Очень скоро Билл вспомнил о нашем давнем разговоре.
— Ну как, Анерстрим, все еще думаешь, что мы в виртуальной реальности?
— Не знаю. Это может быть очень хорошая иллюзия. Микрочипы в голове и не такое могут обеспечить.
На самом деле я давно убедилась в том, что мир вокруг живой и осязаемый. Но все равно возразила, так, из вредности.
— Тебя не убеждают собственные органы чувств? — допытывался Амброс.
— Они тоже могут обманываться.
— То есть, когда у тебя на зубах хрустит песок, это тоже часть программы?
— Все может быть, для достоверности... Эй, а откуда ты знаешь про песок?!
Билл проказливо ухмыльнулся.
— Это я подсыпал его тебе в тарелку. Для достоверности.
У меня не было слов. А Амброс только посмеивался. И то правда — с разинутым ртом я выглядела, наверное, ужасно глупо.
— Как видишь, нельзя просчитать все заранее. О, вот, например, — Билл выудил откуда-то самокрутку, набитую марихуаной, подмигнул мне, прикурил от уголька и, затянувшись, спросил: — Ты когда-нибудь курила травку?
— Пробовала, — осторожно ответила я. — Еще в универе.
Билл передал мне косячок и подождал, пока я сделаю затяжку.
— Ну, как ощущения?
— Травка как травка, — неопределенно ответила я. Не признаваться же теперь, что первый раз был единственным, и в качестве я не разбираюсь.
— Отлично. Вопрос номер два: кокаин нюхала?
— Нет, никогда!
— Молодец, — похвалил он. — И не начинай.
— И не собираюсь, — заверила его я.
— Я все это к чему говорю? — пояснил Билл. — Допустим, мы сейчас находимся в виртуальной реальности. Компьютеру неоткуда взять для нас абсолютно все ощущения на свете, правильно? Если ты курила травку, тебе знаком ее вкус и то, как она на тебя действует. Поэтому при определенной степени внушения это легко можно представить. Но если ты никогда не вдыхала порошок, то не сможешь заранее узнать, как именно он вынесет тебе мозги. Скажи-ка, все ли ощущения, что мы испытали за последние дни, были тебе знакомы раньше?
— Нет, — подумав, призналась я. — Я никогда не бывала на настоящей охоте. Никогда не держала в руках рыбу с теркой вместо чешуи. Не плавала в ледяной воде. Не дралась палицей, собственноручно изготовленной из бедренной кости оленя. И понятия не имела, что человеческое, по сути, жилье, — я покосилась в сторону пустующей пещеры, — может столь непотребно вонять.
Билл хмыкнул.
— Как же мало ты видела в жизни... Ничтожно мало.
— А еще, — похоже, марихуана развязала мне язык, — я никогда не думала, что с человеком, избороздившим тысячи миров, видевшим, пожалуй, все, что можно себе вообразить, будет настолько легко общаться.
— В этом нет ничего странного, — возразил мне Билл. — Все новички такие же, как ты. Потом они начинают задирать нос и смотреть свысока на непричастных к их тайне обывателей. Но когда у тебя за плечами четыре сотни лет, хоть и позабытые в деталях, на многие вещи смотришь уже слишком просто.
Я откинулась на спину и задумалась, а точнее, поплыла, глядя в усыпанное звездами небо. Млечный путь простирался мерцающей рекой, знакомые и одновременно чужие созвездия казались какими-то искривленными. В далеком будущем, через сто пятьдесят тысяч лет, они примут привычные очертания. Мне стало жутковато от осознания того, на какую страшную глубину во времени нырнула группа. Поежившись, я торопливо попросила:
— Билл, расскажи что-нибудь забавное, из того, что помнишь.
Амброс выбирал недолго.
— Однажды я вел масштабный проект в пяти близких к нам и очень похожих между собой утопиях. Эксперимент проходил в девятом веке на территории Шотландии. Мы с учебной группой взяли в каждой утопии пять одних и тех же кланов, и в каждом мире искусственно помогли выдвинуться только одному из них.
— Каким образом?
