Мечтатель

— Говори яснее, чудотворец-недоделка!

— Вроде бы какая-то сила в нём есть. Только никак не пойму, какая. Велите сотворить Средний Свет Истины? Может, тогда прояснится чего...

Это-то и так ясно, что "какой-то" силой чужак пользуется, подумал Ухобой, покуда орденец обдумывал предложение мага. Иначе не стоял бы здесь с таким видом, словно вокруг него весь мир крутится.

— Не надо пока ничего творить, — решил Сульхасий, — Мирг! Ты вроде Охотник опытный. Не понял, по-каковски он тут сейчас болтал?

— Нет. Могу сказать, что это не речь северян, не суржик зеленокожих, не чириканье тех, что с востока, не хальфин-йар и не хальфин-мойт. Определённо, не гномский и не эльфийский. На островные диалекты тоже вроде не похоже, хотя за это уже не поручусь: где мы и где те острова? И имя такое, если это вообще имя — Иан'падаван — я никогда слыхом не слыхивал.

Некоторое время Мирг Ухобой и чужак дружно развлекались, пытаясь вспомнить как можно больше знакомых, полузнакомых и краем уха слышанных языков. Правда, чужак сдулся, использовав всего четыре языка, да и то с таким видом, словно вовсе не ждал, что его поймут. А вот Охотник перебрал, пожалуй, с дюжину разных наречий, начиная с варрэйского, прежде чем сдался, умолкая. Подхватив эстафету, брат Сульхасий без особых надежд испробовал священный, раннеимперский и позднеимперский, но чужак отнёсся к мёртвым языкам ровно так же, как к живым — без проблеска понимания.

И тогда старший из орденцев повелел:

— Анира, сотвори Взор Толмача. Ты ведь умеешь?

— Умею, почтенный брат, но... у меня это заклятье плохо выходит: я светлый, а не...

— Ты плохо слышал?

— Нет-нет, я... уф. Я постараюсь, почтенный брат.

Свершилось!

Когда попытки наладить общение традиционными методами потерпели крах, первый из четвёрки, тот самый нервический вьюнош в рясе, снова решил прибегнуть к магии. Причём, похоже, по приказу рыжеусого, а не по собственной инициативе. Кажется, статус магов тут не шибко высок. Или он невысок лишь у данного конкретного представителя колдовской братии? Или это не статус мага мал, а статус рыжеусого велик? Так не похож рыжеус на большую шишку.

А, не важно!

Важнее, что мне снова предстояло стать свидетелем того, как колдуют местные. А то в первые два раза, когда вьюнош магичил, я мало что разобрал. На ходу следить за стрелком, готовить форсшилд, ускорять реакцию и одновременно вникать в нюансы чужого колдовства у меня как-то не получилось. А вот сейчас, пока стою на месте, наблюдать стало проще.

Результаты наблюдений оказались... м-да. Пацан старательнее прежнего уставился мне в глаза, положил левую руку на солнечное сплетение, а правую — на горло и начал бормотать что-то заковыристо-ритмичное, повторяя одну и ту же фразу. Не такую короткую, как "ом мани падме хум" или "абра-швабра-кадабра!", скорее — "раззудись плечо, размахнись рука, и смахни ты с плеч голову врага!" Впрочем, даже без этих внешних признаков я бы опознал попытку помагичить по очередному усилению свечения, исходящего от разума вьюноша, и по тому, что это свечение принялось вытягиваться в мою сторону этакими тремя шнурками.

Кстати, источниками шнурков в физическом пространстве оказались солнечное сплетение, горло и переносица моего визави. Почему? А не ясно.

Какие-то местные заморочки, не иначе.

Мешать заклятию я не стал. Правда, помогать — тоже. Не потому, что понятия не имел, как надо помогать магичить, а потому, что хотел оценить подготовку пацана в рясе. Результат вышел двоякий. С одной стороны, мои форстрюки намного быстрее. С другой — то действо, которое он пытался совершить, явно требовало не силы и скорости, а тонкости. Когда шнурки нашли свои места в моей ауре, вьюнош перестал бормотать, вздохнул и сказал:

— Не шевелись, незнакомец, и не отводи свой взгляд, иначе Взор Толмача перестанет действовать и мы снова перестанем понимать друг друга. Или ты меня не понимаешь?

