Изменилось... Но то, что открылось при этом... Стоило того, чтобы это произошло.
— Нет, Агирас. Я больше не алтар. Да и прав на тебя у меня больше нет, поэтому я могу лишь просить тебя последовать за мной, но не приказывать этого.
Он не отводит взгляда, позволяя читать в них то, что он мгновение спустя произносит. Давая моей душе если и не отдохновение, так надежду: если мне доверился один...
— Мой, алтар. Я присягнул вам ребенком и за всю свою жизнь ни разу не пожалел о своем выборе. Я гордился вами. И все, что сейчас изменилось — я горжусь двумя: вами и вашей невестой. И последую за вами, куда бы вас не занесла судьба. А если вы попытаетесь от меня отказаться, я присягну леди Таши и все равно останусь рядом.
Не могу сказать, что после этих слов у меня на душе стало легче и спокойнее: распоряжаться чужими жизнями для меня всегда было не то же самое, что рисковать своей. Но, судя по всему, мне именно этому и придется учиться, потому что командовать мобильной группой совсем не то, что стать правителем Дарианы.
— Хорошо, Агирас, пусть так и будет. Но я хочу, чтобы ты мне пообещал кое-что. — И подслушанный разговор, слова того, кого называют Каримом, но сущность которого вызывает у меня странное ощущение родства, всплывает в моей памяти.
— Да, мой алтар.
— Если я перестану быть тем алтаром, которому ты присягал, именно ты, никто иной, отправишь меня в Хаос. И сделаешь все, чтобы спасти Наташу.
Я вижу, как волнение и вопросы плещутся в его глазах. Но они так и остаются в черной бездне, не касаясь спокойной уверенности, звучащей в его голосе.
— Я клянусь вам в этом. Но прежде сделаю все, чтобы этого не произошло.
И он отступает в сторону, пропуская меня вперед. И когда я выхожу, пристраивается за моей спиной, чуть впереди демона, что безмолвной тенью вынырнул из своего убежища, как только мы покинули комнату.
В большом, но очень уютном холле весьма ожидаемое мной оживление, но во взгляде Наташи, который она бросает на меня прежде чем подойти и встать рядом, ощущается смятение и непонимание. И все, что я могу сделать, коснуться пальцами ее ладони, передавая часть своей уверенности в том, что мы справимся со всем, что нам выпадет.
Вот только... Я сам в этом не столь уверен.
— Алтар Закираль, принцесса Таши, — Радмир делает шаг мне навстречу и это служит сигналом для того, чтобы вокруг нас установилась тишина. — Позвольте мне представить ваших телохранителей. За вашу, коммандер, жизнь отвечаем я и граф Элизар. Не считая, конечно, вашего тера. Безопасность моей сестры будут обеспечивать принц Тамирас и лорд Дер'Ксант с пятеркой Веркальяра.
Мне приходится сильнее сжать ладонь Наташи, потому что тот клубок чувств, который сплетается в ее душе, наводит меня на мысль, что еще неизвестно кого и от кого надо защищать. И, самое главное, кому эту обязанность придется взять на себя.
— Насколько я могу понять, положение Карима при моей персоне мы будем обсуждать несколько позже и за плотно закрытыми дверями? — Я могу не позволять себе усмешку, лицевой платок все равно не даст им осознать мое состояние, но взгляд, который я перевожу в сторону наставника графа, должен казаться очень выразительным.
— Именно так, коммандер. — И он... склоняет низко голову, почти касаясь груди и замирает, удерживая согнутую руку за спиной.
Принятое на Дариане полное приветствие воина!
Похоже, в этой истории меня еще ждет немало сюрпризов.
И я отвечаю ему так, как ответил бы любому из своих воинов, признавая свое право на его жизнь. И испытываю некоторое облегчение, когда этот ритуал заканчивается: не люблю того, чего не понимаю.
— Теперь, когда все представлены, мы уже можем отправляться?
