— Не смущайся. Как говорили у меня на родине: упадок сменяет процветание, в том порядке, как угодно высшим силам, — уклоничиво ответила Эл. — Я тоже считаю, что нам не стоит говорить о политике, не хочу судить о том, в чем не разбираюсь. Ты что-то говорил о предвидении. И что же ты увидел во мне?
— На берегу?
— И потом.
— Если бы не твоя одежда и отсутствие украшений и знаков, в первые мгновения я увидел в тебе жрицу. И было бы не странно увидеть таковую в одиночестве.
— В уединении, — поправила она. — А если бы я выдавала себя за таковую?
— Я бы поверил, — уверенно кивнул Юстиниан. Он указал на широкую дорожку зигзагом спускающуюся прямо к амфитеатру. — Идем, я покажу тебе где искать меня среди зрителей.
— С радостью, хочу посмотреть, как устроено все там, внизу.
Дорожка была разбита таким образом, что тянулась зигзагом вдоль всего холма прямо к амфитеатру, пересекая широкие аллеи. К нему были и другие подходы, но этот путь был самым длинным. Она догадалась, что Юстиниан специально шел таким путем. Она вспомнила хаотичные тропинки вдоль холмов в Мантинее, там ландшафт был первозданным.
За очередным поворотом они миновали экседру, а за следующим, укрытым пышной растительностью была разбита аллея со статуями.
Юстиниан бывал здесь не однажды, вид для него стал уже привычным. Он сказал правду, последние дни он приходил на склон к театру с надеждой ее увидеть и убежденностью, что Елена придет. Он наблюдал как молодая женщина с интересом изучает окружающее пространство. Ее взгляд оставался то живым и любопытным или таким пристальным, словно она мысленно меряет пространство и считывает пейзаж, как схему. Потом она опять становилась беззаботной. Пока они двигали по аллее Юстиниан не единожды подметил эту смену внимания у спутницы.
Наконец, она остановилась. Юстиниан хотел знать, которая из скульптур привлечет ее наибольшее внимание. Ее выбор его удивил. Елена замерла напротив статуи Озириса. С одной стороны ее выбор был очевиден, это была единственная статуя египетского божества в аллее, остальные изваяния были либо греческими, либо персидскими. И таких было около трех десятков. Почему-то древний, как сам Египет, бог мертвых привлек особенное внимание Елены. Знатоки утверждали, что это копия статуи циклопических размеров, которая стояла в одном из храмов в каком-то южном номе. Говорили, что она принадлежала Птолемею II, что этот фараон ее особенно ценил. Здесь ее установили гораздо позже.
Юстиниан не вытерпел и подошел к ней ближе.
— Что тебя так увлекло, могу я спросить? — задал он вопрос почти что шепотом.
— Она деревянная. И очень старая. Дерево от времени стало похоже на камень, — так же шепотом ответила она. И Елена смело провела ладонью по стопе скульптуры на низком постаменте. — Слой штукатурки был расписан, но краски выгорели на солнце. И как странно она стоит. Ее поворачивали. Склон здесь ненадежен, а поворот дороги таков, что бог смотрел точно в сторону дворца.
Елена поразила его своей наблюдательностью и умом. Она не ошибалась. Местные ценители искусства обходили египетского бога стороной, не только потому что в моде было все эллинское. Люди старались быстрее пройти мимо. Тем, кто приходил смотреть статуи в эту аллею, рассказывали с суеверным трепетом, что провидец предсказал нынешнему фараону, что его власть падет, когда Озирис сойдет со своего места. В день предсказания статую нашли повернутой лицом к дворцу, а царица носившая ребенка, едва не разродилась от ужаса. В городе на этот счет было много слухов. Елена уже могла их слышать. Потом жрецы снова повернули статую в сторону моря. Елена не показала намека на суеверный страх.
— Странное место для храмовой статуи, — заметила Елена и к полному изумлению Юстиниана решилась обойти скульптуру вокруг, рискуя соскользнуть с крутого склона. В месте, где стояла статуя он был круче, чем в других местах.
