Рэми тогда поспешно убрал руку, почувствовав, как в груди разливается тепло. Совсем ненадолго... стоило ему заикнуться об отъезде в одиночестве в город, как Арман вновь замкнулся, стал чужим и холодным.
И тут это странное "я за тебя волнуюсь", от которого кровь ударяет в голову. Впервые Рэми почувствовал по-настоящему, что напротив его сидит брат, а не какой-то там дозорный, чуждый и непонятный глава рода, или друг Мираниса.
Улыбается. Мягко, спокойно. Странно это видеть улыбающегося Армана. Странно, и приятно. И хочется ответить улыбкой на улыбку, раскрыться на открытость Ару и довериться силе архана. Силе уверенного в себе мужчины, которой так часто не хватало самому Рэми...
— Представь себе, что ты — на моем месте, — начал Арман. — А на твоем — Лия. Ты бы ее пустил?
Рэми вновь вздрогнул. Нет, не пустил бы. Но Арман — не Рэми. И Рэми — не Лия.
— Ар... прошу тебя... Я должен идти.
— Не позволю тебе больше рисковать, — так же мягко, как ребенку, сказал Ар. — Даже не проси. Один раз я тебя потерял. Второй раз тебе уйти не позволю...
— Поздно для таких позволений, — криво улыбнулся Рэми. — Я уже не мальчик, Ар, давно знаю, что делаю.
— А ведешь себя как мальчик, — повторил слова Кадма Арман, и голос его стал строже, совсем чуть-чуть. — Куда ты хотел пойти?
— Это не важно и не опасно, Ар, — врал. Рэми врал, но в некоторых случаях правду лучше не говорить. — Хотел просто поговорить с одним человеком... перед посвящением. Для меня это очень важно, понимаешь?
— Этот человек — архан?
— Да.
— Глава рода?
— Нет.
— Принц?
— Нет.
— Тогда к чему тебе идти в город? Прикажи ему явится сюда, и он явится, — так же спокойно уговаривал Арман. — Не понимаешь? Теперь ты — господин. Они — слуги! И хочешь играть, играй по правилам! Мы подождем твоего человека... вместе...
— Ар... Я сам... почему ты всегда и все делаешь по-своему?
— Нас никогда никто не спрашивает. Рэми, не понимаю тебя. И, мне кажется, ты сам многого не понимаешь, что ты заблудился, и нам пора поговорить. Поговорим. Серьезно, по душам. Но сначала ты скажешь мне, где найти этого человека, как его зовут. Я отдам приказ Нару, мой хариб найдет твоего друга...
— ...и сдаст его Миру, — горько усмехнулся Рэми.
— Принц это принц, ты — это ты. Он для меня важен, но ты, мой брат, гораздо важнее. Не понимаешь? Не доверяешь мне?
Повисло молчание. Рэми отвернулся к окну, слыша, как шумит ветер в перьях зависшего высоко в небе пегаса. Арис ждет. Жерл ждет. И Ар ждет. Кто важнее?
Рэми выбрал. Приказал ожидавшему пегасу сматываться, посмотрел в глаза брату, улыбнулся, и тихо ответил:
— Доверяю! Конечно, я тебе доверяю. Поговорим...
И уже тогда откуда-то знал, что проиграл.
20. Глава четырнадцатая. Вина мага
Архана была красива, сладка и податлива. Золотистые волосы, тонкая фигура, обещающая грудь.
Хороша! Сладка! И даже не свободна. Муж-дурак в своих поместьях, оставил жену скучать в замке, за что и поплатился. Рогами. Бывает. А нежеланной беременности избежать легко, мягким всплеском магии.
— Долго ты сопротивлялась, — усмехнулся Кадм, положив руку на упругое бедро красотки.
И заплатит за это. Заплатит стоном, сгорит в пламени, взвоет о пощаде. Не такие взвывали. Не такие ломались. Не такие просили чуть ли не на коленях, чтобы не заканчивал, чтобы не мучил сладострастием, чтобы пощадил...
