Она ещё удивилась его уверенности: а если не будет такого — ну, возможности поступать? Из-за того, что сейчас на улицах творится... Или Андрей забыл, что мир изменился? Скорее — да. Думает по инерции.

Но прекословить не стала. Не стала нагнетать негатива. Нравится ему думать о мирной жизни и о будущем — здорово. Да и самой — хоть, что называется, погреться у чужого костра надежды... Сжимая свой топорик, она снова осмотрелась: странно, что на улицах настоящих живых мало — и, честно говоря, вообще никого не слышно, не видно: никто не кричит, не бегает, спасаясь от мертвецов... Хотя... время... Давно уже произошёл этот ужас. А кстати, как давно? С ночи ещё — с той, которой она не помнила?..

Мелко потрясла головой. Хватит! Хватит об этом!

— Значит, мы сейчас войдём в здание...

— Не забывай, что ты на шаг позади меня.

— Интересно, где у них там, в коридоре, стенд с предметами на случай пожара? — вслух поразмыслила Зоя.

Андрей снова покосился.

— Твоих топоров мало?

— Ещё от одного не отказалась бы.

— Кровожадная.

Если и пошутил, то насмешки она не услышала.

— Мне надо добраться до детей живой. И я это сделаю, — спокойно напомнила Зоя и тут же спросила его самого: — А ты?

— Что — я?

— Ты не хотел бы ещё одним топором обзавестись?

— Хотел бы, — признался он. — И... Я помогу тебе встретиться с детьми, как ты помогаешь мне — с Валерой... Выходим.

Хорошо прятаться у забора вокруг школы. Кустов много, хоть и без листвы пока. Но к самому школьному зданию, от калитки в заборе до входной двери, надо пройти метров двадцать по открытой местности — по асфальтовой дорожке, декорированной с обеих сторон лишь низкими клумбами. Прежде чем выйти из машины, Зоя снова прикрепила мелкое "домашнее оружие" резинкой к руке, чтобы держать топоры наготове и не отвлекаться. Несмотря на уговоры Андрея, рюкзаки она наотрез отказалась оставлять в кабине, хотя он закрыл её и показал: никто не сумеет зайти в машину без его ведома.

— Воспринимай меня, как параноика, — твёрдо сказала она. — Я зациклилась на том, что мир изменился в худшую сторону настолько, что лучше действовать по принципу: всё своё ношу с собой. — И добавила: — Не беспокойся. Рюкзак не слишком тяжёлый.

А секунды спустя стало стыдно: он, наверное, уже несколько часов как голодный, а Зоя ему ничего из личных припасов не предложила, кроме одного-единственного бутерброда. Ладно. Как только снова окажутся в машине, можно будет немедленно накормить и его, и его племянника...

Андрей же посмотрел на неё сверху вниз и вздохнул. Дождавшись, пока он обернётся снова в сторону здания частной школы, Зоя усмехнулась: знаем мы, чего мужчина вздыхает при взгляде на неё. В сущности, кого он видит? Маленькую хомячишку с припасами, но притом — вооружённую до зубов. Сплошная несуразица...

Осторожно подобрались к входной калитке на территорию школы — и бегом промчались по дорожке к дверям, возле которых на несколько секунд оказались — как на пустой сцене, открытой всем ветрам и глазам. Жуть...

Андрей быстро огляделся и так же быстро открыл входную дверь. Та оказалась незакрытой, хотя Зоя сразу разглядела, что у неё замок с язычком и что, прежде чем дверь открыть, в обычных условиях надо нажать на металлическую ручку. Кто-то недавно выходил из здания? Или входил? Но Андрей шагнул вперёд, через порог, и встал — рука с топором наготове. Зоя протиснулась за ним и немедленно закрыла дверь. Неизвестно, что уж он там увидел внутри, но стоять с открытой, ничем не защищённой спиной, когда на тебя, кажется, со всех сторон, хоть и издалека, сразу уставились многочисленные выпученные глаза-бельма... брр...

Сразу от двери начиналось очень открытое фойе с непринуждённо поставленным почти у входа массивным столом — наверное, для вахтёра или дежурных, потому что за ним, на стене, висел громадный плоский стенд с ключами. А в центре этого довольно просторного помещения сразу обращала на себя внимание невысокая широкая лестница, которая затем уводила в два противоположных друг другу коридора.

