Двое названных товарищей удалились, причем оба молча и безуспешно гадали, что за дело коринженеру надо решить с Осипенко, да еще настолько тайное, что даже генерал-лейтенанта к нему допускать нельзя. Сама же подполковник подумала, что знает, о чем пойдет речь, но постаралась сделать как можно более невозмутимую физиономию.

Товарищ Александров запустил руку в свой ставший уже знаменитым портфель и извлек оттуда горсть картонных ярко окрашенных коробочек.

— Это не столько тебе, сколько твоим девчатам. Пилюли, чтоб не подзалететь. Мало ли: какая из молодых да резвых не даст нужного отпора или даст, но не отпор, — при этих словах Осипенко не сдержалась и хихикнула. — Французская разработка, а производят американцы. На название не смотри, их полуофициальная кличка 'наутро после того, как'. Изучи инструкцию по применению сама, а после своих научишь. Жрать ежедневно не советую, они не без вредности. Лекарство это — вроде как запасной парашют, его применяют после того, как основной откажет, а не то, чтоб при каждом прыжке.

Аналогия была летчице насквозь понятна. Пожилой коринженер продолжал:

— Кроме того, забирай вон ту емкость, — Александров повел головой в сторону стоящей в углу картонной коробки, — там внутри то, что предназначено для регулярного применения. Сунь носик.

Фамильярное обращение подстегнуло любопытство. Подполковник бросила взгляд внутрь, не сдержалась и восхитилась:

— Ишь ты!

— Хочешь рискнуть и попробовать на себе? Ничуть не возражаю. В конце концов, ты, Полина Денисовна, тоже из летного состава. Да, учти: использовать можно лишь один раз. Неофициально рекомендую все же привлечь для этого мужа, а не кого-то еще.

— Гад ты ползучий, Сергей Васильевич!

Последняя фраза прозвучала также абсолютно неофициально. Про себя Осипенко решила опробовать новый предмет вещевого довольствия как можно быстрее. Эти презервативы явно были особенными. Вот уж точно: контрабандный товар. Это впечатление еще усилилось, когда выяснилось, что дата изготовления аккуратно срезана.

Следующие дни Рославлева были заполнены плотно. Первым подкатился Курчатов. Его подчиненные не только рассчитали новый вариант формы плутониевого ядра — они его изготовили.

Игорь Васильевич не без гордости притащил (руками трех помощников, конечно), мало что не центнер документации. Сюда входили и расчеты, и чертежи, и графики — короче, все нужное для полностью независимого воспроизведения.

Сергей Васильевич отреагировал чуть странно. Он пересмотрел список, угукнул, и извлек фотографию, даже не чертеж.

— Игорь Васильевич, мне почему-то кажется, что этот вариант прокатит. Документы пусть оставят у меня в кабинете. Теперь поедем в вашу организацию, и вы покажете само изделие.

Разумеется, сей предмет показали издали и сквозь надежное небольшое окошечко из освинцованного стекла. Стены же хранилища были метровой толщины. Инженер вгляделся.

— Ну да, плутониевая машинка и должна быть меньше. Игорь Васильевич, на нашем предприятии изготовят точно такие же, еще две штуки. На всякий пожарный. Я извещу вас.

Видимо, на предприятии НКВД умели работать сверхоперативно. Через два дня Курчатов с утра получил телефонное извещение, а в середине дня на двор его института въехал, с трудом вписавшись в ворота, громадина-грузовик с металлическим контейнером на платформе.

Когда изделия распаковали, то обнаружилось, что они все же не идентичны. На верхней крышке одного из них красовалась черная надпись 'ФХ-1', на другом изделии надпись была 'МФ-2'.

Сопровождающий в звании лейтенанта госбезопасности не стал дожидаться недоуменных вопросов:

— Вот это сделано первой бригадой, а то — второй.

Храбрецов, которые отважились бы спросить, что значат таинственные аббревиатуры 'ФХ' и 'МФ', не нашлось.

Вторым на очереди был товарищ Рычагов. Его подчиненных интересовали в первую очередь расходные материалы и запчасти, и в первую очередь не к поршневым машинам, а к реактивным самолетам, а также к вертолетам. Таковые пришлось отправлять вагонами. Почему-то Старый отказался поставлять все двигатели в сборе. Точнее сказать, часть заявки на двигатели была выполнена поставкой запчастей. Разумеется, последовали вопросы.

— Нам понадобятся техники и инженеры с опытом в сборке-разборке движков. Таковой можно обрести, лишь работая руками.

А поскольку моторесурс истребительного движка в те годы составлял примерно 50-100 часов, то не стоит удивляться, что одних только двигателей понадобился целый эшелон.

Третьим за помощью обратился Смушкевич.

— Сергей Васильевич, надо бы расширить учебный центр, который с тренажерами.

— Обоснование имеется, Яков Владимирович?

— Еще как! Вот, прошу убедиться...

