— Он просил передать это эльфу, но хотел, чтобы я прежде ознакомила с ним вас.
— А тебя, значит, он в этот список не включил? — Похоже, эта мысль настолько поразила старшенького, что он даже оглянулся на Радмира, который не торопился присоединиться к нам и так и остался стоять в центре комнаты, о чем-то глубоко задумавшись.
— Сказал, что если ты сочтешь нужным, скажешь сам, — приходится признаться мне.
— Похоже, у него от нее уже есть тайны... — Его насмешка хоть и выглядит добродушной, но мне неприятна. И Ролан, заметив, как я морщусь, добавляет с другими интонациями: — Я думаю, он понимает, что делает.
И поднявшись, отходит к брату, задумчивость которого уже сменилась столь же глубокой заинтересованностью.
Свиток разворачивается в его руках, и чем дальше взгляд брата скользит по написанному, тем большее изумления проявляется на его лице. А кисточка на кончике хвоста начинает мелко вибрировать, выдавая объявшее его напряжение.
— Тебе надо немедленно вручить это лорду. Скажешь, что получила его во время вчерашней встречи, но по договоренности с Закиралем должна была передать только сегодня утром.
— Что там?
Но он качает головой, а в его глазах чернотой застыл холод.
— Одевайся. А ты, — и он забирает из рук Радмира бумагу, которую тот перечитывает уже не в первый раз, — позови сюда Алраэля. И скажи Элизару, что Таши встретится с ним чуть позже.
— Ролан...
Прежде чем отреагировать на мое недовольство, он дожидается, пока брат покинет комнату, плотно прикрыв ее с той стороны, и только после этого, бросив мне халат и отвернувшись к окну (стараясь, чтобы это выглядело спокойно, хотя и чувствуется, в каком возбуждении он находится), говорит:
— Это касается только темных эльфов. Закираль поступил очень правильно, что не сообщил тебе о том, что там написано.
— А ты?
Я хоть и тороплюсь услышать ответ, но предпочитаю воспользоваться возможностью и привести себя в относительный порядок, понимая, что спокойная жизнь на сегодня отменяется.
И получаю его лишь, когда, покинув ванную комнату и укрывшись за ширмой, натягиваю свои любимые штаны и белоснежную рубашку. Мысленно сетуя на то, что подарок моего жениха так и остался без примерки висеть в шкафу.
— А мы тоже ничего и ни о чем не знаем. — И он вытягивает руку, в которой бумага, вызвавшая столько эмоций, вновь туго свернута и запечатана. — И лишь присутствуем при том, как ты ее передаешь. А уж что с этой информацией будет делать лорд — его дело, и к нам никоим образом отношения не имеет.
Я затягиваю перевязь, передвинув ножны с кинжалами так, чтобы они сами просились в руки; возвращаю стилеты на их место, за голенища мягких сапожек и выхожу из-за украшенной сценами из жизни эльфов занавески.
— Это для него очень опасно? — Ролан, обернувшись и оценив мою готовность к предстоящим схваткам, кивает головой. Не считая нужным скрывать это от меня.
И видя, как отливает кровь от моего лица, внушающим мне доверие тоном добавляет:
— Он справится.
И я верю его словам. Потому что очень хочу им верить.
Следующий вопрос, который так и рвется с моего языка, я задать не успеваю. Дверь в мою комнату распахивается и в нее входит эльф, на лице которого очень схожие следы с теми, что я заметила на лицах своих братьев. И это наводит меня на некоторые выводы о тех методах, которые использовали Ролан с Радмиром для восстановления лояльности к моей скромной особе среди присутствующих в этом доме.
— Лорд Дер'Ксант, моя сестра должна передать вам некие сведения, источник которых вам известен. Я выступаю свидетелем того, что свиток передается вам запечатанным и будет вскрыт лишь вами. — И брат отступает назад, давая мне возможность взять со стола свернутую в тугую трубочку бумагу, запечатанную мерцающим в воздухе заклинанием.