Но первым в глаза бросался именно массивный стол вахтёра. Он явно был сдвинут с места, потому что стоял как-то несуразно, криво по отношению к стене, одним углом столешницы упираясь в неё. Даже усыпанное ключами и какими-то другими мелкими предметами, пластиковое стекло на нём было сдвинуто так, что край чуть съехал со столешницы. И за ним, за столом, было единственное место у стены, которое не просматривалось от входа. Достаточно обойти его, чтобы с замиранием сердца увидеть: рядом с опрокинутым стулом, чья спинка сломана, лежал седоголовый человек в сером костюме. Зоя глянула и тут же отвернулась, быстро сглатывая слюну, лишь бы не выблевать содержимое желудка...

Пора бы привыкнуть и забывать немедля всё, что увидела, но не хочется видеть. А в безжалостной памяти жёстко отпечаталось: лоб седоголового раскроен так, что кости черепа уродливо разошлись и выглядели краями странного ореха, из которого вылезла, застывая, каша мозгов. Лицо скрыто под этой страшной кашей, однако самым ужасным стал мельком замеченный рот старика — обе челюсти так оскалены, словно вот-вот вывернутся наизнанку, переламывая черепушку пополам...

Там же, за столом, — кровавая дорожка, размазанная и плохо засыхавшая в тошнотворно коричневое пятно, от которого прерывистыми, кривыми линиями тянулись дальше по лестнице такие же коричневые полосы, уводя куда-то в левый коридор. Там же, за столом, неопределённо темнел небольшой косой проём от полуоткрытой двери — возможно, в комнатку вахтёра, в которой тот отдыхал. Шагнув ближе к столу, Зоя забыла дышать: из проёма торчали скрещенные ноги — чёрные ботинки, сильно оттянутые обшлаги явно форменных брюк. Охранник?

Андрей тихим вздохом обратил её внимание на себя. Убедившись, что она смотрит, он беззвучно обошёл стол и приблизился к полуоткрытой двери. За пару шагов от неё он, не оборачиваясь, вытянул к Зое руку с выпрямленной ладонью, будто что-то запрещая. Зоя судорожно сжала топор: кажется, он хочет, чтобы она оставалась на месте?

Ещё шаг, и Андрей присел на корточки. Судя по подбородку, он осмотрел лежащего, а потом привстал и так же, склонившись — и сам при этом наполовину уйдя в тень комнаты, явно оглядел мертвеца сверху. Быстрое движение — нагнулся... Зоя похолодела: а если мертвец... как вскочит?! А потом чуть не закричала: одна нога мертвеца, которая была безвольно закинута на другую, зашевелилась! Мертвяк собирается встать?! Андрей! Видит ли он, что мертвец зашевелился?!

Но Андрей спокойно разогнулся и с разочарованием на лице вернулся к ней.

— Что... — выдохнула она то ли шёпотом, то ли шелестом воздуха, вздрагивая от пережитого страха за него.

— Кобура пустая... — прошептал он.

Вот оно что... Андрей искал на мертвеце оружие.

Стенд с инструментами для тушения пожаров висел тут же, справа от стенда с ключами. Его дверца вкось отвисла, держась только на честном слове, и поблёскивала разбитым, но не выпавшим стеклом. Так что поживиться и таким оружием не удалось: стенд полностью разграбили. Даже огнетушитель с крюка рядом забрали. Зоя ещё машинально оглянулась на стол с убитым стариком. Лоб его раскроен. Не тем ли топором — с пожарного стенда?

Андрей, тоже оглянувшись, затем неожиданно коротко и крепко обнял Зою — и снова отпустил. "Что это было?! — изумилась Зоя. — Типа: "Не бойся, я с тобой"? Ладно — учтём, что ты со мной".

Сама ёрничала, а душа в пятки уходила, когда думала, что сейчас вот по этой крови недавно живого человека придётся подняться в коридор.

— Не отставай, — прошелестел Андрей и медленно пошёл к лестнице.

Слава Богу, не деревянная. Скрипа под своей ногой в этой выжидательной, притаённой тишине Зоя не вынесла бы. Идти старалась сбоку, чтобы не наступать на подсохшую кровь. Получалось плохо: полосы мотались из стороны в сторону. Как будто чьё-то мёртвое тело проскакало по этим ступеням лёгким шариком — или его протащили, дёргая из стороны в сторону...

