Орбитальный утилизатор

Рука, которой она придерживалась о стену, внезапно провалилась в пустоту. Догадка молнией озарила ее сознание. В единый миг она познала все. Познала и забыла! Повинуясь неосознанному желанию, она шагнула в эту пустоту, надеясь вернуть потерянное.

Какое-то мгновение вокруг не было ничего. Исчез даже липкий воздух, который она успела возненавидеть. Но главное — больше не было страха, а значит — вот он, выход!

Яркий свет ослепил ее. Торея упала на колени и, заслонив лицо руками, осторожно смотрела меж пальцев.

Все вокруг утопало в зелени. Легкий ветерок ласково обдувал, поэтому горячие солнечные лучи не обжигали, а лишь сладко грели кожу. Она медленно отвела руки от лица, не смея поверить, что, наконец, нашла выход из проклятого коридора, боясь, что это лишь призрачное видение, а она по-прежнему зажата в стенах своего страха, откуда не может быть выхода.

— Тореечка... — послышался сзади знакомый смущенный голос.

Она резко обернулась. Отец. Чуть моложе, чем она привыкла его видеть.

— Папа? Где мы?.. — но вопрос застыл на ее губах, как только отец шагнул к ней.

Ульбер Ту-Лак шагнул навстречу дочери, и трава завяла под его ногами. След розоватой слизи блестел позади него. Она в ужасе смотрела, как волны омертвения расходятся за его спиной. Трава ссохлась в считанные мгновения. Вместо деревьев уже торчали корявые остовы, словно скелеты, тянули она голые ветви верх, но и те ломались и осыпались прахом. Казалось, даже солнце чуть потускнело. Ветер стих.

— Не подходи... — она попятилась.

— Ну что же ты, доченька! — отец продолжил приближаться к ней.

Омертвевшая трава уже не просто высохла, она истлела. Обнажилась черная, поблескивающая влажной гнилью земля.

— Не подходи! — она побежала прочь.

Страх застилал глаза. Она споткнулась и упала. Кто-то протянул ей руку. Вцепившись в нее, Торея вскочила, но тут же отшатнулась. Святой, что много лет украшал стену ее каюты, как всегда загадочно-пугающе улыбался ей в лицо.

— Прости! — вскричала она, и хотела бежать, но ноги, словно приросли к месту.

Торея вновь упала. Она уже слышала, как приближаются шаги, но боялась оглянуться. Она закрыла глаза, но стало лишь еще страшнее, словно увидела вдруг все вокруг и отца, и стоящего рядом мертвеца. Видела, как разбегаются в разные стороны насекомые, предчувствуя погибель, разлетаются птицы.

Не в силах выдержать этого, она взглянула на святого, что по-прежнему стоял рядом, даже не пытаясь прикоснуться к ней. Он смотрел куда-то вдаль. Тем же загадочным взглядом, что и всегда.

"Я должна знать!" — Торея оглянулась. Отец остался где-то далеко. Но земля вокруг была черной. Истлевший прах перекатывался по ней, словно сам по себе, поднимаясь вверх легкими клубами, словно во время песчаной бури, а ведь воздух вокруг как будто умер вместе со всем остальным. Торея чувствовала, как вдыхает прах. Она хотела задержать дыхание, но лишь вдохнула еще глубже, увидев, как рядом зашевелилась земля. Несколько бурых жирных и длинных червяков вылезли и, вяло шевелясь, клубились около ее ног. Она пробовала отодвинуться. Но не могла даже шевельнуться.

Внезапно ожил мертвец, он наклонился, подцепил копошащийся клубок обтянутыми высохшей кожей костяшками и отправил его в рот. Несколько червяков, извиваясь, вывалились меж редких зубов. Внезапно, мертвец ей подмигнул и указал пальцем куда-то вдаль.

"Отец!" — с ужасом оглянулась она. Но Полковник Ту-Лак исчез. Вокруг была лишь вымершая черная равнина. Казалось, местами земля шевелится сама по себе. Торея не видела, но знала, что это — черви! Скоро все вокруг будет покрыто червями и тленом, ведь это — все, что остается после смерти. Она смотрела на это, и горечь заполняла ее душу. Боль от мысли, что именно это и пытался показать ей все эти годы святой!