Вот уже и стонешь, прижимаешься. Не возражаешь, когда тонкое платье спускается с плеч. Когда трещит под пальцами дорогая ткань. Когда обнажается острая грудь. Забываешь о стеснительности и сама стягиваешь с себя остатки одежды. И уже не сжимаешься от страха, когда властная рука скользит между бедер...
Так красавица, так.
Не сразу понял он, что что-то мешает. Она сообразила первой, отпрянула, стянула с кровати покрывало, завернулась в него, посмотрела испуганно. И уставилась на надрывно звенящий шар вызова, который вдруг захотелось швырнуть об стенку, выплеснув остатки нереализованной страсти.
— Не сейчас! — прорычал Кадм.
Но было поздно. Молодая женщина очнулась от наваждения, схватила лежащий на земле плащ, завернулась в него и прошептала:
— Нельзя так. Нельзя.
Кадм тихо выругался. Нельзя! Золотистые волосы арханы манили в свете угасающего огня в камине, щеки ее еще сохранили остатки былого румянца и наверняка пламя еще душило ее изнутри, но губы ее уже отказали и возврата нет. Жаль.
Сама пришла в его покои, сама пробралась тенью по коридорам, а теперь ломается, строит из себя недотрогу, смотрит затравленно. И винит...
— Сейчас! — склонился перед Кадмом вошедший хариб, и прошептал на ухо:
— Рэми.
Рэми...
От одного слова Кадм вздрогнул, и уже почти спокойно наблюдал, как угасают в голубых глазах остатки страсти, сменяясь муками совести. Как легкая тень, укутанная в черный плащ, выскальзывает из спальни.
Без слова прощания. Будто и не было ее. Лишь лоскутки белоснежной ткани на полу и легкий аромат духов в воздухе. Да и это исчезает под властью силы духа замка. Становится в комнате тепло, чисто, проветрено и... пусто.
Рэми, такое свидание испортить! Такую ночь испоганить!
— Я прошу вас, — настаивал хариб.
Смеет настаивать, значит и в самом деле серьезно. Кадм внимательно пронзил внутренним взглядом замок.
Миранис один. Спит. Спокоен. Отлично. Перед посвящением нового телохранителя принцу следует хорошо отдохнуть. И Рэми бы следовало, но тут, видимо, битва проиграна. С Рэми, в принципе, всегда так. Ну не хочет мальчишка жить спокойно, не сидится ему на месте.
— Что Рэми? — спросил Кадм, заканчивая при помощи хариба свой туалет.
— Его вновь пытались убить.
— Это не новость, — заметил Кадм, натягивая тонкие перчатки. — Помнится, я знал это еще до... важной для меня встречи. Помнится, что с нашим Рэми все было в порядке, и я приказывал тебе не вмешиваться. Арман сам великолепно справится.
Кадм сел на кровать, давая харибу надеть на него сапоги, скрепить их сложной сетью застежек.
— Все изменилось, мой архан. Рэми попросил у брата позволения уйти на важную для него встречу.
— Позволения? — засмеялся Кадм.
— Арману удалось уговорить его остаться...
— Уговорить? — переспросил телохранитель, выходя в коридор.
— Именно. Уговорить. И...
— Не вслух!
"Арман уговорил Рэми приказать тому человеку явиться в замок. И послал к нему своего хариба."
"Верное решение, — улыбнулся Кадм, склоняясь перед советником повелителя. Тот холодно ответил на поклон, повернув в боковой коридор замка. Наверняка к любовнице. И наверняка надолго. Везучий. — Наконец-то Арман начал умнеть. И наконец-то нашел подход к излишне впечатлительному мальчишке."
Кадм прошел мимо дозорных и кивнул проходившему мимо придворному, не забыв улыбнуться его симпатичной дочке. Девушка зарделась, прячась за спину отца, но пряталась она зря. Кадм был падок до молодых арханок, это правда, но до замужних. И желательно замужних за немощными стариками. Смешно это так разбрасываться природными богатствами Кассии, заставляя молодых красоток скучать за спиной нелюбимого мужа, и опасно трогать девицу, которая еще только мечтает о выгодном браке.
"Подход верный, — продолжил хариб. — Но совсем недавно Арман почувствовал, как оборвалась связь с харибом. С Наром что-то случилось. Явились жрецы смерти, открыли переход..."
