— А других кандидатов на членство в ядерном клубе нет. Пока что нет. И очень прошу, Лаврентий Павлович, следить за прогрессом в этой области. Ну, тут не мне вас учить.

Дракон за письменным столом тут же обратился в лисицу от дедушки Крылова:

— Сергей Васильевич, я в таких вопросах всецело полагаюсь на ваш бесценный опыт и огромные знания. Вот если бы вы давали советы Германии в части отслеживания прогресса СССР в атомных делах — что можно сделать?

— Легко спросить... Вообще-то в разведке я дилетант, но касательно прогресса... Мда-а-а... Знаете, наиболее верный результат — отследить испытания. Если это наземные или морские испытания — подскок радиоактивного фона даст самое точное указание. Если подземные... в мои времена отлавливали сотрясение земли. Ну, на сейсмографах.

— Допустим, что взрывают в шахте на этом самом острове Моруроа. Что нам делать тогда?

— Задействовать сейсмостанции; чем ближе к месту испытаний, тем лучше. На суше, конечно. Причем обязательно анализировать сейсмограммы от нескольких станций. Применительно к Тихому океану: например, одна во Владивостоке, одна в Петропавловске. На Сахалине не рекомендую, там очень уж много японских граждан отирается.

Берия посчитал идею вполне плодотворной. Правда, тут же появилась беспокоящая мысль: сейсмический анализ, видимо, есть вещь достаточно простая, чтобы до нее могли додуматься и другие. Немецкие специалисты, например.

Глава 27

Мы не можем констатировать преднамеренность действий. Но точно так же мы не можем утверждать, что это произошло по случайности. У нас просто мало данных для подобных выводов. Поэтому судите сами, читатель.

Германский флот сделал все, чтобы наблюдатели, кем бы они ни были, предположили, что на атолле Моруроа все-таки строится военная база. Вероятнее всего, военно-морская.

Зачем бы, спрашиваем, завозить такое количество цемента, щебня, песка и арматуры? И если бы только завозить — нет, все это без потерь времени смешивалось и заливалось в опалубку. Пронзительно сверкали огни электросварки. Одновременно воздвигались емкости для хранения... нет, не горючего, а пресной воды. Новые распорядители острова, видимо, прекрасно знали, что никаких ручьев, тем более рек, на этом атолле не существует. Техническую и питьевую воду можно было получать либо опреснением, либо завозом. Или же надо перенимать опыт туземцев и сохранять дождевую воду. Впрочем, подземные хранилища топлива тоже строились, просто они не так бросались в глаза.

И еще спросим: зачем столь многообразные меры по защите этой самой территории. И еще какие! Для начала германские монтажники воздвигли чуть ли не сорокаметровую вышку, на верхушку которой приспособили радарную чашу. Одновременно параллельно побережью побегал грейдер, который оставил после себя пусть не самую лучшую, но вполне достойную взлетно-посадочную полосу. Точнее сказать, полосы. С них вполне могли подняться в воздух два истребителя. Кстати, авиация на острове появилась как будто ниоткуда. Нам известно, что материализм такого не допускает, так что вынуждены сознаться: отдельный сухогруз привез громадное количество ящиков, из которых извлекли части и узлы, и в скором времени в распоряжении командования базы появилось пять эскадрилий Ме-109 'Эмиль'. По тому времени это была новейшая модификация. Правда, уже существовал 'Фридрих', но тот все же был недостаточно отлажен в производстве и, главное, не прошел испытания боями. Мало того: в подземных ангарах возникли бомбардировщики Ю-88 — аж восемнадцать.

Дотошность германских специалистов проявилась даже в том, что подняли совсем уж старые материалы по полинезийским языкам и этнографии. Они остались еще с тех времен, когда кайзеровская Германия была колониальной державой. В результате в Рейхе нашлись филологи, которые через пень-колоду, но могли объясняться с туземцами, ибо не все они говорили даже по-французски.

Нельзя не заметить, что иностранные наблюдатели проявили активность. Может показаться удивительным, но французы преуспели как бы не больше прочих. Некий господин белой расы, назвавший себя представителем французской администрации на архипелаге Туамоту, добился переговоров. Он убедил командование будущей базы, что совсем небольшой рынок на берегу поможет снабжению продуктами питания. То, что немцы на это пошли, поистине удивительно — тем более, что месье Франсуа Дюпре совершенно не говорил по-немецки. Но француз сдержал слово: на этом рынке мгновенно появилась свежайшая рыба, да не какая-нибудь, а большей частью макрель и тунцы. Кокосовые орехи немецкие военнослужащие при желании могли бы набрать и сами (часть пальм сохранили), но уж батата, а также апельсинов, лимонов и прочих фруктов на этом островке отродясь не водилось. Один полинезиец, владелец старенькой шхуны 'Маитаи', даже ухитрился привезти на рынок шесть штук живых свиней, которых продал с необыкновенной выгодой. Интересно, что покупатель (это был кок с крейсера 'Нюрнберг') также полагал, что заключил исключительно удачную сделку. Репутация этого труженика ножей и половников среди немецких моряков и до этого была отменной, но после изготовления им настоящих баварских колбасок она взлетела на недосягаемую высоту. Увы, оказалось, что пиво на этом острове делать не из чего; пришлось обходиться запасами, привезенными из фатерлянда.

