— Если он встанет у окна, надо его самого поджечь, а потом сбросить во двор! Горящего! — продолжал орать боец, чуть не трясясь от прихлынувшего адреналина. Он даже вцепился плечо Алексея и тряс его, а тот, настолько проникшийся идеей, даже не ругался из-за этой бешеной тряски, мешавшей ему держать мертвяка на прицеле.

— Всё упирается в это "если он встанет", — язвительно проворчал Игорь Степанович, тем не менее тоже прикипая к наблюдению, как и остальные бойцы.

— Но ведь попробовать можно?! — продолжал бушевать на адреналине боец. — Ведь всего-то надо прострелить окно, вбросить бутылку и поджечь помещение, а горящего сбросить во двор! У ребят ружья солидные! Откат такой будет, что его просто-напросто сбросит! Чем рискуем?!

— Сумасшествие... — прошептала Зоя, с лихорадочной тревогой примериваясь к новой задачке. — А если он пойдёт на звук разбитого стекла? — уже громче спросила она.

И мысленно изо всех сил умоляя всех подряд, чтобы её разубедили, потому что уж больно отличная идея вырисовывалась. Ведь в этом случае она и сама легко добросит в помещение бутылки со смесью! Окна-то вон какие громадные! В пол! С крыши административного корпуса закинуть бутылку в такое разбитое — абсолютно реально! Пока только одно вызывало беспокойство — то самое высказанное соображение, что мертвяк, который сейчас и впрямь застыл у окна, выводящего во двор, тоже громадного и в пол! Ведь надо будет разбить не только уличное окно — но и то тоже!

— А правда, что теряем? — поспешно спросил Андрей и взглянул на Игоря Степановича. — Что? Что делаем? Попробуем прострелить окно? Потом — другое?

— Пробуйте! — выпалил тот, даже не оборачиваясь посмотреть, как остальные тут же защёлкали оружием.

Первые выстрелы — самые лёгкие. Окно разбито было вдребезги.

И крики торжества пришлось глушить, чуть не стискивая рты руками: мертвяк продолжа не спеша бродить вдоль ряда окон, выходящих во внутренний двор.

Вычислив, как быстро он дойдёт до следующего окна, устроили пальбу по намеченному окну, а потом на всякий случай — и по следующему. Зоя ещё подумала: а если стеклянные осколки, упавшие во двор, тоже причинят какой-нибудь вред биопене? То есть той её нынешней форме, которая, пока непонятно мелькала лишь, когда странно пятнистые трубы продолжали взвиваться над седьмым этажом. А ещё Зоя, несмотря на эйфорию, поглядывала на небольшую дверь, через которую они вошли на крышу. Мало ли... А вдруг придётся спасаться от осьминога со всех ног?! Например, в том случае, если он не помрёт, как желают живые, а взбесится и начнёт крушить вокруг себя всё, что под конечности попадёт? А конечности у него — о-ой... Если судить по их мельканию над седьмым этажом. Зоя даже помолилась: "Господи Иисусе Христе, хоть бы та тварь, что прячется в заводском дворе, вырвавшись, не разрушила наш административный корпус, если начнёт бушевать, только раненая! Господи, спаси и помоги!"

Всё. Разбиты оба окна на той стороне здания. Зоя взяла бутылку с бензином, примерилась к ней, нервно облизала губы и швырнула её.

Люди за её спиной притихли. Метательный снаряд влетел в окно и разбился. Поскольку наблюдали, стоя на крыше, за происходящим на пятом этаже, то есть чуть-чуть, но внизу, то заметили, что бутылка разбилась так, что бензин растёкся линией вперёд, чуть дальше перед мертвяком, продолжающим шагать медленно и без остановок. Словно жидкость собиралась преградить ему путь. Зоя выдохнула и оглянулась.

— Теперь со смесью! — скомандовала она. — Две штуки!

Под предельное молчание за спиной она прицелилась.

Мертвяк продолжал подходить к первому разбитому окну, выходящему во двор.

Выстрелы, судя по всему, его не смутили.

