И ведь не скажешь, что это зрелище не для таких хрупких и нежных, как я. Потому что мое состояние тоже весьма далеко от благодушного и совершенно не способствует мирным способам разрешения конфликтных ситуаций. Так что тот воин, что совершает большую глупость подойдя к Элизару ближе, чем на дистанцию, которую я определила как безопасную, без какой-либо жалости с моей стороны, отправляется к предкам. Вслед за неудачником, которого спровадил туда парой мгновений раньше граф, воспользовавшись тем, что боевая форма демона внесла некоторую сумятицу в ряды стремящихся как можно быстрее покинуть этот негостеприимный для них город.
Следующие несколько минут явно не располагают к тому, чтобы со стороны оценивать действия других. Нас с Элизаром так плотненько взяли в коробочку, что, несмотря на раздувшееся самолюбие, желание позвать на помощь брата становится уже нестерпимым: левая рука графа висит плетью, да и моя рубашка мало напоминает ту белоснежную и украшенную кружевами, в которой я сегодня утром покинула свою комнату.
Увы, умные мысли имеют обыкновение запаздывать и вместо того, чтобы криком напомнить Радмиру о своем существовании, я вынуждена бросаться наперерез очередному чернокожему красавцу, в глазах которого явное намерение лишить жизни моего подопечного. И этого мне удается перехватить, вонзая ему в плечо лезвие кинжала, который словно живой, тянет меня к чужой плоти. Но я не замечаю другого... И Элизар, замерев на мгновение, глядя на меня мутнеющим от боли взглядом, опускается на колени, окрашивая в алый цвет серый камень тропинки к которой нас оттеснили.
— Нет!
Я кидаюсь к нему, но передо мной встают четверо. И мои губы сами, не спрашивая позволения шепчут то, что кажется сейчас совершенно неуместным, но произносится само:
— Ты мне нужен, Закираль...
Рука тянется к амулету, ограничивающему мои способности, а взгляд, за тот короткий миг, который был мне нужен, чтобы сорвать цепочку, успевает охватить все, что происходит вокруг. Словно пеплом, присыпанные серым лица Тамираса и брата, которые замерли, не сводя с меня глаз; раскрывшийся зев портала, и в нем исчезает тот самый третий, до которого пытался добраться дракон; кровь Элизара, заполняющая собой, словно рисуя узор, неровную каменную кладку.
— Всем отойти. — Голос Радмира перекрывает визг клинков, крики воинов и стоны раненых.
И хотя я вижу на многих лицах недоумение, пример Тамираса, который первым реагирует на слова брата, становится для остальных сигналом, чтобы как можно дальше оказаться от меня.
Не знаю, как много ласковых слов я услышу, когда все это закончится, но меня успокаивает мысль о том, что то, что я собираюсь сделать, даст мне шанс вытащить из этой переделки графа.
Кончики пальцев начинают искрить сразу, как только моя магия ощущает свободу, и я стараюсь не думать, что произойдет, когда она встретится с отголосками Пустоты, что клочьями тумана продолжают висеть вокруг. Капли пламени скатываются с ладоней, продолжающих сжимать рукояти кинжалов, струйками стекают по лезвиям, становясь морозно-голубыми, и падают на землю, разбиваясь в искрящуюся пыль.
Трудно представить, о чем думают черные воины, в глазах которых мелькает недоумение, сменяющееся ужасом. Возможно, о том, что языки пламени, что стеной встают между нами, не могут быть настолько обжигающе-холодными. А возможно, понимая, что я не смогу, да и не захочу даже пытаться удерживать контроль над тем, что вырывается на волю, сквозь сброшенные барьеры.
Но я осознаю лишь одно: стоит ему откликнуться на мой призыв, и то, что сейчас станет выжженной пустошью, могло бы по весне зацвести.
Вот только... Мой зов остался без ответа.