Чем быстрее Наташа окажется в привычном ей окружении, тем спокойнее мне будет, потому что даже те щиты, что я выплетаю вокруг нее уже с трудом удерживают бушующий в ней пожар. Не зря же Тамирас предпочел подойти как можно ближе, словно готовясь, если что, принять удар на себя. И лишь Радмир вроде как и не замечает того, что происходит с его сестрой. Или... лучше ее знает?
— Да, конечно. А вы, алтар, не хотите воспользоваться возможностью и сами выстроить портал?
— Нет, благодарю вас, принц. Мне передали предупреждение вашего отца, а у меня нет желания ссориться с повелителем. Тем более, что матрица перехода уже стабилизирована и вам нужно ее лишь активировать.
Достаточно было лишь упомянуть о повелителе, как Наташа начала успокаиваться. И я, поймав взгляд демона, чуть заметно склоняю голову, выражая признательность за подсказанный им способ утихомирить бушующие эмоции невесты. И получаю в ответ такой же.
Контур портала вспыхивает серым, и первыми в тумане исчезает пятерка демонов с эмблемами сарусов на шее.
Приглашающий жест принца, но еще прежде чем он его заканчивает, шаг в новую жизнь делаем мы. Сплетая наши пальцы, продолжая верой, доверием, любовью, силой, что одна на двоих, мужеством и надеждой, осознанием того, что это выбор был сделан вопреки всем тем препятствиям, что встали между нами, вопреки тому времени и пространству, что нас разделяли, поддерживать друг другу, одаривать самым ценным, что у нас есть — теплом собственной души.
Глава 22
Наташа
Была ли я потрясена его рассказом?
И да, и нет. Все, что он мне мог сказать, в том или ином виде было мне уже известно, все это я уже пережила, пропустила через себя, когда принимала решение отправиться за ним на базу. И пусть мне было нелегко еще раз услышать о том, что последними своими приключениями я была обязана странной легенде о Единственной, в которую трепетно верили те, кого я воспринимала как совершенно бесчувственных существ. Но я с этим не то, чтобы смирилась — приняла как стихийное бедствие: нужно просто пережить. Однако было в этой истории то, что заставляло трепетать мое сердце и искать ответ на вопрос, который, по большому счету, был сейчас совершенно не важен.
Как? Как в тех условиях, в том окружении, в крепких стенах законов, обычаев, под прессом пресловутого кодекса чести, под неусыпным контролем внутреннего круга, он сумел не только не закостенеть, но и научился понимать, сопереживать, чувствовать? Как ему удавалось находить то, о чем большинство его сородичей даже не задумывалось? Как ему хватило смелости пытаться разрешить кажущуюся на первый взгляд неразрешимой дилемму между настигнувшей его любовью к женщине чуждого ему народа и своим миром?
И если меня что-то и потрясло, так именно мужество, с которым он шел по своему пути. То, как он боролся за все, к чему стремилась его душа. То, каким беззащитно-ранимым он оказался внутри жесткой оболочки даймона.
Была ли я напугана открывшимися мне перспективами, вероятностью не вынести ту ношу, которую, приняв свое решение, я должна была с ним разделить, опасалась ли за собственную жизнь, которая могла оборваться значительно раньше, чем мне самой бы этого хотелось?
Нет.
Я допускала, что могу оступиться. Но знала — он протянет руку и поможет подняться. Я понимала, что могу погибнуть до того, как мои мечты воплотятся в жизнь. Но верила — судьба благосклонна к тем, у кого хватает решимости бросить ей вызов. И не страх поселился в моей душе — тишина замершей перед рассветом природы, в ожидании чуда, которым явит себя поднимающееся в небо солнце. И осознание того, что сам мир будет откликаться на мой призыв, пока ощущение единства с ним будет пронизывать мою сущность.
