— Понимаю, — ответил Бранше.
— Лия, мне показалось, — встрепенулась вдруг Рид, — я что-то слышала. Может, Рэми вернулся?
Лия бросила на стол нож, выглянула в общую залу, а Бранше — за ней. Права Рид, Рэми и в самом деле сидел на лавке у окна и устало стягивал мокрые сапоги. Набухший от влаги плащ уже лежал рядом, и Лия побежала к брату, протягивая ему сухую одежду:
— Скорей бы закончился этот дождь. Принесу тебе горячего супа.
— Спасибо, сестренка, — устало прошептал Рэми, пригладив влажные волосы.
Через мгновение хозяин уже наскоро переодевался, а Бранше воспользовался удобным моментом и начал задавать вопросы.
— Был в деревне? — спросил он, когда Лия поставила на стол чашу с приятно пахнущим мясным супом.
— Поешь со мной? — ответил Рэми вопросом на вопрос, отламывая кусок хлеба.
— Спасибо, меня уже покормили. Ну же, не томи!
— Был, — Рэми взял ложку и принялся за еду, а Лия тихонько села рядом, прислушиваясь к разговору. — Ожидают купеческий обоз. Он должен был приехать несколько дней назад, и люди обеспокоены.
— Обеспокоены? — переспросил Бранше. — Чем?
— Вчера в соседней деревне нашли еще одно тело, — взгляд Рэми метнулся в сторону Бранше, потом вернулся к супу. — Поговаривают, что в лесах водится нечисть. Людям незачем так изувечивать... им достаточно обухом по голове и в болото. Да и силенок на такое у простого человека не хватит, — взгляд Рэми стал настороженным, и Бранше почувствовал его страх. — Боятся, что людей с обоза тоже нечисть погубила, только я не верю. Думаю, обоз задержал дождь.
— Проклятый дождь! — прошипел Бранше.
— Вижу, тебе не терпится в столицу? — Бранше заметил внимательный взгляд Рэми, но отвечать не спешил, задумчиво прожевывая пирожок. Не дождавшись ответа, хозяин продолжил:
— А дорога сейчас нелегкая. Коня у нас, как ты знаешь, нет, у тебя — тоже. Идти пешком в такую погоду никому в радость. Да и с твоей ногой до столицы долго хромать будешь.
"А это ты зря, — подумал Бранше. — Хромали и в худшую... Но послушаем, что дальше скажешь..."
— А вот с обозом, в повозке, это дело другое.
— И стоит немало, — мрачно заметил Бранше, обдумывая услышанное.
Оборотнем оно, конечно, не хуже... но ведь и поймать могут. А дозор шутить не станет — мечом в бок, и путь закончится...
6.
Лия поднялась со скамьи, собрала грязную посуду и скрылась на кухне.
— Если то, что ты говоришь, правда, — парировал Рэми, — и ты хорошо готовишь, то мы можем не беспокоиться, — Бранше уловил слово "если", но промолчал. Готовил он, конечно, похуже Лии, но вполне сносно — в школе магии не жаловались. — Я разговаривал с хозяином таверны. В обозах кухарей вечно не хватает. Хороший кухарь в пути — редкость, любят они больше по городам в тепле сидеть, да в тавернах. А шастать через страну в обозах — не самое любимое дело для вашего брата. Да и платят там не слишком. Вот и приходится в пути есть то, что приготовит охрана, либо ждать ближайшей таверны, что не всегда выгодно и вкусно. Поэтому тебя возьмут в обоз. Платы не потребуют, сами заплатят. Но есть еще татуировка...
— Что за татуировка? — мигом насторожился Бранше.
Рэми бросил ложку в чашу, снял с руки кожаный браслет и положил его на стол. Бранше взял браслет, вгляделся в замысловатые завитушки — украшение, как украшение, только значки какие-то странные, непонятные, ну и легкий привкус магии, как и большинства вещей в этой стране. Но Рэми, видимо, хотел показать не совсем браслеты: закатав рукава, он протянул другу обнаженные запястья:
— Видишь?
Бранше сглотнул. Душа оборотня, порожденная древней магией, впервые встретила что-то столь же древнее и столь же достойное уважения.