— Понимаю, — медленно сказал я. — А ты меня?

Здорово! Сколько раз читал про этот эффект, когда иномирянин болтает на своём языке, а попаданец понимает его — и вот теперь испытал на своей шкуре. Любопытно! Вот только при чём тут взгляд глаза в глаза?

— Дырым дурам хрым храм! — весьма требовательно сказал рыжеусый. Ну, не совсем так, но похоже. — Огуп-агу Анира, гугукт!

Ага. Значит, есть ограничения: я понимаю только того, кому смотрю в глаза.

Что-то не нравится мне такая магия. Надо бы изобрести что-нибудь своё, поудобнее. Хотя имя вьюноша я всё равно разобрал: его назвали Анирой.

— Почтенный брат Сульхасий велел узнать твоё имя, незнакомец, и причины, по которым ты оказался в этом Сумеречье.

— Поскольку я гость у этого костра, не вижу причин отказать в ответе на просьбу. Но с условием, что ты назовёшь мне имена или хотя бы прозвища вас четверых и ваши ранги. Я хочу быть уверен, что общаюсь с достойными людьми.

— Гуп глюп хар-бар? Сопук!

"Сделать зарубку в памяти: если этот Сульхасий, или как там его, МЕНЯ обзовёт этим своим "сопуком", — испытать на нём форсгрип. В порядке повышения градуса вежливости".

— Чужак обещает рассказать, кто он, — сообщил Анира, — в обмен на рассказ, кто мы, потому что опасается запятнать себя общением с недостаточно уважаемыми гражданами.

"Эка завернул!

Кстати, все остальные, кроме вьюноша, меня тоже не понимают. И это хорошо".

— Мугум пупатасит, — обиженно выругался четвёртый, мелкоуголовный тип. Рыжеусый тут же поставил его на место несколькими занудливыми даже на мой слух фразами и велел Анире продолжить общение.

— Почтенный брат Сульхасий и почтенный брат Маррех, — сообщил вьюнош, — проходят на этой Сумеречной Земле, что на юге Привратного всхолмья, посвящение в высокочтимые братья Ордена Щита. Того отделения Ордена, которое приписано к Светлой Церкви великого княжества Варрского. Почтенные братья, несомненно, достойны всяческого уважения. Мирг, член гильдии Охотников, сопровождает их как наёмный проводник и следопыт. Ну а я, брат Анира, имею чин младшего посвящённого в свете и обязан оказывать почтенным братьям всемерную поддержку той толикой святой силы небесной, которой могу распоряжаться. Не будет урона вашей чести, незнакомец, если откроете вы нам своё прозвание.

— Теперь вижу, что у костра сего собрались достойные, и согласен с твоими словами, брат Анира. Что ж... вряд ли в этих отдалённых землях имеют большое значение мои звания и заслуги, также вряд ли что-то скажут вам имена моего рода, моего почтенного отца и моей доброй матери. Полагаю, вы можете называть меня Young Padavan или просто — господин Янпа.

Вьюнош оказался впечатлён.

— Но зачем вы зашли в Сумеречье? Разве не знали вы об опасности этой земли?

— Для настоящего исследователя нет ничего столь опасного, что отвратило бы его от встречи с неведомым, внушив низменный страх за свою жизнь. Хотя должен сознаться: в этих местах я оказался, можно сказать, случайно. Но коль скоро судьба свела меня с достойными людьми, я почти уверен, что случай этот — счастливый.

Сульхасий требовательно квакнул, и некоторое время Анира излагал своими словами то, что узнал от меня. В процессе я немало повеселился, узнав, что я, оказывается, благородный муж из дальних краёв и что прямо-таки трепещу от счастья лицезреть почтенных братьев из Ордена Щита, которые к тому же вот-вот должны стать высокочтимыми. Моё "имя" Анира повторил довольно точно, хотя и с акцентом, отчего я сделался почти что Иан-па. Заодно я узнал, что "господин" переводится на местную мову как "саорэ".

