— Значит, легенду об отъезде оставляем?
— Конечно. Здесь нет ничего интересного. А есть места, где можно заработать на жизнь гораздо больше. Ну и потом, нам всё равно нужно в другое место. А здесь, — девушка обвела рукой вокруг, — слишком всё жалко и бедно.
— Мне вот только одно интересно, какая причина заставила её бросить цивилизацию?
— Ты имеешь в виду, почему она покинула корпорацию?
— Ну да...
— К нам идёт глава, — Лаола оторвала взгляд от улицы, на которую она смотрела сквозь жалюзи.
— И что такое ему от тебя надо?
— Вот сейчас и узнаем. Иди в спальню. Я одна поговорю.
Дверь открылась без стука. Это было несколько странно, хотя и вполне объяснимо. Жители этих мест могли и не вернуться обратно, и тогда место их обитания стало бы недоступно для использования новыми жителями посёлка. А с жильём, относительно комфортным жильем, приближенным к понятию цивилизованным, в этих краях было несколько напряжённо. Вот, наверное, на этот случай местные и сделали 'свободным' доступ в квартирку проживания пропавшего. Хотя, в таком случае, местная власть вполне себе могла воспользоваться правом свободного доступа и изъять всё самое интересное и ценное. Этим, кстати, могло объясняться то, что в комнатах ничего интересного найдено не было. Ну, кроме тайника, который нужно было ещё отыскать.
Глава посёлка вошёл в комнату так, как будто это было именно его жилье, и он просто ненадолго вышел по какой-то надобности и с удивлением обнаружил там посторонних. Вошёл и без разрешения уселся на стул.
— Явилась! И когда я увижу деньги, которые ты задолжала?
— И за что же я должна?
— У тебя отшибло память, пока ты болталась по лесам? Месяц проживания в этой квартире, охрана и долг за прошлый раз. И раз ты привела с собой мужика, то проживание в этих комнатах будет стоить дороже.
— У меня сейчас нет денег. Выход был неудачным, пришлось бросить всё, что удалось собрать.
— Меня это не интересует. Где ты будешь доставать деньги, это твои проблемы. И пока не отработаешь, из посёлка тебя не выпустят.
— И как же я смогу заработать?
— Да хоть как, — глава похабно ухмыльнулся, — Вон Дагар мечтает с тобой поделиться кредитами.
Лаола зло посмотрела на собеседника. Такое предложение отработать свой долг натурой было отвратительным. Но в том положении, в котором сейчас находилась девушка, спорить с властью было неразумным.
— У тебя два дня, — произнес, поднимаясь, глава, — а потом будешь ночевать на улице.
Дверь закрылась, и в комнату к девушке вышел Рок.
— Похоже девчонку здесь совсем затерроризировали. И никто не хочет за неё заступаться, — произнёс лейтенант.
— Раут и его команда, наверное, были единственными, кто мог это сделать. И просить разрешение на посещение медика тем более не стоит. Этот боров начнёт вымогать оплату за ещё не оказанные услуги. Да еще и придётся финансово убеждать его в необходимости такого сервиса.
— Да уж. В таких условиях у нас совсем нет времени. Всё нужно сделать сегодня ночью.
— Эскулапу не удастся поспать. А нам нужно уговорить его использовать свои знания максимально эффективно.
* * *
Дом врача встретил вторженцев молчанием.
Ну, в том смысле, что никаких сирен, света прожекторов и прочих радостей незваных гостей, в качестве горячего приветствия, не последовало. Впрочем, как и выстрелов оберегающих тело врача охранников. Те, кто делал вид, что проявляет горячую заботу о безопасности самого ценного ресурса посёлка, просто спали.
Дверь удалось легко разблокировать с помощью ножа, которым Рок ткнул в заранее найденное в стене место, для прекращения подачи на замок тока. Как и предполагалось, и в этом доме система идентификации запитывалась от единственного кабеля, проходившего там же, где он располагался и в жилище старой-новой жительницы посёлка.
Стандарт, что уж тут говорить.
И нож, легко преодолев сталепластовую стенку, которая по теории должна была активно препятствовать проникновению в такие дома особо опасной местной живности, перерубил кабель питания запорного механизма. Ну и, по всем существующим в таких случаях канонам, при отсутствии напряжения замок самостоятельно разблокировал проход, чтобы не создавать жильцу проблем в случае аварийного покидания места своего прибежища.
Сам дом имел нестандартную планировку. Да это и понятно, ведь врач и жил, и работал, и предоставлял место для размещения охране в едином административном комплексе. Точнее санитарно-административном. А чтобы не вызывать некоторого повышенного интереса у всех, кто попадал в посёлок самостоятельно, стандартный бытовой коттедж агрегировался с таким же стандартным домиком. И эта пара строений, зачем-то соединённых вместе жилых блоков, уже соседствовала со складом, в котором по теории хранились местные средства передвижения.