— Уничтожали лидерствующие верхушки остальных четырех кланов, — безмятежно ответил Амброс. Я похолодела. Небо закружилось сильнее.
— Убивали?
— Нет, высылали в Японию, — съязвил он. — Ты знаешь другие способы?
Он чуть подождал, пока я переварю это, и продолжил:
— Потом мы отслеживали, как будет происходить развитие региона в каждом случае. Заброс делался через каждые три года. Я тогда задолбался туда мотаться. По тридцать рейдов за день — можешь себе представить? К вечеру я забывал, какой мир реален.
— Ну, и как результаты? — я решила не зацикливаться на методах, а посмотреть на это с точки зрения наблюдателя.
— Результаты были весьма познавательными, — сдержанно ответил Билл. — Но не это главное. Ты ведь просила байку, а не анализ, верно? Ну вот: так как я регулярно появлялся в утопиях и, собирая данные, жил там по два-три месяца, то со временем местные жители уверовали в то, что я бессмертен и несокрушим.
Я хихикнула. Билл и ухом не повел.
— Конечно, периодически находились удальцы и вызывались расправиться со "всей этой чертовщиной". Если я навешивал им пенделей, обиженные, но гордые горцы уходили ни с чем и заявляли своему клану, что убили меня, но я тотчас же воскрес.
Я поняла, куда он клонит, и меня вовсю разбирал смех.
— А если они начинали одерживать верх, я преспокойно сматывался от них домой. Дальше все повторялось по прежнему сценарию: "побежден — убит — воскрес", потому что я снова возвращался.
— Значит, это поэтому, — я еле говорила, задыхаясь от смеха, — у тебя когда-то было прозвище "Маклауд"?
— А, так ты об этом знаешь... — Билл махнул рукой и улегся на любимый валун. — Готов спорить, это Кей Си всем растрепала. Так и рассказывать неинтересно.
— Интересно-интересно, — скандировала я, разгоняя руками непослушные звезды. — Расскажи еще. Е-ще! Е-ще!
— Эк тебя вставило-то с одной затяжки, — усмехнулся он. — О, да все давно угомонились. Иди спать, Джа. Завтра буду преподавать вам первый урок цинизма. Набирайся сил.
Он уполз в палатку и вскоре захрапел, а я еще долго лежала у погасшего костра, глядя в звездное небо и терзаясь догадками.
Да, кстати, это именно с тех пор, с легкой руки Билла, меня и прозвали Джа.
После обычной утренней пробежки под разыгравшейся непогодой Билл велел нам взять оружие, и мы направились к новому стойбищу. Палеопитеки поселились внутри каменного нагромождения, оставшегося после прохода ледника, и еще не успели обжить его, как следует. По правде сказать, их прежнее место было гораздо удобнее — и пещера надежнее, и озеро рядом. Но никто из нас почему-то так и не предложил перейти на новое место, чтобы "обезьянки", заметив наше исчезновение, смогли вернуться.
— Я не случайно взял вас именно в древний мир, — менторским тоном начал Билл. — Как видите, здешние "homo" еще не развиты до настоящих "sapiens". К ним вполне можно относиться, как к животным. Убивать животных вы научились. Теперь, — он строго оглядел нас, враз притихших, — попробуйте убить человекообразную обезьяну.
— Они уже не обезьяны, — несмело возразил Пол.
— Но пока еще и не люди. Начинать сразу с людей не всякому под силу, а тренироваться все равно нужно. Приступайте. Выберите себе по цели, и вперед.
Никто не шелохнулся. Билл взял в руки короткоствольный "узи" и предупредил:
— Четыре жертвы — или я расстреляю их всех.
— Зачем? — не выдержала Энн. Ветеран чуть усмехнулся.
— Часто повторяют, что если бы в свое время кто-нибудь пристрелил одного человека, миллионам стало бы намного проще жить. Вы согласны?
Все угрюмо молчали. Дождь лил с капюшонов.