Тут вклинился Мирг, то бишь лучник (кстати, так и не снявший стрелу с тетивы... м-да, параноик вульгарис — зато живой, хоть и разукрашенный жуткими шрамами). По его инициативе вьюнош задал вопрос о рисунке на моей футболке, про который я почти забыл. Я честно ответил, что рисунок этот изображает очистительное пламя, а надпись гласит: "младший инквизитор, Российский филиал". Анира слегка взгрустнул и сообщил своим спутникам, что чужак, насколько он понял мои слова, — коллега почтенных братьев на ниве искоренения зла.

Упс. Это что, моё везение так себя проявляет — не успел выйти из лесу, как наткнулся на местную инквизицию? О-бал-деть!

Раз так, понятно, почему бедняжке в рясе так неуютно в обществе почтенных братьев...

Очередные кваки со стороны выслушавшего благую весть Сульхасия. Анира повторил, как бы не дословно:

— Почтенные братья желают узнать, какими силами располагает саорэ Иан-па для борьбы с вероотступниками, злокозненными магами запрещённых сил, еретиками, презренной нелюдью, изнаночными тварями и другими недостойными существами, оскверняющими благость мира?

"Однако не доросли местные до светлых идей истинно демократической толерантности... у их светлых идей оттенок иной. Ветхозаветный. Надо бы с ними осторожнее, не то в момент окажусь вероотступником, злокозненным магом или вовсе тварью, оскверняющей бла-бла".

— Что ж, желание понятное и законное, — сказал я. И подумал: почему бы нет? Пусть часть моих возможностей станет известна. Глядишь, уважать станут больше, а все козыри я открывать не стану. Тем паче, что и сам толком не знаю, что я как маг могу, а что нет. — Правда, силы мои ограничены, но очистительное пламя покорно мне. Предупреди, что я собираюсь показать свой дар управления стихией, младший посвящённый Анира!

Пацан оттарабанил не шибко точный перевод с предупреждением. А я поднял свободную руку, скорее из пижонства, чем по необходимости, направил раскрытую ладонь на костёр...

— Да исполнится Воля Огня! — мне для колдовства слова не нужны, но зачем это знать типусам из здешнего аналога инквизиции?

...и куда медленнее, чем мог бы, зато довольно мощно применил форсфайр.

Когда чужак собрался управлять пламенем, Мирг Ухобой напрягся. И не зря. По-прежнему глядя в глаза церковному магу, без особого нажима и входа в транс, с обманчивой лёгкостью этот мутный тип, велевший звать себя саорэ Иан-па, врезал чарами изрядной силы.

Да уж, изрядной...

Судя по тому, что прогоревший до углей костёр на несколько ударов сердца выбросил язык пламени высотой с человека и шириной локтя полтора, чужак оказался поистине опасен. Опять же, сигль Огня напротив печени полыхнул так, словно на него кипятком плеснули.

Насколько понимал эту кухню Мирг (а Охотники должны разбираться в магии, даже не будучи, за редким исключением, магами сами), пламя такой силы при полной концентрации не всякий старший посвящённый выдаст. Но Иан-па явно показал не всё, на что способен — значит, по его слову пламя может за считанные мгновения охватить целый дом. А это уже уровень заклинателей, если не мастеров магии.

И ещё кое-что заметил Ухобой. Во время демонстрации Сульхасий с Маррехом дружно, словно сговорившись, направили на пламя взгляды и безоружные руки. Но особого влияния на заклятье чужака (а заклятье ли?) их потуги не оказали, отчего братья столь же дружно приобрели весьма и весьма бледный вид.

До рыцарей Ордена им, конечно, как Анире — до заклинателя, но...

Итак, Иан-па выдал заклятье, соответствующее силе старшего адепта. Причём, во-первых, без полного сосредоточения, а во-вторых, перебив противодействие сразу двух щитовиков. И ведь молодой ещё, морда бритая... на вид чуть старше Аниры, хоть и держится с достоинством мужа в зрелых летах. Так каков он станет спустя всего пару лет? А через десяток лет?

