Мечтатель

Слава небесам, жалости именно к "малым и слабым", этой паразитической пакости, во мне нет. Я, похоже, сопереживаю сильным и только сильным, а никчёмы подзаборные вызывают у меня исключительно презрение (чаще всего от этих самых никчём хорошо скрываемое, ибо я всё-таки хорошо воспитан). Но уж если сопереживание пустило корни... когда моё терпение иссякло, я начал отваживать от Кимары излишне наглых стандартным мысленным посылом: "Хватит пялиться!" — а если не помогало, то и весомым эмпатическим пинком. К сожалению, она быстро просекла фишку и вызверилась уже на меня. Мол, нечего строить из себя защитника, если захочу, сама им всем напинаю, какое твоё собачачье дело и так далее в том же духе. Правда, букву клятвы молчания она при этом старательно соблюдала, так что со стороны мы смотрелись... м-да.

— Знаешь что? — ответил я на это, когда она "выговорилась" и после очередного мысленного напоминания успокоилась уже многократно опробованным способом. Вслух, кстати, ответил, чтобы Кремень, Губа и Штырь тоже слышали. — Может, я не совсем прав. Может, тебе за каким-то демоном нужна злость на этих идиотов... хотя я ума не приложу, зачем, но возможно. Так вот: если я позволю себе стоять в стороне и ничего не делать с идиотами, которые раскрыв пасти зырят на твоё лицо, я перестану себя уважать.

Но я могу сама...

— Да, можешь! — перебиваю, пока Кимара не пошла на второй заход. — Но мы, если ты об этом забыла, — одна группа. Соратники. И впереди у нас рейд по опасной территории. Если тебя так задевает мелкая, ничего мне не стоящая помощь, в Темноземелье у тебя будет множество возможностей вернуть мне долг. Хотя я помогаю тебе, отнюдь не рассчитывая на какие-то там моральные обязательства и прочую хрень.

Мне не нужно твоей помощи!

— Может, и не нужно. Но она у тебя будет.

В общем, поссорились мы. А что поделаешь? Пусть уж лучше Плеть на меня смотрит волком, чем занимается самоедством или вызверяется на идиотов и особенно идиоток (обозвать Кимару "бедняжкой", да ещё в пределах её весьма острого слуха — это надо быть кандидатом на вручение премии Дарвина!). Как бы ни парадоксально прозвучало, но эта злость мне выгодна. По принципу "плохой рекламы не бывает": лучше негативное отношение, чем равнодушие.

Кстати, после моего спича Губа и Штырь тоже принялись ненавязчиво отгонять чужаков от Кимары. За что я им тихонько выразил своё мерси. Всё же оставлять отношения в группе на самотёк — не дело... а несколько демонстративно устранившийся от дел Лараг предоставил мне в этом плане полную свободу. (Кстати, то, что Плеть не стала апеллировать к куратору, даже не попыталась, — само по себе согрело мою душу. Впрочем, вполне возможно, что она просто заранее просчитала последствия и не стала совершать бессмысленных телодвижений... умница!).

...А потом был последний ночлег под крышей, в Горде, у одного из отставников гильдии. Между прочим, живого напоминания о том, насколько опасно это Темноземелье и как повезло Палёному, да и Кимаре. Перекрученная, усохшая и почти неподвижная правая рука, утратившая симметрию грудная клетка, отгрызенная аж по середину бедра нога... сипящая, затруднённая речь, сплошная седина — в возрасте не более тридцати лет! При одном взгляде на эту руину некогда сильного и здорового человека холод тёк по жилам и сосало под ложечкой.

Преодолев робость, я хотел было предложить отставнику свою помощь как целитель, но по пристальном изучении его мыслей отказался от этого. К сожалению, тут мало было бы исцеления тела (хотя я сомневаюсь, что смог бы заново отрастить утраченную конечность): у бывшего Охотника был начисто убит дух. При одной мысли об отрешённых землях его охватывала едва контролируемая паника. И это на фоне того, что на Кимару он смотрел с плохо скрытой завистью (тоже, видимо, считал, что ей повезло), а на остальных в нашей группе, включая Ларага — с жалостью и опаской. Короче, неприятный тип.

