Эл опять только кивнула.
— Я тоже уверен так и будет. Тиамит не стал его учить, Эл. Единственного.
— Тиамит отчасти прав. Я причина того, что с ним происходит. Он — моя ответственность. Двое великих на одного старика многовато, пусть он трижды маг. Нельзя контролировать великого. Тиамит это знает.
Ольга ушла от них к краю зала, бродила среди моделей. Игорь следил за ней, говорил тихо, чтобы ее не отвлекать, так же тихо говорила Эл.
Игорь наблюдал, как Оля грустнеет. Олин ум приходил к выводам и рождал гипотезы. Он разделял ее тревогу, ждал итога ее размышлений, как приговора. Молчание Эл было красноречивее слов. Ему было жаль, что распалась та идиллия, которая была между Аликом и Эл эти годы, по крайней мере тогда, когда он наблюдал их вместе. Сейчас ему не слишком приятно, то что он видит, но следуя путем деликатности, он не решался высказаться на этот счет до этого момента. В таком напряжении Алик не услышал бы его, но Эл всегда чутко относилась к их переживаниям. Он понял, что Эл не настроена делать тайны из настоящих событий и готова делиться правдой. Это его очень радовало и немного успокаивало. Он хорошо понимал, что в этой ситуации придерживаться былого нейтралитета у него не получиться. После видения он встал на сторону Эл. Уходить со своих позиций ради расположения друга он не хотел. Он чувствовал опасность не оттого, что они забрались в дальние времена земной цивилизации, с этим он мог справиться, у него был разный опыт, он волновался потому, что прошлое Эл настигало их, как когда-то пообещал Тиамит. Но происходило это не вовремя и спонтанно. Старик не однажды заострял внимание, что эти времена настанут. Тогда Игорь не хотел верить, что Эл захочет возвратиться в миры. Он приписывал это личным воззрениям Тиамита, но маг был прозорлив. Как действовать в таком положении, он не знал.
Наконец, Оля очнулась от размышлений и анализа.
— Эл, у меня создается впечатление... У меня прежде было такое..., — она подбирала слова, — но делать выводы я не имела права. Я уже ошибалась на твой счет. Боюсь заплутаться в гипотезах. Мне опять не нравится то, что я вижу.
Игорь вопросительно посмотрел на нее. Ольга сказала, глядя на него:
— Тиамит меня кое-чему научил. Он мудрый и наверняка предвидел, что я однажды приду к этой мысли.
— Не тяни, — взмолился Игорь. — Что такого?
— Вы из одного мира, да? Эл? — Ольга смущенно покосилась на подругу. — Я почему-то решила, что Алик стал таким под влиянием обстоятельств. Или под твоим влиянием. Это утверждение однажды звучало из твоих уст. А теперь, после картин Нали, твоих рассказов и этих тестов у меня рождается лишь одно объяснение. Алик оттуда? Не возьму в толк: как? Не понимаю. Оттуда?
— Бери глубже.
— Но я же других особей не изучала, — Оля искала способ уйти от прямого ответа.
— Ты правильно думаешь. Мы не просто из одного мира. Мы из одной семьи, — утвердительно кивая, сказала Эл. — Это еще одна причина, почему Алик мечется. Я ему сказала. Он пытается пережить эту новость. В нашей цивилизации с какого-то времени не приняты такие браки. Тебя это тоже взволновало?
— Да при чем здесь это! Почему? Как вышло, что такой важный факт всплыл только теперь? Почему теперь? — Ольга была искренне удивлена.
— Сила...
— Геликс, ты это подтверждаешь? — спросил Игорь у корабля. — Ты-то все время нас изучаешь. Почему молчал?
— Существа во Вселенной, даже разных видов, могут демонстрировать схожие проявления тех факторов, которые Эл обтекаемо называет силой, — ответил Геликс в своем стиле.
— Эл, — Ольга указала пальцем на один из информационных столбиков. — Эти недавние данные и последний анализ перед его уходом в двадцатый век, что он оставил у Лондера, говорят о том, что у него такая же мутабельная матрица, как твоя. Лондер, кажется, знал об этом, но молчал. Боялся делиться. Алик может мутировать, как ты?
