В пещерах было не так темно, как казалось снаружи: подземное пламя, таившееся в недрах Драконьей Горы бросало багряные отблески, позволявший им видеть в темноте. Чем дальше тем чаще им попадалось остатков драконьих трапез и груды нечистот, ясно показывавших, что они на верном пути. Змея скользила меж них словно струя воды, обтекая все препятствия, Рейнис же приходилось куда хуже: ее увечья не позволяли ей двигаться с даже с обычной человеческой скоростью. Зато жар подземного огня, усиливавшийся с каждым шагом, напротив придавал ей сил.
"Я от крови дракона, — с гордостью подумала Рейнис, — огонь моя стихия"
Изуродовавшие ее тело страшные ожоги говорили об обратном, но сестра Завоевателя старалась не думать об этом — также как и о возможной неудаче. Силы, вернувшие ее к жизни дали ей шанс не для того, чтобы погибнуть так глупо. Она последний Таргариен — и Вестерос принадлежит ей по праву. У нее просто не может ничего не получиться.
Внезапно коридор кончился: перед Рейнис открылась огромная пещера, освещенная подземным огнем. Источник его был совсем рядом: то тут то там в небольших озерцах пузырилась раскаленная лава, из трещин в коре вырывались струи пара и ярко-красные языки. Посреди этой величественной и мрачной картины, напоминающих все Семь Преисподних, возлежал золотисто-красный дракон.
"Я от рода дракона, — вновь повторила Рейнис, — он не тронет меня. Я..."
Дрогнуло тяжелое веко и змеиный глаз уставился на нежданных гостей. В следующий миг пещеру сотряс ужасающий рев, в лицо Рейнис ударил ветер, поднятый могучими крылами и из жуткой пасти вырвалось пламя, не доставшее до Рейнис от силы с десяток футов. Холодные змеиные глаза уставились на вошедших с гневом, к которому примешивалось недоумение и, пожалуй, любопытство. Казалось, чудовище не в силах было поверить, что кто-то осмелился сунуться в драконью пещеру по доброй воле.
-Ты! — рявкнул он, — кто такая?
Обращался он только к Рейнис — человекозмея, свернувшегося в кольцо у входе он или не заметил или не счел нужным о нем упоминать. Дракон говорил на непонятном языке, но очень схожем с Общим — так что Рейнис сразу его поняла. Давно, еще в прошлой жизни, она бы изумилась говорящему дракону, но после встречи с иными разумными рептилиями, у нее не было ни сил, ни времени на удивление.
Также как и на страх.
-Я Рейнис Таргариен, сестра Эйгона Таргариена, законная наследница Семи Королевств, — шагнула она, — я от крови дракона и...
Новый, еще более громкий рев, сотряс пещеру, заставив стены содрогнуться, а трещины выбросить еще больше пламени и пара. Черно-красные потеки лавы пробежали по полу, застыв лишь в паре футов от ног Рейнис. Глаза змея вспыхнули ярким огнем, озарившим пещеру от пола до потолка, словно молния
— От крови дракона! — только сейчас до Рейнис дошло, что ее слова развеселили чудовище, а этот рев — его хохот, — тебя здорово попалило в свое время, но глаза вроде остались целы. Ты видишь меня? По твоему мы похожи? Или я — не дракон?
Он снова расхохотался, вздымаясь на дыбы и расправляя крылья. Но его смех скрывал недоумение — запах от стоявшей перед ним обожженной женщины и впрямь напоминал запах дракона. Это было странно — и только эта странность заставляла чудовище продолжать разговор, вместо того, чтобы испепелить чужаков на месте.
— Мой род — из древней Валирии,— не сдавалась Рейнис, — страны драконьих владык, поставивших на колени полмира. Мой брат летал на Балерионе, Черном Ужасе, моим драконом была Мераскес, с серебристой чешуей и золотистыми глазами, а моя сестра
-Я Смауг Золотой, из рода Анкалагона Черного, — проревел дракон,— я помню времена когда Ангбанд стоял в силе и славе и Мелькор восседал на своем черном троне. Я сражался против Валаров, я уничтожал города и целые армии. И ты думаешь, что я позволю тебе оседлать себя словно простую клячу? — из ноздрей ящера вырвалось пламя и черный дым, — готовься к смерти, Рейнис Таргариен!