Надо отдать должное Алраэлю, держится он просто великолепно. Ни одна эмоция, ни одна мысль не касаются ни его глаз, ни его лица. Лишь короткий взгляд, с меня на брата и обратно, дает право сомневаться в его спокойствие и еще более уважительно относиться к его выдержке.
— Прошу вас, лорд.
Как только депеша касается его рук, защита, прикрывающая сообщение, осыпается искрами и листок разворачивается.
А я отворачиваюсь. Чтобы уже во второй раз не видеть, как с каждой строчкой хладнокровие начнет изменять нашему гостеприимному хозяину, и напряжение отразится в том, как судорожно будет метаться его взгляд по написанному.
— Я должен немедленно вас покинуть.
А мое сердце сжимается в тревоге. По тому, как быстро избавляет наше общество от своего присутствия эльф, можно сделать лишь один вывод: все действительно очень серьезно.
И остается лишь понять: насколько опасно?
— Слава, стихиям. Один будет в ближайшее время слишком занят, чтобы строить козни.
— Ты о плане захвата Закираля? — Где-то я уже это видела? И я позволяю улыбке тронуть свои губы, видя как ошарашено смотрят на меня братья. — Только не спрашивайте, откуда я это знаю. Могу лишь уточнить: Закираль к этим сведениям отношения не имеет. Хотя и знает про витающие в воздухе идеи.
— Тебе не кажется, Радмир, что мы зря так настойчиво ее опекаем? Похоже, она уже давно способна справиться со своими проблемами.
— А я разве не об этом тебе говорил. — Младшенький едва ли не руками размахивает, подкрепляя этим свою эмоциональную речь. — Или ты думаешь, отец ее полюбил только за те две косички, что так симпатично смотрелись с огромными белыми бантами?
— Ты считаешь, что он уже тогда знал, в кого она превратится, когда вырастет?
— Эй, вам не кажется, что это вы обо мне говорите? — Я вскидываю бровки и стараюсь, чтобы мой голос звучал особенно трогательно.
Оба одновременно оборачиваются ко мне с очень похожим выражением на своих демонских мордашках.
— И, правда! — Улыбка на лице Ролана становится чуть смущенной, но бесенята, что выплясывают в его черных глазах, не оставляют сомнений в том, что раскаянием здесь и не пахнет. — А мы тебя и не заметили.
И это выглядит так умильно, что я не могу удержаться, чтобы не рассмеяться, глядя на то, как они на пару передо мной выделываются. И уже, в который по счету раз радуюсь, что рядом со мной есть те, на кого я могу, не задумываясь, положиться. И кто любит меня такой, какая я есть.
Глава 16
Наташа
Ролан, как-то тихо и незаметно, исчез после завтрака. Создалось впечатление, что он просто вышел за дверь и не вернулся. Очень похоже на то, как повел себя Алраэль, который как выскочил из моей комнаты, так больше никому на глаза и не попадался. Впрочем, ничего удивительного в таком повороте событий я не находила: брат сделал свое дело и мог позволить себе оставить присутствующих на мое растерзание. Но, хотя я и понимала, что переданную в мои руки власть надо брать незамедлительно, пока все остальные еще не очнулись, мое настроение, ставшее меланхоличным и задумчивым после встречи с Закиралем, не очень-то этому и способствовало.
Поэтому я сделала самое разумное, из того, что пришло в мою голову, — отправилась к оружейнику, чтобы все-таки опробовать подаренные женихом клинки. И даже не стала спорить, когда Элизар предложил составить мне компанию; рано или поздно нам пришлось бы с ним обменяться накопившимся на душе, да и возможность устроить себе разминку с опытным воином упускать было глупо.
Радмир, когда мы проходили мимо него, вопросительно приподнял бровь, уточняя: нужна ли мне его поддержка или он может заняться своими делами (ну-ну, судя по тому, какие взгляды он бросал в сторону Карима — эта загадка явно не давала ему покоя), и когда я качнула головой, заверяя, что уж с этой ситуацией я как-нибудь и сама справлюсь, с улыбкой людоеда направился в сторону наставника графа, о чем-то увлеченно разговаривающего с воинами Алраэля. А я на мгновение пожалела, что нельзя быть в двух местах одновременно, потому что милая беседа, свидетелем которой я не смогу стать, обещает быть весьма интересной. А самое главное, полезной, с точки зрения хищников высокой дипломатии.
