Осень бедствий

Яна приличной отродясь не была. А потому без предупреждения нанесла прямой удар ногой назад. Кажется, в карате он называется уширо-гери.

Ушатало врага так, что любо-дорого посмотреть. Яна хоть и не особо целилась, но пробила ему в печень.

Мужчину согнуло, вывернуло наизнанку, Яна посмотрела, плюнула, да и пошла дальше. До умного дойдет, а дурака не перевоспитаешь.

Говорить об этом жому Тигру? Чтобы еще досталось бедолаге?

Яна и не собиралась заниматься глупостями. Она уже все разъяснила.

* * *

Тор Слейд Дрейл взял протянутую ему телеграмму.

— Прошу жома...

Ох эта варварская страна!

Он, аристократ в девятом поколении — и жом! Слушать противно!

Мысль о том, что первый его предок-аристократ был обычным лавочником, который попросту купил титул за большие деньги, мужчине в голову не пришла.

Это было давно.

Неправда.

И вообще... за девять поколений его происхождение отлежалось, настоялось, облагородилось, патиной покрылось (и не надо тут про паутину, никто ничего не перепутал!). Чего вспоминать древние времена? Каждое дворянство начиналось с простолюдинства.

Но в Русине сейчас тором быть не стоило. Так что тор Дрейл гневаться не стал. Просто на чай не дал телеграфисту. А судя по обиженному взгляду, тот рассчитывал.

Поделом тебе, быдло!

Будешь знать, кто тут жом, а кто — тор!

Тор Дрейл бросил взгляд на бланк.

Алоиз Зарайский.

'Посылка ушла, продолжаю поиски'.

Это была первая его телеграмма.

На тот момент тор Дрейл пребывал в отчаянии.

Про гибель Петера он узнал, равно как и вся столица. Про наследника — тоже. А вот кто? Что? Как?

Неизвестно...

А что скажет тор Вэлрайо? А как хочется жить...

А потому телеграмму он принял с восторгом. И телеграфировал сам.

'Ищите, оплачу'

Тор Дрейл понял так, что Алоиз ищет или наследника, или кого-то из царевен — не дурак же! Разберется!

И вот следующая телеграмма.

'Иду по следу'

Отлично! Просто — отлично! Жаль, что нет подробностей, но такие вещи ни письму, ни телефонной связи не доверишь. Тор Дрейл подумал пару минут — и решил отправить еще одну телеграмму.

'Держите курсе дела'

Посмотрим, как оно сложится. Главное — есть шансы.

* * *

Тор Вэлрайо в этот момент был на приеме у ее величества Элоизы.

Есть в мире справедливость.

Тор Дрейл тянулся перед тором Вэлрайо. Тор Вэлрайо тянулся перед своей королевой. И было, было отчего!

Это вид у нее был очаровательный. А сущность...

Никто не обманывался внешностью милой доброй бабушки. Пухленькой такой, седой, улыбчивой, с ямочками на щеках. Доброты в ее величестве было, как в гадюке жалости. Что своей семьей, что Лионессом она правила железной рукой. А что на людях демонстрировала очаровательную даму, милую и дружелюбную...

Так и гадюка тоже красивая. Особенно греющаяся на солнышке.

Вэлрайо не обманывался. Случись что — его приговорят так же спокойно и равнодушно, как бедолагу Петера. И ледяные серые глаза ее величества сейчас казались свинцовыми. Губы поджаты, пальцы барабанят по подлокотнику кресла.

— Вы подвели нас, тор.

Тор поежился.

— Ваше величество, я...

— Я не хочу слышать оправданий.

Оправданий она не хочет слышать! Но... Вэлрайо все же рискнул.

— Вы приказали не принимать его императорское величество. И я выполнил ваш приказ, ваше величество.

Королева досадливо поморщилась.

— Следовало пригласить одну из его дочерей. Петер нам не был нужен, но кто-нибудь из его девочек... устроить любовную историю...

