Таниэль склонил ее голову себе на плечо.
— Тяжело быть воином, — сочувственно заговорил он. — Движение. Движение. И вот снова, ты взваливаешь на себя груз, который не под силу тебе одной. Ах, девочка моя, подумай хорошенько, для спокойствия твоей души лучше бы не иметь тебе дел с владыкой. Пока тебя влекут любопытство и искренний порыв, однако, ты никак не вспомнишь, что можешь завязать здесь крепкий узел своей судьбы. Потом, однажды, метнешься ввысь, а узы не отпустят тебя. Тот, кто наделял тебя силой, конечно, знал, для чего она, а ты, я вижу, и понятия не имеешь, кто ты такая. Сила — это только сила, пока в сердце твоем не будет гореть огонь любви, ты не сможешь ею верно распорядиться. А есть ли в тебе любовь?
— Не знаю, — пробормотала Эл.
Тут Таниэль рассмеялся.
— Честный ответ, но неправильный. Матиус все кружил и кружил в своем уме, гадал, как оно переводится, твое имя. Этому чудаку приходят в голову светлые идеи. Он назвал тебя — милосердие. Имя Элли на уже умершем местном наречии звучит этим смыслом. Пожалела город? Помогать рвешься, через силу, через боль? Эх, воин. Так не получится. Мудростью и знанием, девочка моя, мудростью и знанием.
Я расскажу тебе о принцессе, чтобы ее саму не мучить. Ты где-то слышала об Алмейре — правителе этих мест. Оставим в стороне секрет, где ты добыла такие знания. Чувствую, как путаются твои мысли в догадках. Позволю себе, навести порядок.
Страшную тайну он открыл, а произнести не смог. Не сказал никому, что познал. Тайна иссушала его душу, терзала разум, но Алмейр молчал, пока в смертный час не шепнул заветные слова своему сыну. Помрачнел его наследник и понес дальше уже через свою жизнь тяжелый груз. Так прошло пять поколений королей. А шестой был ярый. Бунтарь. Вот он и обрек свой народ на проклятие. Что или кто подвиг его на такое решение, мало кто знает, но не обошлось тут без чужого вмешательства, словно нашептал кто королю.
Стоял когда-то в городе храм. Не было более прекрасного творения. Говорят, что не смертные его воздвигли, а сам владыка в честь спутницы своей — владычицы этого мира. Храм стоял всегда, менялись поколения, а на нем не было даже трещины. Но камень — только камень, храм тоже состоит из камней, а его прочное основание — вера людей.
Осмелился король поднять бунт, во всех несчастьях, которые уже в те времена происходили с его народом, он обвинил самого владыку, причем публично, при всем своем народе объявил, что поклоняется не владыке, а владычице. И в тот же миг рухнул храм, похоронив под обломками половину города, а спустя всего один день пришел в город первый ураган, тогда от цветущей долины осталась каменистая пустыня. Ушло прочь море, ушли люди, кто успел. Короли окрестных государств узнали об измене короля Алмейра и прокляли его и весь его народ. Наступили темные времена. От прекрасного королевства осталась столица, от жителей ее к этим дням чуть более двух тысяч смертных.
Потомок короля-бунтаря, чтобы спасти город от бури придумал построить стену, но камень далеко в горах, чтобы его добывать, нужны работники, а люди слабы от тяжкой жизни. Тогда он повелел построить стену из обломков храма. Это не защитило город и не сняло проклятия.
— Простить город может сам владыка? Он? — спросила Эл.
— Нет. Одного его прощения недостаточно. Он всегда ставит условия. Город можно избавить от беды, но эти условия он назовет смельчаку, что решиться помочь. Отец нашей несчастной принцессы был слабым королем. Правил городом жрец владыки, Ладо и сама королева, матушка Алмейры, великой души была женщина. Она была пришлая. Сбежала из соседнего царства. Прежде королев выбирали из горожанок. Эта принцесса пришла сама. Горожане были против, а королю она понравилась. Очень была красива, Алмейра сохранила ее черты. Что требуется от короля? Наследник и мудрое правление. Не было ни того, ни другого. Люди стали роптать, шли разговоры о том, чтобы сменить королеву, изгнать чужестранку, но без ее трудов город бы совсем зачах.
