— Может быть, я бы его просто отшлёпала. В конце концов, я вправе, я ему в прабабки гожусь.
Рыцарь засмеялся ещё сильнее.
— То есть, он меня ещё и за такую старушку сватал?
— Эй-эй! — возмутилась Риана, отстранившись, и с укором взглянула на него. — Я всё ещё вполне бодренькая старушка. Всего-то лет триста. Или около того....
— О, ну это конечно всё меняет. Ну а будь тебе триста пятьдесят, я бы сам тебя бросил.
— Ах так, да? — засмеялась жрица. — Тогда я бы и тебя заодно отлупила.
Лекамир нежно взъерошил ей волосы, продолжая смеяться.
— Ты ещё очень даже бодренькая, — но потом уже серьёзно добавил. — Не дай ему обидеть тебя, Риана. Я уж не знаю, чем он заслужил такую, как ты. Но тебе виднее. А если он глупец, что не видит всего этого, то убей его, чтоб не мучился своим слабоумием. И будь осторожна.
Риана улыбнулась, поправляя волосы.
— Я буду осторожна. Обещаю.
— Ладно, иди, — рыцарь подтолкнул её к выходу. — Пока я не стал раздумывать, как бы последовать за тобой так, чтобы ты не заметила.
Риана, приблизившись, порывисто его обняла и поцеловала в щёку, после чего, развернувшись, побежала к лестнице. Ей нужно было собраться и немного отдохнуть перед путешествием. Лекамир же постоял на месте ещё некоторое время. И почему-то, несмотря на отказ и предстоящий выговор от короля, рыцарь чувствовал на душе спокойствие и облегчение. Словно тяжёлая гора свалилась с плеч, и он никому ничем более не обязан.
Если король не выгонит его за нарушение приказа, он уйдёт сам. Как только закончится история с этими амулетами и наступит мир в Равнинных королевствах. Он уйдёт, чтобы избавиться от всех обязанностей и, наконец, опять обрести свободу.
Анаквий сидел в одном из кресел малой гостиной и задумчиво смотрел на горящий огонь в камине. Зермон Энотрий сидел неподалёку и курил свою трубку, тревожно поглядывая то на короля, то на дверь.
— Ваше Величество, — сказал маг. — Я уверен, вы всё правильно сделали.
— Я не сомневаюсь в своих действиях, мэтр, — сурово посмотрел на него Анаквий. — Я лишь надеюсь, что наши союзники меня поддержат.
— У них нет выбора, — уверенно заявил тот, ещё раз потянув дым из своей трубки. — Я уверен, они не настолько глупы, чтобы довериться случаю или судьбе.
— Они могут поверить жрице... — король опять опустил голову, нахмурив брови.
— Тогда наша задача убедить их в том, что она всего лишь наивная девчонка, которая верит всему, стоит лишь перед ней пустить слезу и пожаловаться на судьбу. — Видя, что правитель не реагирует на его слова, Зермон начал ещё более настойчиво говорить: — Вы же сами видели одного из генералов этого дракона. Ему ничего не стоит наплести лжи наивной жрице, которая всю жизнь жила с богиней и не знает, что такое ложь и предательство. Мы также наслышаны и о других, ещё более худших...
— Я вот думаю, мэтр, — перебил его Анаквий, который, казалось, его даже не слушал. — А вдруг Риана всё же права? Вдруг Дракон действительно, забрав эти амулеты, уйдёт? Что, если на этом всё закончится?
— Ну, уйдёт он и что? Талемов с собой заберёт? Ведь именно они захватили три королевства.
— Не знаю, мэтр, — вздохнул король. — Она ведь жрица. Не может посланница богини быть настолько наивной и так ошибаться.
