Морская увертюра

Председательствовал мало кому известный седой сотрудник органов в звании коринженера. Он же и открыл собрание.

Слова оказались обескураживающие:

— Товарищи, я ознакомился с отчетами, касающимися новых моделей бронетехники. Слов нет, машины получились передовыми. Но мы с вами обязаны глядеть вперед. Иначе говоря, советская бронетехника и завтра должна оказаться столь же хорошей. Поэтому раздачу орденов и званий не обещаю, да и не могу обещать, не от меня только зависит. Начну с вашей работы, Михаил Ильич. Эта модель, как полагаю, станет самой массовой.

Кошкин был хорошим инженером и великолепным организатором. Но помимо технической интуиции у него имелось и чутье на начальственные выверты. Уж так жизнь сложилась. В тот момент он успел подумать, что последуют не только похвалы.

— Ваше изделие смотрится отменно, — при этих словах выпятил грудь не только руководитель КБ, но и начальство по цепочке вплоть до наркома Малышева. — Моя особенная благодарность за улучшенную конструкцию коробки передач с синхронизаторами и модернизацию главного фрикциона.

При этих словах многие поморщились. Налицо была неточность: обычно употреблялось словосочетание 'коробка перемены передач'.

— Да, повышенный расход дорогого металла, но уж поверьте: в боевых условиях более легкое переключение передач может спасти жизнь экипажу. В сумме: машина получилась с заделом; на ее основе можно разрабатывать следующую модель. Сейчас военные товарищи утверждают, что, мол, идеал достигнут. Спешу развеять это заблуждение. На испытаниях вы демонстрировали танк с пушкой калибра семьдесят шесть. Есть данные разведки, что предполагаемый противник уже озаботился противостоянием вашему изделию. Понадобятся улучшения. Первое вполне очевидно: переход на калибр восемьдесят пять. Погон пока что достаточен. Конструкцию не надо будет кардинально переделывать. Но это не все. Насколько мне известно, шестерни в коробке передач на всех танках, САУ и бронетранспортерах в опытных партиях сделаны из легированной стали. Но она в дефиците, это все знают. Его можно преодолеть применением углеродистой стали и химико-термической обработки по методу Шашмурина. Соответствующая документация будет вам выдана. Если кратко: это насыщение поверхности зубьев углеродом и азотом в газовой атмосфере и закалка токами высокой частоты. Но и это не все. Разведка доложила, что возможны боевые действия в полугорной местности. Поэтому вся выпускаемая бронетехника — повторяю, вся! — должна иметь демультипликаторы. Конструкция их уже известна, потребуются дополнительное оборудование и оснастка. Знаю, что последует удорожание, но на это придется пойти. Не могу не отметить слова одного немецкого офицера-танкиста: 'Нужно быть гением, чтобы ухудшить ходовую часть танка Т-34.'

Обычно признание гениальности работает комплиментом, но эти слова аудитория сочла обидными и слегка зашумела. В оправдание товарищу коринженеру можно доверительно прошептать: эту фразу он выдумал. Правда, додумался до этой максимы не он один.

Дождавшись тишины, пожилой инженер продолжил:

— За всю мою инженерную практику...

Тут совещание получило несколько секунд на осмысление того, насколько велика могла быть эта практика.

— ...я ни разу не встречался с рацпредложением или изобретением, которое, декларируя удешевление производства, не приводило бы к ухудшению характеристик продукции. Бывали такие, которые были направлены и на удешевление, и на улучшение качества. Вот это реализовывалось... иногда. Делайте, что хотите, товарищи производственники, но не вздумайте удешевлять. Парткомы могут поднять вой о подавлении энтузиазма трудящихся. Пусть себе. Передайте, что если их слова приведут к падению качества, то отвечать будут все, а партийное руководство в первую очередь. Это понятно?

На некоторых лицах отчетливо прочиталось злорадство.

— Далее. Всем вам известен пункт 8 постановления... это который насчет запчастей. Особо отмечаю: за все время существования СССР не было ни единого случая, чтобы руководящий работник был поощрен — об орденах даже не заикаюсь — за полноценный выпуск запчастей. Так вот: эту тенденцию я намерен ломать. Если на такого человека вы подадите наградной лист, а его завернут — доложите мне. Найду способы... разъяснить. Если вдруг у вас случится конфликт с требованиями военных — тоже... постараюсь уладить.

Сомневающиеся не отыскались.

— Вопросы? Михаил Ильич, прошу вас.

— Не вопрос, а сообщение. Товарищ коринженер, вас неточно информировали. У нас есть задел по танковой пушке на основе 52-К, только длина ствола поменьше. Такие уже были установлены на опытной партии танков. Они демонстрировались военным, но тем не понравилось: мол, избыточный снаряд для существующей бронетехники потенциального противника. Переделка имеющейся конструкции большого труда не составит.

Товарищ из органов оскалился в улыбке:

— Товарищи военные ориентируются на то, что есть. А товарищи из разведки докладывают о том, что будет. Еще вопросы?..

Их оказалось немало.

