— Послушай, блондиночка, сейчас нам предстоит бракосочетание, и я советую тебе не рыпаться, а после него можешь хоть сразу же подавать на развод, но вначале подпиши здесь. — Он протягивает контракт, оформленный нотариусом, и продолжает:
— Твоих друзей и раба никто не тронет, если ты не станешь выпендриваться.
Я подписываю бумагу, и в этот момент заходит капеллан, а за ним портниха с подвенечным... белым костюмом.
Церемония бракосочетания проходит вечером при огромном скоплении народа, после неё дают потрясающий салют и объявляют народные гуляния, заканчивающиеся богатым застольем под яркие фейерверки. Но мне кусок в горло не идёт. Я переживаю за друзей. Их изолировали от меня, хотя я видел, что они живы и в порядке. Стремительно наступает ночь, и все гости начинают расходиться. Мой супруг, выпроводив оставшийся народ, подходит ко мне и с неприкрытой угрозой в голосе сообщает:
— Джей, я тебе предлагаю хорошую сделку: ты сейчас пишешь бумагу на развод, и я вас всех отпускаю. Если нет, то тебя ждёт адская ночка, после неё ты будешь умолять меня подарить тебе свободу.
Я вспоминаю потерянный взгляд эльфа, который даже после пыток не отрёкся в пользу этой мрази и решаю не поддаваться искушению:
— Нет, мой дорогой, я сегодня мечтаю провести время с тобой. — И с жаром целую ублюдка в губы, жёстко сминая их, а затем резко кусаю его нижнюю губу. Он вскрикивает от боли и неожиданности и в ярости орёт:
— Друзей моей невесты отвести в комнаты и охранять, не спуская глаз, а её, — он показывает на меня пальцем, — раздеть и приковать к моей кровати.
Я не сопротивляюсь и в результате оказываюсь совершенно беспомощным на огромной постели с фиксированными и широко разведёнными в стороны руками и ногами. Мой супруг заходит только тогда, когда выходит последний стражник, бросив ему вслед:
— Чтобы здесь не происходило — не вмешиваться! А ты, блондиночка, сейчас начнёшь умолять меня о милосердии! — произнося последние слова, он вытаскивает из-за пазухи... кожаный кнут и, закрыв дверь, направляется ко мне быстрым шагом.
Я дёргаюсь, но освободиться не получается, а мэр, сильно размахнувшись, вкладывает в удар всю свою злость и разочарование и бьёт с оттягом. Меня накрывает жгучая резкая боль, и темнеет в глазах. На теле вспухает багровая полоса разорванной кожи, из которой начинает течь кровь. Я взвываю от адской боли и захлестнувшей меня ярости. Ярко вспыхивает освещение. Слышен треск моих оков. Освободившись от них, я мгновенно оказываюсь возле остолбеневшего от ужаса человека, жёстко хватаю за плечо, разворачивая его к себе спиной, нагибаю и резко вхожу в извивающееся, сопротивляющееся, а от этого только больше насаживающееся на меня тело. Он издаёт жуткий визг, постепенно переходящий в вой, затем в судорожные хрипы, а я, не останавливаясь, вколачиваюсь жёстко, без остановок насаживая его на себя. Тесно, горячо. Сильные судороги сводят его тело, и мне даже больно, но я не могу остановиться... и отпускаю своего зверя на свободу.
Который раз я впиваюсь в это сладкое тело, в какой только позе его не использую. Волны наслаждения накрывают меня, сменяясь новым возбуждением. Моя же жертва больше не сопротивляется, только изредка стонет...
Луч света приводит меня в себя. Мой супруг лежит, неловко раскинув ноги на нашей постели, на окровавленной и воняющей мочой простыне. Его лицо заострилось, а глаза мутны от боли. Он грязен, из его растянутого и повреждённого ануса капает кровь, течёт сперма и какая-то слизь. Мэр в сознании, и как только я подхожу, в его взгляде появляется ужас, хотя я уже вернулся в человеческий облик. Мой муженёк в шоке хрипит:
— Не подходи ко мне. Не трогай меня. Что ты такое?