И я отпускаю все, что во мне накопилось. Всю свою боль, все свои страхи, недоверие, мечты, надежды, то желание, в котором сгорало мое тело, чувствуя его тепло, ту сладость на губах, от которой туманились мысли. Я отпускаю себя... Которой я хотела стать.
И я уже не вижу, как спущенная с цепей магия, в которой сплелись ослепительный жар огня, мощь ураганного ветра, чарующая пустота небытия и мое безумие неконтролируемой волной сметают собой все, на что указывает моя рука, продолжающая удерживать подарок жениха. Я не вижу, но я чувствую, как стирается под этим натиском то, что совсем недавно было развалинами дома, в котором Закираль устроил свою базу, как обрываются жизни уходящих в пустоту даймонов, как у стоящих за моей спиной воинов вызывает благоговение то, что творится перед их глазами, как в сердце брата рождается боль, потому что лишь он один знает, почему это происходит.
Все перед моими глазами окрашивается в два цвета и меркнет, под натиском слабости и темноты.
Я прихожу в себя от понимания того, что то, на чем я лежу, не доставляет удовольствия моему телу. Прежде чем открыть глаза, стараясь отстраниться от идущего на повышенных тонах разговора, пытаюсь оценить свое состояние. Не могу сказать, что то, что я ощущаю, внушает мне оптимизм, хотя я готова радоваться уже тому, что воспринимаю себя живой. Правда, насладиться этой мыслью мне в полной мере не удается, потому что в беседе, которую ведут Тамирас и Радмир, и которая меня так раздражает, не давая сосредоточиться на себе, уже несколько раз звучит одно и то же имя.
— Среди этих Закираля точно не было. — Голос Карима, который во время схватки был хорошо заметен на фоне изящных эльфов, звучит пусть и не очень бодро, но без отголосков, что могли бы натолкнуть на мысль о ранении.
— И это служит в твоих глазах оправданием произошедшему? — Ну, от Тамираса трудно было ожидать чего-либо иного. Хотя... в своем нынешнем положении, мне трудно с ним не согласиться.
— Правитель Элильяр и советник Александр по достоинству оценили сведения, которые он передал мне через Таши.
Так... похоже объявился наш белокурый эльфийский красавчик. И по тому, как сыто играют обертоны, он доволен своим кратким исчезновением. Даже с учетом тех разрушений, который он застал по возвращении.
— Ты думаешь, они так же отреагируют на то, что у тебя под самым боком была база даймонов?
— Так она ж была... И насколько я могу судить, начала она прекращать свое существования именно благодаря заклинанию на основе Хаоса. Вряд ли Закираль был настолько неумелым, что позволил своей магии вырваться из-под контроля.
— Там не было ни одного армейца. У всех на набиру была серебряная полоса. Это были не его воины...
На этой фразе наставника графа, желание быть незаметным участником разговора покидает меня. Тем более есть один вопрос, который бы мне хотелось прояснить как можно быстрее: судя по всему, клятва больше не сдерживает меня и значит, Элизар — жив. Вот только насколько?
Я делаю не совсем удачную попытку шевельнуться, и брат оказывается рядом со мной раньше, чем я прихожу к выводу, что самостоятельно подняться мне будет довольно сложно.
— Тебе стоит полежать еще, ты опустошила свой резерв.
— Как Элизар? — Я игнорирую заботу Радмира и, вцепившись в его руку отказывающимися мне повиноваться пальцами, пробую сесть. И на этот раз мне это удается, потому что он понимает, что со мной лучше не спорить и усаживает меня сам.
— Тяжело ранен. Но целители говорят, что его род на нем не прервется. И даже обещают, что меч для него останется любимой игрушкой.
Будем считать, развлеклась я не зря.
— Ну, с вами все понятно, — и я обвожу всех внимательным взглядом: встреть я их в таком виде в темном переулке — долго бы заикалась, — производите впечатление живых и относительно здоровых. А как с остальными?