— Я расцениваю молчание, как знак согласия. У сегодняшней тренировки есть определенная цель. В отношении палеопитеков рассматривайте меня, как опосредованный негативный фактор. Вам в любом случае придется выбрать и отсеять четверых — можно больных и слабых — чтобы я не тронул остальных. Пусть живут себе дальше, пока не задерут хищники или не сожрут блохи, а то и собственные соплеменники.
— Мы убиваем животных только ради еды или защиты, — возмутился Пол, и остальные поддакнули. — Люди нам не мешают.
— Ладно, — обманчиво-мягким тоном произнес Амброс. — Похоже, вы еще не поняли. Вы думали, вам дадут попутешествовать на халяву, поглазеть на иные миры, поиграть там во всемогущество, и за это ничем не придется платить? Вынужден разочаровать. TSR — такая же мышеловка, как и любое агентство разведки. Не нравится — возвращайтесь прямо сейчас, отправляйтесь в медицинский отдел, вам зачистят память, удалят чипы — и убирайтесь. Нам не нужны разборчивые мечтатели с фарисейской моральной позицией.
Мне стало не по себе. Перспектива навсегда забыть фантастическую работу-мечту и вернуться к прежней неопределенно-однообразной жизни показалась хуже жалкой первобытной участи палеопитеков. В голосе Билла зазвенел металл:
— Запомните: для вас здесь не существует иной воли, кроме моей. Мои задания всегда выполняются, приказы не обсуждаются. Раз вы поставили под сомнение мое распоряжение, задача меняется на противоположную. Выбрать цель так, чтобы своим выстрелом нанести стаду максимальный ущерб. Никаких больных и слабых. Уничтожать самых сильных и молодых.
Все поняли, что от возражений может стать еще хуже, и совсем притихли. Мне с удивительной ясностью вспомнился вчерашний разговор об искусственном отборе кланов. Вот значит, какими методами нам придется работать? Словно услышав мои мысли, Билл протянул мне крупнокалиберный пистолет.
— Иди сюда, Анерстрим, покажи пример остальным, — я колебалась, и он презрительно фыркнул: — Надо же! То предлагала разнести всю Землю ядерной войной, а теперь слабо прострелить безмозглую башку обезьяне?
— Мне плевать на обезьян, но ведь в этом действительно нет необходимости, — пробормотала я. — Зачем их убивать? Давайте потренируемся на волках. Они с каждым днем подходят все ближе, скоро обнаглеют и попробуют напасть на лагерь.
— Это слишком просто для вас, — возразил Билл. — И в этом действительно пока нет необходимости. А в моем задании — есть.
Тут кусочки мозаики в моей голове встали на место.
— Билл, скажи-ка, а итоги сегодняшней тренировки станут потом оцениваться в будущем этой утопии?
— Потом? А кто тебе сказал, что они не оцениваются уже сейчас?
— То есть, сейчас кто-то заброшен в эту утопию к потомкам, и отслеживает последствия? — удивленно уточнила Энн.
— Логично мыслите, — помедлив, согласился Амброс. — Ну, кто начнет первым?
Все по-прежнему сомневались, но уже не так отчаянно. Билл смотрел на меня, чуть улыбаясь. И вдруг шагнул вперед и шепнул мне в ухо:
— Я поставил на тебя, Джа. Что именно ты сможешь выстрелить первой. Точнее, это Чарли на тебя поставил, и меня подбил. Не подведи нас.
Краска бросилась мне в лицо, да так, что холодный день в одночасье стал жарким. Билл подал мне пистолет и иронично добавил:
— Если оправдаешь наши ожидания, похлопочем, чтобы тебя поставили в парочку недельных рейдов с Уокером. Он, знаешь ли, любит обучать перспективных стажерок.
А я-то думала, что краснеть больше некуда...
— Давай, Джа. Все равно вам придется пройти через это, чтобы впоследствии не раз выжить. Тебе сейчас сложнее всех, но идущий первым всегда прокладывает дорогу остальным.
Как в тумане, моя рука сама потянулась к оружию.
— Выбери цель, — продолжал Билл. — Это важно. У тебя только один выстрел, потом эти твари разбегутся. Помни — дома ждут результата, и он должен быть заметен.