А потом произошло событие, которое усмирило страсти. Пришел в город странный смертный, вот как ты, молодой, при оружии, с большой сумой. Речь дивная, взгляд яростный. Прожил в городе немного, и люди очень полюбили его, что не спроси — все умеет. Научил воинов лечить, подсказал выводить людей из города тайными тропинками, смеялся над стеной, совсем как ты на нее дивился, бродил по округе, камни собирал, рисовал как ты. Явился к королю и сказал, что может помочь справиться с ураганами, король стал сомневаться, а королева ухватилась за его идеи, как за спасение.
Задумал он построить два храма, один в городе, а другой, большой, за городом. А камня — нет. Просит у короля разрешения стену разобрать, тот отказал. Тогда гость собрал людей, уговорил помочь, и стали они с гор камни приносить, только не те, что в округе встречаются, а редкие, крепкие. Так пять ураганов прошло, а он все трудиться. Знаешь, как новичку здесь трудно выжить? Потому и говорят, что в этом городе нужно родиться. Он жил долго. Знал он и почему ураганы, и почему ветер так сильно дует в городе. Все знал.
— Это он построил храм? — пробормотала Эл.
— Да. Это его творение. Много лет трудился. Только вот беда. Он его не достроил, а что никто не знает. В год окончания строительства он погиб. Так странно погиб, что горожане решили, что рассердил гость владыку. Заболел и угас, как искра на ветру. Алмейра родилась в тот же год, первая девочка в роду королей, умна необычайно, видит и слышит, красавица. Но девочка. Городу нужен король. Ее бы изгнали давно, только в девочке была особенность, она точно предсказывала начало урагана.
В тот же год выяснилось чудесное свойство храма, на площади по-другому дует ветер, он не такой смертельный, а в некоторых местах его нет совсем. Вот такое дивное строение оставил странный гость. Люди до сих пор горюют о нем. Они не знают, что их посетил странник, отдал свою жизнь за них.
— А король?
— Упал со стены, которую не позволил разобрать. Не вынес бремени королевской доли. Он был слабым королем и человеком.
— Алмейра не его дочь? — запинаясь от хмеля, спросила Эл.
— С чего ты взяла?
— Будь я на месте королевы, влюбилась бы в странника, — заплетающимся языком высказалась Эл.
— Ха-ха-ха! — раздался рядом смех Даниэля. — Вот секрет. Чтобы узнать, о чем она думает, нужно подпоить ее! Элли, тебе нравиться Кикха?
— Ни в коем случае! Я люблю другого! Или думаю, что люблю...
— А я полагал, что ты питаешь ко мне некие чувства, — голос Кикхи донесся издали, будто она услышала его мысли.
Никто не заметил, как он появился. Эл стала осматриваться. Он стоял у противоположной стены зала и смотрел на нее, как ей казалось с обидой. Эл стал мерещиться другой образ. Силуэт Кикхи расплылся, а на его месте появился Алик, он смотрел на нее с такой тоской в глазах, что Эл была готова прослезиться.
— Не печалься, — произнесла она шепотом, — когда-нибудь мы опять встретимся, и я расскажу тебе, что я действительно к тебе чувствую, а сейчас не время. Как всегда. У меня никогда нет времени на личную жизнь. Прости. — Силуэт растаял, у стены опять стоял Кикха. — А ты исчезни, от тебя одни неприятности. Мог помешать мне вчера. Что? Не терпелось увидеть, как я прикончу твоего братца? Да? Ничего я еще с тобой разберусь. Погоди.
— Что вы в нее влили? — спросил строго Кикха. — Она бормочет всякий вздор.
— Это не вздор, — возразил ему Маниэль. — Она правду говорит.
— Чистую правду, — подтвердил Даниэль.
— Вернемся к принцессе, — предложила Эл. — Почему она не живет во дворце, как подобает наследнице?
— Она не может управлять городом. Главой должен быть король, — ответил Таниэль. — Никто не пожелает больше занять это место.