— Ты практически точна. Поскольку у тебя нет данных и взять их не откуда, я просто скажу, чем мы в этой функции отличаемся. К счастью или нет, Алик не способен на те выкрутасы, какие я демонстрировала на службе в Галактисе, у Нейбо и потом. Он не сможет долго удерживать формы иного мира, кроме нашего и моих миров. Он создан по более консервативной жизненной модели, чем я и его сознание не приемлет других форм существования. Более того, он внутренне протестует при перспективе смены облика. Хотя, он копировал моего брата Кикху в попытке меня вернуть. Успешно. Я ценю эту его жертву. Если он такое повторит, то я удивлюсь.
— На счет консервативной жизненной модели ты совершенно права, — печально вздохнул Игорь. — Это ему всегда мешало. Наш Алик неисправимо принципиален. Эл, как ты собираешься ему помочь?
— Научить жить с этим. Принимать это. И пользоваться.
— А если не выйдет? — с опаской спросила Ольга.
— Его природа доведет его до саморазрушения, — ответила Эл.
Ольга посмотрела на всех страдальчески. Она вздохнула и умолкла.
— Вы сейчас ничего не сможете сделать, кроме своей работы, — сказала Эл в ответ на Ольгину печаль.
— Можно я останусь и еще поработаю? — спросила Оля.
— Да. Я скажу, что вы ночуете в новом доме.
Игорь подумал, что она уйдет после такого разговора, но у Эл оказались дела на борту, она уединилась в другой части корабля, побыла там какое-то время до ухода. Когда она вышла к ним опять, Эл улыбалась.
— У меня к вам будет дело. Скоро в театре будет действо, которое ждет весь город. Ваша задача попасть туда и понаблюдать за одним римским дипломатом. Согласны?
— Да, — кивнул Игорь. — Опять театр.
Эл изобразила на лице невинное выражение, мол она ничего не затевала. Потом Эл ушла.
Ольга смотрела в тут точку, где был трап. Гладкая стена с перламутровым бликом отделяла ее от той реальности. Игорь подошел и поцеловал ее в скулу.
— Ну. Не грусти.
— Никогда не привыкну. Сначала Дмитрий. Потом Самадин. Алик теперь... Нужно быть Эл... Что нам делать, Игорь? Я теряюсь.
— Нужно отвлечь свой разум, — заискивающе и нежно сказал он. Он знал, что такие интонации успокаивают его жену. И это подействовало, Ольга прильнула к нему. — Оставь свою науку. Никуда это не денется. Поужинаем тут. Я знаю одну проблему, над которой стоит поразмыслить. Мы никак не решим из чего сделать временной маркер для Службы Времени. Была ошибка или не было ее, мы должны придумать что-то долговечное, веков этак на тринадцать-четырнадцать. А?
Эл возвратилась в дом Эфроима. Суматоха и шум к вечеру стихли, все устали от дневных забот. Ее встретила старшая невестка Эфроима, на ее изможденном лице с морщинами и тусклым взглядом Эл прочла усталость.
— Я опоздала к ужину, — с извинением в голосе сказала Эл.
— К ужину пришла только Ника. Она сказала, что вы нашли дом.
— Да. Лин и Алкмена уже ночуют там, мои вещи перевозили туда. В доме только Ника?
— Да. Твоих друзей еще нет. Она играет с мальчиками во дворе.
— Выигрывает?
— Скорее всего это так, судя по тому как недоволен мой средний сын. Я оставила тебе еду.
Она провела Эл в большую комнату, служившую для семьи трапезной и вручила небольшую плетеную корзинку, в которой Эл нашла сухие фрукты и четверть лепешки.
— А где Эфроим?
— Он ушел к морю. Он ходит туда отдыхать иногда, в трудные дни.
— Сегодня был трудный день? — спросила Эл.
— О, да. Мастерская отнимает много сил, сегодня заказчик не заплатил полную цену. У Селесты едва роды не начались. Обошлось, рано еще. Он ушел один.