Правда, недостающий сухпай с прочими продуктами на первое время он нам выдал без звука и споров, в полном объёме и бесплатно. Хотя благотворительностью тут и не пахло, но об этом я узнал позже. А пока нас ждал последний переход и притихший, но опасный Химерник.

— Это что? — поинтересовался Губа, разглядывая с близкого расстояния некрупную, всего-то с большую ящерицу размером, зубастую тварюшку. Точнее, то, что от неё осталось после того, как жало кнута Кимары её располовинило. — Грызляк, что ли?

— Наверно, — я пожал плечами. — Мелкое, тупое, с гипертрофированной... то есть, говоря попросту, увеличенной сверх естества пастью существо. Что ж это ещё, как не грызляк? Ты бы лучше не на него пялился, а за своим направлением присматривал.

— А какой в этом смысл? Ты же...

— Я не всегда буду рядом. Так что рано расслабляться. Кстати, Кремень...

— Да?

— Сколько осталось до Темноземелья?

— Немного.

— А уточнить?

— Когда Сумеречье закончится, я дам знать.

Я слегка нахмурился.

Поведение куратора нравилось мне всё меньше и меньше. Ладно, положим, он отдал мне бразды правления. И я их принял, потому что в рейде нельзя без командира. Но зачем он при этом ведёт себя, как Исав, продавший право первородства за чечевичную похлёбку и осознавший, насытившись, чего лишился? Аргап кшисс! Именно куратор устанавливает правила игры, я всего лишь следую им! И в командиры, в общем-то, не рвался. Но три других варианта ещё хуже...

Надо будет серьёзно поговорить, как только обустроим лагерь. То есть на действительно опасной территории. Авось более серьёзная, чем от одиночного грызляка, угроза прочистит мозги Ларагу и заставит вспомнить о командном духе.

Не пора ли двигаться дальше?

— Плеть напоминает, что стоя на месте, мы к цели не приблизимся. Двинулись.

И мы двинулись. Снова. В предписанном мной (и прописанном в дополнениях к Уставу гильдии) походном порядке. Кимара впереди: выбирает путь, как самый опытный после Ларага ходок по отрешённым землям. Следом, шагах в пяти — Штырь, готовый её прикрыть от атак с близкого расстояния и следящий за тем, что слева. В паре с ним Губа, занятый тем же самым и посматривающий вправо. За ними — я, достраивающий походный ордер до (если взглянуть сверху) ромба. Держу мысленную связь с нашей разведчицей, по полной программе использую магорадар и готов сходу вдарить по источнику угрозы полюбившимися мне в последнее время молниями.

Впрочем, своих соратников я сразу предупредил, что всё живое я с пути убирать не буду и мелочь им придётся уничтожать самостоятельно. Не царское это дело — с "ползунами" да грызляками воевать. Совсем другое дело, если поблизости объявится, скажем, свирепец. Или Гончие Тени (в Химернике, если верить отчётам, они порой попадаются). Тут уж я своих друзей не оставлю, что также пообещал им открыто и твёрдо.

А Лараг идёт за мной шагах в десяти этаким хвостом. Тащит свою долю поклажи. Ни во что не вмешивается. Пока не задашь прямой вопрос — молчит.

"Поговорить. Непременно поговорить. Не нравится мне его позиция, ни капельки!"

Местность медленно менялась. На виртуальном экране магорадара появлялось всё больше засветок, идентифицировать которые сходу мне не позволял недостаток опыта. Впрочем, в скором времени этот недостаток обещал поуменьшиться. Например, спустя четверть часа, когда немного в стороне от нашего пути недвусмысленно зашевелился куст, оказавшийся "шатуном" — старшим братцем "ползунов" — я понял, как выглядит для магорадара такая вот сверх меры активная растительность. "Шатуна" мы, кстати, в покое не оставили, хотя шансов догнать нас куст не имел. Однако у таких образований есть нехорошая манера со временем разрастаться и усиливаться, так что подобные зародыши "мерцающих полей" вполне подпадают под правило чайников.