В какое-то мгновение мне становится жаль его, но подумав о том, что перенёс снежный эльф и что ожидало меня этой ночью, я с усилием прогоняю это чувство. Нависнув над своим супругом и схватив его одной рукой за подбородок, сильно сжимаю пальцы, наверняка оставляя синяки, и заставляю смотреть мне в глаза. Он дрожит и пытается сжаться в комок, но тело его не слушается.
— Ну что, ты будешь просить развод? — жёстко спрашиваю я.
— Ммн... ммнеет... — зло мычит он.
— Знаешь, ты вызываешь у меня сильное желание. — Я приближаю свободную руку к его глазам и, сжав её в кулак, начинаю облизывать костяшки пальцев, буравя его взглядом, затем отрываюсь от этого занятия и продолжаю:
— Мне приходилось слышать о фистинге, но вот попробовать его сделать ещё не довелось. Похоже, сейчас подходящий случай, так что готовься — я поимею тебя кулаком.
Он дёргается и быстро шепчет:
— Сссогласен на развод.
— Я сейчас вылечу твои раны и вызову нотариуса, но если ты не будешь сам просить свободы, то мы продолжим наши шалости, — говорю я и исцеляю его...
Юриста я нахожу в одной из рядом расположенных комнат. Он бледен и его трясёт. Увидев меня, он не удивлен и покорно плетётся за мной, прихватив документы.
Мой супруг, заметив нотариуса, кажется, начинает сомневаться в своём решении, но я издали показываю ему кулак и медленно провожу по нему языком, глядя прямо в глаза моего несостоявшегося насильника. Эта маленькая демонстрация помогает быстро оформить документы, и мэр, теперь уже бывший, лишается всех своих привилегий и прав. А я блин, 'Его Королевское Величество Джей I', приказываю освободить и привести ко мне своих друзей...
Глава 39
Я даже не заметил, как остался в спальне один. Ричард — мой муженёк, теперь уже бывший, под шумок быстро слинял. Резкий неприятный запах напоминает о бурной ночи, а на кровать так и вовсе смотреть не хочется, и я решаю перейти в другую комнату. Предупредив стражу, захожу в тот самый кабинет, где состоялось наше знакомство с главою города... впрочем, сейчас это место свободно. Я никогда не предполагал, что можно неожиданно для себя получить власть над целой страной. С одной стороны, это могущество, а с другой — потеря свободы. Лживые морды льстецов, назойливое внимание огромного количества людей и, конечно же, жуткое количество сплетен. Я не готов к этому, хочу быть свободным и независимым. Мне нравится путешествовать, знакомиться с новыми людьми, выполнять различные задания, а не торчать в этой, хоть и золотой клетке, выставленной на всеобщее обозрение, и вязнуть в многочисленных интригах...
— Джей! Вот ты где! Тебе этот урод ничего не сделал? — голоса моих друзей возвращают меня в реальность.
— Всё отлично, я теперь свободен от брачных обязательств! — радостно отвечаю я и вижу, что Торн тащит вяло сопротивляющегося... Ричарда, вцепившись в его плечо.
— О боже, а он вам зачем? — вырывается у меня.
— Джей, он много лет управлял этим городом, а неофициально и всей страной, если он вырвется на свободу, то в состоянии развязать гражданскую войну. И, вдобавок к этому, он сильно задолжал как моей семье, так и целому народу, — тихо, но отчётливо говорит эльф. После его слов Ричард сильно бледнеет и дрожит.
— Ну что же, все мы когда-то будем платить по счетам. — У меня на душе скребут кошки. Мне трудно понять, как может человек, решавший судьбу целого государства, используя подлость, жестокость и грубую силу, однажды проиграв, представлять собой столь печальное зрелище. Он жалок и, похоже, находится, на грани истерики.