— От исчезновения одного палеопитека?
— А ты правильно выбери цель.
Я присмотрелась к толпе чумазых созданий, прячущихся от холодного дождя. Они не видели нас, сгрудившись под огромными нависающими глыбами. Одна лишь мысль о том, чтобы прицельно отстреливать тех, кто не может защищаться, вызывала нешуточный внутренний протест. Но тянуть было некуда, и мне пришлось отмести эти мысли в сторону и сосредоточиться на задании. В конце концов, не я, так кто-нибудь другой все равно это сделает. А может... и правда кто-нибудь другой?..
— Отсюда, да еще в дождь, не то, что возраст и силу — голову от задницы не отличишь, — буркнул Пол.
— Нужно вычислить вожака, — предложил Марк.
— Нет, лучше молодую самку, — возразила Энн.
Ну вот, пожалуйста. Как только пистолет оказался в моих руках, остальные сразу осмелели и стали такими умными, такими расчетливыми... Интересно, как бы я вела себя сейчас, стоя за чьей-нибудь спиной?
— Выбрала? — пристально глядя на меня, поинтересовался Билл.
— Да, — кивнула я и выстрелила... в шаткий каменный столбик у подножия насыпи.
— Куда? Мимо! — взвыли ребята за моей спиной, но тут же осеклись. Массивные валуны начали рушиться, сталкиваясь с жутким треском, раскалываясь и поднимая тучи пыли, не прибиваемой даже дождем. Через минуту все было кончено. В противоположную нашему укрытию сторону спешно улепетывали семь или восемь обезьян. Остальные остались под обвалом.
— Черт возьми... — кажется, это был голос Марка. У меня звенело в ушах. Разжав дрожащие пальцы, я выронила ставший невероятно тяжелым пистолет и села прямо в грязь.
Кажется, в лагерь меня несли. Во всяком случае, обратной дороги я не помнила.
Не знаю, что сказал ребятам Амброс, но никто из них ни словом не обмолвился о том случае. Поначалу я то и дело ловила на себе их задумчивые взгляды. Потом обратила внимание, что Пол, Энн и Марк стали неосознанно уступать мне лучшее место у костра, первой накладывать приготовленную еду (стряпали мы по очереди) и пропускать вперед на охоте или тренировочной полосе препятствий. Однажды я не выдержала и поделилась с Биллом своими наблюдениями.
— Что тебе кажется странным? — недовольно спросил он. — Джа, ты как маленькая, честное слово. Сейчас мы живем в мире, где дух первобытности буквально витает в воздухе, так что мы инстинктивно следуем закону выживания. Ты негласно признана вожаком вашей стаи.
— А как же ты?
— Вашей стаи, — выделив первое слово, повторил Билл. — Я здесь учитель, пастух. А вожаком признали тебя.
— Я ведь женщина.
— Неважно. Да, этот мир первобытен, но вы-то все выросли в эмансипированном обществе. Женщины давно руководят государствами, почему не выбирать их вожаками стай?
Еще один вопрос не давал мне покоя.
— А никому не кажется, что я проявила излишнюю жестокость?
— Самая первая жестокость была проявлена мной, — возразил Амброс. — У вас не было выбора. Сделав первый шаг, ты освободила от того же остальных. Ты выполнила приказ, выполнила его буквально — одним выстрелом причинила максимальный ущерб, как и было велено. Есть результат, и неважно, что он превысил ожидаемое.
Я попыталась объяснить Биллу, что хотела лишь переложить вину с себя на падающие камни, только не предвидела столь разрушительных последствий. Но он сразу перебил меня.
— Я догадываюсь. Но сейчас речь не о том, каким именно путем мы идем к цели. В каждой группе может быть только один лидер. Ради этого новичкам и дается подобное задание. Даже если кто-то из них в глубине души и осуждает тебя за количество жертв, поверь моему опыту: каждый из них гораздо больше рад — и одновременно удручен — из-за того, что не он оказался на твоем месте. Поэтому теперь ребята пойдут за тобой куда угодно, и никто не станет спорить.
