— Элли, — Радоборт собирался продолжить пылкую речь. — Погоди. Не уходи.
— Спокойно, — перебила его Эл. — Кикха слышит нас, он решит, что мы сговариваемся. Поговорим позже, когда ты будешь в силах уверенно стоять на ногах и так же уверенно думать. Я просто счастлива, что ты не злишься на меня. Мне стало легче на душе, и большего облегчения я не могла бы желать. Раны заживут, пройдет наш обоюдный шок, и мы еще обсудим наши общие планы. Полагаю, что соперники ненадолго могут стать союзниками.
— Это было бы замечательно, — согласился Радоборт с вполне искренним воодушевлением.
Эл выскользнула за дверь и столкнулась с Алмейрой, она стояла с большой чашей в руках, ее прелесть и красота опять исчезли с лица, на нем отражалась все та же мука.
Эл изобразила недоумение и покрутила у виска пальцем, словно Алмейра могла знать смысл этого жеста.
— Кикха прав, он слегка не в себе, — сделала Эл видимое заключение. — Надеюсь, он придет в себя.
Ее ложная веселость нагнала на Алмейру в еще большую тоску.
— Не могли бы вы передать ему чашу, — попросила Алмейра.
— У меня болит рука. Немного, — отказалась Эл. — Спасибо, что вы заботитесь о нем. Ему нужна ваша забота.
Эл чувствовала, что говорит не то. Что ей оставалось? Спуститься вниз и составить компанию Кикхе, который скучал, и бродил по кругу.
— Как тебе братец? — спросил он.
— Он весьма странный, — откровенно сообщила Эл свое впечатление.
— Дорон перед смертью был таким же?
— Радоборт сказал, что наша стычка не имеет отношения к предсказанию его смерти.
— Он уже обсуждает с тобой столь личные подробности? — не сдержался Кикха. — "Ты не похожа на смертную... Я не могу передать словами... Это было бы замечательно".
— Как не совестно подслушивать, — возмутилась Эл.
— У меня, по твоим меркам, нет совести. Хотел бы этого не слышать, — прошипел Кикха. — Что ты сотворила с ним? Он разве что не падал на колени. Что ты ему ответишь, когда он будет просить остаться с ним? Как они похожи с Лороланом. Правда, Эл?
Он слышал их, он уловил ее сравнение. Эл закусила губу.
— Где я буду спать? — спросила она.
— В доме Ладо, — ответил он. — Мы тут поторговались, пока ты зализывала раны. Он позволил нам остаться в городе, а взамен мы позволили ему оставить тебя в его доме. Элли, количество твоих поклонников в этом городе растет с каждым днем. На месте Алмейры я бы озадачился не симпатией Радоборта к тебе, а тем, как уберечь от тебя город. Ладо мне не поверил, когда я намекнул, что в этом сезоне у них будет одним ураганом больше, включая тебя.
Эл опять наблюдала перемену его настроения. Кикха злился. Совсем недавно его язвительный, но уже доброжелательный, тон подкупал, теперь он снова стал циничным. Эл посмотрела на Кикху снизу вверх и подумала: "Какая яркая ревность. Ветер в этом городе сводит с ума не только Матиуса".
— Тогда я ухожу, — сказала она вслух.
По спине побежали мурашки от взгляда в спину. Эл вышла из дому.
Она немного заблудилась, ветер даже легкий так холодил раны, что ее стал бить озноб, она отвлеклась и пропустила нужный поворот. К счастью из следующего переулка ей наперерез выскочил Хети. Юноша был взволнован. Он в сердцах стал кричать.
— Вот вы! Ладо сказал не ходить вам под ветром! — Хети не замечал, что кричит на нее. — Быстрее, быстрее, вы не поверите, но вас хочет видеть жрец! Он сам пришел.
Эл, трясясь в лихорадке, посильнее запахнула плащ и поспешила следом за Хети.
Она почти вбежала в залу дома и сразу заметила жреца, он стоял у дальней стены, но его силуэт, высокий и худой сильно контрастировал с окружающим, внося некоторый диссонанс. Эл не могла унять дрожь, поэтому ничего не сказала, просто поклонилась.