Отвечает, как ни странно, Алраэль. Опускаясь на кушетку рядом со мной и пальцами, украшенными изящным маникюром и благоухающими тонким ароматом духов, проводит по-моему лицу, которое кажется стянутым коркой.
— Если бы не ты, я мог лишиться всей своей охраны.
— Если бы не я, возможно, этого бы и не случилось...
— Если бы не ты, случилось бы что-нибудь иное. И кто знает, чем бы это закончилось. — И когда он замечает, как становятся влажными мои глаза, переводит наше общение совершенно в иное русло. — В твоей комнате тебя ждет Васька, которого Радмир насилу успокоил, ванна с горячей водой и чистая одежда. А потом... плотный ужин в нашей компании и слова благодарности от каждого из тех воинов, которые могут их тебе сказать, потому что ты дала им эту возможность. Веркальяр, — эльф появляется из-за плотно прикрытой двери, как только затихает последний звук его имени, — проводи леди Таши.
Тот пересекает комнату дуновением ветра: плавно, стремительно и грациозно. И прежде чем я успеваю подняться, опираясь на плечо брата, подхватывает меня на руки, под подозрительно схожие улыбки собравшихся.
Тоже мне... нашли развлечение.
Хотя, надо признать, такой способ передвижения для меня сейчас наиболее приемлемый: вряд ли я смогла бы преодолеть этот путь на собственных, сотрясаемых мелкой дрожью ногах.
Тарагор кидается ко мне, как только еще один из телохранителей лорда, что служил мне почетным караулом, открывает дверь в мои покои, и даже не возмущается по поводу того, что я прижата к крепкой мужской груди. Первые несколько секунд нашей встречи похожи на полную неразбериху: прерывистые трели, шелест крыльев, что норовят оставить свои следы на ухоженном лице эльфа, мои попытки выскользнуть из вынужденных объятий, чтобы развести в разные стороны моего носильщика и питомца, служанка, которая не выдерживает этого зрелища и, тихо посмеиваясь, пробует нам помочь, внося в происходящее еще большую сумятицу. И радует уже то, что когда этот шквал эмоций несколько утихает, количество пострадавших не увеличивается.
Телохранителя покидают меня и Марьялу, пытаясь удерживать на своих лицах приличествующее их положению выражение. Но по тому, как поблескивают их глаза, становится понятно: наша совместная оборона от когтей Васьки нас еще более сблизила.
Волнующий аромат усыпанной цветочными лепестками воды, масла, что втирают в мою кожу умелые руки служанки, делают свое дело: не знаю как насчет подвигов, но стоять на собственных ногах, при этом не проявляя стремления впечататься в ближайшую стену, я уже могу. Подтверждением чему является удовлетворение во взгляде того же Веркальяра, когда я выхожу из комнаты, переодевшись в брюки и рубашку, и прицепив на пояс ножны с клинками, суть которых мне стала чуть более понятна, после того, как она проявила себя, откликнувшись на мою магию.
— Я хотела бы увидеть графа.
Но эльф качает головой.
— Целители не пускают к нему никого. — И видя, как в моих глазах проскальзывает опасение, считает нужным меня успокоить, добавив: — Он хоть и пришел в себя, но слишком слаб. А вы, даже после того кошмара, что устроили даймонам, не ощущаетесь опустошенной.
Надо сказать, что таковой я себя и не чувствую: запаса, доступ к которому я получила, как только почувствовала себя единой с подарком своего жениха, хватит и не на такие представления.
И эта мысль немедленно потянула за собой другую: о том, что он так и не откликнулся на мой зов. Да только... Возникшие сомнения в его чувствах ушли сразу после произнесенного Каримом замечания об отсутствии воинов Закираля на месте заварушки, и воспоминания о том, что все началось именно с заклинания Хаоса.
Надеюсь только, что и опасения за его жизнь рассеются сразу, как только он сможет дать о себе знать.
Глава 18
Наташа
— Леди Таши.
