На причале ждало жестокое разочарование. Мало того, что один из соглядаев донёс, что обшивка пахнет медью, так ещё и позвали его и Сайруса к суффетам Мазею и Карталону, там же сидело несколько купцов.

— Приветствую тебя, достопочтенный Сайрес, — поздоровался Мазей, Карталон тоже поприветствовал. — Как вам наш город, как торговля?

— Неплохой. Мы запаслись свежей пищей, олова купили. Через вас, я так вижу, Карфаген с Испанией торгует, и всё?

— Да, и цены нам свои навязывает. На кусок хлеба с вином хватает, и всё. Неплохо бы ещё наладить торговлю между вашей страной и нашей... — и Мазей стал рассказывать, как видит сотрудничество.

— Не буду лгать, я сюда пришёл, чтобы вас отказом не оскорбить. Договариваться только с вами о торговле нет смысла, даже если не вспоминать, что вы Карфагену подчиняетесь. Мы идём к великим греческим городам, чтобы помочь против Карфагена. Нам нужно все большие царства Внутреннего моря заинтересовать в торговле и плаваниях через Море Мрака. Обучить искусству кораблестроения и плавания к западу от столбов Мелькарта. После этого привести флот в Карфаген и объяснить, что они не должны мешать всем плавать через этот пролив. Никуда денутся, разрешат. А если нет, то Мегары превратятся в погребальный костёр. Горе побеждённым, — рассказал Сайрес. — И вот тогда все проходящие корабли будут ремонтироваться, а команды и пассажиры отдыхать и развлекаться у вас, в Тингисе и Картее. Всем хватит дохода, но вам будет лучше всего благодаря реке.

— Интересное будущее. Но ты прав, не с нами будет главное решаться. Будем готовиться, — заключил Карталон. — Вы так и не рассказали про вашу страну.

— Оно пока вам не надо. А главное, если вас люди из Карфагена выкрадут и пытками заставят всё рассказать, вы не сможете им выдать все секреты, которые не знаете.

— Выйдете завтра на рассвете, а наши биремы вас проводят через Мелькартовы столбы и помогут пройти через заслон карфагенских триер. Скажете, что идёте в Карфаген, а мы подтвердим, — заявил Мазей.

— Мы вечером выйдем и пройдём ночью. Сумеем попасть, — заявил Сайрес Смит.

— Ещё хотим мы знать про обшивку, говорят, из серебра сделана, — спросил Карталон.

— Ну что вы, это белая бронза. Вы, должно быть, слышали, что для выплавки бронзы годится не только олово, но оно лучше всего. И у нас этот металл очень редкий и дорогой. Потому мы использовали никель, вы его не знаете. Раскрывать, как найти и добыть не буду, чтобы серебро не подделывали. Но получается бронза белого цвета, очень похожая на серебро. Я взял с собой ложку, поглядите. На вкус, если лизнуть, и на запах медь, и в солёной воде и уксусе покрывается зелёным налётом как медь. Легче серебра и крепкая как настоящая бронза. Плавится немного хуже серебра. Главный смысл покрытия бортов корабля, что в отличие от Внутреннего моря, на западе моря Мрака, и не только, есть морские черви, грызущие дерево так, что через пару лет, а то и через год, корабль может развалиться и даже утонуть. Потому надо защищать ядовитой для них медью корабль. Годится вместо меди бронза, она даже крепче и потому лучше, — рассказал американский инженер.

— Я так понимаю, ты не хочешь нам свои секреты раскрывать, — протянул Мазей.

— Вы подчиняетесь Карфагену, хотя это вам не по нраву. Извините, мне пора идти, — сказал Смит.

В порту Гискон демонстративно оглядел биремы и спросил:

— Нехорошо будет, если вас пираты захватят.

— Сейчас увидите, что мы можем с ними сделать, — ухмыльнулся Пенкроф. — У вас есть корабль, которого не жалко?

По приказу Гискона оттащили на тысячу шагов подальше от города самый старый и плохой торговый корабль. Думал, выйдут в море и потопят. Но открылось окошко в передней части корабля, ударил оттуда гром с дымом, а гаулу разорвало на две части, причём середина превратилась в щепки с дровами, а нос и корму в стороны отбросило.