Наверху лестницы Андрей подождал её, чтобы не слишком отставала.

Кажется, предстояло пройти тёмный коридор. Рекреаций с окнами, которые бы помогли впустить сюда вечернее солнце, здесь нет. Освещён он лишь вначале, со стороны вестибюля, и в конце — кажется, там-то и была рекреация. Потому как освещён коридор не электричеством. Свет шёл явно только из окон.

Покосившись на стену, Зоя сморщилась и отвернулась. Но перед глазами остался полусмазанный отпечаток ладони — человека, пытавшегося опереться на стену, но всё же упавшего... Как в самых страшных фильмах ужасов. "Ничего, — храбрилась Зоя. — Они ещё не знали, что к чему. Мы-то уже... Кто предупреждён — тот вооружён. Вот только бы это предупреждение вовремя, только бы вовремя..."

Так, мысленно забалтывая себя, чтобы не накручивать страхами депрессивное настроение, Зоя смотрела в конец длиннющего коридора. По обеим сторонам — кабинеты. В конце, там, где предполагаемое окно, — тупик... Если дойти до середины коридора, а им навстречу выскочат псевдо-мёртвые уроды, а ещё одновременно выскочат у них за спиной, от фойе, — то они обречены... А если ещё выйдут из кабинетов на шум шагов... Она поймала себя на том, что чуть было не вздохнула... Нет, на шум их шагов никто не выскочит. По "мраморному" коридорному полу уложена ковровая дорожка.

Андрей пошевельнулся. Первые слова шёпотом, поэтому — морозом по спине.

— В конце этого коридора... отсюда не виден поворот к лестнице — на цокольный этаж. Идём?

— Идём, — шёпотом на шёпот откликнулась Зоя, мысленно и с облегчением кивая: "Ага! Значит, это не тупик с окном, а лестница!"

Ух как он пошёл — мягко и почти бесшумно! Тень... Ботинки, видно, хорошие и высокие — вон, брючина чуть задралась, зацепившись за верхнюю часть обувки. Любопытно, где он работает, что так ходит... Не то что Зоя. Впрочем, её шаг мягкая ковровая дорожка тоже глушила. Мда... Школа-то частная. Небось, на интерьеры денег не жалели. "Моим в такой школе не учиться... Хотя в такое время, дай Бог, чтобы вообще бы нашлась возможность для учёбы".

Уже на самой середине коридора её робкое предчувствие кошмара — а не дай Бог, дверь откроется! — обрело реальность: прямо перед Андреем, который начал проходить следующую дверь, на зелёной ковровой дорожке вдруг засветился поначалу кривой прямоугольник, постепенно увеличивающийся. Кабинет явно выходил на светлую сторону улицы. А затем тот прямоугольник начал темнеть, криво сужаясь: кто-то собирался выйти в коридор.

Словно ничего не случилось, Андрей так же бесшумно сделал ещё один шаг, будто проходя мимо кабинета, а потом резко развернулся в сторону двери и ударил ногой в комнату — в просвет между линией дверного косяка и самой дверью. Показалось, прошло секунды две — прежде чем послышался грохот тела о мебель. Не оглядываясь на застывшую на месте Зою, Андрей осторожно закрыл дверь. То, что происходило в кабинете дальше, дверь приглушила. Зато отчётливо послышался щелчок замка, когда дверь плотно встала на место, в косяк. Андрей кивнул Зое: "Иди". И не шевельнулся, не убрал руки с дверной ручки, пока Зоя не пробежала мимо этой двери. Сдерживая дыхание, она через пять-шесть шагов остановилась и обернулась.

Андрей кивнул и, прошептав: "Стой...", обошёл её. И снова зашагал впереди.

Наверное, шею вывернуть легко, если идти, постоянно оглядываясь. Но Андрей ничего не объяснил. Закрылась ли точно дверь на замок? А если тот, кого он ударил, сумеет этот замок открыть? Дверная-то ручка именно на это рассчитана: нажми на неё — и выходи. Но Андрей не оборачивался. Уверен в том, что пристукнутый им не выйдет? Или рассчитывает на Зою, что предупредит, если что? Вопроса не задашь. Время. И говорить вслух здесь страшно. Надо идти дальше.