За спиной Зоя услышала чей-то горячий шёпот:

— Ну?! Ну?!

И забросила бутылку так, чтобы она разбилась перед ногами мертвяка. И следом же метнула вторую.

Мертвяк бесстрастно шагнул во огненную вспышку и мгновенно облился пламенем. Вторая бутылка взорвалась за ним.

— Стреляйте! — отчаянно закричала Зоя, быстро принимая третью бутылку — и швыряя её с расчётом, чтобы взрыв подтолкнул мертвяка к окнам. — Иначе он просто свалится! Стреляйте же!

Охотники, уже присевшие у решетчатых перил, почти одновременно грохнули из ружей — в унисон вместе с загремевшим оружием бойцов Игоря Степановича.

Увидели не сразу, потому что полыхало мощно! Но увидели, что плотный сгусток огня резко пропал из поля зрения. И замерли, с надеждой глядя на горящий цех.

Зоя чуть не со слезами крикнула:

— Спортсмен! Где ты?! Быстро забросил пару бутылок через окна! Сумеешь?!

— Не знаю! — заорал тот, но подхватил пару бутылок.

Закинуть не успел.

Люди внезапно отшатнулись от перил, от края крыши, и попятились, когда трубная, мутно-пятнистая конечность биопены будто выбросилась из внутреннего двора кверху, а потом рухнула на здание, но не умирая, а в конвульсиях!

Забывшая обо всём, Зоя продолжала пятиться, глядя, как полыхающая огнём конечность пробивает с крыши здание, постепенно, с каждым чудовищным ударом разрушая этаж за этажом, а к ней присоединяется другая, третья. Она бы так и пятилась заворожённая этим ужасающим разрушением, но её схватили железные руки, а голос Андрея рявкнул ей в ухо:

— Быстро! — И уже секундой позже закричал, обращаясь ко всем: — Быстро в здание! Быстро! Быстро!

Первая взбесившаяся конечность даже через переулок сумела ударить по административному зданию приборного завода — и лишь содрогание под ногами живых послужило сигналом немедленно мчаться с крыши к лестнице, благо та находилась с другого конца здания.

Глава двадцать третья

Они думали: самое страшное на свете — это мертвяки, бредущие по дорогам. Оказалось — есть вещи пострашней. От мертвяков можно убежать, можно пристрелить их, а можно замереть столбом перед ними — и тогда они "ослепнут". Но когда рушится здание, а ты находишься на его крыше...

Зоя не помнила, когда и как очутилась перед Андреем, но вскоре только и могла перебирать ногами, чтобы не споткнуться: Андрей пихал её в спину, поторапливая. И, кроме него, уже без слов от неё требовали спешить грохот бегущих по крыше людей, грохот ударов по зданию беснующейся "пенной" конечности (судя по сдвоенным ударам, к ней присоединилась вторая?), беспорядочный стеклянный звон бьющихся окон и треск умирающего здания...

Они пробежали тот коридор, что вёл от лестницы к крыше, и принялись лихорадочно спускаться. Здесь, в противоположной стороне от переулка, чудовищные удары громадных конечностей (если это, конечно, были конечности) пока вызывали только падение побелки с потолка и резкие взрывы-струйки строительной пыли отовсюду: из стен, из-под ног... Будто безумец пытался разложить здание на составляющие, лупя по нему кулаком.

Андрей постоянно был за спиной. Пару раз на лестнице Зоя ахала, когда нога пролетала мимо ступени, и тогда он хватал её за ворот куртки, помогая оставаться на ногах. "Сбежать бы подальше отсюда! — суматошно думала она, добегая до вестибюля. — Ведь, в сущности, легко: выскочили из корпуса — и бегом между гаражами!.. Но ведь хочется узнать, что же там, на улице такое..."

Чувствовала, знала, что в дымном от пыли вестибюле не остановятся. Животными инстинктами чуяла, что группа Игоря Степановича просто неостановимой толпой выльется из корпуса, а там уж по ситуации: или придётся-таки следить за происходящим, или Игорь Степанович пожалеет людей и велит им бежать в гаражный городок, а там — подальше от автовокзала, подальше от опасности. "Да что это со мной? — поразилась она, когда мысли снова свернули именно на побег подальше от корпуса. — С чего я такая... упадочная? Вроде и не сильно устала..."