Всю дорогу до казарм мы молчали: то ли не находили нужных слов, чтобы разрушить вязкую тишину, то ли пользовались возможностью еще раз взвесить, какие именно из них достойны того, чтобы их произнести и каких последствий после этого можно ожидать. И лишь когда воин вынес кинжалы, не сводя с них восторженных взглядов, мой клятводержатель немного ожил.
— Такое оружие — редкость в этом мире. Не каждый правитель может похвастаться тем, что держал в руках закаленную даймонами сталь.
Прежде чем ответить я, успокаивая, провела по гребню тарагора, который тоже проявил интерес к подарку Закираля, пристегнула дополнительные ножны к перевязи и сжала рукояти ладонями, пробуя, как клинки лежат в руках. Ощущение оказалось несколько необычным: с одной стороны, возникло чувство, что это оружие всегда принадлежало лишь мне и я с полной уверенностью могу представить, как оно будет себя вести в схватке. С другой... Было в них что-то, заставляющее меня ощущать тревогу. Да и ледяная струя, скользящая по позвоночнику, очень ясно намекала на то, что многое в этих клинках еще скрыто от меня.
— Мне трудно судить об этом. Могу сказать, что раньше с таким не сталкивалась, но... — И я, словно наконец-то определившись, выпускаю улыбку, которая уже давно просится, на лицо. — Мне оно нравится.
— Таши... — Он пользуется тем, что оружейник уже отошел и делает попытку задать мне вопрос, ответ на который для него, похоже, очень много значит. Но я вынуждена его перебить — иногда стоит рискнуть и произнести слова, которые в ином случае могут звучать как оправдание.
— Я ничего не могу тебе сказать, Элизар. Я не знаю, кто он для нас и что его заставляет делать то, что мы видим. Я не знаю, к чему это все приведет и чем закончится. Но я знаю одно: я не хочу его смерти и я ему доверяю. Как доверяю, не требуя объяснений, своему отцу и братьям. Как доверяю тебе и Кариму. Не потому что вы все представили мне весомые доказательства того, что вы этого достойны. Просто потому, что моя душа так чувствует.
Нельзя не заметить, что мой ответ его не удовлетворяет, но, по крайней мере, его задумчивый взгляд не пронзает ярость, с которой я уже встречалась у других.
— Не все разделяют твою уверенность и не все готовы смириться с твоим решением.
— Мой граф, я знаю все, о чем тебе трудно мне сказать. И я готова к тому, что, несмотря на предпринятые Закиралем и моими братьями меры, это может произойти. Я прошу тебя лишь об одном: если появится подозрение, что тебя заманивают в ловушку, помни о том, что я пойду в нее вслед за тобой. И не только клятва будет этому причиной. — А на его лице отражается растерянность. И чтобы помочь ему справиться с ситуацией, я делаю шаг в сторону и встаю в стойку. — Развлечемся?
Возможно, он бы и хотел отказаться, но из казарм уже появились любопытствующие лица свободных от службы эльфов. И ему ничего не остается делать, как обнажить свой кинжал и, бросив вопросительный взгляд на ту пару, что так и осталась в моих ножнах уточнить:
— Поделишься?
Но я качаю головой.
— Извини, но для тебя они будут легковаты. Да и я не имею ничего против того, чтобы ты воспользовался мечом.
Короткий кивок и лезвие на высокой ноте, что нисколько не режет слух, выскользнув из кожаного чехла, отблескивает в лучах яркого солнца. А Васька, резкой трелью выказав мне свое неудовольствие от необходимости оставить свое любимое место на моем плече, расправляет крылья, планирует к земле, и смешно плюхается на траву, а потом, перекатываясь с боку на бок, улепетывает поближе к стене здания.
