— Смотрите сюда, — гном указал пальцем в сторону какого-то котлована, носившего на себе свидетельства недавних раскопок.
Подойдя к краю ямы, друзья заглянули внутрь. На дне ровным строем лежало большое количество маленьких человеческих скелетов. Шун пораженно присвистнул и присел на корточки, чтоб лучше разглядеть детские останки.
— Я потрясен, — произнес герцог. — Тебе понадобилась всего ночь на то, чтоб разрыть такую большую братскую могилу...
— Ну и что это значит? Почему это опровергает твое предположение о страшной болезни? — не понял иролец.
— Их убила не болезнь. Их убили люди, — будничным тоном поведал гном. — Если вы обратили внимание, у них у всех пробиты черепа в области правого виска. И вот здесь начинается самое интересное! Видите ли, вся культура имерба так или иначе связана с человеческими жертвоприношениями, так что, с одной стороны, в этой находке нет ничего удивительного. Например, можно было б предположить, что по случаю какого-нибудь религиозного праздника местные жители захватили близлежащую деревеньку, а всех жителей кинули на алтарь.
— Но?
— Но это не так! Посмотрите, с какой заботой, я бы даже сказал любовью, захоронены тела! Они не разделаны, не съедены, а то, что осталось в результате, даже не свалено в кучу на местной помойке.
— Меня сейчас стошнит, — сообщил окружающим Шун, никогда прежде не слышавший о некоторых популярных человеческих обычаях.
— А все дело в том, что это были дети из ЭТОГО города! Ровно тридцать детей, в возрасте от года до примерно десяти, насколько я могу судить по размерам костей. И еще, видите того, что лежит в середине? Так вот, у него на шее бусы. Если вы посмотрите барельефы на стенах храма, то увидите, что подобные бусы — доказательство принадлежности к королевской семье! Поразительно, правда!
— Да уж... И что же все это означает?
— О! Это может означать очень многое. Но в целом, я могу сделать вывод, что однажды в городе случилось что-то очень серьезное, что безумно напугало его жителей. Наверняка они сначала пробовали много альтернативных способов, чтоб попытаться справиться с возникшей проблемой. Я практически уверен, что они принесли своему главному богу в жертву огромное количество врагов. Думаю, если хорошенько поискать в этом районе, то можно найти несколько уничтоженных городов и деревень. Но ничего не помогало. Тогда кто-то решил, что единственный способ все исправить — пожертвовать собственными детьми. Думаю, число тридцать не случайно. Возможно, они бросали жребий, потому что в таком крупном городе детей должно было быть намного больше. Сразу же после этого оставшиеся жители навсегда покинули поселение. Больше ничего точно сказать не могу. Я, конечно, похожу еще немного по округе, возможно, смогу найти что-нибудь еще...
Слова гнома всех потрясли. Думая, что же такое могло здесь произойти несколько столетий назад, что местные жители пошли на такие меры, компания вернулась к Филаре, все так же мирно сидевшей на террасе. Дунгаф, как и обещал, ходил от барельефа к барельефу, от статуи к статуе и выискивал детали, могшие пролить свет на те далекие события. От завтрака он отказался, так же, как и от ужина. Пока девушка доводила пищу до ума, Шун ей рассказывал, что они видели. Ральдерик с Гудроном молча лежали на нагретых солнцем камнях, смотрели на ползущие над головой облака и предавались тревожным мыслям. Прошлое этого места не давало им обоим покоя, и они вполне справедливо полагали, что нежелание животных заходить сюда уходило корнями именно в те времена.
— Я знаю, что это было, — сказала вдруг Филара, глядя в булькающий котелок.
— А? — удивленно повернул голову гендевец.