Пользуясь всеобщим охренением, суматохой и вечерним бризом, дующим с моря на Большую землю, парусник вышел в пролив, а дальше с некоторым трудом в открытое море и на юго-восток.

Глава 5. Спасённые

Вечером шли неплохо, а ночью ветер утих, и едва позли через пролив. Утро встретили на траверсе Сеуты.

Командир карфагенского патруля, ночью отдыхавшего севернее, в городке Картея, на рассвете поднялся на наблюдательную вышку. Осмотрел горизонт и увидел ближе к южному берегу парус.

— Опять кто-то пытается проскочить. Глупец, — буркнул под нос воин и поспешил к триерам. Внезапно споткнулся, и тут же перед носом чайка нагадила сверху, едва на голову не попав.

Корабли вышли и стремительно помчались, было, наперерез. И тут командир с ужасом осознал, что парусник идёт с запада. Тут же развернулись и стали догонять, даже паруса поставили. Однако, преследуемый корабль шёл бойко, и триеры нагоняли с трудом.

Пенкрофа тоже обеспокоили преследователи. Потому приказал поставить и брифок. Однако, длинные и узкие военные корабли постепенно догоняли, и экипаж шхуны "Старгейт" начал готовиться к бою.

Когда подошли на полкилометра, подул свежий ветер, и триеры стали отставать. Там, правда, уже до этого гребли, закинул языки на плечи, а под конец и вовсе приуныли.

Ближе к вечеру кормчий гаулы из Гадеса рассказал, как с тысячи шагов этот парусник потопил корабль на пробу. И командир патруля внезапно понял, что им всем повезло. Зря не обратил внимание на примету, а чайка ведь предупредила.

Через неделю, когда парусник был уже между Сардинией и Сицилией, разразился страшный шторм. В самый разгар волны достигали высоты четыре метра, если не все пять. Болтанка была приличная, но "Старгейт" уверенно шёл на юго-восток. Шторм уже заканчивался, как Николай закричал:

— Слева на одиннадцать часов человек за бортом.

В подзорную трубу заметили обломки судна, на которых держалось трое человек.

Акамант, кормчий погибшего корабля, оправдывая своё имя, упорно держался за обломок корабля, хотя пояс с драгоценными камнями тянул вниз. Рядом ещё плавали Кастор и Сизиф. Но утихающий шторм давал мало шансов на спасение усталым эллинам. Да если б кто и оказался рядом, то не рискнул бы отбирать добычу у Посейдона в такую погоду. Но Кастор вдруг вытянул руку и показал на запад. Его товарищи посмотрели туда и увидели парусный корабль, борта которого сверкали серебром с зелёным отливом, и с высокими мачтами, о чудо, с парусами. Он шёл прямо на незадачливых моряков, сбавляя ход.

"Старгейт" остановился рядом, и с него, к удивлению погибающих, спустили лодку. Подошла к ним, и всех вытащили из воды. Все трое эллинов мешками свалились на дно, и так лежали до возвращения лодки. Их, обессиленных, талью подняли на борт и завели внутрь. Дали попить пресной воды, помогли раздеться, завели в странные крохотные комнаты, где облили пресной водой, вытерли мягкими кусками ткани, помогли одеться в странную одежду и привели в другую комнату, с большим столом. По случаю шторма из горячей еды супа не было, только каша из коричневых зёрен в форме пирамидок с горячей жареной бараниной.

Спасённые с удовольствием поели, а им поднесли и по маленькому стакану с прозрачной жидкостью, и горячей жидкости со вкусом сушеного винограда. Акамант одним махом выпил это совсем бесцветное вино, слабо пахнущее хлебом, и едва за горло не схватился, огнём полыхнувшее. Запил отваром сушеного винограда. Очень скоро по телу пошло приятное тепло. Принял с удовольствием кружку хорошего испанского вина, и на сон потянуло. Члены экипажа корабля увидели и отвели спать.