На некоторое время в кабинете воцаряется тишина, все молчат, каждый думает о своём. Но эльф прерывает нашу медитацию:
— Меня зовут Кайе. Я уже знаю всех вас, поэтому можно не представляться. — Улыбнувшись, он продолжает:
— Я хочу рассказать об этом человеке и его роли в истории моей страны, но это займёт много времени, поэтому, если вы хотите узнать о нём, нам лучше сесть. — Он жестом показывает на диван, и мы устраиваемся на нём, снедаемые любопытством.
— Мои предки были властелинами этих земель. Несколько сотен лет назад, во времена правления моего деда, сюда стали привозить на огромных кораблях неизвестных нам тогда разумных существ, людей. Их бросали на произвол судьбы в суровом климате Кордии, многие оказались на грани гибели, и мы, эльфы, протянули им руку помощи. Я сам нашёл этого человека, — Кайе кивает в сторону Ричарда, — он умирал от холода и голода, будучи не в силах двигаться от полученных ран. Мы лечили людей, помогали им обустраиваться, возводить города и посёлки. Со временем человеческие поселения развивались, даже завязалась торговля с материком, откуда и появились первые люди. Мы разрешили поиск необходимых им минералов и металлических руд. Была организована их добыча, и мы все учились различным ремёслам. Благосостояние наших народов стало расти. Несколько лет мы жили в мире, но он оказался недолговечным. Однажды к нам во дворец прибыло очередное посольство, возглавляемое Ричардом, уже ставшим к этому времени мэром Ишхары. Мы старались поддерживать дружеские отношения с нашими невольными соседями, и такие встречи происходили довольно часто, поэтому никто не мог заподозрить чёрной неблагодарности и предательства. Встреча проходила как обычно, после решения ряда вопросов был организован праздничный ужин, во время которого наши гости преподнесли в подарок редкий напиток, привезённый с континента. Как потом выяснилось, это вино было изготовлено магами и эльфов погружало в сон. Оно подействовало не сразу, мы постепенно становились беспомощными и неподвижными, а наши 'гости' резали охрану и присутствующих, не дожидаясь, пока они заснут. Ричард и его люди, казалось, наслаждались нашей болью и беспомощностью. Я до сих пор не могу вспоминать это без содрогания. Море крови, хриплые стоны умирающих эльфов и радостный гогот людей. Они захватили всю мою семью, но оставили в живых только троих — деда, отца и меня. Этот человек, — Кайе показывает на мэра, — решал наши судьбы, даруя жизнь или смерть. Он бурно обсуждал ценность каждого из нас. Уже тогда стало понятно, что Ричард желал подчинить себе короля, превратив его в марионетку. Возможно, он рассчитывал захватить всю Кордию без сопротивления её подданных. Он добился этой цели. Для снежных эльфов королевская власть священна и оспариванию не подлежит. Но мой дед не подошёл на эту роль, он был слишком гордым и его подвергли сначала пыткам на наших глазах, а затем зверски убили. Отец оказался слаб. Возможно он сломался, увидев жестокость и зверства людей, а может, переживал за меня, но он стал очень 'удобным' правителем — без колебаний подписывал любые бумаги и подтверждал любые законы, которые приходили в голову этому тирану. — Эльф тяжело вздыхает и немного помолчав, продолжает:
— Благодаря вышедшим указам сейчас свободными остались лишь те эльфы, которые взбунтовавшись, ушли в непроходимые места: высоко в горы или на дальние острова, но и там им не дают покоя, периодически устраивая облавы. Мой отец оказался идеальной марионеткой для людей и постельной игрушкой для Ричарда. Отец не выдержал унижения и уничтожения нашей страны и недавно покончил с жизнью, а я дал себе слово, что никогда не позволю собой управлять. По нашим законам власть переходит к старшему в роде, поэтому я и унаследовал корону, но отказавшись подписывать документы и не выпустив необходимые для этого человека указы, я тем самым вынес себе смертный