— Кто хочет объявить о помолвке? — спросил он.
— Рамела и Уршат! — откликнулась стая.
— Рамела и Уршат! — воскликнул Балор и обошел вокруг молодых, с незажженным факелом в руке. — Рамела и Уршат! Рамела и Уршат! — трижды воскликнул он. Потом подал факел жениху. — Женщина — хранительница огня. Мужчина — освещает путь. Ты готова хранить огонь у себя в очаге, Рамела?
— Да, — девушка очень волновалась, но постаралась, чтобы ответ услышали.
— Ты готов нести свет в мир, Уршат?
— Да, — парень отозвался смело и громко.
— Тогда начните с костра стаи, — предложил князь и отступил.
Ялмари наблюдал, как Рамела подожгла факел и передала жениху, а он поднес огонь к дровам. Когда-то эта церемония имела огромное значение, потому что оборотни считали, что должны принести всем познание об Эль-Элионе. Огонь символизировал свет истины во мраке неверия. Ялмари слышал об этом и впервые задумался: а помнят ли оборотни об этом символе? Ведь получается, стая закрыта для людей. Чем не черный монастырь, в котором побывал в Сальмане? "Мы хорошие, остальные — плохие и достойны смерти"... Он отогнал недобрые мысли.
Как только огонь запылал, Балор снова обратился к молодым.
— Что ты готов отдать любимой, Уршат?
— Всего себя, — ответил он, как положено по обряду.
— Ты готова принять этот дар, Рамела?
— Да, — девушка смотрела на жениха с нежностью.
— Что ты готова отдать любимому, Рамела? — снова обратился к ней князь.
— Всю себя, — отозвалась она с готовностью.
— Ты готов принять этот дар, Уршат?
— Да, — твердо ответил парень.
— Тогда дай мне эльтайон.
Уршат снял с шеи золотой медальон на витой золотой цепочке тонкого плетения и подал князю.
— Дайте ваши руки, — продолжил Балор.
Над сложенными руками молодых он с легким щелчком разломил медальон пополам, оставляя полукруг, один край у которого причудливо изгибался. Цепочка и застежка тоже разделились.
— Это твоя половинка, Уршат, отдай ее любимой.
Жених принял половинку эльтайона из рук князя и надел на шею девушке.
— Это твоя половинка, Рамела, отдай ее любимому.
Девушка чуть не потеряла равновесие, потянувшись, чтобы застегнуть цепочку.
— Нет другой части, которая подошла бы к эльтайону, — завершил Балор обряд. — Только вместе вы целое, только рядом друг с другом вы счастливы, — князь повернулся к притихшим оборотням и, подняв руки, объявил. — Через неделю Уршат и Рамела войдут в храм, чтобы получить благословение Эль-Элиона, они приглашают стаю стать свидетелями этого торжества. С сегодняшнего дня — свадебная неделя.
Ялмари невольно потрогал медальон, который висел на груди рядом защитным амулетом. Принц очень хотел жить по обычаям стаи, поэтому и научился работать с металлом. Хотя если он останется жить в Энгарне, свадебной недели у него точно не будет. Это время между помолвкой и свадьбой, когда новобрачным давали последние наставления, когда съезжались родственники из других городов и каждый день посвящали молодым, одаривая их всем необходимым для совместной жизни. К концу свадебной недели новый дом, построенный женихом, будет полностью готов для молодой семьи.
Красивая мелодия заставила Ялмари вернуться к происходящему. После торжественной церемонии начался праздник. Замужние женщины суетились вокруг столов: они отличались сложными прическами на голове, тогда как свободные девушки носили распущенные волосы. Мужчины выкатили бочку с каким-то напитком. Другие поднесли еще дрова для костра — Ялмари помнил, что праздник может длиться до поздней ночи, а в особых случаях и всю ночь. Так что дров заготовили много, чтобы позже уже ничто не отвлекало от веселья. "Но какая удивительная музыка, — снова подумал Ялмари и поискал глазами музыкантов. — Что это за инструменты?" И тут он догадался...