— Триста лет назад мы поставили на колени весь Вестерос, — заговорила Рейнис, — три дракона и три драконорожденных лорда на них. И драконы были для нас не ездовыми животными, но соратниками, друзьями и родней, ближе чем кто-либо из людей. Если мы объединим силы — семь Королевств снова падут перед нами.
-А я причем? — хмыкнул дракон, — что мне толку от тех королевств?
-А что ты хочешь от людей? — спросила Рейнис.
-А чего хотят от них все драконы? Их золото и их самих, — Смауг плотоядно облизнулся.
-Золота у тебя будет в достатке,— заверила его Рейнис, — в Королевской гавани правят Ланнистеры, а это богатейшая семья Вестероса. И в самой столице много золота и в Вольных Городах. Хватит, чтобы наполнить эту пещеру доверху. Если я стану королевой этот остров станет твоим, а в пищу я отдам тебе весь Дорн и впридачу — любой Вольный Город, на твой выбор, со всеми его людьми и богатствами.
Эйгон Завоеватель изрядно бы удивился услышав такие речи от своей сестры — игривой, мечтательной красавицы, любившей музыку, танцы и поэзию. Столетия плена и бесчеловечных ритуалов в Адовом Холме выжгли в Рейнис все человеческое, оставив лишь ту жуткую суть, что роднила валирийских лордов с огнедышащими чудовищами. Единственная страсть, теплившаяся в изувеченном теле Рейнис — это жажда власти и мести — всем людям, без исключения. Внутри принцесса не особо и отличалась от высившегося над ней чудовища— и Смауг, похоже, чувствовал это. Однако соглашаться с ее предложением все равно не спешил.
-Звучит заманчиво, — фыркнул он, соединив в этом звуке презрение и насмешку, — только зачем мне ты? Все что нужно я возьму и сам.
— Это не так просссто, — шипящий голос прозвучал совсем близко и рядом с Рейнис скользнула чешуйчатая тварь, — не ты один явилссса в этот мир издалека. У королевы есссть сссоюзники, владеющие магией, что неведома даже тебе.
-А ты еще кто? — Смауг сделал вид, что только сейчас заметил человекозмея.
-Я рожден от сссемени того, кто могущественней всех богов извесссстных тебе. Мой Отец сам Ссссет, Змей Вечной Ночи, Ползучий Хаоссс. У него много орудий в этом мире — и лишь объеденившиссс, мы ссстанем лучшим из них.
— Когда мы захватили замок, — подхватила Рейнис, -то нашли парочку скорпионов, стреляющих болтами длиной в человека. Если бы змеиный яд не убил стражу — из них стреляли бы и по тебе. Может твоя чешуя и выдержала это. А может и нет.
Смауг невольно бросил взгляд на свою грудь — там где среди чешуй из драгоценных камней виднелась запекшаяся кровь, прикрывавшая страшную рану. Пожалуй, ему и впрямь не стоит слишком недооценивать людей.
-Если ты выступишь один, то весь Вестерос и все Вольные Города сплотятся против тебя,— продолжала Рейнис, — даже не ты сможешь противостоять им всем. Но если пронесется весть, что воскресла одна из сестер Эйгона Драконовластного, законная наследница Таргариенов, да еще и со столь могучим драконом — многие захотят принять нашу сторону. Ланнистеры многих настроили против себя — достаточно будет одного твоего вздоха, чтобы сдуть Серсею с Железного Трона. А когда на него взойду я, то вдоволь обеспечу тебя золотом и мясом.
Шипящий хохот вырвался из пасти дракона, однако сейчас в нем, помимо уже привычной насмешки читалось согласие с предложением Рейнис.
На остров спустилась кромешная ночь, когда вершина Драконьей горы сотряслась от жуткого рева, озарилась отблесками пламени и в его отсветах в звездное небо взмыл дракон. Окруженный клубами дыма и языками пламени, золотисто-красный змей опустился во дворе замка и с его спины, обнаженная во всем своем уродстве, — ни одно одеяние не выдержало бы пламени Смауга, — спустилась Рейнис Таргариен.