— Вы хотели встречу с владыкой. Следуйте за мной, — строго произнес жрец.
— Уже? — удивилась Эл. — Сейчас?
— Я не точно выразился? — жрец остался недоволен ее вопросами. — Для слуги вы очень недогадливы.
— Я не слуга. — Эл тоже не понравился его тон. — Показывайте дорогу.
Опять она вышла на улицу, встревоженный Хети стоял в дверях, он увидел Эл в сопровождении жреца, отскочил в сторону и вжался в стену.
— Ступай в свой дом мальчик, ветер вреден тебе, — сказал жрец.
Хети скрылся в доме.
— У Ладо ему будет безопаснее, — заметила Эл.
— Его воспитывает не Ладо, а его воспитательница, как я наблюдаю, отдает предпочтение великим. Сын владыки интересует ее больше, чем воспитанник.
— С чего вы взяли, что тут есть дети владыки?
— Не притворяйся. Забыла, кто я?
— А вы едва ли понимаете, кто такая я. Оставьте ваш надменный тон, — сделала замечание Эл. — Я умею быть вежливой, чего жду и от вас.
— Вам здесь не место, — строго сказал жрец.
— Надеетесь, что владыка мне откажет? — спросила Эл и подумала: "Кого-то он мне напоминает".
Жрец ответил молчанием. Эл не стала прислушиваться к тому, что он чувствует. Дрожь стала усиливаться, постепенно переходя в волнение. До Эл только стало доходить, для чего ее позвал жрец. Она стала мысленно формулировать свою просьбу, старалась построить фразу, но холодеющие раны и постоянная дрожь мешали ей думать. Даже вчера она не чувствовала себя такой больной.
Жрец привел ее к дворцу, они вместе прошли по галерее, поднялись несколькими ярусами выше. Эл брела, как во сне. Наконец, жрец отворил перед ней массивную дверь, повеяло теплом. Эл шагнула в комнату, залитую ярким светом. Круглых светильников здесь было больше десятка.
Жрец молча наблюдал за ней. Эта девушка не ведала смущения и страха. Она была красива, особенно теперь в женской одежде, когда стала похожа на простую горожанку. Болезненность придавала ее лицу мягкие черты, кудри коротких волос, в беспорядке от постоянного ветра, окутывали ее головку красивым облаком. Взгляд ее глаз был пронизывающим, очевидно, поэтому она всегда смотрела не на собеседника, а немного в сторону. Как поразительно она похожа на ту, чье имя он знал, но не посмел бы никогда произнести. Как жаль, что она будет говорить с владыкой наедине. Он понял, что ему пора уйти.
— Жди здесь, — сказал он и удалился.
Снаружи дул ветер. Жрец торопился найти от него укрытие, но постороннее присутствие во дворце заставило его выполнять свои обязанность. Ветер не позволил распознать визитера. Только когда жрец увидел Ладо, он немного успокоился.
— Она все-таки пошла туда, — с досадой сказал он.
— Он так желала, — ответил жрец.
— Как быстро он отозвался.
— Ты взволнован. Ладо, твоя симпатия к ней носит оттенок отеческой заботы, а она в ней не нуждается.
— Это мои чувства, никто их не отнимет у меня.
— Все упрямишься. Ты не смог увести людей из города на этот раз, не сможешь и в следующий. Твое упрямство приведет тебя к гибели. Ее тоже, если она научится у тебя непочтению к владыке. Не в ее силах избегнуть проклятия.
— От чего ты так зол на всех?
— Будто ты не знаешь? Вы все — отступники, лишь я один здесь верен владыке. Надеюсь, высочайший внушит вашей Эл, кто вы на самом деле. Хочу увидеть ее лицо, когда она выйдет оттуда.
— Эл далеко не дитя. Она умеет слушать свое сердце, едва ли возможно ей внушать.
— То, как она обошлась с наследником, говорит о ее строптивом нраве. Владыка любит переубеждать таких, как она. Он велик, она не устоит.
Тем временем Эл ждала. Ее стало кидать то в жар, то в холод. Раны ныли так, словно они получены только что. Глаза привыкли к яркому свету. Ничего не произошло, она услышала голос и увидела его.
