Колыбель. 3. Все странности мира

— Погоди, не части. Что за вопрос у Джонатана?

— Он отказался сообщить прямо, и, как номинес, имеет право на одну личную встречу...

— Я знаю, — поморщился Ким, — твой анализ?

— Ситуация на Санфолле, господин Президент. Полагаю, именно она станет основной темой беседы.

— Да? Что там?

— Вкратце — недоволен действиями ваших кораблей и Военного Флота, подробнее — по ссылке, она есть на скрине. Собирается просить компенсации.

— Ну-ну, — скептически отозвался Президент, усаживаясь на своё рабочее кресло. — Ладно, время есть, посмотрю. Что там дальше?

— В час зарезервировано время для номината аль Рашиди, но если вы считаете...

— Нет-нет, оставь. Представители "Истинного огня" редко обращаются к Президенту напрямую. Мне самому интересно, что его "допекло".

— Официальная причина, по которой Аль-Рашиди обратились в ваш Секретариат — информация о происшедших изменениях в клане. Кстати, сам номинат недавно вернулся с Санфолла...

— Я думал, он здесь, на Колыбели!

— Здесь оставались два его брата. Они несколькими днями ранее скоропостижно скончались: несчастный случай, господин Президент!

— М-да? Почему-то мне кажется, что соболезнования здесь окажутся неуместными?

— Это так. Подробная справка Службы Безопасности по ситуации в клане Аль-Рашиди доступна по соответствующей ссылке. Обычные внутриклановые "разборки", господин Президент. К двум вас ждут в Сенатской комиссии по ассигнованиям. Это в связи с подготовкой проекта бюджета на следующий год.

— Ясно.

— Далее, в четыре, доклад аналитической группы по социальному мониторингу, затем начальник С.Б. клана Ким...

— Ежедневная обязательная программа, — буркнул Течжун Ким, — а есть ещё что-то?

— Да, господин Президент. Сегодня ваш рабочий день продлён ориентировочно до девяти вечера...

Ким тяжело вздохнул. Ни разу за годы, которые он провёл на этом посту, ему не удалось освободиться от текущей работы раньше двадцати двух — двадцати трёх часов. Вряд ли сегодняшний день станет исключением...

— Здравствуйте, господин Президент!

— Господин сенатор, — Течжун Ким небрежно кивнул и указал на кресло напротив.

Такой небрежный обмен оскорблениями: Джонатан обратился к главе исполнительной власти Конфедерации, а не к Владыке клана, давая понять, что пришёл что-то требовать, как номинес, как представитель кланов у чиновника, обязанного выполнять их общие решения, ...а в ответ получил указание на своё место. Одно из пятиста, и только.

— У меня весьма напряжённый график, переходите сразу к делу, прошу вас, — добавил Президент после растянувшейся паузы, в течение которой Джонатан пытался устроиться в неудобном кресле. Оно отказывалось слушаться команд ибра!

— О, не беспокойтесь, сенатор, — добренько усмехнулся Ким, — это самое обычное кресло, без всякой роботизации. Требования безопасности, знаете ли! И традиции, да. Итак...?

— Как вам будет угодно, — Джонатан изо всех сил пытался удержать на лице бесстрастную маску. Но как же ему хотелось удавить эту желтомордую мартышку, посмевшую так издеваться над ним! Ну да ничего, будет и на его улице праздник! — Более двух месяцев назад мой клан подал заявку-уведомление на объявление суверенитета над Атоллом Санфолл...

— Ваш клан? Хм-м, не припомню, ...минуточку! А, от вашего имени заявку подавал сенатор Ореаспера, предъявив доверенность, естественно, так...?

Номинес Джонатан непроизвольно поморщился. Эта макака просто издевается над ним! И к чему этот цирк?

— Так, — сам себе ответил Президент, — и прямо тогда сенатор Ореаспера получил все необходимые заверения, что дело о Санфолле будет своевременно рассмотрено, и положительное решение — да, конечно, положительное! — безусловно, будет!