Подобные мысли уже не один день мучали его. Анаквий понимал всю серьёзность того, что происходит, как понимал и то, что ошибка эта может дорого ему стоить. Потери будут необратимы. И тут дело не только в короне... Весь ужас в том, что тяжесть последствий никто не ощутит... потому что некому уже будет это ощущать. Если Риана права, а он пойдёт против Дракона и помешает ему, то весь мир может быть уничтожен, как и все живущие в нём. Но если жрица заблуждается и Анаквий ей поможет, то тот же Дракон может завладеть неизвестной силой и поработить всех живущих... или так же уничтожить.
И неясно, что из этого хуже. Да он и не хотел знать. Нужно было делать выбор...
И осознание того, что оба варианта одинаково губительны, убивало его каждый день.
— Если даже она и права, то уже лучше будет пойти на попятную, чем быть застигнутым врасплох...
В дверь постучались и, наконец, зашли несколько человек.
Обернувшись, Анаквий посмотрел на вошедших и кивком головы ещё раз всех поприветствовал.
— Проходите, послы, — король встал, наблюдая, как четыре человека проходят в комнату и рассаживаются по креслам.
— Может, вы объясните мне, почему нас всех тайно собрали здесь? — спросил одни из мужчин, одетый в нарядный, но потрёпанный камзол. Несмотря на то, что он был представителем Алекионской королевы, он скорее походил на разбойника с большой дороги. Хотя это было неудивительно.
— Мои извинения, посол, — повернулся к нему Анаквий. — В свете последних событий мне было сложно предупредить вашу королеву о нашем плане. Но уверяю вас, никто не собирался вас игнорировать. Именно поэтому вы были приглашены вместе с остальными.
— Ваше Величество, — тут же обратился к королю посол Коргирии. — Мой повелитель обеспокоен вашей решительностью. У нас недавно гостили представители короля Дракона. Не все из них... вели себя сдержанно... тем не менее, они оставили о себе хорошее впечатление. Потому наше королевство не хочет ввязываться в открытый конфликт.
— Этого никто не хочет, — сказал Анаквий.
— Тем не менее. Король Стонгут готов предоставить свои войска. И ждёт дальнейших указаний. Но он также просил довести до вашего сведения, что намерен действовать, только если в этом действительно будет необходимость.
— Я понимаю, — кивнул Анаквий. — И благодарен.
— Мы так же готовы предоставить то немногое, что у нас есть Ваше Величество, — сказал один из регентов юного короля Авестуса из Шентры. — Мы сейчас находимся в бедственном положении, так как пришлось бежать и скрываться всё это время. И сделаем всё возможное, чтобы вернуть своё королевство истинному наследнику и королю.
— Так значит, вы всё же решили объявить королю Дракону войну? — вновь спросил представитель королевы Ласкиты. — Моя госпожа предупреждала, что вы можете такое задумать.
— Ваша королева очень мудра, — кивнул Анаквий.
— Бесспорно, — кивнул в ответ посол. — Она так же сказала, что если вы предложите подобное, то со своей стороны она вас полностью поддержит.
— Давно пора! — воскликнула единственная женщина, до этого молчавшая. Все повернулись к ней, и она так же окинула всех гневным взглядом. — Я уже устала ждать, когда же вы, мужчины, наконец, соберётесь с силами и возьмётесь за меч.
— Принцесса Мивар, — повернулся к ней Анаквий — Я очень рад, что вам удалось лично прибыть.
— Я же рада только тому, что вы, наконец, сами соизволили затронуть эту тему, — сказала она. — Это следовало сделать уже давно, как только Торкию захватили, а мой муж и свёкор погибли. Как вы вообще могли оставить меня и мою золовку принцессу Синарию в лапах врага?
— Принцесса, — тут же попытался оправдаться посол Коргирии. — Ваш брат очень хотел спасти вас, но руки у нас были связаны. Потребовалось много времени, чтобы собрать и воспитать армию, способную не только мужественно погибнуть на поле боя.