В том смысле, что бронепоезда надо давить, пока они ещё чайники. А не то тебя самого вполне могут задавить. Короче, "постоянная бдительность!"

Поэтому мы слегка изменили маршрут. И сперва Кимара помахала кнутом, с безопасного расстояния укоротив самые длинные ветви, а потом Штырь и я быстренько, в три клинка дорубили то, что осталось. А я по щепкам ещё и своим "ненастоящим огнём" прошёлся, чтоб уж точно не проросли, после чего сказал:

— Прогуляемся вон туда, а потом вон туда.

— Зачем? — тут же выскочил Губа.

— Ещё "шатуны".

И пошли мы, долгом влекомы, корчевать очередных недодендроидов. А куратор молча топал следом. Спрашивать у него совета я не стал из принципа. Общее направление знаю, отчёты о миссиях и рейдах читал, карту видел и неоднократно изучил. Не маленький уже, разберусь.

По дороге ко второму "шатуну" пришлось разбираться ещё кое с кем. Причём персонально мне, потому как железом склизра не взять. К счастью, я вовремя опознал пакость и принял меры: прожарил мутно-бурую желеобразную массу рукотворными молниями до полного отсутствия жизнедеятельности. Если данный конкретный склизр и обладал чем-то специфическим, вроде выделения наркотических паров, швыряния во врага кусков собственного тела или кислотным выдохом, применить он ничего не успел. Даже свою естественную "водную" магию в ход не пустил. Как я ощутил, что пакость шевелится не только физически, но и магически — так и врезал по ней, не дожидаясь продолжения. Склизр и квакнуть не успел.

— Здорово ты его!

— Ну, не ждать же, пока Плеть в него флак с ядом из пращи швырнёт. Тем паче, что флаков у нас не так уж много.

(Да. Именно для этого Охотникам без магических талантов нужна праща. Лук или там арбалет против склизров не котируются, да и "шатуна", скажем, далеко не каждого можно взять в клинки. А вот флаками с ядом, огнетвором, кислотой или бумом можно издалека и без особого риска уничтожить то, вплотную к чему лучше не соваться.

Нет, флаки, конечно, не панацея. Хотя бы потому, что те же склизры, не умея быстро перемещаться, очень даже умеют швыряться боевой магией. Всего одной "стихии", но умеют. Они могут успеть покалечить, если не вообще убить Охотника. И всё же за неимением магии лучше воспользоваться самопальными алхимическими бомбочками, чем бесславно драпать).

Лес понемногу менялся. Я знал, что так будет, но одно дело знать, а вот видеть... Химерник расположился на довольно плоском месте — не совсем доска, но и не холмы, и тем более не горы. И конкретно те места, где мы шли сейчас, поросли великолепным сосновым бором. Правда, здешние черноствольные сосны выглядели более мрачно, чем привычные мне буро-красно-жёлтые — но сосновый лес есть сосновый лес, как я раньше думал...

Зря.

Слегка потемнела хвоя. Стволы и ветви, напротив, посветлели, покрывшись вытянутой, "колотой" сеткой седых трещин. Даже небо стало иным, его отлив ещё сильнее сместился от бирюзы к малахиту, а облака налились нездоровым оранжевым. И ведь вроде бы весёлый такой оттенок — оранжевый. Яркий, праздничный... куда там. Если бы такой цвет я увидел у апельсина, я бы немедленно выкинул это гнильё на помойку. К счастью, воздух отрешённых земель не терзал обоняние гнилостным духом. И всё же в палитру обычных лесных запахов затесалось нечто... ну, нечто. Почти неуловимое, но пугающее, давящее на психику — точнее, прямиком на подсознание.

Будь я более суеверен, сказал бы, что это пахнет зло. А так... я просто затруднялся дать определение этой тонкой примеси.

Едва ли не самым поганым было осознание, что некоторой части меня этот запах вполне даже нравится. Запах намекал на опасность и тайну. Соблазнял, сволочь. Причём довольно-таки успешно. Возможно, я бы охотнее прислушался к нему, если бы не связь с Кимарой.