— Положительное решение... — едва сдержал прорывающееся рычание Джонатан, — чёрт возьми, для кого положительное?

— Вы дурно воспитаны, сенатор, — без тени чувств отметил Течжун, лишь едва сузив глаза, — для одного из участников дела, естественно. Хотите, чтобы им стал клан Джонатан, да? А мне кажется, что "Великая Стена" имеет на это больше шансов. Согласно документам и логам, представленным и его Владыкой, и номинесом Ратниковым, "право первооткрывателя" в этом случае за командиром Цао. Единственно, почему "Великая Стена" по сию пору не заявила о нём...

— Что вы хотите? — Джонатан уже не мог сдерживать выплескивающуюся злобу. — За этот жалкий набор камней и газа?

— Почему же жалкий? Всё имеет свою цену, и эта цена увеличивается одновременно с ростом интереса, не так ли? Почему бы вам не подать заявку на любой другой Атолл, которые во множестве встречаются в Море Локуса? Конечно, сначала вам придётся провести астрографические исследования, или оплатить уже готовые, проведённые кем-то ещё...

— Что вы хотите? — Джонатан повторил вопрос, изо всех сил стараясь успокоиться. Трудно. Эти обезьяньи ужимки выведут из себя кого угодно.

— Я? Лично для себя? Ничего, — впервые улыбнулся Ким, — но вам не кажется несправедливым, что Санфолл, совместно открытый тремя великими путешественниками...

— Его открыл мой предок!

— Да, да. Совместно с командиром Цао и Иваном Ратниковым, я знаю!

— Один!

— У Службы Новых Земель совсем другие сведения. Получив заявку от сенатора Ореасперы, офики Службы сразу же связались с прямыми наследниками Цао и номинесом Ратниковым...

— Они хотят отступные?!

Течжун внутри улыбался. Этот варвар, так похожий на дикого кабана, — свирепого, но глупого, — сделает всё, что нужно клану Корё. И даже не заметит, как им манипулируют. Нет, Ореаспера, как противник, намного опаснее, и хорошо, что Джонатан решил явиться лично!

— Что вы, господин сенатор, отступные — это незаконно. Просто маленькая услуга с вашей стороны — в обмен на услугу со стороны "Великой Стены" и номинеса Ратникова.

— Когда это владелец "Виржин" успел стать номинесом? — Джонатан наконец-то соизволил обратить внимание на неоднократные оговорки Течжуна. — Принесённая на Клановом Соглашении присяга ещё не делает его одним из нас, пусть подаёт заявку на номинацию, как обычно.

— Ну, дорогой друг, — открыто улыбнулся Ким, — этого так долго ждать! Ещё года полтора, не меньше. Вы действительно настолько не спешите получить Санфолл в собственность? Иногда, в особых случаях, для признания главы клана номинесом бывает достаточно и решения Сената, ведь так?

— Если вы вынесете подобное предложение на голосование, мой клан поддержит его, — хмуро кивнул Джонатан.

— Подобная поддержка полностью снимет и все претензии на Санфолл со стороны наследников командира Цао, сенатор, — а господину Ратникову обязательно захочется оказать вам ответную услугу...

— Ваше высокопревосходительство, милорд номинес, — Фахр ибн Ихтияр вежливо "поклонился старшему", прижимая обе руки крест-накрест к груди, — счастлив видеть вас в добром здравии.

— О, принц Фахр! Превосходно, что вы нашли время посетить меня, — Президент, радушно улыбаясь, встал из-за стола-пульта, чтобы проводить гостя к удобному креслу. — Что привело вас сюда, дорогой друг?

— Желание представиться Владыке союзного клана, Президенту и Первому Сенатору по случаю принятия на себя обязанностей номината клана Аль Рашиди, милорд.

— Поздравляю вас, милорд номинат, — усадив гостя и вернувшись на своё законное место, ответил Течжун Ким. — Я слышал, что столь приятные вам изменения оказались, к всеобщему сожалению, связаны с неприятным инцидентом...