Уже потом в курилке некто из танковой промышленности высказал мнение следующего содержания:

— То, что надо делать, и так было ясно. А теперь понятно, почему так надо делать и чего стоит ожидать.

Стоявшие рядом поклонники табака внешне остались безучастными, но каждый подумал: 'Выходит, война все же будет. Когда? С кем?'

Глава 26

Девчушка являла собой сплошное очарование. Это было мнение ее отца, но оно было хорошо обосновано. Товарищ Александров, рассмотрев фотографию, на которой означенная дева улыбалась у мамы на руках, поддержал позицию папеньки.

К сожалению, не только желание похвастаться младшей дочкой привело Валерия Павловича Чкалова в кабинет к давнему и хорошему знакомому. Дело, по мнению прославленного летчика испытателя, виделось серьезным.

— Вот посмотри, Сергей Василич, я переписал номера... вот эти прям с завода номер один. А эти — они привезены с другого места, какого — ты лучше меня знаешь. И они разные, вот что!

Трудно изложить на бумаге мысли, если те не пошли на язык. Еще того труднее передача буквами того, что нецензурно по форме и обсценно по содержанию. Вот по этим причинам Страниик выразился обтекаемо:

— Какая именно разница, поясни.

— Скороподъемность по бумагам одинакова, на деле же чуть разная, управление так и вовсе — разная реакция, понимаешь? А еще те, которые с завода-раз...

— Сбрось скорость, Валерь Палыч. Вот твой же список, на нем и опиши претензии.

— Да какие, к расписной матери, претензии! Разные машины, вот что! Которые с заводу — те чуток хуже. А к самолету привычка нарабатывается, твою ж еще раз!

Чкалов был летчиком-испытателем, а в этой профессии без развитой наблюдательности делать нечего. Он заметил, как помрачнел собеседник, хотя тот и старался скрыть настроение.

— Вот что скажу, Валерий Павлович. Ты, сам того не подозревая, поднял политическое дело. Наказывать никого тут не надо. Подожди... скажем, три дня. Мне придется поднять вопросы там, где надо. Тебе когда лучше звонить? У тебя ведь дома телефон имеется? Вот через три денька и позвоню, а даже если тебя не будет, авось Ольга Эразмовна передаст.

Насчет политики слова были правдивы. Утром следующего дня Берия назначил совещание, на которое был вызван также Смушкевич.

— ...и, следовательно, мы с вами должны принять решение, на какой из модификаций тренировать будущих летчиков. Именно на нее мои люди настроят тренажеры. В том, что они разные, меня убедил Чкалов. У меня есть все основания доверять его суждению.

— Яков Владимирович, что на это скажете? — дипломатично поинтересовался Берия.

Смушкевич заговорил непривычно медленно. От его обычной горячности не осталось и следа.

— Если ставить во главу угла эффективность, то я как командующий предпочел бы машины, доставляемые вами, товарищ Александров. Иначе говоря, обучение на них, и в бой идти на них же.

Коринженер промолчал. Берия ответил бесцветным голосом:

— Как вы знаете, товарищи, я имею опыт работы с людьми, хотя и не летчик. И вот что регулярно замечал: привыкнуть к хорошему получается значительно проще и быстрее, чем отвыкнуть. Вы, Яков Владимирович, — произнесено было с подчеркнутым уважением, — полагаю, тоже это наблюдали на примере ваших подчиненных.

— Видел такое, Лаврентий Павлович.

— Я со своей стороны не исключаю ситуации, когда вам, Сергей Васильевич, — продолжил Берия уже с крохотными нажимом, — придется отвлечься от проблем с этим истребителем и сосредоточиться... на других задачах. Тогда видится возможным такой вариант: на тренажерах отрабатывать полеты на машинах похуже, практический опыт обретать на них же, но по возможности в части, которым предстоит идти в бой (если это случится), поставлять машины от вас, Сергей Васильевич. Если я правильно понял, они пока что ни в каком аспекте не хуже тех, которые изготавливает завод номер один, а по некоторым характеристикам лучше. Что на это скажете, Яков Владимирович?

Дураком Смушкевич не был. Сказанное лишь подтвердило его собственные догадки: война видится весьма возможной. Берия осведомлен об этом по должности и сейчас пытается заранее парировать скверные варианты.

Исходя из этих соображений, авиакомандующий дал ответ:

— Да, Лаврентий Павлович, такой вариант видится вполне осуществимым.

— Сергей Васильевич?

— Я, в свою очередь, дам задание нашим наладчикам, — Странник нарочно не употребил слово 'программистам', полагая такое излишним. — Они чуть-чуть переделают тренажеры так, чтобы как можно точнее имитировать полет на этих истребителях.

— Следовательно, мы с вами договорились, товарищи.

На этот раз многомудрый нарком одарил присутствовавших широкой улыбкой. И сразу же присовокупил:

— Сергей Васильевич, еще имеется вопрос по вашей части.

Генерал-полковник Смушкевич удалился, понятно.

Продолжение совещания началось в самых индифферентных тонах. Сторонний слушатель мог бы подумать, что последует уточнение микроуровня.

— Сергей Васильевич, для чего нужна бальса?