Она взглянула на него. Знакомое до последней трещинки лицо. Сейчас у него было совсем иное выражение, словно он чего-то ожидал. Торея вновь оглянулась. Совсем рядом земля вздыбилась.

"Если это очередной клубок червей — то они смогут сожрать и меня". Словно зачарованная ужасом, она наблюдала, как сам собой образуется небольшой холмик земли, словно на поверхность пробирался гигантский крот. Хотелось вскочить и убежать, но тело не слушалось. Что-то заскрипело прямо над ухом, раздался невнятный шепот, и плечо сжала костлявая рука. Торея вздрогнула, но не отвела взгляда от разрастающегося холмика. Сейчас единственное, что она слышала — глухие удары собственного сердца, которое готово было выскочить из груди, и тихий шорох осыпающейся земли.

Внезапно из холмика, уже напоминавшего могилку, показалась чьи-то руки. Они жадно шарили по краю, словно в поисках опоры. А в следующий момент, они вцепились в кучи земли. Грязь выдавливалась между пальцами, но через секунду над поверхностью показались волосы.

Торея замерла. Сознание словно раздвоилось. Одна ее часть хотела бежать прочь и сейчас беззвучно кричала от ужаса, запертая глубоко внутри обездвиженного тела. Вторая половина — отстраненно наблюдала. Она понимала, что происходит, знала, что это лишь ответ на те вопросы, которые Торея задавала себе всю жизнь.

Когда над землей показалась голова, Торея даже не вздрогнула. Она почти не помнила это лицо, но уже знала, кого сейчас увидит. Золотистые волосы стали пепельными от грязи. А вот лицо, с бескровными губами, по-прежнему было безмятежным и бледным. Белоснежное платье пестрело от черной земли, но даже теперь на нем ярко алели кровавые пятна.

Торее показалось, что до нее донесся запах — такой знакомый запах крови и смерти. Но она не была в этом уверенна, все ее чувства притупились. Лишь зрение оставалось нормальным, пожалуй, она видела даже как-то неправдоподобно хорошо. Торея отчетливо видела каждый комочек земли, каждую застывшую капельку, каждый волосок на голове матери. Еще она видела нож, который та держала в руках.

Было что-то странное в движениях матери, когда та сделала несколько шагов.

— Зачем?! — кричала часть Тореи, которая билась в истерике, заходясь от ужаса.

Внезапно, она поняла, что удалось прокричать это вслух.

— Зачем? — повторила она, чувствуя, как по лицу катятся слезы.

— Чтобы освободиться! — раздался голос сверху.

Сухой, чуть дребезжащий — такой, какой и должен принадлежать мумии.

— От кого освободиться? Кому освободиться?! — кричала Торея, наблюдая, как мать с ножом подходит к ней.

Со сверкающего лезвия стекали капельки неведомо откуда взявшейся крови. Они мерно падали на землю, оставляя бурые следы, там, где ступала мертвая женщина.

— Оставьте меня в покое! — Торея попробовала отскочить, но сумела лишь чуть шевельнуть ногой.

От ужаса, сердце колотилось уже под самым горлом, мешая дышать. Она была готова бежать, пусть даже придется оставить куски собственной плоти в окаменевших костяных пальцах мумии, что вцепились ей в плечи. Но сумела лишь поднять голову. Ее взгляд, словно манило к лицу матери.

Острый нож пугал Торею меньше, чем тьма, клубившаяся в мертвых глазах. Она боялась заглянуть туда и утонуть в той равнодушной мгле, что придавала лицу матери такую безмятежность. Однажды она уже заглянула туда, и след смерти навсегда остался в ее душе. Второй раз ей не выбраться.

— Мама! — всхлипнула Торея.

Покойница стояла рядом. Обида, боль и гнев исходили от нее. Это так не вязалось с ее безмятежным лицом. У Тореи больше не было сил сопротивляться, и она заглянула в мертвые глаза.

За ними не было ни тьмы, ни злобы. Лишь безупречная зеркальная гладь, где отражалась она сама.