Там, где глаза человека замечали лишь замысловатую татуировку, Бранше видел яркие линии огня. Подобно вышивке уходили под кожу и снова из нее показывались, создавая непонятный Бранше рисунок. Но вышивка неподвижна... — это находилось в хаотичном, незаметном глазу движении.
Перед глазами поплыло. Мир вдруг исчез, остался только танец золотистых нитей, обвивающих запястье Рэми. Нити играли с оборотнем. Издевались. Они видели его суть и грозились выдать, но в следующее мгновение переплетались в новом узоре, меняя грозное сияние на мягкое, ласкающее. Они жили своей жизнью, обладали своим разумом и даже дарили видения...
Молодой мужчина с золотистыми волосами. Оборотень. Своего Бранше узнает из тысячи. Рядом с ним — темноволосая женщина. Похожа на кого-то... но на кого? На руках у нее — маленький мальчик. Черноглазый, темноволосый. А рядом — еще один. Светловолосый, как и отец. Вцепился ручонками в юбку женщины и что-то шепчет, но что — совсем не разобрать.
Видение пришло и пропало, оставив чувство беспокойства. Что-то Бранше пропустил. Что-то важное. А нити знали. Они танцевали на запястьях Рэми, то показываясь, то вновь прячась под влажный рукав льняной рубахи.
— И после этого вы нас боитесь! — изумленно прошептал Бранше. — Что это?
— Это мы получаем от богов при рождении, — заметил Рэми, укрывая запястья рукавами рубахи. Бранше сразу же стало легче. — Знак моего рода и принадлежности к Кассии. У матери и сестры такие же. По татуировкам мы встречаем, по ним выбираем друзей и врагов. А браслеты... — Рэми надел кожаный браслет, и тот обнял запястье хозяина, будто его и не покидал, — знак того, что я — глава рода.
— Тоже магический? — спросил Бранше.
— Не понимаю, что плохого в магии, — парировал Рэми. — У нас много магических вещей, которые делают цеха и жрецы, а многие арханы в Кассии чуточку владеют тайным искусством.
— И ты? — спросил Бранше, пронзая Рэми взглядом.
Хозяин промолчал и ответил лишь спустя долгое мгновение:
— Я — не архан. Арханов с даром называют магами и их благословляют. Таких как мы, обладающих даром, называют колдунами и их ненавидят. Маги без голубой крови — проклятие для Кассии. Их приносят в жертву богу смерти.
Мальчишка от ответа ушел, значит, о своем даре все же подозревает. И вопросы задавать умеет:
— Я надеюсь, ты не колдун.
Соврать? Сказать правду?
— Твоя мать... — Бранше перешел в нападение.
— Лечит травами, — оборвал его Рэми. Искренне. А ведь верит в то, что говорит. — Но если ты — колдун...
— Слабый!
— ... то это меняет дело.
Бранше насторожился, почувствовав неладное. По позвоночнику пробежал неприятный холодок, стало тяжело дышать... И тут оборотень понял — не зря Рид приглушает силу Рэми. Стоило мальчишке один раз не выпить зелья, а Бранше уже почувствовал, как что-то незримо изменилось. Не тот это Рэми, что был сегодня утром. Не тот, что подобрал его на поляне. И не тот, что живет как обычный лесник в Кассии.
За спиной мальчишки будто крылья выросли. И нечто большее — тень покровительства. Бранше чуть не застонал и на миг закрыл глаза. У всех есть покровители. Иногда они наблюдают за своими любимцами, иногда помогают, но чтобы присутствовать рядом с ними непрерывно? Да еще так явно?
Рэми уедет, понял Бранше. Не сегодня завтра покинет он этот дом, этот лес... здесь такой силе тесно. И не дайте боги, если придется Бранше встать в битве против этого...
— Не оборотень, говоришь, — продолжил Рэми, вставая из-за стола и подходя к окну. — Слабый колдун... не прибедняйся. Не такой уж и слабый. Плохо это. Без татуировки и колдун. Проверят. Наши дозорные такие вещи издалека видят. И тогда тебе конец. А если была бы татуировка, глядишь, и вопросов не будет. И дар твой я спрятать смогу... Решишься?
— Решусь, — прошептал Бранше, чувствуя, как пересыхает во рту.