— Что зна-чит больше? Кто-то уже его за-ни-мал?
— Дважды, — ответил Таниэль. — Было два претендента на престол, оба погибли. Нужно родиться в этом городе, чтобы выжить.
— Бедняга, — посочувствовала Эл, — она дважды вдова. Представляю, как трудно ей вспоминать, а я на-а-апирала на нее.
— Хмельная она очень забавная, — заметил Кикха. — Не одолжите ваш напиток, я бы подпаивал ее каждый день.
— Не выйдет! — Эл повела пальцем. — Из твоих рук я воды не приму, в них любая пища превращается в отраву.
— За что она вас так не любит? — спросил Даниэль у Кикхи.
— За лицемерие, — пробормотала Эл и уткнулась лицом в плечо Таниэль
— Дадим ей отдохнуть, — сказал старший брат. — До возвращения Ладо, она выспится, и будет чувствовать себя намного лучше. Вечером совет.
— Дайте ей еще напитка перед советом, она вам на все вопросы даст ответ, — заметил Кикха со смехом. — Она очень умная.
Таниэль уложил девушку. Эл уже спала.
— Вы и верно, жестоки, сын владыки. Прошу всех уйти. Маниэль, поищи Хети, — сказал старший певец.
Кикха усмехнулся и исчез. Все трое ушли на верхний этаж.
В доме наступила полная тишина. Тогда в зале появилась Алмейра. Она подкралась к постели Эл и опустилась на колени. Она разглядывала лицо спящей, провела рукой по волосам и щеке, подняла рукав и взглянула на рану. Ее глаза наполнились слезами, капли падали на руку Эл и на их месте образовывались пятнышки здоровой кожи.
— Ты, как свет зари, — прошептала Алмейра. — Ты прекрасна. Ты не должна страдать. Ты не должна страдать за нес.
Она провела рукой по ране Эл. Та вздрогнула, но не проснулась, на ее руке ни осталось и следа ранения. То же она сделала со второй раной. Потом Алмейра долго гладила Эл по волосам.
На постели лежал плащ. Алмейра провела рукой по звездному полю.
— С которой из них ты?
— Планета Земля, Солнечная система, это на окраине галактики 2412, желтый карлик, — пробормотала Эл.
Алмейра улыбнулась. Напиток еще действовал.
Появился хозяин дома. Он приветствовал свою королеву.
— Она спит? — удивился он, когда увидел Эл.
— Таниэль дал ей свой напиток.
Ладо улыбнулся.
— Как она себя вела?
— Нагрубила Кикхе, — ответила Алмейра. — Таниэль рассказал ей о проклятии. Я в долгу у него.
— Во время рассказа она была под действием напитка?
— Полагаю, да.
— Значит, она знает, с чем имеет дело. Она не только слышала, но и видела. Сколько у нас времени до того, как стихия ворвется в город?
— Не больше двух дней.
— В этом году с опозданием, — заметил Ладо.
— Как чувствует себя Радоборт? — спросила Алмейра.
— Он очнулся, но отказался от моих услуг. Кикха заверил, что вместе они справятся с его состоянием. Он слаб. Мы теперь знаем точно, она способна на убийство великого, нужно быть внимательными к ее состояниям. Если она ни на кого не набросилась от действия напитка, то она, скорее всего, не питает ненависти к слугам владыки и не относится к их числу. В ней нет того зла, в котором подозревают ее Кикха и Радоборт. Они не ведут себя как союзники, значит, они соперники. Это очень необычные гости, госпожа моя. Неужели владыка объявил состязание? Кто же она в действительности?
— Так я и призналась, — пробормотала сонная Эл. — Нечестно поить раненного человека зельем. Я видела всю историю, которую рассказал Таниэль и даже больше, словно была там. Теперь я понимаю, откуда взялся образ странника.
— Не спишь, — заключил Ладо. — Напиток стремительно действует, но и сила его иссякает быстро. Ты, по заверению певцов, вела себя замечательно. Прости, что проверили тебя. Это я просил. У меня были сомнения на твой счет, теперь они рассеялись. Осталось выяснить, что ты скажешь совету?