Акамант проснулся с трудом, весь уставший. Все мышцы болели так, будто с утра до ночи грузил железо. Застонал и открыл глаза. Обнаружил себя на узком ложе, накрытый тонким войлоком. Почувствовал, что оно едва заметно качается. Оглядел комнату, но кровать стояла неподвижно.

— Как вы, почтенный Акамант? — спросил с соседнего ложа Кастор.

— Едва живой. Но где мы? — спросил бывший кормчий.

— Посмотри в окно, — посоветовал Сизиф.

В небольшой комнате с четырьмя двухъярусными кроватями было два шкафа, а по центру длинной стенки, напротив двери, круглое окно, закрытое стеклом. Ого! Большое.

Кряхтя, эллин поднялся и посмотрел в него. На малой высоте за ним было море.

— Вы хорошо? — спросил на паршивом эллинском языке незнакомый худощавый пожилой мужчина с четвёртого ложа нижнего яруса. — Я Юрий.

Акамант застонал и обратно лёг. Всё тело было разбитое.

— Фидель! — крикнул за дверь пожилой сосед по комнате.

Прибежал смуглый бородач и стал спрашивать, как себя чувствуют эллины. Тоже плохо разговаривал на греческом, но немного лучше. Узнал, что просто сильно устали, успокоился и спросил, надо ли что. Проводил в отхожее место, что на корабле закрытое от непогоды, и сильно удивил кормчего, показав, что вместо камушков использовать. И как смывать за собой морской водой, затем умывальник.

— Что это за одежда? Из ваших запасов? — спросил Акамант, показывая на футболку и штаны на себе. — И где наша?

— Ваша сохнет. Одели вас из запасов. И пояс ваш мы не открывали, — с усмешкой добавил целитель к облегчению кормчего.

— И тебе понадобился фальшивый папирус? — с насмешкой спросил Сизиф. Акамант только кивнул в ответ. — Я выглядывал наверх на рассвете. Представляешь, мы уже прошли Священный остров.

— Что? — удивился кормчий.

— Кастор ещё юнец, а я ненамного больше тебя в море, и узнал остров. Мы до рассвета проплыли больше пятисот стадий.

— Осторожнее, я помогу, — сказал Юрий. По лестнице поднялись на палубу и увидели слева по курсу землю.

Эллины сразу опознали берега Сицилии у города Лилибей. Вдалеке виднелось несколько судов. Тут Акамант кое-что вспомнил и посмотрел за борт. Оный очень смахивал на серебро.

— Это белая бронза, а не серебро, — пояснил один из матросов, ровесник Акаманта.

— Наверх погляди, почтенный, — посоветовал Сизиф.

Хозяин погибшего судна глянул вверх и обалдел. Сложная система из двух или трёх мачт, третья из которых торчала вперед из носа почти горизонтально, десятки верёвок и больше десятка разных парусов. Только два паруса были прямые, как на привычных эллинам и финикийцам судах. Остальные были косыми.

— Зачем такие паруса, и столько? — спросил бывший кормчий.

— Так надо. Косыми парусами снизу хорошо управлять. И с ними поперёк ветра хорошо плавать. Увидите.

Да, эллины пока не понимали, зачем так, но парусник удивлял. Шире триеры, но столь же быстрый. Надстройка ещё была зачем-то с многочисленными окнами. Туда заглянули и поразились обилию саженцев. Часть груза, однако.

А на корме не увидели ни одного рулевого весла. Зато сидел один член экипажа на возвышении в будке у колеса на стойке с многочисленными ручками. Акамант подошёл и спросил, что это. Оказалось, что вместо рулевых вёсел. Окна там были сняты, но, как сказали, могут быть очень быстро поставлены на место с толстыми стёклами. Как рядом в комнате с названием "штурманская рубка", куда иногда заходит вахтенный начальник.

— Это простой корабль для перевозки людей и грузов. С ним спокойно справляются восемь человек, — заявил смуглый рослый бородач, часто мигающий. — Есть и лучше и больше, сложнее парусные корабли. Я капитан, меня зовут Пенкроф. А вот вахтенный начальник, Ричард.

— Простой корабль? — удивились эллины. — Во всём Внутреннем море нет ничего похожего.