Англичане ради информации пустились на другие ходы. Крейсер 'Йорк' был оборудован разведывательным гидропланом 'Сифокс'. Его-то и пустили на разведку с расстояния сто миль — считалось, что ни один радар не в состоянии засечь не то, что крейсер — даже авианосец на такой дистанции. Эта часть расчета оправдалась.

Немецкие операторы радара (он был как раз введен в действие) засекли одиночную цель на расстоянии тридцати морских миль. Ее скорость была оценена примерно в сто восемьдесят километров в час. Оперативный дежурный сделал правильный вывод: это не мог быть истребитель. Бомбардировщик — крайне маловероятно. Отсюда вывод: разведчик.

К тому моменту аэродром был готов лишь наполовину. Полоса была выглажена не до конца, и бомбардировщик при попытке ее использовать сильно рисковал. Но для истребителя она вполне годилась.

Пару 'мессершмиттов' подняли в воздух. Азартный лейтенант Обстфельдер тут же стал направо и налево предлагать пари: в воздухе они, дескать, увидят гидроплан. Некоторые задумывались, иные же отказывались сразу, в результате пари так и не было заключено.

Пилоты истребителей были достаточно опытны, чтобы мгновенно угадать: эта каракатица с поплавками, биплан к тому же, не противник Ме-109. Тот же самый опыт подсказал: разведчик, без сомнения. Немецкие летчики облетели вокруг пришельца с английскими опознавательными знаками несколько раз и никакого вооружения на его борту не заметили. Обо всем этом командир пары доложил по радио. Оперативный дежурный, в свою очередь, доложил командованию. Оно, в свою очередь, отдало приказы.

Частоты, используемые английской авиацией, были известны немецкой службе радиоперехвата. И через считанные минуты в наушниках пилота гидроплана прозвучало по-английски (хотя с заметным акцентом):

— Английский гидроплан с бортовым номером четырнадцать! Вы приближаетесь к германской территории. При вхождении в зону двенадцать миль и меньше от береговой линии открываем огонь без предупреждения.

Английский пилот получил приказ на разведку, а не конфликт. Он со всей добросовестностью обогнул остров, держась от него за те самые двенадцать миль с гарантией (а то и за все шестнадцать). Описав полный круг, он улетел.

Доклад чуть удивил, но не поразил начальство на крейсере. По всей видимости, немцы пока что укрепляли территорию и подходили к этому делу с истинно немецкой тщательностью. Что ж, терпению английские наблюдатели могли поучить любого.

Американские аналитики пока что не получали никаких данных от наземной, воздушной и надводной разведок. Вместо этого трудились геологи. Данных у них было не особенно много. Все острова архипелага были остатками древних, давно потухших вулканов. Первое, что стоило ожидать: известняк на поверхности (от кораллов), осадочные породы чуть глубже и изверженные еще ниже. Полезные ископаемые? Разве что на больших глубинах.

Все весенние месяцы матрикатор вкалывал. В десятке небольших городков появились сборочные автозаводы. Детали автомобилей поступали из Москвы, Горького и Ленинграда, и их производили на линиях, поставленных контрабандой — так, по крайней мере, шепотом говорили в курилках. В результате по дорогам страны забегали грузовички, грузовики и грузовичищи. Не были забыты и легковые автомобили. Для колесной техники нужны дороги? Дорожно-строительная техника производилась также на нескольких заводах.

Правда, в некоторых случаях коса находила на камень. Слушателями было все Политбюро.

Доводы у товарища коринженера были вроде бы убедительными:

— ...и учтите: этот подход выдумал не я. Чуть не половина продукции американскоой черной металлургии производится на предприятиях, выплавляющих чугун, переделывающих его в сталь, а ее — в прокат и метизы. И все это с персоналом менее ста человек. Гибкость производства — вот что дает такая схема. Надеюсь, никто не подозревает американских капиталистов в глупости?

Почти все участники совещания выступили против. Основным доводом было: 'нам империалисты не указ'.

С наиболее продуманным возражением выступил Каганович. Начал он с осторожных выражений, призывая к тщательной оценке всех положительных и отрицательных сторон предложения товарища, но в дальнейшем проталкивал свои тезисы уверенно и, отдать ему должное, с логикой:

— Я готов поверить, что мелкие предприятия могут учитывать все потребности более полным образом, чем производственные гиганты. Но мы обязаны, — это слово Лазарь Моисеевич выговорил особенно твердо, — учесть, что положение СССР во враждебном окружении требует осторожного и взвешенного подхода к стратегическим аспектам развития промышленности. Если случится война, нам понадобятся в огромном количестве рельсы...