У Элоизы были причины гневаться.

Готовясь к эмиграции, Петер перевел в банки Лионесса определенную сумму. Крупную. И если император мертв, и его семья мертва....

С банкирами Элоиза договорится.

Или — не договорится, такое тоже возможно. В любом случае, она на эти деньги руку наложить не может. На Лионесс столько грязи выльют — ушаты!

Может быть, впоследствии... а может и не быть. Банки тоже не любят расставаться со своим, кровным.

— Ваше величество, я выполнял ваш приказ. И... у нас есть надежда.

— Мы слушаем вас, тор.

— Насколько мне известно, кто-то из дочерей императора остался жив.

— Вот как?

— Мой агент заслуживает всякого доверия.

Или — красивых похорон. Но это уже детали.

Элоиза медленно кивнула.

— Мы ждем от вас вестей, тор. Не разочаруйте нас. Я надеюсь, что бедная сиротка прибудет в наши объятия как можно скорее.

Тор Вэлрайо поклонился.

— Я приложу все усилия, ваше величество.

— Мы будем ждать. Идите тор — и исполните свой долг. От этого зависит ваша карьера.

— Да, ваше величество.

Выходя за дверь королевского кабинета, тор Вэлрайо думал, что принцессу (великую княжну, но разница несущественна) он из-под земли достанет. Королева шутить не будет. У нее — много.

И дипломатов в том числе...

Надо телеграфировать Дрейлу. Пусть активизируется.

Русина, Подольский округ

Илья упал в кровать, не раздеваясь.

Как в пропасть.

И отключился так же.

Сны ему обычно не снились. А в этот раз...

И хороший такой сон был приятный.

Идут они с Анной по саду, под руку, и Анна ему улыбается, и глаза ее карие сияют...

— Аннушка...

— Илюшенька. Любимый!

И столько чувства в ее тихом шепоте, столько нежности...

А потом Анна тянется к нему, а Илья наклоняется, и касается губами ее нежных губ.

— Аннушка...

Обнимает ее плечи, шепчет что-то ласковое... он не хотел! Он не нарочно... Он...

И все было, как тогда.

И шепот, и поцелуи, и нежность, и горечь потери... все это бывало во снах и не раз. С этим Илья свыкся.

А вот вскрик был вполне себе натуральным.

И горячее женское тело под ним — тоже.

И...

Маргарита?!

Илья открыл глаза — и тут же закрыл их.

— Тора Измайлова! Вы...

Нежная женская ладошка накрыла его губы.

— Илюша... не надо! Просто — молчи! Прошу тебя, молчи! Не говори, что ты мной брезгуешь!

Илья и так не собирался. Но Маргарита била наверняка.

— Ты... пусть это будешь ты... пусть хоть ночь, хоть час... не гони меня, умоляю! Ты меня уже один раз спас... не бросай, пожалуйста!

Илья и не собирался. Но и такого не ждал.

— Тора!

— Я ничего у тебя не прошу, я знаю, ты себе не принадлежишь. Но... Пусть у меня будет хотя бы несколько дней! Хоть что-то... Умоляю!

И кто бы отказал?

Илья и не стал изображать из себя святого Ксенофонтия, отвергающего домогательства ста суккубов.

Он жив, Анна мертва, и вообще это другое дело!

Так что мужчина поцеловал сначала ладошку, потом запястье, потом кожу на сгибе локтя...

Мужчина он — или уже нет?

Сам Илья был уверен, что мужчина. И действовал по ситуации. Да не особенно и возражать хотелось...

Где-то в безвременье

Самый страшный враг бессмертного — скука.

Что угодно сделаешь, лишь бы она тебя не одолевала. Что угодно...

Богиня сидела в ледяном кресле.

Словно ожившие голограммы, в воздухе перед ней крутились две девушки. Аня и Яна.

Яна и Аня.

Две родные души из разных миров.

Две практически одинаковые души.

Ее развлечение.