И в этот миг, Торея поняла, что свободна. В ее тело больше не впивались костлявые пальцы. Она была одна. Она стояла посреди мертвого поля, одетая в белое, с пятнами крови и грязи, платье, и держала в руках окровавленный нож...

Липкий водоворот сна еще не совсем отпустил ее. Сердце бешено колотилось, отдаваясь болью в висках. Но с каждым глотком воздуха, казавшегося необычайно свежим, оно успокаивалось. Часть ее все еще стояла посреди черного поля, но в то же время она уже осознавала, что лежит в своей каюте. Рядом мирно посапывал Арви. Его присутствие окончательно привело ее в чувство.

Торея села на постели и откинула со лба влажные волосы.

"Освободиться!.. Освободиться!... Освободиться!.." — звенело у нее в голове. "Он убил маму, чтобы освободиться... Он убьет Арви, чтобы освободить меня... Я должна убить его, чтобы освободить себя и Арви... чтобы спасти Зельфею!.. Я должна освободить отца от самого себя, потому что иного выхода для него давно уже нет!"

Мысли все еще были немного сумбурны. Она словно плавала меж размытых образов и навязчивых фраз. Но одно Торея поняла точно — она будет вечно блуждать по душному коридору, страшась теней за спиной, если не решится разрушить его стены, которые выстроил отец. И отец же стоял на страже этих стен — он никогда не выпустит ее! А вокруг останется лишь безжизненное пространство и несколько истлевших мертвецов. Она сама превратится в мертвеца, еще при жизни. Станет как отец! Ведь он, по сути, тоже давно мертв!

Она чуть коснулась губами Арви, чтобы только не разбудить, тихо оделась и вышла, даже не оглянувшись.

Когда она вошла в рубку, старший офицер вскочил из ее кресла, вытянулся в струнку и испуганно замер, ведь никто не имел права занимать кресло ее Светлости Тореи. За такое можно было и поплатиться.

— Госпожа Торея! — его голос звучал чуть хрипло, как если бы он спал, а ведь спать на дежурстве — еще большее нарушение.

— Я оставлю вас на несколько дней, — она даже не заметила этого нарушения. — Пока меня не будет, вы подчиняетесь Ар... Его Светлости Лундеру.

Офицер изумленно открыл рот, намереваясь что-то уточнить.

— Во всем! — оборвала его Торея, предупреждая дальнейшие вопросы. — Но он не должен покидать крейсер. Если он будет против — заприте его в моей каюте. Но чтобы не один волос с его головы не упал! Надеюсь не надо говорить, что будет, если вы не справитесь?

Офицер помотал головой.

— Отлично, — кивнула Торея. — Оставайтесь здесь и ждите моего возвращения.

Несколько дней назад она сумела, наконец, связаться с отцом. Вернее, собралась с мыслями, чтобы сделать это, потому что технически это стало возможно чуть раньше. Захват Зельфеи прошел точно по плану. По плану, который составила она сама! Папочка восторженно рассказывал, как Барсику нравится новая мисочка, а Торея лишь молча выслушивала его, в то время, как перед ее мысленным взглядом стояли прекрасные сады Зельфеи. Отчего-то виделись клуксы, гирляндами свисающие с ветвей, разрушенные парки в которых вместо бабочек порхает гонимый ветром мусор. Стало так больно, что она так и ничего и не сказала ни об Арви, ни обо всем остальном, о чем готовилась сказать несколько дней, прежде чем решилась на этот разговор. А потом ей приснился этот сон, и все встало на свои места: полковник Ту-Лак должен умереть, чтобы все остальные могли жить! И не важно, что он ее отец, что она любила его таким, каким он был. Ему нет места в этом мире. Раз его душа мертва, то мертво должно быть и тело!

Торея взяла трансбот и задала курс на Зельфею.

Не открывая глаз, еще погруженный в сладкую дремоту, Арви улыбнулся и протянул руку к Торее. Но постель оказалась пустой и холодной. Он проснулся окончательно. В каюте Тореи не оказалось. Он потянулся и огляделся, раздумывая, что бы такое вытворить, чтобы удивить ее, когда она вернется. На глаза не попалось ничего интересного. Тогда он прикрыл глаза и попробовал сочинить для нее стихи. Но в голову приходили одни только непристойности, да еще и совсем не рифмующиеся.