Мы замираем. Я — с легкой улыбкой на губах и взглядом, который хоть и кажется рассеянным, но цепко держит все, что попадает в поле зрения. Он — не торопится атаковать (хоть я и жестом предложила начинать именно ему), но всей своей подтянутой, готовой к молниеносному броску фигурой наталкивает на мысль, что в его голове уже выстроился план этого боя, в котором он намерен вырвать у меня победу.
Что ж... Возможно, я ему и позволю это сделать. Хотя бы ради того, чтобы его порадовать.
Его движение хоть и кажется стремительным, но недостаточно для того, чтобы мне не удалось его заметить еще до того, как лезвия оказываются в непосредственной близости от меня. Я вскидываю брови, уточняя, все ли это из того, чем он может меня удивить, и в ответ получаю улыбку, в которой пусть еще и едва, но уже чувствуется насмешливость. Похоже, я нашла верный способ восстановления дружеских отношений между нами.
Следующая атака моя. Но единственная ее цель: уменьшить дистанцию между нами и лишить его возможности в полной мере использовать меч. И вновь обмен улыбками. Мою попытку можно считать неудачной и мы возвращаемся в стойки, ловя на себе нетерпеливые взгляды зрителей, которые ожидали чего-то подобного тому, что я устроила с участием их лорда и Элизара в прошлый раз.
Кстати, о Алраэле...
— Тебе Дер'Ксант поведал, что в Камарише делали те маги?
Бросок, блок, я ускользаю и немедленно бросаюсь в атаку сама. Снова визг клинков, взгляды: глаза в глаза, обмен любезностями и разочарованные вздохи за спиной.
И куда они торопятся... Будет им развлечение, как только мы немного поговорим.
— Сказал, что это адепты, которые должны были пройти здесь инициацию на Хаос. А у тебя есть иные сведения?
— И да, и нет. — Надеюсь, если я слегка его заинтригую, перемешав правду и не совсем правду, это на какое-то время отвлечет его от тех невеселых раздумий, что складками отложились на его лбу. — До некоторых пор они и магами-то не были. Их сделала такими игрушка, подобная той, что ты, возможно, прячешь в своей лаборатории.
Я успеваю отвечать не только словами, несколько опасаясь сбить ритм дыхания, но и кинжалами, что лежат в моих ладонях, словно являясь их частью и продолжением.
— Это тебе поведал Закираль?
— Не думаю, что он был в сговоре с Радмиром, который рассказал мне об этом первым. Или ты продолжаешь не доверять моему отцу?
Но он игнорирует мой вопрос, и только буквально кинувшись ему под ноги, мне удается разминуться с лезвием его меча, которое проносится так близко от меня, что я отчетливо вижу каждую руну, украшающую его.
— Боюсь, что той игрушки, о которой ты говорила, в моей лаборатории уже нет. — И вот теперь в его глазах, улыбке, которая слишком близко от меня откровенное ехидство, потому что ему удается меня обмануть, и лишь витая гарда спасает меня от неподходящего украшения на лице.
— Я не хотела бы тебя расстраивать, но ты же знаешь младшенького из моих братьев. Если ему что в голову взбредет...
— И в чем теперь заключается моя задача?
То, что происходит между нами, напоминает танец. Но... мне сложно понять, кто же из нас ведет.
— Искать тех, кто связан с Закиралем.
— А не проще ли...
Вот только... зря он ждал моего ответа.
Придя к выводу, что его самолюбие я потешила достаточно, и чувство его собственного достоинства восстановлено настолько, что моя победа уже не будет восприниматься как нечто, хоть и неизбежное, но трагическое, я снова кидаюсь вперед. Теперь уже позволяя себе использовать все те уловки, которым меня обильно потчевали мои наставники, а потом отшлифовывали самые дорогие для меня демонята. И это дает мне возможность закончить наше общение значительно быстрее, чем он на это рассчитывал. И совершенно не с тем результатом, на который он был настроен.