приговор. Он бы меня уничтожил, если бы вы случайно не оказались рядом и не вмешались, заступившись... — Он зябко передёргивает плечами и вздрагивает. — Поэтому я хочу, чтобы этот человек был наказан по заслугам. Когда-то для подобных целей мы использовали очень редкие деревья — Туёпсис педилантовидный, растущий в суровых условиях. Эти растения питаются соками организмов, попавших в сплетение их ветвей, но жертвы не умирают, их жизнь поддерживается насильно. Наша магия позволяет пересаживать взрослые деревья в любое место, не причиняя им вреда. — Поймав наши недоумённые взгляды, он поясняет:
— Да, считается, что мы не владеем магией, но некоторые её виды нам подвластны. Любой снежный эльф может управлять ледяными драконами и многими живущими здесь растениями и животными. К счастью, люди не знали об этом, но они увидели нашу способность к регенерации, и для нас наступили чёрные времена. Я не хочу больше говорить об этом, так как воспоминания и реальное состояние моего народа вызывают сильную боль. Я только прошу отдать мне этого человека и не препятствовать его наказанию за содеянное. — Кайе умоляюще смотрит мне в глаза, а я понимаю, что не смогу просить за человека, причинившего столько горя, принёсшего в этот мир ад. Я вновь шокирован пониманием, что эльфы — программные персонажи, а Ричард — 'бессмертный' перс. В который раз мне снова становится обидно, что по чьей-то прихоти искусственно созданные разумные существа могут так чувствовать боль, обиду... Зачем разработчики игры сделали им такой высокий интеллект? Эльфы помнят, что произошло здесь аж несколько сотен лет назад, хотя в игре время летит намного быстрее, чем в реале, но вполне возможно, что Кордии никогда не существовало без людей. Скорее всего, у эльфов заложены псевдовоспоминания. Почему так жестоко обошлись с ними при создании этого игрового мира? Неужели недостаточно бесчеловечной реальности?
Я встаю, и, подойдя к Кайе, снимаю рабский ошейник и отдаю его эльфу:
— Ты свободен.
В его глазах вспыхивает радость:
— Честно говоря, не думал, что меня спасут от смерти. Я уже смирился со своей участью и даже не мог представить, что когда-нибудь смогу стать независимым. Вы показали мне, что люди бывают не только жестокими...
— Если ты наденешь эту вещь на Ричарда, то он станет твоим рабом. Я не буду вмешиваться, что бы ты с ним не сделал. — Меня поддерживают остальные, а я внезапно ощущаю острое желание испытать это дерево... как там его... Тхуёпсис педи... не пойми что... на разработчиках этой игры.
Кайе несколько мгновений неверяще рассматривает ошейник, а потом с наслаждением надевает его на Ричарда:
— Это самый желанный подарок, о котором я мечтал с того дня, как этот человек на моих глазах вырезал всю мою семью. Я никогда не забуду этого, спасибо вам за всё, что вы сделали для меня.
Мэр с ненавистью смотрит на Кайе, и если взглядом можно было бы убить, то эльф давно бы уже умер, но к счастью такого не происходит на самом деле, и символ рабства, обхватывая шею человека, заставляет его умерить свой пыл...
— Джей, скажи, ты рад, что стал королём? — неожиданно задаёт вопрос Кайе.
— Конечно! А как же иначе?! — мгновенно реагируют мои друзья.
— Если честно — не знаю. — В меня впиваются неверящие взгляды друзей. — Я, наверное, не готов посвятить себя управлению целой страной. Возможно, многие бы обрадовались на моём месте, но если честно, я даже не знаю, что мне с этим всем делать.
— Джей, я прошу тебя подумать — станешь ли ты правителем Кордии или нет. Если сможешь дать ответ в течение пары дней, то моей благодарности не будет границ, потому что ещё должна состояться официальная коронация, а в стране не должно быть безвластия. — Кайе испытующе смотрит на меня, а Торн и Али начинают недовольно ворчать по поводу такой постановки вопроса.
— А если нет, тогда что можно сделать? Ведь я лишён возможности передать кому-либо трон?