— Да. Я же говорила, что у меня дедушки — священники. Один из них как-то рассказывал о преимуществах своей религии над всеми остальными. Среди примеров, которые он привел тогда, чтоб убедить меня в никчемности иных верований, был один миф. Какой-то народ, дедушка сам не знал, как он назывался, считал, что иногда боги имеют обыкновение сходить с ума. Об этом можно было узнать по различным знакам, посланным им своим верующим. Не знаю, наверное, имеется в виду, что последней здравой мыслью божества является желание уберечь паству от самого себя. Если знаки были упущены, вышедший из-под контроля бог начинал уничтожать свой собственный народ, посылать на него всякие несчастья, типа засух, эпидемий, войн и так далее. Поэтому, пока не поздно, нужно было этого бога изолировать. Даже существовал какой-то особый ритуал, с помощью которого божество запечатывалось в собственном храме. Как раз в ходе его и было необходимо пожертвовать тридцатью детьми народа в возрасте до девяти лет. Потом требовалось покинуть свое поселение, основать новое как минимум в десяти днях пути от первого и избрать себе нового бога.
— Интересная версия, — отозвался Гудрон, обдумав услышанное. — Надо будет Дунгафу рассказать. Удивительно, что он об этом не знает...
— А это все правда? — поинтересовался Шун с опаской.
— Дедушка всегда утверждал, что это чушь собачья, — пожала плечами девушка. — В смысле, он был уверен, что детей действительно в ходе ритуала убивали, однако настаивал на том, что сумасшедших богов не бывает. Да и вообще, что других, кроме его собственного, не существует...
— Значит, в храме у нас за спиной не сидит бешеное божество? — на всякий случай уточнил юноша, заметно напрягшись.
— Я рассказала только то, о чем слышала, — снова пожала плечами Филара. — Да даже если и сидит, то он безопасен. В ходе ритуала накладываются три печати, призванные удерживать его в заточении. Пока они целы, бояться нечего.
— Что за печати? — Ральдерик сам не знал, почему его вдруг пробил холодный пот, а в душе зашевелился маленький склизкий червячок ужаса.
— Первой служит могила жертв, — принялась перечислять девушка, не видя, как трое юношей вдруг побледнели и испуганно переглянулись. — Если я не ошибаюсь, жертвенным детям отводится главная роль в ритуале. Основная идея заключается в том, что с такой компанией богу в заточении будет не скучно, что они смогут исцелить его разум своими чистыми душами. Тот факт, что народ дарит ему самое дорогое, что у него есть, является жестом уважения к некогда великому божеству.
— Дунгаф раскопал могилу, — хрипло произнес герцог. — Это ведь значит, что как минимум одна печать снята, да?
Филара быстро подняла на него глаза и очень медленно кивнула.
— Так, нужно его срочно найти, пока он еще дел не натворил, — рыжеволосый юноша вскочил на ноги и принялся искать гнома глазами.
— А остальные? — с надеждой спросил кузнец, также сменяя лежачее положение на сидячее.
Девушка растеряно наморщила лоб и закусила губу, силясь вспомнить то, что слышала в раннем детстве.
— Колонна с фигурой бога наверху, — выдавила она, наконец. — Ее устанавливают перед храмом.
Эта? — герцог указал на тот самый обелиск, что еще совсем недавно с отвращением разглядывал Шун.
— Наверное, — Филара огляделась и решила, что данный экземпляр лучше всего подходил под описание.
Тогда все хорошо, — с облегчением выдохнул кот и плюхнулся обратно на землю, — Этот не в меру любопытный гном до него пока не добрался.
— А что третья? — не разделял облегчения друга Ральдерик, отличавшийся более скрупулезным подходом к делу.
— Я не помню, — с сожалением в голосе призналась повариха.
— Дунгаф, быстро иди сюда! — заорал вдруг Шун.