Поет свирель, ей отвечает скрипка.
— Это ты Ялмари из клана Онер? — звучит позади голос. Он медленно оглядывается. Все точно: парень, которому еще нет и тридцати. Стрижен очень коротко, волосы непривычно светлые для оборотня. Короткая куртка нараспашку — такую же носили все оборотни-мужчины. На белой рубашке круглый медальон на толстой цепочке: человеческий глаз в оправе золотых ресниц — Знак власти. Незнакомец смотрит испытующе, и это резко контрастирует с обаятельной улыбкой. — Я Тевос из клана Восгран. Вожак стаи, — протягивает руку. Ялмари неуверенно пожимает ее. Ладонь крепкая, горячая и сухая. Внезапно стальные глаза темнеют, рука сжимается, беря Ялмари в плен. Захочешь — не вырвешься. Вожак произносит, прищурившись. — А ведь у тебя два имени. И одно из них ты не назвал нам. Принц Энгарна Ллойд Люп.
Внезапно вокруг воцаряется тишина. Кажется, даже птицы умолкают. Жители города подходят ближе. Впереди всех — князь Балор и Ранели.
— Что? — неверяще спрашивает князь за всех.
— Не может быть! — изумляется Ранели.
Ялмари резко выдергивает руку. Отвечает вожаку:
— Да. Я принц Энгарна, Ллойд Люп. Надеюсь, это не преступление?
— Но это невозможно... — ахает Ранели. — Оборотень — принц в стране людей!
— Ты расскажешь сам или предоставишь это мне? — Тевос по-прежнему стоит напротив. Амулет чуть покачивается на цепочке и тут же замирает. У Ялмари подрагивает лицевой нерв — он не любит говорить на эту тему. — Пожалуй, лучше я, — подхватывает вожак. — Это произошло... — всматривается в принца, — двадцать три года назад. Наследная принцесса Энгарна девятнадцать лет скрывалась в соседней стране — Лейне. Четырнадцать лет она воспитывалась у местного графа, а когда это стало опасно, ее перепрятали в семью оборотней. Еще пять лет она трудилась как дочь виллана: доила коров и полола огород. Но вот настал день, когда ее призвали домой, чтобы принять корону. Как ей пройти через две страны, в которых рыщут шпионы Кашшафы, чтобы убить ее при первой возможности? Можно нанять отряд рыцарей, но и тогда вероятность того, что они доберутся до места, слишком мала. А можно нанять влюбленного оборотня. Он сможет то, чего не смогут двадцать рыцарей. Незамеченным пройдет мимо людей и доставит принцессу в Жанхот целой и невредимой... — по лицу Ялмари проходит судорога. Голос вожака рвет душу на куски. — Он исполнил то, что от него требовали, угрожая убить близких. Через десять дней после прибытия в столицу принцесса становится королевой. На следующий день после коронации в небольшой деревне рядом с Жанхотом ловят и сжигают оборотня. Еще через неделю происходит торжественное венчание в храме столицы. Королева выходит замуж за Ллойда Люпа герцога Цереф-Шахар. Через восемь месяцев рождается принц Энгарна, унаследовавший два имени, — одно от настоящего отца-оборотня, другое от официального родителя, ставшего королем.
— Хватит! — не выдерживает Ялмари.
— Это плата за ложь, — отвечает Тевос. — Ты мог сказать сам. То, что посчитал бы нужным сказать.
Ялмари яростно сверкает глазами.
— Он лжец и должен быть изгнан! — князь возмущен до предела.
— Он должен быть изгнан, — эхом отвечает еще несколько голосов. Но вожак не поддерживает этот возглас, по-прежнему пристально смотрит на Ялмари. Его молчание заставляет умолкнуть и других оборотней. Наконец Вожак произносит приговор:
— Оборотень, который лжет, не может находиться в стае. Скрыть истину — то же, что солгать. Что ты можешь сказать в оправдание, принц Ллойд?
