— Так, — шмыгнула она носом и взялась руками за живот. На ее лице возникла болезненная гримаса, видно, было ей не совсем хорошо.
— У меня вон, даст Бог, тоже пойдут, хоть и не по своей воле, а судьба так свела, — кивнул на Маленькую Радугу, — Но, если будут, от детей этих никогда не откажусь и дам им все, что положено. Ну, а если и появятся у какой матери безбатченки, так ничего страшного, не дадим пропасть, поможем вырастить, выучить и профессию получить. Для этих целей за счет казны построим специальные школы-интернаты, где можно будет жить и учиться. И сирот это тоже касается, дети погибших воинов будут иметь самые большие привилегии. И вдов в обиду не дадим, это я вам обещаю железно.
— А моим детям в крестные пойдете? — одной рукой поддерживая живот, а второй вцепившись в рукав хубона, Настя склонила голову к плечу и снизу вверх заглянула мне в глаза.
— Пойду.
— Правда?
— Даже не сомневайся, сколько там у тебя деток будет, всем стану крестным отцом, — твердо заявил ей и кивнул на спрятавшегося за спинами воинов Новикова, — Так что с супругом в отношении моей будущей кумы можешь уже сейчас советоваться. Только, дай Боже разродиться хорошо.
— Дай Боже.
На берегу собирались воины, матросы, курсанты, мастеровые и мужики. Крестьянских семей было немного, всего семнадцать молодых каширских пар. Такого количества землепашцев для прокорма хлебом и крупами трех сотен человек посчитал вполне достаточным. Тем более, с использованием более продвинутого и прогрессивного сельхозинвентаря.
По этому поводу среди всех моих воинов — бывших казаков, которые в сельском хозяйстве понимают неплохо, частенько точились споры. Но в каких-то источниках я точно читал, что Центральная Долина Калифорнии, в ХIХ веке обеспечивала пшеницей всю страну. Поэтому, если каждый из мужиков распашет хотя бы по двадцать гектар, при этом получит средне-паскудный урожай, то в успехе все равно был абсолютно уверен. Ничего, мою уверенность подтвердит жизнь, а мои крестьяне будут людьми богатыми и станут настоящими хозяевами. Тем более, что урожай здесь можно собирать дважды в год. Правда, из-за нехватки реманента и тягловых лошадей, первое время все равно будет тяжело, поэтому, предлагал в первый год распахать поперек наделов общинное поле. Вроде, возражений не было.
С собой сейчас они тащили трех шатающихся голландских телок-сеголеток и совсем молодого бычка, четырех тягловых кобыл, четырех козлят и три ящика с голосистыми кукарекающими пернатыми. Следом за ними стали выводить строевых лошадей. Боже мой, чего только не пережили в пути и наши люди, и эта живность.
— Христос родился! — услышал за спиной громкий голос отца Герасима. Сейчас он был не в привычной, затертой старостью черной рясе, а в богослужебном облачении.
— Слава Господу, — вразнобой ответили собравшийся на берегу народ.
— В великий и знаменательный день Рождества Христова привел нас на эту благословенную, Богом данную землю князь Михаил!
Монаси несли хоругви с вышитым Спасителем и Николаем Чудотворцем, рядом с ними спешил Кульчицкий с развернутым княжеским штандартом и курсант-горнист. Двое других курсантов тащили двухведерный бочонок вина, а кок с Фомкой — казан с вареным зерном.
— Сигнал 'К молитве', — шепнул горнисту и стал под свой штандарт.
Вообще-то на кораблях весь распорядок дня подчинялся бою склянок, а единственный горн звучал довольно редко, только когда сходили на берег. Вот и сейчас, по звуку короткой мелодии, мужчины скинули долой шапки и шляпы, а женщины стали накидывать на головы свободно лежащие на плечах шали и косынки. Народ быстро подтянулся, даже индейцы подошли ближе. Моя скво, кстати, не отходила от меня ни на шаг. Отец Герасим на нее строго посмотрел, но ничего не сказал и приступил к Рождественской молитве:
— Рождение Твое, Христос Бог наш, воссияло для мира светом знания. Ибо во время его служащие звездам были научены звездою же поклоняться Тебе, Солнцу правды, и знать Тебя, Восток свыше. Господи слава Тебе!