Воин
Это была небольшая долина, затерянная меж высоких гор. Большую ее часть занимало глубокое узкое озеро. По его левому берегу двигалось около полусотни вооруженных людей, настороженно поглядывавших на подступавшие к самой воде высокие сосны. Облаченные в меха и вареную кожу, лишь немногие имели старые доспехи. Но все носили плащи из беличьих и лисьих шкур, скрепленных застежкой в виде зеленого чертополоха. Такая же пряжка украшала и плащ из шкуры сумеречного кота, что носил мужчина ехавший впереди на низкорослом мохнатом коньке. Лошадей, помимо самого вождя, имело лишь несколько воинов, остальные шли пешком. Судя по всему, эти воины недавно побывали в бою: многие сильно хромали, на их лицах красовались свежие шрамы, кто-то держал руку на истекавшем кровью боку.
Брандон Норри стремился быстрее пройти долину и скрыться в горах, где рукой подать до горной крепости клана. Им оставалось всего пару десятков футов до спасительной расщелины, когда из еловой чащи вылетело множество стрел, поразивших нескольких бойцов. Оставшиеся с проклятием рванулись в лес и предводителю ничего не оставалось кроме как развернуть своего скакуна. Еще несколько стрел просвистели рядом, одна попала в шею жалобно заржавшего коня. Брандон едва успел соскочить, отмахиваясь мечом от выбежавших из расщелины мужчин — таких же горцев, только с синем полумесяцем на пряжках. Среди них, словно медведь в стае волков выделялся ехавший на черном коне великан в грубых латах, явно малых для его могучей фигуры. Голубые глаза были холодны как лед — иные из горцев украдкой делали знаки, отвращающие зло, невольно вспоминая синеглазую нелюдь из-за Стены. Длинные рыжие волосы перехватывала кожаная лента, а в спутанной бороде пряталась усмешка, придававшая грубому лицу неуловимо аристократическое выражение.
Один из Норри метнулся к нему, занося топор, но воин, привстав в седле, обрушил на него меч с такой силой, что топор сломался, а странный клинок, не уступавший крепостью валирийской стали, разом прорубил и вареную кожу и грудь мужчины.
-Брандон Норри,— крикнул чужак, — нас втрое больше! Сдавайся и вам сохранят жизнь.
-Провались в пекло, рыжий снарк! — сплюнул кровью Брандон, — никогда еще чертополох не склонялся перед синей луной.
Рыжий усмехнулся, будто и не ожидал иного ответа.
-Тогда я вызываю тебя на поединок,— произнес он,— если ты убьешь меня — мои люди дадут вам пройти. Если умрешь ты — Норри сложат оружие.
Брандон затравленно оглянулся — Харклеев и впрямь куда больше. Если и вправду есть шанс закончить эту битву одним ударом...
-Я согласен, — мрачно кивнул глава клана, — слезай с коня, чтобы умереть.
Рыжий воин усмехнулся и вдруг спрыгнул с коня, обрушившись на ошеломленного яростным натиском Брандона. Послышался лязг стали, треск ломающегося топорища и в следующий миг темноволосая голова слетела в озеро. За ним рухнуло и обезглавленное тело. Рыжий воин опустил окровавленный меч и насмешливо посмотрел на воинов Норри, торопливо бросавших оружие перед Харклеями.
— Выпей мой друг, — Герхард Харклей протянул рог полный эля, — победу над Норри стоит отпраздновать. Каждый день я благодарю богов, за то что они послали нам тебя, Кейн!
Рыжеволосый великан криво усмехнулся и залпом осушил рог. Потянулся к лежащей в расписном глиняном блюде бараньей ноге и жадно вгрызся в сочное, истекающее жиром мясо. Герхард Харклей давал великий пир в своем чертоге: рекой лился эль, на вертелах жарились туши коз и баранов, и подвыпившие горцы, неуклюже выбирались из-за стола, чтобы станцевать под звуки волынки. Первые воины клана сидели за одним столом с вождем, но по левую руку от него сидел чужак, чье имя шепотом произносили в горных кланах — кто с благоговением, а кто с проклятием.