— Так... понимаю... ну, сейчас наведу критику. Начнем с больших. Сразу же надо разделить полки фронтовых бомбардировщиков и части дальней бомбардировочной авиации. Вторые под рукой Голованова, и летный состав уже проходит обучение прямо в воздухе. Первые — дело другое. Но тут надо поработать с матчастью. У нас, считай, нет пикирующих бомбардировщиков. Знаю, что хочешь сказать: Пе-2. Вот что тебе скажу: машина задумана совсем недурно, но в управлении непроста, а особенно при взлете и посадке. Особенно же тяжело дается работа с пикирования. Тут с тобой согласен; тренажер может существенно помочь. Обрати внимание на имя: Иван Семенович Полбин. Сейчас он, если не ошибаюсь, майор. Вот кому под силу не только освоить бомбардировку с пикирования, но и обучить подчиненных. Талантище!

Смушкевич не обратил внимания на отсутствие других персоналий. Он не знал, что в другом мире только этот выдающийся летчик и командир оказался способен полностью использовать все возможности Пе-2.

Разумеется, фамилия попала в записную книжку. Но тут Смушкевич задал совсем уж еретический вопрос:

— Сергей Васильевич, что с пикирования попадание точнее, мы и сами знаем. Почему нельзя достичь тех же целей с горизонтали, просто увеличив количество самолетовылетов?

— Яков Владимирович, мне рассказывали, что один немецкий летчик похвалялся: он-де берется положить бомбу в пфенниг. Врал мошенник! Вот в банкноту достоинством десять марок — мог бы. С Ю-87, как сам понимаешь. Выдающийся бомбер, хотя сейчас уже малость устарел. Но нам понадобится, извини за выражение, высокая производительность труда. Смотри: вот тактический прием, — как обычно из ниоткуда появились схемы, — у морской авиации это называется 'звездный налет'. Опять же: читал, что во время такого учебного налета один 'юнкерс' положил бомбу в палубу того, что изображало линкор. Другой же исхитрился тюкнуть аккурат в то же место, а условная палуба там уже была условно повреждена. Результат: будь мишень настоящим кораблем, бомба пробила бы весь корабль насквозь, а ее взрыв вырвал бы кусок днища. И целому линкору каюк. Ну, правду сказать, такое проходит лишь при полностью выбитой зенитной артиллерии. Или же когда корабельные зенитки просто захлебываются от избытка целей. Как раз для этого и задумывался 'звездный налет'.

— Выходит, пикировщики и по морским целям могут?

— Могут — это да. Надеюсь, что не понадобится.

— Как понимаю, с истребителями проблем нет, Сергей Васильевич?

— Что да, то да. Ну, разве что подтянуть тактику, особенно по высотным. Вот штурмовики — другое дело.

— С ними что не так?

Генерал-полковник был полностью убежден, что при наличии ударных вертолетов проблема непосредственной поддержки пехоты решена.

— То, что вертолетов может не хватить. Хочу сказать: не хватит подготовленных летных экипажей. Сейчас готовим тренажер под это дело, но дело не закончено. Слыхал про Ил-2?

Разумеется, Смушкевичу просто по должности надлежало иметь информацию про эту машину. Именно так он и сказал.

Коринженер принялся наводить критику:

— Для этого штурмовика летчиков можно набрать. Но сама леталка недоработана, вот что скажу. А ну, загибай пальцы. Предлагалось даже отказаться от стрелка под предлогом сохранения центровки — ну, это дурость первостатейная. Защита задней полусферы — вещь обязательная. Вооружение слабовато: применяются ШКАСы. Никуда не годится. Только крупняки. И пушки, понятно. Далее по броне. Надо не пожалеть затрат: испытать ее стрельбой по реальному корпусу со всех проекций и углов. Слухи до меня дошли, что есть там возможности улучшить. Особенно это относится к стрелку — а тот пока что вообще никакой защиты не имеет. Могу посодействовать поставками титанового листа. Так вот: если ты или кто еще авторитетный от авиации выступит, конструкторы к его рекомендациям прислушаются.

Имея опыт, Смушкевич знал: если товарищ коринженер говорит, что якобы 'слышал' что-то такое — это значит, что именно так дело и обстоит. А об источниках подобной информированности генерал-полковник старательно не задумывался.

— Вот тебе, Яков Владимирович, письменные предложения по улучшению машины, вооружения... всякого такого прочего. Но это не все.

Авиатор успел подумать: 'Как всегда, дополнительные факторы'. И не ошибся.

— Штурмовик, напоминаю, предназначен для непосредственной работы над полем боя. Следовательно, потери могут быть громадными. Так вот: наша с тобой работа состоит в уменьшении их. И первое, что для этого нужно: тактика. Ее-то отрабатывать будем на тренажерах. Вот тебе брошюрка. Тут наработки по приемам. Их на тренажерах и будут оттачивать. Еще, понятно, на тебе же прикрытие 'илов' истребителями. Вот это как бы не самое главное. По природе штурмовик идет по прямой, поливая огнем цели. Что может быть более вкусной цели для истребителя противника: самолет, идущий аккуратненько, прямолинейненько, без возможностей маневрировать не только по горизонтали, но и по вертикали. Штурмуют ведь с малых и сверхмалых высот. Ты ж сам истребитель, Яков Владимирович! Ну, подумай! Кстати, как раз ради отпора вражеским истребителям особое время придется уделить подготовке стрелков. Должны работать в доли секунды, в бою противник не даст возможность варежку разевать.

