И правда, парень с кошачьими ушками, красивым красным с чёрными полосами хвостом и такого же цвета лапками, с ладной фигуркой и глазами, излучающими страсть и удовольствие, очаровывает меня. Да наверное, никто бы не остался равнодушным. Шелковистая шёрстка у него только на ушках, хвостике и лапках, остальное же тельце гладенькое, наверное даже бархатистое на ощупь, в общем, я даже завёлся и уже в мыслях начинаю мять его коричневатые сосочки и трогать плотные маленькие ягодицы, причём он явно хочет того же. Мне в этот момент даже в голову не пришло, что я мечтаю о сексе с ПАРНЕМ! Поддавшись воображению, я уже делаю шаг в сторону соблазнительного котёныша, как вдруг оглянувшись на Варга, вижу в его глазах тёмное отчаяние. Это действует на меня, как ушат холодной воды, всё моё желание исчезает, помахав на прощание лапкой. Я потрясённо делаю шаг в сторону друга.
— Неужели ты еще не решил?! Никак не пойму, такой эротичный котёнок и волосатый гигант... ты что, выбрать не можешь, или ты извращенец?! А может, ты вообще мазохист? Или предпочитаешь быть снизу? Так я могу и обоих проверить! Только ты не забудь — ОДИН и только ОДИН раб с доказательствами! — Льюн издевается по полной.
Впрочем, что касается Варга, он полностью прав. Если котёнка хочется защитить, такой он нежный, невинный, послушный, да и на девочку похож, то мой друг мало того, что сам огромен — я ему, блин, до плеча не достаю — так ещё и мышцы буграми ходят, у него вон ручища какая... Его внешность навевает мысли совсем о другом, например, как бы он смотрелся с двуручным мечом, рассекая воздух единым движением. Мдяяя, и что же теперь делать? Да, кстати, насчёт волос-то колдун тоже прав, Варг, как истинный мужик, кое-где жёсткой растительностью обзавёлся, ну, не только на заднице, но и бёдрах, груди... Правда сказать, что для мужика это плохо, я не могу — сам такой же, наверное (без зеркал-то себя везде не рассмотришь). Но у него ещё и шкура небось, как у слона, сухая и жёсткая на ощупь... В общем, стоит только подумать о сексе с ним, так весь энтузиазм пропадает. Чёрт!! О, а Варг, похоже, изменился, как увидел, что я к нему шагнул. Ох, если бы ситуация была другой, не такой драматичной, я бы, наверное, сдох от смеха, увидев сейчас моего друга. Я как-то себе даже представить не мог громилу с преданно-умоляющими щенячьими глазками и таким же выражением лица, мне кажется, что если бы у него был хвост, то он бы им активно вилял. Я делаю ещё шаг в сторону Варга. Его глаза начинают светиться от радости. В этот момент я вдруг понимаю, что вся эта пантомима меня до чёртиков достала. Мы так и будем тут все в молчанку играть? Ну, Льюн со своими издевками, конечно, глушит весь эфир, но хоть пару слов-то по-человечески можно сказать? Вспыхнув от возмущения, я разворачиваюсь и шагаю в сторону котика... и чуть не взвываю от этого дурдома — тот тоже не издаёт ни звука, изображая на своей наглой морде торжество страсти, радости и похоти. И весь прямо-таки светится от счастья, и, кроме того, ВИЛЯЕТ ХВОСТОМ!!! Мои нервы не выдерживают этого цирка, и я рявкаю:
— Льюн, объясни, наконец, какого чёрта здесь все, кроме тебя, в молчанку играют!!
— Ого, Джей, какой ты грубый и бестактный. Похоже, ты начал наглеть, раз позволяешь себе говорить со мной в таком тоне!
Я пожимаю плечами, но в воздухе явно запахло зимним холодом. Приходится извиняться, ссылаясь на нервы. Когда неприятный момент исчерпан, колдун объясняет, что наложил заклятие тишины, чтобы уравнять шансы обоих на выбор. Его необходимо сделать до утра.
— Джей, ты не имеешь права развязать и отпустить этих рабов, но если не хочешь, чтобы они висели всю ночь, то можешь опустить их на пол, ослабив ремни, — с этими словами Льюн уходит, хлопая дверью.