Остальные вздрогнули от неожиданности и повернулись в сторону, куда глядел юноша. Невдалеке они увидели гнома, старательно срывавшего растения с небольшой хижинки, стоявшей особняком и явно не предназначенной для жилья. В отличие от всех прочих сооружений в округе, домик был сложен из бревен. Стены снаружи покрывала затейливая резьба, детали которой невозможно было разглядеть с того места, где находились не на шутку встревоженные товарищи. Также в доме отсутствовали окна, а единственная дверь была закрыта. Так как это сооружение находилась к лесу ближе всех остальных, от растений оно пострадало особенно. Бревна оплетали вьюнки, дикий виноград и иные ползучие растения. Особенно плотно была увита стена, в которой располагался вход. Услышав, что его зовут, Дунгаф обернулся и махнул рукой в знак того, что он ужасно занят и никак не может подойти. Решив, что гнома пора остановить, Шун снова вскочил на ноги и быстрым шагом направился в его сторону.
— А что это может быть за домик такой? — рассеяно поинтересовался кузнец.
— Да что угодно... — Ральдерик с опаской смотрел на действия библиотекаря и спешившего к нему кота. — Амбар, конюшня...
— А почему он только один? — тем же тоном задал следующий вопрос иролец.
— Остальные сгнили, наверное, — предположила Филара, вспоминая о своей стряпне.
— А почему он тогда не сгнил? — Гудрон с герцогом посмотрели друг на друга, а потом дружно снова перевели взгляды на хижинку.
Шун тем временем подошел к гному настолько, что смог расслышать, как тот бубнил себе под нос.
— Подумать только! Дом духов королевской семьи! Я себе даже и представить не мог, что когда-нибудь его увижу...
— Эй, — крикнул парень, подбегая к счастливому исследователю, — Пошли отсюда. Ты себе не представляешь, что Филара рассказала! В этом храме заперт бог...
— Никуда я не пойду, юноша, — безапелляционно заявил Дунгаф, — Я уже сказал, что завтракать не буду, так что даже за меня не переживай.
Гном очистил дверь дома и принялся дергать ее за ручку.
— Ну-ка, помоги лучше открыть, — сдавленным голосом просипел он, сражаясь с запертым входом. — А то она от времени заела...
— Ты не понимаешь! — попытался образумить друга Шун. — В храме заперт свихнувшийся бог! Те дети были принесены в жертву, чтоб его там закрыть. Одну печать ты уже снял. Это опасно!
— Дом, в котором живут духи всех предыдущих правителей, — как во сне прошептала в этот момент Филара. — Он покрыт изображениями того, что они совершили в своей жизни. С каждым новым царем, дом надстраивается на одно кольцо из бревен, на котором вырезают исключительно его деяния... Это последняя печать.
— Не трогайте! Отойдите от дома быстро! — хором заорали Ральдерик с Гудроном, бросаясь к бревенчатому строению.
Но не успели они сделать и двух шагов, как дверь с треском распахнулась. От резкого рывка, древняя конструкция не выдержала, зашаталась, накренилась и принялась рассыпаться. Шун еле успел оттащить пытавшегося остановить разрушение Дунгафа. При соприкосновении с землей, древесина разлеталась на щепки. Герцог с кузнецом замерли на бегу, пораженно наблюдая за происходившим. Последнее из бревен с изображением славных деяний неизвестного царя обратилось в труху. Потрясенный до глубины души, что своими руками только что разрушил бесценное произведение искусства, гном сидел на траве с выпученными под запотевшими стеклами очков глазами и не мог подобрать слов, чтоб описать свое отношение к произошедшему.
— Ну, у нас еще осталась колонна, — нарочито небрежным тоном сказал, наконец, Гудрон. — Главное — Дунгафа к ней на пушечный выстрел не подпускать, и все обойдется...
Стоило ему это сказать, как до ушей двух юношей и девушки донесся подозрительный звук со стороны обелиска. Медленно обернувшись, они увидели, как по каменному столбу ползет широкая трещина. Им оставалось лишь беспомощно наблюдать, как она дошла до изваяния бога на самом верху и как оно накренилось, полетело вниз и разбилось о землю на несколько частей. Примерно через секунду колонна взорвалась изнутри и разлетелась сотнями осколков. А потом вдруг стало очень тихо.