Эл уловила нотки тревоги в ее усталом голосе. Отсутствие главы дома ее тревожило.
— Я собиралась прогуляться к морю, — сказала Эл.
Женщина благодарно покивала.
— Ты одна пойдешь? Не поздно, но...
— Вернусь я не одна, — заверила Эл.
— Он всегда ходит одним путем, прямо по улице, ведущей к морю, там есть уступы. Оттуда сверни налево, ты его увидишь. Я дам тебе накидку потеплее.
Эл спрятала в сумку сушеные фрукты и лепешку, перекинула через плечо пахший смолой и каменной пылью шерстяной плащ Эфроима и направилась к морю.
Эл выбрела на берег, но мастера нашла не сразу. Он сидел в стороне, на ступенчатом выступе породы, недалеко от его ног плескалась отливная волна. Рядом с ним стояла небольшая корзина, в которую Эфроим собирал мелкую гальку.
Эл без разрешения присела рядом, посмотрела на камешки в корзине и протянула Эфроиму плащ. Он посмотрел на нее безучастным взглядом. День и верно был для него трудным.
Эл протянула ему кусок лепешки, он взял ее и начал жевать, так же равнодушно. Чтобы не заводить беседу, Эл соскочила с уступа на песчаную отмель и стала собирать такие же камушки, какие видела в корзинке Эфроима. Она близко подходила к воде и замочила подол своей одежды. Когда она обернулась, почувствовав взгляд, Эфроим смотрел на нее с улыбкой.
Эл, стараясь не рассыпать свою добычу из камешков, влезла к нему на уступ.
— Подойдут? — спросила она.
Эфроим добродушно кивнул. Она высыпала гальку в корзину, посмотрела на объем камней, на руки Эфроима. Груз для него будет не малый.
— Ты пришла специально, — сказал он.
— В доме было подозрительно тихо, когда я вернулась. Я опоздала к ужину и решила еще погулять.
— Тебе понравился этот город?
— Да. Здесь красиво и величественно.
— Я слышал, что вы нашли дом. Александр мне не сказал, но твоя сестра...
— Болтлива так, что стыд берет, — закончила фразу Эл и воздела руки к небу.
Эл заметила, что Ника вызывает своим поведением оторопь у старших в доме. Во всяком случае Эфроим был недоволен, не будь он вежлив, сказал бы что-то подобное.
— Она нагрубила? — добавила Эл вопрос.
— Нет. Но она не слушает старших.
— Тогда не печалься о ней. Это моя забота. — Ее прямое заявление заставило его оживиться. Эфроим потер бороду, помолчал и повернулся к ней в пол-оборота. Эл не отвела уверенного взгляда и спросила. — Что тебя печалит, Эфроим? Ты можешь рассказать мне. Я никому не скажу. Обещаю. Если это связано с моей сестрой, я приму меры.
— Мужчина не должен жаловаться, — возразил Эфроим, продолжая ее рассматривать.
— Ника каким-то образом виновата в твоей ссоре с заказчиком?
Эфроим удивился. Елена хорошо знает сестру, потому так просто допустила, что девочка неким образом виновата в конфликте.
— Если не считать, что она пригрозила виновнику ссоры судом, — Эфроим уже не сердился и сказал так со смехом. Он заметил, что Елена осталась серьезной, а лицо ее выразило вопрос, — по совести она права. Часть денег я все же получил, но больше этот человек не станет заказывать у меня мозаику.
— Так-так, — тон Елены стал недобрым. — Если из-за нее твоя семья осталась без средств, я оставлю ее в твоем доме отрабатывать все деньги, что ты потерял. Богами клянусь!
Строгость Елены поразила Эфроима, как и ее прозорливость. Ника была в мастерской, когда его заказчик отказался уплатить всю сумму, потому что ему не понравилась одна фигура на панно. Эфроим пытался не уступать, но вынужден был смириться с потерей, поскольку заказчик грозил отказом во всей сумме. Тогда девочка весьма напористо встряла в разговор и заявила, что заказчик намеренно сбивает цену, что он пришел сюда с мыслю, не платить всю сумму. Ника гордо заявила, что судья разберет их спор в пользу Эфроима, а она будет свидетельствовать. Эфроим не знал, на что досадовал больше, на обман или унижение, которому подвергся, а за одно и на девочку за вмешательство и грубое обращение.