"Не томи!"
Кадм вновь поклонился, на этот раз пожилой матроне. Но улыбаться не стал. Архана хмыкнула, раскрыла веер и тихо прошептала:
— Неужели вы меня избегаете?
— Неужели вы выпрыгнули из постели молодого любовника? — осторожно поинтересовался Кадм.
— Может и так...
— Только в мою вам больше хода нет.
Кадм дал знак своему харибу, и они свернули в боковой проход, где размещались покои Северного рода. Здесь было гораздо холоднее, тише и темнее.
Не любил он этой части замка — его привлекали тепло, уют, Арман же, а вслед за ним и его люди, роскоши не ценили. Ничего лишнего — лишь амулеты по углам, да скромные гобелены с серебристо-белыми цветами рода. Арман был истинным сыном Севера, и это не смотря на свое ларийское происхождение.
"Дальше!"
"Не следовало так оскорблять архану. Она отомстит."
"Дальше!"
"Арман вернулся из перехода едва живой, со своим харибом на руках. Я такого давно не видел. Нар был так обожжен, что на нем живого места не осталось, пришлось срочно вызывать магов связи и виссавийцев. Он выжил только благодаря привязки с арханом.
Мой архан, Рэми... по глупости чуть было не попался в ловушку... А старались ради этой ловушки на славу... чтобы уж наверняка...
Сила магии была такова, что разнесло половину казарм. Мы потеряли почти весь отряд Жерла, те, что остались — лишились разума, а ведь это опытные воины. Повелитель в гневе. Виссавийцы пытаются помочь выжившим, только помогать там почти и некому.
Я не знаю кто и зачем сотворил подобное, но это уже не нападение на принца. Это прямое нападение на его будущего телохранителя."
"Выводы оставь мне, — оборвал его Кадм. — Как Нар?"
"Нар на грани. Арман с помощью виссавийцев и магов связи удерживает его в нашем мире. Я даже не ожидал... что наш дозорный будет так бороться за своему слугу."
Кадм остановился и повернулся к харибу:
"Я бы тоже за тебя боролся, — хариб вздрогнул. — Это связь действует в обе стороны, друг мой... мне очень жаль, что ты этого не понимаешь. Но что же Рэми?"
"Рэми Вирес приказал вернуться в замок. После этого маг закрылся в своих покоях, — быстро справился с волнением хариб, — и мы не можем до него дотянуться. Свита Армана пыталась, но сила Рэми их не пускает. Пытался и я... безуспешно, а до него необходимо достучаться. Арман не может, он занят харибом. Вирес занят повелителем. Лерин помогает Нару не уйти за грань, а Тисмен готовится к завтрашнему посвящению."
"Забыл Мираниса."
"Миранис тем более должен сегодня выспаться. Его не беспокоили."
Кадм остановился у дверей в покои Рэми и резко повернулся к харибу:
"А от меня чего ты хочешь? Чтобы я совесть Рэми успокаивал? Спасибо, нет. Рэми посидит в одиночестве, подумает, и завтра выйдет. Надеюсь, это его чему-то научит!"
"Дело не в совести, мой архан. Рэми помогал Арману вынести хариба из пламени. И я собственными глазами видел, как ваш друг забрал у полуживого Нара шар связи, а с этим шаром он уединился в своих покоях. Это ведь тоже может быть опасно. И может быть ловушкой. А Рэми неуправляем. Прошу прощения, архан, но помимо телохранителей и Армана к нему боятся подходить. Там что-то странное творится... там... Рэми излучает такую силу... мой архан... я не знаю что это... никто не знает..."
— Хватит! — прошипел Кадм, без стука входя в покои Рэми.
Все обыкновения в приемной было людно, и тем более странной казалась царившая здесь тягостная тишина.
Кадм понимал вскочивших на ноги мужчин. Понимал их виноватые взгляды, понимал и легкий запах страха. Высшие маги — народ странный. Рэми — странный вдвойне. А от дверей спальни Рэми так несло чуть пряным ароматом магии, что у Кадма чуть закружилась голова, подкосились ноги.