Случилось и не то, и не другое.

Догнавший Андрея и Зою Игорь Степанович вдруг оглянулся, замер на мгновения — и резко рявкнул:

— Дверь закрыть! Быстро! — А секунду помешкав, добавил маловразумительное — на первый взгляд: — Зов! Держите их!

Осторожно оглядевшись, Зоя оцепенела: человек шесть, будто солдаты почётного караула, двигались в сторону выхода — неестественно выпрямившись, высоко задрав подбородки, будто прислушиваясь к чему-то, что слышно только им.

С чернейшим матом на устах к входной двери кинулась чуть ли не половина группы. Здание содрогалось, грохот от ударов болезненно бил по ушам, а у порога началась свалка: несколько сильных мужчин пытались прорваться на улицу, не обращая внимание на недавних сотоварищей, которые, от безнадёги справиться с ними, просто валили их на пол и таким образом пытались удержать их на месте.

Не сразу, но оцепенение спало. Одновременно с растерянностью Андрея. Они переглянулись и бросились вперёд с вынутыми зажигалками, выщёлкивая пламя.

— Они должны смотреть на огонь!

— Покажите им огонь!

Следом с зажигалками же бросились охотники.

Поначалу обозлённые: "Ещё вы тут лезете!", полицейские всё-таки вникли в суть воплей "посторонних", а скорая демонстрация, как действует вид огня на человека, загипнотизированного всё ещё активной пеной, взбодрила бойцов: зажигалки с пламенем сунули под нос каждому из позванных — и те пришли в себя.

Зоя лезть в беспорядочно двигавшуюся толпу не стала: отдала свою зажигалку первому, кто протянул к ней руку, — в карманах-то не единственная... Отойдя на безопасное расстояние от мужчин, которые всё ещё не выпускали своих, не веря, что они и в самом деле пришли в себя, она внезапно напряглась: на очищенном от рвущихся к выходу небольшом возвышении краем глаза она выхватила фигуру сутулого человека, который крепко держал за руки мальчика и девочку. Дети стояли, опустив головы, лицом к двери, какие-то безвольные. Оглянулся мужчина. Шарик мёртвого глаза теперь был смятым, но всё ещё болтался на ниточке; кожа на лице облезла, обнажая череп; и глупо, и страшно чернела дыра вместо носа... Мужчина грубо дёрнул детей за руки, и они поплелись за ним...

Перед глазами плеснуло ярким огнём. Зоя, ошеломлённая, взглянула на него. Затем подняла глаза на того, кто встал перед ней, держа перед глазами зажигалку. Снова посмотрела на живой огонь. Переводить взгляд на входную дверь не стала. Наваждение закончилось.

— Пришла в себя? — жёстко спросил Андрей.

— Да. Что дальше?

— Выходим на улицу. Прячемся. Смотрим, что дальше.

Очухавшихся мужчин сочувственно похлопали по спинам и плечам и снабдили зажигалками. Спустя минуту вся группа высыпала наконец на улицу. Счастье, что прикорпусный сквер огорожен решётками, часть которых сейчас была смята. Сумели найти местечко за углом здания и проверить, что произошло на улице за время вынужденно прерванного наблюдения.

Дорога под ногами уже не содрогалась. В каком-то смысле даже обеспокоенные этим обстоятельством, бойцы пристально рассматривали странный городской пейзаж, представший их глазам, и Зоя несколько туманно подумала: "Как хорошо, что пара бутылок со мной..."

То, что творилось на улице, сначала плохо поддавалось... анализу. Во-первых, отсюда, от переулка, не видно, что происходит перед корпусом второй площадки. Во-вторых, переулок между двумя корпусами, до сих пор плотно забитый мертвяками, выглядел так: на дороге лежали раздавленные тела, хоть кое-где и бродили, но уже не по кругу, а как-то потерянно мертвяки; кроме них разлетелись в стороны тела тех мертвяков, которым не повезло оказаться под конвульсивными ударами трубной конечности. Некоторые из них пытались встать, некоторые ползли к лежащим рядом и устраивались над их головами, видимо расколотыми после падения....

