Слышит радостный возглас рядом. Скалы исчезают, он оказывается в полной темноте. Под ладонями, которыми опирается на землю, чтобы не упасть, жесткая трава.
— Он очнулся... — кажется, это Тевос. — Ялмари? Ты меня слышишь?
— Слышу. Но ничего не вижу. Что происходит?
— Ты посмотрел в глаза эйману. Слышал об эйманах?
В голове у Ялмари зашумело, когда он попытался вспомнить. Растеряно провел рукой по лицу, пытаясь убрать темноту, но ничего не вышло. Прозвучал голос князя:
— Откуда здесь эйманы?
Вопрос остался без ответа.
— Я навсегда ослеп? — поинтересовался принц.
— Ты выжил — это главное, — оптимистично заметил Вожак. — Я не знаю никого, кто бы выжил, посмотрев в глаза эйману. Ранели вовремя прогнала сокола, да и феникс не подвел. Давай-ка мы поможем тебе добраться до постели.
Сильные руки подхватили подмышки, поставили на ноги.
— А теперь потихоньку идем вперед, — это Сафарбий.
Путь до гостевого дома длился неимоверно долго. В детстве они играли в жмурки. Водить никто кроме Герарда не хотел, да и маленький лорд водил только потому, что тайком подглядывал из-под повязки. Ялмари никогда не думал, что это так страшно — лишиться зрения. Представил дальнейшую жизнь, если зрение не вернется. Наверно, мама и сестра найдут чему порадоваться: он никуда не будет исчезать, будет сидеть на стульчике, не заставляя за себя волноваться, и слушать книги, которые они читают вслух...
Сафарбий, поддерживая принца, развлекал его разговором.
— Осторожно, впереди кочка... Я никогда не видел эйманов, только читал о них. А ты видел? — тут же ответил сам. — Согласен, глупый вопрос. Если бы видел, не попался бы. Хотя... Я вот читал, а тоже мог бы посмотреть ему в глаза сегодня. Кто же отличит эймана, от обычной птицы? Да и эймана-человека отличить сложно. Читал, что у них какая-то татуировка на плече есть. Но татуировки и люди делают. Выходит, легче оборотня от человека отличить, чем эймана...
— Кто такие эйманы? — сдвинув брови, осведомился Ялмари. Теперь, когда он не мог использовать зрение, запахи обострились. Он почти "видел" улицу города, знал, возле какого дома находится. Никогда не думал, что у оборотня настолько сильна запаховая память. Всего два раза только и прошел, причем в первый раз его несли в сетке. Тут же Ялмари споткнулся. На мгновение остановился. Жаль, дорогу с выбоинами он не мог "видеть" так же.
— Не знаешь об эйманах? — уточнил Сафарбий и продолжил. — Они живут восточнее нас. Значительно восточнее. Я в книге Народностей читал. До них шавров пятьдесят, не меньше. Единственный народ, имеющий две сущности. Одновременно в двух телах живут: одно — тело человека, другое — птицы или животного. Говорят, есть эйманы львы, собаки, кролики, воробьи, олени и много еще каких. Человеческая половина не опасна. Ну, в смысле, не более опасна, чем любой человек. А вот эйману-животному нельзя смотреть в глаза — быстрая и неминуемая смерть. Если бы не феникс, ты бы умер.
— Феникс? — переспросил принц, задев рукой деревяшку. Это была калитка — добрались до дома. Неужели?!
— Поднимай ноги, здесь высокие ступеньки, помнишь? Феникс — это птица, которая может вернуть мертвого. Если, конечно, он недавно умер. Ты про нее тоже не слышал?
— Читал, — невесело сообщил Ялмари, — но не поверил, что такое возможно.
Войдя в дом, на ощупь направился в гостиную. Там стоял диван — его достаточно, чтобы переночевать. А вот если завтра зрение не восстановится, тогда и решит, что дальше делать.
— Помочь тебе раздеться? — поинтересовался Сафарбий. Судя по запаху, он стоял в трости от него.
Ялмари покачал головой и обессилено упал на диван. Все-таки, если он потеряет зрение, это будет ужасно.