И надо сказать, пока богиня была довольна. И жертвами, и поступками девушек. Скука отступила. Во всяком случае — пока.

Забавные существа — смертные.

Интересные.

И можно добавить им остроты в игру. Умненькая девочка Аня. Умненькая девочка Яна, которая должна скоро прибыть в столицу... Очень скоро.

Почему бы не сделать нечто такое... Хелла улыбнулась. Где есть кровь ее последователей — есть и власть богини. Жаль, что крови осталось мало. И власти — мало, в этих двух мирах о ней почти не помнят. Но она о себе напомнит. И смотреть за игрой будет интереснее.

Богиня прищурилась в сторону Русины — и чуточку, едва заметно, шевельнула пальцами, отдавая приказ. Интересно, догадается ли смертная, что произошло?

Посмотрим, что будет дальше. Понаблюдаем.

И богиня устроилась поудобнее.

Русина, Яна.

Поезд несся вперед. Постукивали колеса по рельсам, мелькали поля, мелькали за окном звезды. Яна лежала и смотрела в темноту.

Звенигород.

Завра они будут в Звенигороде, и путешествие подойдет к концу.

Яна покосилась на лежащего рядом мужчину.

Тигр спал.

Тигр... Сережа.

Завтра им надо расставаться. Будет ли ей больно?

Нет.

С чего?

Привязаться к мужчине она не успела. Полюбить?

Ага, как же! Сексуальная революция породила поколение людей, которые отдавали свое тело, словно сдачу в лавке. Равнодушно и спокойно.

Чувства?

А при чем тут чувства?

Будет ли она жалеть?

Безусловно будет. Первый раз у нее было такое, чтобы и любовник, и собеседник, и ей было интересно, и о ней заботились, да и вообще...

Даже с Сергеем Цветаевым, с отцом ее ребенка, Яна чувствовала себя сильной.

А с Тигром — могла стать слабой. Редкое в ее жизни чувство. И все же, утром она уйдет.

Все уже готово, собраны вещи, сложен саквояж, остается только решить — когда уйти? На перроне их будут встречать. Там незаметно не исчезнешь.

Потом?

А когда — потом? Вот вопрос?

Насколько Яна просчитала характер своего любовника, ее попросту не отпустят. Жом Тигр воспринимает ее своей собственностью.

Забавно, там Сережа и тут Сережа. Там ее считали собственностью — и здесь. Только вот от Цветаева уйти было несложно.

А от Тигра?

Не уйдешь. Не тот человек...

Свое он выпускать не привык, а Яна мало того, что спала с ним — она его заинтриговала. И мужчине было интересно поковыряться в новой игрушке, показать ее приятелям, самому подергать за разные рычажки...

Что при этом будет чувствовать игрушка?

А когда это кого волновало?

Яна тихонько встала и подошла к окну. Потянулась.

Поймала краешком взгляда искры в кольце. Белые, ночные... красивый камень, наверное, опал. Она что-то такое про них читала.

На плечи ей легли теплые ладони.

Почувствовал, что она встала, проснулся.

Тигр — и все тут. Правильно прозвище дали. За дело.

— Не спится?

— Скоро — Звенигород.

— Тебе нечего бояться. Ты со мной.

— Тогда — и ты с мной? — вернула усмешку Яна.

— Под твоей охраной и защитой, верно? — шеи коснулись горячие губы, повели дорожку вниз.

— В Звенигороде тебе может угрожать опасность только от Пламенного, — Яна, с легкой руки любовника, начала постепенно разбираться в реалиях данного мира. В тех, которые не интересовали Анну. — А от него тебя защитить не получится.

— Пока я ему нужен. Подозреваю, буду нужен еще долгое время.

— Для грязной работы.

— Мне нравится, как ты это говоришь.

— Эротично?

— Нет. С абсолютным спокойствием.

Яна фыркнула, потом развернулась и обняла любовника, руки которого позволяли себе все большие вольности.

— Давай я побеспокоюсь о чем-нибудь другом?