С опозданием Ялмари понимает, в чем ошибся. Ведь зеркало подсказало, как изменить судьбу. Если бы он тщательно все обдумал, то понял бы: все, что нужно, чтобы избежать изгнания, — сразу объяснить, почему служит людям. Хорошо бы теперь уберечься от поединка с вожаком. Неужели еще раз ошибется? Он объясняет:
— Я пришел из Энгарна и мне не поверили. Я считал, что если узнают, что я — принц, недоверие будет еще большим.
Наступает тишина. Затем Тевос подводит итог:
— Он останется в стае. Он нужен нам. И он оправдан.
Оборотни издают вздох — то ли возмущения, то ли облегчения. Но если вожак говорит, что этот обманщик нужен стае, значит, так оно и есть. С вожаком не спорят. По крайней мере здесь. Вот завтра соберутся князья на совет, они могут возразить, и Тевосу придется быть более убедительным, чем сегодня. Их уже не устроит слово "нужен". Князья захотят знать, для чего именно нужен.
Вновь заиграла свирель. Ялмари словно очнулся. Зачем пришел сюда? Испортил молодым праздник. Но когда вожак вынес приговор, от принца отступили. Каждый занялся своим делом. Ранели ядовито усмехнулась и исчезла.
Тевос постоял еще немного напротив, потер лоб:
— Извини, — виновато улыбнулся. Сейчас с принцем говорил совсем другой человек. — Когда на меня накатывает, я не могу остановиться. Сам бы я никогда не разговаривал с тобой так. Веришь?
— Верю, — кивнул Ялмари. "Раз уж зеркало предсказало, что это должно произойти, как двум оборотням можно воспротивиться?"
— Ладно, надеюсь, что все обойдется.
Он пошел в сторону танцующих, встал в круг с молодежью и вскоре слился в ними в танце. К Ялмари больше никто не подходил. Он решил, что побудет на празднике еще немного и постарается незаметно уйти.
В это же время во дворце
Жизнь королевы — череда повторяющихся событий: советы, торжественные приемы, балы, опять советы. Эолин называли "ледяной королевой", и в устах придворных это звучало скорее как упрек, чем как похвала. Ее манеры назвали бы образцом для истинных леди, но трагическая смерть любимого мужа — это повод забыть о манерах. А Эолин сохраняла мужество, и это в глазах света было неправильно. Если твой телохранитель раскрывает заговоры, ты узнаешь, что жизни угрожала опасность, что ты могла потерять трон, что это замышляли люди, которым ты доверяла, — ты не можешь сохранять невозмутимость, ведь предательство всегда ранит. Когда у сына проявляются явные признаки умопомешательства, а о выходках наследной принцессы рассказывают даже в соседних государствах, ты не можешь оставаться холодной и бесстрастной. Эолин правила страной без лишних эмоций, холодно повинуясь рассудку, — и это пугало и настораживало. Люди строили предположения о причинах такого поведения, и никто не догадывался, что она всего лишь безумно устала. Первую половину жизни, она израсходовала себя полностью, и теперь могла лишь безучастно наблюдать за тем, что творит Полад, со страхом ожидая худшего.
После ужина с горничной королева много размышляла. Поступки сына казались даже абсурднее, чем выходки принцессы. Эолин привыкла во всем полагаться на телохранителя, но на этот раз он будто все пустил на самотек. Сегодня утром она твердо решила поговорить с ним о происходящем.