Эл наблюдала, как Эфроим переживает воспоминания и нервно перебирает узловатыми пальцами камешки в корзине.
— Эфроим, я обещаю, ее выходка безнаказанной не останется, — заявила спартанка.
— Елена, не знаю, что здесь лучше. Позволить тебе наказать ее по праву старшей или поколебать в девочке веру в справедливость и честность.
— Уж поверь мне, Эфроим, у Ники весьма устойчивые представления о справедливости и честности, когда это не касается ее интересов. Здесь скорее речь идет об умении думать, что и когда говорить. Ты, наверное, попросил семью не рассказывать нам ничего. Не стоит ее щадить.
— Ты строга, Елена. Здесь стоит серьезно поразмыслить над наказанием.
— Мне будет спокойнее сейчас оказаться неправой, чем позволять ей такое поведение впредь, — не уступала Елена.
Эфроим пожалел, что невольно выдал необдуманное поведение Ники.
— Тогда позволь мне поговорить с ней и объяснить в чем она не права, — попросил он.
— Да, безусловно. Прямо завтра с утра. Я послушаю, что ты скажешь, и что она возразит, — тем же уверенным тоном согласилась Елена. — Но наказание выбираю я.
— Она твоя семья, — согласился Эфроим.
Он повернулся к морю. Прошло немного времени и сзади послышался шум. Он оглянулся и увидел Деметрия. Тот безмолвно спустился к ними, сел поблизости, но не рядом.
— Вечер добрый, — сказал он.
Елена кивнула, Эфроим тоже.
— Если мы мешаем тебе, мы уйдем, Эфроим, — сказала Елена, — позволь забрать корзину, она тяжелая.
— Я не спешу, и вы мне не мешаете. Солнце только начинает заходить, хоть горизонт в тучах, но шторма, хвала Посейдону, сегодня не будет. Я еще побуду здесь, — сказал Эфроим. — Расскажи мне, Елена, что же привело вас в этот город? Разве мало других городов? Иноземцев здесь много, но их делят на своих и чужих. Я посылал Александра в македонскую общину, но он не пошел. Я понял почему, когда увидел всех вас. Он один среди вас македонец. Без поддержки общин в городе будет непросто.
Елена задумчиво смотрела на закат.
— Это не самая большая моя печаль, — сказала она.
Эфроим вздохнул и накинул плащ на плечи.
— Что может печалить человека в молодости..., — вздохнул Эфроим.
— Для беспокойного ума заботы всегда найдутся,— ответила спартанка, чем вызвала его улыбку.
Они так разительно отличались с Алкменой, нрав которой был по душе Эффроиму. Характер Елены он с трудом себе обрисовывал. Для женщины она была очень озабочена делами мужскими. Елена озадачивала Эфроима больше, чем ее младшая сестра. Она была почтительной, изящной в разговоре, образована, умна, держалась с достоинством. За то время, что она провела в его доме, на глазах у семьи, ко всем, даже к малым, проявляла она учтивость и заботу. Предлагала помощь по дому, делала, что попросят, не пользуясь правом гостьи. Эфроим не сомневался, что она из аристократической семьи. Все, что она выражала словом или делом, имело оттенок скрытой силы, коим обладаем натура властная. До этого момента, до проступка Ники, власть она не демонстрировала, скорее окружение подчеркивало ее особенное положение. Все, включая мужчин, относились ко всему, что она делает с вниманием. Никто не уходил в город, не сообщив ей. Она часто приходила последней, Александр просил у нее отчета, а потом смирился. Вечером они собирались в одной комнате и никто из домочадцев не знал, о чем они говорят. Встречи всегда происходили после того, как возвратилась Елена. Эфроиму, как и прочим, было любопытно. Он был рад таким постояльцам, но их осторожность быстро стала заметна. Они мало о себе рассказывали, а о том, кто такая Елена, Эфроим по сей день не знал.