Назвать себя, Женьку, сильно верующим или богобоязненным было бы не правильно, но Пасху и Рождество праздновал с удовольствием и, наверное, еще Троицу. Однако, слившись сознанием со мной, Михайлом, сейчас в вере укрепился более серьезно, ибо родитель дал светское и духовное образование не на много хуже, чем мог бы получить в Киево-Могилянской академии.
Между тем, прекрасно понимаю, что Бог един, а религия в нынешние времена — это политика. Глубоко убежден, что направление той или иной конфессии, есть не что иное, как организация способов борьбы за увеличение численности своих прихожан а, следовательно, за более широкое и глубокое мировое влияние.
Дети с рождения не выбирают, к какой церкви принадлежать, вот и меня крестили в православной. Значит, с первых шагов своих я стал ее приверженцем, и предавать не имею права, но обязан в меру сил своих укрепить и возвысить. А сила есть! И теперь, благодаря послезнанию о том, до какой глубины британскими и германскими финансистами с помощью марксистско-ленинских функционеров будет унижено и православие, и славянская культура вообще, не допущу подобного категорически.
Помню, некий американский русскоговорящий гражданин, учитель разумной и правильной жизни на российском телевидении эпохи перестройки Владимир Познер говорил, что одна из величайших трагедий для России, это принятие православия. Ибо, если распределить страны по показателям понятий демократии, качества и уровня жизни, то на первом месте будут все протестантские страны, на втором — католические, и лишь потом — православные.
Честно скажу, в той жизни тоже грешен был, но веровал. Однако, благодаря таким вот познерам, значительная группа бывших атеистов стала резко строить протестантские церкви, наша же молодежь, увидев вседозволенность и нигилизм власти, наплевательское отношение на собственных граждан, теперь не верует ни во что.
А что же делает наша русская православная церковь, вырвавшись наконец, из-под безбожника, который ее насиловал, истязал и разрушал на протяжении семидесяти лет? Нет, привлечением в свое лоно душ страждущих занимается значительная часть истинно верующих фанатиков, остальные же священнослужители стали бизнесменами, начиная от попа обыкновенного, заканчивая высшими иерархами.
Да мы им нужны, как даватели и дарители, и не более того. К сожалению, не все из них Охлобыстины, остающиеся честными хотя бы перед самим собой. Ну, где в Священном Писании записано, что поп должен стать участником политической тусовки и агитировать 'за' или 'против' таких же православных кандидатов в светскую власть?! Почему он считает себя вправе заниматься мирскими делами, финансами и кредитованием своих или чужих проектов?!
Понимаю, что с сокращением верующих, уменьшаются и материальные поступления, значит, нужно что-то делать. Но такой порочный замкнутый круг с каждым годом сужается, при этом конкретно отталкивает от себя потенциальных прихожан, в первую очередь совсем неглупую молодежь. Ну, зачем дразнить народ, мелькая сытыми рожами на светских раутах, в экранах телевидения и разъезжая на дорогих лимузинах? Неужели не понимают, что своими руками могут создать прецедент, когда в древнем православном государстве лет через двадцать будет нарушен, затем, станет необратимым паритет влияния религиозных конфессий? А через сорок лет ее столица, без каких либо войн, станет мусульманской? Дико звучит?
По правде говоря, не все так безнадежно. Встречались мне на дорогах судьбы и простые священники, и высокие иерархи с совсем другой, с моей точки зрения правильной духовной и жизненной позицией. Например, епископ Салтановский, который в стареньком подряснике метался по стройке монастыря, как самый обыкновенный прораб. Будучи далеко не молодым человеком, он вместе с помощниками трясся в вагонах поездов и салонах машин тысячи километров по городам и весям бывшего Союза, как простой снабженец.
