Рэми лишь посмотрел с ненавистью посмотрел на слугу, но послушно лег на кровать. Убегать из замка на карачках Рэми все же не хотелось... звать же Ариса было опасно. Возможно, завтра все будет иначе.
— Рэми вернул свой статус, хорошо... — Марнис уже почти и не удивился, услышав рядом с собой голос сестры. — Ты притупил его связь с Миранисом — плохо.
— Так почему не вернешь мальчишке любовь к наследнику?
— Потому что Рэми пойдет за Миром не ради какой-то там привязки... он сам того захочет.
— А если нет?
— Пойдет... я его слишком хорошо знаю.
— А если нет?
— То я отдам его тебе, — Марнис вздрогнул. — А если пойдет Рэми за Миранисом, то ты... простишь мне историю с Акимом, брат. А я тебе помогу восстановить культ...
— Ты отдашь мне наследника? Не верю.
— Я же уже сказала — я уверена в победе и ничем не рискую.
— Но ты знаешь мою силу...
— Я знаю и силу человеческих чувств, Марнис. Итак... ты согласен?
— Да!
13. Тяжелый разговор
Проснулся Рэми поздно, когда проникали сквозь незашторенное окно в спальню сумерки. И, вспомнив вчерашний день, вздохнул с облегчением — он закончился. Не важно чем, не важно как — но закончился. И теперь Рэми один, хоть и в чужих покоях, но в голове почти не осталось тумана, а море силы тихонько волновалось, избавившись от сковывающего его льда.
Рэми вновь был магом, а не слепым, забитым, опоенным наркотиками рожанином. Это очень даже успокаивало — Рэми не любил быть беспомощным.
Стоило ему пошевелиться, как на стоявшем в глубине комнаты столике неярко засветилась небольшая лампа, зачадив сладковатым дымом. Рэми огляделся. Спальня, где он находился, отличалась от покоев Тисмена, но была столь же богато отделанной, только убранной не в зелень, а в светлые тона и настолько чистой, что сама чистота набивала на зубах оскомину.
Простая кровать, пара кресел и небольшой стол, над которым покоилась заставленная книгами полка. На столе чернильница, несколько перьев, аккуратно сложенные листы тонкой, дорогой бумаги с вензелями, небольшая лампа. И раскинувшая широко крылья статуэтка Лери — богини мудрости.
Возле резных дверей — большие до середины человеческого роста — мраморные статуи сидящих барсов. Глаза их, сделанные их горного хрусталя, чуть поблескивали в полумраке и казалось Рэми, что статуи за ним настороженно наблюдали, будто ожидали какой-то пакости.
В этом проклятом замке все кажется живым. Кажется, что кто-то или что-то за тобой неотступно следит, не оставляя надежды хотя бы на мгновение остаться одному.
Рэми потянулся к стоявшей у кровати скамье, на которой лежала аккуратной стопкой одежда: черные штаны, белая рубаха до колен, тонкий пояс в тон штанам с вышитыми краями, теплый плащ на двойной подкладке с опушенным капюшоном.
Обычный наряд горожанина, обычный, да не совсем, и пальцы Рэми удивленно прошлись по ткани, оценив ее мягкость. Простой покрой дорогой ткани — нечто, кем-то сотворенное специально для таких, как Рэми. Непонятных — кто и не архан, чтобы одевать одежду без швов, но и не рожанин... Невесть кто.
Встав с кровати, Рэми задернул шторы и стоявшая на столе лампа незамедлительно засветилась ярче, разгоняя тьму. Рэми быстро оделся. Нашел под скамьей теплые, высокие, до колен замшевые сапоги, а в ящике стола — гребень, причесал густые, слипшиеся от пота волосы. Пригляделся к своему отражению в зеркале, разгладив ладонями складки на рубахе. И вздрогнул, когда в дверь постучали.
— Войдите, — напрягся юноша, отходя к окну, не понимая, кому нужно в этом замке нужно его разрешение. Он здесь вообще невесть кто: ни пленник, ни гость, ни господин...
Но за дверью, видимо, только и ждали разрешения. Створка широко распахнулась, и внутрь вошли, вернее, валились переговаривающиеся между собой телохранители.