Но легче от этого не становится, в комнате воцаряется гробовая тишина. Снова взглянув на обоих, вижу радостного котяру и безразличный пустой взгляд своего друга. Сердце сжимается от боли. Господи, да я на костёр за него пойду, жизнь отдам, но то, что от меня требуют, ну НЕ МОГУУУ!! Не могу я этого сделать! Не властен я над желанием своего тела! Как же теперь объяснить, как заставить поверить?! В смятении иду к столу, беру ошейник и решительно подхожу к Варгу. Он улыбается, пытается что-то сказать, а мне выть хочется. Броситься отсюда со всех ног, не видеть ничего, не помнить. Дрожащими руками застёгиваю ошейник, ослабляю ремни, опускаю своего друга вниз, сам сажусь на колени возле него и закрываю лицо руками. Я в отчаянии, я знаю, что не смогу его тронуть, а утром... утром буду расплачиваться... за то, что не смог управлять желаниями своего тела... за всё, чего не смогу сделать...
* * *
Снова выбор. Почему я никак не могу этого избежать? Как и тогда, когда неверяще смотрел в пустоту, узнав, что продают как преступника, как домашнее животное, без права голоса, без права выбора.
Уже не помню, как прошёл тот вечер, я пытался выглядеть как обычно, чтобы никто не догадался о моём страшном открытии. Время тянулось очень медленно, словно растягивая меня на дыбе страха и злости. Боль поруганной чести, растоптанного достоинства мешала нормально дышать. Мне приходилось старательно избегать насмешек брата, презрения мачехи, казалось, ещё одно слово, ещё один взгляд, и я просто вцеплюсь им в глотки, разорву на части... Но нельзя, нельзя, потому что всё равно ничем не поможешь, ничего не доведёшь до конца. А если поймут, что знаю о торгах, то просто свяжут и скинут в подвал до завтра. Что я могу сделать один против троих дюжих охранников, которые сейчас маются от безделья?
С огромным трудом дождался ночи. Тихо, в доме все спят. Я взял только самое необходимое и тенью пробрался в зал. Там, за картиной, находился сейф. Никто не знал, что отец научил меня открывать его. Он был уверен, что я хотел без его помощи добиться чего-то в этой жизни. Я ни разу не брал оттуда деньги, поэтому надеялся, что код не меняли. Ввёл код и медленно повернул ручку сейфа, если бы шифр сменили, то раздался бы вой сирены...
Ждал, казалось, целую вечность. Тишина аж звенела. Наконец, открыв, забрал всё, абсолютно всё — и тот залог, который внесли за меня. Положив туда свой старый носок, закрыл, сменив код замка, и тихо ушёл в черноту ночи.
Глава 6
Я шёл, наслаждаясь ночной прохладой, в небе сияли россыпи звёзд, со мной играл слабый ветер. Этот мир, оказался слишком жесток. Мог ли я здесь остаться? Да. Но безвольным рабом, жизнь, которого зависит от милости господина. Это и жизнью назвать нельзя — просто существование, полное повиновение без мыслей, без чувств. Угадывать чужие желания, подстраиваться под настроение хозяина. Если он захочет, то сможет продать или просто сломать, а когда игрушка больше никому не будет нужна, её выбросят. Её последнее пристанище то же, что и у серьёзных преступников — Нижний город. Возврата нет, не существует пути, чтобы начать всё сначала.
Я тоже теперь один из них. Правда ещё слишком ценен, никто не выкинет такую игрушку, зато найдутся любители ломать, просто ломать или склеивать заново — это уже как повезёт.
Моя цель на окраине города — серый бункер. Там обрываются все дороги, меняются судьбы. О нём упоминают шёпотом, боясь накликать беду.