Я оглядываюсь на голос Веркальяра и застываю от ощущения, что земля уходит у меня из-под ног.
У дверей гостиной, в которой мы остались после то ли позднего обеда, то ли раннего ужина, наслаждаясь минутами покоя, прежде чем еще раз попытаться разобраться в том, что произошло, в окружении четверки телохранителей дорда, не сводя с меня пристального взгляда, стоит даймон.
Я делаю шаг вперед, надеясь лишь на то, что мое самолюбие не позволит мне завыть прямо сейчас, на глазах нашей компании, в которой отсутствует лишь еще не способный подняться из-за слабости Элизар.
— Как твое имя? — Предчувствие, что тисками сжало горло, заставляет звучать мой голос хрипло и прерывисто.
— Агирас, госпожа.
И я мысленно благодарю Радмира, который оказывается рядом до того, как мое тело отказывается мне повиноваться, и обняв меня за плечи, помогает мне устоять.
— Что с ним?
Воин, что тоже делал попытку мне помочь, чуть дергает плечами, удерживаемый эльфами.
— Он приказал, чтобы я пришел к вам через три дня и сообщил о его смерти.
— Но ты...
Я пытаюсь отстраниться от брата, но тот лишь крепче прижимает меня к себе.
— Он — мой алтар. И я не хочу его потерять. — И он отстегивает край платка, позволяя мне увидеть свое лицо, на котором застыло выражение боли.
Но теперь я уже знаю, что означает этот жест доверия с его стороны: я — невеста его господина и он признает за мной право распоряжаться его судьбой.
— Отпустите его. — Я все-таки сбрасываю руки брата со своих плеч и, собрав всю волю в кулак, не позволяя себе даже покачнуться, делаю еще один шаг.
— Леди Таши. — Эльф кидается мне наперерез, но останавливается, натолкнувшись на мой пронзительный взгляд.
— Лорд Алраэль, Вам лучше приказать своим людям отойти от моего тера, пока вам не пришлось лично убедиться, насколько опасной я могу быть в гневе.
Не знаю, что подействовало: понимание им, что со мной, действительно, сейчас лучше не связываться или знак Радмира, что он контролирует ситуацию, но лорд, соглашаясь, кивает.
И когда, повинуясь кивку Дер'Ксанта, четверка расходится в стороны, правда, продолжая следить за каждым движением даймона, он, со стремительностью, которую я отмечала у Закираля, оказывается рядом со мной и опускается на одно колено.
Но я заставляю его подняться, резко дернув за ткань набиру.
— Рассказывай.
— За ним пришли из внутреннего круга.
Я оборачиваюсь к Кариму, который, похоже, единственный, кого не смутило это сочетание слов.
— Что это такое?
Прежде чем ответить, он обменивается взглядами с Радмиром и Тамирасом, которые также как и я не сводят с него глаз.
— Это служба, которая отслеживает нарушителей кодекса чести, лояльных к местному населению и предателей.
И я, с трудом фокусирую взгляд сквозь туман, что застилает мои глаза, на фигуре Агираса.
— Дальше... — Надеясь лишь на то, что не начну крушить все вокруг раньше, чем он сможет закончить свой рассказ.
— Коммандер приказал мне покинуть базу, укрыться в убежище, которое он готовил для себя, выждать три дня и затем найти вас.
— Почему ты должен был ждать именно столько?
И по тому, как Агирас опускает голову, я понимаю, то, что он сейчас скажет, вряд ли меня успокоит.
— Никто больше трех дней пыток в их казематах не выдерживает. И если ему не удастся вырваться за это время...
Дальше слушать его я не намерена.
— Где его держат?
— Скорее всего, на стационарной базе. Но где она находится — я не знаю.
Понятно, загадка из раздела: пойди туда...
— Но ты пришел не для того, чтобы сообщить мне о его смерти — ты пришел за помощью. На что ты рассчитывал? — И он впервые смотрит мне прямо в глаза. Прямым и безоговорочным взглядом.