— Ты уже все решила, — голос был таким мягким, воодушевляющим.
Эл не знала, что ей делать.
— Довольно глупо будет, если ты станешь бить поклоны. Итак, ты хотела попытаться преодолеть проклятие. Я ждал, что кто-то вновь встанет на этот путь. Ты решила, что тебе эта роль по силам? А состязание? Разве можно принимать на себя новые обязательства, если не исполнены старые?
— Решение всецело остается за вами, — проговорила она.
— Ты готова отказаться от борьбы и победы только потому, что тебе жаль этот город. В моем мире все города прекрасны? Пойми моя, наивная девочка, дело не в ветрах. Ты понимаешь, что не в ветрах. Про условия ты знаешь. А вдруг, я пожелаю, чтобы ты здесь осталась. Будь королевой, правь городом и отныне ни один ураган не посетит эти места.
— У этой страны есть королева. Я здесь — гостья, я пришла и уйду. Мне не слиться воедино с этими местами, у меня другая родина, — возразила Эл.
— Родина? Так ли глубоко ты держишь в сердце смысл сказанного тобой? Мои сыновья. Им не стало жаль этот город. А ведь эти места им должны быть родными.
— В отличие от меня, они ставят себе цель победить.
— А ты?
— Я тоже. Однако, совесть моя более строгий судья.
— Какой же приговор вынесла твоя совесть?
— Эта победа, если мне суждено победить, будет омрачена гибелью этих людей. Без победы — горечь удвоиться. Я не служу тебе, о, владыка, но исполню волю твою. Если ты прикажешь мне не вмешиваться, я исполню волю твою. Если дозволишь мне помочь этим несчастным, я исполню волю твою. Я слышала об условиях, но не знаю их.
Тут Эл ощутила, как сильная рука легла на плечо.
— Дерзни, прелестное дитя своего народа. Скажи всем, что я дозволил тебе одну попытку. Запомни, только одну попытку. А условия я менять не стану. Жрец их знает.
Он стоял напротив и держал ее за плечи. Они видятся уже в который раз и впечатления всегда разные. Эл казалось, что ее держит за плечи родной отец. Ее перестало трясти, возникло чувство, что ее подхватывает волна и несет прочь от этих мест. Эл догадалась много позднее, что так закрылась дверь за ушедшим владыкой.
Она стояла в одиночестве, словно жрец только что оставил ее. Дрожь в теле не утихла, ей стало еще хуже, оттого Эл подумала, что у нее была галлюцинация. Она машинально нашла дверь и вывалилась в галерею, силы оставили ее.
Очнулась она на руках у Ладо. Он держал в руке сферу, а свободной рукой водил над ней.
— Я же предупредил, что ветер опасен, — сказал он.
— Это не от ветра, — созналась Эл.
— Владыка? Он что-нибудь сделал с тобой? — Эл не отвечала, водила глазами из стороны в сторону. — Не молчи.
— Он разрешил мне одну попытку, — ответила Эл.
Глава 10
Ранним утром Радоборт вышел из дому. Ветер в городе стих, что казалось подозрительным. Он пошел без всякой цели по улице ведущей к городской стене. Слабость в теле напомнила о недавней стычке с Эл. Радоборт не испытывал угрызений совести, Эл первая напала на него, зато, он ощущал поселившуюся в нем иную силу, словно Эл отдала ему часть себя во время схватки. Эти чувства были уже знакомы ему. Еще в нижнем мире, когда она первый раз прикоснулась к нему, мир изменился. Ему захотелось понять эту странную девушку, найти объяснение ее поступкам. Последняя их встреча была откровением. Она казалась проницательной и мягкой. Радоборта мучило противоречие между его прежним впечатлением и нынешним состоянием. Он очень хотел разобраться: какое впечатление верное, какая она, его соперница, в действительности? Он желал изучить Эл, как незнакомый предмет.
Он шел и думал о ней и увидел ее. Эл сидела на городской стене спиной к нему, а внизу уже стоял вездесущий Кикха. Радоборт подумал, что брат обязательно помешает их общению. Он поравнялся с Кикхой, который смотрел наверх и сам посмотрел туда же. Так они стояли некоторое время.