Но было и другое... В тот момент, когда он закончил говорить я не поняла — ощутила, замершим на мгновение сердцем, комком воздуха, застывшим в горле, потерявшимся в дали взглядом — я не могу позволить потерять ни одного мига из того, что мне — нам отпущено. Я не могу потратить их на то, чтобы разыскивать правых и виноватых, я не могу отдать их вечности на то, чтобы клясть судьбу за то, что счастье не поднесено мне на блюдечке, за то, что за него приходится бороться и проливать свою кровь. Я не могу лишить себя ни единого его взора, ни слова, ни улыбки, ни прикосновения.
И не могу позволить этого ему — кто может сказать, как много нам дано быть вместе, чтобы потерять из этого хотя бы крупицу.
Так что, когда открылся портал во дворец, лично я была настроена весьма решительно. Тем более что обещанные мамой два дня с ним, я провела совершенно не так, как надеялась. И пусть благодаря Агирасу я не только узнала о своем будущем супруге много нового и интересного, но и успела претворить в жизнь часть своего плана по ознакомлению Закираля с прелестями моего характера, подводя к мысли, что это не я — это он плохо все рассчитал, прежде чем принял свое решение. Но после всего пережитого мне нужно было больше, чем смотреть на застывшее холодным мрамором лицо, на замершие пальцы, выглядывающие из-под краешка бинтов. Я жаждала видеть его взгляд, чувствовать его дыхание, слышать его голос, убеждаясь в том, что мне действительно удалось сделать то, что даже я сама, в глубине своей души, считала практически невозможным.
Снова и снова утверждаясь во мнении о том, что если судьба предлагает тебе подарки, то не стоит из ложной скромности от них отказываться: такое участие с ее стороны редкость, да и нет у нее привычки уделять внимание тем, кто не умеет ценить ее милость.
Мы прибыли во дворец уже поздним вечером. И потому отец коротко, но весьма радушно поприветствовав Закираля и нежно обняв меня, предложил все церемонии и разговоры перенести на утро. Уточнив при этом, что каждый волен понимать под этим именно то время, которое ему необходимо для полноценного отдыха. И хотя я чувствовала, что мой жених был бы не прочь как можно быстрее прояснить для себя часть вопросов, он не стал возражать. То ли демонстрируя выдержку, то ли все еще чувствуя некоторую слабость после ранений.
Лишь попросил указать ему на покои, где он и Агирас могли бы разместиться.
Ну-ну... глядя на искры, что время от времени вспыхивали в папочкиных глазах, я уже настроилась на определенные неожиданности. И даже не пожалела, что Закираль так и не снял щиты, которыми окутал меня еще в доме Алраэля, опасаясь, как бы я своими эмоциями не сотворила очередные закопченные развалины — должны же быть в его жизни и приятные сюрпризы. А то, что ему предстоит именно такой... Подтверждала загадочная улыбка мамы и легкая рассеянность, с которой ее взгляд скользил по нам.
— Коммандер, — так... начинается, — я взял на себя смелость предположить, что вы не будете против, если я размещу вас в крыле, отведенном для моей дочери. — И заметив, как стекленеет взгляд моего жениха, но, тем не менее, не позволяя себе на это хоть как-то отреагировать, тем же совершенно равнодушным тоном добавил: — По нашим законам, совершив помолвку, вы уже взяли ответственность за принцессу на себя и совершение обряда — лишь формальность, которая скрепляет уже сложившиеся отношения. Но если я поступил некорректно с точки зрения ваших законов...
Да, папочка... Только не надо родному дитятке сказки рассказывать, что ты эти самые законы и не изучил. От самой первой буквы и до самой последней точки, чтобы ненароком свою дочь в какую нехорошую историю не втянуть, а если уж она по своему недомыслию сама себя туда впечатает, то вытащить ее оттуда с наименьшими потерями не только для тела, но и для душевного состояния.
Впрочем, Закираль в этом отношении мало чем от родителя отличается. Не зря же еще в первый же день нашего общения он счел нужным поставить меня в известность, что предпочитает знать все, что ему необходимо. И не только.
