— Мы с тобой друзья по несчастью, — сказал Васильев. — И ты ведь здесь надолго застрял, если не навсегда. Помоги выбраться, вместе будем выход искать.

Морозов пошел вперед в темноте, запинаясь о камни, обходя кучи земли и песка, и вскоре очутился у края большой воронки, края которой круто уходили к центру. Место это было освещено неярким голубоватым столбом света, который исходил из отверстия в центре воронки.

У самого края распласталась фигура человека в одежде, череп и руки до запястий светились серебристым светом.

— Без веревки по ходам нет смысла лазить, — сказал Васильев. — Один конец у меня в руке, а второй и потянуть некому...

Морозов остановился на безопасном расстоянии.

— Ближе подходи, не бойся! — сказал Васильев.

Морозов переступил с ноги на ногу.

— Вот так. А теперь протяни руку.

Александр сложил пальцы в кукиш и показал Васильеву.

— Что-то ты там пальцами выделываешь — не вижу! Руку давай!

Морозов вгляделся в его лицо и увидел, что у Васильева нет глаз — пустые глазницы. Было странно и неприятно видеть светящийся череп со стиснутыми зубами. Александр посмотрел на свои руки — они не светились.

— Это ерунда! — ответил Васильев на мысль Александра. — Скоро и у тебя не будет ни глаз, ни рта, ни сердца — ничего! Одни кости.

— А зачем мне твои кости? — спросил Морозов. — Суп варить или на холодец?

— Ты живой еще, Морозов, горячий... согрей меня, я прошу...

— Веревку бросай, выволоку тебя в подземный ход, там тебя согреют! — Морозов подумал о желтых шарах.

— На черта мне эти желтые сгустки! — отмахнулся Васильев. — Ты мне нужен, твое тепло. Протяни мне свою руку.

— Ноги протягиваю — хватайся!

Васильев вонзил обтянутые кожей суставы в землю перед собой и завопил:

— Ложь! Ложь! Ложь!

— Сначала ты расскажешь про мою младшую сестру, Васильев! Только не ври...

— У тебя есть сестра? Поздравляю! Только мне какое дело до ближних и дальних родственников трупов? Пусть и они сгниют вместе их выродками. Добудут то, что нужно и сдохнут!

— Обвел вас "Седой" вокруг пальца — банда ему находки стала приносить! — воскликнул Морозов.

— А ты откуда знаешь?! "Седой"... неужели он? Мой заместитель... вот змея! Константинову сказать — где же твоя веревка?..

— Там же, где и твоя...

— Что же делать?

— Ползи на голос, — предложил Морозов, — затем вставай, проклятьем заклейменный и иди! Что ты как маленький, нужно быть самостоятельным...

— Согреться бы мне, — сказал Васильев. — Одежда у тебя есть?

— Полушубок есть овчинный и термос с горячим чаем — принести?

— Неси все, что может согреть!

— От мертвого осла горячие уши — надо?

— Лучше самого осла. Уши оставь себе!

— Получишь у Пушкина, дефективный! — ответил Морозов, торопясь к выходу. — Заболтался с тобой, а у меня доклад о международном положении.

Он вылез из провала и тут же его облепили желтые шары.

— Где у вас тут столовая? — спросил Морозов. — Пора обедать!

Несколько шаров покружились около головы.

— Юмор в моем положении, — объяснил Морозов, — это гарантия ясности рассудка и недюжинного ума. Ферштеен?

Что же делать-то, подумал он. Холодильники есть, а подвоз продуктов не обеспечен. Водички бы, глоточков несколько, для начала...

Александр ощупал стены, присел на корточки и положил ладонь на пол. Сухая земля. А помнится, я по грудь был засыпан влажной землицей — где это место?..

Он прошел по ходу, ощупывая стены, несколько шаров летело за ним. Несколько раз ему встречались ходы в стороны, провалы — он туда не заходил. Везде была сухая земля и это начало тревожить. Придется, пожалуй, лазить везде, подумал он, останавливаясь у пролома в стене. Далеко только нельзя уходить.