Я уже был у цели. В Верхнем городе всё сделано так, чтобы никто не смог проникнуть сюда из Нижнего, но выход отсюда свободный. Невозможно поверить, что кто-то САМ добровольно захочет уйти. Если даже мне до сих пор это кажется бредом. Я открыл герметично закрытый люк, вспыхнули лампы вдоль длинного коридора, освещая в конце новую дверь. Здесь было жарко, а может быть, меня от страха бросило в пот. Оставалось только шагнуть внутрь. Мне было страшно. Обратной дороги нет. Сейчас захлопнется люк и мне не вернуться. Что-то давило, болело в груди, в горле стоял ком, слезились глаза. Я собрал всю волю в кулак и сделал этот проклятый шаг... раздался хлопок, щелчок замка... Всё, теперь была только одна дорога, только Нижний город. Ещё шаг, затем ещё. Дышать постепенно становилось легче, я судорожно сглатывал и продолжал идти. Гулкое эхо моих шагов металось в этом пространстве, но я уже не боялся, страшно было только вначале. Открыл вторую дверь — ещё один коридор, похожий на этот. Но я уже не оглядывался, просто шёл навстречу своей судьбе, какой бы она ни была.
Я, наконец, толкнул последнюю дверь и попал в большое помещение с высокими стенами в виде сферы. Здесь ничего не было. Эта дверь закрылась с надрывным шипением. Пол пришёл в движение, и под ним медленно открылась пустота, погас свет. Меня выбросило наружу мощным потоком воздуха, вернее засосало вниз в какую-то трубу, покрытую длинными иглами, сдерживавшими моё падение, но не дававшими подняться наверх. Ветер внезапно стих, и я вдруг получил удовольствие от нескольких минут свободного скольжения в новый неизведанный мир. Приземление вышло достаточно мягким, иглы сильно замедлили скорость спуска. Стало тяжело дышать. Воздух здесь был горячим и каким-то липким. Я мгновенно покрылся потом, но не от страха, а из-за этой странной атмосферы...
Огляделся по сторонам и заметил приближающихся ко мне парней. Скорее всего, они здесь меня ожидали. Человек десять. Они смеялись, показывая на меня пальцами. Ну да, я мелкий — всего метр шестьдесят пять — и щуплый. Но что тут смешного? Интуиция мне подсказала, что тут будет жарко. Хотя против такой толпы ничего не сделать, я всё же не собирался так просто сдаваться.
* * *
Нужно что-то есть, но нет аппетита. Поплёлся на кухню, осмотрел свои запасы. Мда, остались такие, что аппетита не вызовут и у здорового человека, не то что с моим зверем, засевшем в желудке, да тошнотой. Зато выбирать-то особенно не надо. Всё, что осталось, можно отсортировать, как в том кабаке из старинных заметок: на первое поросёнок с хреном, на второе поросёнок без хрена, на третье хрен без поросёнка...
Так и с моим меню — остались одни концентраты: белок с добавлением разных веществ. Проглотив завтрак, вернулся к игре и перечитал инструкцию для 'Виртуального мира, особая реальность — III'. Оказалось, перс после гибели может быть восстановлен лишь в том храме, где побывал в последний раз. Поэтому меня Льюн и таскает в свое подземное святилище чуть ли не каждый день — не хочет, если что, заново проводить тренировки. Вот засада, это значило, что если со мной что-то случится, то есть только два варианта — начать новую игру или продолжить снова у колдуна. Я ещё раз внимательно изучил эти правила и неожиданно нашёл пояснения, сделанные мелким шрифтом: 'Пока не снят рабский ошейник, начать новую игру невозможно'.
Странно, такого не может быть! Я проверил даты добавлений и изменений инструкций. Они созданы пять лет назад, все основные изменения внесены в течение года, а последний пункт всего полгода назад. Но я слышал, что тот, кто написал прогу этой игры и проверил все её недостатки, был первым, кто умер, находясь в виртуале. Произошло это четыре года назад. Официально больше никто не редактировал эту версию, так как спустя полгода после гибели разработчика игру запретили. Я стал тщательнее проверять все даты и выяснил, что хотя рабство и существовало в игре пять лет назад, оно было основано на добровольных началах, по согласию игроков. Однако три года назад неожиданно правила были сильно откорректированы. В это же время появились и модифицированные рабские ошейники. В последние три года дополнений было немного, но они были направлены на расслоение общества в этой игре, усиление прав сильных, подчинение слабых. Естественно возникает вопрос: 'Кто переделал этот мир и для чего?'.