"Пойду-ка, прогуляюсь по кораблю. Найду Торею, а заодно посмотрю, что тут да как... раз уж жить мне на этом крейсере, похоже, придется".

Решив, что Торея, должно быть, находится в рубке, Арви отправился туда. Пришлось здорово поблуждать, но он, собственно, никуда и не торопился. Несколько раз ему встретились какие-то люди из экипажа Тореи. На этот раз они показались ему куда симпатичнее, чем в прошлую встречу. Конечно, добронравными милашками они не выглядели, но кто в наше время так выглядит? Подумаешь, пара пистолетов, да шрамы на мордах. Жизнь у них тяжелая — вот и приходится приспосабливаться. Завидев его, они шли чуть медленнее, провожая внимательными, но несколько удивленными взглядами. Арви в ответ чуть улыбался. Может, эти люди и не заслуживали улыбки, но настроение у него было замечательное.

В рубке находился лишь неприятного вида субъект, правда, одетый чуть аккуратней остальных. Он развалился в кресле капитана, мечтательно уставившись вверх. Что он там рассматривал, для Арви осталось загадкой, на потолке даже тараканов не было.

— Думаю, госпоже Торее не понравится, что кто-то расселся в ее кресле! — тихонечко подкравшись, громко сказал он в ухо замечтавшемуся дежурному. Когда у Арви было такое чудесное настроение — ему всегда хотелось немного пошалить.

Тот вздрогнул и выпрыгнул из кресла, вытянувшись перед Арви. Спустя секунду его испуганный взгляд немного изменился, став скорее удивленным и оценивающим.

— Расслабься, — со смешком похлопал его по плечу Арви, — я ей не скажу!

— Ее Светлости Тореи сейчас на крейсере нет, — дежурный, действительно, немного расслабился, но не сводил с Арви настороженного взгляда.

— Как нет?

— А никак! Она уже несколько часов как отправилась куда-то на трансботе, — дежурный офицер покосился на кресло.

— Куда? — Арви не мог поверить своим ушам.

— Ее Светлость никогда не докладывает, куда она изволит отправляться.

— Но хоть что-то она сказала?!

— Да, что вы не имеете права покидать крейсер, — офицер немного помялся, словно сомневаясь, стоит ли продолжать. — И еще, что пока она не вернется, вы здесь главный, — добавил он, решив, что не стоит играть с приказом капитана. — То есть главный, пока не захотите куда-нибудь смы... то есть покинуть крейсер. Вот. А еще, что мы должны ждать ее здесь.

Последние слова Арви уже не слушал. Он пытался понять, что могло заставить Торею куда-то исчезнуть. Вот так — без предупреждения и объяснений. Просто взять и бросить его здесь, среди стаи своих подонков (экипаж головорезов сразу перестал казаться ему милым, разве что, немного колоритным).

Но главное — куда она отправилась? Что это, очередная выходка сумасбродки? В последние дни ему казалось, что Торея сильно изменилась. Они строили столько планов... Она не могла просто взять и кинуться в очередную авантюру!

— ... конечно, если у вас не будет других приказов... — донесся голос дежурного, но Арви не обратил на него внимания.

В груди что-то сильно защемило, как было не раз, когда он предчувствовал беду, но не мог понять с какой стороны она придет. Сейчас он понимал, что что-то произойдет с Тореей, но не мог разобраться в этом. Не мог, но знал, что должен, что от этого зависит их будущее.

"Ну куда она могла помчаться?! Стоп! Надо рассуждать спокойно. Что занимало ее в последнее время больше всего? О чем она думала? Что ее огорчало? Вот! Это, наверное, то, с чего надо начинать. Торея не любит, когда ее что-то не устраивает или мешает. Значит, она собирается устранять какую-то проблему. Но почему одна? На крейсере было бы куда сподручнее. И почему она не взяла меня с собой? Так что ее больше всего беспокоило?.."