Он залез внутрь — шары не отставали. Недалеко от входа Александр наткнулся на ложбину и пошел по ней. Она постепенно спускалась и привела его на нижний горизонт. Здесь было значительно холоднее, чем наверху, но и грунт был заметно влажнее.

Морозов опустился на корточки и прикладывал ладонь к земле вокруг себя. В одном месте земля, кажется, была даже мокрой.

Он прошел наугад и чуть не уперся лбом в каменную стену — она была сложена из крупных кусков. Сверху стекал тоненький ручеек.

Александр лизнул холодный камень.

Вода! — воскликнул он мысленно. Наконец-то!

Он снял с себя трусы и, взяв материю в горсть там, где была резинка, подставил ткань под струйку. Намочив хорошенько, он взял ткань в рот и принялся сосать.

Вода была ледяная, зубы ломило, но он, приплясывая от холода, все пил и пил вкусную жидкость.

Напившись, он пошел вдоль стены. Немцы, что ли сложили? — подумал он. Если немцы, то может еда какая-нибудь осталась — галеты, например. При отсутствии грызунов и насекомых, вполне могли сохраниться...

Он нашел пролом в стене и, запинаясь о камни, залез внутрь. Без огня здесь ничего и не найдешь, подумал он. Разве что случайно...

Морозов пошел вдоль стены уже внутри помещения и скоро наткнулся на стену, отходящую под прямым углом. Эта стена была гладкая, ровная, словно бы отшлифованная.

Под ногами был песок, встречались и камни — Александр больно ушиб пальцы и теперь прихрамывал...

Несколько раз он садился на корточки и шарил в песке, надеясь найти что-нибудь, что могло пригодиться ему в подземелье, но нашел только несколько легких прямоугольных пластинок, и тонкую, то ли палку, то ли трубку сантиметров тридцать длиной, всю в засохшей грязи.

Найденные "сокровища" Морозов обернул трусами и двинулся к выходу.

Шары разделились — одни сопровождали юношу, устроившись у него на плечах, другие ждали у ложбины.

Морозов выполз наверх и у пролома изнутри насыпал горку камней и такую же — снаружи.

Он сел на пол у пролома и принялся рассматривать находки, пробовать на зуб, постукивать по ним ногтем и костяшками пальцев.

Пластинки были из какого-то пластического материала. Александр посмотрел одну на просвет и ахнул — она светилась желтым цветом. Он пытался взглянуть на нее, поднеся к шарику, но он улетел из-под рук. И тогда он встал во весь рост и посмотрел на пластинку при свете пролетавших желтых шаров. Несомненно, это был янтарь.

Александр вспомнил, что обещал привезти янтарь Лолке, и сердце пронзила острая боль. Как они, без меня, подумал он, вздыхая. Ждут и не знают, что я тут застрял... один, в темноте, почти без одежды — без карты лабиринта выйти можно только случайно...

Морозов взвесил на руках странную легкую палочку и решил, что нужно ее отмыть. Человеческие предметы в лабиринте придавали уверенность, что люди здесь бывали, значит, где-то мог быть и выход.

Он сложил стопкой янтарные пластинки на полу и опять полез в провал. Хорошо бы, если бы это оказалась трубка — можно было бы пить через нее воду.

Александр уже неплохо ориентировался около воды: он довольно быстро нашел камень с острым краем, выкопал продолговатую ямку и зарыл палочку во влажную землю.

Так грязь быстро сойдет, подумал он, расхаживая туда-сюда в нетерпении. Хорошо бы трубочка оказалась... без трусов как-то неудобно перед шарами... я все-таки человек интеллигентный, не какой-нибудь полинезиец.

Он разрыл землю и извлек палочку, которая оказалась белой трубочкой с отверстиями.

— Флейта! — воскликнул он вслух. — И как же она здесь оказалась? Фарфоровая, похоже, а грязь внутри так просто не выйдет...