Амулет удачи аж нагрелся. Радуется. Только вот Бранше этой радости разделить не может. Разум говорит, что надо подчиниться, а душа оборотня плачет от страха.
Рэми горько улыбнулся. Не спеша потянулся к поясу и обнажил тонкий клинок. Те же знаки на рукоятке, что и на татуировке. Не, в этой Кассии все точно — безумцы!
Бранше не отрываясь смотрел, как вновь снимает Рэми кожаные браслеты, как обнажает запястье, полоснув по нему ножом. Прямо по золотым нитям. Глубокая рана, но крови нет, странно. Страшно. Играют ярче нити, переплетаются в танце, быстрее, быстрее, еще быстрее! Пестрит перед глазами и жаркой волной окатывает панический страх. Что же ты делаешь, Рэми? Кто ты?
— Дай руку!
Ну уж нет!
— Дай руку! — повторяет Рэми, и смотрит так, что Бранше невольно подчиняется.
Не его уже тело. Разум его от ужаса плачет, а тело... над телом властвует Рэми. Охватывают руку тонкие пальцы мальчишки, обжигают холодом... А Бранше трясет. Не видеть, не смотреть на проклятый клинок... не вырывать руку, на большее не хватает...
Боль. Пронзают Бранше огненные нити, как бусинку вплетают в невидимый глазу узор... убивают. Такое нельзя пережить...
Вот тебе и простой лесник...
Когда Бранше очнулся, дождя не было. Он лежал на кровати в комнате Рэми, а хозяин стоял у распахнутого настежь окна, любуясь на восходящее над лесом солнце.
— Красиво, — сказал Рэми, будто почувствовав, что гость проснулся. — Но ненадолго. Ночью будет буря.
— Что ты со мной сделал?
Бранше с трудом сел на кровати, не веря своим глазам. Рэми сильно изменился за эту ночь: сила его возросла настолько, что слепила внутреннее зрение оборотня.
Синее сияние, знак судьбы. Опасная сила, которой Бранше больше не обуздать. И тень покровителя, что овивала теперь Рэми коконом — важен для кого-то мальчишка. И этот кто-то не враг и не друг — младший бог. А с младшими богами играть не стоит... Зря все же Бранше зелье Рид ослабил.
— Ничего, — пожал плечами лесник. — Я принял тебя в свой род, подарив тебе татуировку. И только. Теперь я могу дать тебе это.
Бранше долго не осмеливался поверить в то, что услышал. А Рэми никуда и не спешил. Все так же стоял он у окна, черной тенью на фоне кровавого рассветного неба.
Что это за страна? Что это за люди? Недомерки? Какие уж тут недомерки, если с такой легкостью ломают судьбы. А ведь сделал же оборотня кассийцем. Сделал?
Золотые нити окутывали запястье Бранше частой сеткой. Сияния не было, а нити мирно спали, сплетая золотистый рисунок. Именно так видят нити недомерки. И именно так будет их видеть теперь Бранше.
Рэми обернулся. Глаза его были задумчивы, слегка печальны. Такие бывают у недомерков от наблюдения за чем-то по их мнению красивым, "магическим".
Бранше не понимал, что магического в рассвете, но его друг-недомерок из школы говорил, что рассвет завораживает. "Делает чуточку умнее, придает силы". Может, кому-то и придает. Но у Бранше — отнимает.
— Это лунный свет, — Рэми подал Бранше необработанный черный камушек, висящий на кожаном ремешке. — Камень колдунов. Он впитает в себя твою силу. И ты пройдешь мимо дозора.
— Не надо впитывать, — прошептал Бранше.
И вновь охватил Бранше панический ужас. Такой силы, как у Рэми, нельзя не бояться. Ее не осилить, против не пойти. Это все равно, как пойти против бури или урагана. С таким пусть высшие маги играются, Бранше лесник не по силам.
— Тогда до первого дозора, — недобро улыбнулся мальчишка.
— Мне все равно.
— Так ли?
Рэми взял в ладонь амулет удачи, и вероломная игрушка чуть засветилась, кокетливо заиграла огнями, почуяла сильного хозяина. Только Рэми теперь ни к чему глупые амулеты.
Теперь он маг и немаг одновременно... Бранше похолодел — Рэми и сам не понимает, как опасен. Не видит своей силы. Не знает своего покровителя... не умеет защищаться.