— Это так, милорд... два моих старших брата и целая группа их советников погибли при катастрофе яхты недалеко от рудников Хаумеа, которые они собирались посетить. Для нашего клана и всего "Истинного Огня" это большая трагедия. Отец безутешен, и, пока он не найдёт сил вернуться к активной деятельности, я буду исполнять обязанности номинеса. Вот доверенности и все прочие документы, подтверждающие мои полномочия, милорд. — Фахр передал скрин роботу-серву.

"Любопытный разворот событий", — размышлял Ким, бегло просматривая предоставленные документы, — "впрочем, номинес Ихтияр ибн Рашид явно запустил дела клана, и подобные изменения скорее выгодны "Драгоценному Наследию". В последнее время старик уж слишком явно взял ориентацию на Круг. Глупец! Там доверяют только своим."

— Скажите, милорд номинат, — Течжун поднял взгляд на гостя, — насколько быстро вы хотите утвердить себя в новом статусе перед Собранием Конфедерации?

— О, я совершенно не тороплюсь, ваше высокопревосходительство! Наоборот, пока не стоит широко афишировать имеющиеся у меня полномочия. Не стоит привлекать излишнее внимание к перестановкам в клане Аль Рашиди... гм... хотя бы до моей свадьбы, милорд!

— Принцесса подтвердила своё согласие?

— После пережитых совместных приключений никого ближе неё у меня нет, — тихо заметил Фахр, — я приложил все усилия, чтобы добиться благосклонности миледи. Свадьба намечена на конец года, и мы надеемся на ваше присутствие, ваше высокопревосходительство, милорд номинес.

— Благодарю вас за это приглашение. Надеюсь, больше проблем не будет, принц Фахр.

— Я тоже, милорд.

Обычно, когда в спальне гаснет свет, и закрываешь уставшие за день глаза, перед взором остаётся лишь тьма, и больше ничего. Лишь позже, неторопливо и осторожно, приходят сны. Сны бывают разные. Сны-сожаления о том, что можно было успеть, но не получилось. Сны-обещания, в которых понемногу формируются контуры будущего. А ещё Инга Тордоттер видела вещие сны, но все они всегда начинались одинаково — с тьмы перед глазами, скрытыми за опущенными веками. Но не в этот раз.

В этот раз, лишь женщина закрыла глаза, перед ними оказался ослепительный свет. Яркий, жгучий, немного болезненный. Инга инстинктивно попыталась зажмуриться, но куда там! Глаза-то уже закрыты! Превозмогая боль и жжение в них, вёльва постаралась вглядеться, чтобы рассмотреть происходящее там, в ослепительно ярком свете.

Повезло: сквозь сияние ей удалось разглядеть две фигуры, и в одной можно было бы угадать человека, опустившегося на колени и низко склонившего голову. Точнее, эту позу принял бы человек, но эта фигура не была человеческой...

— Владыка, Господин мой, припадаю к свету Твоему...

Ледяное оцепенение охватило Тордоттер, ужас подступил к её сердцу и прочно схватил его стальными клыками. Женщина осознавала, что спит, очень хотела проснуться, но странные фигуры, яркий свет, несущий за собой лютый холод, и звуки... слова, которые все инстинкты умоляли не слушать, ...не слышать!

— ...от света ясного! Молю о воле Твоей, о Слове истинном!

Свет, заполняющий всё вокруг, будто расступился, сияющая фигура повернулась к нарушителю покоя, и тяжёлый взгляд будто придавил дерзкого непосильным грузом. Каждое слово ответа норовило раздавить нахальную вёльву, и хотя в разговоре не было звуков, отличных для человеческого уха от болезненного гула, смысл произнесённого отзывался болью внутри, грозя разорвать слабое смертное тело.

— Значит ли твоё появление, Вестник, что пришла пора?

— Да, Господин мой! Время на исходе, как и было указано Видящей.

— Есть ли подходящая кандидатура, Вестник?

— Жду лишь Вашего Повеления.