Выяснять динамику продажи бальсовой древесины сам же Странник в свое время и посоветовал, но тогда руководитель разведки просто принял рекомендацию к сведению.

— Бальсовая древесина — самая легкая, она даже легче пробки. Основной потребитель — авиастроение. Но примите во внимание вот какой факт. США ее, насколько мне известно, практически не используют, предпочитая алюминий и его сплавы. Японцы, возможно, и рады бы, но у них не особо хорошо с валютой. Остаются британцы. С ее помощью будут делать скоростные бомбардировщики, очень легкие и, главное, малозаметные на существующих радарах. А еще бальсовая древесина легко обрабатывается.

Берия понимающе кивнул. Он сделал правильный вывод: Великобритания наращивает авиационные силы. Против кого?

— И еще вопрос, — на этот раз в голосе наркома появилось то, что можно было бы назвать потеплением. — Вы посчитали нужным отслеживать динамику биржевых цен на алюминий. Само по себе это понятно: основной потребитель алюминия, как понимаю, авиационная промышленность. Но по каким соображениям вы велели делать это отдельно по Лондонской и отдельно по Нью-Йоркской биржах?

Рославлев кивнул. Ответ на этот вопрос также был подготовлен заранее.

— Вся проблема в скорости передачи информации и в скорости перемещения товара. Основной потребитель этого металла — двигателестроение, поскольку многие авиастроители все еще используют ткань и фанеру в конструкциях фюзеляжа и для обшивки крыльев. Движок — не самая тяжелая часть самолета, но дает существенную долю в общий вес. Судовые двигатели не считаю, конечно, те из чугуна, а вот авиационные — очень даже, причем во многих случаях именно эти движки также идут на танки. Ну и автомобили тоже. Тут важно направление движения металла. Как вы знаете, основными потребителями его являются США, Япония и Великобритания. Германия получает большую долю из нашей страны, так что немецкое двигателестроение можно не считать. На Лондонской бирже порядочный подскок цен. Причем, что очень важно: он опередил нью-йоркский пик. Это значит, что Британия собирается увеличить производство движков. Заокеанская биржа отреагировала не просто с опозданием. Оно как раз понятно: пока информация дойдет, пока ее доведут до рядовых торговцев... В Нью-Йорке подъем цен оказался существенно большим. И к тому же устойчивым. К сожалению, не в моих возможностях распознать японскую и американскую доли в закупках металла. Тут ваши люди должны поработать.

Лаврентий Павлович добавил доброжелательности в выражении лица:

— Большое спасибо, Сергей Васильевич, вы очень помогли.

Как только Странник вышел из кабинета, Берия стер кротость с физиономии. Чкалов, конечно, молодец, что заметил разницу, но... Предстояло дать задание: почему это вдруг заводская версия нового реактивного истребителя оказалась хуже матриката? Дать на этот счет поручение матрикатору? Нет, пожалуй, не стоит; задача скорее для отдела контроля на заводе. Но и технологам тоже стоит обратить внимание.

— Так что за вопрос, Николай Герасимович?

— Тут не вопрос, а сведения. А уж на основании их... короче, американцы согласились продать.

— Корыто без вооружения, так?

Адмирала покоробило, но он всеми силами хранил вежливость:

— Ты уж, Сергей Васильевич, так не называй корабль. Таким продали — и, считай, нам еще повезло. У компании 'Бат айрон воркс', — на этот раз чуть поморщился коринженер: очень уж среднерусским было произношение у Кузнецова, — затык по заказам. Готовый эсминец у них просто отсутствовал. Да нам бы его и не продали: ихнее правительство выставило это... как его... моральное эмбарго. А так адвокаты нашли лазейку: корпус с машинами, да без вооружения — ну никак не боевой корабль. А на верфи взяли кредит и заложили эсминец — сильно заранее. Теперь же те деньги они отобьют.

— Пока его не вооружили, как должно, да пока имя не дали — звать можно по-всякому. Соглашусь: то, что нам согласны продать, эсминцем назвать ни у кого язык не повернется. Но не в этом суть. Давай свои расклады. И смотри, товарищ адмирал: какой из вариантов ты выберешь, такой и будет доставлен. Решать тебе и твоему штабу. Но выслушай все же мнение невежды. В Атлантике, как полагаю, больше пригодятся противолодочные, а на Тихом океане советую упирать на артиллерийское и торпедное вооружение. Особенно с учетом новейших торпед. Тебе ведь их характеристики передавали?

— Как же, были. Торпедисты предвкушают... Да, о той бумаге, что ты мне давал тогда. Об этих линкорах, которые серии 'Ямато', никто ничего не знает.

— Так ведь и я мало что знаю! Ну, характеристики я тебе дал. Эта информация более-менее достоверная. Насчет же решения об их постройке — мои люди не вхожи в круги, которые подобные решения принимают. А пока давай по эсминцам.

И собеседники углубились в анализ бумаг.

— ...выходит, на Северный флот выходит не менее двенадцати эсминцев, на Тихоокеанский, стал-быть...

— ...а я и не говорю, что война на Тихом океане неизбежна, однако подготовиться...