Он отложил флейту в сторону и принялся строить небольшую ванночку.

Шары висели у него над головой и давали кое-какую подсветку.

"Сандро стоит на мостовой, — переделывал он на ходу слова песни, — шары висят над головой. Быть может он волшебник злой — он улететь им не дает. Ха-ха-ха! Так он, наверное, в плену и шарики, конечно — тоже. А им так нужно в вышину, да, к солнышку поближе!"

— Не в складушки, ни в ладушки, — пропел он, — поешь... меду... из кадушки!

"Купи мне шарик желтый, — запел он громко, — не знаю для чего, я ветру шарик кину, пусть он несет его! Быть может там его судьба, где нет тебя, где нет меня. Где нету никого, тирьям-пам-пам-пам-пам! Ча-ча-ча!"

Он поднялся.

— То, что вы освещаете мне место работы — хорошо, — сказал он, дрожа от холода. — Но было бы просто здорово, ребята, если бы вы принесли сюда круг колбасы и батон хлеба!

Шары сорвались с места и унеслись наверх. Морозов побрел следом.

— Малосильная команда, — сказал он, вылезая в проход. — Колбасу еще дотащат, а хлеб точно уронят!

Он ходил туда-сюда, согреваясь и обдумывая репертуар.

Конечно, думал он, вначале большой концерт для энергетиков. Это просто необходимо, хотя бы из вежливости — "Светить всегда, светить везде, до дней последних, донца. Светить! И никаких слюней! — вот лозунг мой, и солнца!" Гвозди — это не то... за металл здесь — секир башка!

Он несколько раз бегал вниз, проверял, как отмокает инструмент и, наконец, вылез наверх с чистенькой и беленькой внутри и снаружи, флейтой.

Александр попробовал извлечь звуки, и тут его ждало разочарование: флейта не звучала. "Граната оказалась не той системы"...

Воздух, что ли, здесь другой, подумал Морозов, поглядывая на шары. Флейтист срывает концерт по заявкам — сначала будет большой шум, крики "Сапожник!", а потом побьют...

Он полез вниз, к источнику, испить воды и в одиночестве пережить горечь поражения.

К его удивлению, там звуки полились, правда, слабые. Звучность и громкость получились лишь в том помещении, где он и нашел флейту.

Здесь Морозов пробовал флейту на все лады и, с удивлением обнаружил новое свойство: при касании ее мизинцем правой руки, слышались звуки гитары. Словно бы он трогал гитарные струны.

Не сразу, но после тренировки у него начали получаться композиции звуков, в которых соло принадлежало флейте, а гитара аккомпанировала.

И вот тогда Александр попробовал сыграть мелодию флейты в сопровождении гитары, ту, что услышал в вертолете — мелодию, которую сочинил Чубаров.

Он представил себе прозрачный купол на покрытой кратерами планете, норы, в которых прятались обитатели — те самые звери-марсиане, какими он их представлял.

Зазвучала печальная мелодия вынужденных переселенцев, которые на новом месте вынуждены так же бороться за свою жизнь. Столько тоски и печали было в мелодии, что у самого Александра заныло сердце.

Перед глазами, словно в дымке, появилось изображение полосатого зверя — что-то вроде тигра, только без хвоста, который стоял на задних лапах, а передними, с выпущенными когтями, махал перед собой.

Морда с желтыми, без зрачков, глазами придвинулась близко-близко и в воздухе, появилась огромная полосатая и когтистая лапа толщиной в два туловища человека. Лапа нависла над его головой, целя когтем в лицо, и Александр с ужасом понял, что все это наяву, и вот сейчас коготь вонзится ему между глаз.

В последний момент лапа передвинулась левее и опустилась на пол. Зверь потянул ее, прорыв в полу пять глубоких траншей, подтащив к противоположной стене помещения огромную кучу песка и камней.

Морозов стоял, не дыша, сердце его замерло.

Морда и лапа исчезли, но он был уверен, что на него еще посмотрят...