При этих словах все, даже Сталин, дружно кивнули.

— ...а также металлический прокат фасонный и листовой, в том числе броня для наших вооруженных сил и флота, и все это в не таком уж большом ассортименте, но в неимоверных количествах. И тут крупные предприятия могут опередить мелкие по производительности.

Итог дискуссии подвел лично Сталин:

— Предложение товарища Александрова хотя и выглядит разумным, но нуждается в уточнении. Товарищ Александров явно не учел сложной международной обстановки, руководствуясь в основном экономическими соображениями. Эти идеи в полном масштабе осуществимы лишь при условии наращивания как экономической, так и военной мощи СССР до уровня, когда сами империалисты будут бояться напасть на нашу страну. Это произойдет не завтра и не послезавтра. Однако коль скоро речь идет об экономике отдельных областей, особенно отстоящих далеко от промышленных центров, то развитие металлургии в этом направлении видится рациональным. Ставлю на голосование вот какую формулировку...

Предложение было поддержано единогласно.

Но еще до приглашения Странника с докладом о нем говорили на собрании Политбюро.

— При том, что товарищ Александров немного идеалист в международных отношениях и слабо в них разбирается, у него есть очень большое достоинство.

Последовала крохотная пауза.

— Это его связи. Он по натуре и по образу действий — типичный контрабандист. Достать может почти все, хотя и не всегда законными путями.

Сталин подумал, что пример с боевыми кораблями был бы вполне убедительным, но решил все же не употреблять этих слов во избежание утечки.

Голос подал Хрущев:

— Как дорого обходятся эти услуги?

— Товарищ Александров категорически отказался от какого-либо отдельного вознаграждения, оговорив, что будет получать лишь заработную плату в соответствии с занимаемой должностью.

Хрущев усиленно закивал, показывая, что полностью удовлетворен ответом.

Поднял руку Ворошилов:

— Как у него с дисциплиной?

Вопрос был с подковыркой. Конечно, маршал должен радеть о дисциплине, даже если речь не шла о его подчиненном. Но также в словах содержался намек: и у этого заслуженного, хотя и непонятного товарища могут и даже обязаны быть недостатки.

Сталин коротко глянул на наркома внутренних дел. И тот не подвел:

— За все время работы товарищ Александров ни разу не сорвал сроки. Бывало, правда, что он отказывался достать что-то такое. Например, он сразу и наотрез отверг предложение угнать новейший английский линкор, заявив, что такое ему не по возможностям...

После этих слов первым засмеялся сам Берия, а вслед за ним и собрание оценило забавную шутку.

— ...однако товарищ Александров обещал достать уникальные станки и оборудование для нашей промышленности — и сделал это. То же относится и к дорогостоящему сырью.

Имея такие сведения об этом человеке, члены Политбюро не рассматривали всерьез возможность его утопить. Все же Сталин и Берия ясно дали понять, что товарищ им очень нужен. Но вот пустить ко дну очевидно утопические предложения хотя бы частично — это оказалось вполне возможным. И сам Хозяин не был против.

Товарищу Сталину явно не хотелось отпускать инженера-матрикатора на Дальний Восток. Но он никогда не восставал против объективных фактов, подкрепленных цифрами. А те недвусмысленно доказывали: если гнать до Мурманска то, что только могло стать эсминцем и не несло никакого вооружения, через Индийский океан, Средиземное море и вокруг Европы — это займет два месяца. Через Северный морской путь этот поход ввиду зимнего времени просто немыслим. А потом флотилию готовых эсминцев надо слать обратно во Владивосток, пусть даже в летнюю навигацию через Север... Короче, до осени сорок первого об этих эсминцах и думать не стоило. А ведь экипажам предстояло освоение новых для них кораблей. Кроме того, Сталин, не будучи моряком, все же представлял себе степень износа машин и механизмов после такого перехода.

Рославлеву очень хотелось получить в качестве средства поддержки самого адмирала Кузнецова. Помимо того, что тот был из всех командующих морскими соединениями самым осведомленным в части возможностей товарища контрабандиста, он был просто по-человечески симпатичен пожилому инженеру. Но все пробные шары на эту тему получили самый жесткий отпор со стороны наивысшего начальства. Впрочем, такое ожидалось.

Заготовленный заранее ответный ход был следующим:

— В таком случае, товарищ Сталин, мне понадобится от товарища наркома железобетонная бумага о моих полномочиях. Иначе моряки будут втихую саботировать мои распоряжения. И чтобы советские и партийные органы оказывали всемерное содействие.

— Что до флотских дел, то затребуйте такую бумагу от товарища Кузнецова. Можете сослаться на меня. Прочим хватит мандата от Лаврентий Павловича.