Прошла шага четыре, как Андрей обернулся.

— Ударил в лицо, — прошептал одними губами и снова пошёл вперёд.

Вот теперь Зоя успокоилась. Этот удар мог означать только одно: ботинком Андрей всё-таки проломил псевдо-мертвецу череп. Только почему он придерживал дверь?.. Но на лишние вопросы времени нет.

Напряжённой до сжатой пружины Зое ещё до следующей остановки Андрея почудился то ли какой-то нервный шорох, то ли шелест, который то возникал, то вновь пропадал, стихая. Поэтому инстинктивно и ждала, что Андрей вот-вот замрёт на месте. И он замер — напротив следующей двери.

И вот в этот самый патетический момент она чуть не ахнула вслух!

Только-только дошло, что пришли они спасать не одного ученика!

А всех выживших в этой школе!..

Зоя поймала на полувдохе едва не вырвавшийся вздох, грозивший ненужным шелестом в коридоре, в котором надо прислушиваться изо всех сил. Глядя на стоящего статуей Андрея, она чувствовала себя ужасающе: и дремучей эгоисткой, которая только о себе, то есть о своих детях, думает; и перепуганной клушей — это же всех живых детей придётся по домам отправлять! И сколько личного времени она потеряет при этом?!

Едва сдерживая слёзы, она пыталась заставить себя с сочувствием думать о выживших школьниках, которые застряли в этом здании и уже и не надеются на помощь. Заставляла себя забыть о своих детях... Ничего не получалось! Не получалось до слёз, которые уже душили, потому что даже выплакаться сейчас — ну никак! Убивала чётко оформленная мысль: придётся спасать чужих детей вместо своих...

Новое движение Андрея, стоявшего впереди, окатило ледяным холодком и заставило забыть о долгосрочной перспективе насчёт спасаемых школьников.

Зачем он собирается приблизиться к двери? Закрыта — и закрыта! Прошли бы мимо!.. Умом Зоя понимала: если он видит чуть прикрытую дверь, надо либо закрыть её до упора, либо проверить, что за ней. Но сейчас внутри бушевала такая буря из противоречивых мыслей, что она начинала мысленно проклинать своего спутника за его желание посмотреть, что в том помещении. А ещё — быстро, пока не повернулся, сбежать! Ведь она привела его к племяннику! Что ему от неё ещё надо?

Прислушиваясь до звона в ушах, она уловила непонятный взгляд Андрея.

Зовёт к себе? Нет?

Так и не сообразив, почему он смотрит и не двигается дальше, Зоя, чья мгновенная ненависть начинала стихать, словно нехотя выпуская её из когтистых лап, шагнула к нему. И тоже замерла. Теперь то, что слышал Андрей и отчего глянул на неё, услышала и она. Как будто люди, забывшие язык, кивают друг другу и спрашивают без слов: "М?" А другие отвечают: "Угм-м..." Потом она увидела. Дверь не закрыта до конца. То есть самого помещения не видно, но часть косяка с углублением для замка — наружу. Она вопросительно взглянула на Андрея. Он боится идти дальше, оставляя за спиной подозрительно открытую дверь? Да, это опасно. Но... что он хочешь делать дальше?

В нервном тике задёргалось веко, когда Андрей положил ладонь на дверь, чуть выше ручки, и нажал на неё.

Промежуток между медленно отъезжающей дверью и косяком становился всё больше, открывая страшную картину.

Кабинет явно рассчитан на малое количество учеников. Узкий, хоть и просторный. Видимо, большую комнату для детсадовской группы разделили на два помещения. Небольшие, на одного человека, учебные столы беспорядочно разбросаны по всему кабинету так, словно здесь бешено кружилась машина с пьяным водилой: где-то почти полностью сломанная мебель откинута вообще к стенам, где-то валялась на боку, так же, как и стулья. Одно из трёх окон разбито, а на полу сиротливо лежали горшки с вываленными из них землёй и цветами. Там, где должен стоять стол учителя, громоздилась стол-тумба с ящиками для книг и пособий. Наверное, только из-за своей увесистости она осталась на месте. Доски не было. Был какой-то светло-зелёный экран, что ли... Но не учебный внешний вид кабинета привлёк внимание Зои.