— Средний, я бы сказал. Не простая большая лодка с одним парусом и вёслами, а настоящий корабль. Но и не плавучий дворец или особенно быстрый корабль далёкого плавания, — объяснял Бонадвентур.

Акамант хотел ещё что-то сказать, но тут позвали внутрь корабля на завтрак. Оный был очень плотный. Состоял из средиземноморского тунца, пожаренного с луком на чугунных сковородах, а также хлеба. Оный был белый и чёрный. Оба на дрожжах! Стояли ещё пара блюд со свежими и маринованными огурцами и оливками из Гадеса и амфоры, как оказалось, с отваром изюма и вином. И стеклянный кувшин с бесцветной жидкостью. Ещё каждому дали четырёхзубый инструмент для еды, оказавшийся очень удобным для общей посуды.

— Что тут? — растерянно спросил Сизиф.

— Тунца мы на рассвете поймали. Оливки из Гадеса, оттуда же лук и масло оливковое. Хлеб белый из пшеницы, купленной в Гадесе, а чёрный из ржи с добавлением пшеницы, закваски и тмина. Вино у нас и своё есть, но на столе испанское. Если пить неохота, есть горячий отвар изюма с яблоками. Можно заварить ячменный кофе. Вода разбавить вино есть, но мы обычно пьём не разбавляя, только запивать можем. А это водка. Её пить принято понемногу, если нет желания сильно напиться, — рассказал Сайрес, старший из присутствующих. — Будете?

Не все пожелали перед началом завтрака принять водку, но эллины рискнули. Да, пьянит сильно, и приятно потом. Но вино вкуснее. Правда, никто много не выпил водки, а вот потом добавили, кто хотел, по чашке лёгкого испанского вина. Сизиф обратил внимание, что никто не был склонен много пить, хотя вино любили неразбавленное, между тем как многие греки и разбавленным вином напивались до уподобления свиньям.

А чёрный хлеб оказался вкусным, жареная рыба к нему была просто замечательной. Потом белый хлеб кушали с сыром, коровьим маслом и вареньем. Запивали отваром изюма или свежезаваренным молотым ячменем, который почему-то назвали ячменный кофе.

— Я хоть и кормчий, но даже дома скромнее питаюсь, — отметил Акамант.

— Ничего тут слишком уж дорогого нет. Самая большая роскошь это тунец, которого сами поймали, — заметил рослый рыжий варвар.

— А хлеб откуда?

— Сами испекли. Вот видите чернокожего? Его Наб зовут. Он судовой повар, ему по очереди помогаем на кухне. Что ж тут удивительного? — спросил Пенкроф.

— Я не слышал, чтобы даже богачи так в плавании питались. Мы так едим только в портах, и то это дорого. Чаще в харчевнях подешевле в прибрежных городках или деревнях, или на берегу вечером готовим ужин, или в море кушаем то, что не надо на огне готовить, — рассказал кормчий.

— И сколько дней в море без горячей пищи проводите?

— Когда как. Самое большее было дней десять.

— Для Внутреннего моря долго. За Геракловыми столбами и полсотни дней бывает. А живот если испортил, то потом до конца даже лучшие целители вроде нашего Фиделя не вылечат, — отметил рыжий. — И если возможно, то нужно кушать хорошо приготовленную еду.

Тут Кастор по неопытности задал вопрос, за который ему в укромном уголке собратья по несчастью помяли рёбра кулаками:

— Мы у вас теперь рабы?

— Мы этого не говорили, — заявил неприметный светловолосый мужчина, прежде молчавший. — И продавать вас в рабство на каменоломни или рудники точно не будем. Разумеется, если будете хорошо себя вести. Но вот услужением отплатить за спасение вам придётся. Сегодня работать не будете. А потом придётся помогать. И многое рассказывать. Для начала поможете нам хорошо научиться греческому языку. И подсказывать во многих вещах, что и как принято делать. Вы откуда?

— Из Сиракуз.

— Очень хорошо. Нас там интересуют люди, которые лишней славы не любят, но их знают все, кто должен знать для важных дел. Кто для всех редко что говорит, но когда говорит, то их слушают и выполняют, — Андрей как мог, так и пояснил интерес.