Вместе с другими отцами и монастырской братией он привечал людей, потерявшихся в жизни. Помог излечиться многим алкоголикам и наркоманам, дал возможность бывшим безбожникам устроить свой быт и стать полезными обществу. Да даже один разговор с этим истинным священнослужителем, а так же веселым и добрым человеком, приводил в душевное равновесие людей отчаявшихся и крепил их веру.
Разве можно отказывать в материальной помощи при таких устремлениях? Поэтому, искренне надеюсь, что в ХХI веке православная церковь перестанет заниматься светскими политическими интригами и бизнеспроектами, направленными на личное обогащение отдельных функционеров, а решительно повернется к каждому неверующему молодому человеку открытым лицом и сможет привести его к Храму.
Нет, господа познеры, в моей новой жизни у вас ничего не получится. У меня достаточно силы и воли поднять знамя православия и изменить судьбу многократно униженного вами народа.
Отвлекся от мыслей своих, когда многоголосый хор спел Тропарь Рождеству Господа и Кондак, а затем, 'Аллилуйя, аллилуйя, слава Тебе, Боже'. Оказывается, чисто механически пел вместе со всеми.
— С Рождеством Христовым Вас! — отец Герасим высоко поднял свой большой наперсный серебряный крест и осенил нас Крестным знаменем, — Пусть Бог хранит вас и ваши семьи от болезней и печалей, и благословит эту землю и ваш дом!
Подняв руку вверх и выступив вперед, я громко провозгласил:
— Отныне быть здесь городу! Нарекаю его именем Николаев, в честь покровителя детей, моряков и путешественников святого Николая Чудотворца!
— Ура!! — народ громко и весело приветствовал мое решение.
Над местом молитвы витал дух умиротворения и спокойствия, а скво цепко уцепилась за руку и смотрела на происходящее, широко распахнув глаза и открыв рот. Остальные индейцы, среди которых многие женщины были с маленькими детьми, тоже находились в трансе. Правда, они пока что не знали, что жизнь в нашем обществе для них еще не началась, но очень скоро начнется, после того, как батюшка их всех загонит в священный ручей.
Да, наш Господь безмерно велик и милосерден, поэтому, так оно и случилось. Пройдя обряд крещения и, нацепив нательные медные крестики, примерно через час, они уже пробовали вареное зерно и причащались. Но к моему тайному сожалению, ни одна из индианок отца Герасима своим женихом не посчитала, иначе, я бы тоже поухмылялся. Оказывается, он им крестики не надевал, а выдавал в руки. Впрочем, это не помешало ему оставить с собой рядом трех бойких вдов с детками в качестве прислуги, которые прожили в его доме долгие годы, до самой смерти. Да и детки эти выросли и получили приличное образование: одни из них стали военными, а другие — священниками.
Когда Маленькая Радуга вместе с прочими индейцами стала в очередь к причастию, ко мне подошел Ангелов и тихо спросил:
— Сир, я что-то не понял, вы говорили, что столицей будет город Михайлов, значит, она будет не здесь?
— Истинный факт, так и планировалось! — мы отошли от людей и стали прогуливаться вдоль берега, — Поверь, лет через сорок-пятьдесят, этот город станет слишком большим и шумным. Даже порт придется переносить на противоположный берег залива, он изрезан несколькими глубокими бухтами и там очень удобное место для организации крупных причалов. А я, к твоему сведению, люблю тишину и спокойствие, так что столица будет в двадцати пяти километрах от крайней юго-восточной оконечности залива и в семидесяти километрах от Николаева*.
— Даже не спрашиваю, откуда вам и здесь все известно, сир, — Данко пожал плечами, склонил голову, но сразу же подтянулся, взглянул мне в глаза и спросил, — Так, где вы меня поставите комендантом?
