мгновение Хильдеберт вновь стал похож на человека. Пальцы его разжались, медальон упал к ногам мессера Ансберта.

— Что случилось? — спросил Ланделинд. Жрец даже не заметил, когда юноша присоединился к нему.

— Не знаю, — сказал мессер Ансберт так тихо, что принц едва расслышал его ответ.

Вдруг раздался слабый голос короля:

— Вы были правы, Ансберт, а я — нет... Но я должен был узнать, что за мерзавец осмелился бросить мне вызов.

— Я не спорю с вами, государь, — ответил Верховный жрец. — Не тревожьтесь — волнение отнимет у вас все силы.

— Их уже не осталось... Медальон, как вы и говорили, забрал у меня всё — только оставил зачем-то крошечную частицу жизни. Не знаю, для чего это нужно...

После короткой паузы Хильдеберт тихо вздохнул:

— Вы не представляете, Ансберт, что я видел... В каком беспросветном раке побывал... Знать бы заранее, как это страшно: чувствовать, что погружаешься в бездну без краёв и края, понимать, что ничего не сможешь изменить. Тогда я ни за что не взял бы в руки медальон!

Посмотрев на Жреца, он горько усмехнулся:

— Почему вы не задаёте вопросов? Кажется, вы всегда теряли рассудок от любопытства, едва речь заходила о таких вещах?

Не дождавшись ответа, король продолжил:

— Не знаю, сколько времени я провёл во мраке, прежде чем он развеялся. Я увидел небо, усыпанное тысячами — а может, сотнями тысяч? — звёзд. Светила луна, и я различал вдалеке громады гор... Ужас сменился умиротворением: мне захотелось навеки остаться в этом чудном краю...

— Это царство мрака, — прошептал мессер Ансберт. — Вам довелось побывать в чертогах демонов?

— Да. — Лицо короля исказила гримаса боли. — А ещё я видел Эстельфера...

— О боги!

— ...который стоял на краю громадного камня. Он был повёрнут ко мне спиной, но я чувствовал его взгляд и понимал... понимал, что душа моя принадлежит императору демонов! — Король закричал так, словно вновь обрёл всю свою силу. Но через мгновение голос его вновь стал тихим и безжизненным. — Я понимал, что нельзя поддаваться тёмным чарам, а душа рвалась наружу — она хотела остаться в царстве мрака. Эстельфер победил...

— Но вы ведь живы!

— Император демонов подарил мне несколько минут — я благодарен ему за это.

— Благодарны?! За что?!

— Я смогу попрощаться с сыном.

Мессер Ансберт недовольно поджал губы, король же улыбнулся Ланделинду:

— Нам нужно поговорить... Наедине.

Верховный жрец передёрнул плечами и с явной неохотой вышел из комнаты. Впрочем, постарался успокоить он себя, любой умирающий монарх даёт наставления наследнику — и наставления эти повторяются из века в век. Едва ли Хильдеберт скажет что-нибудь важное.

Когда дверь за мессером Ансбертом закрылась, король произнёс:

— Что ты испытал Ланделинд, когда я лежал без чувств? Сожаление? Волнение? Радость? Ответь честно.

— Надежду, — сверкнул глазами принц.

— Понимаю, — усмехнулся Хильдеберт. — Вряд ли ты молил богов о моём выздоровлении... Что ж, я не виню тебя — сам виноват. Едва ли дела королевства занимали столько времени, чтобы я не мог хотя бы иногда видеться с тобой. Но вышло так, что мы стали не отцом и сыном, а королём и наследником престола... — Ланделинд при этих словах невольно отвёл взгляд. — И теперь, за пару минут до смерти, я должен дать несколько наставлений -бесполезных, поскольку ты всё равно не прислушаешься к ним... Впрочем, нет, не нужно лишних слов! Запомни лишь одно: никогда не пользуйся магией.

— Постараюсь...

— Когда умер твой дед, я тоже полагал, как и ты сейчас, что смогу сделать королевство могущественным, а народ — счастливым, покончу с бесчинствами феодалов, накажу дворцовых интриганов — словом, алленорцы запомнят меня великим государем. Как видишь, ничего не вышло... Некоторые говорят, будто я слишком мягкосердечен, и потому не сумел завоевать уважения. Это не так. На деле я всю жизнь боролся с жестокостью в собственном сердце, с желанием утопить Алленор в крови. И знаешь, как я справился?

— Нет.

— Сначала я слушался старых советников. По приказу их было казнено немало людей, которые признали свою вину лишь под пытками. Я мучился — боялся, что народ сочтёт меня несправедливым монархом. Но не знал, как поступить, пока не решил...

— Использовать медальон?

— Да... Сначала это казалось весёлой игрой: я мог вызвать какого-нибудь придворного, спрятаться за портьерой — и заглянуть в его душу. Как я смеялся, когда их — таких важных и заносчивых — охватывал ужас! — Король грустно усмехнулся. — Потом мне понравилось ходить на допросы, которые устраивал канцлер. Поначалу тот лишь одобрительно усмехался, ведь, в конце концов, таково было моё королевское право — карать преступников, — но вскоре стал считать поведение моё глупым...

— Постойте! Ведь прежнего канцлера казнили!

— Я прочёл его мысли и так разозлился, что отдал приказ об аресте. Канцлера пытали, и он... сознался в заговоре против короля. А ведь был невиновен...

— Не может быть...

— В тот миг я вдруг понял, какое громадное могущество дарует какой-то крошечный медальон — куда большее, чем королевский сан. Силы тьмы овладели моим сердцем и разумом, и я ничего не мог с этим поделать.

— Но вы ведь не стали тираном! Не начали убивать жрецов, как герцог Фальк в Хеллиноре!

— Я оказался слишком слаб для этого. Император демонов ошибся и неудачно выбрал жерт...

Король не договорил. По телу его пробежала судорога, из горла вырвался сдавленный хрип.

— Я позову мессера Ансберта! — вскочив на ноги, воскликнул Ланделинд.

Король сделал едва заметный жест рукой. Ланделинд склонился к лицу умирающего, и тот прошептал несколько слов.

Прикрыв рот ладонями, принц отшатнулся. На минуту он словно забыл обо всём на свете, превратившись в подобие мраморной статуи, когда же вновь пришёл в себя, король уже испустил дух.

— Мессер Ансберт... — чуть слышно позвал юноша.

Никто не отозвался.

Тогда Ланделинд шатаясь подошёл к двери, отворил её и увидел королеву Эрменхильду, и Верховного жреца.

— Что с государем? — завидев принца, бросился к нему мессер Ансберт.

Тот помолчал немного, а затем ответил:

— Теперь я — государь!

123 ... 323334

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