Наверное, столь странное место размещение поселковой больницы изначально предполагало её несколько иное назначение. В том смысле, что здесь должен был размещаться некий магазин или приёмный пункт сырья. А потом, когда появилась возможность, было использовано то, что подходило под нужную задачу наиболее полно. Ну, или, на тот момент, было никем не занято.
Охрана благополучно дрыхла в отдельной комнате. Правда пришлось применить несколько неординарные меры убеждения защитников поселковой собственности, чтобы они не проявили ненужного рвения и не привлекли стороннего внимания к чужим проблемам. Тем более ночью, когда сон чуток, а окружающая реальность совсем не способствует безопасному отдыху.
Узнавать график смены дежурств у лиц, которые проявили такую халатность на посту, Рок не стал. Им и соврать ничего не стоит. А понадеявшись на их слова можно было и пропустить момент, когда новые товарищи решат сменить с заслуженного отдыха своих напарников. Там более, что готовый всё рассказать информатор, в наличии имелся и вряд ли станет проявлять склонность к сокрытию правды, поскольку жизнь у него всего одна, а квалифицированного медицинского персонала в посёлке более не было.
Правда поначалу общение не вышло на доверительный уровень и некоторое насилие над личностью врача всё же пришлось совершить.
Смотря на ночных визитёров, Штубер попытался преуменьшить свои умения и откреститься от тех моментов, которые не вызовут радости у корпорантов, если кто-то расскажет о его рвении. Но когда у твоего горла находится нож, а лицам, пришедшим получить 'медицинскую помощь', терять нечего, не согласиться с их доводами очень сложно. Ведь эти мужчина и женщина просто объяснили ситуацию сомневающемуся медику — хочешь жить, помогай. И долг и обязательства перед поселком, и расход лечебного картриджа, всё это останется где-то там, с той стороны жизни. А вот реальная смерть она на кончике ножа этих злодеев. И если проявить ненужную скрытность, то утром 'беседовать' с главой поселения будут три трупа. И уже никакие мелкие житейские радости не скрасят оставшиеся годы жизни. Пусть она и похожа на заключение в золотой клетке. Но такое существование, всё же лучше, чем полное забвение...
Когда крышка лечебной капсулы открылась, и Лаола покинула место проведённой операции, можно было считать, что всё возможное уже сделано. И осталось только покинуть посёлок.
Но вот опять же...
С одной стороны врач, конечно же, не станет рассказывать каждому встречному о том, чем он занимался этой ночью. Ну, если только посвятит в эти интимные подробности главу поселения.
Поэтому определённые манипуляции с памятью эскулапа просто необходимо провести.
Также стоит изъять неприятные воспоминания у охранников, поскольку они хоть и не знают, что именно потребовали нежданные визитёры от медика, могут рассказать о ненадлежащем уровне безопасности медблока. А там, опять же, может произойти неприятная беседа с главой поселения всех незаинтересованных в разглашении тайны личности.
Только эти проблемы всё же решаемы. Здесь определённые навыки взаимодействия с памятью человека в своих последователей заложил Страж.
Но есть и момент, который просто никак не обойти — сама медкапсула.
Медик может показать (при наличии некоторого мотивирующего воздействия на его душевные порывы), что всю информацию из памяти капсулы он удалил.
Только вот в чём дело...
В медкапсулах (как впрочем и во всех подобных устройствах, которые производят действия, требующие фиксации), есть общая память, доступная обслуживающему персоналу, а есть теневая резервная память, куда отправляются данные о всех 'нестандартных' процедурах. И список операций, которые не следует проводить всем подряд, прописывается производителем в искине ещё на этапе обретения капсулой своего псевдосознания. И смена номера нейросети, конечно же, окажется в такой памяти. А доступа к ней, у штатного персонала, не располагающего специальными высокоранговыми знаниями и спецаппаратурой — нет.
Можно, конечно же, понадеяться на слова эскулапа, что в этой капсуле такая возможность исключена.
Но!
Если вопрос идентификации Рока и Лаолы встанет перед СБшниками корпорации, то проверить все возможности, в том числе и маловероятные, они не поленятся. А знания о том, что в этом посёлке есть медик, который оказывает услуги некоторому специфическому контингенту, у безопасников, наверняка, есть. Иначе откуда об этом было известно Силли?
Значит, как это ни прискорбно, но медкапсула должна лишиться своих потрохов.
Посёлок останется без хирургической медпомощи — это плохо.
А с другой стороны, не каждый приходящий в этот посёлок мог эту самую помощь получить.
И, наверняка, есть и другие места, где оказание квалифицированных медицинских услуг вполне себе возможно.
* * *
Дорога до Прибрежного не отметилась чем-то значительным. По-хорошему сюда бы и не стоило возвращаться. Мало ли прекрасных мест на этой планете.
Но только вот в чём проблема.
Нужно было довести до конца те дела, которые были намечены. А кроме этого места более нигде их было невозможно сделать. Нет, оно, конечно же, вполне себе возможно совершить путешествие и в другой корпоративный посёлок. Только вот ведь в чём дело — здесь уже часть их грандиозного плана по легализации своего присутствия в этом районе была проделана. А вот в новом месте придётся всё начинать заново. И снова искать контакты, связи, заводить пустые и нужные знакомства... И кто его знает сколько это вживание в новый образ может продлиться.