Их беседы всегда происходили на виду. К чему давать лишний повод для сплетен? От этого она тоже устала: продумывать каждый шаг, зная при этом, что сплетники все равно найдут повод оболгать ее. Единственное, что должно было радовать — все нападки пока принимал Мардан. Говорили, что телохранитель околдовал королеву. Что стоит его уничтожить, как Эолин станет прежней, яркой и эмоциональной женщиной. Наверняка, кто-то уже пытался убить его. И хотя он никогда не рассказывал о таких покушениях, покоя это не приносило. А теперь добавилась тревога за сына. Ему не место в Энгарне: пока принц тут, вся королевская семья находится под угрозой разоблачения, если тайна принца раскроется, даже Полад не сможет спасти их. Люди предпочтут начать новую династию, чтобы не осталось никаких сомнений в ее чистоте. Самое безопасное — отпустить сына в Умар, на родину отца. Но у Эолин не хватало мужества на это, хотя с каждым днем она осознавала необходимость такого шага. Если бы принц попросил отпустить его, она бы отпустила. Поплакала бы, но отпустила. Но Ллойду тоже не легко давалось решение начать новую жизнь вдали от семьи. А тут еще эта девочка. К чему это приведет?
Полад вошел в оранжерею почти сразу за ней и, как обычно, встал за спиной. Садовник в трости от них старательно подрезал южные розы. В Энгарне такие не росли, королева приказала доставить их из Лейна. Они напоминали о днях молодости. И хотя тогда произошло немало печальных событий, часто казалось, что никогда она не испытывала такого безмятежного счастья, как в дни, проведенные в Лейне. В Энгарне она каждый день жила в ожидании беды. Пока она наблюдала за умелыми действиями садовника, Полад терпеливо ожидал, когда ее величество соблаговолит обратить на него внимание. Это была своего рода игра: у кого терпение закончится быстрее. И она заранее знала, кто победит.
— Вы хотели меня видеть, ваше величество? — кашлянул телохранитель.
Королева заметила, что уши садовника дрогнули почти как у зайца. "Кого мы хотим обмануть? — подумала Эолин. — Как бы ни была невинна наша беседа, старик тысячу раз все переврет. Пусть уж он не слышит ничего". Не отвечая на вопрос Полада, она направилась к выходу из оранжереи. Полад черной тенью двинулся следом.
— Мардан, у меня из головы не идет вчерашний ужин, — промолвила она еле слышно, когда они отошли подальше.
— Вы о леди Лаксме? — уточнил Полад.
— Да, — проговорила королева. — Разве девушка пара Ллойду?
— А кто ему пара, ваше величество?
Тон Полада необычно изменился. Только теперь королева повернулась к телохранителю лицом.
— Что-то не так?
— Ваше величество, — Полад заговорил как всегда: холодно-насмешливо. — Принц... как бы это помягче сказать... Он настолько странен, что...
— Молчи, Мардан!
Несколько мгновений они стояли друг напротив друга в напряженной тишине. Королева шумно дышала, стараясь не расплакаться.
— Ваше величество, — наконец нарушил молчание Полад. — Уверяю, вам не о чем беспокоиться. У принца прекрасный вкус. А леди Лаксме воспитанная и добрая девушка.
— И все-таки я не могу спокойно смотреть на то, что происходит. Я должна что-то предпринять, потому что если он ошибется...
— Вы не сможете предостеречь его от всех ошибок, ваше величество. А принц достаточно взрослый, чтобы понимать цену ошибок.
— Я знаю. Все знаю. И все же, Мардан. Ты должен что-то предпринять, чтобы прекратить это. Слышишь? Должен!
— Как скажете, ваше величество. Сегодня принцесса мне сообщила, что девушка серьезно заболела. Возможно, она даже не выживет. Эолин приглашала к ней врача, тот как обычно пустил кровь, но никакого улучшения не произошло.
— Не смей так шутить! — королева решительно направилась обратно во дворец.
Со стороны люди бы отметили всю ту же сдержанность и бесстрастность, если бы не одна маленькая слабость, о которой знали лишь два-три человека в государстве: когда королева теряла покой, она шла в Зал Славы. Там собрали портреты королев за последние сто лет, а также их мужей и детей. Поскольку маленькую Эолин нарисовать не могли, там было всего два портрета королевы: один в венчальном платье с королем Ллойдом, а второй с детьми — наследной принцессе тогда исполнилось семь лет.