Еще бы не нести. Тут и зелья Тисмена не надо было. Кадм знал, откуда эта сила, знал и радовался, беспокоясь одновременно. Он уже и забыл — как это бывает, когда Кассия предъявляет права на телохранителя будущего повелителя. Забыл, что пока люди погружены в свои дела, боги не спят. И действуют.
Прав Лан — туда входить можно только телохранителям и их видавшим видам харибам. Обычным арханам там уже не место. Рэми, без того излишне уязвимый, теперь уязвим вдвойне. И его нельзя оставлять одного.
Кадм уже поддался знакомому зову, подошел к дверям в спальню Рэми, как взгляд его остановился на склонившейся в поклоне тонкой фигурке мага.
— Кто вы?
— Я прошу вас...
Показная скромность мага, который станет великолепным жрецом, ибо только жрецом может стать рожанин, наделенный силой. Либо жертвой жрецов.
"Я слушаю. Для какого храма прислать вам рекомендацию?"
"Меня не интересует храм, мой архан", — ответ мальчишки заставил Кадма остановиться, чтобы и далее терять драгоценное время.
Рэми подождет. Рэми сидит у окна, а сгусток магии... он лежит на столике в противоположном конце комнаты. Кадм чувствовал и одно и другое, потому и не спешил. Потому и рассматривал другого запутавшегося мага, которого при всем его таланте угораздило уродиться рожанином.
Еще один рожанин... подумал Кадм и тотчас поправился — Рэми далеко не рожанин. Гораздо более не рожанин, чем он, Кадм. Единственный наследник Виссавии, над которым они не имеют власти. Их бич, и их оружие... Хариба бы ему, опытного, умного, осторожного...
Как бы отвечая на мысли архана, мальчишка-маг поднял глубокий синий взгляд. Нервно поправил намокший от пота воротник простой рубахи рожанина, и вновь попросил. Вновь мысленно:
"Я прошу у вас рекомендации для архана Рэми."
Кадм закашлялся.
"Чего ты хочешь от Рэми?"
"Хочу стать его тенью."
"А вы наглы, молодой человек", — отрезал Кадм, мгновенно меняя тон с дружеского на резкий. Почти злой. И знал, что его мысли больно бьют чувствительного мага, а все равно продолжал, и продолжал не менее резко:
"Излишне наглы. И самоуверенны. Хотите стать харибом будущего телохранителя принца? И перед самым посвящением? Вы не потянете Рэми."
"Я так не думаю! — резко ответил тот, поднимая взгляд на Кадма. И не было в том взгляде хорошо знакомое Кадму упрямство. — С вашей помощью или без нее, но я стану харибом моего архана."
Что же, пусть так! Хочет мальчишка, чтобы его обломали, так Кадм только и рад. Это не Рэми, с ним церемониться не надо. А вот гордость его загнать обратно — это сделать можно и нужно.
"Вы пойдете со мной!" — коротко приказал Кадм.
"Я не уверен, достоин ли, — сразу же смутился тот. — Без согласия главы рода..."
"Чего это вы испугались? — сыронизировал Кадм. — Вы имеете мое разрешение, вам этого недостаточно? Еще недавно вам было достаточно моей рекомендации.
Уже через несколько дней Рэми не будет нуждаться в согласии брата. Вы же берете на себя заботу о целителе, сильном, но неуравновешенном маге, о запутавшимся человеке. Пройдете испытание — получите Рэми."
"Мне нужно его согласие", — упрямо бледнел мальчишка.
Еще бы не бледнеть. Из соседних покоев лилась сила, которая сильно походила на силу самого повелителя — любого ставила она на колени, любого заставляла подчиняться, и любому внушала уважение. Магам с их чувствительностью — в первую очередь.
Только вот не Рэми то сила, и даже не его, Кадма... это всего лишь волна перемен, игла богов, что вплетает в их судьбы новую нить. И скоро игла та исчезнет, вместе с ней нить судьбы архана, младшего брата главы Северного рода, а останется нить телохранителя Мира. Такая же, как нить Кадма, нить Лерина и Тисмена. Нить сильного мага, но все же только человека.
"Это оставьте мне. От вас же я требую другого. Вы же не маленький, должны понимать."