Понятно теперь, почему он разгуливает по Сумеречью с гордо поднятой головой. Понятно, почему не привык кланяться. Высокородный, да ещё маг не из последних... ему действительно мало что угрожает здесь. Собственно, случись схлестнуться им четверым и ему одному — ещё неизвестно, кто выйдет победителем... уж его, Мирга, и Аниру чужак точно успеет подпалить: у них такой же стойкости к прямым магическим атакам, как у щитовиков, нет.

Подумав, Ухобой аккуратно снял стрелу с тетивы. И заметил, что саорэ Иан-па мимолётно улыбнулся столь разумному жесту.

Вот только не одного Мирга впечатлила демонстрация. Анира, похоже, отвлёкся на столь резкий и мощный выплеск Силы, потому что Взор Толмача не удержал. Хуже того: он согнулся, хватаясь за голову обеими руками. А ещё — повалился набок и закашлялся с таким видом, словно вот-вот потеряет сознание. Сомлел, констатировал Мирг. Понятно дело: всего лишь младший посвящённый, а держал чары не своей стихии, причём долго, и под конец сорвался.

В ближайшее время продолжить допрос чужака, похоже, не получится...

И тут саорэ Иан-па снова удивил Ухобоя. Потому что, с весьма встревоженной миной за пару ударов сердца добравшись до Аниры, возложил ладонь на лоб мага. И последний быстро начал приходить в себя: распрямился, задышал ровнее, перестал жутковато закатывать глаза.

Сигли, кстати, молчали. Словно никакой магии в происходящем не чуяли.

"Так он ещё и целитель? Или я чего-то не понимаю?"

— Что он творит, во имя Высочайшего и Пресветлого?! — шёпотом возопил Маррех с неожиданной в его устах благочестивостью.

Сульхасий ответил (именно ответил, а не ответствовал, как обычно), притом сбившись на простонародный говорок:

— Кажись, лечит наложением рук. Надо ж, каково!

Мирг, присмотревшись, решил, что Анира просто уснул.

Вот только чужак так и не убрал руку со лба младшего посвящённого. Замер, на чём-то сосредоточившись. И останавливать его никто не решился...

В основном потому, что участь молодого мага ни Охотника, ни братьев-щитовиков, по большому-то счёту, не волновала.

Сгладив резкие пики возбуждения, обильно раскатившиеся по ауре первого из моих новых знакомцев и в качестве неожиданного побочного эффекта усыпив его, я принялся волшебничать на свой собственный манер.

Общаться и впредь с помощью одного лишь местного переводческого заклятия мне как-то не улыбалось. Во-первых, неудобно, во-вторых, жалко этого Аниру. Совсем цыплёнок ещё, а занимается делом серьёзным и, кажется, рискованным. Кстати, надо бы попозже его как следует расспросить, откуда такой мощный откат и как такого избегать. Потому что я хотел бы и далее применять магию, как почти-привык: с определённой лёгкостью, без каких-либо выраженных негативных последствий.

Ну да это потом. Сперва надо провести кой-какие натурные испытания.

Из прочитанного когда-то мельком я знаю, что центр речи невелик и располагается у людей в левом полушарии. Вот только сама речь — навык комплексный. В работе этого сложного рефлекса участвуют и лобные доли, отвечающие за абстрактное мышление, и мозжечок, и периферические нервы. Да плюс к тому некоторые "эмоционально заряженные" лексические единицы могут оказаться "записаны" в правом полушарии. (Особенно забавен оказался набор таковых у Мартина Силена. Впрочем, не время отвлекаться). Вывод один: если я попытаюсь работать "по науке", надеясь разобраться с чужой речью на аппаратном уровне, хрен у меня чего выйдет. И даже у маститого нейрофизиолога на моём месте вряд ли бы что-то вышло. Больно уж много загадок таит в себе мозг человеческий. Даже о точных механизмах памяти учёные скорее строят предположения, чем могут судить с уверенностью.