И вот отмеченный где-то в корпоративном учёте свободный в один не очень солнечный день подошёл к КПП посёлка.
— Имя?
— Ник Грикан.
— Не вижу идента.
— Села батарея. Браском вроде цел.
— А что так?
— Баралг напал. Подрал напарника. Когда пришёл в себя, заметил, что браском не работает.
— Давай браслет. Жди.
Через пятнадцать минут охранник вернул браском.
— Одень. И руку в окно... всё. Есть. Проходи.
Небольшой полупустой рюкзачок за спиной совсем чуть-чуть трепыхался, наверное вспоминая те славные времена, когда его владелец не пренебрегал своими обязанностями, а щедро наполнял содержимым, готовым обратиться в звонкие монеты.
Впрочем, и сейчас он был далеко не пуст. Самые ценные ингредиенты, которые можно было получить с местных животин, очень скоро должны были стать кредитами, поступившими в оплату услуг ближайшего бара или кафешки. Ну и частично восполнят потраченные на их добычу запасы, чтобы через некоторое время вновь превратиться в хабар, востребованный корпоративными скупщиками.
Образ недалёкого бродяги, прожигающего свои годы в надежде когда-нибудь заработать достаточно средств, чтобы вернуться с чистой совестью в цивилизацию, казалось, намертво приклеился к этому персонажу.
И уж тем более удивительным для тех, кто смог бы воспользоваться возможностью подключиться к линии связи и прослушать разговор этого простака со своим собеседником, было имя и должность второго участника беседы.
Корпоративный СБшник. Совсем не мелкая величина среди служителей корпоративного закона, желающих 'сожрать' друг друга или устроить козни коллегам.
— Слушаю, — как обычно, не представляясь, произнёс второй абонент. У всех корпоративных СБшников была такая привычка — когда звонок шёл с браскома (а это было хорошо видно по номеру абонента), то это означало, что звонивший имеет существенно более низкий социальный статус. И, как правило, должен понимать, что общается с представителем спецслужбы, которая контролирует на этой планете всё и всех. В том числе и возможность дышать и задавать вопросы звонившего.
— Анри, — странное обращение к представителю структуры безопасности корпорации, никакого почтения, — Вы определили для меня дату нашей встречи, которая наступит завтра. Я хотел бы уточнить время и место.
На это заявление СБшник задумался.
Суда по уверенности в голосе и чётко поставленному вопросу, звонивший явно не простой полевой агент, а, скорее всего, работающий под прикрытием сотрудник корпорации. Таких у него было всего трое, но никого с таким голосом Барта не помнил.
— Выше имя? — естественный вопрос, если ты просто не помнишь, как зовут твоего агента.
— Сейчас — Ник Грикан. Но я его сменил по вашим указаниям. А прошлое уже не могу вспомнить.
Ну, такое вполне было возможным. При смене имени срабатывала ментальная закладка в мозгу агента, и, чтобы не выдать своего куратора и цель операции, он просто 'забывал' часть информации, которая именно для него не была важной. Наверное, в мозгу агента остались только резервные реквизиты для связи — номер контакта и имя контактёра. Правда, чтобы пришёл в действие план по смене имени, и активировались блокировки информационных массивов, агент должен быть участником секретной операции. Только вот проблема в том, что его — Анри Барта, никто не ввёл в курс этого мероприятия и, соответственно, не предупредил о возможном контакте.
И, безусловно, стоило сообщить о такой ситуации начальству...
Но тут были резоны, которые могли сыграть и против того, кто оказался причастен к такого рода сведениям. Пусть даже и случайно. Или, по иронии судьбы, участника операции могли просто не поставить в известность о его роли в закрытом проекте.
Ведь отношение к корпоративной тайне в самой корпорации было далеко неоднозначным.
С одной стороны, ненужного знания никому не хотелось. Поскольку такое знание — это и потенциальная возможность навсегда 'забыть' своё прошлое, как через полное или частичное стирание памяти, так и 'случайное' расставание с жизнью. Ведь руководство операцией могло иметь свои собственные резоны относительно степени осведомлённости участников в конкретном деле. И ценность сотрудника определялась не его вкладом в решение поставленной задачи, а прерогативой высших интересов над сиюминутным выигрышем.
С другой — такое лишнее знание могло дать совершенно неожиданный положительный эффект, который можно было использовать себе во благо.
И вот именно сейчас предстояло сделать выбор — как стоит поступить с чужим контактом? Сдать руководству, чтобы поиметь благодарность от начальства и зуб от истинного вербовщика, потерявшего засветившегося агента перед третьими лицами. Или потихоньку придержать до лучших времён, попутно выяснив цели и задачи операции, в которой агент проявил столь странное желание выйти на контакт с совершенно незнакомым (и непричастным) человеком. Ведь возможность оборвать контакт есть всегда. Тут самое главное проделать всё это очень аккуратно.