— С моим братом я ещё поговорю. Но и бездействие я никогда не прощу. Нам с Синарией пришлось нелегко, когда эти дикари уничтожили наших воинов и наш дом. Постоянно скрываться и жить в нищете... — когда она нахмурилась, пытаясь взять себя в руки, стало заметено, как постарела принцесса за последний год. Помимо этого она стала более жёсткой и колючей, чем раньше.
— Мы все надеемся, что с вами обеими всё хорошо, — сказал Анаквий.
— И без вашей помощи! — огрызнулась та, но потом вздохнула и уже спокойнее добавила: — Но всё хорошо. Теперь всё хорошо. Мы готовы оказать поддержку всеми имеющимися у нас силами. Их немного, но, возможно, они смогут оказать помощь. И тогда Торкия тоже сможет вернуть себе законного короля.
Четверо мужчин в комнате удивлённо вскинули головы. О каком короле может идти речь, если в живых остались всего две принцессы, причём сама Мивар родом из Коргирии и к Торкийскому королевскому роду не относится? Сама же принцесса, видя всеобщее удивление, наконец, улыбнулась, радуясь, что её слова произвели такое впечатление.
— В день, когда наше королевство пало и погибли наш король и наши супруги, принцесса Синария, ставшая в этот миг королевой, была уже в положении. Я глубоко опечалена, что сама не смогла понести, но и рада, что в Торкии всё же будет законный правитель. Мальчик родился зимой, и его назвали в честь моего покойного мужа и брата принцессы — Костасом.
— Это очень хорошая новость, — тут же радостно воскликнул посол Коргирии.
— И это единственная причина, почему мы решили оказать вам поддержку, — грозно посмотрела на него Мивар. — Только ради юного принца. Потому что мальчик родился, чтобы стать королём.
Анаквий ещё раз оглядел всех собравшихся и постарался откинуть все сомнения. Хотя в глубине души он всё же надеялся, что Риана окажется права и Дракон не соврал. Что, после того, как они передадут амулеты, война закончится и в войсках не будет необходимости. Но лучше всех собрать и потом разойтись, чем не быть готовыми к тому, о чём неоднократно предупреждал маг. Что Дракон, получив силу амулетов, обрушит весь свой гнев на равнинные королевства.
Вздохнув ещё раз, он решительно заговорил:
— В таком случае, если все согласны, предлагаю обсудить все детали и нашу стратегию...
Вернуться к оглавлению
Глава 22. Разное принятие.
Риана выехала рано утром, не дожидаясь никого. В замке всё равно будут дальше праздновать свадьбу и её не сразу хватятся. Да и не хотелось ей лишний раз объяснять, куда она направляется и почему совсем одна. Достаточно было одного удивлённого взгляда конюха Кавы, но он не посмел спрашивать её, а Риана не была склонна к откровенным беседам.
Если она не вернётся, то Лекамир всё объяснит...
Девушка вдруг остановилась и, обернувшись, посмотрела на замок, который был всё ещё виден. Наверное, стоило поговорить с принцессой Келиной. Хотя та сразу догадается обо всём, как только пройдёт весть, что жрица пропала, Олее же и вовсе не до того. У неё теперь другое положение и новые обязанности, а ещё муж. Возможно, следовало ещё сказать и Анаквию. Но он в последнее время выглядел очень удручённым, и ей не хотелось лишний раз сваливать на него свои проблемы. Риана только надеялась, что король нормально воспримет тот факт, что она не выйдет за Лекамира. И её очень радовало, что сам рыцарь не сильно расстраивался по этому поводу.
И всё же девушка надеялась, что вернётся. Поэтому, не сожалея ни о чём, она поскакала дальше, следуя пути, что ей указал Аккес.
К вечеру она добралась до первого ориентира.
Посёлок с петушиным названием оказался небольшим городком под названием Красногребень. Риана, как только прибыла туда, тихо рассмеялась, пытаясь представить, с чего вдруг он решил, что это петушиное название. Тем не менее, она была уверена, что это именно то место, которое имелось в виду, так как по дороге в Сенкину всего несколько жилых поселений. И больше всего под название подходил именно Красногребень.