— Аааа... хм... вот черт! — выразила общее мнение Филара в полнейшем замешательстве.
14
На несколько мгновений повисла гнетущая полная страшных догадок и предчувствий тишина. Однако практически тут же от каменного купола храма, возвышавшегося над всеми ступенчатыми башенками, колоннами, арками и прочими сооружениями города, пошла круговая волна. Прозрачная, беззвучная, неумолимо быстрая. Не было слышно не только самого ее движения, но и того, как крошились и обрушивались здания при соприкосновении с ней. Словно во всем мире вдруг резко выключили звук.
Оглушенная Филара растеряно огляделась кругом. По очереди неслышно взрывались статуи, стоявшие на террасе двумя рядами, начиная с самих ближних к запертым воротам дрожащего храма. В глазах у нее все плыло и шаталось. Потом она заметила отчаянно размахивавшего руками и хлопавшего ртом Шуна. Очевидно, тот что-то кричал, однако до девушки не доносилось ни звука. Осколок камня рассек ему скулу, по щеке юноши стекала тонкая струйка крови, однако он этого даже не заметил. Потом Филару что-то сбило с ног и придавило к земле. Вновь открыв глаза, первым, что она увидела, был валявшийся перед ней котелок с растекшимся по земле завтраком. В каком-то полузабытьи девушка успела пожалеть о напрасно растраченных продуктах и усилиях, лишь после этого возвращаясь к реальности. До нее вдруг дошло, что чья-то рука прижимала ее лицом к земле, и что ей было как-то уж слишком тяжело. Лишенная возможности свободно вертеть головой, она как-то ухитрилась скосить глаза настолько, чтоб увидеть, как по ее плечу расползалось красное пятно. Какое-то время потребовалось Филаре на то, чтобы сообразить, что это была не ее кровь, и что та на нее откуда-то капала. Приложив определенные усилия, ей удалось стряхнуть неопознанную ладонь с затылка и оглянуться.
Девушка увидела две вещи. Первая заключалось в том, что тем, кто сбил ее с ног и закрыл собой, оказался Ральдерик. Эти именно он в данный момент истекал на нее кровью из разбитой головы и пребывал без сознанья. Вторая представляла собой куда менее трогательное зрелище. Из пролома в куполе храма, которого там буквально только что не было, показалось несколько пульсирующе-голубых огромных конечностей, сильно напоминавших лапки какого-нибудь насекомого. Они расширяли дыру, нетерпеливо скреблись о камень и тянулись к небу. Наружу вырывались все новые и новые "ноги".
Филара была не единственной, кто это видел. Неподалеку сидел Гудрон, успевший самостоятельно броситься на землю и тем самым обезопасивший себя от удара камнем или разрушительной волны. Он тоже бессмысленным взглядом смотрел на вырывавшееся существо, не имея ни малейшего представления, что им теперь делать. Вокруг бушевал страшный ветер, рвавший одежду и волосы. Наконец у юноши в мозгу забрезжила одинокая мысль, которую полностью можно было выразить словом "лошади". Цепляясь за нее, кузнец заставил себя отвести взор от лезших из купола конечностей, встать на ноги и нетвердой походкой побрести в сторону домов, где оставили коней. Что он будет делать, когда до них дойдет, иролец старался не думать. Хижины, использованные путниками в качестве конюшен, были разрушены все той же волной из храма. Посреди руин неподвижно стояли животные, глядя на освобождающееся божество пустыми глазами. Поднявшийся ураган трепал их гривы и хвосты, но они на это никак не реагировали. Гудрон, сгибаясь от бушующей стихии, сумел подойти к Герани и потянул его за уздечку. Тот даже не шелохнулся.