* * *
Варг рядом со мной, а я не знаю что делать, глупое тело не подчиняется приказам. Жаль. Похоже, я подвёл нас обоих. Кто-то ко мне прикасается.
— Варг, прости я не смогу...
Снова касание. Убираю руки. Варг, извиваясь змеёй на полу (это при его-то комплекции), опять дотрагивается до моей ноги. Увидев, что я на него смотрю, улыбается, не разделяя моего паскудного настроения. Затем вновь делает щенячьи глазки и кивает головой в сторону столика, где лежат плётки и куча игрушек, откуда я взял и ошейник.
— Варг, ты хочешь, чтобы я подошёл к столу?
Кивок и счастливая улыбка.
— Я должен взять что-то из игрушек?
Отрицательно мотнул головой.
— Плеть?
Кивок и щенячьи глазки.
'Чёрт! Зачем она ему? Я что, должен бить его?'
Подхожу, раскладываю плётки на полу перед Варгом, он выбирает одну. А потом показывает на себя, мотнув головой, и встаёт на четвереньки, опираясь на локти и стряхнув волосы с плеч. Я, честно, долго не могу решиться, но Варг начинает всем своим видом выражать нетерпение. В конце концов, я ударяю его по спине, сначала несильно. Мускулы волной сокращаются, затем снова расслабляются — это красиво. Затем ударил сильнее. Я завороженно смотрю на покорного Варга, его тело отзывается на каждый удар. Красные полосы на смуглой коже, на буграх выступающих мышц меня заводят всё больше и больше. Кое-где выступают капельки крови, её вид, её запах, её вкус сводят меня с ума. Я слизываю их и так возбуждаюсь, что только в последний момент вспоминаю про масло. Буквально вгрызаюсь в это жаркое, тесное, покорное тело, слизываю кровь со спины, мну его соски, массирую тело и крайнюю плоть, даря наслаждение и ему, а сам завожусь ещё сильнее. В тот момент, когда Варг вздрагивает и сильно сжимается, я вцепляюсь ему под лопатку зубами, и меня вместе с кровью захлестывает яркая вспышка оргазма.
Когда ко мне возвращается способность мыслить, картина перед глазами вызывает резкую боль в груди. Варг весь в крови лежит ничком на полу, беспомощно раскинув ноги. Он без сознания. Меня начинает трясти. Мне хотелось добиться свободы, а сам так легко упивался покорностью друга... бывшего друга... такое ведь не прощают. Я бы не простил, никогда не простил. Кровь уже не течёт, но внизу она смешалась со спермой, а я не могу найти в себе силы даже коснуться его. Если бы я мог вернуть всё назад! Я вылетаю, как сумасшедший, из подземелья по старой деревянной лестнице, вьющейся вдоль стен, образующих башню. Останавливаюсь только когда бежать уже некуда. На самом верху падаю, как подкошенный, на засыпанный сеном пол, внезапно лишившись сил, с дикой болью в груди. Я решаю уйти из игры. Зачем делать то, отчего сам убегал? Разве этого я искал, разве такого хотел?
Глава 7
Так получилось, что я совершенно забыл о своём навыке паладина — лечении, что впрочем, неудивительно, ведь с самого начала игры я ни разу его не использовал, — и, убежав, испугавшись странных ощущений, так и не помог Варгу. И теперь сижу наверху, занимаясь самобичеванием и желая покинуть игру... но и не хочу этого. Боюсь собственных чувств, внезапно возникших при виде покорности и беспомощности Варга. Мне так больно и стыдно. Это не любовь или желание нравиться, это просто безумие, которое пьянит, уничтожая все другие чувства, испытываемые людьми симпатизирующими друг другу, и имя ему ВЛАСТЬ. Стремление унизить, обладать, растоптать... я сам не верю себе, я не могу этого испытывать. Как, откуда оно возникло? Оно словно появляется из тёмных закоулков души, захватывает мой разум и держит его в неведении, пока я внезапно не прозреваю. И в тот же миг я падаю в своих собственных глазах так низко, что, наверное, мало кому приходилось такое испытывать, по крайней мере мне так кажется...