Едва только Риана въехала в городок, она тут же привлекла всеобщее внимание. Впрочем, так было всегда. И дело не только в том, что люди каким-то образом чувствовали, кто она такая, но также в её красных волосах.
К ней тут же начали стекаться люди, кто с намерением выразить своё восхищение, кто с вопросами, кто с жалобами, кто с весьма корыстными целями. И всё это было как глоток свежего воздуха. Ей захотелось рассмеяться, сесть прямо там посередине дороги и с каждым поговорить, каждого выслушать, каждому повторить, почему она не заинтересована в мужском внимании.
Но она решила, что лучше эти разговоры вести под крышей таверны, а не посреди дороги. И она очень обрадовалась, когда увидела таверну, где можно было, ко всему прочему, устроиться на ночлег. И именно там она просидела до глубокой ночи, разговаривая с каждым желающим. Рассказывая о богах, о жизни, давая советы и просто выслушивая. Хозяин таверны, хоть и ворчал на то, сколько бродяг и нищих у него скопилось, но всё же не забывал приносить напитки тем, кто мог себе позволить выпивку и еду. В целом, бурчал он больше по привычке, так как прибыль за вечер была выше, чем в самые удачные недели.
Как бы Риане ни нравилось общаться с народом, она не забывала и о цели своего путешествия. Одного взгляда в окно было достаточно, чтобы понять, что на небе полная луна. И с утра ей надо будет ехать на место встречи. Хотя жрица и верила, что не умрёт, ей хотелось побольше пообщаться с разными людьми. Но это было всё равно, что лить воду в прохудившийся кувшин. Она не могла насытиться общением но, когда ночь подходила к середине, была вынуждена покинуть таверну и подняться в снятую комнату. Риана всё ещё могла обходиться несколько дней без сна, но сейчас ей хотелось восстановить свои силы для завтрашней встречи.
И потому девушка отправилась спать. Однако голова была тяжёлой от тревожных мыслей. Одна из которых навязчиво возникала вновь и вновь.
Ей не хотелось больше сражаться. Не только с Аккесом, но и вообще. Ей нравилось искусство меча, движения и упражнения, нравился дух соревнования, когда двое противников проявляют свои способности, но, к сожалению, в этом мире всё это шло под руку со смертью.
Именно поэтому жрица решила, что однажды сложит оружие. И сейчас чувствовала, что почти готова это сделать. Ещё немного, и Дракон будет свободен и в каком-то роде свободной будет и она...
И сняв оружие, начнёт своё паломничество, орудуя словом, а не клинком.
Ей не хотелось больше отнимать жизни. Ей хотелось их лечить и дарить им свободу. Ей хотелось радовать людей и наставлять.
С этими мыслями Риана и уснула.
Следующее утро началось с того же, чем закончилась предыдущая ночь. Люди уже ждали её, слетаясь, словно пчёлы на мёд. И потому ей не удалось выехать рано утром, как планировалось. Сердце разрывалось, при виде людей, с тоской смотрящих ей вслед.
Но она ещё вернётся. Вернётся.
Поэтому до высохшего дерева девушка добралась, когда уже давно миновал полдень. Заметив старый, почерневший от времени ствол дерева, жрица спешилась и, подойдя к нему, дотронулась до коры рукой. Несмотря на то, что ствол был высохшим, в нём всё ещё теплилась жизнь и энергия, которой могучее дерево могло поделиться.
— Итак? Решила, значит? — послышался скрипучий голос, и Риана от испуга отшатнулась в сторону, наблюдая за фигурой, что показалась из тени дерева.
Она с замершим сердцем наблюдала, как фигура в чёрном плаще с накинутым капюшоном показалась на свет и остановилась перед ней. Кроме бесформенного и худощавого силуэта девушка могла рассмотреть только пухлые усмехающиеся губы. Впрочем, Многоликий иначе и не появлялся.