Горные кланы Севера были храбрым и воинственным народом, не способным долго жить в мире. С некоторых пор Северные Горы не ведали внешних врагов: Одичалых, из тех, кто выжил после Войны за Рассвет и ушел обратно за Стену, осталось слишком мало, а Железнорожденные, хоть и тревожили временами берега Севера, редко интересовались здешними местами, особенно с тех пор как Санса Старк вышла за Эйрона Грейджоя. Предоставленные сами себе, горные кланы погрязли в грабежах и разбоях, отягощенных давними традициями кровной мести.
И тогда пришел Кейн. Никто не знал кто он и откуда взялся: сначала он вырастал в тишине ночи перед пастушескими кострами, молча усаживаясь у огня и внимательно всматриваясь в лица испуганных юнцов. Когда миновала первоначальная робость, они начали говорить — и так он выучился их языку, оказавшись необычайно способным к усвоению чужой речи. От пастухов Кейн узнал о бушевавшей в горах войне, после чего он покинул высокогорные пастбища, спустившись в предгорья, где властвовал клан Харклеев. Герхард, владыка этого клана, дал Кейну место у своего очага — и именно Кейн внушил Харклею честолюбивую мечту: объединить все горные кланы под своей властью. Так началась Война Кланов — важнейшую роль, в которой сыграл рыжеволосый чужак. Искусный тактик, стратег и дипломат, он склонил к Харклеям вождей нескольких мелких кланов, после чего в открытом бою разбил Флинтов и Лиддли, заставив их вождей принести клятву верности Герхарду. Затем союзное войско обрушилось на Вуллов и Норри — Кейн искусным маневром заставил врага рассеять силы в горных долинах, а потом, обрушившись словно молот, разгромил их поодиночке. С убийством Брандона Норри, Герхард Харклей возвысился над всеми горными кланами — но он и шагу не мог ступить без совета Кейна, с помощью интриг и черного колдовства, ставшего подлинным владыкой Северных Гор. И именно он разжигал жажду власти Харклея, готовя его к новым завоеваниям.
— К вождям кланов прилетали вороны, — говорил Кейн подвыпившему Харклею, — разнося письма из Винтерфелла. Все эти письма говорят об одном — Санса Старк, королева Севера, призывает своих вассалов помочь ее мужу завладеть Морским Троном.
-Пусть кто хочет тот и воюет за это, — Харклей смачно сплюнул на землю, — вот что для меня значат Железные Острова. Санса предала Север, выйдя замуж за Эйрона Грейджоя -пусть и катится к своим кракенам. Горные кланы теперь мои — почему бы мне не объявить себя Королем Гор? Хватит плясать под дудку Винтерфелла.
-Кланам не выстоять против всего Севера, — заметил Кейн, — а тем более — против Севера и Железных Островов. Но если горные кланы выступят за Сансу под твоим командованием, а горцы хорошо проявят себя на Островах...
— Мы горцы, ты сам сказал, — хмыкнул Харклей, — не моряки. Разве что Вуллы да и то...
— Морское дело я беру на себя, — усмехнулся Кейн, — поверь, мне найдется, чем удивить даже ваших островитян. И если соратник самого Лорда Гор — а скорей всего ты станешь лордом над всеми кланами, — так вот если твой человек сыграет важную роль в победе, то кому, как не тебе достанется вся слава победителя? Тогда ты сможешь жениться на Сансе Старк и сам стать Королем Севера.
-У нее же есть муж,— Герхард недоуменно посмотрел на Кейна. Тот пожал плечами.
-На море может случиться всякое.
Герхард Харклей с минуту обдумывал слова Кейна, а потом на его лице расплылась пьяная улыбка. Взяв мех с элем, он наполнил оба рога, после чего залпом осушил свой. Кейн последовал его примеру, пряча довольную усмешку. Да он вырвет эту победу и молодую королевы в жены — но не для Харклея, а для себя.