— Предпочту слушать. Мало знаю. Я не успела сделать то, что хотела. Мне пока нечего сказать, — сказала Эл, открывая глаза.
— Хм, ну ты и крепкое создание. Хмель уходит очень быстро. Тебе и твоим спутникам станут диктовать условия. Ты разумна и не станешь спорить, но есть еще двое. Они оба очень строптивы. Моя попытка поговорить закончилась неприятным объяснением. — Эл ощутила, как Ладо сглаживает углы. — Я вынужден просить тебя вмешаться. Это вопрос тонкий, понимаю, что они тебе неприятны. Можешь ли ты воздействовать на их мнение?
— Я вообще могу убрать их из города до бури. Мне понадобиться помощь. Смогут ли три десятка горожан покинуть город и отправиться со мной в горы? — спросила Эл, а потом по лицам прочла, что просит невозможного.
Ладо даже отвечать не стал.
— Как ты избавишься от них? Тебе не справиться с ними. Их двое, — заметил он.
Алмейра побледнела, она смотрела на Эл дикими глазами.
— Я не допущу убийства, — с трудом произнесла она.
Эл улыбнулась в ответ, причина испуга стала понятной.
— Я не стану их убивать. Я говорю о двери.
— Ты нашла дверь? — спросила королева.
Эл опять улыбнулась.
— Ш-ш-ш, — Эл поднесла руку к губам. — Это секрет.
Ладо и Алмейра переглянулись.
— Обсудим мою позицию на совете? — предложила Эл.
— Позволь мне настоять на том, чтобы вы не договаривались заранее, — сказала Алмейра. — Пусть воля каждого будет свободной.
— Тогда я принимаю любые условия, которые поставит город, кроме одного, я не буду ограничена в действиях касающихся проклятия. Как горожане отнесутся к моему вмешательству?
— Как к мужеству, — ответил Ладо. — Со вчерашнего дня — ты уже легенда.
— Драка?
— Битва.
— Зрителей было очень мало.
— Это ты их не видела, но они видели тебя. Я устал отвечать на вопросы о твоем здоровье. Могу я взглянуть на раны?
— Да, если королева выйдет, — согласилась Эл.
Алмейра удалилась.
— Лучше, чем я полагал. Певцы сделали свое дело, — заключил Ладо. — Я признаюсь, ожидал, что рана не позволит тебе двигаться. Ты сильная.
Эл посмотрела на руку и изумилась, вместо раны — только бледная полоса. Ожог зажил. Эл ощупала бок — то же самое.
— Да-а-а, — протянула Эл.
— Эл, я могу отменить совет. Радоборт не придет. Ему хуже, чем тебе.
— Кикха же здоров, а он всегда решает за всех. Ладо, сегодня совет примет выгодное ему решение. Вот увидишь.
— Эл, большая ли тайна — ваша вражда?
— Вначале, это не была вражда. Я испытывала симпатию, но со временем, он потерял мое доверие. Кикха может не производить внешне никаких действий, но эффект от его видимого бездействия есть всегда. Мне сложно с ним. Я едва угадываю последствия. Он то коварен, то проявляет великодушие. Я не могу говорить об истинной причине нашего противоборства. Для города и его жителей Кикха не опасен, вы ему не интересны.
— Я сделал верный вывод — ему нужна ты.
Эл вздохнула.
— Он идет.
Эл все еще чувствовала слабость, с помощью Ладо она села на постели. Кикха незамедлительно возник в зале.
— Как ты себя ощущаешь, Элли? Напиток правды еще не выветрился из твоей головы?
Ладо хотел сказать, Эл осторожно сжала его руку.
— Оставь нас наедине. Хочу поговорить с ним, — попросила Эл.
— С радостью, — откликнулся Кикха и проводил взглядом уходящего Ладо.
Он без разрешения сел рядом с Эл.
— Раны болят? — спросил он вполне дружелюбно.
— Не притворяйся, что не чувствуешь?
— Эл, у тебя же способность затмевать ощущения. Не заметила? Я не вижу, что ты ранена.