— Повелеваю тебе, Вестник, приступай. А ищущему Возвышения подтверди: он получит желаемое после тысячи лет Испытания... его тысячи лет, конечно.

— Вы милостивы, Господин мой!

— Не разочаруй меня, Вестник! Да будет так, и передай это... — сияющий шарик перетёк к тому, кого назвали Вестником, — тому, кто приготовился к Испытанию.

— Благодарю Вас, Господин мой, я вас не разочарую!

Жестом отпустив Вестника, сияющая фигура вернулась в свет, ласково сомкнувшийся вокруг неё.

Свет утратил своё ослепительное сияние, и теперь Тордоттер увидела клубящиеся клочья белёсого тумана, наплывающие на неё со всех сторон, и сверху, и снизу. Женщина повернулась, будто что-то разыскивая в окружившей её непроницаемой пелене, и заметила, что в одном месте клочья тумана буквально прыгнули ей в лицо. Она не отпрянула, сдержав свой порыв, и мгновение спустя поняла по ускоряющемуся навстречу потоку тумана, что движется, и движется всё быстрее, быстрее...

Вот уже клочья тумана слились в единую плотную стену вокруг коридора или русла, в котором скользила женщина. Свет стихал, теряя свою яркость, и стена вокруг становилась темнее, плотнее, с каждым мигом погружаясь всё больше и больше в серые безнадёжные сумерки.

Но вот впереди зажглась и разгорелась оранжевая искорка, движение замедлилось, стены вокруг распались, возвращаясь к виду невзрачной серой мглы. А ближе к неровно светящей искорке клубы тумана вставали высоченными пирамидальными башнями, тянущими пышные тёмно-зелёные еловые лапы к горящему костру. Костру?..

В нём весело трещали сухие ветви, выбрасывая высоко вверх к странному бурому беззвездному небу фейерверки искр в те моменты, когда сидящий у огня человечек тыкал палкой в костёр, что-то в нём подправляя. Лицо незнакомца не скрывало солидный возраст и восточное происхождение хозяина костра. Ханец! Подвинувшись ближе, Инга рассмотрела лучики длинных морщин, делавших глаза этого ханьца уже, а лицо — круглее. Неожиданно старик поднял взгляд, будто увидел Ингу, и доброжелательно ей кивнул, здороваясь. Непроизвольно Инга отшатнулась и переместилась за спину чему-то улыбнувшегося ханьца, и тут, внезапно, разглядела второго человека, лежащего с другой стороны от костра на подстилке из лапника.

Он показался женщине смутно знакомым, так что, приложив волевое усилие, Тордоттер переместилась поближе, стараясь рассмотреть, заглянуть в лицо, черты которого прятались в размывающей все детали тени. И, будто в поддержку её усилий, старый ханец подбросил в костёр хворост, сразу ярко вспыхнувший от раскалённого жара и осветивший спокойно лежащего человека. Спящего... — или бессознательного?..

Тедрик!?..

Тордоттер резко открыла глаза, и чуткий иус без промедления включил в спальне приглушённый свет. Женщина полежала немного, вслушиваясь в ровное дыхание спящего мужа, и решительно встала, набрасывая на себя длинный мягкий халат. Неслышно ступая по толстому ковру, Инга подошла к трельяжу и жестом открыла один из ящичков. Достав из него странное чёрное зеркало, бурые восковые свечи, подсвечники из тёмного камня и идеально круглый белый матовый шар, она уверенно устроилась в кресле, поставив перед собой чёрное зеркало. Свечи в подсвечниках слева и справа от него будто вспыхнули сами, без усилий со стороны вёлвы. Всё внимание Инги было направлено на шар. Женщина напряжённо вглядывалась в него, повторяя монотонно: 'Тор... Тор... Тор...'

Поверхность белого шарика расплылась в странной дымке, а в клубочке тумана, ставшим его отражением в чёрном зеркале, внезапно вспыхнула оранжевая искорка, и Тордоттер услышала лёгкий шёпот, едва отличный от дуновения ветра: 'Всё будет хорошо...'