И уже не раз доказывал мне это. По-крайней мере, появление телохранителей для него не стало неожиданностью, как бы он не демонстрировал всем остальным легкое замешательство.
— Вы, повелитель Аарон, прекрасно осведомлены о наших обычаях, и ваше предложение не нарушает ни одного из них. Однако, если я правильно помню законы демонов, я все еще не скрепил помолвку и если вы позволите, сделаю это немедленно в вашем присутствии. Дабы никто не посмел усомниться в праве моего нахождения вблизи от своей невесты. Агирас, — он оборачивается к теру, который словно того и ждал.
И за что мне такое?!... Жила себе спокойно, трудилась на благо процветания своей фирмы, время от времени развлекала себя милыми приключениями с братом. Так нет... Ну, как обойтись без острых зубов, длинных когтей, наглости и изобретательного ума, когда вокруг тебя одни хищники. Даже если они и стремятся сделать как лучше для тебя.
А ведь папенька даже не растерялся. И удовлетворение, что хоть и трудно обнаружить, но если знать, куда смотреть, можно увидеть, доказывает — это была проверка. И он ни на мгновение не сомневался, что Закираль ее пройдет.
Парные браслеты появляются в его руке, и он опускается передо мной на колено. Именно так, как сделал бы это любой демон, прося свою возлюбленную стать его невестой.
— Принцесса Таши, готова ли ты разделить со мной мой жизненный путь, мой кров и мою пищу, стать для меня путеводной звездой, теплом домашнего очага, опорой в тяготах и надеждой в лишениях, стать матерью моим детям и основой моего рода?
Эх... хотела бы я тоже сделать им приятное, и ответить совершенно не так, как от меня ждут. Но напряжение, что словно крылом касается меня, предостерегает не делать того, что, кажется, не вписывается в их планы. А ведь можно было, переставив всего несколько слов, назвать его уже не женихом — мужем.
— Алтар Закираль, я готова разделить с тобой твой жизненный путь, кров и пищу и в назначенный день стать основой твоего рода.
Все остальное — дело одной минуты. Один браслет защелкивается на моей руке, отрезая путь к отступлению, второй расцвечивает черноту его кожи.
Не скажу, что все довольны таким поворотом событий — как Тамирас не пытается скрыть свои эмоции, они волнами накатывают на меня, даже сквозь выставленную Закиралем защиту, но я стараюсь не подавать вида, что меня интересуют такие мелочи. Тем более что меня это тоже несколько смущает, но совсем по иным причинам: как-то уж больно прытко меня подталкивают к некоторым решениям. А то я уже и сама не разберусь, что и когда мне делать с принадлежащим мне мужчиной.
Но как бы я не храбрилась, путь через подземелья к собственным покоям показался мне слишком коротким, чтобы его хватило для того, чтобы я вошла в них, хотя бы создавая видимость спокойствия. Но вполне достаточным, чтобы утвердиться во мнении, что медлить я не собираюсь. Потому что с каждый пройденным шагом, с каждым вздохом, с каждым случайным прикосновением ощущение, что все происходящее похоже на изощренную пытку становилось все сильнее.
Несколько минут суеты, пока Агирас осматривает отведенные мне помещения и дверь за ним, единственным, кто последовал за нами, закрывается.
Но прежде чем я успеваю хотя бы что-нибудь произнести, говорить начинает он.
— Наташа, ты не должна делать того, что они хотят от тебя. — Он стоит в центре комнаты и его взгляд то и дело перескакивает на две двери, что ведут из моей любимой гостиной.
Ну... в отличие от него, я знала, сколько спален в той части папенькиного жилища, что отведено для меня. Я могла даже предположить, в какой именно гардеробной приготовлены для него вещи и где на столике у широкой кровати стоит бутылка лучшего вина из папенькиных подвалов в качестве снотворного, если тревожные мысли не будут давать предаться отдыху.