В это же время в замке
Илкер никогда не болела так серьезно. Обычно легкая простуда — насморк и першение в горле — заканчивалась через пару дней. Теперь же она с трудом отрывала голову от подушки, когда приходила в себя. Пайлун утверждала, что у нее жар, но Илкер его не ощущала. В краткие часы бодрствования, она чувствовала себя сильной и здоровой, хотя не хотела есть и не могла встать. Ее состояние обеспокоило даже принцессу: она пригласила к горничной королевского доктора. Илкер видела: его оскорбило то, что он осматривает прислугу. Он поморщил нос, будто в комнате чем-то воняло, вскрыл вену и ушел.
Лучше после этого не стало, наоборот навалилась еще большая усталость. Илкер провалилась в тяжелый сон: казалось, она тонула в теплой мутной воде. Из последних сил пыталась всплыть на поверхность, но все время что-то мешало. Отчаянным рывком послала тело вверх, расталкивая перед собой воду и водоросли, и увидела склонившуюся подругу.
— Очнулась, моя хорошая, — произнесла Пайлун почти так же нежно, как мама, и поднесла к губам глиняную чашку. — Вот, выпей.
Илкер с усилием сделала два глотка. Травяной настой с резким запахом оказался теплым и горько-сладким на вкус. Девушка попыталась отвернуться, но Пайлун настаивала:
— Выпей еще. Это Полад принес. Сказал, что вылечит тебя, принцессу отругал, что она доктора вызвала. Да этим докторам лишь бы кровь пустить. Полад сказал, чтобы я тебе давала каждый раз, когда ты глаза откроешь и чем больше, тем лучше. Сказал, три шкуры с меня спустит, если я не послушаюсь!
Слова Пайлун не пугали. С таким воркованием она обо всем рассказывала, что Илкер уверилась: от Полада ничего не грозило, подруга так уговаривает выпить больше лекарства. Девушка улыбнулась и сделала еще два глотка.
— Вот и умница! — похвалила та.
Илкер собралась глотнуть еще, но не смогла: жалобно посмотрела на Пайлун. "Сиделка" промокнула ей губы салфеткой и милостиво разрешила:
— Ничего, немного отдохни, а потом еще выпьем.
Девушка благодарно улыбнулась и закрыла глаза.
...На этой улице дома были светло-зеленого цвета, но с такой же изящной лепниной. Какое-то время Илкер недоуменно оглядывалась: может, ей показалось, что в прошлый раз дома были желтыми? Может, просто другое освещение, поэтому дома изменили цвет? Ветерок всколыхнул длинную рубашку, взлохматил распущенные волосы. Девушка растеряно убрала пряди с лица, придержала их ладонью. Переступила ногами — темно-синяя мостовая походила на шершавый лед — тяжело вздохнула и пошла вперед. Сейчас она дойдет до конца улицы, и сразу станет ясно, та же эта улица или другая.
Илкер и сама не заметила, как оказалась на площади. У самого начала улицы стоял медный человек в длинной одежде. В руках он держал скрученный свиток. В прошлый раз ничего подобного она не заметила. Девушка подняла глаза: до величественного храма с колоннами было не больше лавга. Для того чтобы увидеть крышу храма, ей не пришлось задирать голову, и вместо головы дракона она увидела... хвост. Кончик хвоста с огромным шипом на конце свешивался с крыши, будто указывая на медное изображение книги. Значит, она точно попала на другую улицу. В первый раз она видела главный вход, а сейчас она находилась с обратной стороны. Здесь тоже сделали вход. "В библиотеку", — Илкер не знала, была это ее мысль или кто-то другой произнес слово вслух. Чуть помедлив, она поднялась по ступенькам. За широкими темно-синими колоннами увидела огромные, плотно прикрытые двери — деревянные, с медной вязью вместо украшения. Девушка подошла ближе, еще раз обвела взглядом створки: здесь не сделали ни ручки, ни петель, ни звонка для того, кто хотел войти. "Может, надо постучать?" — она коснулась кончиками пальцев медного завитка, и он засветился желтым, разбрызгивая яркие, теплые брызги. Это сияние передалось дальше и будто быстрая желтая змейка побежала по двери. Чтобы полюбоваться на происходящее, Илкер сделала шаг назад и поняла, что это вовсе не узоры, а буквы. Змейка бежала, буквы сияли, гасли, менялись местами, пока не выстроились в нужном порядке.