— Что она там делает? — спросил Радоборт.
— Трудно сказать, но она сидит там давно. Со мной она говорить не хочет. Попробуй ты.
— Эл! — окликнул Радоборт. — Что ты там делаешь?!
— Любуюсь окрестностями! — откликнулась она.
— Слезай оттуда! — крикнул Радоборт.
— Как же, — заметил Кикха. — Сейчас прибежит.
— Если тебе нужно, лезь сюда сам! — выкрикнула Эл.
— Как я туда залезу? — спросил Радоборт.
— Дорогу поищи! Я же залезла!
Радоборт покрутился на месте.
— Когда-нибудь она рассердит меня в серьез, — сказал Кикха.
— Не смей ее трогать. В конце концов, это она нам нужна, а не мы ей. Я иду искать подъем на стену, — сказал Радоборт.
— Зачем искать, я видел, как она туда залезла. Но тебе зачем?
— Хочу посмотреть, что она там делает?
— Я тебе скажу. Отец позволил ей снять заклятие. Она занята поисками решения.
— Как? Когда? Ей?
— Сколько вопросов и какая любознательность. Она виделась с отцом, вчера.
— Он виделась с ним? Ты был там?
— О, нет. Я видеться с ним не хотел.
— Ты отпустил ее одну?
— Святые небеса! Как ты встревожен! Что с тобой? Затмение ума продолжается?
— Даже великому не под силу снять заклятие. Так сказала Алмейра.
— Она уже заговорила с тобой?
— Нет, вчера ночью она ходила в дом Ладо. Я следил за ней. Я видел Эл, она была больна, а сейчас она сидит на стене.
Кикха показал дорогу, и они полезли на стену.
— Вряд ли она нездорова, если преодолела этот подъем, — заметил Кикха, карабкаясь на стену. Он поднялся первым и сморщился. — Проклятый ветер, как же он мешает моим ощущениям.
— Не только твоим, я чувствую себя простым смертным, мне стоит большого труда, чтобы сосредоточиться, — пыхтя от усердия, признался Радоборт.
Они подошли к Эл. Она сидела на краю стены, свесив ноги вниз, глаза ее были закрыты. Рядом, придавленные обломком камня лежали исчерканные знаками листы. Руки Эл были испачканы грифелем. Она вздохнула, открыла глаза и повернулась к ним лицом. Она снова была облачена в свою серую одежду, сума висела через плечо. Она выглядела так, словно собралась уходить.
— Чем обязана?
— Мне? Ничем, — ответил Кикха. — Опасаюсь, что, если один из вас свалиться со стены — обвинят меня.
— А я думала, что ты лез, чтобы скинуть меня отсюда, — с иронией сказала Эл.
— Элли, Элли, этот тон тебе не идет. Ты же теперь великий человек в этом городе.
— Полагаешь, я искала славы?
— Я полагаю, это своеобразный рефлекс. Где бы ты ни была, везде ты в почете, почитание отличительная черта твоего существования. Разве здесь не должно быть так? Оно есть, оно витает в воздухе. Ты опять в центре внимания, о тебе говорят на улицах.
Эл почесала кончик носа, не испачкав его.
— Ты за этим сюда лез? — строго спросила она, давая понять, что он болтает впустую.
— Это я хотел видеть тебя. — Радоборт сел с ней рядом. — Объясни мне, что ты хочешь сделать?
— Я хочу остановить ветер, если быть точной, я хочу сделать так, чтобы ураган обошел город стороной.
— Ты знаешь как? — спросил Радоборт.
— У меня есть гипотеза. Поскольку, я не знаю заклинаний, не умею останавливать ветер своей силой, я решила применить научный подход, — Эл постучала по своей голове. — Здесь найдется немного знаний, которые можно применить. Но вот беда. Одной мне не справиться.
— На меня не рассчитывай, — отреагировал Кикха.
— А жаль. У меня есть догадки, что ты больше всех знаешь об ураганах и о том, что тут происходит. Знаю-знаю, именно поэтом ты не вмешиваешься.
— Что это? — спросил Радоборт и указал на исписанные листы.