И тут Бранше почувствовал то, чего не чувствовал никогда — желание остаться. Броситься к ногам мальчишки и служить ему до конца своей никчемной жизни. Зачем ему эта жизнь? К чему чьи-то приказы, интриги? Перед ним стоит некто, кто творит судьбы этого мира. Некто слепой. А слепого так легко... убить?
— Я передумал! — выдохнул Бранше. — Я... помоги мне...
Властвуй надо мной!
Рэми сел на кровати. Глаза его на этот раз не были грозными, скорее — печальными. Изучающими. Мягко засветился лунный камень.
Бранше упал на подушки. Несмотря на раскрытое настежь окно, ему стало нестерпимо душно. Он видел только камень, чувствовал его — черный сгусток около своей груди, что втягивал в себя нечто, Бранше очень дорогое...
— Нет, — прошептал он.
— Главе рода не отказывают, — ответило вероломное тело.
7. Глава четвертая. Аланна
Рэми был прав, к вечеру разыгралась буря. Она билась в плотно закрытые ставни, ломилась в стены, пыталась заглянуть в дверь, и иногда казалось, что лесной домик не выдержит. Лесник и Бранше сидели на скамье у пышущего жаром камина. Оба молчали. Рэми задумчиво смотрел в огонь, Бранше точил нож, мысленно готовясь к путешествию.
Быть немагом оказалось нелегко. Без чутья оборотня Бранше чувствовал себя внезапно ослепшим, заблудившимся в темноте. Успокаивали лишь заверения Рэми, что силу можно пробудить в любое мгновение, стоит только мысленно обратиться к висящему на шее камню.
Бранше даже пару раз попробовал. Получилось. Но тотчас глаза Рэми меняли оттенок с черного на глубоко-фиолетовый, и Бранше вздрагивал от страха, загоняя магию обратно в амулет.
Сила Рэми росла с каждым мгновением. И чувствовал то не только гость. Судя по озабоченным взглядам Рид, она тоже была обеспокоена. Да и Лия вдруг перестала по поводу и без прыскать смехом, то и дело тревожно поглядывая на брата.
Бранше краем глаза наблюдал, как Рид подала сыну чашу. Рэми чашу принял, все так же не отрывая взгляда от огня, и стоило Рид отвернуться, как с пальцев мальчишки посыпались в зелье зеленые искры. Вот она, истинная сила мальчишки — меняет питье Рид даже без ведома мага. С таким действительно лучше не связываться.
"Вечно я лезу не в свое дело, — подумал Бранше, пробуя пальцем лезвие ножа. — Убираться отсюда надо и поскорее. Но и полезное в этом есть — теперь меня никто не отличит от настоящего недомерка!"
Бранше покосился на свои запястья и вздохнул. Он уже смирился с татуировкой и лишь изредка чувствовал на руках жжение, беспокойство, как от неудобной, колючей одежды. Чувствовал, как под кожей что-то движется, будто пытается выбраться наружу, но боли не было — было лишь ощущение легкой щекотки и покалывания.
— Злишься? — спросил Рэми, когда молчание стало невыносимым.
— Нет, — мрачно ответил Бранше, пряча клинок в ножны. — Не такой дурак я, чтобы злиться. Понимаю — ты для меня старался. Понимаю, что теперь ты за меня ответственен.
— Рад, что понимаешь, — улыбнулся Рэми, прислонив кочергу к стенке и внимательно изучая Бранше. — Только знай, когда приедешь в столицу, лучше тебе сменить татуировку на знаки своей родни.
— Зачем ты мне помогаешь?
— Зачем? — медленно переспросил Рэми, наливая домашнего вина в две чаши. Одну чашу он забрал себе, а вторую протянул гостю. И при этом так тепло улыбнулся, что Бранше растаял.
И все же вовсе неплох этот недомерок. Странный он, это да, но кто же не странный? Бранше взял чашу и вздрогнул, когда взвыла с новой силой буря, зло швырнула горсть капель в ставни и вновь затихла, жалобно поскуливая. Бранше вдруг стало удобно и хорошо в лесном доме. Как когда-то в доме родителей... До того, как их унесла война с соседним кланом.