"Судьба неумолима как Всетворящий. Она всегда с тобой: даже когда тебе кажется, что ты убежал от судьбы, она настигает тебя, рядясь в иные одежды. И точно так же все улицы Хор-Агидгада ведут к храму Судьбы. Попробуй уйти — ты все равно вернешься сюда. Судьба неумолима как Всетворящий", — Илкер несколько раз перечитала слова, ярким золотом горевшие на двери. А в следующее мгновение надпись погасла, а створки распахнулись. Не колеблясь, Илкер шагнула под высокие своды храма.
Ледяной темно-синий мрамор под ногами заставил девушку идти быстрее. Она пропускала распахнутые проемы дверей по левую и правую сторону, пока не нашла нужную. Огромный темный зал освещала лишь робкая свеча на столе. Илкер подошла ближе к островку света и увидела большую, не меньше двух локтей в длину, книгу. Обложки у книги не было, сразу шли пожелтевшие от времени, скрученные по краям листы. Илкер несмело открыла тяжелый фолиант на середине. Взгляд выхватил знакомую картинку: величественное темно-синее здание на площади, а внизу подпись: "Храм Судьбы". Но на картинке никакого дракона на крыше не нарисовали. "Возможно, дракон прилетел позже..." — на этот раз Илкер не сомневалась, что дракон живой, он улегся на крышу храма, чтобы пускать туда лишь того, кого нужно.
Девушка склонилась над страницами, чтобы прочитать больше о храме Судьбы, но откуда ни возьмись, налетел ветер. Порыв воздуха загасил свечу, и Илкер оказалась в полной темноте.
2 юльйо Умар, город князя Балора
Вчера Ранели вместе с другими оборотнями смотрела на мертвую птицу на груди Ялмари и безмолвно молилась: "Эль-Элион, пожалуйста! Я не хотела этого..." До этого дня она несколько раз подставляла принца, но каждый раз успокаивала себя: он выживет, все будет в порядке. Сейчас она могла надеяться лишь на чудо.
Сначала Ялмари не шевелился. Потом голова дернулась, будто он пытался посмотреть вверх. Вскоре дрогнули губы. Затем рука...
В каждом городе оборотней хранили хотя бы одного феникса. Большой удачей считалось найти гнездо этой птицы. В этом случае оборотни долго наблюдали за парой, ожидая, когда фениксы выведут потомство, научат птенцов летать. После этого расставляли силки. Пойманная птица, едва к ней прикасались, "умирала", не шевелилась и могла так пролежать много десятилетий. До тех пор пока ее не положишь на грудь умирающему. Стая долго жила без войны и внезапных смертей не происходило — только от старости. За последние несколько месяцев в стае погибло немало оборотней, но их находили слишком поздно, феникс не мог спасти их. Вот почему Ранели ни разу не видела, как оживляет птица-феникс. Девушка не знала, почему хмурится Тевос. Может, это плохо, что принц шевелится?
— Шереш! — в сердцах выругался вожак и зло глянул на Ранели. Сердце сжалось. Но тут же Ялмари выгнулся дугой и резко сел, опираясь на землю. Птица соскользнула с груди и села на колени. Она сложила крылья и посмотрела по сторонам. Раздался вздох облегчения.
— Очнулся, — радостно сообщил вожак. — Ялмари? Ты меня слышишь?
— Слышу. Но ничего не вижу. Что происходит?
Когда принц заговорил, птица взмахнула крыльями и улетела. Ранели проводила ее взглядом: "Спасибо тебе, феникс".
Сафарбий помог Ялмари подняться и повел домой. Тевос подошел к Ранели, бросил тяжелый взгляд:
— Твое счастье, что он выжил. Молись теперь, чтобы зрение вернулось. Иначе... Жду тебя завтра на Совете!