— Нет, ты представляешь рожу ее мужа? — смеялся Кадм, бесцеремонно устраиваясь в кресле. — Целители беднягу едва откачали. А что он вообразил? Красавицу жену при дворе оставить... А коль оставил, так будь добр о возвращениях предупреждать... Здравствуй, Рэми! Рад, что ты уже встал и выглядишь гораздо лучше.
— Кадм, история должна быть тебе наукой, — резонно заметил Лерин, усаживаясь на скамью напротив друга. — Не понимаешь, что и сам можешь попасться? Добрый день, Рэми.
— Для этого я слишком умен!
— Не сомневаюсь. — Тисмен, осторожно снял защитную магическую пленку с принесенной чаши. — Это для тебя Рэми. Выпей.
Выпей? Опять наркотики?
— Нет! — прошипел Рэми, когда все уставились на него, явно ожидая ответа. — Арман приказал меня не опаивать. Он ведь мой архан, не так ли?
— Опять дерзишь, дружок! — парировал Кадм, забирая у Тисмена чашу и делая глоток. — Отличное бодрящее зелье. Жаль, что не для меня. Выпей, Рэми! Ты до сих пор бледен...
Рэми хотел возразить, но вновь поймав усмешку в глазах Лерина, передумал. Вовремя вспомнил, как легко его Лерин "успокоил" вчера в зале, потому все же взял чашу и быстро выпил густо-зеленую, пахнущую травами жидкость. Зелье, в котором чувствовалась примесь мяты, и в самом деле бодрило. Развеяло усталость... и... слегка успокоило.
— А теперь мы объяснимся, — Лерин взглянул на статую барса и почему-то скривился. — Принц у Армана в соседних покоях, а мы хотели посмотреть, как вы себя чувствуете. Знаем, что Арман приказал харибу вывести из вас остатки зелий, отсюда и ваша усталость, однако, вижу, вы не поумнели. Никто не собирался вас неволить, но у нас не было времени на игры. Это так сложно понять?
— А вы бы поняли?
— Я бы — нет, — усмехнулся Кадм. — Я смирялся с ролью телохранителя полгода. Но, боюсь, у тебя времени не будет.
— Кадм, не помогаешь, — осторожно оборвал его Лерин.
— А когда и я кому помогал? Лерин, друг мой, мне положено. Это я в этой комнате солдафон законченный, так что режу правду матку, какая она есть.
— Вы все еще хотите покинуть замок? — перебил его Лерин.
— Мне казалось, вы не читаете мыслей... — покраснел Рэми.
— Я не читаю мыслей. Не потому, что не в состоянии, а потому что не хочу. Потому что у нас есть Арман и его власть над вами, так что если вновь собираетесь убежать...
— ... то лучше забудь, — быстро оборвал его Кадм, отправляя в рот виноградину. — Ой, ой, Лерин, какой взгляд! Слава богам, что я тебе нужен — иначе точно бы убил. Но даже мне уже надоела твоя долгая и занудная речь, а мальчику...
— Я не мальчик, — отрезал Рэми.
— Мальчик, — ответил Кадм. — Грубишь нам, грубишь принцу, пытаешь убежать от привязки, покончив жизнь убив себя, потому ведешь себя как мальчик...
Рэми хотел возразить, но не успел: в спальню из боковой двери вошел Мир. Он слабо улыбнулся Рэми, направляясь к выходу. Трое телохранителей обменялись с появившимся на пороге Арманом поклонами, и все четверо вышли, оставил рожанина наедине с дозорным.
Арман сегодня был не тем Арманом, что несколько дней назад встретил Рэми у ворот. Казалось, с него слетела вся спесь и высокомерие, оставив смертельно уставшего человека. Легли под глазами темные тени, лицо его слегка побледнело, и еще более подчеркивала эту бледность белоснежная, вышитая серебром туника, повязанная на талии сплетенным из серебряных нитей поясом. Но еще больше удивило Рэми отсутствие у архана оружия.
А ведь то дозорный. Человек, что хоть и использовал магию, но редко, и для которого оружие было второй кожей, важнее, чем одежда. Всегда, но не сейчас. Сейчас он казался каким-то рассеянным, задумчивым. Так же рассеянно поздоровался он с Рэми, указал на соседние покои, из которых только что вышел с принцем, и спросил:
— Поешь со мной?