— Везде. Я тебя назначаю на должность исполняющего обязанности губернатора графства, товарищ** майор. И строить начнешь именно этот город — Николаев, а столицу княжества я буду строить лично, но не сейчас, а лет через пять. Организуешь все здесь, упорядочишь, затем, отправлю тебя в будущий Ангелов, а сам займусь столицей. Ясно?
— Так точно, ясно! — сверкнул глазами Данко и добавил, — Я вас не подведу, сир.
— Знаю.
* Приблизительно в этом месте находится г. Сан-Хосе с населением в миллион жителей, столица Силиконовой (Кремниевой) долины США.
** Слово 'товарищ' во все века имело весьма уважительное значение. Общеизвестно, что так обращались друг к другу в казацкой среде. В аристократическом обществе так называли близких соратников или заместителей руководителя. Это священное слово извратили в начале ХХ века, когда стали называть им всех, кого не попадя.
— Но если быть откровенным, то заниматься хозяйственными делами не очень хочется. Я бы с большим удовольствием повоевал.
— Эх, брат, а кому легко?! Не забывай, ты мой соратник по лыцарскому корпусу и мы строим государство, которое может вознести тебя на вершины власти и мировой славы. Это только начало, Данко, а в будущем нам ой как много придется, и воевать и строить. Один Бог знает, чего будет больше, войн или созидания.
— Пан Михайло! Ваша светлость! — за спиной раздался чей-то женский голос. К нам бежала Оксана, супруга Петра Орлика, моего земляка и командира взвода кирасир из роты Ангелова. Ее бабушка когда-то у нас в Каширах была повитухой, вот и Оксана стала. Доктор Янков, который полгода обучал медицине всех желающих, считал ее очень перспективной студенткой и даже расстроился, когда она покидала Канары. Ничего, лет через пять построим здесь университет, доктор Ильян Янков соберет команду преподавателей и она доучится, никуда не денется.
— Что случилось, Оксана?
— Да Настя Новикова рожать вздумала. Так я хочу, чтобы ее в лекарскую каюту вашего корабля определить, потому что нашу шхуну сейчас собираются чистить и с палуб известь отмывать. А Степан Безногий говорит, что ваше позволение нужно.
— Какой Степан Безногий?
— Ну, сын Жука Одноглазого, доктор ваш.
— Тьфу, ты! Да какое мое позволение?! Без моего позволения делайте, что надо. А Степану скажи, что я его накажу, лишу праздничной чарки.
— Ага! Тогда я побежала.
— Беги, только стол, на котором Настя рожать будет, хорошо вымойте с мылом и крепкой водкой протрите, у Степана есть. А простынь, которую постелите, утюгом прожарьте.
— Да знаю я, все промоем, прожарим и прокипятим.
— Тогда беги, только учти, я этим деткам должен быть крестным отцом. Удачи!
— Ага! — кивнула Оксана, — она нам не помешает.
Конечно, дезинфекция известью или спиртовым раствором никуда не годиться. Вот когда, наконец, появится время на создание кислотно-свинцового аккумулятора и простенького генератора электрического тока, первое что сделаю, так это разложу обычную пищевую соль на натрий и хлор. А хлор — это у нас все, начиная от обеззараживания и использования в различных синтезах, заканчивая боевыми отравляющими веществами.
— Да, вот такие дела, — повернулся и посмотрел в глаза Данко, — А ты — воевать, воевать! Кстати, повоевать тебе и здесь немало придется. Километрах в ста от берега, с севера на юг вытянулась огромная долина, размерами с Португалию. Там лучшие черноземы Америки, и хлеб там отлично родить будет. Так вот, все племена, которые там есть, нужно будет примучить. Еще вдоль побережья, миль восемьдесят вниз, мы эти места ночью проходили, тоже есть огромное племя, даже знаю их самоназвание. Олони! Этих тоже к ногтю. Все же в этих вопросах консультируйся с отцом Герасимом, он дурного не присоветует. А вот вдоль побережья на север пока ходить не надо, там проживают серьезные морские племена. Когда через год-полтора вернусь, мы их вместе воевать будем, нам в будущем много матросов понадобится.