— Я не знаю почему он здесь стоит, — признался Юстиниан. — Но с ней связано несколько местных историй и много суеверий.
Они дошли до следующего поворота, спуск стал чуть круче. Грунтовая дорога сменилась лестницей. Елена молчала. Юстиниан решился возобновить разговор.
— Ты прежде бывала в этой стране? — спросил он.
— Нет. Никогда прежде.
Эл чуть улыбнулась своему признанию. Не была, не считая авиа-перелета с пересадкой в Каире и академических тренировок в Сахаре. Тут даже кривить душей не пришлось.
Она сделала вид, что осматривается, попутно проверила так ли далеко от них держится ее "хвост". Видимых признаков Деметрия не было, она знала, что он откуда-то наблюдает за ними.
— Ты не ответила, придешь ли ты на пир?
— Я должна посоветоваться с друзьями. Ты хочешь точный ответ?
— Да.
— Я должна подумать.
— Не отказывайся.
— Я не могу ответить, — настаивала она.
Он отступился, чтобы не смущать ее. Хотя смущение могло быть ей так же неведомо, как страх.
Наконец, они подошли к театру. Елена проявила беспокойство и заметила, что прогулка затянулась, и за нее начнут беспокоиться. Юстиниану пришлось указать сектор, где отвели места римскому консулу и его сопровождению. При упоминании консула Елена смутилась. Юстиниан понял, что на представление она не придет, не смотря на то, что она открыто не отказалась от приглашения.
На этом они разошлись. Попытка навязаться в провожатые не удалась и скоро ее неприметное одеяние растворилось среди негустого кустарника. Юстиниан заметил, что исчезла она стремительно.
— Ну? — Деметрий вопросительно посмотрел на нее сверху вниз.
— Интересный тип, — растянула она пару слов. — И зачем я ему? Этот вопрос еще интереснее. Никакого флирта, даже намека на ухаживания. Либо он старался во всю быть галантным, либо ему от меня что-то нужно.
— Его напугал твой интерес к статуе, — заметил Деметрий. — Что в ней такого?
— Хочешь вернемся? Покажу.
— Нет. Скажи на словах.
— Там тайник. Сканер показал полость в основании. И она не была пустой. Мучаюсь любопытством. Сейчас вернуться и попробовать добыть записку? Или пронаблюдать кто за ней придет?
— Геликс попроси. Вечером в аллеях людно.
— Вот я и хочу вернуться к ней сейчас.
— Эл... Елена, не нужно рисковать. Записка к нашему делу не относится.
— Если не учитывать, что Серапис преемник Озириса на посту бога мертвых. Нам все равно наверх.
— Я бы проследил за твоим новым другом, но это богатый квартал и тебе не нужно здесь бродить одной. Рядом дом Пелия, вот там, по соседству с дворцом. — Он указал направление.
— Ты — за Юстинианом, я к — Озирису. Встретимся вечером.
Глава 13
На борту Геликса Эл не застала Алика. В большом кресле управления вдвоем сидели "Лин" и "Алкмена". Места им хватало.
Эл было повернула назад к трапу, но эти двое наперебой стали ее останавливать.
— Эл, ты не мешаешь. Это не та ситуация, мы не уединялись. И мы достаточно проводим времени вдвоем, — заверил Игорь.
В этом наряде он выглядел моложе. Типаж ему шел. Загар стал естественным.
Игорь порывисто выскочил из кресла с намерением ее остановить.
— Тогда поведай, что вы там насчитали? Что у нас с погрешностью? — спросила она.
Игорь вздохнул.
— В наших расчетах мы ошибки не нашли, — заверил он, склонив голову на бок. — Но Геликс уверяет, что она существует.
Эл подняла глаза к потолку.
— Каким же это образом? Гел, что за игры? Где причина погрешности?
— Только в навигации. А в этом случае степень точности зависит...
— От штурмана, — перебил Игорь голос корабля. — Другой причины быть не может.
— При таком уровне техники? — Эл нахмурилась.
Ольга тоже поднялась и подошла к ним.
— Я уже говорила ребятам. Мы не узнавали, но, быть может, раньше уже прыгали по этой технологии. Не может быть, чтобы эта идея никому не приходила в голову, — сказала она.
— Не притом уровне техники и навигации, когда мы учились в академии, о таком уровне переброски и речи не шло, пока Земля не позаимствовала технологии у Галактиса, В арсенал Службы Времени эти технологии попали и того позднее, — возразила Эл.
— Да. Этим мы обязаны войне, — покивал Игорь. — Эл, я не могу не высказаться. Мы, конечно, будем иметь в виду, что здесь уже кто-то есть, но, по моему убеждению, здесь бы никто не выжил.
— Я согласна. Мы как раз это обсуждали, — сказала Ольга. — Здесь другие биологические условия: климат, болезни, солнечная активность. Мы подходим, потому что тренированы на космос, на перемену условий жизни. Уровень адаптации наших тел иной. Наша группа уникальна, в отличие от состава патруля, где большинство никогда не знало дальних полетов. Без подготовки человеку из будущего здесь не выжить, Эл. Мы тоже можем начать болеть. Но у нас есть Геликс.
— А на орбите только чужой корабль, — добавил Игорь.
— Хорошо. Убедили. Оставьте это на время. Раз мы с Аликом разминулись... — Эл виновато пожала плечами, — я могу тут порабоать. К ужину у Эфроима еще успеем.
Она кивком позвала их следовать за собой.
— Погоди, — Ольга нежно взяла ее за кисть. — Давай поговорим.
— Что-то произошло? — спросила Эл.
— Ты взвинчена, командор. И мы следом нервничаем. Когда начинается работа, ты и Алик обычно забываете про свои невзгоды. На этот раз не так.
— Вы все знаете. Что еще обсуждать? — Эл была не настроена сейчас вести подобные беседы.
Две пары глаз напротив, озабоченные, сочувствующие.
— Мы можем взаимно помочь друг другу. Эл, ты же неисправима, все равно все тяготы взвалишь на себя, — сказала Ольга.
— Если вы снова о Дмитрии, то мне сказать больше нечего.
— Нет. Мы состоянием Алика озадачены. Не вспомню, когда он себя так вел, — пояснил Игорь. — Мы давно тесно не общались. Перемена очевидна, Эл. Он на тебя давит. Он тебя из виду не хочет упускать. С Дмитрием — на ножах.
— С Дмитрием вроде бы понятно. Вена. Диана. Кризис этот, — продолжила свою мысль Ольга. — Ты наверняка знаешь причину.
— Нам не нужны советы как себя вести. Разберемся. Понять хотелось бы, что вообще происходит, — сказал Игорь.
— Если я скажу, Алик поймет и напряжение возрастет. Вы правы в своих оценках. Это другая модель отношений. Они сложнее, — сказала Эл.
— Мы хотим участвовать. Алик сейчас ведет себя так же, как ты на Щите-14. Мы знаем к чему это привело, — настаивала Ольга.
— Ты думаешь, что мы слабы. Имеешь право, — поддержал жену Игорь. Их единодушие заставило Эл смягчиться и удержаться от улыбки, чтобы сохранись серьезный вид. — Мы хотим хотя бы ориентироваться в ситуации. Мы можем помочь ему и тебе.
Эл изобразила злой прищур для острастки и заговорила медленно.
— А вы не хотите семью, мирную жизнь, детей? Я могу все это устроить после этого путешествия. Шанс еще будет. Что-то ты мне говорила на острове про детей, Оля? Подумайте еще раз. Я уверяю, со всей серьезностью, если пойдете дальше, обратно в свою былую понятную жизнь вы уже не вернетесь.
— Понятную жизнь? Угу, напугала, — тихо и с укоризной заявила Оля. — Лондер хоть и человек, но что-то такое в твоем исполнении он мне обещал. — Какая мирная жизнь? Мы уже пытались!
— Но у тебя же получалось, — Игорь покосился на нее с улыбкой.
— У тебя не получалось. А теперь я с тобой.
Эл не могла больше удерживать серьезный вид и, подняв глаза к потолку, с улыбкой произнесла:
— Геликс, дай результаты исследования. Передай Нике, пусть нас не ждут к ужину.
Они бродили по залу корабля среди столбов диаграмм и изображений.
Ольга потерла глаза и лицо, словно вместе с этим хотела стереть то, что видела. Так же как недавно Игорь возмущался тому, что Эл связала перемещения во времени с космическими силами и не считала это открытием, так же и она теперь видела иной поворот событий и связей. Эл занималась этой проблемой во время последнего визита на борт корабля, вместо того, чтобы выполнять свое задание. Кажется вопросы истории и адаптации Эл волновали в последнюю очередь.
— Мистика какая-то, — все-таки проворчала Оля, озадаченная тем, что видела.
— Предстоит превратить мистику в науку, доктор, — заметила Эл.
— Мне бы в голову не пришло повернуть исследования так, как это сделала ты. Лондера ты в компанию не позовешь? Он уже пытался вести исследования в это мнаправлении. Тебя.
— Лондер до сих пор не знает, кто я и откуда. Ему не нужно это знание, он уже староват для таких волнений. Я представитель иной цивилизации, который ассимилировался на Земле. Потому он и путался в характеристиках, признавая меня инородным существом, но не решаясь дать окончательное заключение. Причину моего попадания сюда назвать не могу, а вот то, что я без двух минут человек, объясню без затруднений. Причина в моей способности к адаптации. Не попади я в космос в сове время, никогда бы о ней не узнала. Лондер в свое время был на волосок от подобного заключения, но мне повезло, что он потерял меня из виду еще до окончания войны. Уверяю вас, пока наше прежнее окружение в будущем пребывает в неведении относительно меня, оно пребывает в спокойствии и безопасности.
— Я не понимаю, — взмолилась Ольга. — Следуя твоим рассуждениям, Алик от тебя в развитии мало отличается? Эл, ты же по своему опыту знаешь, что такое состояние — это опасность для окружающих. На что он способен в таком состоянии? Он опасен?
— Так же, как я, — согласилась Эл.
— Когда-то, — поправил Игорь, заинтересованно изучая виртуальную модель тела своего друга.
— Ну почему же когда-то, — возразила Эл.
— Потому что сейчас ты не станешь делать то, что делала раньше, — настаивал он. — Твое влияние на Алика удержит его от опасных проявлений.
— Ты, как всегда, высокого мнения обо мне, друг. Спасибо, я стараюсь. За Алика ручаться не могу, сделаю, что в моих силах.
— Да, Игорь, он уже ранил ее однажды, — констатировала Ольга.
— Он поклялся меня не трогать, — заверила Эл. — Он мне не навредит.
— Поэтому Дмитрий тебя так оберегает? Это же не по просьбе Тиамита это делает?. Заставить Дмитрия что-то сделать, можно только доказав ему ценность действия и реальную опасность, — сказал Игорь. — Он уже знает всю эту подоплеку. С видением. С великими. Способностями. Он уже что-то видел.
Эл кивнула.
— Дмитрию все это не интересно, — Эл обвела зал рукой. — Он чувствует. Алик, при всех талантах не чувствует его — это и есть секрет неприязни Алика. Так же верно то, что он ревнует, и в принципе не хочет ни с кем делить мое внимание. Это влияние его новых возможностей.
— Он привык все контролировать, — Игорь усмехнулся. — Дмитрия. И вдруг...
Он не стал продолжать рассуждения. Эл не требовалось объяснений, а Ольга погрузилась в изучение данных. Он стал рассуждать снова обращаясь к Эл.
— С другой стороны я его понимаю, — он грустно улыбнулся посмотрев на задумчивую Олю, она его не слышала. — Он выстрадал право быть с тобой, Эл. Терять тебя снова ему — хуже смерти. Это буквально. Мы все хотим увидеть твои миры, а Алик, совершенно точно, слышать о них не желает. Ты уверена, что в борьбе за тебя он не доведет себя до крайности? С тобой же так было?