Рэми коротко кивнул, переступая через порог. За дверью оказался небольшой кабинет. Мягкий, темно-коричневый ковер на полу, шкаф со всевозможными шкатулками и чашами со сгустками магии. Книги, старинные свитки, карты, дорогие гобелены на стенах, письменный стол, заваленный с ладонь треугольниками из вырезанного ажуром металла. Рэми, зная как много может скрываться в таком кусочке металла, взял один из треугольников, пытаясь открыть его своей силой, но Арман остановил его. Забрал ксэн, кинул его на стол в общую кучу и заметил:
— Это потом. У тебя будет много времени, верь мне.
Арман махнул рукой, и стол очистился, заставив Рэми тихонько вздохнуть от разочарования. Но вместо интересных треугольников появилось на гладкой поверхности блюдо с приятно пахнущими горячими колбасами, две чаши с наваристым супом, нарезанный хлеб, мягкое, свежее масло...
— Много чести для рожанина, — съязвил Рэми.
Арман ничего не ответил. Сел на один стул, жестом указал Рэми на другой и начал не спеша есть суп.
Рэми последовал его примеру. Суп был вкусным, но у Лии выходило вкуснее. Только вот где теперь Лия? С Гаарсом? Одна среди чужих людей? Или уже в замке? Спросить бы... но Рэми боялся напоминать о сестре. Дайте боги, забудут — а с Гаарсом ей будет спокойнее.
— Чего вы от меня хотите, архан? — спросил Рэми, отодвигая чашу.
— Для начала, чтобы ты нормально поел.
— Я не привык объедаться...
— Надеюсь, ты не голодал, — чуть побледнел Арман.
— Я не маленький ребенок, а мужчина, руки ноги у меня целы, содержать и себя, и семью я умею, — заметил Рэми. — Мы никогда не голодали... Жили небогато, то правда. Но голодать... нет, архан. До встречи с Миранисом я и не знал, что такое настоящие неприятности.
— Лукавишь, — спокойно ответил Арман, заканчивая есть суп и принимаясь за колбасы. — Неприятности с Эдлаем были до встречи с принцем, не так ли?
— Слишком много знаете, архан. К чему такой интерес к моей скромной персоне?
— На "ты", Эрр....
— Меня зовут Рэми!
— Пусть будет так, — не спорил Арман.
— Не могу называть архана на "ты". Но если прикажете...
— Я не буду тебе приказывать. Ты сам начнешь называть меня на "ты". Я рассказывать буду, а ты слушай. Могу я тебя попросить слушать и не перебивать? Хотя бы это!
Рэми кивнул, не совсем понимая, чего хочет от него Арман. Чего добивается? И почему сегодня дозорный вновь добр и мягок? Почему мнет в пальцах шарик хлеба, и прикусывает губу, будто подбирает слова. Архан подбирает слова в разговоре с рожанином? Уже одно то было необычным.
— Выпей! — сказал Арман, протягивая Рэми чашу. И когда только успел наполнить? — Выпей! Не отравлено!
Рэми взял в руки чашу, отхлебнув немного. Сразу же обожгло горло, стало тепло в груди, и Рэми, сам того не заметив, сделал еще один глоток.
— Хорошее вино, не так ли? — усмехнулся Арман, задумчиво наблюдая за Рэми и потирая подбородок большим пальцем правой руки. — Я заказал его в Ларии... Стране, где я родился. Оттуда же и ткань твоей одежды.
— Страна оборотней, — прошипел Рэми, заставив Армана вздрогнуть.
— Страна оборотней Эрр... — подтвердил Арман, бросив хлебный шарик на тарелку принимаясь за новый и поправляясь, — Рэми. Знаю, что здесь не любят ни Ларии ни ее жителей. С некоторых пор отношения между Ларией и Кассией стали натянутыми, и люди забыли... что когда-то было иначе. Забыли, кто на самом деле живет в стране кланов. Но ты откуда-то знаешь...
— Может, не все забыли? — Рэми и сам не знал, почему язвил.
Просто не мог спокойно сидеть рядом с Арманом, и вино, оказавшееся гораздо крепче обычного, ударило в голову, заставив замолчать рассудок. Да и говорил ли этот рассудок в присутствии Армана? Ненавидел, как же Рэми его ненавидел...