— Давай... побеспокоимся...

* * *

Яна вышла из купе под утро.

Вернулась к себе. Тщательно вымылась холодной водой из кувшина, оделась потеплее. Хорошо, что у нее не чемодан, а рюкзак... с ним проще.

А еще хорошо, что это — не 'Красная стрела'. И не поезд метро.

Вот с них прыгать — самоубийство. А с этого — придется.

Поезд уже входил в Звенигород. Яна знала — они остановятся не на вокзале. Они проследуют в депо, там спокойнее, а уж из депо жом Тигр отправится к товарищам.

По идее, она должна его сопровождать.

Без идеи...

Яна выглянула из купе. Действовала она спокойно, она это уже не раз продумала.

Спрыгивать в чистом поле — нет смысла. Надо дождаться столицы, там проще затеряться. Это недолго.

Несколько шагов по вагону, засов на двери, поднять, потом привязать к нему особым узлом тонкую веревочку, открыть дверь, закрыть...

С той стороны дернуть за веревку.

Засов падает, узел распускается.

Яна стоит на площадке вагона, ветер треплет волосы...

Все равно поезд идет слишком быстро.

А вот и Звенигород.

Она знает — жом Тигр уже проснулся и приводит себя в порядок.

Она знает — скоро подадут завтрак, и мужчина начнет искать свою любовницу.

Она знает — надо уходить, но какое-то время еще медлит.

А потом прыгает с подножки, группируясь в полете, как учил отец. *

*— один мой знакомый такое регулярно проделывал. ИМХО — самоубийца, но в критической ситуации и не так раскорячишься. Прим. авт.

Падать — надо уметь правильно. Из любого положения, с любой высоты... Яна прокатилась по земле кубарем, больно хлестнул рюкзак, который она выпустила уже в прыжке — не искать же потом полчаса?

Бок встретился с каким-то сволочным камнем, щеку ободрал куст...

Яна выдохнула — и распрямилась.

Звенигород.

Выпрямилась, быстро пробежала руками по телу... цела.

Обернулась, поискала глазами рюкзак, шагнула к нему, подобрала...

Так, руки в порядке, ноги в порядке, ребро... нет, не треснуло — Яна глубоко вдохнула, выдохнула, провела ладонью... сойдет! Даже если и треснуло, то не сломалось, остальное — неважно!

Щека в крови?

Яна вытащила маленькое зеркальце и оглядела себя.

Нормально!

Волосы дыбом, грязи собрала на себя — хоть лопатой отгребай, но в остальном — сойдет. И девушка принялась приводить себя в чувство.

Собрала волосы под бандану, отряхнулась, немного испачкала лицо...

Ну да, получилось нечто странное. Но...

Переживем!

Ей в Звенигороде долго не оставаться. Забрать сына — и уезжать. И — быстро!

Яна сунула руки в карманы и зашагала по направлению к известному ей дому, в котором жил ее ребенок с приемной матерью, сестрой Ильи...

— ДОННННН!!!

Девушка подняла голову.

В древней столице звонил колокол.

ДОННННННННННННН!

ДОННННННННННННН!

Три тяжелых удара, которые были слышны во всех концах Звенигорода.

Наследник прибыл в столицу. Пусть даже Яна и не подозревала о подобной подставе.

Ей было не до колоколов, которые могли бить по любой причине, даже самой неуважительной. Ее ждал сын. Здоровый! Любимый!

Единственный и обожаемый Гошка!

И какие там колокола — освобождения — крови — любови?

Да плевать ей на все, кроме родного ребенка! Гоша, солнышко, я иду к тебе, жди меня... эх, свинюшка я все-таки... даже игрушку с собой не захватила! Но такое нельзя показывать разным Тиграм, они мигом ударят в уязвимое место! И так чудом удрала! Наверняка ее уже хватились... ну и ладно! Разберемся!

С неба медленно, словно бы нехотя, полетели белые снежинки.

Первый снег...