Она ощущала этот запах-не-запах гораздо острее меня. И намного болезненней. Язва её плохо контролируемой силы оживилась, заставляя раздуваться ноздри, и мутный прилив злобы вновь взялся штурмовать бастионы её рассудка, несмотря ни на какой самоконтроль. Семижды семь раз проклятая "порча" разрасталась внутри у Кимары, как раковая опухоль. А я, кажется, начал понимать, почему Знак вручают лишь тем Охотникам, что просидели в Тёмных Землях не менее полного месяца. Все двадцать восемь дней, три местных недели и ни часом меньше.

— Так. Если описания не врали, мы уже в настоящем Химернике. Кремень! Мы миновали Сумеречье? — спросил я негромко.

— Да, — не стал отпираться Лараг. — Мы в Темноземелье.

"И какого беса ты молчал? Кур... ратор!"

Издалека прилетел высокий, с привизгиванием, вой.

— Привал, — сказал я, подав пример и садясь прямо на слой опавшей хвои, спиной к одной из сосен. — Полчаса.

— А кто это воет? — влез Губа. К его чести, ни малейшего страха в голосе не было.

— Мне без разницы, — ответил. Тоже вполне спокойно, чуть ли не равнодушно. — Если не ограничится вытьём, а нападёт, прибью. Неуязвимых не существует. — И это верно, вот только работает в обе стороны. — Кремень...

Я поймал взгляд огневика и поинтересовался по прокинутому телепатическому каналу:

"Не хочешь объясниться?"

Взгляд-то он отвёл. А вот канал связи, пусть не такой чёткий и широкий, остался. И через этот канал я уловил достаточно.

"Вот оно как. Ладно, я принимаю этот... вызов. Но заодно предупреждаю: если из-за того, что ты вовремя не вмешался, пострадает кто-то из нас — я рассержусь. Не на старшин. На тебя".

Огневик полыхнул раздражением. Но сдержался. Более того: ускоренным способом ушёл в медитацию, отчего я почти перестал различать его мысли и утратил уверенность, что следующую переданную мной мысль он услышит. Интересно... но сейчас как бы не до анализа способностей, даруемых чужими посвящениями. Меня, фактически, кинули в воду, и придётся плыть.

— Так, — сказал я, разворачиваясь к сидящим соратникам. — Плеть, Штырь, Губа. У меня для вас новости и пара предложений.

Что случилось? — это, конечно, Кимара.

— Давай, Ложка, ветрогонствуй, — хмыкнул Губа. Штырь, сделавшийся на диво молчаливым и деловито-сосредоточенным, промолчал.

И я принялся "ветрогонствовать", то есть болтать.

— Первым делом позвольте нас всех поздравить: отсчёт пошёл, рейд начался. Если я помню условия правильно, нам нельзя будет ночевать вне Химерника в течение трёх недель. Однако выходить в полосу Сумеречья, чтобы, например, поохотиться — это можно. Если не надолго...

— Да это-то мы знаем. Ты по делу!

— Можно и по делу, — я резко прибавил в мрачности. — Есть в нашем положении один минус. Кремня видите? Так вот, имейте в виду: он нам не куратор.

Тут уж не выдержали все трое, включая Штыря, и разразились почти одинаковыми по сути выражениями удивления. Причём Губа дошёл до поминания сорока демонов, а Плеть молча, но оч-чень выразительно изогнула левую, относительно целую бровь.

— Спокойно! Я и сам собирался всё рассказать. Вопросы потом зададите, если останутся. И вообще — потише. По бору звуки разносятся далеко...

Я помолчал, но тишину никто больше нарушать не пытался.

— Хорошо, — сказал я, понизив голос до минимума. — Дела наши просты, как гнутый медяк. Кстати, заранее прошу прощения: косвенно виноват в ситуации именно я. Премудрые старшины решили, что для группы новичков, в которую входят, фактически, ДВА заклинателя прогулка по Темноземелью будет слишком проста. И усложнили задание. Так что Кремень нас сопровождает только на правах наблюдателя и ещё — для страховки на самый-самый крайний случай. Который наступит, если я не оправдаю доверие как действующий командир группы.