— Но, вижу, ты начинаешь утомляться нашим разговором. Когда мне три года, умерла моя мать, во время мора. Моего отца и меня спасла Виссавия... Вижу, что ты хмуришься, и мне это не нравится. Не знаю, за что ты не любишь Виссавию...
— Это не ваше дело! В душу мне не лезьте!
— Не мое, — кивнул Арман. — Продолжим. Когда мне исполнилось четыре года, все изменилось. Кассия и Лария, что столько лет казались врагами, вдруг сблизились. И ларийская принцесса вышла замуж за младшего принца Кассии. Тогда это казалось удачным политическим ходом — у повелителя Кассии было трое сыновей. Кто же знал, что самый младший станет повелителем Кассии? А его сын, рожденный от ларийки — наследным принцем?
— И оборотнем... — прошептал Рэми.
— И оборотнем, — холодно подтвердил Арман. — О твоем отношении к оборотням мы тоже поговорим, позднее. Вместе со свитой молодой принцессы приехал в Кассию и мой отец — телохранитель Львины, матери Мираниса.
— Не понимаю. Это обязательный этап пытки — выслушивать перед смертью родословную архана? — засмеялся Рэми. — К чему томите, Арман?
— Уже не томлю. Терпения, Эрр... Рэми, рассказ подходит к концу. Вскоре мой отец встретил Астрид... женился на ней. У них родился сын. Но все не было так просто. Далеко не все встретили ларийцев спокойно. Один из придворных напал на моего отца... ранил его. За кассийца вступился глава рода, за моего отца — повелитель Кассии. Состоялась жестокая дуэль... отец выиграл и по старым законам Кассии стал главой Северного рода.
— Дал вам титул.
— Что плохого в титуле? — усмехнулся Арман.
— Наверняка вам сложно... я б не хотел иметь оборотня главой рода.
— Странный взгляд на вещи, — скривился Арман. — Для оборотня... — Рэми вздрогнул, но Арман не пояснял, продолжая. — А потом была короткая война с демоном. В войне погиб почти весь род повелителя, кроме Деммида... Но все проходит, мы жили дальше, и у мачехи родилась дочь. А Деммид начал изменять жене...
— Это я тоже знаю, — усмехнулся Рэми.
— Да, слишком много знаешь, — серьезно ответил Арман. — Опасно много. Молодая повелительница была красивой, но страшно порывистой. И глупой, чего уж там таить. Узнав об измене мужа, она убила себя. Это было непростое время для нас всех. Львина умерла мгновенно. Ты ведь знаешь, таковы законы Кассии — после смерти кого-то из семьи повелителя, мгновенно умирают и их телохранители. Мой отец, подобно его архане, сгорел заживо на глазах мачехи.
Некоторое время Арман молчал, водя тонкими пальцами по ободку чаши... и на этот раз Рэми не решился разорвать воцарившуюся тишину.
— Астрид поссорилась с виссавийцами. Обвиняла целителей в том, что не спасли ее мужа... И в первый раз воспротивилась вождю. Элизар хотел, чтобы мы остались в Виссавии. На самом деле не мы, а мой брат, моя мачеха и моя сестра, а я? Я соседней стране целителей был не нужен. Астрид воспротивилась, увезла нас обратно в Кассию. Тогда я был рад. Сегодня я считаю это ошибкой... Ну и история моя закончилась и вовсе трагично — поместье, где находилась моя мачеха и ее дети уничтожила магия. А повелитель... повелитель приказал забыть... все и забыли...
— Грустно, архан, но при чем здесь я?
— Да ни причем, — усмехнулся Арман. — Вчера я встретил Астрид при дворе, и это — твоя мать. Я — глава твоего рода и твой брат. И ты выслушаешь меня, хочешь ты этого или нет!
— Не верю, — прошептал Рэми, вставая из-за стола. — Не верю тебе, архан! Я — обычный лесник, горожанин, свободный человек. Я — сирота, старший мужчина, глава рода с десяти лет! Я — кровный родственник Гаарса и добровольно отдал ему в руки свою судьбу. Но я не имею никакого отношения ни к тебе, ни твоей семье! А даже, если и имею? Отпусти меня! К чему делить наследство?