Огромный глаз появился вновь и долго вглядывался в лицо человека. Это был бесстрастный взгляд ни зверя, ни разумного существа. Это был чужак, и ему не было до человека никакого дела.

Морозов это понял в доли секунды и осознал, что человечеству лучше не встречаться с этими чужаками. Они пройдут стаей через наши города, как через пустыню на какой-нибудь далекой планете, и оставят после себя развалины, не обратив внимания на то, что у них окажется под ногами.

Глаз исчез, через мгновение появился снова и картинка пропала.

Морозов сглотнул, пошевелился и на негнущихся ногах двинулся к выходу.

У источника он долго сидел на корточках, не чувствуя холода и старательно забивал флейту грязью, обмазывал ее со всех сторон. Только убедившись, что она набита до отказа, Морозов унес ее обратно, вырыл у стены глубокую яму и похоронил страшную находку.

Вылез он в состоянии близком к обмороку, расшвырял ногой кучи камней, схватил все пластинки янтаря и почти бегом двинулся по ходу, поглядывая на шары.

Гаммельнский крысолов... Морозов! — думал он ошеломленно. Так призовешь инопланетян на бедную голову человечества, и что это будет? Надо молчать об этой находке. Не было ничего, не было! Был сон разума, и он породил чудовищ!

Он остановился — шаров под потолком не было видно. Он пошел назад, свернул вправо, влево и понял, что заблудился.

Ну и ладно, подумал Александр. Все равно без пищи долго бы я не протянул...

Морозов пошел по какому-то ходу, придерживаясь правой стены. Буду идти, подумал он, пока не упаду без сил и засну навсегда.

Он чуть не запнулся за скелет и пошел осторожно, склонившись к земле. Скелеты, а затем и тела стали попадаться чаще. Несколько раз встречались тела, у которых на темных лицах неясно белели глаза...

Стало светлее — свет пробивался спереди и Морозов стал различать лежащие тела — почти все были одеты в полосатую одежду с номерами на груди.

Он ступал осторожно и, сделав очередной шаг, врезался головой в жидкую белую массу, пробил в ней отверстие и понял, что стоит на самом краю туннеля, который еще совсем недавно был прикрыт трехметровой толщей железобетона.

До уха донесся шум воды — прибой бил о камни.

Не раздумывая, он полез вниз, цепляясь руками и ногами за горизонтальные и вертикальные прутья, ломающиеся под тяжестью его тела, погрузился в воду и поплыл к выходу. Сзади рухнула в воду масса полуразложившегося железобетона — он даже не обернулся.

Загребая руками, в одной из которых были зажаты две пластинки янтаря, Александр обогнул бетонный причал, увидел металлическую лестницу, спускающуюся в воду, зацепился рукой за ржавую перекладину и полез наверх.

Бетон, нагретый солнцем, был для него мягче пуховой перины. Он лег на спину и стал смотреть в чистое небо.

Шум мотора заставил его приподняться.

Скутер подлетел к входу в туннель и закачался на волнах.

— Эй, Морозов! — закричал человек, поднимаясь во весь рост. — Отзовись!

— А поесть, ничего нет? — негромко спросил Александр. — Банан, хотя бы...

Мотор взревел, скутер подплыл к причалу. Напротив Морозова появилось недоверчивое лицо Плавчего.

— Сашка, ты? — спросил он.

— Нет, — ответил Александр. — Дух его, единоутробный.

Валерка схватил визифон и заорал:

— Нашел, ребята!!! Здесь он, лежит, отдыхает!

— Чего ты мелешь, дурак! — сказал Морозов, улыбаясь. — Из подземного царства я спасся. Еле вылез...

Потом был сонм лодок и катеров, прилетел вертолет и командира торжественно подняли на борт и доставили в Центр Здоровья Человека. Там его обследовали и констатировали, что Морозов абсолютно здоров, внутренние органы в порядке, поэтому можно съесть один банан.

Под взглядами всего Центра Морозов, кусочек за кусочком съел фрукт и, потирая руки, сказал: