Вампиры радостно зашевелились.
— Нельзя! — встревожился я. — Вся рыба передохнет, ты что — это ж экологическая катастрофа!
— Хорошо, — предложил Фима, — наколдую ещё дюжину бочек спирта. Должно хватить. Вряд ли мы больше пяти дней под землёй пробудем. А в обход гор — полдюжиницы идти, не дольше. Там и поселения могут быть, можно реальным самогоном подзапастись будет.
— Только отдать бочки под надзор эльфам, — вмешалась Роксана, — со строгим наказом, чтобы больше одной на ночь не выдавали! Они ж всё сразу выпить могут, что тогда?
— Ага, — вмешался меч. — А если опять не хватит? Придут за второй и перебьют друг друга. Да и как они их поволокут — пяти наших лошадей хватит?
— Ладно, — решился маг, — сделаю артефактную бочку. Наливаешь в неё воду, а получаешь весьма неплохой самогон. Не спирт, правда. Своим отдам — под строжайший надзор. Придут за добавкой — эльфы из неё и нальют.
На том и порешили. Мы улеглись спать, а его величество потребовал бочонок и всю ночь просидел за магическими изысканиями, окружённый четырьмя охранниками.
Пятница
Утром я простился с Акурой, вот уж не думал, что так к этой розовой ослице привяжусь, посмотрел на тоскливо гладящего своего жеребца Фиму, проводил взглядом удаляющихся эльфов и вампиров и пошёл в гору вслед за мечом. Только бы нам над пропастью какой идти не пришлось. Никакого влечения к экстриму у меня нет.
— Ой, — вздохнул Мих, — оборачиваясь вслед чёрным крыльям и зелёным плащам. — Что-то у меня предчувствие нехорошее... Не сглупили ли мы с этой артефактной бочкой?
Бежали полдня резвым темпом, и я осознал, что пешком ходить отвык — на лошади, безусловно, удобнее и быстрее. Лес редел, появился кустарник, под ногами скрипели камни. Мих петлял по какой-то лишь одному ему известной тропе, я утирал с лица пот и утешался тем, что кольчугу и неподъёмную куртку увезли охранники, а эльфийские сапоги заметно легче тех, что были у меня до этого. Никто, кроме меня, признаков усталости и загнанности не показывал, Роксана так вообще явно наслаждалась природой. А Фима всю дорогу радостно улыбался — в отсутствие охраны он излучал сияющие флюиды счастья. Или просто начал светиться, как и положено эльфу? Наконец, когда я уже собирался молить о пощаде и краткой остановке, меч остановился у стены с расщелиной и предложил нам всем в неё протиснуться.
Возможно, они с Фимой в неё и пролезут, а вот я... Тут я вспомнил своё отражение в эльфийском зеркале, джинсы, которые давно падали без ремня, и понял, что тоже пролезу. Злат и Роксана пошли первые, как самые упитанные, и безо всяких подталкиваний исчезли с той стороны. За ними полез я, ни за что не зацепился, и очутился в тёмном коридоре. Ни факела, ни фонарика — только пятно света там, откуда пришёл. Появились Мих с Фимой, маг кинул над нами светящееся и извивающееся облачко, или туманный шарфик, судя по длине и изгибам, и мы двинулись вниз по узкому коридору.
Я не люблю темноту в помещении. Терпеть не могу. У меня дома ночью на кухне свет горит, чтобы, если есть захочется, нормально выйти, и выключатель не нащупывать. Не понимаю знакомых, у которых вечером по всей восьмикомнатной квартире свет выключен. Уходишь из гостей, и они сразу в комнате, где только что ели и пили, свет гасят. И ты ощупью пробираешься в прихожую: и пока на шкаф или на кресло с грохотом не натолкнёшься, хозяева не соизволят в холле свет зажечь. Ладно, если я один или с женой в гости зашёл, а если они знакомых позвали, и мы впятером выбираемся? Всё равно свет не зажигают! И как только дверь найдёшь и толкнёшь — тут же гасят. И зачем им столько комнат с картинами и шикарной мебелью, если они по ним в темноте блуждают и ничего из этого великолепия не видят? Только летом любуются? Так летом кто в Италии, кто в Греции, опять не получается... Это я конкретно про тестя и шефа. Может, они оба — замаскированные вампиры? Дом дострою — никакой экономии электричества, лучше один раз в магазин не заеду, как раз все расходы по освещению покроет.
Я терпеть не могу узкие коридоры, особенно, если они неизвестно в какие глубины ведут. Неприятно — почти бежишь в каких-то каменных стенах, не успевая считать повороты, потолок на голову давит, ещё и о камни царапаешься. Впрочем, боковых ходов я пока не видел, так что заблудиться сложно. Фимино облачко давало свет тусклый, но зато на большую территорию, так что видеть спину рысящего впереди меча можно было спокойно, и сзади всех тоже хорошо видно. Впрочем, оборачиваться особо некогда, Мих задал такой темп, что только успевай. Дорога снижалась медленно, но неуклонно. Рукотворных ступенек не было, пещер пока тоже не попадалось. Счёт времени я потерял почти сразу. Где-то читал, что у спелеологов время замедляется — думаешь, час прошёл, а пробежало чуть ли не шесть. Я, кстати, ещё до приезда к эльфам выяснил у Фимы, что деление времени здесь всё же существовало в его время — правда, только у магов, и, судя по журналам в библиотеке, сохранилось у них до сих пор, но обычным людям не передалось почему-то. "Не нужно, — ответил маг на мой вопрос.— Зачем? Утро-день-вечер-ночь, куда крестьянину больше? А если учесть, что долгота дня меняется от времени года, смысла нет его на равные части дробить". Сутки делились на сорок восемь частей — ступеней, две ступеньки, соответственно, — наш час. Видимо, магам требовалось более мелкое дробление суток. Получасовки-ступеньки делились на сорок восемь же минут — шагов, а минуты — на сорок восемь секунд, или мгновений. На моё замечание, что это неудобно, Фима хмыкнул, и сказал, что это только для меня, и только потому, что в моём мире данные цифры оканчиваются не нулём. А в местной системе счисления они прекрасно нулем заканчиваются — четыре дюжины, самое оно. Окружность они, кстати, делили на четыре куля градусов — и эта цифра здесь тоже двумя нулями заканчивалась. Так что теперь я могу примерно по времени ориентироваться — наш с Фимой счёт почти совпал. Я решил, что если буду считать шаги, как-то со временем разберусь. На третьей тысяче я сбился и начал заново. Где-то на десятой тысяче шагов, вернее на четвёртой попытке не сбиться после трёх тысяч, мы вышли в пещеру.
Это стало понятно просто потому, что мы все смогли столпиться в её центре. Ничего, кроме мерцания над головой, выхватывающего из мрака наши силуэты и еле различимые лица, видно не было. Серебристое мерцание, пять человек, и всепоглощающий мрак вокруг нас. Где эти... как их... сталактиты, сталагмиты? Где красота и романтика? Ладно, сухо ещё, с потолка не капает, под ногами не хлюпает, но даже стен не видно — не понять, гладкие они или шероховатые.
— Сколько мы идём? — спросил я мага.
— Не знаю, — поёжился Фима, — я не уверен, что здесь время течёт так же. Или что я его воспринимаю так же. Я вообще не уверен, что всё правильно воспринимаю, после того как вы меня из ловушки вытащили. И вообще, в моей пещере хоть светло было, а вниз к воде я не часто спускался... Очень мне это всё напоминает... Или это эльфийская нелюбовь к подземельям? Не нравится мне здесь.
— Вот это просто замечательно! — засмеялся Мих. — Этим я крайне доволен!
— Чем? — вяло откликнулся маг. А, так ему ещё хуже, чем мне? Клаустрофобия? Тогда я тоже доволен — всегда приятно, когда кому-то ещё хуже. И я тут же ощутил себя сильным и смелым. В случае чего — смогу даже ободрить его величество.
— Что — не нравится? В следующий раз, может, хватит ума не лезть, куда не следует, — ухмыльнулся меч.
— Почему не следует? — тут же возмутился Фима. — Никто из магов и эльфов гномов никогда не видел. Вся торговля — на честном слове через обмен в пещерах или через посредников. Ни одна подгорная экспедиция гномов не нашла. Ты говоришь — был у них, и знаешь, куда идти. Могу я упустить такой шанс? Кто меня ещё сюда проводит? А если мне удастся торговые отношения наладить? Или я новую магическую технологию увижу? Да просто на гномов посмотреть, чтобы хоть знать, как этот мифический народ выглядит... Интересно же...
— Тьфу, — вздохнул меч, — так красиво и высокопарно пел про магию и экономику, я почти поверил, а в результате опять туда же — "интересно" ему... Скоро увидишь — и очень разочаруешься. Народ, сразу предупреждаю — у гномов крайне строгая мораль. Никаких шуток с дамами или сальных взглядов, убить не убьют, но фингалов понаставят и наверх вышвырнут. Глаза в землю, и на женщин не смотреть. Роксана, на мужчин — тоже, даже на меня. В смысле, смотреть можно, но дружелюбно и без заигрываний. Если кто так не умеет — глаза в землю. Ясно?
— А ты откуда знаешь? — давал ведь я себе слово молчать, но меч так капитально подставился, как тут удержаться. — Что наверх вышвырнут? На себе испытал?
— Виктор, я похож на идиота или на бабника? Что ты ржёшь? Не, я не понял, что я смешного сказал? Тьфу на тебя, это тебе так кажется! На себя бы поглядел со стороны! По-твоему я на женщин нормально смотреть не могу? Болван, это я так прикалываюсь!
Так я и поверил.
— Фима, ты тоже так считаешь?
Маг изобразил напряжённую мыслительную деятельность.
— Не знаю, — ответил он в итоге, — на идиота похож крайне редко. Это, скорее всего, случайность. А с женщинами я тебя не видел. На эльфиек нормально смотрел. Доедем до человеческих поселений, я специально обращу на это внимание, если тебе интересно. Отчёт написать?
Похоже, не так его величеству и плохо.
— Ладненько, — сменил тему меч, — сейчас будем нужный коридор искать, а то заведу вас незнамо куда и брошу... Фима, ярче сделать можешь?
Облачко удлинилось и разгорелось перламутровым сиянием. Пещера оказалась достаточно большой — метров пять в высоту и десять в диаметре. Выходов я насчитал шесть. Мих бегло глянул на них и уверенно направился к третьему слева.
Коридор был такой же безликий и спускался вниз, слегка закручиваясь вправо. Тысячи через две шагов появились первые ответвления. Ещё шагов через двести Мих начал сворачивать то налево, то направо, так что я совсем потерял ориентировку. Мы кружили и петляли, стены цепляли за рукава и обдавали нас то песком, то брызгами. Пару раз я вляпался в белёсые лишайники. Утешало, что коридоры были всё же не очень узкие, и ползти или протискиваться боком нам не приходилось.
— Мих, — не выдержал я, — мы не заблудимся?
— Злат, — не оборачиваясь, крикнул меч мне за спину, — если я заблужусь, ты нас по запаху обратно выведешь?
Он шутит или на полном серьёзе?!!! Да я сейчас сознание потеряю!
— Выведу, — прогудел сзади Злат. — Здесь это... запахи очень... это... такие... необычные. Хорошие. Интересно. Я бы... это... подольше здесь походил. Очень приятно. Тихо. Красиво.
Пещера, ещё пещера, поворот, спуск, налево, налево, направо, как он без карты здесь ориентируется? Наконец, после длительного кружения мы вылетели в очередную пещеру. Вылетели в прямом смысле, потому что из коридора в неё пришлось прыгать с почти метровой высоты.
И тут Мих зажег меч. Вытащил, как всегда, неизвестно откуда, и лезвие засветилось тёплым жёлтым лучом, разгоняя мрак и больше всего напоминая по оттенку обычную электрическую лампочку. Пещера стала видна вся — от барельефов на стенах, до каменных ворот на той стороне. Интересно, он Фиму светить из каких соображений заставлял — электроэнергию в клинке экономил? Или потому, что он меч, а не член гильдии фонарщиков?
Мы стояли перед каменными воротами, украшенными причудливой резьбой, сливающейся в затейливую вязь. На стенах росли деревья и летали птицы. Свет отражался от блестящих вкраплений на стенах. Тени, которые мы отбрасывали, заставляли шевелиться каменную листву.
— Пришли, — сообщил меч. — Теперь садимся, перекусим, и ждать будем, пока они откроются.
— А они откроются? — усомнился я. — Может, здесь позвонить надо, или постучать?
— Поищи кнопку звонка, — предложил Мих. — Найдёшь — буду очень признателен.
Мы съели по паре кусков хлеба, и запили их из фляг. Ворота не открывались. Посидели, помолчали. Не открывались. Мих взял светящееся лезвие в левую руку, а правой начал привычно бросать ножики. А я стал ножики считать. Насчитал двести семь. Не открывались! Подсел к Злату и предложил сразиться в "камень-ножницы-бумага". Проиграл триста четыре раза, выиграл два. Ничего себе, никогда так крупно не проигрывал.
— Ты зря расстраиваешься, — утешил меня маг, — он же оборотень, у него скорость реакции заметно выше. Просто видит, что ты сейчас выкинешь. Вообще чудо, что ты выиграл. Злат поддался небось.
И сел играть сам. Из пятисот двадцати семи выбрасываний пятьсот двадцать шесть закончились вничью. Выиграл король. Смухлевал, наверно, магически. Ворота и не думали открываться. Я прикинул, что с момента входа в пещеру прошло часов десять, если сделать поправку на замедление временных ощущений. Или на ускорение? В общем, мне казалось, что прошло часов пять-шесть, и я эту цифру удвоил. А сидим мы здесь уже часа два. Двери не открывались!
Встал, пошёл исследовать ворота. Красивые, резные, массивные. Резьба даже не потёрта и нигде не осыпалась. Понажимал на все выступы, провёл пальцем по всем виньеткам — створки и не думали двигаться!
— Мих, — спросил я, — может, здесь какой "сезам откройся" сказать надо?
Меч демонстративно зевнул и кинул очередной кинжал. Зато Фима заинтересовался "сезамом". Пришлось рассказать ему сказку. Сколько рассказывал — полчаса, час? Злату безумно понравилось. Маг же нашёл, что у неё примитивная мораль и вообще она крайне незатейлива. Впрочем, добавил он, возможно, что её испортил пересказ.
— Ты не то рассказываешь, — вмешался меч, — ты бы ему лучше спел "Сим-сим откройся, сим-сим отдайся..."
Створки заскрежетали и поехали в разные стороны.
Мы быстренько подхватились с места и рванули вперёд, пока они не опомнились и нас не прихлопнули. Мих погасил клинок, и за воротами нам опять светило Фимино минисеверное сияние.
Пятница, вечер. Если вообще не утро субботы
Дорога внутри оказалась гладкой, чистой и широкой, впятером мы спокойно поместились, и ещё место осталось. Художественных изысков не наблюдалось — стены ровные, потолок — метра два с половиной. Сияние придавало всему белёсый оттенок — в его свете всё казалось серо-голубым, а в свете Миховой лампочки — желтовато-коричневым. Поди разберись, какой тут цвет у стен на самом деле. Дорога плавно закруглялась вправо, боковых коридоров не видно, а уклон позволял идти и не особо напрягаться. Как только мы обратно полезем, это ж на сколько мы спустились? Похоже, не очень глубоко.
— Мих, — поинтересовался я, — а ворота почему открылись? Не на "сим-сим" же они среагировали?
— Нет, конечно, — засмеялся меч, — конструктор допустил просчёт, а наладчик был не совсем трезв. С тех пор эти ворота один-два раза в трое суток обязательно открываются. Самопроизвольно. Сначала они каждые два часа сами открывались. Их чинили. С гномьим упорством. Добились, что они стали открываться раз в дюжиницу — этого показалось мало, стали регулировать дальше. На одном открывании в пять дней предложили было успокоиться, но конструктор упёрся. На нынешней частоте решили всё-таки остановиться, пока обратно к исходным двум часам не пришли. А жаль, меньше бы ждать пришлось.