Девушка поняла, что он имеет в виду. Князь уже сообщил, что ее судьба зависит от вожака. Но сегодня о себе Ранели волновалась меньше всего. Она пошла домой, и пока не уснула, просила Эль-Элиона, чтобы все обошлось, чтобы к Ялмари вернулось зрение и чтобы... он не обижался.
Иногда накатывала злость: "Шереш бы побрал Алета! Как он мог так поступить? Что за дикая ревность? Что такого сказал Ялмари, чтобы убивать его? Если он объявится... Лучше бы не объявлялся! Сегодняшний случай — последняя капля. Теперь я никогда..."
Ранели расплакалась. Когда она произнесла слово "никогда", навалилось такое отчаяние... Как он мог бросить ее? Как он мог? Если бы она знала, что Алет где-то рядом, она бы немедленно умчалась к нему. Но он мог быть за тридевять земель. Мог быть в своем доме, что за шесть шавров от Умара. Точно так же лежать в постели и в ярости сжимать зубы. Потому что она заигрывала с Ялмари, и он ни за что не простит этого.
Как только забрезжил рассвет, девушка поднялась, чтобы пойти посмотреть, что с принцем. Пустынная улица встретила тишиной и прохладой. Ранели подбежала к дому гостей и толкнула дверь.
Парень еще спал на диване в гостиной, куда упал, не раздеваясь. Она осторожно прошла на кухню и стала готовить завтрак. Мясо уже сварилось, когда открылась входная дверь. Девушка осторожно выглянула в гостиную и тут же прижалась к стене. Пришел Тевос. Может быть, запах мяса помешает вожаку учуять ее присутствие?
— Привет, — заговорил Тевос. Не с ней, значит, Ялмари тоже проснулся. — Вижу, зрение восстановилось.
Ранели еле слышно вздохнула.
— Доброе утро, — кажется, принц все же не испытывает радости. — Почти. Вижу тебя, как в тумане.
— Надеюсь, это тоже пройдет. Ждем тебя через час на Совете князей. Дом князей знаешь? Будь готов.
Шаги удалялись к выходу, но прежде чем Ранели обрадовалась, что ее не заметили, вожак крикнул:
— Тебя это тоже касается!
Ранели сжала губы и вышла из кухни. Дверь за Тевосом уже закрылась
— Здравствуй, Ялмари, — очень вежливо произнесла она. — Аппетит есть? Будешь завтракать?
— Побреюсь и приду, — сообщил принц после приветствия. — Ты что тут ночевала?
— Кто бы мне позволил? — возразила девушка. — У нас строгие правила, ты же знаешь.
Вскоре они уселись друг напротив друга. Ранели заботливо налила в чашку мясную похлебку. Какое-то время они ели. Затем девушка нерешительно пробормотала:
— Я хотела извиниться за то, что произошло вчера.
Ялмари недоуменно поднял глаза:
— Извиниться? За то, что спасла меня? — пожал плечами. — Наверно, не стоило этого делать.
Девушка вздохнула:
— Я не об этом.
— А о чем? Именно ты спугнула эймана и позвала вожака. То есть я жив, благодаря тебе. Впервые.
Ранели напомнила:
— Солдат тоже позвала я.
— Ах, да! — произнес он со значением. — Так за что ты просишь прощения? — уточнил принц.
— Это все... то, что эйман напал на тебя... произошло из-за меня.
— Я почти не удивлен, — поджал губы Ялмари. — Чем я тебе не угодил на этот раз?
— Не подумай, что я хотела тебя убить!
— Я догадываюсь: ты хотела меня напугать, но немного перестаралась.
— Ничего я не хотела! — Ранели возмутил его тон. — Дело в том... — девушка замялась. — Ты же слышал тогда, в трактире, я была с мужчиной... — она сделала паузу, набираясь решимости. — Эйман Алет Сокол — мой любовник, — принц смотрел на нее, ожидая продолжения. — Мы поссорились. Он обещал оставить меня в покое, а сам постоянно следит за мной через птицу. Я хотела его позлить, стала с тобой заигрывать. И он, видимо, почувствовал в тебе серьезного соперника... Если бы я знала, что этим дело кончится, я бы так не поступила, — Ялмари молча слушал. — Ты уже можешь сказать что-нибудь, — требовательно закончила девушка.