— Ну и выражения у тебя... Убедил, Сергей Васильевич. Я прикажу подготовить учебный план. Два дополнительных ангара к тому, что там уже есть, на чкаловском, — потянешь?

— Сразу скажу: не потяну непосредственное руководство. Других задач полно, так что злобного инструктора будешь добывать из своих ресурсов.

Смушкевич выдал звук, который при некоторой снисходительности можно было принять за смешок.

— Мне еще придется проверить: потянут ли наземные службы повышенный расход по электричеству, газу, воде. Опять же домики для жилья поставить. Чтоб три полка вошло, примерно сказать.

— Три полка?

— Ну да, по одному на один учебный ангар.

— Считая по месяцу подготовки на личный состав полка — всего тридцать шесть в год.

— Нет, не так считаешь. Пилотаж бомберов отрабатывать почти что не будем. На этом можно сэкономить. Истребителям тоже можно ужаться, все ж не желторотиков будем натаскивать. А вот штурмовиков нагрузи по полной программе. В сумме, возможно, потянем до пятидесяти полков. Но не больше, это уж точно. Посему тренировочные полеты на реальных машинах ты не отменяй, сделай милость.

— Обидеть хочешь, Сергей Васильевич?

— Ну нет, Яков Владимирович, но сам знаешь — на всякий пожарный. И вот еще. У товарища Сталина могут быть планы на мою особу, а я знаю о них лишь частично. Так что подай докладную... ну, порядок тебе известен. Нужно будет — он вызовет тебя или меня, а то и всех сразу.

— Так и сделаю.

Глава 23

Рославлев мысленно вознес хвалу флоту СССР и наркому Кузнецову. Те, на его не вполне грамотный взгляд, сделали все возможное для скорейшего введения тяжелого крейсера (он же 'карманный линкор') в строй.

Возник, правда, крошечный заторчик с названием. Товарищ коринженер ненавязчико порекомендовал отказаться от чего-то вроде 'Советская Украина' или, того хуже, 'Советский Союз'. Его обоснования выглядели вполне разумными. Проникнувшись логикой, Николай Герасимович отверг даже сравнительные политкорректные 'Ленинград' и 'Москву'. Всего лишь скромный 'Владивосток' — тем более, что как раз туда его и намеревались переводить.

Зато флот не терял времени на обучение маневрированию. Презрев удобства и инструкции, судостроители достраивали корабль, уже спустив его на воду. Цель была очевидной: в мае 1941 года он должен был пройти Северным морским путем во Владивосток. Туда же переводились вымпела помельче: лидеры 'Минск' и Ташкент', эсминцы и подводные лодки до кучи.

Ради дезинформации потенциальных противников была разработана изощренная операция. Флотилия эсминцев серии '7' вместе крейсером 'Красный Кавказ' и кораблями снабжения пошла вокруг Европы. В самих кораблях ничего сверхъестественного не было (радары не в счет, понятно), но с ними шли подлодки серии 'Н' — четыре штуки. Именно на них была возложена функция боевого охранения. Гидроакустичекие станции ловили шумы потенциальных соглядатаев, а таковых было не так уж мало. Легкие английские крейсера 'Дели' и 'Дайомед' вцепились во флотилию у норвежских берегов и не отставали вплоть до широты Испании, американские 'Бруклин' и 'Саванна' сопровождали группу через весь Атлантический океан вплоть до Кейптауна. В Индийском океане эскадру вообще никто не беспокоил вплоть до Зондского пролива. Но дальше корабли под советским военно-морским флагом были под плотным колпаком японцев.

Слов нет, вежество было соблюдено с обеих сторон. Маневрирование никто не посмел бы назвать опасным. Флаги приспускались-поднимались по всем правилам. Сигнальные флажки недвусмысленно желали счастливого плавания и семи футов под килем. Самолетные маневры — с японской стороны, ибо у советской авиации не было — правильнее всего было назвать именно облетами: пилоты старательно облетали русских по широкой дуге, и никто не мог бы посчитать подобный ход провокационным. Правда, авиаразведчик два раза пролетал непосредственно над эскадрой, но на высоте более семи тысяч метров, так что и такое поведение трудно было бы счесть угрожающим. Тем более, на внешней подвеске у 'мицубиси' А6М (ему только предстояло получить прозвище 'зеро') не было никаких бомб; атака с использованием штатного вооружения, то есть двух двадцатимиллимпетровых пушек и двух пулеметов винтовочного калибра, могла бы принестия эсминцу разве что повреждения, но уж точно не гибель. До использования пилотов-самоубийц японская политическая мысль еще не дошла; в ином мире это средство пустили в ход лишь при отчаянной нехватке квалифицированных пилотов и тяжелой обстановке на тихоокеанском ТВД. Короче, неприятности заключались разве только в детальном фотографировании; как раз этим истребитель, похоже, и занимался. Что до четырех 'ниночек', то их обнаружить с воздуха было вряд ли возможно, ибо в светлое время суток те не всплывали на перископную глубину — вплоть до попадания на базу.