Одна из труб биопены пробила здание корпуса второй площадки до второго этажа и сейчас лежала на дороге, вывалившись из внутреннего двора. И не просто лежала, но продолжала... "жить"? Те самые тёмные пятна, которые Зоя до сих пор считала в очередной раз изменённой формой "биопены", как, например, отвердевшую нижнюю часть пены, то подплывали ближе к оболочке, и тогда её поверхность вздувалась, то снова отходили, и тогда край выравнивался...

Может, интуиция сработала, может — ещё что, но Зоя бережней прижимала к себе бутылку со смесью, чем вспоминала об огнестрельном оружии. Да ещё время от времени оглядывалась на бойцов, припоминая, кто из них несёт коробки с бутылками.

Труба-конечность лежала на проломе здания так, что разглядеть, что делается во внутреннем дворе второй площадки, невозможно. Изредка взвивались языки пламени, и к вони гниющих тел выворачивающе примешивался смрад сожжённой плоти.

И большое (какое-то дикое — по мнению Зои) любопытство вызывала уже сама расслабленно лежавшая на дороге конечность. Кажется, она потеряла связь с тем, что заставляло её конвульсивно биться во все стороны. У Зои вообще оставалось странное впечатление, что эта конечность не просто оторвалась, но и сдохла.

Но то, что оставалось внутри неё, оказалось слишком живым. Быстро (боясь пропустить событие) осмотревшись в поисках Андрея и убедившись, что он рядом, Зоя снова уставилась на дорогу, восстанавливая в памяти "побочный" эпизод: один из бойцов щёлкнул отданной ему зажигалкой, а перед тем смотрел пару секунд на трепыхавшееся пламя. Снова зов, которого она больше не слышит? И только по этому краткому эпизоду можно сообразить, что биопена продолжает звать живых... Неужели, сожрав послушно прибежавших к ней живых, она сумеет сбросить с себя огонь? И... неужели сейчас кто-то из живых пробивается через плотные толпы мертвяков, спеша неосознанно принести себя в жертву чудовищу?..

Зоя вздрогнула. Тёмное пятно в мутно-жёлтой массе резко придвинулось к оболочке и упёрлось в него — чем-то неожиданно твёрдым, вроде как наподобие дубинки. Только дубинки размером с капот машины! И опять тишина и покой. Будто оболочку попробовали на вкус — не удалось прокусить, и нечто внутри конечности снова притаилось, собираясь с силами... Для чего?..

Часть конечности, опавшей на проломе здания, внезапно резко осела, будто именно в этом её месте отхлынула та самая жидкость мутно-жёлтого цвета, на месте оседания осталась лишь бледно-серая оболочка, сморщенная от натяжения. И... что дальше?

Словно ответом на тревожный вопрос — над внутренним двором заводского корпуса проснулся вулкан. Изнутри загрохотало, и в воздух полетели кирпичи, обломки, осколки, переломанные деревянные и бетонные куски, гулко сталкивались со всем этим уже мусором металлические изуродованные фрагменты то ли станков, то ли самого здания. Заворожённо следя за вулканирующим действом, группа живых ахнула, когда весь этот вулканический фонтан внезапно исчез в поднявшемся чёрном облаке дыма. Клубами взвившийся, дым буквально выстрелил в небо — наверняка сработали по полной бутылки с бензином и зажигательной смесью. Такое впечатление, что двор корпуса превратился в квадратную чашу, куда, вместо благовоний для приятного аромата, сунули нечто, больше похожее для топлива к маскирующей завесе. И часть этой завесы постепенно вываливалась из чаши, так же постепенно, но неуклонно расползаясь во все стороны. В том числе и к переулку, естественно. Судя по густоте, от этого чёрного дыма вряд ли спасёт обычная медицинская маска. И задохнуться в нём — раз плюнуть.